Текст книги "Глубокая борозда"
Автор книги: Леонид Иванов
Жанр:
Прочая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)
11
К утру вернулись члены бюро обкома, побывавшие в районах. Такой выезд можно назвать разведкой. Посмотреть хлеба, уловить «настрой» людей. Это же так важно! Настроение нынче отличное. Позавчера еще Гребенкин казался уставшим, а сегодня словно после Сочи: лицо обветрилось, сам бодр:
– Дронкинцы соберут центнеров по шестнадцати!
Несгибаемый был в самых южных районах области и докладывал, что выборочная косовица там уже началась. Как и другие товарищи, он отмечал хорошую подготовку техники. Все агрегаты выведены к полям, все люди, что называется, отмобилизованы.
– Правда, – улыбнувшись, добавил он, – большинство ночует дома. Приучили к этому.
Да, к этому приучали несколько лет. Жить все лето на таборе – удовольствие не из лучших. Только в очерках и зарисовках расписываются прелести таборной жизни: и воздух-то свежий, и еда аппетитная, и кровати или нары с чистым бельем… И как-то никто не хочет заметить отрицательных сторон подобного житья-бытья: все лето механизатор живет отдельно от семьи, значит, в воспитании детей его роль незаметна. К тому же таборная жизнь иногда приводит к всевозможным житейским недоразумениям, к распаду семей, к склокам. И повара на таборах не самые искусные… А отдых? Это если очень устанет человек, то крепко уснет и на полевом стане, где всегда шумно: то трактор заводят, то ключами бренчат, то повариха (а она встает с солнцем) гремит бидонами и посудой. Павлов жил на таборах и знает, что это такое. Потому-то он так активно поддержал линию на улучшение быта людей, особенно механизаторов. За последние два года хозяйствам области выделены десятки автобусов – и «микро», и больших, – чтобы доставлять и механизаторов, и животноводов к месту работы и обратно. Были увеличены для села фонды на мотоциклы с колясками, и теперь большая часть механизаторов таким транспортом обеспечена. Словом, большинство хлеборобов области теперь ночует дома, выходной день проводит с семьей. Павлов считал это большим достижением и не без улыбки относился к газетным зарисовкам о прелестях таборной жизни…
Сергеев доложил предварительные подсчеты по балансу зерна: получалось так, что область сможет продать сверх плана не менее пятидесяти миллионов пудов зерна. А это ведь дополнительные деньги! Опытный в хозяйственных делах Сергеев смотрит дальше: колхозы и совхозы в будущем году смогут строить больше, чем намечали, покупать машин тоже больше. Это обстоятельство надо заранее учесть – создавать заделы на строительных площадках, внести дополнения к заявкам на машины, на различные материалы.
У Сергеева были подсчеты и по уборке. При благоприятной погоде уборку хлебов можно завершить за двадцать – двадцать пять дней. Услышав сообщение, вскочил Гребенкин:
– Все-таки, Андрей Михайлович, аппетиты у нас малы! – воскликнул он. – Нам ведь дали столько комбайнов, сколько мы просили, – впервые, кажется, так получилось. И все же некоторым районам за двадцать пять дней не управиться. А в газетах пишут: на Кубани совхоз за четверо суток положил хлеба. Ну почему такая несправедливость!
– Там и людей-то на каждый гектар в пять-шесть раз больше, чем у нас, – заметил Сергеев.
– Ну, хорошо, Сергей Устинович, – заговорил Павлов. – Прошлогоднюю заявку на комбайны ты просматривал?
– Просматривал, – согласился Гребенкин. – Все просматривали, Несгибаемый вот улыбается, а сам первый говорил, что мы слишком много запрашиваем.
– Значит, вопрос ясен: надо быть умнее в будущем. Согласен, Сергей Устинович?
Гребенкин поскреб в затылке и молча опустился на стул. Но его выручил Сергеев. Он сказал, что заявка на технику согласовалась с наличием средств в колхозах и ассигнованиями для совхозов. Нет денег – не купишь машин.
