Текст книги "Чародейский рок. Чародей и сын"
Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)
К этому времени Род уже успел выбраться на лесную тропу и быстро шагал по ней.
– Магнус, — мысленно спросил он, – где ты?
В его сознании возник образ: вершина холма с редко стоящими деревьями и густым лесом вокруг. Род сосредоточился на этой картине, представил себе, что он тоже находится там. Тропа перед его взором затуманилась, а вершина холма мало–помалу стала видна более ясно, приобрела объем…
А потом все стало настоящим, и у Рода уши заложило от звука двух прозвучавших друг за другом взрывов – первого, когда он исчез с лесной тропы, и второго, когда он возник на холме. Род огляделся по сторонам, едва удержался на ногах и ухватился за посох. Прямо перед ним стоял вытаращивший глаза Робле. Крестьянин испуганно перекрестился.
– Все в порядке, – тихо проговорил Род. – Я человек как человек. Просто таких, как я, называют чародеями.
– Я уже объяснил это, отец, – прозвучал голос стоявшего за спиной у Рода Магнуса. – И сказал им, что наш дар не имеет ничего общего с сатаной и с чудесами – что просто мы с этим талантом родились.
Род обернулся.
– И они тебе поверили?
Магнус пожал плечами.
– Умом – да.
Род улыбнулся и посмотрел на влюбленную пару.
– Он доставил вас сюда одного за другим – точно так же, как здесь появился я?
Эстер кивнула. Они с Нейлом стояли, обнявшись и широко раскрыв глаза.
– Магнус поступил очень правильно, – сказал Род. – Там всю деревню переполошили, собак привели.
Ветерок донес издали собачий лай. Нейл и Эстер поежились.
– Бояться нечего, – успокоил их Магнус. – Нас вряд ли выследят, потому что тропа не ведет сюда.
– В этом – одно из преимуществ перемещения с помощью мысли, – добавил Род. – Но оно не лишено недостатков.
– Я многое успел рассказать им, – сказал Магнус. – Я объяснил, что мы не ангелы и не демоны, но я сомневаюсь, что они мне поверили до конца.
– Я верю, – возразил Робле охрипшим голосом. – Даже в нашей заброшенной деревушке ходят рассказы о таких, как вы. Но мы думали, что люди, подобные вами, в союзе с дьяволом.
Род покачал головой.
– Нет. Мы в союзе только с королем и королевой. О них вы, надеюсь, тоже слышали?
– Да, – ответил Нейл, а Эстер добавила:
– Вот только не знаем их имен.
– Их зовут Катарина и Туан, а я их подданный. Род Гэл– лоугласс, лорд Верховный Чародей.
Услышав его титул, все трое крестьян вздрогнули и перекрестились.
Род поджал губы.
– Из всего сказанного вы обратили внимание только на слово «чародей»? Уверяю вас, не стоит пугаться этого названия. Нас именуют ведьмами и чародеями, но на самом деле мы просто–напросто эсперы – люди, рождающиеся на свет с необычными способностями. Я так же христианин, как вы, вот только, пожалуй, более грешен.
Эстер зыркнула на него – чуть ли не возмущенно.
– Нет, – сказала она. – Мы знаем не только о чародеях, но и королях, и о лордах. Только наши священники говорили нам, что все они плохие.
– Ну, на взгляд вашего епископа я‑то уж совсем плохой, потому что увел троих из его прихожан. Хуже того: я могу отвести этих прихожан к аббату монастыря Святого Видикона и попросить, чтобы они рассказали ему все–все о своей деревне и тамошних церковниках.
Магнус устремил на отца встревоженный взгляд. Нейл нахмурился.
– Что же в этом худого?
Робле усмехнулся.
– Да то, парень, что если настоящие священнослужители узнают про нашего епископа и его делишки, его сразу же лишат сана и объявят, что он больше не епископ никакой.
– И даже не священник, – добавил Род, – потому что он не изучал истинное учение Церкви. Но его могут принять в семинарию – а в вашу деревню пришлют настоящих священников.
