Текст книги "Чародейский рок. Чародей и сын"
Автор книги: Кристофер Зухер Сташеф (Сташефф)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)
23
Все переменилось, как только Гэллоуглассы сошли с мостика на берег. Казалось, они ступили на страницы книжки с картинками. Изящные ивы обрамили берег реки, а дальше встали серебристые березы – на приличном расстоянии одна от другой, чтобы солнце хорошо освещало каждое дерево. На ветвях вишен заливались трелями зяблики, трава на лугу была ровно подстрижена, как на лужайке.
– Ой, как красиво! – вырвалось у Корделии.
– Угу, – буркнул Род. – Кто–то вкладывает немало сил в эту красоту.
– И музыка здесь не очень громкая, – отметил Грегори.
«Верно», – обратил внимание Род. Он не сразу это заметил, потому что рок–музыка звучала и здесь, но действительно – приглушенно. Род нахмурил брови.
– Странно… А камней тут больше, чем где бы то ни было.
Магнус подобрал с земли камешек и с изумлением на
него воззрился.
– Но они именно каменные, а не металлические!
– Да, – подтвердил Джеффри, тоже взяв с земли камень. – И честно говоря, мне такая музыка по сердцу.
– Тебе по сердцу? А ну–ка, дай послушать! – Род поспешил к Джеффри и взял у него камешек. – Я так и думал. Это марш.
– Рок–марш? – удивился Грегори. – Так бывает?
Это действительно был марш – но с тяжелыми акцентами, характерными для рок–музыки.
– А вот у меня музыка медленная и красивая! – крикнула Корделия.
Гвен подошла к ней, послушала и кивнула.
– Да, очень мелодично.
– А вот этот камешек издает звуки, но это не музыка, – сказал Магнус, подобрав другой камень. Род приблизился к сыну и услышал птичье пение, потом к нему присоединился шум ветра, а потом птичья трель утихла, а на смену ветру пришел гулкий звон гонга. Утих гонг – послышался грохот водопада, а на его фоне – ясные, чистые ноты. И все эти звуки сопровождались четким пульсирующим ритмом.
Род глубоко вздохнул.
– Нет, сынок. Это музыка. Ее можно назвать музыкой природы, но кто–то приложил к ней руку.
Грегори разглядывал лежавший у него на ладони крупный голыш.
– А у этого ритма нет.
И верно. Звучала только щемящая, чистая мелодия. Как ни странно, она походила на музыку других камней даже при том, что в ней не слышались ни бас, ни ударные.
Векс проговорил:
– Род, кто–то экспериментирует.
Род замер. Ему стало не по себе.
– Ты что–то знаешь, Старая Железяка? Наверняка все это не просто так.
– Папа! – позвал Джеффри. – А там домик!
– Где? – откликнулась Корделия и бросилась к младшему брату. – Дай посмотреть. Ой, он просто очаровательный!
– Вот этого я и боюсь, – вздохнул Род и поспешил к сыну и дочери.
Гвен немного опередила его.
– Так и есть, муж мой, – проговорила она. – Домик просто чудесный.
Речь шла о небольшом домишке под соломенной крышей, где мог бы жить любой крестьянин. Но там, где крестьянин обмазал бы стены глиной, здесь они были забраны струганными досками, выкрашенными в вишневый цвет. На окнах висели занавески, повсюду пестрели цветы.
– Муж мой, – сказала Гвен. – Здесь живет даровитый мастер.
– Согласен, – кивнул Род. – Этому человеку нравится украшать свой мир. Но это не может быть тот, кого мы ищем, Гвен. У этого есть чувство прекрасного.
– Чтобы узнать, надо спросить, – решительно заявила Гвен и зашагала к двери.
– Эй! Погоди! – Род поспешил за ней.
Они пошли по аккуратной мощеной дорожке между кустов штамбовых роз. Род не заметил, как за ними устремились дети.
Когда они с Гвен подошли к двери, Род неуверенно спросил:
– И что мы теперь будем делать? Постучим?
– А ты что предлагаешь? – спросила Гвен и, не дожидаясь ответа, забарабанила в дверь.
– Эй! Я не это хотел… – Род обреченно вздохнул. – Ну ладно, почему бы и нет?
