Текст книги "Не сдавайся (СИ)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)
– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Я знаю, бабушка хочет того же. Она волнуется. Она такая же мама, как и ты, но у меня есть ты, чтобы заботиться обо мне. Она мама с ребенком, у которого нет никого, кто бы позаботился о нем.
И еще мой ребенок хорошо умел перекладывать вину.
Вот дерьмо.
– Я уже взрослая и могу сама о себе позаботиться, малыш. Я могу позаботиться о нас обоих, – сказала я ему.
– Я знаю, что ты можешь, мам, – нетерпеливо заявил он. – Но это не значит, что ты должна. Ты не должна делать это одна. Не тогда, когда ты красивая, классная, смешная, любишь футбол. Рядом должен быть парень, которому ты нравишься так же, как нам с бабушкой.
– Я не могу просто заказать парня из меню, малыш, – сказала я ему в шутку, надеясь перебить его серьезный настрой, потому что мне было неприятно, что мой сын вообще беспокоится обо мне. Особенно если он переживает так сильно.
Мое замечание было неправильным, и я понял это, когда он отвесил челюсть и сердито отвернулся к телевизору.
– Ты хочешь позаботиться обо мне, – осторожно предположила я.
Он крепко сжал руки на груди.
Ладно, я должна была что-то сделать. Но, Боже, мне оставалось только одно – это лгать своему ребенку.
– Когда-нибудь я буду счастлива, Итан. – Это была ложь. Затем я сказал ему что-то вроде правды. – Но в твоих словах есть резон: ты становишься старше, и мне следует немного отпустить тебя и уделить время себе. Я так и сделаю, обещаю. – Когда он не посмотрел на меня, я спросила: – Хорошо?
Прошла секунда, но, не отрывая глаз от телевизора, он пробурчал:
– Да.
– Я просто очень люблю тебя, малыш, – прошептала я и увидела, как дрогнул его подбородок, прежде чем он взял себя в руки. – Ты – лучшее, что я когда-либо делала, и я не хочу, чтобы ты когда-нибудь забывал об этом.
Итан поднял на меня угрюмый взгляд.
– Уже не забуду.
– Это хорошая новость, – пробормотала я.
Но он продолжал настаивать.
– И я хочу, чтобы ты пообещала, что когда мне исполнится двенадцать, ты позволишь мне ходить домой самостоятельно, чтобы тебе, бабушке или Вай не пришлось за мной заходить.
– Может, поговорим об этом, когда тебе исполнится двенадцать, – предложил я. – Договорились?
– Как скажешь, – пробормотал он, отворачиваясь к телевизору.
Я вздохнула, а затем приняла решение.
– Поскольку мы с головой погрузились в такой серьезный разговор, а ты только что заявил маме, что взрослеешь, и мне следует иметь это в виду, я должна кое о чем с тобой поговорить.
Он не смог скрыть своего любопытства, когда снова посмотрел на меня.
– О чем? – спросил он.
– Ну… – я не знала, с чего начать.
Когда я замолчала, мой ребенок выглядел еще более любопытным, поэтому я заговорила:
– Не так давно я имела не очень приятную беседу с твоим отцом.
Глаза Итана стали большими.
Я продолжила:
– Мне не очень понравилось то, что он сказал, поэтому я думаю о том, как поступить с ним и Пегги. Я знаю, что ты любишь проводить с ними время, но мне придется попросить тебя какое-то время просто поговорить с ними по телефону, пока мы с твоим папой со всем не разберемся.
– Что он сказал?
Черт.
Ну вот, началось.
Ладно, он хотел быть взрослым? Я должна был позволить. Начиная с этого момента.
Про что и речь. Отстой в моей жизни так и не закончился.
Я полностью развернулась к сыну, подняв согнутую ногу и положив ее на диван.
– Ладно, он сказал, что они с Пегги хотят видеть тебя чаще, и это меня немного напугало. Но когда я сказала, что мы обсудим все после того, как у меня будет время подумать, на что он сказал еще кое-что не очень приятное. Пегги хочет, чтобы ты жила с ними на постоянной основе, ну а я, конечно, против. Так что нам с твоим папой придется найти общий язык, пока Пегги разбирается со своими мыслями, потому что она не получит того, чего хочет.
По моим предположениям, единственной реакцией сына на все это будет лишь злость. И я оказалась права.
– Жить с ними постоянно? – спросил он, его щеки покраснели, а огонь в глазах начал разгораться.
