Текст книги "Дневники 1932-1947 гг"

Автор книги: Лазарь Бронтман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 49 страниц)

Горелик рассказал о разговоре с его секретаршей. Как-то она под дороге к нему зашла зачем-то к директору гостиницы. Он спросил: почему он опоздала? Она ответила, что задержалась в трамвае.

– Разве мне можно лгать? – усмехнулся Мессинг. – Вы были у директора гостиницы и разговаривали о том-то и о том-то.

Ее спросили: женат ли Мессинг?

– Какая же женщина сможет ужиться с таким мужем?! – резонно ответила секретарша.

– Вот бы Магиду такую способность! – с ужасом предположил Вавилов.

5 декабря.

В воскресенье, 2 декабря, мне домой позвонил нач. Политуправления Новиков (он остался за Папанина) и сообщил, что указ о награждении полярников подписан.

– С чем тебя поздравить? – спросил я.

– С орденом Ленина, – отвечал он. – А тебя – с Красной Звездой.

Итак – четвертый орден.

Вечером они прислали мне статью Папанина. Я ее выправил и сдал в набор. Дали на 5 колонок. Затем, около часу ночи, получили указы – включительно по орден Трудового Красного Знамени. Следовательно, сам себя не видел. Но вчера я подъехал в ГлавСевМорПуть, посмотрел списки. Иду по разделу Красной Звезды под № 29.

В редакции без особых изменений. Вчера ночью Сиротин сказал мне, что с 15 декабря будет шесть полос и тираж – 1.5 млн. экз. Значит: отпуск – ау!

Написал для «Огонька» беседу со Збарским – включил, как было эвакуировано тело Ленина. Они пошлют на визу Берии.

Вчера позвонил мне Рохлин – из шахматной секции Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта. Сообщил, что на международный турнир в Лондон едут от нас 5–7 шахматистов (декабрь – январь), в том числе Смыслов, Болеславский и еще кто-то.

– Не смогли бы и вы поехать с нами? – спросил он.

– Я бы смог и с удовольствием, но вряд ли мне удастся вырваться.

– А если мы поставим этот вопрос перед Романовым и перед редакцией – вы возражать не будете?

– Ради Бога.

Выборная компания до сих пор идет без группы. Все информацию о выдвижении в комиссии, о работе и проч. даем мы. Вот шалопаи!

По делу Магида есть решение КПК, утвержденное ЦК. Его заявление о барохольстве военкоров признаны неправильными и недобросовестными, предложено снять его с работы. Это и сделано неделю назад.

Начинаем брать на работу группу окончивших литфак МГУ.

10 декабря.

В прошлый понедельник в ЦК было совещание редакторов. Предложили две вещи: 1). поменьше пользоваться штампами и трафаретами, уменьшить количество превосходных степеней и высокопарных прилагательных (по сему поводу у нас сегодня напечатан обзор печати), 2). писать скромнее о наших достижениях, поменьше кричать о восторгах, памятуя, что народ перенес очень большие невзгоды и сейчас живет трудно. Давно пора!

Выходить на шести будем, видимо, с 15-го.

В Москве очень туго с энергией. Каждый вечер выключаются десять заводов. Но ни одного дома!

15-го в Москве состоится конференция трех министров. Это – бомба, сенсация в международном мире. Яша Гольденберг считает, что это – последняя попытка договориться. Начинаем уделять больше внимания иностранным делам. Раньше давали им полосу, уже с неделю нам предложено давать не меньше двух полос. Есть еще одно указание: не давать фото. Фотографы ходят, повесив носы.

В Москве бездна разговоров о кражах и грабителях. Ходят всякие истории, а люди боятся ходить.

18 декабря.

Вчера был на приеме в «Метрополе» в честь футболистов «Динамо», вернувшихся из Англии. Там они произвели сенсацию, выиграв два матча (у «Арсенала» и «Кардиер-сити»), и две вничью («Челси» и «Глазго»). Общий счет голов 19:9 в нашу пользу.

На приеме было скучновато.

