Текст книги "Чародейский рок. Чародей и сын"

6

Не успели они отойти далеко, как Корделия вдруг остановилась и внимательно вгляделась в траву.

   – Что это такое, интересно?

   – А ну, дай посмотреть! – Джеффри проворно подбежал к ней, Грегори протолкался между ними.

Гвен обернулась, заинтересовалась и тоже подошла.

По высокой траве пробиралось насекомое, и пробиралось оно настолько целеустремленно и напористо, что Джеффри спросил:

   – Может, это мошка–воин?

   – Не то чтобы мошка, – прозвучал голос робота, и над детьми повисла большая конская голова. – Это скорее жук, дети. Но это странно.

   – Что странного? – сразу насторожился Род.

   – Я думал, они крайне редки.

   – Кто? – спросил Грегори.

   – Эти насекомые. Это скарабей – точно такой, каким поклонялись и каких изображали в скульптурах древние египтяне.

   – А вот еще один, – крикнул Магнус, стоявший футах в десяти в стороне. – Он ползет… ой, он ползет к папе!

   – Ко мне? – Род опустил глаза и увидел еще одного скарабея, пробирающегося между травинками. – Эгей, и у меня тут еще один. Вот только он к тебе ползет!

   – Ко мне?! – вытаращил глаза Магнус.

Корделия захлопала в ладоши.

   – Они, наверное, ищут друг дружку!

   – Нет, – возразила Гвен. – Они ползут к ведьмину кольцу.

Все посмотрели по сторонам и увидели на полпути от Рода круг примятой травы, а в самой середине этого круга лежал довольно крупный камень и заливался на все лады.

Род нахмурился.

   – Это что же такое? Неужто уже Маленький Народец помогает в распространении этих музыкальных булыжников?

   – Да нет, – покачала головой Гвен и глянула на мужа с насмешливой улыбкой. – Ты же знаешь, что фэйри водят хороводы по кругу, и после них на траве остаются кольца, но здесь не кольцо, а круг целиком!

   – От чего же он сделался? – удивился Грегори.

   – Может быть, виной тому сам камень, – неспешно, раздумчиво проговорил Векс. Он перешел ближе к кругу примятой, как бы вытоптанной травы, постарался ступать осторожнее, чтобы не навредить скарабею, и наклонил голову к самой земле. – Да, тут есть небольшое углубление – видимо, ямка существовала тут от природы. Если камень приземлился с приличным моментом вращения, то он мог вертеться и вертеться по кругу, покуда не…

Скарабей выбрался из травы напротив робота, покачался на краю и скатился в ямку.

   – Ой! – Корделия всплеснула руками. – Четвертый!

   – А вот и наш подоспел, – улыбнулся Грегори.

Магнус, шагая осторожно и размеренно, подошел к ямке.

Он не отрывал глаз от земли.

   – Мой приближается.

   – И мой тоже. – Род стоял всего лишь в одном шаге от края ямки. – Их всех тянет к камню. То есть – к року.

   – Даже скарабеев?! – воскликнула Гвен.

Грегори присмотрелся к жукам.

   – Очень странная у них окраска, мамочка. Темно–серые, как графит. Можно подумать, что они и сами каменные.

Род нахмурил брови.

   – Тогда можно задать другой вопрос: то ли рок, исполняемый камнем, влечет жуков, то ли они сделаны из камня?

   – Ну нет, – возразил Векс. – Жуки могут стремиться только к себе подобным. – Вопрос чисто теоретический. Главное здесь то, что все они движутся к камню.

Четыре скарабея направились к камню, выставили свои усики, и все коснулись ими камня одновременно. Затем они замерли, засверкали, замерцали и… дружно поменяли окраску.

   – Ой, да они стали серебряные[8]! – вытаращила глаза Корделия.

   – Значит, камень их изменил? – спросил Джеффри. – Эта музыка так на них подействовала? Рок?

   – Или они сами кое–что изменили в ней! – запрыгал на месте Грегори и указал пальцем на камешек.

А камешек заблестел, замигал, и точно – с музыкой произошла метаморфоза: рисунок баса остался прежним, а мелодия стала веселой, задорной.

