Текст книги "Этот томительный дым"

Автор книги: Ксения Мартьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Она наблюдала за тем, как Элейн брала карточку и отъезжала в центр комнаты, а затем стала

свидетелем чего-то невероятного. Пол опустился перед ней на колени, что бы они имели возможность

смотреть друг другу в глаза. Эбби знала, что, возможно, для каждого в этой комнате, этот жест

совершенно ничего не значил, но она видела все совсем иначе.

– «Ты думаешь, настоящая любовь способна сотворить чудо?», – тихо спросила она, медленно считывая

вопрос с карточки.

– «Конечно, способна», – искренне веря в это, ответил он. – «Только чудо возвращает тебя ко мне».

– «Думаешь, наша любовь смогла бы забрать нас обоих?»

Его глаза поднялись и встретились с её. Это заставило Эбигейл заворожено замереть.

– «Для нашей любви нет ничего невозможного», – Пол сказал всего лишь фразу, считанную с листочка, но ей казалось, что он придавал ей намного больше значения, нежели все полагали. Эбби узнала цитату

с самых первых строк и, как бы сильно ей не хотелось нарушать это завороженное молчание, она все же

прошептала:

– Дневник памяти.

– Не смотрел, – честно признался Грег, заставляя Эбби окончательно придти в себя. – О чем он?

– О любви, – тихо сказала она, – которая смогла победить Смерть.

Когда она произносила эти слова, то смотрела Дарену прямо в глаза. Ей казалось, что он чувствовал то

же, что и она, и что точно так же боялся совершить ошибку.

– Предатель, – Пол сузил глаза и ткнул пальцем в Дарена. – Почему ты молчал? Ведь знал же этот

фильм.

– Смирись с поражением! – Весело пропела Элейн. – И вообще, у нас 1-1!

Эбби первая отвела взгляд, чувствуя, что ни к чему хорошему её игры явно не приведут. Только вот

этот Гордец даже и не думал переставать на неё смотреть.

Они играли еще долго, в итоге выдержав счет 9-9. При всем при этом, Дарен вышел лишь один раз. И то

вместе с Грегом. И то после долгих уговоров сестры. Сказать, что эта ситуация была крайне неловкой –

почти ничего не сказать. Эбигейл казалось, что Дарен сдерживал себя из последних сил, но до сих пор

не понимала истиной причины его злости к Грегу. Ведь они хорошо дружили, разве нет? Мартин был их

семейным врачом и к тому же замечательным человеком. Тогда почему он смотрел на него так, словно

был готов зубами порвать ему глотку?

– Итак, – неожиданно сказала Элейн, – этот раунд будет решающим, поэтому мы немного изменим

правила. Теперь карточки в руках наших двоих счастливчиков будут совершенно разные, кто первый

сдастся, не зная, что за фильм представляет его соперник – тот проиграл. Как и вся команда.

– Это значит, что должен пойти один участник от каждой «стороны»? – Уточнил Пол.

– Именно.

– Тогда пойду я, – сказал он, – и принесу своим парням победу.

– Нет-нет-нет, – Элейн тут же усадила его на место, – всё решит случай. – Она вытащила бумажки и, перемешав их, протянула ему. – Но я разрешаю тебе стать его частью.

– Ты просто мастер убеждать, – усмехнулся он, а затем вытащил одну.

– Ну? – В нетерпении спросила Элейн. – Кто там?

– Эбби.

– Что? – Ошарашено переспросила она. – Нет! Я не смогу!

– Сможешь, – поддержала её Эл. – Особенно, если тебе попадется Грег, – затем она виновато посмотрела

на своего доктора. – Прости.

– Ничего, – рассмеялся он, – я действительно неважный игрок. Нашу команду заслуженно вытянул Пол.

– Это правда, – довольно согласился он, тут же получая от своей подруги шлепок по руке. – Но если это

правда!

Элейн смерила его грозным взглядом, а затем вытащила еще одно имя.

– Дарен.

– Что?

– Не «что», а иди, – она кивнула в сторону сцены. – Фортуна выбрала тебя.

Эбби чуть не задохнулась.

