Текст книги "Чародейский рок. Чародей и сын"
Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)
21
От озера Гэллоуглассы ушли отдохнувшими и свежими, но на них тут же снова обрушилась музыкальная канонада. Они шли за дирижаблем, маячившим вдалеке, и вот наконец, ближе к вечеру, когда у всех уже подкашивались ноги и кружились головы, семейство одолело перевал и увидело лежавшую в котловине деревню. Деревушка мирно дремала в лучах заходящего солнца, крестьяне возвращались с полей, забросив на плечо мотыги. Из дыр в соломенных кровлях тянулся синеватый дымок. Женщины выходили за порог, чтобы переброситься слов– цом–другим с соседками, и возвращались в дом. Девочки–подростки приглядывали за малышами, загоняли по курятникам цыплят. На лужайке для деревенских сходов парни гоняли надутый бычий пузырь.
Магнус обвел деревню взглядом, потом присмотрелся внимательнее.
– Поглядите! – вырвалось у него. – Здесь вся молодежь на месте!
– Да, и все каким–то делом заняты, не только музыку слушают, – улыбнулся Род. – Это вселяет кое–какие надежды. Пойдемте–ка поинтересуемся, как им это удается.
Семейство спустилось по склону холма и остановилось перед большим домом, над дверью которого на шесте был подвешен пучок хмеля.
– Сухой, как веник, – отметил Род и сделал вывод: – Стало быть, здесь подают старый эль.
– Помню, ты как–то раз говорил, что старый эль лучше, – тут же нашелся Магнус. – Давай зайдем, папа. Хотя бы маме готовить не придется.
– Кому–то не нравится моя стряпня? – поинтересовалась Гвен, когда все переступили порог местной харчевни.
– Да нет же, мамочка, – успокоила ее Корделия. – Но ты же сама говорила, как тебе надоело готовить. Разве не хочется отдохнуть от походного костра?
– Ладно, потерплю, – усмехнулась Гвен.
Все сели за стол.
Кабатчик одарил гостей изумленным взором и поспешил поприветствовать.
– Милости просим, милости просим, судари и сударыни!
– Мы просто путешествуем, – успокоил его Род. – Мне бы кувшинчик эля, любезный, да нам всем чего–нибудь поужинать. Найдется?
– Найдется, сударь, как не найтись. Тимон, эй!
Из задней комнаты вышел долговязый подросток, увидел Гэллоуглассов и дружелюбно улыбнулся. Потом разглядел Корделию и улыбнулся еще более радостно. Девочка ответила ему улыбкой и сразу оживилась. Магнус кашлянул и сказал:
– Вечер добрый, дружище!
– И вам также, – стараясь не пялиться на Корделию, отозвался Тимон и спросил у хозяина: – Чего принести, отец?
– Эля, сынок, да побыстрее, для наших славных гостей.
– Эля только для нас двоих, – уточнила Гвен. – А остальным, пожалуйста, воды.
– Хорошо, хорошо. Стало быть, еще воды, сынок.
– Будет сделано, отец.
Тимон развернулся и исчез в дверном проеме.
– «Отец»? – усмехнулся Магнус. – Как–то слишком официально.
– Некоторые предпочитают обращаться к отцам именно так, – отозвался Род. – Но вы, все четверо, выбрали обращение «папа».
– Если так, то с этих пор я тебя буду звать «отец». Зачем же тебя обижать? Все, решено. Скажи, отец… Ой, нет… – И Магнус схватился за живот и сложился пополам от неудержимого хохота.
Род нахмурился и посмотрел на Гвен.
– Что смешного?
– Не знаю, – пожав плечами, отвечала она. – По– моему, ничего, просто слово «отец» для них непривычно, вот и все.
Тут и все остальные дети начали улыбаться и посмеиваться.
Вернулся Тимон с подносом, поставил на стол перед каждым по кружке и сказал:
– На ужин осталась только похлебка, уж простите, милорд и миледи. Не ждали вас.
– Мы с удовольствием поедим вашей похлебки, – заверила юношу Гвен. – А хлеб найдется?
– Найдется, само собой!
Магнус поморщился, немного переиграв при этом, и спросил:
– Как только вы выносите этот жуткий шум?
– Шум? – переспросил Тимон, склонил голову к плечу, прислушался. – А, это вы про ту музыку, которую камни играют, спрашиваете? А она еще звучит, оказывается!