   – Что же это за чудо?

Магнус сдвинул брови.

   – Камень сотворен из ведьмина мха – иначе говоря, материализованное воображение. Неужели эти жуки тоже вымышленные, не настоящие?

   – Откуда бы они ни взялись, у них есть какая–то цель! – указав на жуков, воскликнула Корделия. – Смотрите, куда они направляются!

Четыре скарабея собрались вместе и отвернулись от камня. Со всей решительностью они отправились обратно, в большой мир.

Грегори подпрыгнул.

   – Мы должны пойти за ними. Только не спрашивайте, откуда я знаю. Знаю – и все.

   – Они движутся к западу, одновременно забирая на юг, – внимательно наблюдая за скарабеями, проговорил Джеффри.

   – Корделия, – строго изрекла Гвен, – прекрати приплясывать и иди следом за мальчиками.

   – Они еще к одному камешку прикоснулись! – прокричал Джеффри.

Задорная музыка зазвучала громче.

   – Они ползут дальше! – Магнус прибавил шагу. Он шел за серебристыми скарабеями со все более нарастающим интересом.

В это время позади музыкальный камень с треском, подобным ружейному выстрелу, взорвался.

   – Пригнитесь! – крикнул Род, и все его потомство дружно улеглось на траву. Камешек проплыл у них над головами, и почти одновременно громкость развеселой му– зычки возросла.

   – Он отдал свою силу другим камням, – пробормотал Магнус.

Род поднялся, посмотрел на северо–запад.

   – Его лучшая половина тоже играет вовсю.

Корделия прищурилась.

   – Почему это ты сказал «лучшая»? Разве может быть музыка мелодичнее этой?

   – Может. Та самая, которую играет собрат этого камешка. – Род направился в ту сторону, где упал второй камень, постоял возле него немного, послушал и сказал: – Его музыка богаче, полнее.

   – Дай–ка и я послушаю. – Гвен подошла, постояла, удивленно запрокинула голову. – И верно. А еще вот что… как будто где–то в глубине слышится песенка!

   – И еще, и еще! – прокричал Магнус, ушедший далеко вперед по лугу. – Они оставляют позади себя самую разную музыку!

   – Оставьте их, идите сюда! – позвал детей Род. – Чем бы они ни занимались, намного важнее тот прогресс, которого уже достиг этот камешек и продолжает достигать[9]!

Корделия надулась, вздернула подбородок.

   – Нет! Я их не брошу! Куда они – туда и я!

Род резко обернулся. Его поразил настолько откровенный бунт со стороны дочери.

   – Они такие интересные, пап, – сказал вернувшийся Магнус. – Что бы это ни было за явление, распространившееся в нашей стране, но эти скарабеи… они запросто могут привести к тому, что музыка захватит всех!

   – Они очень важны, – заявил Грегори, пытливо глядя в глаза отца. – Мы обязательно, обязательно должны пойти за ними, папочка!

Джеффри ничего не сказал. Он просто не спускал глаз с серебристых скарабеев.

Род покраснел. Он был близок к взрыву ярости. Испугавшись собственных чувств, он счел за лучшее усмирить их, и все же им продолжало владеть справедливое возмущение: как это так – дети его не слушаются!

Гвен погладила его по руке и еле слышно проговорила:

   – Пора дать им немного свободы.

Род остолбенел.

   – Ведь вам уже случалось разлучаться.

Род наконец обрел дар речи и ухитрился проговорить, не повышая голоса:

   – Случалось, но не скажу, чтобы они в тот раз, за время нашего отсутствия, получили отличные отметки за поведение.

   – Может, и так, – согласилась Гвен, – но если бы они не вмешались, не устоял бы королевский престол.

Род молчал.

   – Я уберег их, – пробормотал Векс, – хотя вынужден признаться: порой границы безопасности становились весьма проницаемыми.

Род посмотрел на старших детей. Ему казалось, что между ними разверзлась пропасть, что эта пропасть становится все шире. Он боялся, что они того и гляди улетят прочь, но понимал, что Гвен права.