Вот черт…

И как ей быть? Идти? Отказаться? Сбежать, пока не стало слишком поздно? Или…

Их пальцы неосторожно соприкоснулись, когда они одновременно потянулись к одной и той же

карточке, но, уступив ему, она быстро одернула руку. Прикосновение обжигало, но невыносимее, чем

это, было находиться к нему так близко. На расстоянии в несколько ничтожных дюймов. Это

моментально пробуждало в её памяти самые эмоциональные и чувственные воспоминания: первая

встреча, поцелуй, дождь… она сделала вдох, и лишь после этого смогла пошевелиться. Почему с

каждым днем становилось лишь труднее? Почему то, что она считала обыкновенной шалостью,

будоражило в ней такие безумные желания? Открывало что-то доселе неизведанное, непознанное, но

такое томное и притягательное?

Она видела перед собой огромный омут, и готова была окунуться в него с головой. Бездумно.

Импульсивно. Возможно, впоследствии, сильно об этом пожалев. Да, это неправильно, безрассудно и, может быть, даже глупо… но пересилить то, что подчиняло себе не только её сердце, но еще и разум, с

каждым мгновением становилось всё невозможнее.

Эбби сделала шаг и встала напротив него, все еще боясь поднять глаза вверх и лишиться последней

частички собственного самообладания. Медленно перевернув карточку, она пробежалась глазами по

цитате, мгновенно ощутив, как застучало её сердце.

Порой, устами кого-то иного, говорит наше сердце…

Порой то, что мы не в силах сказать в глаза, мы говорим шутя…

– «Я боюсь всего, – тихо начала она, пытаясь заставить свои руки не дрожать, – того, что я видела, того, что сделала, того, кто я есть, а больше всего – выйти из этой комнаты. Такого не бывало за всю мою

жизнь, – почти шепотом прочитала она. – Того, что я чувствую рядом с тобой».

– Да! Проще простого, – неожиданно подпрыгнул Пол, делая жест руками, но, поняв, что остальные

молчали, опустился обратно на диван. Хотя улыбку оставил. – Мы вас сделаем. Точно говорю.

Эбби осмелилась поднять свои глаза лишь тогда, когда он опустил свои вниз.

– «Я думал, что знаю, как устроен мир, – спокойно начал Дарен, внимательно смотря на карточку в

своих руках, – но лишь встретив её, понял, что это не так. Я отталкивал её от себя каждый раз, когда

чувствовал, что она становится ближе, потому что боялся того, что начинаю ощущать рядом с ней, и

этим причинял ей сильную боль, – эта фраза заставила Эбигейл затаить дыхание. – Я хотел бы… хотел

бы просто сказать ей, что она дает мне надежду. Каждый день. Что я просыпаюсь и засыпаю с мыслями

о ней. И что только когда вижу её, я чувствую, что всё еще способен дышать… и всё еще имею силы

бороться…».

Эбби пыталась успокоить свое сердце, но оно колотилось и колотилось… и его ритм, кажется, было уже

невозможно замедлить.

– Ммм, не могу понять, откуда это, – задумалась Элейн.

– И не одна ты… – так же задумчиво ответил ей Пол. – Хотя это совсем не важно! Мы же знаем ответ, верно, Дарен? – Он даже снова подскочил на ноги. – Ну же, друг, не молчи! Ответь!

– Не знаю, – неожиданно отозвался он, чем заставил почти всех в удивлении открыть рты. Он задержал

на Эбигейл свой взгляд, а затем медленно положил карточку на поднос, – я сдаюсь.

Сначала в воздухе повисла тишина и лишь спустя несколько секунд, её нарушила Элейн:

– Да! Да-да-да! Мы вас сделали! Сделали-сделали-сделалииии! – Пока она кричала от восторга, а Пол в

расстроенных чувствах падал на диван, Эбби наблюдала за тем, как Дарен, опустив глаза, направился к

выходу.

Она чувствовала, что он знал ответ. Видела это по его глазам. Так почему он сдался? Почему солгал?

Смех и споры стали для неё обыкновенным задним фоном. Сейчас Эбби различала лишь звуки

собственного внутреннего голоса и бешено стучащий пульс. Она доверилась своей интуиции и подошла

к серебряному подносу, не без содрогания касаясь той самой карточки, которую Дарен еще недавно

держал в своих руках. Глаза пробегались по тексту, и с каждым прочитанным словом она чувствовала, как почти что готова потерять сознание.