– Мы же не знаем точно, что он – наш враг, – заметил Джеффри.
Род резко обернулся.
– А вы тут что делаете? Я же вроде бы велел вам…
Но Магнус покачал головой, и Род с опозданием понял, что он не дал детям приказа остаться за калиткой.
И тут дверь отворилась.
Первое впечатление о хозяине дома, возникшее у Рода, – воплощенное, ничем не замутненное счастье. Приглядевшись получше, он решил, что все дело во врожденном добродушии и чувстве юмора. Так или иначе, на пороге стоял полноватый крестьянин среднего роста в самой обычной рубахе и не менее обычных штанах, вот только рубаха была яркосиняя, а штаны желтые, на красных подтяжках и с красным ремнем. Круглое лицо, улыбка от уха до уха, венчик черных волос вокруг лысины.
– Гости! – обрадовался толстячок. – О, входите же, входите! – Он отступил назад, продолжая говорить: – Сейчас чайку согрею, поставлю, принесу печенья!
– Печенья? – сразу оживился Грегори.
– Веди себя прилично, – одернула сына Гвен и вошла в дом. Род пропустил детей и вошел последним.
В симпатичной комнатке пол был застлан круглым тряпичным ковриком, у окошка стояло кресло, украшенное красивой резьбой, а у кирпичной печки – стол и три стула с прямыми спинками. Род опасливо оглядел печь. По конструкции она очень напоминала русскую. На всякий случай он приготовился к тому, что избушка встанет на курьи ножки. «Если такое случится, – решил Род, – детей выброшу в окно».
– Позвольте, я помогу, – проговорила Гвен – сама любезность и благорасположение – и устремила неотрывный взгляд на небольшой котелок, поставленный хозяином на печку. Вода забулькала, от поверхности повалил пар.
Толстячок вытаращил глаза.
– Вот так–так! – Обернувшись, он сказал: – Вот спаси– бочки, сударыня! Так–то оно гораздо быстрее!
– Была рада помочь, – ответила Гвен, но было заметно: она немного огорчилась тем, что хозяин более или менее спокойно среагировал на волшебство.
Толстяк отвернулся и разлил кипяток по глиняным кружкам.
– Так вы, стало быть, волшебница? А как же иначе? Такое только волшебнице под силу. Бывает, заглядывает ко мне тут одна…
– Вот как? – искренне заинтересовался Род.
– Да–да, заглядывает, – подтвердил хозяин и принялся расставлять кружки по столу. – Боюсь, для детишек стульев не найдется. Гостей я очень люблю, но чтобы ко мне сразу больше двух приходили – редко когда бывает такое.
– Ничего, они постоят, – успокоил его Род. – Так что вы сказали насчет другой волшебницы?
– Заглядывает она ко мне порой – вот что я говорил. Она и еще чародей один. Я и сам чародей – я вам разве не сказал? Так приятно порой поболтать по душам с другими волшебниками! А звать меня Ари. «Ари–кудесник» – так меня соседи прозвали. Прозвать–то прозвали, а вот в деревне жить не дали. Ну и ладно, мне и здесь неплохо – у речки. Птички, зверушки – все тут мои друзья, вот и славно. Не желаете ли меда?
От кружек распространялось благоухание трав.
– Нет, спасибо, – отказался Род. – А ты хочешь, Гвен?
– Я – нет, а дети, наверное, захотят.
Гвен была немного сбита с толку гостеприимством и дружелюбием толстяка.
– А как же иначе? – усмехнулся Ари и подал Корделии горшочек с медом. – Разве найдется на свете чадо, чтобы меду не любило?
– Я, – сказал Магнус.
– Ну, так ты уже юноша, верно? Уже не чадо. А надо бы тебя и сестрицу твою на стулья усадить. Ну, сейчас я их изготовлю. – Ари отошел к окошку, поджал губы. – Ага, вон там у меня хо–рошая кочка ведьмина мха вызрела… Пожалуй, хватит.
– Стоит ли вам так беспокоиться? – заволновался Магнус.
– Да разве это беспокойство? – рассеянно отозвался Ари и сдвинул брови.
Род воспользовался паузой и наклонился к Гвен.