Занятный разговор произошел у меня с Николаем Королевым, абсолютным чемпионом СССР по боксу. Это звание он, кажется в четвертый раз, завоевал 6 или 8 декабря. Мы были на матче в Госцирке. Сначала шли разные пары. В заключение – Королев и Навасардов, финалисты розыгрыша. Королев – невысокий, плотный, лысый, а Навасардов – здоровенный высоченный грузин, на полголовы выше его и, очевидно, на несколько кг. тяжелее. Народу было битком. Притихли. Первый раунд. Примериваются. Второй, третий, четвертый, пятый полное превосходство Королева. Просто непонятно, как в семи предыдущих боях Навасардов мог три раза у него выиграть, настолько уверенно выигрывает сейчас Королев. Он гораздо техничнее, его удары – очень вески. Когда раздается полновесный удар – кажется, шатается цирк. Могуч удар и у Новосардова. Я с ужасом подумал – вот бы оказаться между ними. Шестой раунд – оба вымотались и дрались еле-еле.

На банкете Королев сидел вместе с другими боксерами – Градополовым и пр. Ко мне подсел редактор «Красного Спорта» Борис Корельников. Мы говорили с ним о его замысле – издавать журнал «Мир путешествий». Я обещал ему поддержку Папанина, Федорова, Громова и др. Потом попросил познакомить меня с Королевым.

– Коля! – позвал он его. – Познакомься!

Королев отвел свою даму на место и подошел. Невысокого роста, в ладном костюме, он не производит впечатление чемпиона, тем более Самсона, просто нормальный средний человек. Я обратил внимание на руки – небольшие мужские ладони, крепкое, но не очень, пожатие. Широкое, почти круглое лицо, маленькие, внимательные, очень веселые, пожалуй – насмешливые глаза. На правой щеке – бородавка, и из нее пучок длинных (5–7 см.) рыжеватых волос.

– У меня к вам вопрос, – сразу начал я. – Вот я говорил товарищам: что будет, если я подойду к группе Королева и пихну одного из них. Вы стукнете?

– Да, – ответил он, недоумевая от внезапности такого салонного разговора.

– И сколько я буду лежать? В минутах?

Он засмеялся и поднял палец.

– Один.

– Чего – один?

– Один час.

– И как это будет называться – крюк?

– Нокаут, – ответил он и повторил с явным профессиональным удовольствием. – Нокаут.

– А куда будете бить? – не отставал я.

Он посмотрел на меня с недоумением.

– Вот это вам совершенно все равно, – ответил он. Потом подумал и сказал: – наверное, в щечку. Легонько. У меня ведь рука тяжелая.

– Сколько весит ваш удар?

– 300 килограммов.

Я не понял.

– Ну представьте себе, – пояснил он, – что вас со скоростью поезда, скорого поезда, внезапно стукнет в челюсть железная балка, которая весит 19 пудов.

Н-да…

– Вы, наверное, не боитесь ходить по ночам? – полюбопытствовал сидевший рядом майор.

Он расхохотался.

– Нет, не боюсь.

– А не приходилось вам пускать кулак в ход на улице? – не унимался майор.

– Только один раз, – с сожалением ответил боксер. – Я возвращался с женой. А живу на Сходне. К ней пристали двое. Я их попросил отойти. Не дошло. Я им сказал: я – Королев. Опять не дошло. Лезут. Жена стукнула одного по щеке. Они оба замахнулись. Я прикинул – какой прежде ударит, и двинул его легонько в щечку. Он упал, как будто его подкосили и лежит.

– Второго не пришлось?

– Нет.

Я решил проведать у него его мнение о самом себе.

– Скажите, вот мы сейчас вылезли с футболом. Набили англичанам. Есть еще один вид спорта, который весом не меньше, в котором политики еще больше, в котором резонанс среди масс еще звучнее…

– Особенно в Америке, – перебил он, сразу став очень внимательным и настороженным, как во время боя.

– Да. Так вот, можем ли мы, в силах ли сейчас выступить на этой арене.

– Я вам одно скажу, – ответил он быстро, и было видно, что этот вопрос для него не нов, и он внутренне его уже решил в свою пользу. – Надо попробовать.

– Но вы понимаете, что тут нельзя просто пробовать. Мы – СССР, а не Эквадор.

– Надо попробовать, – повторил он и широко улыбнулся.

– Кто сейчас чемпион мира?

– Джо Луис, негр.

– Сколько он весит?