Её пальцы на мгновение сильнее сжали картонку, а затем она безвольно выпала из её рук.

Глава 16

Дарен налил в стакан выдержанный виски и бросил несколько кубиков льда. Он все так же сильно

ненавидел алкоголь, но засунул свои принципы куда подальше и, пытаясь преодолеть отвращение, взял

в руки этот «адский кубок». Сейчас ему нужно было придти в себя. Успокоиться. Расслабиться.

Забыться. В его голове сейчас крутилось лишь два простых варианта: либо сдержаться и выпить этот

чертов виски, либо дать волю своей ярости и разукрасить лицо этому заносчивому доктору. Первый

вариант все же показался ему менее разрушительным, ведь, несмотря на то, что Грег Мартин заставлял

его просто задыхаться от злости и ревности, Дарен все же помнил, кем является этот человек для его

семьи и что он делает для жизни Элейн.

Тихие шаги, раздавшиеся за его спиной, заставили стакан с алкоголем застыть в воздухе. Знакомый

запах моментально окутал комнату, и, поддавшись чувству, он прикрыл глаза, стараясь то ли

запечатлеть этот момент в своей памяти, то ли наоборот, отогнать его как можно дальше.

– Нам надо поговорить, – её шепот пробирался в самые закрома сознания, полностью отключая разум и

оголяя каждый нерв в его теле. Она пьянила его всё сильнее, а после того, что он сделал в гостиной, ему

казалось, что похмелье никогда не наступит. – Я хочу знать причину.

Его пальцы сильнее стиснули стакан. Но он сдержался и расслабил их.

– Не понимаю, о чем ты.

– Об этом, – Эбби подошла ближе, а затем осторожно положила перед ним карточку. Его взгляд

медленно опустился и пробежался по тексту. Сердце застучало от реальности происходящего, однако

всё еще отказывалось принимать правду. – Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Вижу её впервые, – он поставил стакан на стол, но как только сделал шаг в сторону, ощутил, как её

рука сжала его запястье, заставляя замереть на месте.

– Лжешь, – спокойно сказала она так, словно видела его насквозь. Эбигейл обошла его, все еще не

разжимая пальцев, и встала напротив. Он невольно заглянул в её глаза. – Почему ты не хочешь говорить

правду? Что удерживает тебя?

– В этом разговоре нет смысла, – Дарен отвел взгляд, предприняв попытку уйти, но она преградила ему

дорогу, прижав свои ладони к его груди.

– Я не знаю, почему ты сделал это, – шептала Эбби, пытаясь снова поймать его взгляд. – Не знаю даже, значило ли это что-то для тебя, но могу с уверенностью сказать, что для меня значило очень многое.

Он поднял голову, не в силах больше контролировать то, что сидело внутри него чертовой занозой. Ему

нельзя было смотреть ей в глаза, но он плюнул на всякую рассудительность и осторожность, пусть даже

головой и понимал, что это неправильно.

– Это была игра, – ответил Дарен, ощущая муку и одновременно понимая, что так надо. – Я просто

делал то, что и все. Не пытайся найти в этом иной смысл.

В её глазах промелькнула боль, и осознание того, что именно он является этому причиной, заставило

его сердце ёкнуть. Она опустила взгляд и едва заметно улыбнулась.

– Да… только вот на твоей карточке были другие слова.

– Просто это была не та карточка, – защищаясь, ответил он.

– Нет, та, – тихо и уверенно сказала Эбби, – ведь я взяла его с того самого места, на которое ты её

положил.

– Значит, не с того, – стиснув пальцы в кулаки, произнес Дарен.

– Почему ты так поступаешь со мной? – Неожиданно спросила она, поднимая глаза. – Почему просто не

можешь сказать причину…

– Черт! – Он резко развернулся и, запустив руки в волосы, закрыл глаза. Он простоял так всего

несколько секунд, но понял, что это не поможет. – Что ты хочешь от меня услышать? – Спросил он, подходя к ней практически вплотную.