Члены бюро разъехались по районам. Они должны на месте решать выдвигаемые ходом жизни вопросы, «проталкивать» их в областном центре. Но в этот раз они имели и конкретное задание: обеспечить засыпку полной потребности зернофуража во всех хозяйствах. Впервые так поставлен вопрос: засыпать зернофураж для скота в полной норме! Даже в самые урожайные годы такой «роскоши» не позволялось. Да, изменились условия работы, серьезнее стали подходить к нуждам деревни. И отдача есть: проблема молока и масла решилась. То же и с мясом. И ведь без шума, без громких обязательств…
Павлов созванивался с Москвой, уточнял позиции, набивался со сверхплановыми пятьюдесятью миллионами пудов. Но там этот «подарок» приняли довольно равнодушно: все собираются сдавать сверх плана, потому что выгодно – по полуторной цене идет! И ему было сказано: посчитайте точнее, и чтобы зимой о нарядах на концентраты не было разговоров. А ведь раньше было так: первая заповедь – выполни план поставок государству; вторая – выполни обязательства по сверхплановой сдаче, затем – семена, на трудодни колхозникам и механизаторам, страховые фонды. И на последнем месте – фураж для скота. В практической жизни чаще выполнялись первые две задачи. Даже семена полностью не засыпались, а уж о фураже и говорить нечего…
Теперь очередность изменилась: сначала засыпь семена, независимо от выполнения плана продажи. Затем – заказ государства, он много легче, чем раньше. Потом – на трудодни, на фураж. И только после этого – сверхплановая продукция.
Изменилось и многое другое. Да вот хотя бы порядок распределения колхозных доходов. Раньше денежные доходы колхозов распределялись по незыблемой очередности: платежи государству, отчисления в неделимый, в страховой и другие фонды. А что после этого останется – на оплату труда колхозников. Случалось, что на оплату-то и не оставалось или приходилось очень мало.
Теперь по решению ЦК и Совета Министров СССР введена гарантированная оплата труда колхозников, теперь заработок их не ниже заработка рабочих совхозов соответствующих категорий. Павлову ясно: эта мера сыграет свою роль в закреплении людей в колхозах. При распределении доходов артели в первую очередь средства выделяются на гарантированную оплату труда колхозников, а потом уже на все остальное.
В нынешнем году принято еще одно очень важное для села решение: о выплате за выслугу лет трактористам-машинистам совхозов.
И особенно отрадно Павлову: наконец-то отдано предпочтение механизаторам, работающим в Сибири и на целине, – за стаж работы для них надбавка в два раза выше, чем на Кубани или на Украине. И при уборке урожая есть предпочтение сибирякам: в первые десять дней уборки им начисляется двойная оплата против обычных расценок, в то время как на юге и в ряде других мест оплата на этот период увеличена на шестьдесят процентов. О подобном уважении труда сибиряков Павлов и его соратники мечтали давно.
Да, много перемен, и все они радуют.
В этих сопоставлениях Павлов видел изменение к лучшему всего дела по руководству сельским хозяйством. И, может, не следовало бы членам бюро обкома заниматься фуражом – ведь тоже «вмешательство», – но было опасение: велик соблазн продать зерно сверх плана, некоторые могут увлечься, чтобы сейчас, именно сейчас получить лишние деньги. Тем более, что на полную потребность зернофураж никогда не засыпали, для него и складов-то не готовили.
Кое-что и другое сравнивал Павлов с недавним прошлым. Бывало, все руководители областных организаций месяцами сидели в районах. А в учреждениях оставались второстепенные работники, которые не всегда с должной оперативностью решали вопросы снабжения села техникой, горючим, запасными частями, всевозможными материалами.
В этом году руководители организаций, имеющих отношение к уборке урожая и вообще к селу, оставались на месте.
Павлов, командуя этим «генералитетом», видел, что оперативные вопросы решаются быстрее, четче.
В распоряжении «штаба главнокомандующего» находилось несколько колонн грузовиков – по сотне в каждой, они перебрасывались туда, где скапливалось много хлеба на токах. И зерно густо пошло в государственные закрома.