– Так им и надо! – воскликнула Эстер и ее глаза сверкнули мстительным блеском.
Робле согласно кивнул.
– Это будет по справедливости.
– Для епископа – может быть, но не для народа, – возразил Магнус и хмуро глянул на отца. – Как же так, отец? Какое право ты имеешь вмешиваться в их жизнь?
Род пожал плечами.
– Это всего лишь мысль. Надо будет обсудить это подробнее, сынок. По крайней мере мы согласны с тем, что любому, кто пожелает покинуть эту деревню, должно быть предоставлено такое право. – Он посмотрел на крестьян. – Нет ли у вас и других недовольных, еще кого–то, кому не нравится, как всем заправляют церковники. Может быть, еще кто–то хотел бы уйти?
Робле покачал головой, а Эстер сказала:
– Нет. Были такие, да их жестоко били, и они поняли, что ошибаются, а кое–кто и вообше… – Она вовремя осознала свою ошибку и умолкла.
– С жизнью расстался, – закончил за нее осунувшийся и побледневший Робле. – Не скрывай правду, девочка. Таких было еще двое.
Магнус сдвинул брови.
– А другие, кто прежде хотел бежать?
– Теперь у них набожные жены и дети. Они не захотят уходить от них. Готовы мучиться, будут терпеть.
Магнус поморщился. Род понял почему и поскорее сменил тему.
– Вот поэтому, – сказал он сыну, – тем, кто остался в деревне, нравится здешняя форма правления.
Магнус явно изумился – он–то думал совсем о другом. Он глубоко задумался.
Род обратился к беглецам:
– Пожалуй, мы можем тут спокойно заночевать, поэтому ложитесь и спите. А мы с сыном постережем вас.
– Вот спасибо вам, милорд, – медленно выговорил Робле. – Уж и не знаю, как вас благодарить.
– А вы постарайтесь жить счастливее, чем прежде, только не думайте, что это будет легко. Все равно придется трудиться и зарабатывать на жизнь. Может и так случиться, что попадете в руки к хозяину, который окажется таким же жестоким, как ваш епископ.
– Так от господина такое можно стерпеть! – вырвалось у Нейла. – Господа не добродетельнее нас – они и не должны быть святыми!
– Да, пожалуй, от господина жестокость вынести лете, – признал Род. – Хотя, думаю, моя жена поспорила бы с вами о том, чего нужно ожидать от человека благородного происхождения. Ну, доброй всем ночи.
Пришлось, правда, еще немного поговорить с крестьянами, чтобы успокоить их. Эстер улеглась не рядом с Нейлом, а по другую сторону от Робле, но одарила юношу такими красноречивыми взглядами, что можно было не сомневаться: она так поступила исключительно из соображений долга, а вовсе не потому, что ей так хотелось. Робле даже устало улыбнулся, наблюдая за этой пантомимой, а потом как–то уж слишком быстро захрапел. Наконец все задышали медленно и ровно. Род думал о том, что любовные игры молодой пары принесут Робле боль, заставят его думать о том, что его сын Рануфф никогда не знал таких радостей. Но если из глаз старика и текли слезы, их никто не заметил.
Магнус отвел Рода к маленькому, старательно спрятанному за кустами костерку.
– Ну, теперь ты, несомненно, прочтешь мне нотацию о порочности теократии.
– Представь себе, нет. Я намеревался потолковать о вреде доморощенной религии.
Магнус непонимающе нахмурился.
– Классический пример образования культа, – объяснил Род. – Кто–то придумывает новую религию или переиначивает старую по своему вкусу и желанию – и даже тогда, когда такой человек действует из самых искренних побуждений, в процессе его деятельности Истина утрачивается.
Магнус кивнул.
– И что еще более существенно: при наличии времени такой тип ухитряется приспособить религию для борьбы за власть и богатство.