   – Ладно, – сказал он. – Вы, ребята, пойдете за скарабеями, а мы с мамой – туда, куда ведут камни.

Корделия обрадовалась и просияла:

   – О папочка!

   – Но вы будете держаться все вместе!

   – Да, да!

   – Я с них глаз спускать не буду, – пообещал Магнус.

   – Смотри, слово дал. – Род посмотрел на Векса. – Ты позаботишься о них?

   – Конечно, Род.

Корделия явно разочаровалась, но Грегори воскликнул:

   – Как здорово, что Векс пойдет с нами!

Джеффри издал задорный боевой клич.

   – Ну хорошо. – Род отвернулся. – Идите по нижней дороге, а мы пойдем по верхней. – Он даже ухитрился улыбнуться, когда оглянулся и помахал детям рукой на прощание. – Будьте осторожны, ладно?

   – Будем, пап!

   – Счастливого пути, мамочка!

   – Бог вам в помощь!

   – С Богом! – впопыхах выкрикнул Джеффри и поспешил за остальными.

Род вздохнул и отвернулся.

   – Будем надеяться, что мы приняли верное решение.

   – Не сомневайся, супруг мой, – сжав его руку, сказала Гвен. – Если что–то случится, мы сразу же окажемся рядом с ними.

   – Верно. А уж Векс сможет позвать нас, даже если дети этого не захотят, – кивнул Род. – Ладно, милая. Я постараюсь не волноваться.

Прямо у них под ногами с треском взорвался камешек, и две его половинки полетели в разные стороны.

   – Пойдем к тому, который упал севернее, – предложила Гвен.

Род кивнул. Они направились в ту сторону, куда двинулся исполняемый камнями прогрессивный рок.

7

Дети продвигались следом за скарабеями. Магнус обратился к сестренке:

   – Я догадываюсь, как музыка зачаровала тех детишек, но скажи, как она могла тебя настолько захватить?

   – Этого не поймешь, покуда не начнешь танцевать под эту музыку, – ответила Корделия и зябко поежилась. – Не спрашивай, братец… Только когда уже сам, желая того, начнешь двигать всем телом, повинуясь ритму, то тебе совсем не хочется останавливаться.

   – Так нельзя обращаться с собственным телом, – буркнул Джеффри. – Руками и ногами надо шевелить зачем– нибудь, а не просто так. Мышцами должен управлять разум, их надо упражнять, укреплять, и они не должны бездумно откликаться на какие–то там звуки, попадающие в мозг.

   – Просто ужасно было смотреть на таких маленьких детей, ставших жертвами этой музыки. – Магнус сжал в пальцах рукоять кинжала, чтобы никто не заметил, что руки у него дрожат. – Я еще понял бы, если бы это были мои ровесники, но и тогда мне это было бы неприятно. Но малые дети!

   – Ну поглядите–ка! Он в дедушки записался, а самому всего–то семнадцать, – с нескрываемой издевкой проговорила Корделия. В конце концов она могла себе это позволить – ведь она была уже почти одного роста с братом.

Ну а Грегори сказал только:

   – И как только какая–то музыка могла так зачаровать их?

   – Угу, и как она могла вдруг стать настолько громче? – подхватил Джеффри. – Я еще понимаю, что она способна заставлять тело дергаться – я и сам чувствовал, как у меня руки и ноги начинают шевелиться в такт. У меня даже сердце стало в такт биться.

   – У тебя? Сердце… Точно! – обрадовался Грегори.

   – А как же иначе? Иначе я умер бы, – буркнул Джеффри и свирепо сдвинул брови. – Ты о чем, братец?

   – Твое тело привыкло делать все–все в ритме биения сердца! И вообще: сила твоих чувств зависит от того, как часто оно бьется. И поэтому, когда начинает звучать музыка, твое тело на нее реагирует.

   – Отличное объяснение, братец, – согласился Магнус. – Однако ритм музыки – это не ритм моего сердцебиения, если только, конечно, моему сердцу вдруг не вздумается биться в очень странном ритме.

