Текст книги "Дневники 1932-1947 гг"

Автор книги: Лазарь Бронтман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 49 страниц)

В 12 проснулись. Бьют зенитки. Умылись. Пришел Жуковин. В городе нет ни одного не пострадавшего района. Видимо, клали по секторам. Было около 30 самолетов. В городе вильное возбуждение – все стремятся скорее уехать.

В час приготовились ехать на фронт. Опять зенитки. Поехали.

29 июня.

(запись сделана в Коротояке, на квартире у редактора Гринева, пока готовится обед)

Ехали караваном – три машины. Я и Устинов, спецкоры ТАСС Зиновий Липавский и Щукин и корреспондент информбюро ст. батальонный комиссар Антропов. Вчера к вечеру доехали до Коротояка – там уже через Дон не паром, а понтонный мост.

В Коротояке пообедали, во тьме двинулись дальше. До Острогожска. Ехали, конечно, без фар. С трудом нашли квартиру. Спали все в ряд на полу, на шинелях. Ночь провели спокойно.

Из-за разных хозяйственных хлопот выехали только к концу дня. Доехали до с. Щербаково. Тут решили заночевать, т. к. дольше – ж.д. станция, а мы ж.д. дорог во время войны не любим. Тут – колхоз им. Карла Маркса. Переселенцы, почти сплошь украинцы.

Ночевали в школе, натащили свежего сена. Пили яблочное вино. До полуночи наблюдали цирк над Лисками. Пятую ночь подряд бомбит. Прожектора, гул самолетов, разрывы зениток, слышны взрывы, видно зарево большого пожара.

30 июня.

Утром выехали. Приехали в Россошь к 2 ч. дня. Нашли всех. Городок пыльный, большой. На улицах непрерывное движение, машина за машиной. Немедля отправил отсюда очерк «Единоборство» о танкисте Фокине из 6-й бригады, уничтожившем за 2 боя 11 танков и 5 орудий.

Увидел здесь Алешу Суркова. Ругается. Тоскует по Западному фронту. Встретил Федю Константинова – лектора ЦК, бывшего зав. отделом библиографии «Правды», ныне корреспондента Информбюро. Его уже начали тягать делать доклады для партактива, для жителей.

Сняли хатку на окраине. Позже выяснилось, что рядом – зенитки, а с другой стороны – аэродром. На Россошь налетов не было недели две. Зато тогда – три дня подряд. В дым разбило вокзал, депо, поезд. Много жертв.

1 июля.

Россошь. Получали бензин, всякие карточки. От редакции – ворчливая телеграмма – недовольны оперативной информацией, предлагают мне взять это лично на себя.

Встретил Рузова – корреспондента «Известий». Он только что вернулся из 21-й части. Три дня назад немцы начали там сильное наступление. Очень много танков и авиации. Самолеты крестят все слева направо. Его сопровождали от передовой до Валуек. Валуйки не трогали 4 дня – сейчас (вчера) начали опять В городе – пустынно.

Бомбят и Овчинниково по старым следам (там было ПУ ЮЗФ).

Вечером пожелали друг другу спокойной ночи. Только на войне познаешь истинный смысл этих слов.

2 июля.

День тихий, солнечный. Утром прошел разведчик, довольно низко. Зенитчики хитро молчали. Вечером узнали, что все наши корреспонденции с 29 июня лежат на узле, некоторые отправлены самолетом.

…..!!!

К вечеру натянуло облака. Видимо, будет дождь. Я, Антропов и Рузов собираемся играть пульку.

Собрались, просидели до 3 ч. утра.

3 июля.

Россошь. В сводке появилось: «сегодня бои с наступающим противником на Белгородском и Волчанском направлениях.» Речь идет об участках 21 и 28-ой.

На участке 21-ой они еще в конце мая рванули восточнее Тернового (отбитого ими обратно) двумя дивизиями и 200 танков. Пошли быстро. Заняли Волчанск, потом вышли к Осколам.

На участке 28-ой заняли Ольховатку (плакала Сашкина фуражка), Волоконовку. Т. о. ж.д. перерезана в двух местах.

Пошли делать информацию. Связи с частями нет, только по радио.

Утром летал над Россошью самолет. Сбросил пару бомб у вокзала.