– Неужели это тот самый человек, который сотворил грохочущие металлические камни?
– А кто же еще? – прошептала Гвен. – Умения для этого у него хватит. Вот только как заговорить с ним об этом?
– Ну вот. Теперь надо маленько подождать. – Ари распахнул дверь и поспешно вернулся к плите. – Как там мои печенюшки? Ага, согрелись. – Он поставил тарелку с биск– витиками перед Родом и Гвен и еще одну – перед Грегори.
– Так вы все в этой комнате сделали своими руками? – полюбопытствовал Род.
– Все–все. Да вы попробуйте, сударь, печенюшки мои!
– А… нет, благодарю. Я ведьмин мох плохо перевариваю.
Магнус поперхнулся чаем.
– О, печенюшки у меня вовсе даже не из ведьмина мха! Соседи, бывает, мне приносят муку и яйца и прочую снедь – в благодарность за то, что я делаю для них кое–какие вещицы.
– Нисколько не сомневаюсь, – сказал Род и обернулся на стук.
Дверь открылась шире и в комнату вошел новехонький стул.
– Ай–ай–ай! – укорил его Ари. – А дверь закрыть за собой не додумался?
Род был готов поклясться, что стул слегка покраснел. Во всяком случае, он повернулся и прикрыл дверь ножкой.
– Так трудно приучить их не хлопать дверью, – вздохнул Ари. – Ну, стульчик, а теперь найди того, кому ты нужен.
Он кивком указал на Магнуса, и стул затопал к юноше.
– Разве я позволю себе сесть, когда дама стоит? – отказался тот.
Стул развернулся к Корделии.
– Спасибо, братец, мне и тут хорошо, – поблагодарила Магнуса Корделия.
– Магнус, – тоном, в котором чувствовалось предупреждение, произнесла Гвен.
Магнус со вздохом поднялся с пола и уселся на стул. Стул довольно заскрипел под его весом.
– Теперь он будет стоять смирно, – заверил юношу Ари.
– Было бы желательно, – признался Род. – Ну, теперь у вас есть еще один стульчик – на тот случай, если ваши приятели–чародеи еще кого–нибудь с собой приведут.
– Это верно – насчет стула, а вот что еще кого–то приведут – навряд ли. Они всегда приходят вдвоем или поодиночке, правда, Убу Маре уже больше чем полгода не заявлялась.
Род почувствовал, как насторожились все члены его семейства.
– Убу Маре? – переспросил он на всякий случай.
– Да. Она… – Ари прикусил губу, опасливо огляделся по сторонам, словно опасался, что кто–то подслушает, а потом наклонился ближе к Роду и Гвен и заговорщицки зашептал: – Ведет–то она себя всегда учтиво и говорит вежливо, но ее сердце гложет страшная боль. Жалко бедняжку. Уродилась она страшненькой.
– Что вы говорите? – покачал головой Род и переглянулся с Гвен.
– Это вправду горе, – согласилась та.
– Горе, еще какое горе, – подхватил Ари. – Небось она самая страшная из всех колдуний на нашем острове. Но со мной она всегда добра и за мои изделия платит мне золотом! Представьте только – золотом!
– Почему–то я совсем не удивлен, – задумчиво проговорил Род. У него возникло сильное подозрение по поводу того, откуда берет денежки колдунья. – А дом вы сами построили?
– Нет, плотник из меня никудышный. Добрые люди из деревни выстроили для меня дом. А как порадовались, когда я им золотом за работу уплатил!
– Еще бы они не порадовались, – усмехнулась Гвен. – И тем заплатили, кто подстриг лужайку?
– Подстриг? Да нет, один деревенский парень выпас тут своих овец. Да, я дал ему немного денег. А все остальное я или сам сделать могу, или выменяю. Я уж и не знаю, куда девать все золото, какое мне дают.
– Правда? – недоверчиво вытаращил глаза Магнус.
– Чистая правда. – Ари развел руками. – Я уж ничего придумать не мог, так стал каждый месяц отдавать по золотому в деревню, чтобы они покупали еду и одежду для бедных.
– Неужели? – обрадованно и удивленно воскликнул Грегори, а Джеффри изумленно покачал головой.
