Текст книги "Не сдавайся (СИ)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

Да.

Я зашла слишком далеко.

Если бы не был, черт возьми, уверен, что намерен стать частью его жизни и жизни его матери так, чтобы это было полезно для всех нас.

Черт.

Я зашла слишком далеко.

Я сделала шаг к нему, но тут во всем его теле произошли изменения, и я остановилась.

– Мерри, – прошептала я.

– Тебе нравится за стенами твоей крепости, Шерил? Оставайся там и дальше. Я считаю, что там чертовски холодно, но еще я думаю, что для тебя это не имеет значения. Ты привыкла. Наслаждайся, топчись на месте.

С этими словами он повернулся к штормовой двери, открыл ее и вышел на улицу.

Она с шорохом захлопнулась, стукнув напоследок, когда я не успела ее поймать, но я все же двинулась к ней.

Я стояла и смотрела на улицу, пока Мерри садился в свой грузовик вместе с моим сыном.

Итан посмотрел на меня и коротко помахал рукой.

Мерри не смотрел на меня.

Он просто уехал

***

Я сидела за кухонным столом с телефоном в руке.

На столе передо мной стояла кружка кофе.

Кофе, который приготовил Мерри. Кофе, который он приготовил мне, желая, чтобы я выспалась в свой выходной день, а потом расслабилась.

В моей голове шла война.

Все гадости, которые я наговорила Мерри тем утром и которые он не заслужил, терзали меня. Мне следовало спокойно объяснить, как я отношусь к утренним встречам с ребенком. Я должна была понять, что разговариваю с Мерри, а он скорее отрубит себе руку, чем создаст у сына впечатление, что я не такая, какой меня считает Итан.

Это и многое другое, происходящее и сказанное за последние пять дней, не говоря уж о сильном желании моего сердца, заставляло меня хотеть отправить ему два коротких слова, которые расскажут ему о моих чувствах и дадут ему то, что он заслуживает.

Мне жаль.

Другая часть меня – темная, уродливая часть, которая держала меня взаперти в холодной, безвоздушной оболочке, которую я создала, – думала, что все происходящее – это хорошо. Все было кончено. Могло закончиться все, что было у нас с Мерри, включая дружбу, но это было нормально.

Я была в безопасности от него, а он – от меня.

И я дважды в жизни слушала свое сердце.

Я знала, что лучше.

Но сейчас все ощущалось совершенно иначе.

Мне казалось, что если я не предприму немедленных действий, чтобы исправить тот урон, что я нанесла Мерри и себе тем утром, то совершу самую большую ошибку в своей жизни.

Я подняла кофе и отпила глоток.

Он был очень крепким.

Но кофе был очень хорош.

Затем я взяла свой телефон и провела по нему большим пальцем.

Зайдя в необходимое меню, я набрала сообщение маме.

«Не знаю, слышала ли ты. Они его взяли. Все в порядке».

Я нажала «Отправить», сделала еще один глоток кофе и уставилась в окно, в голове звучал низкий, глубокий, красивый, но пустой голос Мерри.

Мой телефон пискнул, и я посмотрел на него.

«Это хорошо, сладкая. А Гаррет?»

Я притворилась, что не знаю, о чем спрашивает мама, и отправила: «Он в порядке. Все в порядке. Марти Финк схватился с парнем за «Молочной королевой»».

Через несколько секунд она ответила: «Рада слышать, Шер. Но твоя мама хочет знать, почему он держал тебя за руку прошлой ночью или просто почему он был с моей девочкой».

Мне неприятно было это делать, но я не хотела, чтобы мама знала, какой невероятной дурой я была. Она знала, что я могу быть глупой, потому что я двадцать пять лет кидала ей кучу своих глупостей, прежде чем начать умнеть. Теперь она жила в мире, где ее дочь была чуть менее глупой. Ей не нужно было думать, что я скатываюсь назад.

Поэтому я солгала.

«Просто он немного выпил», – отправила я. Потом добавила: «Когда его вызвали, он был в баре. Беспокоился из-за беглеца в нашем районе. Ты же знаешь, что он хороший парень, мам».