Теперь он внимательно всматривается в сводку по урожайности полей. Она, правда, предварительная, кое-где не завершен обмолот, но больших изменений уже не будет. Вот они – урожаи… При среднем намолоте по области чуть побольше тринадцати центнеров, дронкинцы собрали по восемнадцати, лабинцы столько же… Это уже большой успех экспериментальных районов, где сами планируют посевные площади, агротехнику. Правда, здесь больше хозяйств, освоивших севообороты. В «Сибиряке» у Соколова вышло по двадцать два центнера с гектара; чуть побольше у Климова в «Борце». А вот в Хлебновском районе – семь центнеров, в Черновском даже шесть с половиной.
«Нет, рано нам хвастаться, – вздыхает Павлов. – Природа-матушка выручила нас. Наших-то сил и способностей хватило вот на эти семь центнеров». Павлов понимал, что не совсем прав. Много, очень много сделали люди для урожая. Разве климовские двадцать два центнера – только дар природы? Конечно, природа хорошо помогла нынче, но ведь у Климова и в неблагоприятные годы урожаи не опускались ниже двенадцати-тринадцати. Значит, тринадцать центнеров можно брать всегда! А добавка в девять центнеров – это за счет культуры земледелия, правильных севооборотов. И у Соколова так, и у Коршуна. А если уж честнее, то прибавка за счет севооборотов куда больше! Павлов недавно звонил в «Борец». Южное отделение, где севообороты введены до войны еще, собрали больше двадцати шести центнеров зерна с каждого гектара! А на прирезках получено в среднем около двадцати… По району же в целом пятнадцать, но если отнять урожай «Борца», то выйдет меньше четырнадцати, как и у большинства других.
– Севообороты! – вслух произносит Павлов. И опять поднимается откуда-то из глубины вопрос Веры Васильевны: «А почему же раньше-то…»
Вчера Павлов названивал соседям. Вроде бы и отрадно: их область по урожаю впереди. Только у курганцев урожай выше. Но ведь и при мальцевской агротехнике нужен правильный севооборот!
12
Павлов имел обыкновение два воскресенья в месяц посвящать театру. Однако очередная «вылазка» в театр сорвалась… Редакция столичного журнала обратилась к нему с просьбой выступить со своими раздумьями, главным образом по делам и проблемам деревни, но, как выразился редактор, «и по человеческим проблемам» тоже… Поначалу Павлову казалось, что эта задача не столь уж сложна. Он выступал в печати – и в областной, и в столичной, ему есть о чем рассказать. И по промышленности, и особенно по сельскому хозяйству в минувшем году область вышла в число передовых, ей присуждено три знамени: за хлеб, за животноводство и за сельское строительство. Более тысячи награжденных за высокий урожай в 1966 году, новые Герои труда, и среди них агроном Климов, директор Березовского совхоза Григорьев. Сильно возросли доходы колхозов и прибыли совхозов, что позволяет им увеличить вложения средств на культурное строительство и на жилье. Задача ближайших двух лет: в каждой деревне построить клуб, на центральных усадьбах колхозов и совхозов – Дворец культуры. Решена проблема организации труда животноводов. Практически все животноводы области перешли на двухсменную работу. К ним в область зачастили гости из других мест – интересуются двухсменкой.
Интересно прошел пленум обкома, на котором обсуждался вопрос «О моральном облике коммуниста…»
Кстати, этот вопрос привлек внимание центра – оттуда приезжали три товарища. Они выразили удовлетворение и подготовкой Пленума, и ходом обсуждения. А поговорили страстно! Никаких поблажек нарушителям Устава партии, никаких скидок тем, кто своим поведением на службе и в быту позорит высокое звание коммуниста. И чем выше занимает пост член партии, тем строже спрос за нарушение норм жизни.
Конечно, об этом в статье тоже надо сказать… Многое надо сказать. Обилие материалов, любопытных цифр и фактов увлекало Павлова. И вот теперь он растерялся. Объем статьи строго ограничен, а материалов не на статью, а на большую книгу. Павлову хотелось порассуждать и о подборе кадров, и об ответственности за порученное дело, предъявить некоторые претензии к центру. А разве можно умолчать о мерах по введению правильных севооборотов?