   – Ну, например, в таком, какой бывает, когда мимо идет смазливая девчонка, – съязвила Корделия.

Магнус сердито зыркнул на нее, а Грегори сказал:

   – Но ведь поэтому–то тело и реагирует на музыку! Если бы дело было не в ритме биения сердца – понимаете? – с вашими руками и ногами ничего бы не происходило, они бы двигались, как раньше!

   – Пожалуй, Грегори прав, – протянул Векс. – В функционировании человеческого организма существует определенный естественный ритм. И, как справедливо отметил Джеффри, как только музыка звучит слишком громко для того, чтобы ее можно было проигнорировать, тело пытается естественным образом на нее среагировать.

   – Уверен, ни один целитель не согласился бы с подобной теорией, – пробормотал Магнус.

   – Пожалуй. Но я – не целитель, – напомнил юноше Векс. – И я должен подчеркнуть, Магнус, что та идея, которую мы в данный момент обсуждаем, пока – всего лишь предположение. Слишком мало деталей для того, чтобы можно было сформулировать гипотезу.

   – Но все–таки: из–за чего же музыка стала настолько громче? – вопросил Джеффри.

   – Да из–за взрослых, братец! – объяснила Корделия. – Когда они набросали сразу столько камней в одном месте, музыки стало больше!

   – Ее стало больше на одном–единственном лугу, сестрица, – возразил Джеффри. – Но я‑то о другом толкую: почему музыка стала громче везде вокруг нас?

Корделия резко остановилась и огляделась по сторонам.

   – И точно – громче! И вправду она звучит повсюду! А как могло выйти, что я раньше этого не замечала, Векс?

Робот только собрался ответить, как впереди послышался хор голосов. «Хо!» – дружно выкрикнули какие–то подростки. «Ха!» – прозвучало следом. «Хо! Ха! Хо! Ха!» – ритмично повторил хор несколько раз. А потом еще громче запели девичьи голоса:

Я любовь свою искала,

И она меня нашла,

Обняла, поцеловала И по жизни повела.

Пусть к другим судьба жестока,

Пусть другим грозит беда,

Но с любимым одинока Я не буду никогда!

   – Ни–че–го себе песенка! – выпучив глаза, воскликнул Джеффри.

Корделия наморщила нос.

   – Ой! Как грубо! Неужели любовь – это только поцелуи и объятия?

   – Но кто же это поет? – нахмурился Магнус.

Тропинка свернула в сторону, и перед юным поколением

семейства Гэллоуглассов предстал строй взявшихся за руки подростков лет тринадцати–четырнадцати. Они пританцовывали и мотали головами в такт с музыкой.

Корделия, Магнус, Джеффри и Грегори остановились и уставились на танцующую компанию.

   – Идите к нам. Нужно танцевать, а не то вы не сможете устоять! – окликнула их симпатичная девочка. – Вы должны танцевать до упаду!

   – Правда, что ли? – растерянно пробормотал Магнус.

   – Я вовсе не желаю танцевать! – фыркнул Джеффри.

   – Тогда отойди в сторонку, – задушевно посоветовал ему плечистый парнишка. – А ты чего, больной, что ли? Почему плясать не хочешь?

   – Это вы все тут, поди, больные, если вам так дергаться охота!

Но парнишка словно бы и не услышал. Он повернул голову и уставился в глаза девочки, приплясывавшей позади него.

   – Что же это за музыка такая, что она командует вашими ногами? – спросил малыш Грегори, с трудом поспевая за танцорами.

   – А это наша музыка! – отозвалась девочка рядом с ним. – Она как раз для нас!

   – И вы даже не имеете власти над собственными ногами?

   – Ну и что? – рассмеялась девочка. – Мне очень даже нравится, что выделывают мои ноги!

   – Нужно сопротивляться! – стала уговаривать ее Корделия. – Надо так, чтобы ты была сама себе хозяйка!

Девочка посмотрела на нее так, словно перед ней предстало жуткое чудовище.

   – Что же ты за девочка такая, если не желаешь, чтобы тобой управляли?