– Правду…

– Правду? – Повторил он, смотря в её синие глубины, а затем кивнул. – Хорошо. Вот тебе правда: да, я

сказал не то, что было написано на этой дурацкой картонке, а то, что на самом деле ощущал. Слова шли

отсюда, – он стукнул себя в грудь, – и как бы я не пытался сдержать их, я не смог, – Дарен заметил, как

изменился её взгляд. – Как бы сильно я не пытался уверить тебя в том, что этого не было, я бы лгал. Ты

права в каждом своем суждении. – Он перевел дыхание, а затем, замечая её растерянность, спросил

почти шепотом. – Это ты хотела услышать, верно? Такую правду? Хотела убедиться в том, что в нашем

мире на самом деле есть место сказке, и что такие люди, как я, меняются? – Она молчала, и хотя в её

глазах мелькала боль, он продолжал, стискивая зубы. – Нет, Эбигейл. Это не так. Я всё тот же

бесчувственный, жестокий и холодный человек. Я не знаю, что такое доброта и жалость. Мне не

знакомы чувства нежности и заботы. Я не умею быть ласковым, мне чужды сантименты, и из всех

реалий жизни признаю лишь деньги и власть. Мне плевать на других. Плевать на их желания, мечты и

планы. Для достижения своей цели я могу пожертвовать чем угодно, и меня не остановят обыкновенные

людские слабости. Я именно такой. И никогда не намерен меняться.

Её взгляд молча бегал по его лицу. Несмотря ни на что, эта девушка всё ещё отчаянно пыталась

разгадать его. Дарен разглядел в её глазах, наверное, всю возможную гамму чувств и эмоций: грусть, удивление, ласку, боль, муку, сострадание, даже недоверие и веру… он видел в них всё, но не мог

уловить хотя бы малейшей частички страха. Она не боялась правды, какой бы она ни была. И она не

боялась его.

– Но ведь даже несмотря на всё это, ты сумел сказать то, что чувствовал, – внезапно прошептала она, и

Дарен замер. – Так, может быть, сказка всё же есть?

Он рассчитывал, что та правда, которую он озвучил, наконец-то, позволят ей понять, что лучше не

иметь с ним никаких дел. Рассчитывал, что после этого она оставит его в покое. Уйдет. Исчезнет из его

поля зрения. Но она снова удивила его своим вопросом. Снова ухватилась за тоненькую ниточку

надежды, несмотря на то, что он вновь причинил ей боль.

Черт! Если бы она только знала, как сильно он хотел обладать ею! Если бы догадывалась, что для него

значат её глаза, улыбка, слова и чистая вера… если бы она только знала, как тяжело ему каждый раз

снова и снова отталкивать её от себя, раз за разом причиняя всё новую боль… если бы только знала, как

невыносимо терпеть нескончаемые истязания, когда одно и то же лезвие без конца точит всё ту же, кровоточащую рану… если бы она только знала… если бы только он мог ей сказать…

– Эй, Дар, я тут хотел спросить… – Пол остановился в дверях, заставляя Эбби и Дарена тут же

отпрянуть друг от друга. – Оо... я не знал, что вы… то есть, я не собирался мешать… я могу уйти.

Он показал рукой на дверь, но Эбигейл легко улыбнулась и покачала головой.

Она всегда восхищала его своей исключительной способностью улыбаться в самые нелегкие моменты.

– Всё нормально. Я всё равно уже ухожу.

– Уверена? – Осторожно спросил Пол. – Я могу подождать. У меня не срочно…

– Нет-нет, – она снова улыбнулась, – Адель уже, наверное, ищет меня. Я пойду.

Когда она вышла, осторожно закрыв за собой дверь, Пол помолчал несколько секунд и лишь потом

повернулся к другу. По его глазам Дарен уже понял, что он хотел спросить о том, что увидел.

– У тебя, кажется, был вопрос. – Помог он ему, пресекая любые попытки Пола начать «лезть туда, куда

лезть не стоит». Привычная холодность не заставила себя долго ждать.

– Да, – Пол повертел в руках мобильный, – хотел узнать, что мы будем делать с Дэмиеном Гровером.

Мне только что звонила Холли. Его адвокат снова обратился в суд.