Узнав о нашем приезде из поезда «Красный Артист» прилетела Боде. Рассказывает о страшной бомбежке Валуек. Бомба попала в поезд. Кругом убитые, раненые. Останавливала бойцов, заставляла оказывать помощь под бомбежкой. Вся была залита кровью. Ушла оттуда пешком!

4 июля.

Россошь. Днем пролетело 4–5 самолетов. Шли на 2000–3000 метров над центром города. Я как раз брился. Зенитки. Рядом с нашей хатой – батарея. Аж стекла зазвенели. Сын хозяйки Виктор прибежал тревожный:

– Лазарь Константинович! Кипяток-то продолжать кипятить?

– Давай, давай.

Сразу успокоился и занялся делом. Видимо, это были разведчики. По всем правилам надо ждать налета. Сейчас немецкая авиация зверствует. Бомбят города один за другим, стремясь морально подавить. Вчера или позавчера сильно утюжили Острогожск (сейчас его эвакуируют), Лиски и др. города.

Приехал Ляхт. Рассказывает, что все дни немцы сильно и днем и ночью бомбят Воронеж. На днях днем налетело 52 самолета. Утюжили без всякого сопротивления. В гостинице осталось 12 человек – переехали жить в подвал, штаб разбежался. Учреждения уже два дня не работают. Толпы жителей уходят пешком. На обочинах шоссе стоят сотни людей, молча протягивающих вперед полулитровки. Шоферы за подвоз берут по 3–5 тыс. рублей. Столовые (даже обкома и ДКА) не работают.

Город психологически подготовлен к сдаче, хотя несомненно, что армия будет его защищать упорно. Это слишком важный пункт, да и рубежи (Дон, Воронеж) солидные.

Началась эвакуация. Готовят ко взрыву. Кое-что неладно. Из Киева эвакуировали рацию в 50 kW (типа «Коминтерн»). В Воронеже ее демонтировали. А сейчас готовят ко взрыву.

Судя по разговорам, немцы заняли Касторное, находятся в 40–60 км. от Воронежа, заняли Большие Лавы, снаряды ложатся у Валуек.

Вечером на 6 машинах выехали ночевать в хутор Висицкий (7 км. от Россоши). Военных тут нет. Приехали сюда: я, Устинов, Антропов, Константинов, Ляхт, Куприн, Рузов, Зельма, Липавский. Заняли несколько хат. Потолковали. Сели играть пульку. Кончили в 4.

5 июля.

Утром все разъехались по делам. Я остался писать очерк. Хочу написать «Руки пахаря» о бронебойщике Переходько, уничтожившем за один бой три танка.

Хатка наша небольшая, да и все село небольшое, вытянулось по склонам песчаной горы вдоль яра. Хозяйка уложила нас на перинах и подушках. Выспались чудно. Утром прибрала, на пол насыпала листьев сирени для запаха, на окно – ромашку и шелковицу, на стены – ветки сирени. Уютно, чисто.

6 июля.

Устинов вчера уехал снимать в танковую бригаду, расположенную к N от Россоши. Остальные – в городе. Часиков в 12 я поехал в Ново-Постояльный в ПУ. Там застал большое оживление. Все укладываются. Немедленно послал машину за Устиновым.

Ожидая, наблюдал непрерывный цирк немецкой авиации. Шли бомбардировщики, истребители. Поблизости каждые 15–20 минут стукали зенитки. Иногда трещала одиночная пулеметная очередь. Пошел бриться – опять под зенитки. Брадобрей Каминский побрил молниеносно, но худо.

Часика в 3 разыгрался над селом на высоте 200–400 м. воздушный бой: 3 мессера и 2 наших. Длился минут 10–15, долго! Одного сбили (какого неизвестно), летчик на парашюте – километрах в трех.

Часов с 4 дня машины начали уходить. Приехал Устинов и Боде. Устинова я послал в хутор за вещами. Ребята встревожены (немцы находятся уже в 20 км. от нахождения бригады), но съемку делали.

В 5 мы выехали. Ехали через Россошь. Утром и днем немцы основательно побомбили станцию, нефтебазу, эшелоны. База и один эшелон горят. Дым огромный.

Машин до хрена. Наш маршрут дан через Богучар, но регулировщик говорит, что там переправы нет и направляет на Белогорье. Едем туда.

Несколько налетов. Останавливаемся в лесах. На дорогах видны свежие воронки.

Не доезжая километров 15 до Белогорья, встречаем (часиков в 9 вечера) возвращающиеся машины. Что?!

