Текст книги "Этот томительный дым"

Автор книги: Ксения Мартьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

вместе, а затем зайдем в Данкин Донатс.

– Да! – Восторженно заголосила Адель, но Эбби лишь выдохнула.

– Прости, Эл, не могу. Скоро приедут девочки, а у меня дома полный бедлам, – на этой фразе её голос

стал тише, но затем он продолжила уже громче: – Тем более, что нам с Нэл нужно разобраться с

некоторыми делами. И я хочу закончить с ними сегодня.

Да по глазам её подруги же понятно, что она слышит об этом впервые! Она думает, тут все слепые?!

– Жаль, – искренне расстроилась его сестра, – но я надеюсь, что мы все-таки увидимся на Рождество. И

тебя мы тоже будем рады видеть, Нэл.

И Элейн вот так просто поверила в эти сказки?? Почему, когда нужно, она не применяет свою

чертову психологию убеждения?!

Когда они попрощались, Элейн тут же попросила Пола сопроводить её в отдел ёлочных игрушек, так

как присмотрела там новый наконечник в виде ангела и твердо намерена его купить.

Дарен не стал терять времени и последовал за Эбби, нагнав её в несколько больших шагов.

– Нам нужно поговорить.

Она вздрогнула и чуть не отпрыгнула в сторону, но затем лишь отрицательно покачала головой и

зашагала быстрее.

– Извини, но у меня нет времени.

Плюнув на всё, он схватил её под локоть, но сделал это со всевозможной мягкостью, которая вообще

могла бы существовать внутри такого, как он. Она резко остановилась, поднимая на него свои

испуганные и в то же время ошарашенные глаза. Раньше он, наверное, начал бы кричать или попытался

бы заставить её поговорить с ним силой, но сейчас, смотря на девушку, с которой провел ночь, он смог

повысить тон голоса лишь до еле слышного шепота:

– Прошу. Я не задержу тебя надолго.

Эбигейл внимательно изучала его лицо, не сводя с него взгляда, и он заметил, как эмоции страха и

напряжения, еще недавно сковывающие её тело, начинали понемногу исчезать.

– Идите в машину, – обратилась она к Нэл, когда он осторожно разжал пальцы, – я подойду через пару

минут. – Её подруга, по всей видимости, знающая намного больше, чем могло бы показаться, молча

взяла Адель за руку и повела её к выходу. Эбби резко отступила назад. Он не знал почему, но это

заставило что-то внутри болезненно сжаться. – О чем ты хотел поговорить?

– Как ты? – Его неожиданный вопрос, который он и сам не думал когда-либо услышать, заставил

Эбигейл невольно поднять на него свой взгляд. Она замерла, словно до конца не веря в то, что он

действительно это произнес, и вместе с тем, будто бы пытаясь понять, что скрывалось за этими

словами. – Я не должен был делать этого, – тихо продолжал он. – Пользоваться твоей слабостью, а

затем оставлять одну.

– Дарен…

– Это так, – настаивал он, при этом наблюдая за её неоднозначной реакцией. – Я повел себя, как трус.

Подобные слова были в новинку для них обоих, и он понимал, почему они сбивали с толку. Он только

что, наверное, впервые в жизни признал, что был не прав, и именно поэтому Эбби смотрела на него

одновременно удивленно и как-то заворожено, хоть после этого и резко отвела глаза.

– Все нормально, – ответила она и, ненадолго задержав свою руку у виска, вскинула ею и даже

мимолетно усмехнулась. – Ведь я знала, на что шла, верно? Мы оба знали. На нас что-то вдруг нашло, и

мы этому поддались. Я ни в чем тебя не виню. И ни в коем случае не считаю трусом. Ты всё сделал

правильно. И будет лучше, если мы сумеем оставить то, что было в прошлом.

Её безразличный тон ударил больнее, чем он предполагал. Она просто молча смотрела на него, и Дарен

уже не узнавал в ней ту Эбби, которая была с ним этой ночью. Она смотрела так, словно совершенно

ничего не чувствовала. Неужели он ошибся? Неужели эта ночь все же ничего для неё не значила?