Павлов достал статистический справочник. В нем есть об урожаях по областям Сибири за последние двенадцать лет. А результаты прошлого года Павлов знал. Просматривая колонки цифр, ужаснулся… Начал делать подсчеты, сравнения. Что же получается? В области, где секретарем обкома Егоров, за последние пять лет средний урожай по сравнению с предшествующим пятилетием снизился почти на пять центнеров с гектара. «А ведь именно Егорова хотели выдвигать в центр», – вспомнил Павлов. Ему приятно, что выдвижение не состоялось.
Павлов делает подсчеты и по своей области… Тоже не очень-то хорошо. Если не принимать в расчет минувший урожайный год, то только-только удержались на прежнем уровне, топтание на месте. «Так почему же нет шума?» – думает Павлов. Он знал, что с урожаями неважно, но никак не думал, что так плохо…
Павлов достает из папки полученное вчера решение коллегии Министерства сельского хозяйства России… Оказывается, он зря вел подсчеты – в решении коллегии они приведены. Но есть тут объяснения причины безотрадной картины с урожаями: в зоне Западной Сибири правильные севообороты освоены лишь на 6,2 процента пашни… Каждый пятый колхоз и совхоз не имеет вообще никаких севооборотов.
Павлов встал, заходил по комнате. Надо как-то успокоиться, иначе статьи не будет. Остановился у одного из книжных шкафов, в котором – Ленин. Полное собрание и отдельные сборники по различным вопросам. Берет том с множеством своих закладок. Листает…
Вот статья Ленина в связи с победами военными и политическими. «…И это достоинство становится теперь самым опасным нашим недостатком. Мы смотрим назад и думаем, что так же можно решить и хозяйственные задачи. Но в этом-то и ошибка: когда обстановка изменилась и мы должны решать задачи другого рода, то здесь нельзя смотреть назад и пытаться решить вчерашним приемом. Не пытайтесь – не решите!»
Задумался. В новых условиях нужны и новые методы руководства. И тот, кто будет руководить поверхностно, без экономического и политического расчета, тот только погубит дело. Склонился к столу, записал эти мысли, намереваясь оттолкнуться от них в своей будущей статье.
Листая книгу, думал о больших изменениях, которые произошли за последние годы в деревне. Быть может, одно из главных – доверие… Во всех звеньях. «Да, не забыть обстоятельно порассуждать о двух наших экспериментальных районах, – думает Павлов. – В них уже наполовину сокращен штат производственного управления, но, как видно, и оставшейся половине делать по существу нечего. Разве это не результат доверия местным кадрам, которые теперь сами решают вопросы технологии. И не только технологии. Теперь они учатся обоснованно, с точки зрения экономики, строить свое производство. Разве это не результат правильного подхода к делу, если в экспериментальных районах не осталось ни единой убыточной отрасли. Ни одной! А ведь в целом по области и в прошлом удачливом году животноводческие отрасли колхозов и совхозов оказались убыточными…»
Павлов пробует по памяти перебрать знакомых ему работников районного звена. Разные, очень разные они. Но вот что бесспорно: молодые, пришедшие к руководству в последние три-четыре года, оказались более деловитыми. А вот Попов – секретарь Приреченского райкома – с большим стажем… Павлов недавно беседовал с ним, и лишний раз убедился – устарел Попов, кичится старыми заслугами, то и дело напоминает, как бывало, «штурмовали» планы… Есть такие работники и в областном аппарате… Вот и у Ленина есть о таких: «…вы мне напоминаете басню про гусей, которые кичились, что «Рим спасли», но которым на это крестьянин ответил хворостиной: «Оставьте предков вы в покое, а вы что сделали такое?»
«Да, – думает Павлов, – с многих из нас так именно и надо спросить: а вы что сделали такое?»