Корделия вытаращила глаза.
– Как можно о ней забыть?
Тимон пожал плечами.
– С месяц назад мы только и делали, что торчали на лугу и плясали под развеселые напевы, а вот в последние дни как–то перестали вообще музыку эту замечать.
– Тимон!
– Да, отец! – Юноша лучисто улыбнулся Гэллоуглас– сам. – Кажись, ваша похлебка готова.
Он поспешил к двери, ведущей в кухню.
– Вот оно, оказывается, как, – глубокомысленно изрек Магнус.
– Но как же они сумели перестать замечать музыку? – продолжала удивляться Корделия.
Джеффри пожал плечами.
– Ну, наверное, она им попросту прискучила. То, с чем давно знаком, не так ценишь. И все–таки верится с трудом – при том, как оглушительно звучит музыка.
– При любом уровне громкости, – услышали все мысленный голос Векса, – можно игнорировать звуки, если люди пресытились ими. Некоторые ученые утверждают, что разум
защищает себя от перегрузок, приобретая бесчувственность и блокируя любые раздражители.
Магнус обиделся.
– Вот еще! Не раздражители, а приятные для слуха звуки!
– В избытке все что угодно может стать раздражителем.
– В свое время, – дипломатично заметила Гвен, – мы все переели сладостей.
Магнус зарделся. Напоминание о детстве было ему неприятно. А у Грегори стал виноватый вид.
– Отличный пример, – согласился Векс. – Как бы ни была вкусна какая–то еда, если съешь ее слишком много, то даже ее запах начинает раздражать. Вот так и разум этих людей выработал для самообороны нечто вроде глухоты.
Джеффри вдруг насторожился.
– Но ведь оборону можно преодолеть, Векс.
– Не говорил бы глупостей, – укорила его Корделия. – Мы не о крепостях говорим, а о музыке. Как можно сломать стену глухоты?
– Очень просто, – ответил Векс. – Надо поменять музыку на такую, какая привлечет внимание.
Грегори спросил:
– А как поменять?
Снаружи послышался не то вой, не то стон.
Все испуганно переглянулись, вскочили и бросились к двери.
Выбежав на улицу, Гэллоуглассы стали оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда донесся звук, но вой утих и сменился грубым ритмичным скрипом и крикливым пением:
Пот и кровь!
Гнет оков!
Свист бича
Сгоряча!
Дети остолбенели, а Грегори оторопело спросил:
– Это разве музыка?
– Вероятно, придется пересмотреть терминологию, – высказался Векс.
– Но уж точно, – решительно заявила Гвен, – это не стихи.
– Не знаю, – покачал головой Род. – Но честно говоря, не представлял, что дойдет до такого.
– В этом тексте есть рифма и размер, – заупрямился Векс. – И он должен быть классифицирован как стихи.
– Но откуда они? – возмутился Магнус. – Неужели теперь камни поют?
Род с тревогой обратил внимание на то, что из дверей и окон высунулись парни и девушки.
А по улице шли подростки в одежде из кожаных ремешков. Они ступали в такт с музыкой и хлестали друг друга бичами по оголенным спинам.
– Бичеватели, мазохисты, – пробормотал Род ошеломленно. – Тут ведь нет чумы.
– Но это не покаяние, – сурово проговорила Гвен. – Ты прислушайся, что они поют.
Род прислушался, но не понял, откуда исходят звуки. То ли парни и девицы сами пели, то ли песня доносилась изнутри камешков, висевших у них на груди на шнурках.
Похоть и голод
Лупи с плеча!
Нету закона
Кроме бича!
Старые раны
Плетью открой,
Выгони грех свой,
Кровью омой!
Бей, не жалей —
Вот твоя роль!
Нет ничего
Слаще, чем боль!
– Нет! – дрожащим голосом выкрикнула Корделия. – Не может быть, чтобы кто–то твердил им, что боль приносит удовольствие!
– Однако это так, – сурово поджав губы, проговорила Гвен. – И уверяю тебя, доченька, более наглой лжи я в жизни не слыхала!
– Но если это ложь, почему же камни поют об этом? – озадаченно спросил Магнус.
– Потому, – проворчал Род, – что эти камни кто–то изготовил, и этот тип при желании может начинять их ложью.