Переправа горит. Решил ехать дальше. Машин все больше и больше. Вот и подступы к Белогорью. С горы в полутьме видно несколько больших очагов пожара. Горит почти весь городок, в т. ч. и переправа. Бомбить ее начали с 2 часов дня, но подожгли около 8 часов вечера.

Решаем ехать на соседнюю переправу против Павловска (село Басовка). Огромный поток. Узнаю, что в леске находится дивизионный комиссар Член Военного Совета Гуров. Нашел, представился. Знает. Просит подождать. Пока выясняется где-что, лежим. Ночь. Ракеты. Бомбежка. Устинов – заяц. Потеряли Гурова. Снова ракеты. Принимаем решение пойти к переправе пешком. Ракеты, бомбежка, пулеметы. Перевернутые машины. Разбитая рация «Nord». Раненый лейтенант – киевлянин.

Идем пешком. Отъезд Курчанкова. У переправы дискуссия бат. комиссара с бойцами. Плоты. Бакенщик. Конники. Переезд. Поход. На машинах. Вокруг раненые – легко и тяжело.

7 июля.

Казинка. Здесь застали несколько человек из ПУ. Остальные съезжаются. Где остальные ребята – неизвестно. Руководит всем делом зам нач. ПУ полковой комиссар Александров. Ведем беседу, днем поспали несколько часов.

Эвакуируют скот, слухи о бомбежке школы, все сидят в погребах. Весь день в воздухе немцы. Пикируют на аэродром и паромную переправу, бомбят ее второй день, но ничего сделать не могут.

Народ из ПУ подъезжает. Едут через Старую Кальтву (на пароме) или через Богучар, там мост, хотя и бомбят, цел. Через день его зажгли и машины шли через огонь, заливая его ведрами и по огненной улице.

Вечером распространился слух о взятии Павловска – десант. Устинов переживает. Я успокаиваю, бойтесь очевидцев!

Ночевка. Часть машин ушла дальше.

8 июля.

Утром поехали. Я и Боде с Александровым. Дорожные впечатления. Солдаты. Раненые. Эвакуировавшиеся беженцы. Куда они идут? Жена ГСС Григорьева.

В 5 часов прибыли куда надо – штаб в Калаче, ПУ – в хуторе Николинка. Пообедали. Концерт вахтанговцев., отличный спектакль. Они на фронте – с февраля.

9 июля.

Николинка. Ребят наших все нет. Искупались, позагорали. Устинов завтра поедет по всем переправам искать Курганкова. Как передает радио, Совинформбюро сообщило: 1. о создании Воронежского фронта 2. о больших боях на ЮЗФ. Немцы пишут о большом нашем наступлении на Орловском направлении («большие силы, наши части в ряде пунктов переходят в контратаки»). Очень интересно.

Вечером дежурный доложил, что пришла машина за корреспондентом. Пошел. Курганков! Испытал до х… Ждал нас час, затем бомбежка, ракеты, решил, что надо ехать, а без нас де лучше, надежнее. Бомбили его три дня. От переправы к переправе. Перебрался в станице Вешенской, в 100 км. от Ростова. Ехал на керосине, доставал в МТС. Отлично!

Корреспондентский корпус, оказывается, в Урюпинске. Ух, куда их занесло!

10 июля.

Николинка. Немцы сообщили, что заняли Воронеж. Липа! Просидел все утро в разведотделе у полкового комиссара И.Мельникова. Показал интересные материалы. Ребята в городе. Невыносимо жаркий день.

Вечером было совещание о задачах печати у зам. нач. ПУ полкового комиссара Александрова. Приехали Антропов, Константинов, Липавский – были в Урюпинске.

Немцы жмут до Дона и вниз по Дону. Расчет: окружить 38, 28, 9 армии. Идут бои на улицах Воронежа. Поблизости Дон не форсирован.

11 июля.

Николинка. Проснулся в 6 ч. утра. Ясное голубое небо. Уже третью ночь спим непосредственно под яблоней, хорошо!

С 6 ч. утра до 9 ч в воздухе непрерывно шум моторов. Идут высоко, невидно, на Восток.

Днем все гудят – то наши, то «тощие» мессеры. Четыре мессера в течение получаса пикировали и расстреливали бензобазу в Калаче. Зажгли, было 3 грандиозных взрыва. Сбросили несколько бомб на соседний с нами аэродром, зажгли у нас на глазах «Р-6», погнались за ТБ-3 (тот шел прямо на них), но тот ушел чудом.