– 92 килограмма. Такие противники у меня бывали. Видите ли, нам уже пора выходить на международный ринг. Надо ликвидировать боязнь перед иностранцами, к которым мы с детства по литературе чувствуем почтение. Начитались Джека Лондона, и считаем их сильнейшими. Почему динамовцы не выиграли у «Челси» – начитались о том, что английский футбол – лучший в мире. Я тоже читал Лондона. А потом пришлось несколько раз выступить заграницей. Первого я свалил за 14 секунд. Второго – тоже в первом раунде.

– Вы помните, как приезжал Марсель Тиль. Он не дрался, а проводил показательное выступление. Он только тыкал: «се-ту», «се-ту» – вот, мол, я могу сюда ударить, тут не защищено.

– Все это чепуха. Я недавно ездил в провинцию (кажется, он сказал в Ташкент, не помню точно – ЛБ). Тоже проводил показательные выступления. Мне пришлось провести подряд 14 раундов. И я всех легонько тыкал, как Марсель Тиль. Они же мне не нанесли ни одного удара. Почему? Боялись. Так и там.

– Но нам непривычны их условия. У них бьются до победы.

– Не обязательно. И по очкам тоже.

– У них 15 раундов!

– Это не страшно. Мы дрались 3 и сдыхали на третьем. Установили 5 сдыхали на пятом, потом на шестом. Следовательно, все дело в распределении сил. Так я делал в последнем матче с Навасардовым, так будет и в другом матче – скажем, с Джо Луисом.

27 декабря.

Позавчера, 25-го, в Москве закончилось совещание трех министров Молотова, Бевина и Бирнса. После провала Лондонской конференции казалось, что общая точка почти насквозь покололась. Ан тут нашли общий язык. Сегодня опубликовано большое коммюнике.

Несколько дней назад Заславский написал в «Правде» статью (кажется, под заголовком «Вопросы, требующие ответа»), в которой резко и ехидно недоумевал – почему союзники нервничают по поводу наших войск в Иране, в то время, как неизвестно зачем их войска стоят и в Иране, и в Китае, и в Гонконге.

Спустя пару дней т. Молотов устроил прием в честь приехавших министров. Был там и Заславский. К нему подошли американцы из посольства и сказали, что с ним желает познакомиться заместитель Бирнса. Заславский подошел. Тот стал доказывать, что Давид Иосифович не прав. «А мне кажется, что я прав, иначе бы я не писал». Немного погодя подошел английский зам. посла и сказал тоже самое, добавив, что «наши заокеанские друзья очень нервничают по поводу статьи».

Потом, проходя мимо, увидел Заславского т. Молотов. Остановился, поздоровался. Спросил

– Ну, какие отклики на Вашу статью?

– Да вот, расценивают ее за рубежом, как мнение советского правительства, – сказал Заславский.

– Ну что ж, они, пожалуй, не ошибаются.

История пассажиров Томилина продолжается. Как уже записывал, они вылетели из Москвы 20 декабря на Чукотку. На борту – 5 чел. экипажа (штурман Погосов), 16 пассажиров, в том числе один ребенок. Самолет заблудил, израсходовал горючее (на этапе Архангельск – Дудинка) и сел в 600 км. к югу от Дудинки. Вот куда унесло! Искали их 8 дней, гнали из Москвы до десятка машин. Вмешался в это дело Молотов.

Жрать было нечего, мерзли. Наконец, нашли – с помощью мощного московского пеленга. Нашел Крузе. Привез их в Дудинку. Решили отправить их дальше и Титловым. Поднялся и сел сразу за аэродромом, снес шасси, помял крыло. Тем временем перегнали в Дудинку самолет Томилина, и Мазурук не нашел ничего лучшего, как (при наличие нескольких экипажей) отправить пассажиров дальше с Томилиным. Не долетая Тикси, он опять заблудил, опять израсходовал горючее и сел. Сломал машину (шасси, помял крылья), как выяснилось – в 2 км. от Тикси. Тогда отправили из Москвы летчика Каминского. Взял он их в Тикси на борт, поднялся, загорелся, сел. Люди выпрыгивали на ходу. Часть поломало руки, часть ноги, часть обгорело. Самолет и все вещи сгорели. Сейчас за ними вылетел из Москвы Крузе.