– Вот–вот. А если он при этом еще и не крепок психически, то он своих последователей может до безумия довести.
– Ну… до самообмана скорее, – уточнил Магнус. – Но предлагаемые им иллюзии могут оказаться очень привлекательными, и очень многие могут захотеть пойти за таким вождем – и покориться ему. – Магнус сдвинул брови. – Ты думаешь, что тот, самый первый епископ, Елеазар, был и вправду настолько циничен, что солгал, заявив своим односельчанам, будто аббат присвоил ему епископский сан?
– Знаешь… – задумчиво отозвался Род, – очень может быть, что он для себя изобрел какое–то оправдание. Другие люди легко поверили в его ложь, но он из–за этого стал мучиться совестью, вот и поверил в свою выдумку сам.
– Вот так и рождается самообман. – Магнус кивнул. – И все–таки для тех, кто всем доволен и даже счастлив, живя в такой общине, – кто мы такие, чтобы говорить им: нет, вы не правы?
– Мы – те, кто должен был бы стать их вождями, – ответил Род. – Мы должны защищать тех, кого такая система не устраивает.
– И обеспечить их право на уход? Да, это наш долг – но если такое право людям дается и если те, кому теократия не по нутру, без труда уходят от нес, тогда нам вмешиваться ни в коем случае не следует.
Род вздохнул.
– Боюсь, кое о чем мы с тобой никогда не договоримся, сынок. Наверное, я в чем–то фанатик. Терпеть не могу сидеть сложа руки, если знаю, что где–то у власти правительство лживое, морально извращенное, основанное на эксплуатации.
Магнус был готов поспорить с отцом, но сдержался и улыбнулся.
– Ты прав. Мы никогда не достигнем согласия.
– Я так и думал, – с сардонической усмешкой проговорил Род. – Ну что ж… Если завтра мы хотим постоять за обеспечение прав этих людей, сынок, то сегодня нам лучше как следует выспаться. Ты первым будешь в дозоре или я?
9
Они проводили крестьян до опушки леса. Когда за деревьями завиднелось небо, Род остановился.
– Теперь вы в безопасности. Минут через десять выйдете из леса. – Он порылся в кошеле и выудил оттуда пригоршню серебряных монет. Раздав их Робле, Нейлу и Эстер, Род добавил: – Тратьте деньги с умом, на первое время хватит. Желаю удачи.
– И я вам всем желаю успеха, – проговорил Магнус и, не дожидаясь ответа, развернулся и ушел назад, в глубь леса.
Род озадаченно посмотрел ему вслед, торопливо попрощался с крестьянами и поспешил за сыном. За ним шагал всегда верный Веке – и во все времена тактичный. Отцу и сыну, в конце концов, надо было поговорить наедине.
Род догнал Магнуса и, тяжело дыша, проговорил:
– Не слишком ли ты резко себя повел?
– Они получили от нас все, что хотели, отец, – мрачно ответил Магнус. – И даже больше, чем заслуживали.
Род догадался, что Эстер все же овладела мыслями Магнуса, хотя он старался это скрывать.
– Если ты так заботишься о них, – продолжал между тем Магнус, – почему не захотел проводить их до ближайшей деревни, чтобы поглядеть, как они устроятся в новой жизни?
Род оглянулся через плечо.
– Наверное, так и надо было поступить. Да и к аббату их отвести было бы недурно, если на то пошло. Но что–то я пока не готов уйти из леса.
– И я тоже, – коротко отозвался Магнус. – И если честно, я не готов встретиться с людьми и вести разговоры. Прости, отец, мне хотелось бы немного прогуляться в одиночестве.
Он ускорил шаг и ушел вперед.
Род остановился и проводил сына взглядом.
– Расстроился… – пробормотал он и подумал: «А ведь я и вправду, наверное, слишком надоедливый отец. А парень совсем взрослый, может сам о себе позаботиться».
Обо всем, кроме собственного сердца.
– Мы пойдем за ним, Род?