«Знаю. Рада, что с ним все хорошо», – ответила она, и в ее первых трех словах, даже через сообщение, я почувствовал ее разочарование от того, что такой хороший парень, как Мерри, не держит ее дочь за руку по желаемой причине.

Но, опять же, на деле именно поэтому он держал мою руку.

И я все испортила.

Дерьмо.

Два слова. Я знала, что Мерри их примет. Легко напечатать их.

Мне жаль.

Я вернула внимание к телефону, нажала то, что должен была, и поднесла трубку к уху.

Прозвучало три гудка, прежде чем Вай ответила:

– Привет, детка.

– У тебя есть планы на обед сегодня? – спросила я.

– Теперь есть, – ответила она. – У Фрэнка? В «Станции»? Или тебе хочется китайской кухни?

– У меня, – сказала я ей.

– Круто, – ответила подруга. – Во сколько?

– Полдень тебя устроит?

– Да. И еще, – продолжила она, – у Бобби есть хризантемы за полцены, а я получила свою скидку для сотрудников. Хочешь немного для уличных горшков?

– Было бы неплохо. Как обычно: фиолетовые и белые.

– Хм… не уверена, что белые есть. Но кремовые точно в наличии.

– Сойдет.

– Хорошо. Увидимся в полдень.

– Да.

Наступила пауза, прежде чем она спросила:

– Эй, ты в порядке?

– Даже близко нет.

– Вот дерьмо, – прошептала она, а затем неуверенно спросила: – Мерри?

– Просто приходи в полдень, Вай.

– Я буду, милая.

– Увидимся.

– Пока.

Я нажала на экран, чтобы отключиться, и бросила телефон на стол. Взяв свою чашку с кофе, сделала глоток, поставила ее на стол и стала смотреть в окно.

Я долго занималась этим, глаза мои оставались сухими.

Когда я, наконец, вынырнула из этого состояния, то поняла, что у меня достаточно времени, чтобы принять душ, нанести макияж, сделать прическу и сходить в продуктовый магазин, чтобы приготовить для Ви нормальную еду, не включающую попкорн из микроволновки, шоколад и луковые кольца.

Но прежде чем выйти из кухни, я выключила духовку, взяла сковородку и достала тарелку с вафлями.

Они выглядели потрясающе.

Мне захотелось заморозить их и хранить вечно.

Но я выбросила их в мусорное ведро.

***

Вайолет Каллахан сидела за кухонным столом напротив меня и молчала. Сэндвич с измельченным ненастоящим крабовым мясом, майонезом и авокадо, который лежал на тарелке перед ней рядом с пачкой «Принглс», был нетронут.

Кэл, ее муж, занимался их детьми – Анжелой и Сэмом.

Кэл был по-настоящему крут, даже пугающе крут, независимо от того, насколько сильно он любил свою женщину, детей и ее дочерей от первого брака с мужчиной, который, к сожалению, был убит. И он легко все это демонстрировал.

И, тем не менее, он все равно пугал, даже Райкер, который выглядел как маньяк, и был таковым отчасти, не был на это способен,

Объяснения этому не было. Если вы встречали Кэла, то понимали, что это просто манера его поведения.

И тем приятней было то, что он практически везде брал с собой их двух маленьких детей. У него в офисе даже были манежи и детские кроватки. Безумие.

С другой стороны его первая жена была наркоманкой, которой было плевать на все, и поэтому его ребенок утонул в ванне. Так что не было ничего удивительного в том, что он держал своих детей рядом.

Понимаете? Жизнь была отстойной. Для всех.

Просто некоторые нашли путь к счастью.

Но это было не для меня.

– Вай, – позвала я, когда она ничего не сказала. Она едва шевельнулась, не откусив ни кусочка, хотя последние двадцать минут я рассказывала обо всем, что со мной происходило.

Кроме предупреждения Райкера о моих соседях, я ничего не упустила.

– Вай, – повторила я, когда она все еще молчала.

– Тише, – ответила она. – Я пытаюсь удержать себя от того, чтобы не ударить тебя по голове.

Я любила свою подругу.

Феб была моей старшей сестрой, и я тоже ее любил. Но Вай была моей подружкой, лучшей из всех, кто у меня когда-либо был, и я бы выбила зубы любому, если бы тот сказал, что она не лучшая подруга, какая только может быть.