На этом дело в полярной авиации не кончилось. Дня два назад в Дудинке поднялся самолет Андреева (тоже «Си-47», как и те), на высоте 300 метров загорелся. Четыре человека экипажа и 6 пассажиров погибли. Причины неизвестны.

Вчера я говорил с Ляпидевским. Он работает сейчас в Госконтрле, инспектором по авиации. Я предложил ему поставить вопрос о создании Государственной авиационной инспекции при СНК, которая была бы независима от ведомств, не боялась за пайки, за квартиру и т. д. Это дело поддерживает и Кокки. Толе идея понравилась.

С 26-го у нас – шесть полос. «Известия» – тоже с 25-го. И нам и им до 15 февраля – на время выборов. Материал идет случайный, пока еще не нашли типа. У нас идет много материала – до трех полос. Никакой выборной группы по-прежнему нет, основной материал по-старому даем мы – полосу, примерно. И людей не добавили, если не считать трех учеников – Пономарева, Новоскольцева и Зарапина.

Несколько дней назад был снова у Водопьянова. Он мне показал напечатанное на машинке сырое – программа экспедиции, ее задачи, характеристику научных наблюдений, и попросил составить докладную в ЦК. Я посоветовал ему поговорить с Папаниным. Водопьянов несколько нервно относится к этому, т. к., видимо, боится, что тот будет претендовать на командование, хотя тут же сказал:

– Пусть командует. Я возьму на себя летный отряд. Все равно пойду на первом самолете и сяду, хоть разобью машину. А остальные машины – посадим легко. А ты пойдешь на первом или втором.

Рассказал он мне о своем разговоре со Сталиным в начале войны. Водопьянов просился на фронт.

– Будь я командиром части, – сказал Хозяин, – обязательно дал бы вам любой самолет.

После этого его назначили на дивизию.

Вчера я написал докладную записку об экспедиции на имя т. Сталина (3,5 страницы). Изложил задачи и общий план. К записке будут приложены приложения (графики, расчеты). Послал Михаилу. Сегодня он звонил мне, очень понравилось. Собирается поговорить с Папаниным и послать через несколько дней.

Вообще, идеи носятся в воздухе. Был у меня в редакции Алексеев. Хочет лететь на дизельной двухмоторной машине без посадки от Москвы до Порт-Артура. От Иркутска до Москвы уже ходил. Беседовали с ним и об экспедиции на юг. Считает реальной, выбор «Дежнева» – удачным, но, как и я, считает самолеты «Ли-2» или «Пе-82» (Ли-2 с 82-ми моторами) неудобными, надо отечественные, хотя их подходящих для этой цели и не видит.

Вчера был у меня Черевичный. У этого план другой: нынче весной отправиться 4–5 самолетами в район полюса недоступности, покрыть посадками весь район, взять глубины, проследить течения, дрейф и т. д. Один самолет посадить базой, а остальными все обследовать. В полете 1,5–2 месяца.

– Иначе, Американцы нас обгонят.

28 декабря.

Сегодня в Кремле М.И. Калинин вручал ордена полярникам. Вручил и мне Звезду. Выступил с умной речью. Потом фотографировались. Во время съемки он все расспрашивал Папанина о том, что делается сейчас на Енисее, на Оби. Выглядит хорошо, хотя и долго болел.

Орден я обмыл коньяком и водкой «Охотничьей». Вечером Папанин позвонил мне домой, сказал, что хочет отправить Новикова по зимовкам – вручать ордена – не полечу ли я с ним?

Я ответил междометием.

1946 год

10 января.

Вот и Новый год наступил, и наступил весьма бурно для нас, активным до предела.

Встречали Новый год у нас. Хотя, раз в жизни, 31-ое выпало на понедельник, но мы все же работали. Однако, в 11:45 ушли из редакции и ровно в полночь выпили за ушедший, потом за пришельца. Собрались подходящие: Сеня Гершбрег, Мартын Мержанов, Володя (Верховский? – СР), с женами, Зинина подруга Марина с мужем, был даже своей генерал – Александр Палыч Блинов (приятель Марины) с женой, хороший мужик, был Рачик, была Маша Калашникова.