– Да, да! А все это благодаря щедрости Убу Маре! Разве это не чудесно?
– Просто невероятно, – проговорил Род, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
– Что еще скажешь? Но как уже сказал я вам, с полгода она сама не показывалась, а вместо себя присылала Ягу и Аксона. Золото им наверняка она дает, потому как и они покупают у меня камешки, которые играют музыку.
– О, – только и смог выговорить Род. Напряжение стало почти невыносимым. – Так это вы сотворили те чудесные камни, что лежат у вас во дворе перед домом и издают дивные звуки?
– Да, да, они мои! – лучисто улыбнулся Ари. – Это самые новенькие. Всякий раз я наделяю их новой музыкой. Люблю новое придумывать. – Он нахмурился. – А вот такое, как меня Убу Маре просит, мне вовсе не по сердцу. Жуть одна – скрипы какие–то, вой, да еще словечки бессмысленные. Даже рифмы – и той нет!
– Да, это ужасно, я с вами согласен, – кивнул Род. – Кажется, мы что–то слышали в этом роде. И где они только взяли такие звуки?
Ари пожал плечами.
– Наверное, там же, где и я, – в своем сердце.
– Что же у них за сердца, если так? – пылко воскликнула Корделия.
Ари посмотрел на нее с печалью.
– Барышня, барышня! Разве вправе мы судить своих ближних? Нет, нет! Ежели у них иные вкусы и пристрастия, кто я такой, чтобы говорить, что они ошибаются, а я прав?
– Вы – тот, кто на самом деле создал музыкальные камни, – спокойно заметил Род.
Ари изумленно посмотрел на него.
– Разве это дает мне право судить хоть кого–то?
– Дает, – кивнула Гвен. – А еще из–за этого на вас ложится чувство долга.
– Долга? – Ари потерянно вытаращил глаза.
– Ответственность, – пояснил Род. – Вы должны думать о том, что с вашими творениями станут делать те, кто их у вас покупает.
– Но ведь эти музыкальные камешки – просто развлечение, забава!
– А вот мне чем дальше, тем больше кажется, что ничто на свете не может быть «просто развлечением», – возразил Род. – Вы должны думать о том, почтенный Ари, как могут действовать на людей ваши чудесные изобретения.
– Но какое же действие может быть у музыки?
Род сделал глубокий вдох.
– Мы видели подростков, уходивших от родителей, видели молодых крестьян, бросавших свои труды, лишь бы только слушать рок–музыку камней.
– Да! – горячо подхватил Грегори. – А еще мы видели, как они плавают по реке на плотах с вашими камешками, бездельничают, жуют лотосы и валяются, как пьяные.
– Люди нашего возраста в отчаянии, хотя и стараются это скрывать, – добавила Гвен негромко. – Но мы видели людей, кому совсем худо от тех слов, что сопровождают музыку.
– Да как же такое возможно? – всплеснул руками Ари.
И вот все, друг за другом, принялись рассказывать ему об истории своих странствий по Раннимеду и обо всем, что видели по пути. В страхе Ари слушал о восставших из могил мертвецах, но еще более ужаснулся, узнав о бичевателях. Наконец, когда Гэллоуглассы завершили повествование, Ари с помертвевшим лицом прошептал:
– Хватит. Что же я натворил?! Нет–нет, больше ни за что не стану делать музыкальные камни!
– Да нет же, как раз вам надо непременно изготовить новые! – возразила Гвен с такой материнской решимостью, что все сразу насторожились. – Вы должны починить то, что испортили.
– Да как же я сумею починить музыку?
– О, с помощью гармонии! – предложил Грегори.
– Верно! – сверкая глазами, подхватил Магнус. – Возьмите самые красивые слова, какие только знаете, и положите их на самые чистые и ясные мелодии, какие сможете сочинить!
Ари печально покачал головой.
– Разве дивная музыка сможет спасти исковерканную душу?
– А разве нет? – пылко возразила Корделия, а Гвен накрыла руку Ари своей.
– Если от дурных созвучий сердца людей заболели, разве гармония не исцелит их?
Ари рассеянно уставился в пространство.
– А ведь можно…
– Нет, нельзя!!!