– Мм, если это всё, что ты хотел со мной обсудить, то я пожалуй пойду, – она стала медленно отступать

назад, указывая рукой за свою спину, – у меня действительно полно дел. Я… извини.

Она резко развернулась и зашагала к выходу. А когда приблизилась к двери, то практически выбежала

на улицу. Дарен не знал, сколько по времени простоял, молча и неподвижно смотря на эту чертову

дверь, но ему показалось, что прошла целая вечность.

Эбигейл Дэвис стала той самой девушкой, которой удалось заставить такого, как он что-то

почувствовать. Спустя долгие годы, его прочный лед, наконец, дал трещину.

Но теперь он ощущал боль внутри еще сильнее. С утроенной силой.

И она безжалостно рвала его на части.

***

Выходные прошли в предрождественской суете. Точнее, суетилась в основном его сестра и тащила за

собой всех, кто попадался под руку, пока сам Дарен усиленно пытался сосредоточиться на работе.

Элейн упаковывала подарки, которые накупила в торговом центре (и да, его безумная сестрица

отказалась от помощи профессионалов, а когда Пол и Дарен спросили её почему она поступила так

безрассудно, обиделась и замолчала). Рождество много значило для неё, поэтому ни один, ни второй, не

смели более задавать ей глупых вопросов или не дай Бог и вовсе посмотреть как-то не так.

В понедельник утром, после довольно продуктивных двух дней (он имел в виду офисную работу, а не

упаковку подарков), они с Полом должны были провести отчетное собрание, на котором фактически

подводились итоги года и еще раз перепроверялись планы на будущее. Собрание было решено сделать

не в девять утра, – так как многие еще не пришли в себя после четырехдневного отдыха, – а в

одиннадцать. Это было самое позднее, на что Дарен согласился по предложению друга. Но самое

странное было то, что он вообще согласился на что-то, что предложил кто-то другой.

Невероятно.

– Я хочу, чтобы проектом «Ноттинегем» вы занялись вместе с Холли, – сказал Дарен Полу, когда все

начали расходиться, – если вдруг что-то пойдет не так я знаю, что вы всё исправите.

– А почему этот проект не берешь ты сам?

– Не могу сейчас думать о работе, – честно ответил он, понимая, что сделал это вслух. Да что с ним,черт возьми, такое? – Позвони Гранту, пусть приедет. У меня есть к нему разговор, – быстро сказал

Дарен, надеясь избежать лишних расспросов и дальнейшей беседы на тему, которую он не хотел ни

обсуждать, ни развивать.

Войдя в свой кабинет, он собирался было сесть и подумать, но дверь тут же снова отворилась и в неё

влетел самый настоящий тайфун.

– Слава Богу, ты здесь, – облегченно произнесла Холли. – Я думала, это дурацкое собрание никогда не

кончится.

– Могла бы зайти в зал, – тоном начальника сказал он, – что тебе помешало?

– Не люблю все эти «унылые лица» за столом, ты же знаешь.

То отвращение с которым она буквально выплюнула эти слова, не могло не вызвать у Дарена волну

раздражения, но он не дал ей выхода. Только тот немаловажный факт, что Магнус Тревис так много

значил для компании, давал его дочери небольшое и исключительное право не посещать собрания и не

получать за это совершенно никакой взбучки. Сделай так кто-то еще, и ему бы точно не поздоровилось.

– У тебя какое-то дело? Или пришла напомнить мне о своих фобиях?

Он услышал, как она выдохнула, а затем зашагала к его столу.

– К тебе приходила эта… ну, безвкусная секретарша, которую ты брал на работу. Не помню, как её

зовут, – брезгливо бросила Холли, кладя перед ним лист бумаги. Дарен ощутил, как его тело и мозг

отреагировали на одно лишь упоминание об Эбигейл, пусть и в той манере, которая его совершенно не

устраивала. – Элис как раз шла к тебе, чтобы отдать заявление, но я сказала, что занесу его сама, -

продолжила она, складывая руки на груди.

– Заявление? – Переспросил он, тут же хватая бумагу пальцами и опуская на неё свой взгляд.

– Да, наконец-то, – Холли с отвращением бросила ему эту «важную» информацию, а затем приподняла

свою бровь вверх. – Кстати, ты что, купил бар?