– Весьма вероятно, – заметил Векс. – Вполне резонно заподозрить программирование.
Кто–то толкнул Рода, и он покачнулся, возмущенно вскрикнул, хотел было выхватить меч, но в следующее мгновение он снова ударился спиной о стену Трактира, а мимо него пронесся трактирщик, крича:
– Нет, сынок! Тимон, нет! Вернись!
Но долговязый Тимон, не видя ничего перед собой, разорвал на себе рубаху и схватил метлу. Пристроившись в конец страшной процессии, он принялся охаживать метлой по спине парня, шагавшего впереди. А за спину Тимона забежала юная девушка, сразу приноровилась к шагу на четыре счета, развязала поясок и принялась лупцевать им Тимона. За девушкой пошел юноша, разорвал блузку у нес на спине и стал бить ее веревкой.
Корделия отвернулась. Пошатываясь и зажмурив глаза, она вернулась в трактир.
– Магнус, нет! – вскрикнула Гвен, потому что ее старший сын вдруг перестал моргать. Его глаза остекленели, он шагнул к веренице бичевателей, его рука легла на пряжку ремня…
Род протянул руку и цепко ухватил сына за плечо.
Магнус скривился от боли и с воплем вырвался. Забыв о пряжке, он потянулся за шпагой.
Род рывком вернул его назад. Но Магнус, так и не избавившись от злости, выхватил шпагу…
Род схватил его за запястье и пригнул его руку к земле. Магнус ухитрился поднять руку, и Род поразился тому, как силен его сын. Но тут подскочил Джеффри, схватил Магнуса за локоть и нажал большим пальцем болевую точку. Магнус вытаращил глаза, обмяк и, взвизгнув от боли, опустил голову. Брат, глядя ему прямо в глаза, выпалил:
– Прикажешь восхищаться тобой, да? Песенка его зачаровала! Тоже мне, герой!
Магнус побагровел от стыда и гнева.
– Помолчи, молокосос!
Род облегченно вздохнул. Это был разговор брата с братом, а не речи юноши, угодившего в патоку наркотического транса.
Взгляд Магнуса просветлел. Он встревоженно огляделся по сторонам.
– Что… Почему…
– Музыка захватила тебя, сынок, – негромко объяснила ему Гвен.
– Вот–вот, – презрительно скривился Джеффри. – Очухался? А теперь скажи, неужто мы позволим, чтобы другие остались в рабстве?
– Нет! – взревел Магнус, стараясь скрыть охватившее его смущение. Он развернулся, зачехлил шпагу, но выхватил кинжал и бросился вслед за вереницей парней и девушек. Подбежав к первому парню, у которого на шее на шнурке болтался музыкальный камень, Магнус ловко подцепил кинжалом шнурок и перерезал его, а камень зашвырнул подальше. Парень дернулся, взвыл и замахнулся на Магнуса бичом.
Но Магнус уже отбежал назад. Он орудовал и орудовал своим кинжалом, перерезал шнурки и выбрасывал камни.
Джеффри был готов поспешить на помощь брату, но Род удержал его за плечо.
– Ты пока ростом не вышел для такой работы.
– Дочка! – крикнула Гвен, и Корделия выбежала из трактира. – Помоги ему.
Корделия не сразу поняла, в чем дело, но увидев, чем занят Магнус, в упор уставилась на камень, брошенный братом. Камень взлетел выше и умчался далеко, а упал в речку за деревней.
Через несколько минут не осталось ни одного камня, и парни с девушками обрушились на Магнуса с гневными выкриками.
Гвен сурово взглянула на Рода. Тот понимающе кивнул и шагнул вперед.
– Векс, пятнадцать тысяч герц, – распорядился Род.
– Будет сделано, – отозвался робот.
Над деревней пронесся пронзительный, резкий звук. Гвен и дети зажали уши ладонями. Им казалось, что от этого звука могут лопнуть барабанные перепонки. Это длилось всего пять секунд, но бичеватели рухнули на землю и начали кататься и выть, зажав уши руками. Только Магнус устоял. Он устремил на отца измученный взгляд.
Род подошел к старшему сыну, встал рядом с ним, обвел взглядом молодых крестьян. Мало–помалу те начали приходить в себя и, видимо, стали догадываться, что на них смотрит не местный, незнакомый человек. Парни и девушки притихли, их взгляды стали смущенными.