Род от неожиданности чуть не вскрикнул. Обернувшись, он увидел направляющегося к нему величественного черного коня.
– Пойдем за ним? Конечно же, нет! Просто… понимаешь, совершенно случайно, мне нужно идти в эту же сторону. Как думаешь, мы сумеем найти тропу, Веке?
Недовольный собой и всем человечеством заодно, Магнус размашисто шагал между деревьев. Он надеялся на то, что быстрая ходьба измотает его, позволит истратить нервную энергию. Он шел и не замечал, что с деревьев падают листья, что в просветы между кронами деревьев видны лоскутки серосвинцового неба. Он шагал и шагал куда глаза глядели. Шел и думал о своих последних неудачах. О ведьме из башни, которая пыталась увлечь его, поймав на откровенной похоти, о царице Эльфландии, хотевшей удержать его у себя на службе обещаниями, которые и не собиралась выполнять. «Да было ли это на самом деле?» – всерьез задумался Магнус. Он вспоминал об Эстер, о ее откровенном кокетстве, рассчитанном только на то, чтобы увлечь его, а потом воспользоваться им как средством для побега.
– Кости, тряпье!
Магнус вздрогнул и огляделся по сторонам. Ему стало не по себе.
Он вилял между деревьями и выкрикивал:
– Кости, тряпье! У меня есть все, что вам нужно! Тряпье, кости! – Он остановился рядом с Магнусом и ухмыльнулся щербатым ртом. – Привет тебе, молодой господин! Нет ли у тебя чего–нибудь, что тебе не надо?
Естественно, это был старьевщик.
– Ничего такого у меня нет, – процедил сквозь зубы Магнус.
– Да что ты говоришь? Будет тебе! Есть у тебя слабость по части женского пола, а? Она тебе совсем ни к чему – кроме несчастий, от нее никакого проку! Отдай ее мне, молодой господин, отдай! Избавься от своей ахиллесовой пяты – хотя речь– то, конечно, не о пятке, уж мы–то с тобой понимаем, а? Ты мне ее отдай – и получишь неуязвимость для своего сердечка!
Магнус с ужасом осознал, как сильно искушение согласиться. Мысль об эмоциональной неуязвимости вдруг стала очень и очень привлекательной.
– Уже трижды я предлагал тебе это, – напомнил старьевщик. – И трижды ты отказывался и за свое упрямство расплатился болью.
– Но ты теперь цену заломишь наверняка, – проворчал Магнус, хотя и сам уже в это не верил.
И точно: старьевщик покачал головой.
– Да нет никакой цены, кроме самой брони для твоего сердца, молодой кудесник! Ну же! Разве тебе так нестерпимо чужое волшебство? Или ты хочешь, чтобы тебя снова ранили, а потом – еще и еще?
Еще миг – и Магнус бы сдался. Тяга к неуязвимости для женских чар была так сильна, что он едва сдерживал дрожь. Но может быть, именно поэтому он подавил это желание и выдавил:
– Убирайся! Ступай прочь! И больше никогда не обращайся ко мне!
Старьевщик вздохнул.
– Ох и подозрительна же нынешняя молодежь… Ну да ладно, молодой человек, как хочешь, как хочешь… Только я все равно наведаюсь к тебе еще разок, когда тебе понадобится то, что я предлагаю. Прощай! – Он отвернулся и поплелся по лесу, выкрикивая: – Тряпье, кости!
Магнус провожал старьевщика взглядом до тех пор, пока его выкрики не утихли вдали. Он стоял и гадал, мудро ли поступил, отказавшись от предложения. Ведь это было совсем неплохо – впредь не откликаться на действие женских чар, никогда не попадаться в капканы любви, никогда не становиться игрушкой в женских руках…
«Нет, нет, – стал думать Магнус, возобновив путь. – Я хочу любви, хочу настоящей глубокой близости, какая может существовать только между мужчиной и женщиной, я хочу мира, покоя и сердечной привязанности – как у моих родителей, как у короля Туана и королевы Катарины, как у еще нескольких супружеских пар…»
Мир и покой?