Но Дарен уже не слушал её. Его глаза бегали по строчкам на бумаге, и он был полностью поглощен их

содержимым.

Твою мать, она что, совсем обезумела?!

Его пальцы моментально сжали лист, глаза налились яростью, а на лице выступили жилки. Он весь так

и напрягся, только не знал, что злило его больше: то, что она сделала или то, какой способ для этого

избрала.

– Где она? – Прошипел он, обращаясь к Холли.

– Да откуда я знаю, куда она хо… – начала она, но Дарен уже сорвался со своего места и, резко

распахнув дверь, словно разъяренный зверь вылетел в коридор.

– Где твоя подруга?! – Он практически проорал это, заставляя Элис подпрыгнуть на стуле и от испуга

чуть не уронить все лежащие на столе папки на пол. Она непонимающе уставилась на него, при этом

сжавшись от страха.

– Ммистер Бейкерр…

– Где Эбигейл? – Повторил он уже чуть спокойнее, стискивая пальцами край стола и понимая, что если

сейчас же не получит ответа, то перевернет его ко всем чертям.

– Она ушла… – дрожащим голосом ответила Элис. – Отдала мне заявление и…

– Давно она ушла?!

– Нет… пошла к лифту как раз перед вашим появлением, но она не од…

Дарен зарычал, а затем рванул к лифту, не став дослушивать Элис до конца. Он со всей силой долбанул

ладонью по кнопке, но только потом заметил, что кабина всё ещё движется вниз и что она вот-вот

остановится на первом этаже.

– Дьявол!!!

Он резко бросился к лестнице и начал спускаться по ней, опираясь о перила и преодолевая пролеты в

несколько длинных прыжков. Почти пятьдесят этажей вниз – что может быть проще, правда?! Он

понимал, что нагнать её было практически нереально, поэтому решил воспользоваться способом, в

котором был уверен, а именно – набрать знакомый номер и отдать указания.

– Задержи Эбигейл на выходе!! Как угодно, просто не дай ей покинуть здание!!

Он отключился и зарычал, помчавшись еще быстрее. Он чувствовал, как его глаза начинают гореть еще

большим безумием, чем обычно. Нет, эта девчонка не успокаивала в нем Зверя, она делала так, что он

становился лишь свирепее. И это снова превращало его в ожесточенного и бессердечного человека, который совершенно не умел держать себя в руках.

Добравшись, наконец, до первого этажа, он яростно вылетел в коридор, с облегчением заметив, что

Владимир что-то выплясывает перед Эбигейл, а она смотрит на него, широко раскрыв глаза.

Дарен даже невольно усмехнулся. Этот парень нравился ему все больше.

– Ты свободен, – еще не до конца отдышавшись, приказал он, подходя к ним практически вплотную.

Эбби перевела взгляд в его сторону и замерла, кажется, только теперь понимая, что делал Владимир и

собственно по какой причине.

– Что здесь происходит? – Резко спросила она. – Это ты попросил его устроить весь этот цирк?

– Нам нужно поговорить, – вместо ответа, сказал он, чувствуя, что всё ещё дико зол.

– Я всё сказала, – твердо объяснила Эбби, – а если ты не понял – перечитай заявление.

Она развернулась, намереваясь уйти, но он не позволил ей сделать и шагу.

– Как раз о нем и пойдет речь, – Дарен преградил ей дорогу, встав прямо перед стеклянными дверьми, – я

не подпишу.

– Что?

– Что слышала, Эбигейл! – Не выдержал он. – Я не подпишу это чертово заявление!

В холле повисла тишина. Сцену с орущим начальником, который несется почти пятьдесят этажей вниз

лишь для того, чтобы отказаться подписывать заявление на увольнение своего работника – увидишь не

часто. А точнее – вряд ли увидишь вообще.

– Ты не можешь не подписать! – Воскликнула она, явно начиная злиться. – У тебя нет веских причин!

– О, нет, – так же яростно ответил Дарен, – это я как раз-таки очень даже могу! И для этого мне совсем

не нужна причина!

– Я не собираюсь играть с тобой в очередные игры, – произнесла Эбби, а затем попыталась оттолкнуть

его от двери, но тщетно. Он лишь схватил её за плечи и без труда отодвинул в сторону. Легко и

непринужденно, словно она была невесомой куклой. – Что ты делаешь?! У тебя нет права хватать

меня!!