– Спины болят? – осведомился Род.
Молодые крестьяне ошарашенно уставились на него, потом переглянулись, увидели кровь и раны. Что тут началось! Как они кричали и плакали от боли!
А через полчаса Магнус как раз допил кружку эля. Тимон поставил перед ним другую.
– Пей, прошу тебя. По–другому я не могу отблагодарить тебя. Ты не только мою спину спас, но и голову мою дурную.
Магнус со вздохом поставил на стол кружку и потянулся за полной, но Гвен остановила его руку.
– Не надо, – попросила она ласково. – Переберешь – и станешь игрушкой той музыки, что окружает нас.
Магнус поежился и убрал руку от кружки.
– Похлебки, – напомнил Род Тимону.
– Я не смогу есть! – воскликнул Магнус.
– Пусть понюхает, – кивнул Род Тимону. – Глядишь, и аппетит появится.
– Ты спас их, Магнус, – округлив глаза, сказал Грегори.
– Угу, – буркнул Магнус. – Только потому, что папа и Джеффри спасли меня!
– Хотя бы, – заметил Род, – вы получили ответ на свой вопрос.
– На какой вопрос? – не понял Грегори.
– Ну, вы же хотели узнать, какая нужна музыка, чтобы пробиться к разуму, защищенному глухотой.
Магнус поднял голову.
– Верно, был такой вопрос. Но что в ней было, в этой музыке?
– Сущее уродство, на мой взгляд, – ответил Род. – Всякий раз, как только люди привыкают к одной разновидности музыки, тот, кто ее творит, прорывается к ним с чем–то еще более извращенным. И тогда они удивляются и обращают внимание на новинку. – Он пожал плечами. – Это всего лишь догадка.
Но у Грегори глаза наполнились слезами.
– Я не хотел…
– Успокойся, братишка. – Корделия заботливо обняла малыша. – Эти бедолаги попали под действие злых чар задолго до того, как тебе пришло в голову задать свой вопрос.
– Верно, – кивнула Гвен. – Ты ни в чем не виноват.
Джеффри прищурился.
– Пап, а ведь там, где в стене пробита дыра, кто–то воспользовался катапультой.
– Точно подмечено, – кивнул Род. – Такая резкая перемена в музыке… Это не случайно.
– Тимон, а Тимон? – Магнус встал и встретил юношу на пороге кухни. – Откуда взялась эта вереница парней и девушек?
Юноша явно удивился вопросу, но кивнул и сказал:
– Я узнаю.
С этими словами он вышел за порог.
– Мы тут заночуем, папочка? – спросил Грегори.
Род посмотрел на Гвен, та согласно кивнула.
– Да, сынок, – ответил Род. – Но все–таки встанем у речки. Хочу приглядеть, чтобы никто не отправился рыбачить нынче ночью.
22
К вечеру следующего дня наконец стало ясно, куда вел дирижабль Гэллоуглассов, а вместе с ними – вереницу плясунов, растянувшуюся на полмили. Началась местность, густо усеянная тяжелыми металлическими камнями. На фоне издаваемого ими грохота музыка, доносившаяся от дирижабля, была почти не слышна. Родители и дети озадаченно огляделись по сторонам. Род прокричал Гвен на ухо:
– Похоже, тут у дирижабля родные края?
Танцоры пришли в полный восторг. Они разбежались по лугам, раскинувшимся по обе стороны от дороги, и принялись радостно отплясывать и от души резвиться. Учитывая, сколько тут валялось камней, было просто удивительно, как до сих пор никто ногу не сломал.
– Смотрите!
Остальные с трудом расслышали голос Джеффри. Род обернулся и увидел, что его средний сын тычет пальцем в небо. Задрав голову, Род увидел, что дирижабль стал прозрачным. Солнце просвечивало его насквозь. На глазах у семейства Гэллоуглассов их «проводник» стал совсем бледным, замерцал и исчез.
Все были обескуражены.
А потом подал мысленный голос Грегори:
– Так это был мираж?
Остальные последовали его примеру и перешли на телепатический стиль общения.
– Я думал, что он хотя бы из ведьмина мха скроен, – отозвался Магнус.
– Похоже, это было всего–навсего иллюзорное творение чьего–то разума, – мысленно произнес Род и нахмурился. – Что–то вроде приманки, чтобы нас сюда завести – но зачем?