Что ж, родители порой ссорились. Супружество не означало автоматического окончания любых конфликтов. Оно являлось началом долгого процесса совместного труда, борьбы с тщеславием, ложной гордыней и эгоизмом. И желанную сердечную близость надо было завоевывать, как драгоценный трофей, снова и снова, каждый день. Такое счастье не было чудом, сотворенным священником у алтаря. Магнус хорошо знал это, он был к этому готов, он, пожалуй, даже жаждал этого…
Нет. Теперь он был вынужден себе признаться в том, что особой жажды уже не испытывал. Он осознал, что возможность получения сердечной раны – и даже увечья – слишком велика. Рискнуть открыть свое сердце можно было только с очень редкой женщиной – нежной, мягкой, но при этом сильной, любящей, жертвенной, которая полюбила бы его больше, чем самое себя. Мало этого – и сам он должен был полюбить такую женщину так же сильно, как она его. Магнус уже начал сомневаться в том, что такая женщина вообще есть на свете. Он гадал, встретит ли когда–нибудь ту, которая полюбит его просто так, ради него самого, а не ради положения в свете и достатка, какой он мог бы ей дать, – ту женщину, что способна любить бескорыстно.
Он остановился как вкопанный, потрясенный неожиданным озарением. Он мог никогда не встретить такую женщину, если бы на всю жизнь остался в Грамсрае, где все знали его как сына Верховного Чародея, которого ожидали власть и богатство. Нет. Ни одна женщина в этой стране не посмот– рсла бы на него без мысли о том, что он способен подарить ей звание супруги самого влиятельного человека в королевстве – после короля и королевы, разумеется. Нет, никто здесь не полюбит его просто так – никому такое и в голову не придет!
А это означало, что он должен покинуть Грамерай.
Эта мысль испугала Магнуса. Нет, это было невозможно! Но как только он об этом подумал, ему сразу ужасно захотелось оказаться где–нибудь, где его никто не знает, где он для всех будет просто Магнус – сам по себе, один, способный завоевать собственную репутацию…
И понять, на что годен?
Магнус пожал плечами и зашагал дальше по лесу в еще более мрачном настроении.
Но вот лес вдруг кончился. Тропа вывела Магнуса на луг, где весело пестрели осенние цветы, а листва на кустах желтела и краснела. Магнус с изумлением обнаружил, что в этом году он даже не заметил примет осени.
Неожиданно из–за роскошного занавеса осенней листвы вышла женщина, и красота природы сразу померкла. Магнус широко раскрыл глаза. Все на свете тут же потеряло значение – кроме нее. Платье облегало красивую фигуру. Женщина шла, покачивая бедрами, се походка напоминала чувственную музыку. Длинные волосы цвета воронова крыла развевались на легком ветру. Красавица была стройной и хрупкой, с тонкими чертами лица. Она ступала так легко, что казалось, будто она не касается ступнями луговых трав. Магнусу она показалась похожей на эльфиек из Тир Хлиса, хотя ростом была гораздо ниже них и потому выглядела, будто дитя эльфов.
Но вот она подошла ближе, и Магнус смог разглядеть ее глаза – и она показалась ему еще более похожей на сказочное создание. Взгляд ее огромных глаз был одновременно и весел, и печален… и дик, так дик! Красавица неотрывно смот– рсла на Магнуса, и он забыл обо всем на свете, о себе самом, он знал только, что перед ним – самая прекрасная женщина, какую он когда–либо видел, что ему безумно хочется быть с нею.
– Приветствую тебя, сэр рыцарь, – проговорила женщина хрипловатым грудным голосом. – Не прогуляешься ли со мной немного?
– С радостью!
Магнус протянул руку – но замер, боясь даже притронуться к дивному созданию.
Заметив это, женщина улыбнулась, и в се улыбке была странная радость. Она шагнула ближе – так близко, что их губы почти соприкоснулись.