Незадолго до этого был над нашим хутором воздушный бой. Стрельба из пулеметов. Но безрезультатно.

Липавский рассказал, что жил рядом со штабом 21. К слову говоря, до этого путешествия он в течение недели 8 раз менял место.

Ляхта и Куприна что-то все нет.

14 июля.

Сталинград. События развивались так. Штаб решил переехать в хутор Ново-Анненковский. В ночь с 11 на 12 мы выехали. Газетчики решили идти самостоятельно. Отправились я с Устиновым, Липавский со Щукиным, работники «Сов. Украины» на полуторке. Ночь непроглядная. Дорогой моя машина села сломалась шпонка задней полуоси. Мой шофер и шофер Липавского Жеребцов два часа во тьме в степи что-то стругали, ладили и, все-таки, сделали. Через 20 км. опять сломалась. Полуторка взяла нас на буксир. Машин – море. Пылища каракумовская, солнца не видно. Дотянули до ближайшей МТС – оставили машину ладить.

На переправе через Хопер я увидел Рузова, затем Куприна – разыскивали меня. С Куприным поехал в Урюпинск – нашли там Ляхта. Слава Богу – все целы. Оттуда – в Ново-Анненковскую.

Вечером 12-го, когда мы не успели еще расположиться, пришло сообщение о преобразовании нашего фронта в Сталинградский и выезде нас в Сталинград. Поехали опять. Ночевали в казацком хуторе Витютин. Вечером сегодня прибыли в Сталинград.

Около города много техники, танков, на запад и юг непрерывно идут составы с танками, орудиями, зенитками. Приятно!

15 июля.

Все попытки, предпринятые для связи с редакцией – безрезультатны. Телефон не работает, телеграф забит по пробку. Ночь на сегодня просидели с Липавским в обкоме, дожидаясь ВЧ. В к час ночи к Чаянову (1-му секретарю обкома) приехал Хрущев. Мрачный. Сидел до 4 утра.

Я пару часов говорил со вторым секретарем Прохватиловым и двумя другими секретарями. Рассказал о положении. Для них – новость. Сталинград до вчерашнего дня полностью спокоен. Сегодня и город и секретари нервозны. Повсюду пошли директивы: в случае чего – уничтожать, вывозить. Последними уходят райкомы. Это хорошо.

Сталинград пока не бомбят. Но очень сильно бьют по узлам, в частности, Поворино. В итоге только сегодня получили «Правду» за 7 июля – раньше получали на 3-ий день.

В 5 ч. утра связался по ВЧ с редакцией. Поспелов был очень рад: «Мы вас потеряли, послали Потапова и Болкунова из Саратова искать». Говорил потом с Лазаревым. Предложили прилететь, чтобы рассказать обо всем.

В 8:40 утра я и Устинов вылетели. Летели вдвоем на целом Дугласе. Шли бреющим. Я спал всю дорогу – Устинов разбудил над Москвой. Пришли в 12:20.

Вечером докладывал обо всем Поспелову, Лазареву. Все меня чуть не похоронили.

Обрисовал обстановку: немцы рванули танками от Коротояка до Вешенской, пехота отстала – в эту прореху ринулись наши части. На левый берег немцы нигде не переправились, но создана очень серьезная угроза нашим армиям, еще остающимся там (на правом берегу) и всему южному фронту.

Тем паче, что усиливая клин, немцы начали наступление на Лисичанском направлении и заняли Миллерово. Южный фронт волей-неволей должен податься.

Наши части отходят без боев. Как заявил мне вчера вечером нач. ПУ дивизионный комиссар Галаджев, за последние три дня соприкосновений с противником не было. Мы занимаем оборону по левому берегу Дона. Подошла 5-ая резервная армия. Прибыло еще 200 самолетов. Хорошо!

16 июля.

Общее внимание приковано к Воронежу. Стоит отлично. Бои идут на улицах, и немцев заставили перейти к обороне. Командует там Голиков, членом ВС у него Мехлис.

На калининском немцы тоже предпринимают атаки, но небольшие. На западном мы – тоже самое.

17 июля.