Но даже в этом случае мне не очень понравились ее слова про удар по моей голове.

Я сузила глаза.

– Э… что?

– Боже, Шер! – сердито воскликнула она, а затем наклонилась к столу в мою сторону. – Почему ты мне ничего об этом не сказала?

– Это не твоя проблема.

Она откинулась назад, сверкнув глазами, и произнесла.

– Да. Именно из-за этого мне хочется ударить тебя по голове.

– Я говорю тебе сейчас, – заметила я.

– Знаешь, – начала она добродушно, а потом нанесла мне свой лучший удар, и он был смертельным. – Мне не очень приятно, когда лучшая подруга, которая при первой же возможности примчится ко мне, если у нее появится хотя бы намек на то, что я в ней нуждаюсь, – и я знаю это, потому что она так и поступила, – а сама не позволяет мне сделать то же самое для нее. Шер, ты, как никто другой, будучи матерью, зная все то дерьмо, что творилось в этом городе с дорогими тебе людьми, должна знать, что когда тебя просят помощи – это не сложность, а честь. Я не могу представить, почему ты лишаешь меня этой привилегии.

Я откинулась в кресле, словно она дала мне пощечину.

– И да, – продолжила она, – все говорят о тебе и Мерри. Все. Но мы не сидим и не болтаем о том, как Шер подцепила мужчину, который влюблен в другую женщину, или как Мерри выбрал единственную женщину в городе, с которой он должен обращаться осторожно, и никто не знает, есть ли в нем это. Мы беспокоимся. За вас обоих.

Прежде чем я успела сбегать и купить девятихвостую плеть, которую могла бы использовать во время пятичасового сеанса самобичевания, она продолжила.

– Но Мерри был прав. Ты должна рассказать Итану о том дерьме, которое творят его отец и мачеха. Ты должна рассказать своей маме. Ты должна рассказать всем. Не могу поверить, что ты еще не сделала этого. О нем нужно заботиться, и он твой ребенок. В любом деле нужно быть во всеоружии. Эта сумасшедшая женщина думает, что может быть лучшей матерью и без проблем заберет у тебя мальчика и увезет его в Миссури. Но этой сучке стоит подумать хорошенько. Шер, любая женщина, которая так думает о ребенке другой женщины, – подозрительна. Я бы и близко не подпустила к ней Итана.

– Точно, – прошептала я, хотя сама уже пришла к такому же выводу.

– И если у ее мужа не хватит смелости все исправить, он тоже не должен приближаться к Итану.

Я поджала губы.

– Что касается Мерри, то ты здорово облажалась сегодня утром.

Я посмотрела в окно, мои глаза были настолько сухими, что мне стало больно.

– Да.

– И мне неприятно это говорить, потому что я желаю тебе добра в любом случае, но это может быть не так уж и плохо.

Перемена в ее тоне, тихий голос заставили меня обернуться.

Она положила руку на стол и подвинула ее на пару дюймов ко мне.

– Он так и не смог забыть ее, – тихо сказала она.

– Знаю, – ответила я.

– Слишком рано после ее помолвки. Мерри должен был догадаться.

– Мне тоже следовало бы, Вай. Но это далеко не идеальный мир. Всякое случается.

Она кивнула головой, неотрывно смотря на меня.

– Да.

Я подняла «Принглс», потом бросила его обратно.

– Он слишком хороший парень, – начала Вай, и я снова посмотрел на подругу. – У него были причины злиться сегодня утром, даже если ты была права. Он не должен был будить Итана и все такое. Ты завелась с пол-оборота, но сейчас вокруг тебя многое происходит. Он это поймет. И разберется со всем в своей голове. Дай время. Дай ему время. Он вернется.

– Я должна извиниться, – сказала я ей.

– Может тебе следует, а может, и нет, – ответила она. – Ему нужно время на многие вещи. Он должен забыть свою бывшую. Ему нужно понять, где он находится и чего хочет. В конце концов, вы двое снова станете друзьями, в этом я уверена. А в остальном он должен прийти к правильному состоянию, сейчас у него его нет, Шер.

– Ты права. Ему нужно оказаться в правильном состоянии, а когда он это сделает, найти правильную женщину.