Он еле слышно зарычал. Этот жалкий любитель «позолоты» уже начинал его порядком напрягать. Это

было его второе обращение за эти две недели – он обвинял «Diamond Construction», а соответственно и

его владельца, в ущемлении своих чертовых прав. Конечно же, на заседании его аргументы не были

засчитаны, так как отказ компании от заключения договора не является противозаконным. Дарен не

знал, какую причину этот Индюк придумал на этот раз, но и копаться в этом не имел никакого желания.

– Позвони Гранту. Пусть с юристом разбирается юрист, – властным голосом ответил он. – А ты будь в

курсе всех дел. Я не хочу терять свое время из-за такого никчемного человека, как Дэмиен Гровер.

Пол тут же кивнул.

– Понял. Свяжусь с ним прямо сейчас, – он развернулся, чтобы выйти, но внезапно помедлил, видимо, вспомнив что-то еще, – кстати, а что за фильм у тебя был?

Этот неожиданный вопрос снова вернул Дарена к воспоминанию о недавнем разговоре с Эбигейл. Все

эти чувства и эмоции вихрем закрутились внутри…

– Я не помню, – резко ответил он, желая как можно скорее закрыть эту тему, но, дабы не навлечь на себя

подозрения, всё же добавил: – ты же знаешь, не смотрю всю эту романтическую чушь.

– Да… и я не стал бы спрашивать тебя, если бы мы нашли твою карточку. Элейн уже всю голову себе

сломала от раздумий, – он слегка усмехнулся. – Ладно, ничего. Может, вспомнит. Когда поговорю с

Грантом – сообщу.

Дарен кивнул, и Пол тут же вышел за дверь.

Он слышал музыку, играющую за стеной, веселье и смех, и понимал, что, несмотря ни на что, ему

придется туда пойти. Придется сдерживать себя в её присутствии и держаться холодно и отстраненно.

Так же, как и в их первую встречу. Он должен был доказать ей, что его слова – единственная правда, которую она должна понимать. И, как бы тяжело ему ни было, что эта самая правда никогда не

изменится. Один раз, много лет назад, он уже совершил подобную ошибку. Но затем заплатил за неё

слишком высокую цену. Теперь он знал – для того, чтобы выживать в этом мире, нужно уметь брать

свои чувства под контроль. Нельзя давать им даже малейшей власти, иначе они разрушат тебя до

основания. Растопчут. Сломают. Уничтожат. И как бы сильно ему не хотелось верить в то, что на этот

раз всё может быть иначе, изо дня в день колотя боксерскую грушу и отключая свой разум, он помнил

лишь об одном: что уже отдал свою душу, и что иного пути нет.

***

Эбигейл вышла в коридор с одной единственной мыслью – Майк был абсолютно прав. Как бы

старательно Дарен не доказывал ей, да и каждому вокруг себя, что в его жизни нет места чувствам и

обыкновенным человеческим слабостям, его неосторожные слова и поступки говорили совсем об

обратном. Она знала, что взяла именно ту самую карточку. Знала, что произнося те слова, он не играл, и

что они действительно шли от сердца. Сердца, которое билось внутри Дарена Бейкера, но которое он

всячески скрывал от посторонних глаз.

Этот мужчина с чем-то боролся. Она чувствовала это. Как и то, что его «противник» был невообразимо

силен. Что-то разъедало его изнутри день ото дня, и он видел лишь один способ противостоять этому –

закрыться от внешнего мира и не позволять никому увидеть его боль.

Может быть, ей стоило, наконец, хотя бы попытаться узнать, в чем было дело? И если не от самого

Дарена, то от человека, который определенно знал о нем всё.

– Эл, – она неслышно подошла к подруге, – могу я с тобой поговорить?

– Да, конечно, – она улыбнулась, отвлекаясь от игры с Адель, – милая, помучай пока дядю Грега, хорошо? А мы скоро вернемся.

– Хорошо, тетя Элейн, – радостно ответила девочка и в следующую секунду с криками «банзааай»

прыгнула Мартину на шею, повалив его на пол. Он рассмеялся и начал щекотать её, заставляя малышку

звонко расхохотаться.

– Ты хотела что-то спросить? – Предположила Элейн, когда они оказались в небольшой комнате,

напоминавшей кабинет.