Был у Коккинаки. Встретил, как брата. Говорили долго. Занимается по-прежнему выжиманием максимума с самолетов из своих многочисленных заводов. Как раз сегодня в полете предложил Ильюшину сделать самолет для тарана.

– Вот это будет дело. Надо бить, а самому быть целым. Как правило. А по нолям – это к чертям. Правда, иногда надо таранить. Вот тут на днях пришло два разведчика немецких. Ходили на 5000 м. Все кольцо палило, весь город смотрит, зубоскалит. Ушли – обидно. Да я бы сам первый пошел таранить!

Очень опечален гибелью генерала Логинова – своего друга, командира дивизии. Эту дивизию Володя собирал для себя, выдергивал по одному человеку отовсюду. Сейчас – лучшая дальняя дивизия.

– Хочу пойти на фронт. Тошно стало. Раньше хоть инспекционными делами занимался. Летал на Эзель по бомбежке Берлина. Вернулся – Сталин принял через 2 часа. Летал на юг – тоже. Обещал, что потом пустит. Вчера подал заявление: пишу совершенно конкретно, что летчики летать не умеют, прошу разрешить научить, показать, доказать. Жду ответа.

25 июля.

Редакция приняла решение остаться мне в Москве, сесть в прежнее кресло. Пока отписываюсь о поездке, пишу передовые – написал две: о стойкости и о задачах авиации (напечатана сегодня).

В связи с передовой об авиации позавчера говорил с командующим ВВС РККА Новиковым. (в 3 ч. ночи по вертушке). Он просил обязательно поставить следующие вопросы: бить в первую очередь танки и артиллерию, бить бомбардировщики, хорошо маскировать свои машины и притом каждый день менять лицо аэродрома, знать оружие (в частности штурмовика – «там всего до черта»), менять тактику.

– А как с тараном?

– Я бы его не популяризировал. Раз подошел близко – стреляй.

Вчера вечером долго говорил (в 3 ч. ночи по вертушке же) с командующим авиацией дальнего действия генералом-лейтенантом Головановым. Особенно он напирал на маневр.

– Маневр позволяет усиливать авиацию многократно. Один самолет стоит при маневре трех. А без маневра – три самолета работают, как один. Вот немцы, посмотрите как маневрируют. Кидают все куда надо. Сначала в Керчи, потом – на юго-запад. И не отвлекаются. А самолетов у них меньше, чем у нас. Это точно, по документам.

Зашел разговор о взаимодействии. Жалуется.

– Просили меня помочь под Воронежем. Надо было занять село у единственной немецкой переправы через Дон. Договорились. Мы работаем с 12 до 3, а в 3 ч. утра встает пехота в атаку. Начали. Метода: сначала сотки (меньше у нас нет, мы мелочью не занимаемся), потом 250 кг., потом 500, потом – тонну. Нагнетаем мораль. Пехотинцы аж аплодируют. Кончили. А они пошли в атаку в 9 ч. утра. И залегли, конечно: «там, говорят, стреляют». А вот другой пример. Там же. Укрепился немец отчаянно, не могли взять. Побомбили. Пехота пошла сразу и взяла без выстрела! Но таких примеров довольно мало.

Мы разработали свою тактику. Массированные налеты. Это – наше. Вот англичане сейчас применяют. Начали то ведь мы. И сейчас применяем, но своеобразно. Массовый налет поодиночке. Раньше шли скопом и бомбили по ведущему. Если ведущий штурман нацелился правильно – все кладут правильно, если нет – все кидают впустую. А поодиночке – каждый целится. Да и проскочить легче.

Положение на фронте становится все тяжелее. Немцы яро жмут на юг. Сейчас бои идут в районе Ростова (причем вчера ставка Гитлера сообщила о взятии города, а за несколько часов до этого передавали: «по сведениям из Берлина взять Ростов сразу нельзя, т. к. большевики сильно заминировали весь город»), Новочеркасска и Цымлянской. В Цымлянской немцы яростно стараются форсировать Дон. Вчера одному полку удалось это сделать, но его уничтожили. К концу дня последовала новая атака и нескольким подразделениям, как сообщает «Красная Звезда», удалось вклиниться на южный берег. Бои продолжаются.

Лазарев считает, что если удастся удержать Ростов еще несколько дней, то его судьба будет решена положительно и наступление немцев выдохнется.