Ее брови сошлись вместе.

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду, но создается такое ощущение, что, по твоим словам, эта женщина – не ты.

Я вскинул руку.

– Вай, коп и стриптизерша? Это не Голливуд. В реальной жизни подобный секс на один раз не выходит за рамки одноразового перепиха.

Она подняла на меня глаза.

– Теперь ты заставляешь меня бросить в тебя этот потрясающий сэндвич.

– Ви.

Она снова облокотилась на стол и прошипела:

– Заткнись.

Я чуть не лопнула от смеха.

Ви была невероятно милой. Она умела постоять за себя, и хотя ей пришлось пройти через серьезные испытания, она все равно была сладкой тянучкой.

Эти два слова пошли от ее крутого мужа.

– Ты – самая лучшая подруга, которая у меня когда-либо была, и самая классная женщина из всех, кого я знаю. Черт возьми, половину времени, что я нахожусь рядом с тобой, я хочу быть тобой.

В этот раз я откинулась в кресле, настолько меня потрясли ее слова.

– Все так думают, Шер. Когда я впервые встретила тебя, ты буквально кричала всем своим видом: «Вот она я», что на самом деле означало: «Отвали». И это исходило от каждого твоего слова, поступка, жеста, стриптизерских туфель и мини-юбки. Но за последние пару лет ты смягчилась, узнала, кто ты на самом деле, и стала собой. Ты круто одеваешься. Классно себя ведешь. Ты вся… – она провела рукой по воздуху в мою сторону. – Дерзкая и вызывающая.

Я почувствовала, как мои губы дрогнули.

Она продолжала говорить полунамеками.

– Ты тусуешься с копами в баре, шутишь с ними и прикалываешься, а они ведут себя так, будто твой стол находится в кабинете рядом с их столами. Ты тусуешься с байкерами за бильярдным столом, а они смотрят на твою задницу и пялятся на твое декольте, как голодные мужики, зашедшие в комнату со шведским столом. Морри прямо сказал Кэлу, что он, его отец и Дэррил должны не спускать с тебя глаз, когда байкеры в баре, иначе, как они считают, один из них вырубит тебя, перекинет через задний борт своего мотоцикла и увезет.

– Это чушь.

– С чего мне нести чушь? Шер, ты – крутая, и все это знают. То есть все, кроме тебя.

– Феб – крутая в более резком смысле, ты – крутая в милом понимании. Рокки – крутая в стиле. Дасти – крутая во всем сразу…

– И мы все заняты. Ты – крутая в стиле Шер.

Это напомнило мне слова моего ребенка, и я закатила глаза.

Она хлопнула рукой по столу, и я вернула глаза обратно. Когда я увидела ее разгневанное красивое лицо, я чуть не задохнулась от смеха, подкатившего к горлу.

Смех остановился прямо в глотке, и когда Вай заговорила снова, я точно почувствовал удушье, но уже по другой причине.

– Он сделал то, что сделал, милая. Именно он сделал это. Никто не винит тебя. Никто не смотрит на тебя свысока. Все понимают, что он сделал то, что сделал, и часть того, что он сделал, он сделал с тобой. Все видят женщину, с сердцем которой случилось самое страшное, а ты не сдалась. Ты продолжила идти вперед. Ты сделала свою жизнь лучше. Ты сделала лучше своего сына. Ты – хороший друг, прекрасная мама и удивительная женщина. Все видят только это. Я бы не стала тебе врать, Шер. То, что случилось с тобой, уничтожило бы почти любого. Ты не позволила этому уничтожить тебя. Люди не смотрят на тебя свысока. Они восхищаются тобой.

С трудом сглотнув комок в горле, я снова посмотрела в окно.

– Пожалуйста, милая, ради всех людей, которые любят тебя, особенно твоего мальчика и твоей мамы, не позволяй ему уничтожить тебя. Любую часть тебя. Отложи в сторону последний мешок дерьма, который он тебе оставил, и обрети счастье. – Мой взгляд вернулся к ней, когда она закончила: – Потому что, честное слово, ты этого заслуживаешь.

Я уставилась на свою лучшую подругу Вайолет Каллахан.

Она в ответ посмотрела на меня.