Часика в 4 ушли в редакцию, посидели там часа полтора, вернулись и продолжали пир до 8 ч. утра. Затем легли

В 4 часа дня опять собрались, допили, доели. В 7 часов вечера заехал Сурен Кочарян и Рачик и увезли к себе (к Сурену). Был там еще композитор Ашот Сатян, председатель Армянского комитета кинематографии Серго Баградян, Сурен с женой, Рачик, я с Зиной и Мартын Мержанов с Аней. Пили чудесные вида «Васкеваз» (золотая лоза), «Арени», коньяк «Армения» и «Двин» – новый коньяк, выпущенный в честь 25-тилетия Армении, еще не поступивший в продажу, чудесного аромата, крепкий, пьешь – и как будто тебя двигают стальной балкой. Сурен читал стихи, произносил тосты – длинные, витиеватые, сложные. Ушли в 3 ч.

7-го Мартын устроил ответный прием. Были те же, плюс Каро Алабян, Юра Лукин и жена Вольского. Сатян играл свои вещи «Песня воина» – чудесный лирический плач воина издалека по родине, почти физическая тоска, и «Застольную» – умную, хорошую, очень своеобразную. Обе смело и уверенно войдут в репертуар.

Работаем до обалдения. 2-го января началось выдвижение кандидатов. Застало нас врасплох, никакой группы так и не было создано. В результате пришлось 2-го (и 3-го) заниматься этим мне и моему отделу. Каждый день по 5 полос!

Опыта никакого, решительности никакой, по каждому вопросу приходится спрашивать в инстанциях. В 6–7 утра меня вдруг охватила безнадежность, мне казалось, что мы вообще не выйдем. Но в 12:30 газета сама вышла!

Звонил Минеев. Сообщил, что написанное мною письмо от экспедиции на юг, они Водопьянов 30 декабря послали Хозяину.

Звонят некоторые расстроенные бывшие депутаты. В этот раз многие из них не выдвинуты: Молоков, Ляпидевский, Водопьянов, Федоров, Кренкель, Беляков, Байдуков, Каманин. Повторно прошли из старых героев Кокки, Папанин, Мазурук, Шевелев, Ширшов, Яковлев, Ильюшин.

Написал об Ильюшине в «Огонек», о Яковлеве – в «Смену».

14 февраля.

Наконец-то! Ух и досталось же нам за эти месяцы. В основном избирательная компания лежала на нашем отделе. Газета совершенно выбилась из колеи. Каждый день сидели до 8–9 часов утра, редко-редко кончали в 6–7 часов.

Когда делали номер с 10 на 11-ое – как прошли выборы (делал я и Гершберг), три раза звонили от Сталина – после 6 ч. утра – скороли ли выйдем? И все-таки вышли в 8.

Ранним утром на 10-ое, мы (я, Гершберг, Верховский) совершенно измученные поехали посмотреть, что делается на участках Сталинского района. Очень холодное утро, темно, еще нет 6 часов – двери участков открываются в шесть. А народ уже собирается, кое-где очереди. Мы были на трех участках – и везде так. Я обратил внимание, что многие голосуют по открепительным удостоверениям. В участке, который помещается в здании Сталинского райкома партии, в 6:30 было уже 35 таких избирателей, и к этому столу непрерывно стояла очередь. Я посмотрел откуда по списку: Садово-Земляная, Петровка, ул. Горького и т. д. Позже мне рассказывали, что в Сталинском округе по удостоверениям голосовало 20 тыс. чел.

Поспелов приехал 6-го или 7-го и сразу же сел за номер. И сразу же кончилась беготня, дискуссии, базар. Все стало на место. Хорошо.

9-го т. Сталин произнес речь. Не даром все так ждали его выступления. Сейчас все даем отклики на речь.

Сегодня были у меня из Профиздата. Выпускают серию брошюр о Героях Соц. Труда. Предложили мне написать о Яковлеве и Ильюшине. О каждом – по 305 печатных листов. На Яковлева я дал согласие.

Послезавтра читаю лекцию на Центральных газетных курсах при ЦК об информации. Две недели назад читал им на тему: корреспонденция в газете. Остались очень довольны.

6 марта.

Опять руки не доходят до записей.