– Разве ты не хочешь увести меня… далеко?
– Хочу! Так далеко, что весь мир будет принадлежать только нам!
Магнус обернулся и пронзительно свистнул. Незнакомка рассмеялась и тоже издала необыкновенно мелодичный свист.
Из леса вышел конь Магнуса. Нечего было дивиться тому, что он таращил глаза и раздувал ноздри – ведь Магнус телепортировал его оттуда, где конь мирно пасся, а пасся он неподалеку от лесной деревушки Веальдсбиндс. Бедное животное было напугано и встревожено, хотя мало что почувствовало, кроме немного странного ощущения.
Но Магнусу было не до того, чтобы сострадать коню. Он не думал ни о чем, кроме прекрасной незнакомки.
Он обхватил ее за талию, поднял, усадил в седло, вспрыгнул сам и уселся позади нее. Конь затанцевал вбок. Всадница его явно не порадовала. Но Магнус пришпорил коня, тот присмирел и побежал рысью.
– Быстрее! – воскликнула красавица. – Быстрее! Еще быстрее!
Магнус пустил коня галопом. Девушка захлопала в ладоши. Магнус в страхе крепко обхватил ее за талию, чтобы она не вылетела из седла. Она рассмеялась и прокричала, как безумная:
– Быстрее!
Магнус снова пришпорил коня. Галоп стал еще более стремительным. Трижды Магнус и его спутница проскакали вокруг луга. Только потом сын чародея осознал, что скакали они против часовой стрелки. После третьего круга он заметил, что лес вокруг странным образом изменился.
– Вперед! – прокричала девушка. Магнус не мог противиться ее желанию и направил коня по тропе через лес. Конь испуганно, протестующе заржал, но Магнус думал только о том, чтобы сделать приятное красавице. От звука ее диковатого пронзительного смеха его охватывал странный трепет. Они мчались по лесу, удивительным образом ухитряясь не задевать низко нависающие ветки, не налетая на стволы деревьев. Девушка раскачивалась в седле из стороны в сторону, и Магнус вместе с нею, боясь за нее. Но только он успевал поддержать ее справа, как она уклонялась влево и все время распевала высоким голосом песню на непонятном языке. Песня словно бы проникала в каждую клеточку тела Магнуса.
Наконец деревья расступились, и конь вынес Магнуса и девушку на крутой берег, у подножия которого сверкало гладью озеро.
– Хватит! – крикнула девушка, и Магнус натянул поводья. Затем он спрыгнул с коня и помог спешиться незнакомке. Он даже не обратил внимания на то, как взмылен конь, как он в страхе выпучил глаза. Он равнодушно отвернулся, бросив скакуна на произвол судьбы, и подал руку девушке.
– Вон там! – Она вдруг резко остановилась и указала себе под ноги.
– Что там, леди? – Магнус присмотрелся, но не увидел ничего, кроме пожелтевшей к осени травы.
– Под землей! Там сладкие коренья! Выкопай их для меня, я проголодалась!
Даже и не помыслив об отказе, Магнус опустился на колени и принялся рыть землю кинжалом. И точно, под землей оказались коренья. Магнус сбегал к озеру, вымыл коренья и бегом вернулся к ней.
– Благодарю тебя. – Она взяла у него корешок, откусила кусочек и протянула ему, весело сверкая глазами. – Поешь!
Магнус послушно откусил и разжевал корешок. Тот оказался сладким, но со странным, экзотическим привкусом. Когда Магнус посмотрел на красавицу, мир вокруг затуманился и потускнел, только девушка осталась яркой и живой.
– Пойдем! – Она скользнула мимо него легкой, танцующей походкой.
Он пошел за ней.
Она остановилась возле дуплистого дерева.
– Мед! Конечно, пчелы поделятся с нами! Набери для меня меда!