– Думаю, что после той ночи оно у меня появилось, – хрипло произнес Дарен, и это заставило её

застыть. Эбигейл молча смотрела на него, и ему даже показалось, что он заметил промелькнувшую в её

глазах боль. Всего на долю секунды. Наверное, любая другая на её месте начала бы кричать на него или

бить кулаками в грудь, но она лишь опустила свой взгляд:

– Я не собираюсь говорить об этом при всех, – её голос и был наполнен холодом и безразличием, и это

выводило Дарена из себя еще больше.

– Все вон! – Неожиданно заорал он, заставляя своих сотрудников в страхе замереть, а Эбби – снова в

изумлении поднять голову. – Я сказал вон!!! Выметайтесь отсюда!!! – Когда все выбежали из холла, спотыкаясь и желая поскорее исчезнуть с глаз разгневанного Бога Зевса, пока он не начал метать в них

свои молнии, Дарен вновь обратился к ней: – Теперь мы, наконец, можем всё обсудить?

Он держал себя в руках из последних сил. Не отрывая от неё взгляда ни на секунду, и всё это время

сжимая её уже такие знакомые плечи. Он чувствовал, как она дрожала. Чувствовал каждым нервным

окончанием. И смотрел на неё, мысленно молясь лишь об одном – чтобы причиной этой дрожи был не

страх.

– Отпусти меня, – одними губами прошептала Эбби, и то чувство, с которым она произнесла эти слова, вынудило его невольно разжать пальцы. Она тут же резко отступила назад, и Дарен ощутил, как острое

лезвие моментально вонзилось ему прямо в область сердца и перекрыло доступ к кислороду.

– Почему ты делаешь это? – Тихо спросил он. – Зачем уходишь?

– Я не хочу, чтобы ты думал, что теперь в твоей жизни что-то изменится, – всё еще слегка дрожа, ответила она. – Да, та ночь была. Времени не повернуть вспять. Но это не значит, что я стану что-то от

тебя требовать…

– Эбби… – он попытался прикоснуться к ней, но она отшатнулась, как от удара, и этим снова заставила

ощутить почти нестерпимую муку.

– Прошу, не подходи… стой там...

– Нет, – он сделал уверенный шаг, тем самым заставляя её вновь отступить.

– Дарен, пожалуйста…

Страх в её взгляде стал заметнее, губы задрожали сильнее. Эбигейл нащупала руками стенку и, когда

поняла, что отходить было некуда, вымученно прикрыла глаза, вжимаясь в бетон всем телом. Он

слышал её неровное дыхание, слышал учащенное сердцебиение и мог бы поклясться, что отчетливо

улавливал боль. Каждую её крупицу.

– Дай мне уйти… – умоляюще прошептала она.

– Не могу, – так же тихо признался Дарен. Он придвинулся ближе и, осторожно убрав волосы с её лица, ощутил, как она вздрогнула. – Потому что не в силах не думать о тебе.

Эбби медленно приподняла свои веки, и он мгновенно встретился с её небесно-синими глазами. Он

почти полностью растворился в их чистоте и нежности, почти полностью потерял самого себя. Разве

когда-либо он предполагал, что будет испытывать нечто подобное? Что в его жизни появится женщина, которая сможет добраться до самых глубин его сердца? И сумеет вновь вселить в него надежду?

Он осторожно взял её лицо в свои ладони, ощущая пронзивший его насквозь мощнейший

электрический разряд, а затем, помедлив всего мгновение, наклонился к её дрожащим губам. Она почти

незамедлительно ответила на поцелуй, давая ему понять, что тоже что-то испытывает. Её губы

обжигали, но эта боль была не сравнима с той, которую он чувствовал, когда её не было рядом. Её лицо

все ещё было мокрым от слез, а пульс на шее почти не прощупывался. Он был уверен в том, что её

сердце колотилось как бешеное, и что он ловил его музыку каждой клеточкой своей души. Неожиданно

она уперлась ладонями ему в грудь и завертела головой. Эбби оттолкнула его так внезапно, что он даже

покачнулся, но устоял на ногах.