– Куда же мы теперь пойдем? – спросила Корделия.
– Вот и я думаю – куда? – подхватила Гвен. – Музыки здесь так много, что мы не сумеем выбирать дорогу, глядя на них.
– То есть у нас нет вектора, – интерпретировал для себя фразу жены Род.
Но тут прозвучал спокойный голос Векса:
– Если дирижабль был проекцией, то кто–то должен был его спроецировать.
– Ну точно! – обрадовался Джеффри. – Давайте разыщем того, кто сотворил дирижабль! Уж он–то должен знать, откуда взялись все эти камни!
– А его мы как найдем? – полюбопытствовал Магнус.
Грегори указал:
– Смотрите! Парни и девушки движутся к западу!
И верно: хотя молодежь и рассыпалась по лугу и разделилась на группы, но почти все эти группы продвигались к западу.
– Стало быть, кто бы их сюда ни залучил, этот злоумышленник, вероятно, по–прежнему ведет их к какой–то цели, – мысленно высказался Род и кивнул. – Ну а дирижабль свое отработал и стал больше не нужен, потому что его музыку заглушила музыка камней. На него больше никто не обратил бы внимания.
– Если так, то давайте обратим внимание на того, кто его сотворил, – предложила Гвен. – Семья, в путь!
И все шестеро в сопровождении Векса зашагали в ту сторону, куда двигались танцоры.
Как только Гэллоуглассы поравнялись с первыми рядами танцующей толпы, они почти сразу же увидели колдунью. Узнать ее было легко, потому что она была единственным пожилым человеком среди молодежи и к тому же – одной из немногих, отличавшихся полнотой.
Видимо, колдунья уловила мысли кого–то из Гэллоуглассов, потому что резко обернулась, открыла рот в неслышном крике, наставила на семейство чародеев указательный палец, и у всех них в головах словно бы вспыхнул пожар. Но Гвен тут же погасила пламя образом снежной бури. А в следующий миг дорогу Гэллоуглассам преградил высоченный и плечистый варвар, с головы до ног выряженный в кожу с металлическими заклепками. Пряди его длинных волос были связаны узлами, в ушах блестели здоровенные серьги, а сам он размахивал копьем.
– Мираж! – поспешно сообщила всем остальным Гвен. Они с Корделией в упор уставились на «воина», и тот начал на ходу испаряться и таять. Но на его месте оказалась женщина с длинными прямыми черными волосами, в очень коротком облегающем кожаном платье. Женщина размахивала хлыстом. Мальчики вытаращили глаза, потрясенные сочетанием красоты и жестокости, а вот Род по опыту знал, что такое сочетание встречается и очень опасно. Пламя его гнева метнулось к злодейке и мгновенно обратило ее в горстку пепла. В следующее мгновение на Гэллоуглассов обрушился ледяной проливной дождь, а посреди струй возник маньяк– вампир с окровавленными губами и длиннющими клыками. Его спутанные длинные волосы развевались, словно боевые знамена, а одежды прилегали так плотно, словно были нарисованы на теле[38].
Прилив отвращения, испытанного Джеффри, передался остальным. Мальчику неприятна была сама мысль о том, что подобное создание смеет предстать в облике мужчины. Под давлением всеобщего отвращения видение начало таять, померкло и разлетелось в клочья.
Колдунья признала свое поражение и оседлала помело.
Но Корделия опередила ее и оказалась у нее на пути. Колдунья промедлила, и этих пары мгновений мальчикам хватило, чтобы схватить ее за подол юбки и с силой дернуть. Колдунья начала падать, но тут Джеффри, Магнус и Грегори рванули подол вверх, и ее падение замедлилось. В конце концов, упав, она ударилась не слишком сильно. Злость колдуньи вскипела котлом кипятка и была готова пролиться на обидчиков, но кипяток перестал бурлить, остыл и успокоился, а потом и вовсе исчез под воздействием волшебства Гвен. Через несколько минут волны чар убаюкали разум колдуньи, и она крепко заснула. Все остальные с большим интересом принялись читать ее мысли, а Род задал безмолвный и неоформленный мысленный вопрос, суть которого сводилась к тому, откуда взялись музыкальные камни. Однако прежде чем колдунья погрузилась в сон, лишенный каких–либо мыслей, выудить из ее разума удалось только обрывок фразы: «…человек, который нигде…»
Корделия в отчаянии уставилась на спящую колдунью.