А вот и об ответственности. Ленин считал, что решение всех вопросов управления в советских учреждениях должно сопровождаться установлением самой точной ответственности любого из должностных лиц за выполнение определенных, ясных и недвусмысленно очерченных заданий и практических работ.
Павлов присаживается к столу. Ему вспоминаются некоторые эпизоды на пленуме, когда обсуждался вопрос «О моральном облике коммуниста». Горячо, взволнованно выступали товарищи, особенно из молодых. Требовали самого сурового партийного наказания за проступки, порочащие звание коммуниста. И особенно яростно нападали на тех, кто проворовался, занимался очковтирательством. Мнение было единодушным: тот коммунист, который будет уличен в воровстве, во взяточничестве, в очковтирательстве, – подлежит исключению из партии.
И вот теперь Павлов увидел вдруг свою будущую статью. Конечно же, начать нужно суждениями о моральном облике коммуниста. А затем развить мысль о подборе кадров, о работе с людьми, коротенько – о достижениях области, пошире – об упущениях, обязательно о севооборотах. Потом о культуре села, о закреплении молодежи. Не забыть о двухсменной работе животноводов. И о том, как каждый колхоз послал в сельхозинститут своих будущих инженеров-механизаторов. А проблема будущих агрономов практически решена за счет колхозных и совхозных стипендиатов. Кое-что сделано и по подготовке кадров культработников для села, по шефству областных учреждений культуры над коллективами самодеятельности колхозов и совхозов.
Ну, а затем о претензиях к центральным ведомствам. Их тоже порядочно. В самом деле, никак не могут решить больного для деревни вопроса: о запасных деталях автомашин, тракторов и комбайнов… А разве только на местах виноваты, что так запущена земля, так плохо дело с урожаями?
Теперь Павлову окончательно ясно, какой будет статья. Статья фактически уже есть. Вспомнилась книга Михаила Светлова, где он рассказывал, как родилась его знаменитая «Гренада». Есть у него такие слова: «Стихотворение было готово, его оставалось только написать».
Вот и Павлову осталось только написать.
13
Григорьев сегодня возбужден:
– Нам же позарез нужны строительные материалы, – громко, на всю улицу гремит его басовитый голос. – У нас же, вы знаете, Андрей Михайлович, больше двух миллионов сверхплановой прибыли… Нам очень много нужно строительных материалов, а Михаил Андреевич, – кивнул он в сторону шагавшего рядом Несгибаемого, – не уважил наши заявки… Сегодня на торжественном собрании я прямо скажу: бывший директор нашего совхоза перестал помогать своим, ей-богу, так и заявлю! – весело смеется Григорьев.
Павлов посмотрел на Несгибаемого. Это ведь он закладывал Березовский совхоз. Потом Павлов рекомендовал Несгибаемого первым секретарем Дронкинского райкома, а тридцатитысячника Григорьева – на пост директора Березовского совхоза. И теперь приятно сознавать, что не ошибся. Григорьев раньше других забил тревогу о культуре и быте, раньше других занялся механизацией трудоемких процессов на животноводческих фермах, первым построил мощные механизированные амбары на токах.
Вот он – Дворец культуры… Каменный, двухэтажный. Снег с крыльца сметен. Павлов бывал в нем, знает, что зрительный зал на пятьсот двадцать мест, что на втором этаже больше десятка комнат для кружковых занятий, бильярдный зал. Знает, что Григорьев два года возил из города танцмейстера, музыкантов. Теперь же этими делами заворачивают уже свои, доморощенные. Сегодня вечером здесь состоится торжественное собрание: Павлов вручит коллективу совхоза переходящее знамя Совета Министров СССР – символ трудовой победы за 1966 год.
– А теперь посмотрите наш спортивный зал, – предлагает Григорьев и ведет гостей по специальному переходу, торопливо взбегает по лестнице, открывает двери: вот он – спортивный зал. Точно такой и в институте физкультуры. Павлов сказал об этом, и Григорьев подтвердил: по той же схеме строился – волейбольная и баскетбольная площадки; зимой в этом зале тренируются и совхозные футболисты, правда, играют лишь в одни ворота. Но есть и дополнение – пристроено помещение для борцов.