– Я не могу… – она все еще качала головой, пытаясь говорить ровно и стараться дышать. – Прости…

Из её глаз тут же хлынули слезы, и хотя она и отвернулась, он успел уловить их блеск. Бросившись к

стеклянной двери, она резко распахнула её и выбежала наружу, словно пыталась скрыться от того, что

ощутила.

Дарен закрыл глаза и прислонился лбом к холодной стене, чувствуя, как невыносимо при этом жжет в

груди. Его пальцы непроизвольно сжались в кулак и, зарычав, он со всей силой стукнул им по твердому

бетону.

***

Когда Нэл увидела Дарена, – или как она говорит «сексапильного спасителя», – единственное, что

сумела вымолвить, было «обалдеееть…». Дальнейшие мысли не требовали словесного выражения, их

можно было прочесть, только заглянув ей в глаза. И это было что-то вроде: «Господи, этот мужчина

просто божественен! А какой у него взгляд?! Это с ним ты спала?! И как тебе только в голову могло

придти, что это ошибка?! Это называется удачей, подруга, и Судьбой, но никак не тем ужасным словом

на букву О…». При всей своей не очень легкой жизни, Нелли всегда старалась сохранять позитивность

мыслей, и изо всех сил пыталась донести это и до своей подруги. Но после той встречи в торговом

центре, как только Эбби переступила порог своей квартиры, она осознала, что просто не может

находиться рядом с Дареном. Его близость давалось ей слишком тяжело. Она боялась того, что

начинала испытывать рядом с ним, и её пугало осознание того, как много та ночь для неё значила.

Глупо. Непонятно. Трусливо. Да, возможно, именно так оно и было. Но эти чувства стали той самой

причиной, по которой она написала заявление.

– Что сделала? – Ошеломленно спросила Мэнди, чуть не выронив вилку из рук.

– Почему ты уволилась? – Элли смотрела на сестру так же изумленно. – Ты же обожала работу в баре.

Эбби ощутила внезапный приступ паники, когда вспомнила, почему именно ушла. Она не хотела, чтобы

кто-либо знал об истинной причине, поэтому постаралась улыбнуться.

– Иногда нам приходится что-то менять, – сказала она, погладив Адель по волосам, – но не волнуйтесь, мы справимся.

Малышка улыбнулась ей, счастливо засовывая в рот большую ложку хлопьев.

– Ага, как же, – протянула Мэнди, неожиданно вставая из-за стола, – мы и так еле сводим концы с

концами, а теперь, когда ты лишилась нашего единственного источника дохода, что с нами будет?

– Я найду новую работу, – уверенно заявила она.

– У тебя всё так просто, да? – Усмехнулась та в ответ, складывая руки на груди. – Ты же не хуже меня

знаешь, что найти работу без образования практически невозможно. Нам улыбнулась удача, когда

Гарри взял тебя в бар. А теперь что? Пойдешь уборщицей?

– Мэнди, – с укором оборвала её Элли, – притормози.

Её сестра выдохнула, на секунду прикрыв ладонью глаза.

– Простите. Просто… нам будет сложно. И я думаю, что мне тоже стоит найти себе работу.

– Ни в коем случае, – категорично возразила Эбигейл, – об этом не может идти и речи.

– Но одна ты не справишься!

– Справлюсь, – она посмотрела сестре прямо в глаза, – я сделаю всё, что угодно для того, чтобы суметь

обеспечить вам достойное будущее, но надрываться тебе не позволю.

– Миссис Райли предложила мне помогать ей с организацией конференций. За плату, конечно, – не

громко сообщила Элли. – Я и не думала соглашаться, но теперь…

– Нет, – твердо сказала Эбби. – Вы обе, – она по очереди обвела сестер пальцем, – запомните: никакой

работы, пока не получите образование. Это вам ясно?

– Но Эбс…

– Никаких «но», – возразила она, – выкиньте это из головы. Я обещала, что вытяну нас, и я это сделаю.

Не думала, что вы станете сомневаться, ведь раньше у меня неплохо это получалось.

– Да, – немного грустно согласилась Мэнди, – но раньше у тебя была работа.