На других участках – сравнительно тихо. На Ленинградском фронте наши начали наступление и с удивлением обнаружили пустоты в немецкой обороне. Видимо, перебросили войска южнее. В частности, вернулся из партизанских отрядов из Брянских лесов наш военкор Сиволобов. Он говорит, что в районе Орла и Курска немцы сконцентрировали очень много войск. Не собираются ли они оттуда начать наступление на Москву?

Наши самолеты начали часто летать группами ночью на Кенигсберг (Головановские). Это отрадно.

Сейчас 2:30 ночи на 26 августа, минут пять постучали зенитки. Ночь лунная, ясная. Ничего не видно. На днях бомбили Сталинград.

Представляю, как драпают сейчас люди, эвакуировавшиеся из Москвы в Баку, Тбилиси. Пока нет приказа об эвакуации промышленности Кавказа. Вывозят только нефть и хлеб.

26 июля.

Положение на юге столь же сложно, немцы продолжают напирать Бои идут на окраинах Ростова. У Цымлянской им удалось переправиться даже танками и они немедля растекаются по берегу, чтобы расширить прорвы и обеспечить побольше переправ. На других фронтах – тихо.

Из третьей поездки по партизанским районам вернулся наш корр. Мих. Сиволобов. Пробыл больше трех месяцев на сей раз. Попыхивает по-прежнему трубочкой, но рассказывает невеселые вещи.

Немцы двинули на этот партизанский край танки, авиацию, артиллерию. И раздавили. Все деревни сожжены дотла. Жители ушли в лес и образовали так наз. гражданские лагеря. Отряды подробились. Большим отрядам жить нельзя: ни спрятаться (они прочесывают леса), ни прокормиться. С харчем очень туго. Последние два месяца отряд, где был Сиволобов, питался только мясом (коровы и лошади). Видеть мяса уже не могли. Хлеба нет, картошки нет, ничего. Курили рябину.

У гражданских (кочующих деревень) лучше. Они кой-чего все-таки припрятали. В частности, прятали в искусственных могилах. Немцы прочухали начали разрывать: глядь, взаправдашний немец лежит!

Террор страшный. Во многих местах расстреливают детей старше 10 лет «большевистские шпионы». Среди ребят и верно много наших помощников молодцы, не боятся.

Но несмотря на это, партизанские отряды действуют, в частности, по ж.д. Брянск-Рославль. Не проходило дня, чтобы ее не подрывали. Немцы охраняют ее зверски: понастроили через каждые полкилометра будки с блиндажами, ходят патрули, у всех мостов на 200–400 метров вырублен лес, ночью – ракеты. Научились гады! И все же рвут!

Сиволобов был, конечно, отнюдь не корреспондентом. Он был одним из руководителей отряда (командир, комиссар и он), ходил на операции. Перед последним вылетом в отряд (в апреле) он, к слову говоря, летал туда и свез им две тонны боеприпасов на «Дугласе». Перед этим был у командующего фронтом генерала Жукова, долго толковал с ним и взял у него самолет.

Сегодня снова, после 2.5 месячного перерыва дежурил по отделу.

От Мержанова телеграмма: «все живы». Слава Богу! А то уж мы южный фронт совсем потеряли.

30 июля.

Вчера стало известно о приказе т. Сталина по южному фронту. Очень резкий и серьезный. Смысл: больше отступать нельзя, отход с позиций без приказа – преступление перед Родиной, ни шагу назад. Создаются заградотряды, для командиров, отошедших без приказа – разжалование и штрафные батальоны, для рядовых – штрафные роты, для бегущих – расстрел на месте. Приказ указывает, что Ростов был сдан без приказа Ставки, а держать его было можно.

Прилетал Михайловский. Он в ВВС калининского фронта у Громова. Говорил – немцы сняли почти всю авиацию с калининского фронта и перекинули на юг. То же говорят и наши ребята по западному фронту.

Бои сейчас идут в излучине Дона и южнее Ростова. Немцы, видимо, натолкнувшись на растущее сопротивление, сегодня пишут, что битва за Кавказ еще впереди. На других участках – сравнительно тихо.

Вечером был у В.С. Молокова. Еще перед отъездом на фронт я узнал, что его освободили. Вместо него назначили генерал-лейтенанта Астахова. Был он тогда у Маленкова и Молотова, но ничего конкретного на будущее не обещали. Маленков велел заняться некоторыми делами, связанными с перегонкой самолетов. Василий Сергеевич слетал месяца полтора назад в Крест-Хольджай, поглядел и с тех пор сидит дома, ждет дальнейших указаний. Несколько обескуражен.