– Да… – Эбби закусила нижнюю губу, пытаясь сконцентрироваться на главном вопросе. Она сделала

глубокий вдох, чтобы успокоиться, а затем позволила словам самим политься. – Я на самом деле

пыталась сама во всем разобраться, но разве это возможно, если этот невыносимый себялюбец либо

кричит, либо молчит как партизан? Я уже и с одной стороны к нему подошла и с другой, а всё, что он

может сказать мне, это: «не лезь в мою жизнь», – она развела руками и, не обращая внимания на

ошарашенное лицо подруги, продолжила. – Но я же просто хочу помочь ему. Просто пытаюсь показать, что всё совсем не так, как ему кажется. Что в мире всё ещё светит солнце и слышен детский смех, а это

значит, что даже если однажды ему сделали больно, это не означает, что так будет снова и снова.

Понимаешь?

– Да, но…

– Вот видишь? – Перебила она её. – А он не понимает! Кроме своей гордости ничего вокруг не видит.

Даже помощь мою принимать отказывается, будто бы у него таких предложений целый миллион, –

возмутилась она себе под нос и лишь после продолжительной тишины повернулась в сторону Эл,

осознав, что та до сих пор находится в некотором изумлении. Эбигейл вымученно закрыла лицо руками

и, замотав головой, опустилась в кресло. – Боже, прости… иногда я совсем не умею тормозить…

– Всё нормально, – она подъехала ближе, – и знаешь, иногда даже я не могу понять своего брата до

конца.

Эбби удивилась, как четко Элейн уловила, о ком именно шла речь. Она ведь даже ни разу не назвала его

имени. Хотя, наверное, в некоторых ситуациях это совсем не требуется.

– Я просто… действительно хочу понять, что так сильно изменило его. Ведь Дарен был таким не всегда, правда? – Она подняла на подругу глаза, по её взгляду поняв, что была права. – Знаю, это совсем не мое

дело, но я вижу как ему больно, Эл. Вижу, как каждую секунду своей жизни он сражается сам с собой, пытаясь что-то забыть или наоборот… и я просто не могу смотреть на это и оставаться безразличной. –

Она немного помолчала, а затем снова покачала головой. – Господи, я даже не знаю, зачем начала этот

разговор. Сейчас у тебя есть все основания подумать: «Эй, кто дал этой сумасшедшей право лезть в

нашу семью?».

– Не говори так, – тихо сказала Элейн, а затем накрыла своей рукой её ладонь, – у тебя есть такое право, Эбби. Оно есть потому, что я знаю, как ты относишься к Дарену. И вижу, что и он сам испытывает то

же, просто пока еще не в силах произнести это вслух.

Эбигейл застыла, не ожидая такого поворота.

– Я не думаю, что…

– Поверь моему глазу, – мимолетно улыбнувшись, сказала она, не позволяя ей договорить. – Возможно, я знаю тебя не достаточно хорошо для того, чтобы делать такие громкие заявления, но вот мой брат, при

всем своем ослином упрямстве, моя точная копия. Хотя и эта черта, пожалуй, у нас общая, – добавила

она, но почти тут же вернулась к теме разговора. – Я хочу сказать, что всегда знаю, когда он зол, расстроен, чем-то загружен или слегка привирает. Я улавливаю любую его эмоцию, как собственную, словно между нами существует некая духовная связь, – Элейн немного помолчала, а затем взяла обе

руки Эбби в свои, – ты небезразлична ему. Но раз за разом он будет усердно доказывать обратное и не

остановится, пока окончательно не оттолкнет тебя. Потеря Эрин до сих пор причиняет ему боль.

Элейн сказала последние слова словно на автомате, опустив глаза вниз, и даже не заметив, что они

заставили Эбби тут же замереть. Эрин? Снова это имя. Сначала Пол упомянул о ней в зоопарке, когда

говорил, что после неё Эбигейл стала первой, кто смог что-то в нем расшевелить, а теперь и Элейн

сказала, что её потеря причинила ему боль. Значит, эта самая Эрин все же была важным человеком в его

жизни, в противном случае стали бы они вспоминать о ней? И разве неважные люди могут сделать нам

так больно?

– Эй, ну что вы устроили здесь за шушуканья? – Грег распахнул дверь, заставляя обеих девушек тут же

повернуться.

– И когда ты научишься стучать? – Настроение Элейн тут же стало шутливым, и она уперла руки в бока.