Это продолжалось слишком долго.

Наконец я сказала:

– Ты будешь есть этот сэндвич или как? Может, крабовое мясо и ненастоящее, но оно все равно стоит как торт, а я деньги не печатаю.

Она улыбнулась мне, взяла свой сэндвич и откусила большой кусок.

Я схватила «Принглс» и хрустнула им во рту.

– Итак, что бы в итоге ни случилось с Мерри, – сказала она с набитым ртом, и я посмотрела на нее, пока она глотала. – Ты должна рассказать мне. Он хорош в постели?

– Потрясающ.

Улыбка, которой она меня одарила, стала намного шире.

– Отличный выход из засушливого периода, детка, – прошептала она. – Только ты могла сделать это и произвести такой фурор.

В ее словах было столько смешного, что я разразилась хохотом.

Моя лучшая подруга Вайолет Каллахан сделала это вместе со мной.

Глава 7

Никогда

Шер

Мой выходной был не таким спокойным, как хотелось бы, учитывая, что мне нужно было прислушаться к советам Вай (и Мерри) и сделать телефонные звонки разным людям, чтобы поделиться тем, что происходит с Трентом и, особенно, с Пегги.

Среди них был и звонок Колту, чей голос по телефону стал таким напряженным, что я поняла: он вот-вот взорвется.

Однако, даже будучи напряженным, он заверил меня:

– Никто не будет делать с Итаном то, чего ты не хочешь, Шер. Так что даже не думай об этом.

Конечно, после его слов, мне стало легче, поскольку если Колт что-то говорил, именно так и было. А если и нет, то он сделает все, чтобы его слова оказались правдой.

Что касается мамы, то я не считала правильным делиться чем-то подобным по телефону или по смс, а еще не хотела делать это при Итане (а он всегда находился рядом, если только не был в школе). Поэтому я отправилась в «Станцию» и дождалась ее перерыва, чтобы рассказать все лично.

Стоит ли говорить, что мама пришла в ярость. Она не являлась его рьяным фанатом и в те времена, когда мы с Трентом были вместе. А когда он бросил меня, беременную, на произвол судьбы, и вовсе начала его активно ненавидеть. Ведь отчасти его поступок заставил меня принять отчаянное, но стратегически верное решение стать стриптизершей. И с годами эта ненависть не угасла, так что она не была в восторге от того, что я снова впустила его в жизнь Итана.

Что касается Пегги, мама заявила так: «Никогда не могла понять, в чем дело, но я знала, что эта женщина – дурная душа. Я встречала ее всего пару раз, но она всегда вызывала у меня жуткую дрожь».

Услышав эти слова, я с нетерпением ждала того дня, когда у меня появится то самое пресловутое материнское чутье, которое было у моей матери (и у большинства матерей), но, к сожалению, казалось, что это чувство навсегда ускользнуло от меня.

Я забрала ребенка из школы и отправила его делать домашнее задание, а сама отправилась разбираться с горшками хризантем, которые Ви привезла нам из магазина Бобби.

Пусть дом был съемным, я все равно сажала цветы. Каждую весну я высаживала вдоль нашей дорожки каменник. Еще я купила большие горшки, чтобы поставить их по обеим сторонам крыльца, а у двери повесила кашпо. Вдоль фасада дома я посадила огромное количество гиацинтов, нарциссов и тюльпанов, так что с начала марта до конца апреля все было залито цветом. В начале лета я высаживала фиолетовые и белые бальзамины, лобелии или петунии.

Я не была такой садовницей, как Ви (она была ею и по профессии, и по милости Божьей). Все выглядело хорошо, но не потрясающе. Мне нравилось этим заниматься, но все, же садоводство не было моим любимым хобби.

Просто мелочь, чтобы наш дом выглядел как дом, как будто кому-то не наплевать, и я хотела, чтобы мой ребенок, каждый раз подходя к двери, видел это. А поскольку Итан собирался играть в футбол за команду «Браунсбургские бульдоги», когда перейдет в старшую школу, я всегда использовала при посадке школьные цвета. Потому что надеялась, что он добьется своего, а когда он будет встречаться с чирлидершами и заниматься прочей ерундой, мне будет чем заняться.