Несгибаемый спросил о стоимости этого сооружения.
– Спортивный зал стоит восемьдесят восемь тысяч рублей, – просто ответил Григорьев.
– Почти миллион по-старому, – констатировал Несгибаемый.
– Так мы ж по-новому два миллиона прибыли получили, – сообщает Григорьев.
Они ходили по заснеженным улицам поселка. Их, этих улиц, уже до десятка, все обсажены деревьями. А вот и автобусная стоянка. Павлову вспомнилось, как Григорьев просил его заставить автотрест обеспечить регулярные рейсы автобусов из совхоза в город, чтобы люди могли и на рынок съездить, и в театр, и вообще поддерживать нормальную связь с городом. Спросил, как обслуживают.
– Три раза в день ходят, теперь все в порядке, – ответил Григорьев. И вдруг к Несгибаемому: – А нам еще три микроавтобуса нужно…
– Зачем же еще три? – спрашивает Несгибаемый. – Четыре раньше выделяли.
– Для животноводов! – воскликнул Григорьев. – Две смены у нас, а выпасные участки нынче будут удалены – на сеяных травах… Так дадите нам три автобуса? – наступает он на Несгибаемого.
– Дадим! – улыбнулся Несгибаемый.
– Спасибо! – воскликнул Григорьев. – Я сегодня на собрании об этом подарке расскажу!
Павлов готов воскликнуть: так держать! Именно так надо выполнять решения партийного съезда о сближении культуры и быта села с городом. Вот же готовый пример!
Вечером Дом культуры совхоза был переполнен: человек шестьсот вместилось в зал – в креслах и в проходах, а несколько сотен – в фойе: оно было радиофицировано.
Вручение знамени прошло торжественно, люди в зале возбуждены. Павлов видел радостно-взволнованные лица. А затем внимательно слушал ответное слово передовиков совхоза. Они называли новые обязательства на юбилейный год, выражали благодарность за внимание к труду коллектива. Выступал и знакомый Павлову механизатор Николай Воротилов – бывший горожанин, приехавший на освоение целины и закрепившийся здесь. Теперь он руководит бригадой, обслуживающей законченный севооборот. Весомо новое обязательство, голос Воротилова уверенный, будущее для Воротилова и его товарищей ясно. Эту уверенность Павлов видел и на лицах людей, сидящих и стоящих в зале. А ведь кое-кто поговаривал о напрасных вложениях на освоение целинных земель. Пример Березовского совхоза – самое сильное возражение скептикам.
Началось вручение Почетных грамот передовикам. Затем зачитывается список премированных – их почти триста человек – за счет присужденной совхозу денежной премии. А в заключение Григорьев сам зачитал список механизаторов, которым начислены денежные надбавки за стаж работы – это в соответствии с решением ЦК и Совмина. Надбавки выплачиваются по окончании года. Григорьев называет суммы – они довольно внушительны: некоторые получают по триста и даже по четыреста рублей! Николаю Воротилову начислено двести семьдесят.
– И премии, и деньги за стаж работы можно получить сразу после собрания, – объявляет Григорьев и рассказывает, в каких комнатах кому получать.
Зал бурно аплодирует. От всей души аплодирует и Павлов. Он остался на концерт художественной самодеятельности, а во время перерыва, когда Григорьев привел его в бильярдную комнату, увидел… Шувалова. Того самого Шувалова, который еще при Павлове – секретаре райкома – начинал работать в Дронкинском районе, в колхозе, где Григорьев был председателем. Потом Шувалова выдвинули главным агрономом района, а после всех перестроек он оказался главным агрономом в Пановском районе. А теперь?
– А теперь, Андрей Михайлович, я главный агроном Березовского совхоза, – весело ответил Шувалов. – Три недели уже…
– Почему же оставили Пановский район?
– Нечего стало делать агроному производственного управления… Попросился на производство, а с Григорьевым мы хорошо когда-то поработали.
Для Павлова эта встреча – лишнее доказательство правильности взятой им линии в вопросе о районных производственных управлениях.