– Когда цапли научатся летать, – с улыбкой ответил он, а затем схватил Эбби за руку и, сдернув её с

кресла, поставил на ноги и закружил, напевая песню из гостиной. – «Женщина, о, женщина, не будь ко

мне так жестока! Ты – самая жестокая старушка на свете…»

– Грег…

– «Но, если ты так сказала, то я соберу свои вещички и уйду», – продолжал петь он, кружа её в танце.

– Что ты делаешь? – Она не выдержала и рассмеялась, пока он тащил её ближе к музыке.

– Давай, подпевай мне, – весело кричал он, но Эбби лишь вертела головой.

– Я испорчу легендарную песню!

– Это блюз, детка, – он улыбнулся и, снова крутанув её, прижал к себе, – его невозможно испортить.

Они находились так близко друг к другу, что Эбигейл чувствовала запах мускуса, сандала и тоненьких

ноток ванили, исходивших от его кожи. Его серые глаза смотрели прямо на неё, и, казалось, время даже

ненадолго остановилось. Или все же показалось?

– Нет-нет-нет!!! Верни меня на место!!!

Веселое визжание заставило их одновременно обернуться. Пол подхватил Элейн на руки и стал кружить

по залу, пока она предпринимала отчаянные попытки ухватиться за его рубашку и заставить его снова

вернуть её в коляску.

– Ни за что, – усмехнувшись, сказал он, и снова закружил её, на этот раз, вынудив рассмеяться.

Адель задорно танцевала неподалеку, таская за руки миссис Поттс, и, смотря на всё это, Эбби не смогла

не улыбнуться.

– Видишь, как они веселятся, – подытожил Грег, заставив её снова посмотреть ему в глаза, – когда же и

ты уже сдашься? – Она весело покачала головой, но позволила ему, наконец, повести. – «А теперь, детка, послушай, – начал петь он голосом Рэя. – Не поступай так со мной, потому что однажды я вновь

встану на ноги».

– «И так понятно, что это случится, но мне наплевать, – улыбнулась Эбби, включившись в «игру». – У

тебя нет денег, и, к тому же, ты не так уж и хорош».

– «Ну, если ты так говоришь, – он театрально развел руками, пока Эбби продолжала смеяться, – то я

соберу свои вещички и уйду».

– «И правильно сделаешь», – в один голос закричали все присутствующие в комнате.

– «Проваливай, Джек, и больше не возвращайся, не возвращайся, не возвращайся! Проваливай, Джек, и

больше не возвращайся, не возвращайся», – пели они, смеясь.

Грег неожиданно подхватил Эбби на руки, и от неожиданности она даже завизжала, совсем как Элейн

недавно.

– Нет, что ты творишь? – Запаниковала она. – Грег, я упаду!

– Это вряд ли, – рассмеялся он, и начал кружить её по залу, пока она смеялась то ли от удовольствия, то

ли от страха, то ли и от того и от другого вместе.

– Только остановись, Грег Мартин, и, обещаю, тебе несдобровать!

– Тогда лучше буду кружить тебя вечно, – засмеялся он, прибавив скорости.

– О, Боже, – она сильнее вцепилась в его рубашку, рассмеявшись от переполнявших её ощущений.

Они все запели последний припев в песне, а Эбби прикрыла глаза и расслабилась, сдавшись под

напором Грега. Она решила просто ловить этот момент радости и чувствовать, как понемногу

заряжается частичками веселья и положительных эмоций, – ведь это то, чего ей действительно так

сильно не хватало. Большой и величественный дом, каким он показался Эбигейл в самом начале, был

полон отзывчивых, добрых и теплых людей, рядом с которыми ей было хорошо и уютно. И она хотела

сохранить в своей памяти каждую секунду этого дня Благодарения.

Когда Мартин замедлился и остановился, она открыла глаза, все еще широко улыбаясь и слыша, как на

заднем фоне не смолкают смех и разговоры. Только спустя несколько секунд, когда музыка уже

кончилась, Эбби невольно перевела свой взгляд на дверной проем и ощутила, как всё внутри

моментально опустилось. Там стоял Он – причина, по которой её сердце сейчас так бешено стучало. Его

скулы были плотно сжаты, тело напряжено, пальцы стиснуты в кулаки, а в глазах горел такой

демонический огонь, что она даже невольно ахнула и затаила дыхание.