Так что я провела день, выдергивая засохшие комнатные растения, добавляя мульчу в почву, чтобы по весне быть вознагражденной за свои труды. Высаживала хризантемы в горшки и подвесные корзины.

Но даже в этом невинном занятии жизнь продемонстрировала, насколько она может быть отстойной. Когда я почти закончила с подвесной корзиной (что означало, что я закончила со всем), меня охватило неприятное ощущение, скользнувшее по задней части шеи.

Я посмотрела налево и увидела своего соседа-мудака, стоящего возле почтового ящика на улице с письмами в руках, и он не сводил с меня взгляда.

На нем были рваные джинсы, облегающий лонгслив, который демонстрировал зачатки пивного живота.

Он склонил голову набок, и моего опыта хватило, чтобы понять: когда я перегнулась через крыльцо, чтобы посадить хризантемы в подвесную корзину, его внимание было приковано к моей заднице.

Должно быть, он почувствовал мой взгляд, потому что его голова выпрямилась, я увидела, как на его лице появилась ухмылка, и он поднял руку, чтобы помахать.

– Привет! – крикнул он.

Черт, черт, черт, черт, черт, черт.

Я кивнула ему, отвернулась, утрамбовала землю вокруг новых растений, затем подняла корзину, прошла по ступенькам и поставила ее на подставку.

Установила все на свои места и, не оглядываясь, вошла в дом.

Мне еще предстояла уборка, а еще нужно было выбросить пластиковые контейнеры, почистить и убрать на зиму инструменты.

Я займусь этим позже, когда все будет чисто.

Но, будучи собой – и учитывая мою внешность, – я знала, что, даже сбежав, я только что попала на радар мудака.

***

– Слева! – крикнул Итан.

Я посмотрела налево, а затем выстрелила во врага.

– Отлично. Ладно, давай пойдем вон к тому зданию, – предложил Итан.

– Веди, парень, – пробормотала я.

Мы сидели на диване. На журнальном столике перед нами лежали остатки замороженной пиццы, которая стала нашим ужином, вперемешку с двумя банками «Принглс» и открытым пакетом «Супер M&M's» (эта упаковка – настоящий подарок богов – в каждом кусочке в три раза больше шоколада).

После ужина мы с сыном занялись тем, чем занимались достаточно часто: играли в видеоигру.

Я следовала за персонажем сына по зданию, мы попадали под обстрел, надирали задницы, зачищая пространство, а затем я следовала за ним по пустынному рынку, сохраняя бдительность.

Моя наблюдательность пошатнулась, когда Итан, щелкая контроллером и глядя в телевизор, спросил вскользь:

– Так Мерри теперь твой парень?

Черт.

Мне все еще нужно было поговорить с сыном о его отце и Пегги. Я оттягивала этот момент, но намеревалась сделать это до того, как он ляжет спать (или, по крайней мере, говорила себе, что намереваюсь поступить именно так).

Однако я надеялась, что он пройдет мимо истории с Мерри.

Как всегда, мои надежды меня подвели.

– Нет, малыш, – осторожно сказала я. – Его просто задело, что этот парень был в нашем районе. Твоя мама и Мерри просто друзья.

Хорошо. Все отлично. Я это сказала, и ничего из этого не было ложью (ну-ну).

– Он был на взводе, поэтому остался на ночь?

Черт.

– Ну, да, – сказала я, стараясь говорить непринужденно и думая, что мне это удается. – Мы ему нравимся. Он просто хотел убедиться, что с нами все в порядке.

– Проведя здесь ночь?

Боже.

Может, это и нехорошо, что мой ребенок был смышлёным.

Я нажала на паузу в игре и посмотрела на своего мальчика.

Он посмотрел на меня в ответ.

– Да, Итан, – тихо сказала я ему. – Мы ему очень нравимся. Его напугало, что этот парень был в нашем районе. Есть мужчины, которым не нравится, когда женщина остается одна с ребенком без мужского присмотра. – Я усмехнулась. – Мы подстраховались, но Мерри именно из таких мужчин, понимаешь?

Он кивнул.

– Жаль, что все так вышло сегодня утром, – сказала я ему. – Мерри, наверное, напугал тебя, разбудив. Но он хотел сделать приятное твоей маме, дав мне поспать.