Молчание, которое воцарилось на кухне, прервал неожиданный телефонный звонок.

– Я возьму, – Элли соскочила со стула и направилась к аппарату, – алло, – она немного помолчала. На

лице отразилось беспокойство. – Да, здравствуйте. Спасибо, хорошо. Секунду. Это миссис Харрис, -

прошептала она, закрывая ладонью микрофон, – она звонит уже в третий раз.

– Что? – Тихо спросила Эбби, почувствовав, как все моментально похолодело внутри. – Почему ты

ничего мне не сказала? – Элли виновато закусила губу, а затем протянула сестре телефон. Руки Эбигейл

тряслись, когда она подносила трубку к уху. – Да, миссис Харрис.

– Эбигейл, – ледяной голос, раздавшийся на другом конце, заставил девушку поёжиться. – Я не могла

дозвониться до тебя весь день.

– Да… извините. У меня было много дел.

– Хм, – произнесла она, и это было именно то, чего она так боялась. – Я звоню сказать, что наша

завтрашняя встреча состоится не в 10.00, как обычно, а на час позже. Я должна отвезти свою внучку в

бальную школу – её родители улетели в срочную командировку. – Эбби моментально хлопнула себя по

лбу. Встреча. Блин! Она совершенно о ней забыла! В трубке воцарилось недолгое молчание. – Я

надеюсь, вы помните о встрече.

– Да! – Слишком быстро ответила она. – Конечно, помню! Я никогда бы не забыла…

– Хорошо, – прервала её она, – тогда я жду вас утром. И мисс Дэвис, не опаздывайте.

– Не лучшее время для ухода с работы, верно? – Подытожила Мэнди, когда Эбби положила трубку.

Конечно же, её сестры всё увидели в её глазах: страх, сожаление, растерянность, и им ничего не

требовалось говорить. Эбби в бессилии уронила голову на стол, тут же почувствовав, как её обняли

маленькие родные руки. И только эти руки удерживали её от того, чтобы вновь не заплакать.

***

Эбигейл сидела на стуле и как могла, пыталась унять разрастающуюся дрожь в коленях. Эти

регулярные обязательные встречи отнимали у неё не только силы, но и ко всему прочему лишали

рассудка и забирали частички уверенности. Одетт Харрис сидела прямо перед ней и внимательно

изучала документы, которые считала необходимыми и подлежащими контролю. Точнее, контролю

подлежала вся их жизнь: от макушки и до кончиков пальцев, и это было понятно. Женщина за столом

была уполномоченным по правам ребенка и состояла в службе защиты детей. Своей внешностью:

короткими светлыми волосами и синими глазами, на первый взгляд она казалась милой и понимающей, но тот, кто хотя бы однажды видел её в работе, знал её как железную леди с волевым характером и

непоколебимостью в своих решениях. И ничего в эти самые моменты Эбби не боялась сильнее, чем

услышать вердикт, который стал бы для неё смертельным.

– Страховка в порядке, – наконец, произнесла она, – счета находятся в пределах нормы. Что насчет

справки от работодателя?

Когда Одетт сложила руки перед собой, сосредоточив на ней свой взгляд, Эбби затаила дыхание. Здесь

она могла бы соврать о том, что забыла взять этот немаловажный документ по ряду некоторых причин

(хотя, по сути, это было бы правдой), но да, она терпеть не могла лгать. А особенно человеку, в руках

которого находилось будущее Адель, а значит, и всей её семьи.

– Миссис Харрис… – она взяла себя в руки и продолжила, – …дело в том, что я временно не работаю, -

брови «палача в юбке» (как называли эту женщину очень многие) поднялись вверх, но Эбби тут же

поспешила исправиться. – Точнее, я уволилась. Вчера. По некоторым личным соображениям. Но уже

активно ищу новую работу! И почти её нашла!

Она долго и внимательно смотрела на неё, а затем не спеша сняла очки.

– Скажу честно, мисс Дэвис, мне никогда не нравилась ваша ночная работа. Но, несмотря на многие её

минусы, я видела в ней два основных плюса, которые считала приоритетными: первый – заведение

слыло хорошей репутацией и второй – благодаря ему вы имели стабильный доход. – Эбби незаметно

облизнула нижнюю губу, чувствуя, как во рту у неё начинает пересыхать от волнения. – И теперь, когда

оба плюсы я могу считать исчерпывающими, мне не остается ничего другого, как выразить вам свои

сожаления.