Все вздрогнули и обернулись. В дверном проеме, черные на фоне квадратика сумеречного неба, стояли двое – мужчина и женщина. Женщина выкрикнула:
– Кто вы такие, чтобы настраивать нашего Ари против нас, а?
Гвен встала. Только Род почувствовал, как закипает праведный гнев в сердце его жены.
– А вы кто такие, – осведомилась Гвен, – чтобы почитать этого доброго и славного человека своим рабом?
– Мы – Яга и Аксон! – взвизгнула старуха. – И мы купили его!
Род заметил, что дети приступили к маневрам. Магнус незаметно обошел мужчину, сопровождавшего старуху, и спрятал Грегори у себя за спиной. Джеффри встал по другую сторону от пришельцев.
– О нет! Что вы такое говорите? – вспылил Ари. – Вы покупали мою музыку, но никак не меня самого!
– Тебя, тебя, и душу твою, и тело! – каркнула старая карга, шагнула на свет. Ее глаза метали злобные молнии. – Ты наш, Ари, ты куплен с потрохами! А это кто, кто пытается перекупить тебя у нас?
– Я – Гвендилон Гэллоугласс, – ледяным тоном произнесла Гвен. – И я пришла для того, чтобы обречь вас на проклятие, которое вы сотворили для других!
Она еще не договорила, а силуэт Яги уже охватили языки пламени.
Дети вытаращили глаза, а высокорослый колдун Аксон оказался внутри сияющей сферы. К нему устремились острые, как кинжалы, лучи. Один из этих лучей пронзил позвоночник колдуна, и он рухнул на пол, лишившись чувств.
Но Яга и не подумала огорчаться. Пламя не причиняло ей никакого вреда – языки гасли, едва лишь прикасаясь к ней.
– Глупцы! Тупицы! – надрывалась старуха. – Разве не знаете, что как раз этого–то я и ждала всю мою жизнь?! Я вся пылаю злобой изнутри, так почему не согреться ею снаружи? Нетушки, получайте сами!
Гвен закричала и пошатнулась. Что–то словно бы вспыхнуло внутри нее. Яга мстительно заперхала и повернулась к Роду. Он почувствовал нечто вроде сильнейшего удара тока, окаменел от боли.
Но тут Яга взвыла и, схватившись за голову, завертелась, ища взглядом обидчика. Она встретилась глазами с неотрывно глядящим на нее Магнусом. Старуха заковыляла к нему, вопя:
– Перестань! Не надо! Хватит!
Магнус скривился от боли, губы у него задрожали, но он только крепче сжал ручонку Грегори и не отвел взгляд.
Корделия свирепо сощурилась, спокойно подошла к ста– рухе–ведьме и прикоснулась к ее виску. Яга замерла, как замороженная, и в это же мгновение боль, сковавшая Рода и Гвен, отступила – так, будто бы их дочь нажала кнопку выключателя. Гвен и Род покачнулись, поддержали друг друга, попытались приготовиться к псионной атаке…
Но тут Ари, наконец овладевший собой, подбежал к Яге. В руках он вертел и мял что–то, а потом поднес это ко лбу старухи.
Это был камень.
Взгляд у старухи стал обалдевшим, потом судорога, сковавшая ее лицо, отступила, и в глазах Яги появился испуг.
В следующий миг она обмякла и стала опускаться на пол.
Джеффри подскочил к ней, поддержал и уложил рядом с поверженным чародеем Аксоном, за которым все это время он неотрывно следил.
– Они померли? – в ужасе спросил Ари.
– Нет, – успокоил его Джеффри. – Хотя они это очень даже заслужили.
– О нет! Если ты говоришь правду, мальчик, если они живы – так ведь я их исцелил!
Джеффри смотрел на Ари так, словно тот сошел с ума.
– Слава Богу, детки, что мы взяли вас с собой! – вяло воскликнул Род, подковыляв к своим отпрыскам. – Молодцы, славно потрудились.
– У нас бы ничего не вышло, – возразил Магнус, – если бы для начала вы не вызвали на себя ее злость. Только потом мы поняли, какова природа ее колдовства.
– Можешь мне поверить, я и пальцем не шевельнул, – признался Род. – И откуда она только взяла такую силищу?