Пребывание Федосеева в редакции, видимо, не пропало даром. Числа 20–25 февраля было вынесено решение ЦК о назначении Сиволобова секретарем редакции с освобождением от обязанностей зав. партотделом. Сиротин «освобожден от обязанностей секретаря», и ему поручено «наблюдение» за вопросами сельского хозяйства. Видимо, сохранил его Поспелов. В редакции все ходили и поздравляли друг друга.

– Ты сам не знаешь, кого ты потерял, – сказал мне довольный до ушей Иванов.

Вчера было принято второе решение: освободить Кузьмина от зав. отделом пропаганды и назначить вместо него Галактионова (с оставлением на военном отделе).

В общем – в редакции довольны, хотя и несколько возбуждены. Михаил более положительный, более прямой и решительный человек, хотя и более грубый и резкий.

Дали нам в отдел Джигана (он когда-то работал у нас) и Марковского (корр. ТАСС по 1-му Укр. фронту).

Поспелов обещал мне утвердить Богорада. Освободились от Казакова непрерывно врет, и отстраняем ученика Пономарева.

Таковы служебные дела.

11-го марта Первая Сессия Верховного Совета СССР второго созыва. До сих пор не утрясли повестку. Сначала полагали так: доклад Молотова и содоклад Вознесенского – о пятилетке, доклад Зверева – о бюджете. Затем выяснилось, что доклада о бюджете не будет, т. Сталин сказал: как же обсуждать доклад, если еще не создано бюджетной комиссии Верховного Совета нового созыва, это будет нарушение конституции. Неясно, и кто будет делать доклад о пятилетке.

Левка рассказывал интересные вещи о свидании работников ИМЭЛ со Сталиным. Они были у него по поводу изучения его сочинений. Прежде всего он забраковал кое-то из плана, сказал: это – по частному вопросу, это – не надо, это – случайное, а вот то и то надо добавить. Они предлагали тираж 2 млн., он сказал – 500 тыс. Предложил не делать коллективных подписок. Выбирали портрет – был намечен обычный, он выбрал в военной форме, очевидно, он и просто любит военное дело.

26-го февраля у нас была очередная беседа партактива с Майским. Он напомнил, что прошлый раз сказал, о встрече пяти министров в Лондоне, что ее провал – еще ничего не показывает. Это просто нащупывание и прощупывание друг друга. Тогда в Лондоне мы дали урок американцам. И действительно, говорит Майский, в конце ноября тот же самый Бирнс, который так агрессивно держал себя на Лондонской конференции, предложил созвать конференцию трех министров в Москве.

На заседании Ассамблеи объединенных наций мы дали урок англичанам (на этот раз американцы держали себя в обще осторожно).

Сейчас идет процесс усаживания держав за послевоенным столом. Понятно, что это всегда сложное дело, с давкой, а иногда кое-кто пускает в ход и локти.

Майский на этот раз не дал исчерпывающего обзора международного положения. Он решил отойти от стрых вопросов и показать зато глубоко экономическую базу этих взаимоотношений. Доклад был чрезвычайно насыщен, т. к. он отлично знает экономику запада.

Все проблемы вытекают из экономического малокровия Англии. Баланс у них всегда был отрицательный, и они его выравнивали до войны за счет, так называемого, невидимого экспорта (вложения + фрахт). Но после войны инвестиции Англии сократились вдвое, резко уменьшилась и роль торгового флота (до войны в мировом тоннаже флот Англии занимал 18 %, США – 9 %, сейчас Англия – 17 %, США – 55 %).

Проблема вывоза стала основной. Но что вывозить и куда? Англия очень заинтересована в Советском рынке – рынок большой, организованный, надежный. Но мы хотим получить кредиты, и притом – долгосрочные, а у них – туго, им надо сейчас и сразу. Но, в общем, торговые перспективы СССР-Англия – неплохие.

Другое дело – США. Оттуда мы можем многое получить, но чем им платить? Пшеница – есть канадская, лес – тоже. Видимо, пушнина, марганец, редкие металлы. Трудности большие, но преодолимые.

Проблема США – это полнокровие. Отсюда – империалистическая экспансия. Тем не менее, у нас есть все возможности установить добрые деловые отношения с США, особенно через 2–3 года, когда у них начнется экономический кризис. Тогда они будут сговорчивее.