– Что? – Сердце Эбигейл сжалось от страха, и она инстинктивно вцепилась пальцами в подлокотники. –

Что вы имеете в виду?

– Отдавая ребенка в приемную семью, я должна быть уверена, что у него будет достойное будущее.

Особенно, это касается Адель. Эта девочка пережила слишком многое для своего юного возраста, и я не

хочу, чтобы в дальнейшем существовал хотя бы малейший шанс на то, что всё может повториться.

– Нет, – Эбби отчаянно завертела головой, пытаясь сдержать слезы, – нет-нет-нет, послушайте, прошу

вас! Я найду работу, вот увидите, и она будет даже ещё лучше, чем прежняя! – Она подалась вперед, понимая, что её глаза сейчас горят, как никогда. – Я готова отдать за Ади жизнь, слышите? Готова

умереть за неё. Я пойду на любую работу. На две, если это будет нужно. Я буду работать день и ночь, забуду про еду и сон, но сделаю всё для того, чтобы моя девочка ни в чем не нуждалась. Клянусь вам.

Адель никогда не будет хорошо ни в одном другом доме. Она привязалась к нам. Она же наша семья...

Одетт медленно положила очки на стол. Её молчание длилось всего несколько секунд.

– Вы должны понять меня, Эбигейл, – начала она, переплетая пальцы в замок. – Моя непосредственная

работа заключается в том, чтобы не допустить хотя бы малейшее отклонение от нормы в воспитании

ребенка. Да, для девочки, разделение с вами, несомненно, будет травмой, но я обещаю, что определю её

к лучшим психоаналитикам Нью-Йорка.

– Да не нужны ей ваши чертовы психоаналитики! – Взорвалась Эбби, тут же вскакивая с места. Она и

сама не ожидала, что сорвется, но остановить себя уже не могла. – Неужели вы не понимаете, что тем

самым причините ей огромную боль?! Она только начала приходить в себя, только стала улыбаться, а

вы хотите снова заставить её страдать…

– Не это является моей целью, – спокойно, но твердо произнесла Одетт. – Я просто хочу, чтобы у

малышки были максимально комфортные условия. И чтобы она была счастлива.

– Счастье измеряется далеко не деньгами, миссис Харрис, – она почти что выплюнула ей это в лицо. – Я

думала, что женщина, у которой есть дети, понимает это. Да, мы не богаты. Я не имею возможности

одевать её в лучшие наряды от… Прада, – сказала она, акцентируя внимание на костюме Одетт, – но у

меня есть нечто большее, чем деньги. У меня есть любовь. И я готова дарить её снова и снова, зная, что

она никогда не кончится. Когда тебя искренне любят, то становится просто не важно, во что именно ты

одет: в дорогое платье или потертые джинсы. Важнее лишь то, что на душе у тебя тепло. А рядом есть

люди, которым ты нужен.

Впервые за долгие годы «сеансов» Эбби позволила себе высказать то, что на самом деле было у неё на

сердце. Пусть манеру выражения и объект для опыта она избрала и не самые подходящие, но понимала, что больше просто не имеет сил молчать. И теперь, когда до закромов её сознания начала добираться

вся катастрофичность происходящего, она ни на шутку испугалась, только подумав о последствиях

своей несдержанности. Потерять Адель – вот самый сильный её страх.

– Я согласна с вами, мисс Дэвис, – неожиданно произнесла Одетт, поднимаясь со стула, – счастье

измеряется далеко не деньгами. Но оно зависит от них, как бы порой нам не казалось иначе, – её

властный взгляд в эту самую секунду напомнил ей Дарена. Та же холодность и отстраненность. Те же

манеры держаться. – В любом случае, – продолжала она, – я просто не в силах что-либо сделать. По

нашему с вами договору, единственно важным условием является наличие у вас фиксированного

заработка. Я могла бы принять во внимание смягчающие обстоятельства, если бы ваша семья не

держалась только лишь на вас. Но ведь, насколько мне известно, рядом с вами нет мужчины, верно?