   – Я нормальная! Я принадлежу себе самой и не желаю быть чьей–то игрушкой! Неужто ты не видишь, что эта назойливая музыка лишает тебя права быть самой собой?

   – Да нет! Это глупости какие–то! – возразила другая девчушка, весело смеясь. – Это же просто забава! Веселого как!

   – Это вам кто сказал? – в ярости вопросила Корделия.

   – Как – кто? Да сами камешки все время про это твердят!

   – А музыка–то какая славная! – сверкая глазами, прокричала третья девочка. – Как услышишь ее – и сразу будто кровь вскипает и все тело так и поет!

Корделия испуганно вытаращила глаза.

   – Но уж конечно, вы не верите в ту гнусную ложь, которую тут распевают!

Первая девочка нахмурила бровки.

   – Это какая же тут ложь, не пойму?

   – И никакой тут нет лжи, а самая что ни на есть правда! – выкрикнула еще одна девчонка, приплясывавшая чуть дальше, ближе к хвосту цепочки. Она была ростом выше остальных, пухленькая и очень хорошенькая. Она улыбнулась Магнусу и кокетливо потупилась. – Слова–то все какие – про любовь!

Магнус глядел на нее будто зачарованный, но все же ему удалось овладеть собой и сказать:

   – Эти слова не о любви, а о жаркой необузданной страсти, телесной похоти.

   – Какая разница? – непонимающе пожала плечами девочка, снова улыбнулась, откинула плечи назад, потянулась к Магнусу губами. – Ну почему ты не танцуешь? Тебе нехорошо с нами?

   – Нет, – выдавил Магнус. – Нехорошо. – И солгал.

Девочка это сразу поняла.

   – Меня зовут Лалейна. Неужто ты и впрямь не хочешь получить свою меру радости?

   – В том, чем вы занимаетесь, нет ни меры, ни правил, – буркнул Магнус, но его ноги сами задвигались в такт, приноровились к шагу девочки. Он не спускал глаз с ее лица.

   – Да зачем они нужны? – выдохнула Лалейна. – Мы совсем юны! Живи да радуйся! Если не сейчас жить в свое удовольствие, так когда же?

   – Пляши давай, – распорядился мальчишка, подергивавшийся в танце позади Магнуса, – или проваливай с дороги. Мы поем – и можно сказать, воспаряем, а вы нас своими нравоучениями к земле тянете.

   – Может, ты и танцевать–то не мастак? – язвительно осведомился парень ростом с Магнуса.

   – Тот нам не друг, кто с нами не пляшет, – ухмыльнулся третий мальчишка.

Лалейна запрокинула голову, провела губами по щеке Магнуса. Юноше показалось, что его ударило молнией. Он замер, и все танцоры остановились. Все стояли и смотрели на него, улыбаясь и затаив дыхание.

Тут не выдержала Корделия и прокричала:

   – Ах вы, поганки! Ах вы, развратные и подлые Лилит! Неужто вы вознамерились увлечь моего братца с собой?

   – Я бы очень даже не против, – проворковала одна из девочек. – Всем сердцем бы этого желала.

   – И телом, – добавила Лалейна, глядя Магнусу прямо в глаза.

   – Не будет он с ними танцевать! – в отвращении выкрикнул Джеффри.

   – Он в сомнениях, – отозвался Грегори, выпустил руку девочки, державшей его, и бросился к старшему брату.

   – Магнус, очнись! Они наводят чары, они околдовывают тебя!

   – Да какие тут чары! Просто забава – и все! – возмутился один из танцоров.

   – Вы все тут бессердечные нахалы! – бушевала Корделия. – Для вас женщина – просто игрушка!

   – Не верь им! – крикнул Грегори Магнусу. – Они хотят заморочить тебе голову, чтобы ты тоже, как они, только переставлял ноги под музыку да мотал головой, как дурачок!

   – Ну попробуй, отдайся музыке целиком, – стал уговаривать Магнуса один из мальчиков. – Ты не поверишь – какая это услада, как от нее кружится голова!

   – Держись! – воскликнул Грегори и схватил старшего брата за руку. – Ты человек, а не какая–нибудь там безмозглая марионетка.