Американцы лезут сейчас всюду. Они прикрываются флагом баз. Нам, мол, не нужно земель, территорий, дайте нам базы и пусть свободно конкурируем. А там-то они и задавят своей техникой, товарами. Особенно они полезли в Китай, где до войны плавали по экономике страны (все их вложения определялись в 400 млн. долларов, а сейчас – уже около 2–3 млрд.), а ныне лезут вглубь ее. Это, естественно, определяет и нашу политику в Китае.

Резюме Майского: в ближайшие годы мы будем свидетелями гигантских сдвигов в экономических взаимоотношениях между народами, и основную роль в этом будут играть СССР и США.

После доклада мы разговорились с Майским в комнате Сиволобова. Накануне была напечатана заметка об экспедиции американского флота в Арктику – «для испытания поведения кораблей во льдах, работы приборов в арктических условиях и т. д.» Я спросил, что это должно значить?

– Американцы нахально лезут всюду, – ответил он. – Всюду, куда можно.

– Но на севере у них единственный сосед – мы?

– Да. Поэтому мы должны отвечать тем же и в таких же масштабах, с американским размахом, – сказал он.

25-го февраля у меня дома собрались друзья по случаю 17-ой годовщины моей семейной жизни. Были Гершберги, Мержановы, Верховские, Блинов, Марина с мужем, Решетниковы, Аккуратовы, Галаи, явился Погосов с пятью родственниками. Галлай сказал, Что наш проект, видимо, пока неосуществим. Мы расчитывали, что Месищев сделает для нас машину. Но сейчас принято решение о ликвидации конструкторского бюро Месищева.

Пока что Галлай садится испытывать немецкий ракетный самолет. Должен был сесть раньше, но изучает.

– Я предпочитаю, чтобы говорили: какой Галлай острожный летчик, чем какой Галлай был безумно храбрый летчик, – смеясь, сказал он.

Аккуратов сообщил, что наконец решили отправить воздушную экспедицию в район полюса недоступности. Проект был выдвинут еще до войны Черевичным и Аккуратовым, а за последние два годя я непрерывно долбил об этом Папанину. Вот, наконец, взялись. Вылет – в апреле. Получили два самолета. Пилоты Черевичный и Задков, начальник – Минеев. На льду – несколько посадок, серия промеров и проч.

А вчера позвонил мне Новиков (нач. ПУ ГУСМП) – «хочу посоветоваться по нашим делам, что делать дальше»

Приехал, сидел у меня часа три.

Долго говорили о профиле работы, о направленности деятельности ГУСМП. Я вижу ее – научно-транспортной организацией, а не хозяйственной. Коротко говоря, я предложил ему следующее:

– Добиться круглогодового плавания по Сев. морскому пути.

– До предела изучить весь бассейн, не оставить ни одного пятнышка и обязательно найти еще землю.

– Разведать обходные, запасные пути по СМП, в частности – вокруг Северной земли, севернее Новой Сибири, и Врангеля.

– Создать мощные научные базы – плавучие и земные (на островах) в Арктике.

– Выдвинуть новые научные имена.

– Экспедицию Черевинчого сделать не частной ГУСМП, а правительственной, послать 10–15 самолетов, кооперировавшись с НКАП, и навсегда закрыть полюс недоступности.

– Надо, чтобы Папанин попросил т. Сталина принять полярников и побеседовать с ними о дальнейшем ГУСМП.

Новиков со всем этим согласился.

Вчера уехал на восток Князевский. Дал ему ряд поручений корреспондировать нам.

Граудин сообщил, что Латвийское издательство постановило издать мою книгу «На вершине мира» на латышском языке. Но придется ехать туда, заключать договор и проч.

Черненко предложил мне издать ее в «Молодой Гвардии» и ГУСМП. Но все руки не доходят даже до переговоров. Вот работа!

14 марта.

В пятом номере «Огонька» опубликована моя беседа со Збарским о сохранении и эвакуации тела Ленина. Редакция «Огонька» посылала текст Берии, оттуда он попал Маленкову, потом был у Сталина, и вернулся в редакцию перепечатанным, сокращенным до 4-х страниц, в этом виде. Но важнейшее то, из-за чего я и писал (об эвакуации) оставлено. Выкинуты только детали и пункт.

Сегодня вечером около полуночи позвонил мне в редакцию Кокки.

– Сколько стоит воздухом билет до Владивостока?

– Не знаю.