За ним сохранили квартиру, машину, ставку, наркомовский паек, кремлевку, всякое прочее.

Встретил меня великолепно. Посидели часика три. Выпили, закусили. К моему приходу Надежда Ивановна испекла сдобные булочки и пирог с рисом очень и очень!!

Потолковали об авиации. В.С. весьма обрушивался на отсутствие инициативы у многих авиакомандиров. Говорили о гражданских летчиках. Очень хвалит их на войне: вся предыдущая работа готовила и закаляла их. Высказал он мысль о создании «пиратской» авиации, задача которой клевать то, что увидит. А в нее – летчиков из авиации спецприменения. Очень интересная мысль.

От Молокова позвонил в редакцию и узнал, что меня разыскивает Погосова. Позвонил ей. Оказывается, вчера из Мурманска приехал Сашка. В 23:15 я отправился к нему.

Он уже почти полгода в Мурманске, занимается погрузкой и разгрузкой американских и английских пароходов.

Рассказывает интересные вещи. Приходя они караванами по несколько десятков судов. Английские – всякого тоннажа, американские – большинство новые, очень добротные, не меньше 10 000 тонн. Американцы – народ отличный, но под их флагом плавает и много других – бразильцев, бельгийцев, чехов и т. п. – это шпана. Англичане держатся хмуро, заносчиво. Сашка рассказал любопытный случай. Понадобилось ему выговорить оборудование с одного английского парохода. Пришел. Капитан, с которым и раньше холодно встречался, встретил нелюбезно. Зашли в каюту. Капитан сел в кресло, предложил Погосову место напротив и вдруг положил на стол ноги в резиновых ботах, прямо под нос Сашке. И закурил сигару. Сашка неторопливо достал портсигар, закурил «рашен сигаретт», положил на стол ноги в болотных сапогах и продолжал курить, сбрасывая пепел на ковер. Англичанин опешил, с минуту сбрасывал пепел в пепельницу, затем снял ноги и учтиво спросил: «Чем обязан?». В итоге – дал все, что просил Сашка.

Мурманск бомбят усиленно. Пострадало с полгорода. Основательно досталось и порту, но, тем не менее, работает на 95 % своей мощности. Несколько кораблей – на дне. В день бывает до 10–12 тревог, т. е. налетов. Порой налетает до сотни самолетов. Силен и отпор – очень часты воздушные бои, хорошо бьют зенитки.

Сашку ранили. Одна бомба взорвалась перед окнами, осколки и стекла – в морду. Наложили 18 швов, причем сначала залатали в порту, а затем главхирург Северного флота доктор Арапов, когда доставили к нему, все расшил и зашил по-своему («когда заживет – меньше заметно будет»). И верно, сейчас – почти незаметно. Получил Сашка медаль «За боевые заслуги» – отвалил Папанин. Сашка просится штурманом в военную авиацию – не пускает. Guarantee allow.

Довольно серьезны потери союзников на море. По сему поводу Сашка рассказал две истории.

Однажды к нему пришел представитель английской миссии, ведающей приходом кораблей, в сопровождении какого-то английского дяденьки. Представил его и сказал, что дяденьке повезло дважды. Их торпедировали. Было много убитых. Дяденька что-то вроде зам. главы английской морской миссии в СССР. Спустили шлюпки. По традиции дяденька вместе с капитаном сошел последним на плот. Спустя какое-то время их встретил немецкий катер. Спросил откуда и забрал капитана, остальных оставил. Немцам было невдомек, что тут есть птица поважнее. Повезло, действительно дважды. Сашка спросил: как нравится у нас в водах? Дяденька ответил: «Теперь я начинаю понемногу понимать, что война тут иная, чем на Западе».

Второй случай. Подорвали какой-то американский корабль. Экипаж – на плоты и шлюпки. Плоты потеряли. Поручили Моте Козлову найти. Долго бился, отыскал на западной стороне Южного острова Новой Земли. Сел. На «Консолидейтеде». Сначала американцы руки вверх. Сказали им, что русские летчики. Обрадовались, руки целуют. Ероплан качается на плаву на якорях. Все на берегу, кроме второго пилота и механика. Вдруг вынырнула немецкая субмарина (и это у Новой Земли!!), открыла огонь. Ероплан потопила, механика убили, пилота – ранили. Сейчас вся группа в Амдерме уже, будут вывозить на самолете.