Сам Дьявол воплоти. Причем дико злой Дьявол.

– Мм, Грег… не мог бы ты поставить меня на ноги, – прошептала она, понимая, что если пробудет в его

объятьях еще хотя бы секунду, то этот чудесный дом превратится в настоящий Ад.

– Ой, точно, прости, – он тут же исполнил её просьбу, и Эбби почувствовала себя в безопасности.

В относительной.

– Эй, Дарен, где ты ходил? – Смеясь, спросила его сестра. – Ты пропустил всё веселье! Грег так здорово

развлекал нас!

– Не сомневаюсь, – холодно и спокойно ответил он. Но только Эбби знала, что при этом он просто кипел

от ярости. И что ему было совершенно не до того спокойствия, которое он пытался изобразить.

«Ну не смотри же на меня так, не смотрииии», – мысленно молила она, потому что больше не могла

чувствовать, как всё внутри неё стучит, колотится, дрожит, переворачивается, опускается, поднимается, а затем возвращается к исходной точке и повторяется сначала. Словно несется по бесконечному кругу.

– Может, чаю? – Предложила Элейн. – Миссис Поттс, вы не будете так добры…

– Я сама, – казалось, Эбби сказала это слишком резко, но слова вырвались сами, потому что она увидела

в них возможность хотя бы на некоторое время покинуть эту душную комнату и избавиться от Его

давящего взгляда. – Я хотела сказать, Вы можете отдохнуть. А я принесу чай.

– Милая, ты уверена? – Спросила её миссис Поттс.

– Конечно. Мне хочется что-то сделать для вас. И это доставит мне удовольствие.

– Пусть идет, – дала добро Элейн, замечая вопросительный взгляд своей работницы. – Прямо по

коридору до самого конца и направо… о, чай в столе в тумбочке на верхней полчке!

Последние слова её подруга крикнула ей уже в спину, потому что Эбби как сумасшедшая, не разбирая

ничего вокруг, неслась в сторону кухни. Это могло показаться совсем невероятным, но она могла бы

поклясться, что как только вышла из гостиной, ощутила, что дышать стало намного легче. Её сердце и

пульс понемногу успокаивались и приходили в норму, но вот о её мыслях нельзя было сказать того же –

наверное, этот Гордец никогда не покинет её головы. Он так смотрел на неё… так, словно… нет, это

глупости, Эбби, он не мог тебя ревновать. Да и с чего бы? Подумаешь, один раз поцеловались, и что с

того? Он, наверное, каждый день целует сотни таких девушек, как ты. Она скривилась, представив

себе эту картину, а затем покачала головой, – да, и всё же ты слегка перегнула.

За своими мыслями она даже не заметила, как добралась до кухни. И, О, Боже, сколько же здесь было

места, а главное… верхних полок!! Подойдя к первому выбранному наугад шкафу, Эбби стала не спеша

поднимать свои глаза и ужаснулась, когда поняла, насколько это высоко. Господи, ну неужели нельзя

было сделать верхнюю полку немного пониже? Или они думают, что в богатых домах живут

исключительно жирафы??

Окей, пусть так! Только вот и она далеко не промах.

Подставив к кухонной тумбе табуретку, Эбигейл забралась на неё сверху и, подперев руками бедра, улыбнулась.

Вот так-то!

– Чай, где же ты… – приговаривала она, открывая дверцы, – ммм… крупа, соль, что-то зеленое… что-то

красное и ужасно похожее на перец. Здесь кукуруза, а там… – слегка откинувшись назад и, встав на

носочки, она попыталась заглянуть на самую верхнюю полку.

– А там сахар, – неожиданный голос заставил её резко развернуться, но нога скользнула к краю и, не

устояв, Эбби с визгом полетела вниз. Дарен моментально оказался рядом и подхватил её как раз в тот

самый момент, когда она в страхе зажмурилась, думая, что обреченно окажется на полу. Почувствовав

опору, она вцепилась пальцами ему в плечи, сминая идеально отглаженную ткань и ощущая, как его

руки сильнее обнимают её за спину. Он держал её так крепко, словно боялся, что она всё еще может