– Ну примерно, тысячи три стоит?

– Может.

– А сколько лететь транспортным аэрофлотом?

– Так туда не ходят. Только до Хабаровска.

– Ну до туда?

– Собираются укладываться в три дня.

– Так. От Хабаровска до Владивостока 560 км. Значит, стоит пассажиров доставлять до Владивостока за стуки?

– Ты что, контору открываешь?

– Да так, для смеху хочу прошвырнуться. На первый раз могу взять липовых пассажиров – журналистов. Покатаю на высоте в 8000. Хочешь?

– Нет, я стал важный.

– А коньяк пить ты тоже важный?

– Нет, коньяк – демократ.

– Ну, приходи, за коньяком все обсудим.

Вчера звонил Водопьянов.

– Завтра утром улетаю в Берлин. Хочу побывать на Нюренбергском процессе. Поручений нет?

– Погляди за меня на эту заразу.

– Я для того и лечу. А то только на том свете с ними свижусь.

– Как дела с нашим письмом?

– Лежит у самого Хозяина. Держит у себя на столе. Даже Поскребышеву на возвратил.

Несколько раз за последние дни у меня был Новиков. Готовил выступление Папанова на сессии. Дал ему идеи, план, консультировал текст. Все, что я ему говорил 5 марта, он накачивает в Дмитрича, выступал с этим на коллегии, встретил сочувствие.

8 апреля.

Несколько редакционных новостей. Во-первых, с приходом Сиволобова на пост секретаря редакции, начали почти ежедневно выходить вовремя. Во-вторых, на минувшей неделе создали два новых отдела: отдел выездных редакций и массовой работы (задача его – возродить рабселькоровское движение, по этому вопросу Поспелов нас срочно созвал в прошлый наш выходной понедельник, и мы после театра гутарили до трех утра), зав – Саша Дунаевский. Второй отдел транспортный, зав – Иван Кирюшкин, зам – Шульгина. Вместо нее на отдел кадров сел Маша Шишмарев, вместо него на местную сеть – его зам Петр Синцов. Место Кирюшкина в отделе писем пока вакантное.

У меня в отделе туго. Даем много, причем, все время с выдумкой. Это требует много времени на организацию. Дали подборки: рождение новых рек и озер (ирригация), выходной день по стране, дальние рейсы советских кораблей, электрификация сел, жилье в новой пятилетке, восстановление городов и т. д.

Марты Мержанов уехал в командировку, Шабанов заболел. Парюсь вдвоем с Капыриным. Завтра приедт новый помощник – Иосиф Иткин (Павловский).

В мире – шухер, вызванный нашим соглашением с иранским правительством и созданием смешанного советско-иранского нефтяного общества (соглашение опубликовано сегодня в «Правде», сидели из-за него до 8 ч. утра – оно поступило около 4 ч. утра).

Был недавно у Кокки. Предлагает такой проект: утром вылететь и к вечеру вернуться в Москву, за это время посетить: Софию, Бухарест, Будапешт, Вену, Прагу, Варшаву, Берлин, Кенигсберг. Хочет проделать это на новой ильюшинской машине. Свой проект скоростного перелета в Ленинград (вылет из часа), считает устаревшим.

За последнее время я стал часто читать лекции на Центральных газетных курсах при ЦК ВКП(б). Читал у них: об информации, о корреспонденции в газете, работа военного корреспондента, методика составления корреспонденции. Так скоро стану совсем профессором. Недавно был у меня декан созданного в Минске факультета журналистики при университете. Просит приехать к ним читать лекции о газетном деле (эпизодически). Поспелов и Сиволобов дали на это согласие. Я согласился, но в этой ситуации вряд ли смогу поехать.

25 апреля.

6 ч. утра. Сижу дома, пришел в три, только что кончил статью для бюллетеня ЦК ВЛКСМ – об информации в комсомольских газетах. Многие мысли этой статьи надо будет использовать при подготовке к печати моей лекции об информации (на газетных курсах ЦК).

В газете назревают новости. ЦК принял решение о создании у нас института редакторов отделов (а не заведующих – вряд ли это простая перемена вывески, но что именно – никто не знает) и введении звания главного редактора. Решено направить к нам группу товарищей, способных самостоятельно выступать по внешним вопросам.