– От сотен и сотен таких, как она, – сообщила Гвен. Она опустилась на колени рядом с распростертой на полу ведьмой и подвела пальцы под затылок Яги. – Я читаю об этом в ее воспоминаниях… – Гвен поежилась. – Ох! Сколько же тут извращенной злобы! Но за завесой злости я читаю вот что: эту старуху и много других колдуний собрала под свое крыло Убу Маре.
– Зачем же? – опасливо спросил сильно побледневший Ари.
Гвен покачала головой.
– Она каким–то образом питалась их силой и сама становилась во сто крат сильнее. А Яга – всего лишь игрушка в руках этой могущественной колдуньи, всего лишь ее продолжение.
– И эту жалкую старушонку такое положение дел радовало, – догадался Род. – Лишь бы быть частью чего–то большего, да?
Гвен кивнула.
– Но теперь, что удивительно, все, что было в ее разуме, искривлено и перекручено, все то, что сделало ее легкой добычей Убу Маре – вся ненависть и желчная зависть, и злоба, все это выправляется, разглаживается, возвращается к началам гармонии! – Гвен взглянула на Ари. – Как вы это сделали?
Волшебник расслабился, отер пот со лба, улыбнулся.
– Да как раз так, как вы и сказали, люди добрые. Сотворил камешек, который играет музыку легкую, гармоничную, полную порядка, какой живет внутри меня самого.
Ну а был Ари человеком необычайно спокойным, уравновешенным и жизнерадостным. Род посмотрел на Магнуса.
– А ты что такое вытворил, сынок? Отчего она вдруг замерла?
– Да примерно то же самое я сделал, – смущенно отозвался Магнус. – Я заметил, как Яга поглощала пламя гнева нашей мамы, вот и попытался наполнить ее спокойствием и дружелюбием. Эти чувства я облек в форму музыки Баха, с которой нас знакомил Векс, и направил эту музыку в ее разум.
– Ну а она, конечно же, нанесла тебе ответный удар!
– Да, и очень сильный притом! – выпалил Грегори, поежился и зажмурился.
Магнус обнял младшего братишку, прижал к себе.
– А ты был моим щитом. Прости, Грегори. Я никак не мог мысленно заставлять Ягу слушать Баха и распутывать узлы ее ненависти и злобы одновременно.
– Да я с радостью помог тебе, – заверил его побледневший Грегори. – Я старался поскорее ослабить тот узелок гнева и горечи, который она пыталась завязать в твоей душе. Ох, братец! Только бы больше мне не пришлось такого делать!
– Ну все. Хватит об этом, – поспешила оборвать разговор Корделия. – Но думаю, как раз из–за этого ведьма не смогла отбросить мою руку.
– А ты что сделала, дочка? – в тревоге спросила Гвен.
– А я думала о майском утре, о том, как я радуюсь рассвету и пению птиц. Больше ни о чем – но все это я мысленно соединила с такой музыкой, какая звучит вокруг этого домика.
– Вот как… – зачарованно протянул Ари. – Она поглотила мою музыку только потому, что ваша подготовила ее к этому! – Он обернулся и неуверенно посмотрел на Гвен. – А нельзя ли тогда моей музыкой лечить погубленные души?
Гвен встала, выпрямилась и улыбнулась.
– Конечно, можно! Но вы же сами видели, почтенный волшебник, что для этого мало одной мелодии. Их нужно много, и чтобы слушали не единицы, а сотни!
Ари вытаращил глаза.
Немного постояв, он отвернулся и решительно проговорил:
– Нужно срочно приниматься за работу! Сотни, тысячи! Я изготовлю их и рассею по всей стране, хоть бы мне и пришлось исходить ее из конца в конец!
– Что ж, в этом мы вам, пожалуй, сумеем помочь.
Гвен обвела взглядом детей. Те дружно кивнули.
* * *
Уже через несколько минут, когда Гэллоуглассы уходили от домика Ари в сгущающихся сумерках, они слышали, как зарождается мелодия, полная простой радости от созерцания красоты мира. При этом мелодию поддерживал ритм – хоть и легкий, но все же характерный для рок–музыки.