Магнус и не подумал возражать. Он мысленно нагнал на пчел сон, запустил руку в дупло и вынул соты. При виде спящих пчел, падавших с сот на землю, девушка широко раскрыла глаза, но соты взяла, высунула розовый язык и накапала на него меда. Потом она протянула соты Магнусу. Он налил в рот меда и обнаружил, что никогда не пробовал такого сладкого лакомства со странным, незнакомым привкусом. Посмотрел на девушку – и ему показалось, что она светится.
А она, приплясывая и смеясь, отбежала от него. Магнус пошел за нею, боясь, что она убежит.
Похоже, девушка знала, куда направляется. Довольно скоро они с Магнусом вышли к маленькому гроту, дно которого поросло зеленым мхом. Вокруг цвели крокусы и тюльпаны, в трещинах окрестных камней пламенели розы, алели маки, белели анемоны. Магнус обрадовался, увидев осенью весенние цветы, но самым красивым цветком, конечно, была его спутница.
– Я хочу пить, – сказала она. – Принеси мне воды.
– Но где источник? – Магнус огляделся по сторонам.
– Тут нет источника, но на камнях есть роса.
Магнус принялся собирать влагу с камней и изумился:
роса стекала ему на ладонь на диво крупными каплями. Девушка взяла его за руку и выпила воду с его ладони. Прикосновение ее губ вызвало у Магнуса сладкую дрожь. Но она отвела его руку и сказала:
– Пей.
И он испил последние капли росы и посмотрел на девушку. Он готов был поклясться, что все в мире исчезло для него, кроме ее сияющих глаз. Девушка качнулась к нему, проворковала что–то на незнакомом языке. Магнус не разобрал слов, но затрепетал, потому что все равно уловил смысл сказанного прекрасной незнакомкой. Она сказала: «Я очень люблю тебя». Магнус потянулся к ней, желая обнять, но она вывернулась и отбежала, и в итоге он обнял воздух. Девушка заливисто рассмеялась.
Но вдруг она умолкла, опечалилась, опустилась на землю.
– Что с тобой, прекрасная госпожа! – вскричал Магнус и упал перед нею на колени. – В чем причина твоей печали? Скажи, чем развеселить тебя, и я сделаю это – пусть даже мне придется обойти весь свет!
Девушка взглянула на него с застенчивой улыбкой.
– Корона из цветов развеселила бы меня, о рыцарь. – Она указала. – Вот из этих цветов.
Магнус порывисто вскочил и принялся срывать розы и фиалки и сплетать из них благоухающее кольцо. Когда венок был закончен, он надел его на голову девушки и был вознагражден ее смехом. Однако она тут же снова погрустнела.
– У меня нет браслетов!
– Они у тебя будут!
Он нарвал еще цветов и вернулся, сплел из них колечки поменьше и надел их на тонкие, хрупкие запястья девушки. Девушка взглянула на него с лукавой усмешкой – и вдруг упала на спину, легла на перину из папоротника. Ее тело тревожно изгибалось, грудь сотрясали беззвучные рыдания. Магнус не отрывал глаз от девушки. Он ничего не видел, кроме ее дивного тела, забыл обо всем, кроме тех восторгов, которые оно обещало. Но из глаз девушки текли слезы.
– О, что же так огорчает тебя? – Магнус упал на колени рядом с нею. – Скажи, скажи, что мне сделать, чтобы утешить тебя?
Но она только мотала головой и металась на земле. Рыдания сотрясали ее тело, с губ сорвался еле слышный стон. Магнус не мог более этого выносить. Страсть охватила его. Он наклонился и нежно поцеловал девушку в губы.
Она перестала метаться. Снова послышался стон – отчаянный и требовательный.
Магнус поцеловал ее еще раз – глубже и более страстно. Оторвавшись от губ девушки, он увидел, что та больше не плачет. Ее глаза были так дивно хороши, что словно притягивали к себе. Магнус наклонился и снова поцеловал красавицу. Ее губы разжались, кончик языка легко и игриво тронул его губы. Магнуса сковало по рукам и ногам. Она привстала, немного запрокинула назад его голову. Поцелуй становился все более и более страстным. Вскоре Магнус опустился рядом с нею на землю посреди папоротника и мхов, закрыл глаза и, забыв обо всем, кроме ее губ, погрузился в темноту.