– Он поступил правильно, – заявил Итан. – Ты не высыпаешься, мам.

Может, и нехорошо, что мой ребенок такой милый. Из-за этого было практически невозможно ограничиться одной порцией сентиментальности в неделю.

– И отстойно, что при всей заботе, при том, что он держит тебя за руку и все такое, он не твой парень, – заявил Итан. – Он очень крутой. Он почти такой же крутой, как Колт.

И вот опять.

Итану нравился Мерри, но еще больше Итану нравился Мерри из-за меня.

Честно говоря, никогда не удастся предугадать все разновидности отстоя моей жизни. Он был подобен числу пи – просто бесконечен.

– Да, – это все, что я могла сказать, потому что мой сын был прав.

Итан уставился на меня. Затем, без предупреждения, сел рядом со мной.

– Тебе нужен парень.

Я медленно моргнула, добавив к этому подергивание головой.

– Это… просто безумие, что у тебя его еще нет, – продолжил Итан. – Все мои друзья так думают, и я тоже.

– Э-э… – выдавила я, но Итан еще не закончил.

– Ты, типа, самая крутая мама на планете. Мне приходится устраивать ночевки, потому что все парни хотят приходить сюда. – Он жестом указал контроллером на телевизор. – Они не могут поверить, что ты играешь со мной в видеоигры. Мама Брендона разрешает ему играть только полчаса в день. Это просто безумие. И она никогда бы не стала играть с ним. Ни за что.

– Может, у нее нет такой потрясающей координации глаз и рук, как у твоей мамы, – поддразнила я, поднимая контроллер в руках.

– Нет. У нее просто палка в заднице, – ответил Итан.

– Малыш, – тихо сказала я. Мне нравилось, что он милый и резкий, но, я не желала, чтобы он был противным. – Не будь злым.

– Это правда, – ответил он. – Тридцать минут, мам? Это просто ужасно. А мама Эвереста разрешает ему есть сладкое, но только на днях рождения. Его, сестры, мамы или папы, и только торт. Каждый вечер они едят брокколи. Брокколи выглядит отвратительно, пахнет отвратительно и на вкус отвратительно. Но он ест ее, похоже, каждый вечер. Он говорит, что если так будет продолжаться, то сам превратится в брокколи.

Получив такую информацию, я поняла, почему вечеринки Итана были популярны: я всегда накрывала стол для его друзей. И не была уверена, что у нас в доме когда-нибудь была брокколи с того самого дня, как он родился.

Я улыбнулась сыну, но на самом деле мне следовало бы заставить своего ребенка есть больше брокколи, стручковой фасоли и тому подобного, и меньше «Принглс», «Орео» и «М&М».

Интересно, что сделает Пегги, если узнает, какую гадость я позволяю есть своему ребенку.

Черт, может, мне стоит заглянуть в вегетарианский отдел, и не только для того, чтобы набрать теста для сосисок, которые я любила делать во время футбольных игр.

– Видишь, почему они хотят сюда приходить? – спросил он меня. – Потому что ты круто одеваешься, круто себя ведешь, не заставляешь нас ставить банки с напитками на подставки и все такое. А если Xbox не работает, ты знаешь, как залезть туда и пошевелить нужные провода, чтобы он заработал. Мама Тедди заставляет нас ждать, пока его папа вернется домой, потому что она вообще ничего не знает о телевизоре. И какой парень, ребенок или взрослый, не захочет быть с такой классной дамой, как ты?

Боже, я собиралась расплакаться из-за его слов, хотя и не была уверена, работают ли все еще мои слезные каналы. Они высохли после того, как Лоу поимел меня. Если они снова заработают из-за того, что мой ребенок такой милый, это может привести к катастрофе.

Другими словами, я должна была немедленно положить этому конец.

Пытаясь сделать это, я предупредила:

– Ты заставляешь меня превысить норму сентиментальности на этой неделе.

Итан полностью развернулся ко мне, и я поняла, что он говорит очень серьезно, или даже серьезнее, чем я предполагала (а я уже догадалась, что он говорит серьезно).

Он хотел что-то сказать, и это что-то было явно важно для Итана.