Рассказал о рейсе «Красина». Он был в бухте Провидения. Пошел вниз, прошел Панамским каналом, затем вверх, через Атлантику, Англию, Исландию – к нам. Сейчас снова в Арктике. Вёл Миша Марков, получил за это «Красное Знамя». Корабль не узнать: пушка, зенитки, пулеметы, караван. – легкий крейсер!

Во время нашей беседы пришел Володя Камразе – бортмеханик. Сейчас он в авиации дальнего действия у Голованова, инженером эскадрильи. Летал недавно на Курск («шли на 7500. Разведка, фото. Фронта не чувствовал. Зенитки не били. Летал, как в мирное время»).

Звонил Юрка Орлов. Улетает завтра в Архангельск к Папанину. Вот молодец. С начала войны не слазит с самолета. Сколько раз летал в Мурманск. Скольких людей вывез из Ленинграда! Сколько овса, боеприпасов, харча, людей возил в тыл к Белову с его корпусом!

Когда я уже уходил – столкнулся с Леней Рубинштейном. Прилетел вчера с Крузе из Красноярска, завтра улетает на своем «Дугласе» на юг, на Кавказ.

Сколько людей встречаешь в один день на перекрестке! Как покидала всех война. Люблю эти встречи на полустанке.

Вчера был у меня наш корр. Михайловский. Он – в ВВС Калининского фронта у Громова. Юмашев там замом, Байдук – командует отличной дивизией штурмовиков. В оперотделе у Громова – Хват, спецкором «Сталинского Сокола» Регистан.

Только что Соловейчик из «Красной Звезды» сообщил, как меня похоронили. После сдачи Севастополя они потеряли всякий след своего корреспондента Иша. Начали розыски, справки. Люди, разыскивавшие Иша сообщили телеграфно: «Иш, Корбут („Красный Флот“) и Бронтман остались в Севастополе, не вышли». Это совпало как раз с тем, когда обо мне не было сведений три недели.

Слух распространился по всей «Красной Звезде», начал идти и по другим газетам. Все приняли за чистую монету. Даже жалели!

Вообще же потери в газетном корпусе очень серьезные. Вчера мы получили сообщение от Мержанова, что на самолете погиб корреспондент «Красной Звезды» Вилкомир. Сообщили Ортенбергу.

– Знаю, – ответил он. – Это уже 12-ый.

Рассказал я об этом Чернышову из «Комсомольской Правды».

– А у нас одиннадцать, – сказал он.

У нас с начала войны погиб Певзнер (в Киевском окружении был ранен, еще раз ранен, застрелился), убит на Ленинградском фронте Атич, пропали без вести Ратач и Нейман (в Киевском же окружении), разбился на самолете Евгений Петров.

Во время майской Изюм-Барвенковского окружения пропали без вести Мих. Розенфельд и Мих. Бернштейн (оба в последнее время работали в «Красной Звезде»), Наганов («Комсомольская правда», был в Одессе, Севастополе), Джек Алтаузен и много армейских газетчиков.

В Севастополе погибло (видимо) много газетчиков, не успевших уехать, в том числе Иш, Корбут, Хамадан.

В Киевском окружении погибли Огин (он же Шуэр), Лапин и Хацревин (все «Красная Звезда»).

Во время окружения 19-й армии осенью прошлого года на Западном фронте погиб вместе со всей армейской газетой бывший правдист Лев Перевозкин, писатель Штительман и др.

31июля.

От нашего корреспондента по южному фронту получил воздушный почтой корреспонденцию от 28 июля. Пишет, что немцы подошли к Мажычу, наши части переправились на южную сторону канала, удерживают за собой переправу.

На Калининском фронте вчера началось крупное наступление наших частей. Слухи о нем ходили уже несколько дней. Наши части прорвали оборону, занимают один пункт за другим. Бои идут в глубине немецкой обороны на Ржев. Похоже, что Ржев нами уже взят. До поры до времени нам предложено ничего о Калининском фронте не писать.

День серый, дождливый.

В районе Калача (Сталинградская обл) немцы сосредоточили 8 дивизий и авиационный корпус и пытаются прорваться к Дону на этом кратчайшем радиусе. Бои идут шесть дней. Пока удается отливаться.