Целую вечность – как ему казалось – он плыл в пространстве. Он перестал ощущать ее поцелуи, но все же почему–то знал о ее присутствии. А потом посреди мрака возник свет – сияющее бесформенное облако. Мало–помалу оно стало плотнее, разъединилось на несколько тучек, которые приобрели очертания человеческих фигур. Перед изумленным взором Магнуса предстала дюжина людей, а за ними – еще и еще, шеренга за шеренгой. Это были рыцари, но за ними следовали одетые в звериные шкуры воины–варвары, копья которых были увенчаны каменными наконечниками. Но у передовых рыцарей поверх шлемов блестели короны и обручи, на щитах были выбиты сложные рисунки гербов. Все они были худые, со впалыми щеками и бледные, очень бледные. Надвигаясь на Магнуса, они сверкали глазами. Еще несколько мгновений – и он услышал, как они хором шепчут:
– Несчастный смертный, ты обречен, тебе конец! Теперь и твоя душа навеки погрузится во мрак, ибо эта девица– эльф на самом деле – древняя колдунья, которая соблазнила и одурачила мужей сильнее и мудрее тебя и соблазнит еще многих. Она пьет кровь из самого сердца и вот сейчас уже пьет твою кровь. Она отнимет у тебя желание жить, всю радость бытия и насладится этим. И нет у тебя надежды уйти – нет, никакой надежды не осталось, ибо эта красавица беспощадна, она не ведает жалости.
Я убегу! — воскликнул Магнус в глубине собственного сознания, но хор рыцарей заглушил его голос.
– Тебе уже конец, потому что она наложила на тебя заклятие, а ты порадовался этому. Ты по своей воле отдался ей в плен, она не отпустит тебя, как не отпустила нас. Очень скоро ты присоединишься к нам – очнешься и поймешь, что тебе не хочется жить, не будешь испытывать ни голода, ни жажды, ни страсти, ни любви. Ты будешь скитаться по свету и мечтать лишь о том, чтобы хотя бы одним глазком вновь взглянуть на эту дивную красавицу – но даже этого она не дарует тебе. Она уже покинула тебя, ибо тебе больше нечего дать ей. Ты – пустой кубок, как все мы.
Рыцари раскрыли рты – черные провалы, ямины, пустоты… пустота объяла Магнуса во мраке. Он вскрикнул, заметался, отчаянно попытался очнуться…
И очнулся. Рывком сел – продрогший, одинокий. Он сидел на полу в каменной пещере, где не было ни мха, ни цветов. Порывы ветра заносили в пещеру холодную морось. Магнус в отчаянии огляделся по сторонам, но его прекрасной дамы и след простыл.
Тоска охватила его. Он попробовал преодолеть ее, попытался подняться на ноги. Ему хотелось уйти подальше отсюда – от графитно–серого озера, берега которого поросли жухлой осокой. Но жуткая слабость охватила его, и он опустился на камни. Думал, сумеет опять подняться, но понял, что не сумеет – это было ему не по силам. Он опустил голову и думал, что заплачет – но даже это у него не получилось. Все вышло так, как сказали призрачные воины. Девушка– фэйри забрала у него все жизненные силы, опустошила его, и теперь ему стало безразлично – жить или умереть. Он даже о самоубийстве помыслить не мог – такая апатия сковала его тело и думы. Теперь он нисколько не сомневался в том, что рыцари ему не солгали. Еще неделя – и он станет одним из них.
Но даже мысль об этом не тронула его.
Он сидел, одинокий и безучастный ко всему, и хотел только одного – услышать хоть какой–нибудь звук, кроме завывания ветра и плеска волн. Но ни один зверь не взлаивал и не выл, ни одна птица не пела.