Следовательно, мне стоило заткнуться и выслушать.

– Ну, как хочешь. Будь как все, мне все равно, – заявил он. – Но я не собираюсь быть рядом вечно, мам. Через пять лет я получу права и буду играть в футбольной команде. Это значит тренировки после школы, сборы и плавание по выходным. А еще у меня будет малышка, и мне нужно будет с ней гулять. Я буду часто уходить. Тогда что ты будешь делать?

– Итан, – пробормотала я, с ужасом ожидая этого момента, расстроенная тем, что он понимает, что это время придет, и беспокоится обо мне.

– Нет, я хочу знать, – потребовал он. – Мне почти одиннадцать. Думаешь, я не знаю, как тяжело тебе заботиться обо мне? Но ты, похоже, не знаешь, что мне это не нужно. Ладно, я понимаю, что ты не можешь оставить меня дома одного на ночь и тому подобное. Но днем мне будет хорошо. Я даже могу ходить из школы домой пешком, чтобы бабушке или Вай не приходилось за мной заезжать. Это ведь не безумие. Другие дети так делают.

Другие дети, может, и делают так, но они проводят всего пару часов в одиночестве до прихода родителей. В ранние смены я возвращалась домой только после восьми тридцати.

Для мамы я была крутой, это понятно, но для ребенка возраста Итана это слишком долго без присмотра.

– Этого не случится еще пару лет, малыш, – тихо сказала я ему.

– Верно, но ты же знаешь, что меня все устраивает, даже если это не устраивает тебя, верно?

Конечно, я все это понимала, поэтому и ответила ему.

– Я знаю, что тебя все устраивает, – кивнула я.

– У меня все будет отлично, а что останется тебе, мам? Если меня не будет рядом, с кем останешься ты? Кто будет рядом, чтобы сделать тебя счастливой?

Боже, у меня возникло ощущение, что глаза буквально выпадут из глазниц, и это было безумно больно.

– Тебе не стоит об этом беспокоиться, малыш, – сказала я, и его голова покачнулась.

– Если я не буду думать о таких вещах, то кто будет? – спросил он. – Точно не ты, – ответил он сам себе и продолжил. – Ты как будто только обо мне и думаешь, и это круто. Отчасти поэтому ты крутая мама: ну знаешь, увлекаешься видеоиграми и прочим, но еще и заботишься обо мне. Но это все, что есть у тебя, мам. Ты, типа… работаешь, а потом, ну… заботишься обо мне. И все. Мерри – суперкрутой чувак, и я знаю, что ты ему понравилась бы, но он и не подумает спросить, потому что ты только и делаешь, что заботишься обо мне. Он знает, что ему откажут, так зачем стараться?

Да, я была абсолютно права. Даже если он был не совсем прав, все равно мой ребенок стал слишком сообразительным.

– А Мерри – единственный крутой, кто остался, – серьезно сообщил мне Итан. – Он очень высокий, очень забавный и носит костюмы, как джинсы. Девочки в школе, которые его знают, думают, что он сексуальный для старика. Я имею в виду, есть Марти, и он ничего, но он еще и придурок. А ты заслуживаешь такого человека, как Мерри, а не парня, который вроде ничего, но при этом еще и дурачок.

Этот разговор продолжался слишком долго, и если он затянется еще хоть на чуть-чуть, то просто убьет меня.

– Тебе грозит шестинедельная доза сентиментальности, – ответила я, надеясь заткнуть сына.

Он понял, на что я надеялась, и раздраженно покачал головой.

– Ты говоришь это, чтобы заткнуть меня, хотя не должна, потому что это важно. – Он наклонился ко мне. – Мне понравилось, как Мерри разбудил меня сегодня утром. Он был веселым и показал мне, как отсоединился провод в вафельнице, так что если это случится снова, я смогу все исправить. И мы оба вели себя очень тихо, потому что ты спала, и это тоже он делал забавно. Но я знаю, что нам обоим было приятно, ведь ты не высыпаешься.

Боже, Итану действительно нравилось, что Мерри рядом.

Черт.

– Итан, милый…

Он бросил контроллер на диван между нами и скрестил руки на своей маленькой мужской груди, прерывая меня.