Жениха, мужа? Адель, как и вам, нужно сильное плечо, которое могло бы гарантировать ей ту

поддержку, которую не всегда способна дать мать. Скажите, Эбигейл, в вашей жизни есть мужчина, который мог бы за вас поручиться? Который мог бы стать для Адель отцом?

Эбби в оцепенении застыла, понимая, что только что потеряла свой последний шанс хоть как-то

убедить Одетт в неправильности своего решения. Но что она могла ответить? «Да, Одетт! Да! Он у

меня есть!» – она могла выкрикивать это, могла топать ногами, размахивать руками, да хоть

вытанцовывать перед ней, но разве от этого ложь смогла бы стать правдой? Эбигейл ощутила, как в

груди мгновенно потяжелело, а дыхания перестало хватать даже на один ничтожный вдох, словно

легкие чем-то безвыходно передавило. Она лишь открывала и закрывала рот, понимая, что не может

озвучить очевидное, но и солгать тоже не имеет сил. Сдерживать слезы внутри теперь стало совсем

невыносимо, поэтому они бесконтрольно покатились вниз.

– Мисс Дэвис? – Терпеливо переспросила Одетт, пристально заглядывая ей в глаза. – Рядом с девочкой

есть такой человек?

– Есть, – неожиданный голос в дверях заставил Эбби резко развернуться, а Одетт удивленно перевести

взгляд. – Я.

Глава 18

Эбигейл резко повернула голову в его сторону, одной рукой тут же крепко ухватившись за край стола.

Всеми силами она старалась выглядеть сильной и невозмутимой, но у неё не получилось заставить

солгать свои глаза. Они шептали, кричали, радовались и взрывались рыданиями одновременно, пока

слова безмолвно томились где-то внутри. В который раз он удостоверился в их необъяснимой магии. А

особенно той её части, которой обладала Она.

– Кто вы? И как сюда попали?

Его взгляд переместился в сторону элегантно одетой женщины с короткими светлыми волосами, чуть

тронутыми сединой: хорошо уложенными и полностью соответствующими её образу. Её голос был

стальным и властным, а стан и взгляд ясно говорили: «ты не знаешь, с кем имеешь дело».

Удивительно было то, что и она этого не знала.

– Всё очень просто, миссис Харрис: если я захочу куда-либо войти – я это сделаю, – объяснил он, не

спеша проходя вглубь кабинета. – И никто не сможет мне помешать.

Дарен мимолетно взглянул на Эбби – она все так же не отводила от него глаз, словно мысленно умоляла

его помочь. И он чувствовал, как сильно она боится.

– Это возмутительно, – словно не веря своим ушам, ответила Одетт, в ту же секунду потянувшись к

телефону, – я вызываю охрану.

Её пальцы уже начали набирать знакомые цифры, но одна его рука внезапно перехватила её запястье, а

другой он медленно нажал на сброс.

– На вашем месте я бы не стал этого делать, – тихо произнес он, чувствуя, как начинает злиться.

– Да что вы себе позволяете! – Воскликнула она, выдергивая руку. – И кто вы, черт возьми, такой?!

– Тот, на ком держится это место, – проговорил Дарен, упираясь руками в стол, – и весь его фонд.

Одетт очень внимательно смотрела на него, а затем её вдруг словно поразило молнией. Глаза, которые

еще минуту назад горели уверенностью и силой, неожиданно погасли, уступая место растерянности и

страху. Дарен никогда не появлялся на публике в местах, в фонды которых поступали средства от его

имени. Все пополнения и взносы от семьи Бейкер всегда делала Элейн. Но он прекрасно знал, что Одетт

Харрис обладала достаточным количеством нужной информации для того, чтобы догадаться о том, кто

он, черт возьми, такой.

– Мистер Бейкер, – произнесла она уже тише, и Дарен выпрямился. – Я прошу прощения за своё крайне

непозволительное поведение.

– Ваши извинения не принесет мне абсолютно никакой выгоды, – холодно и громко сказал он, – пустым

словам я предпочитаю поступки.

– Да… – немного растерянно отозвалась Одетт, но затем быстро засуетилась, – конечно! Всё, что угодно