– Как же это? О чем она?
– Разве может быть человек, который нигде[39]? – возмутился Джеффри.
– Хотя бы – человек, и на том спасибо, – охладил распаленные эмоции детей спокойный мысленный голос матери. – Надо почитать мысли толпы. Вместе с нами сюда пришла только малая часть этих людей.
Гэллоуглассы обернулись и увидели, что луг почернел от того, сколько на нем собралось молодежи.
– Сколько их тут, мамочка? – ошеломленно спросил Грегори.
– Не меньше нескольких тысяч, – ответила Гвен, а Векс уточнил:
– Пять тысяч триста семьдесят один, Грегори.
– Хоть кто–то из них должен знать, где живет этот человек, который умеет преображать ведьмин мох! – ухватился за эту мысль Род. – Давайте послушаем их мысли, ребята. Только, чур, – держаться всем вместе, не разбегаться.
Все отважно взялись за дело. Полчаса только тем и занимались, что слушали и слушали. В конце концов Грегори обессиленно уселся на траву, а Гвен дала команду прервать сеанс.
– Никто не знает, – обреченно вымолвил Магнус.
– А я увидел туманную картинку. Там был человек, он носил камни, – устало сообщил Грегори.
– Я такое тоже видела, – подтвердила Корделия. – Вот только никто понятия не имеет о том, где он живет.
– Да, знают только о том, что он вообще существует, – добавила Гвен. – Как это может быть, супруг мой?
– На самом деле это больше по твоей части, – неуверенно отозвался Род. – Лично мне сдается, что тут не обошлось без гипноза.
Гвен взволнованно посмотрела на него.
– Твоя догадка верна! Кто–то стер у этих людей воспоминания о нем!
Магнус сдвинул брови.
– И ведь это не так уж трудно. Побороть сопротивление десятка–другого синапсов…
– Проще не бывает, – мысленно проворчала Гвен. – Значит, кто–то пытается окутать существование этого человека тайной.
– Но зачем? – удивилась Корделия.
– Есть такая малость, как очень–очень злобные крестьяне, – ответил Род. – Ладно, семейство. Как искать того, о ком никто не помнит?
Все притихли, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Векс подождал немного, но все молчали, и тогда он подбросил идею:
– Память – целостное явление. Сознательное воспоминание стереть довольно легко, но оно дублируется во всей структуре головного мозга.
Грегори оживился.
– Вот здорово! Но как же нам это использовать?
– Думаю, это будет не так трудно. – Гвен встала. В каждой ее черточке ощущалась решимость. – Приведите мне хотя бы кого–нибудь, дети, у кого сохранились хотя бы смутные воспоминания об этом человеке, который нигде.
Миновало полчаса. Гэллоуглассы отошли от парня, мирно спавшего, положив голову на травяную кочку, и зашагали к дальнему холму, у подножия которого бежала речка.
– Мы же не сделали ему больно, мамочка? – мысленно спросила у матери Корделия.
– Нет–нет, ему вовсе не было больно, – заверила ее Гвен. – Когда он проснется, он подумает только о том, что никогда в жизни слаще не спал. Поспешим, дети. Мы, можно сказать, на охоте.
Местность на другом берегу речки оказалась пустынной и враждебной. Песок был усеян черепами животных, лишь кое–где торчали чахлые кустики. Порывистый ветер доносил запах щелочи.
Корделия поежилась.
– И как только здесь может кто–то жить, мамочка?
– А ты как можешь верить своим глазам после того, как мы вдоволь нагляделись на миражи? – спросил у сестры Джеффри. – Не бойся, сестренка. Где ты видела, чтобы вот так выглядел берег реки?
Корделия строптиво вздернула подбородок, но Гвен не дала ей возможности обидеться окончательно. Она подбросила вверх свою метлу и одарила ее пристальным взглядом. Метла начала преображаться. Она вытянулась, превратилась в несколько досок общей шириной футов шесть. Доски опустились и улеглись поперек речки.
– Перейдем по мостику, – предложила Гвен, – да поглядим, что там и как.
Семейство разбилось на пары. Дети последовали за отцом и матерью на встречу с недружелюбным берегом.