   – Музыка прекрасная, музыка – это все! – горячо возразил еще один мальчик. – Погрузитесь в нее, пусть она несет вас, словно волны! А потом протяните руку и найдите руку друга, прикоснитесь к ней, погладьте ее!

   – Ты знаешь, что хорошо, а что плохо! – не унимался Грегори. – Ты сам так часто говорил мне об этом! Ты говорил, как это плохо – позволять другим думать за тебя! Так насколько же хуже тогда позволять какой–то там музыке лишать тебя разума?!

   – Верно, – вымолвил Магнус, и его лицо посуровело. С большим усилием он зажмурился, покачал головой и отвернулся от Лалейны. – Я по–прежнему сам себе принадлежу.

   – Если так – то ты не с нами! – выкрикнул плечистый парень. – Уходите! Прочь отсюда!

   – Ты сказала, что мы – всего–навсего игрушки, да? – воскликнула девочка не старше Корделии. – А чего нам еще желать? Вы просто завидуете нам из–за того, что у вас нет того, что есть у нас!

   – То, что есть у меня, – только мое! – пылко отозвалась Корделия. – Сама подумай, что ты несешь? Ты готова отдать себя мальчишкам, которые видят в тебе только игрушку и ничего больше?

Цепочка танцоров огласилась недовольным ропотом. Потом девчонки насупились и шагнули вперед.

   – Ишь как разговорился! – крикнул один из мальчишек, наступая на Грегори. – Надо тебе рот заткнуть! – Он наклонился и набрал пригоршню земли.

   – Держись подальше! – Джеффри проворно заслонил собой младшего брата и вперил в обидчика гневный взгляд. – Ты его пальцем не тронешь!

   – Если так, то мы тебя закопаем! – прокричал самый рослый парнишка, злобно взревел и бросился на Джеффри в сопровождении еще нескольких мальчишек.

   – Ты слишком распустила язык, – прошипела сквозь зубы Лалейна, в упор глядя на Корделию. – Получай, барышня кисейная!

Магнус забежал за спины братьев, схватил двух мальчишек за ворот и толкнул их к высокому парню. В это время Джеффри избавился от третьего обидчика, нанеся ему резкий удар левой рукой в челюсть снизу и прямой – правой в грудь.

   – Вам не притронуться к моим братьям, покуда я смогу держаться на ногах! – сердито бросил Магнус.

   – Ну так мы тебя уложим на лопатки! – гаркнул долговязый. – Наваляем ему, ребятки!

Все мальчишки, как один, дружно взревели и бросились к Магнусу.

А девчонки завизжали и накинулись на Корделию.

   – Отгоним их! – прокричал Магнус, схватил братьев за руки, а Грегори успел взять за руку Корделию. Лица всех четверых Гэллоуглассов окаменели от напряжения, воздух вокруг них замерцал буквально за секунду до того, как свора разъяренных мальчишек и девчонок с волчьим воем набросилась на них…

…и налетела не невидимую стену.

Их отбросило назад, и они с изумленными и испуганными криками попадали на землю.

   – Да они колдуны! – взвизгнула Лалейна.

   – Если так, то нам пора сматываться, – сквозь стиснутые зубы произнес Магнус. – В путь, ребята!

А по толпе озверевших от злости танцоров треском взрывающегося пороха прокатилось:

   – Колдуны! Колдуны! Колдуны!

   – Так спалим же их! – выкрикнул долговязый парень, и толпа ответила ему дружным ревом.

Но Гэллоуглассы уже исчезли за поворотом лесной тропинки, и пустившиеся за ними в погоню подростки налетели на громадного черного коня. При столкновении послышался набатный звон. Мальчишки и девчонки отскочили назад, заметались. Они пытались обойти коня, пролезть у него под брюхом, но Векс ловко прыгал и приплясывал на месте, и получалось так, что он все время загораживал недругам своих подопечных дорогу. Как бы то ни было, в конце концов им все же удалось просочиться вперед, и они с дикими воплями устремились вслед за своими жертвами.