– Этого не случится, – твердо пообещала я. – Она просто…
– Нет, этого не будет, – огрызнулся он, вскочил с дивана и закричал: – Это безумие!
– Итан, малыш, успокойся, – мягко сказала я. – Этого не будет. Ты прав. Хорошо?
Он наклонился ко мне и закричал:
– Это безумие!
– Малыш…
Он не успокоился. И поинтересовался:
– Значит, они хотят забрать меня у тебя, бабушки и… тебя?
– Итан, этого не случится, – заверила я.
Он уставился на меня.
– Малыш, сядь, хорошо? – мягко попросила я. – У нас все хорошо. Все в порядке. Ты знаешь, что я не позволю, чтобы с тобой случилось то, чего ты не хочешь. Все будет хорошо. Я просто рассказываю своему маленькому человеку о том, что происходит. Теперь мне нужно, чтобы ты остыл и обсудил это со мной.
Он сделал такой большой вдох, что его грудь вздыбилась. Затем он сел, уставившись в телевизор, и я дала ему время. В конце концов, он посмотрел на меня.
– Знаешь, он мне нравится, – сказал Итан. – Папа. Он нормальный. Он может быть смешным. Она, например, очень хорошо готовит. Тобиас и Мэри такие милые и постоянно делают всякие глупости, что очень смешно. Но он, как… не Колт. Особенно с Пегги. Понимаешь, о чем я?
А когда было иначе?
– Он и не Мерри, – продолжил Итан. – Но в другом смысле, потому что я никогда не видел Мерри с девчонкой. Но, знаешь, Мерри забавный, хотя и не старается. А папа странный, потому что видно, что он пытается очень сильно. Но в сравнении с Колтом, видно, что Пегги полностью распоряжается ситуацией. Это странно и немного дико. Я имею в виду, что все должно быть как у Колт и Феб или как у Майка и Дасти. Типа, он чувак, и он настоящий мужчина, но он не помыкает ей, а она им. – Он пристально посмотрел на меня. – Ты понимаешь, о чем я?
– Я знаю, что ты имеешь в виду, – подтвердила я.
– Не то чтобы они мне не нравились. Просто это странно, – сказал он мне.
– Да, конечно, – согласилась я.
– Но если бы у меня был выбор быть рядом с парнем и его цыпочкой, то мне кажется более правильным находиться рядом с Колтом и Феб или, знаешь, Кэл и Вай. Даже если Кэл – полный отморозок, Вай все равно не позволяет ему все решать за себя. Папа и Пегги, это просто… – он покачал головой. – Они жуткие.
Мне нравились его слова. Мне нравилось все, даже то, что Итан сказал, что мне нужно уделять время себе. Мне это так нравилось, что хотелось встать и закричать во все горло.
Мне хотелось это сделать, потому что один этот разговор доказывал, что каким-то образом, вопреки всем трудностям, которые в основном создала я сама, мне все же удалось правильно воспитать своего сына.
– Это хорошо, – заявил он. – Мне нужен перерыв. Папа спросил, не хочу ли я провести с ними следующие выходные, и я вроде как хотел отказать. Теперь я точно скажу «нет».
Что ж, это было большим облегчением.
– Ладно, Итан, я рада, что тебя это устраивает, потому что если ты скажешь «нет», он, в конце концов, придет ко мне, и тогда я буду говорить «нет» за тебя какое-то время. Тебя это устроит? – спросила я.
Он пристально посмотрел на меня.
– Да. И если хочешь, можешь сказать им, что я не хочу проводить там больше времени и уж точно не хочу с ними жить. Он не может войти в мою жизнь, когда я уже почти вырос, и делать такие вещи. – Итан покачал головой и продолжил говорить, изучая меня: – Если ты не хочешь говорить ему об этом, я скажу сам.
– Давай пока оставим все как есть между тобой и твоим отцом, поэтому позволь говорить мне. Тебя это устроит?
Он кивнул, но сказал:
– Если я должен буду это сказать, мам, я это сделаю.
О да. Я мысленно кричала от радости.
Мой ребенок был умным. Он был чувствительным. Мог озвучить свои мысли. Он был сильным. И храбрым.
Я воспитала его правильно, и мне оставалось лишь полдела. У меня было еще время, чтобы все закрепить.
Этого времени было недостаточно, просто потому что, в конце концов, оно закончится, а я хотела, чтобы наше время длилось вечно. Но, тем не менее, меня все устраивало.
Я кивнула ему и ответила:
– Ладно, парень. Если тебе нужно что-то сказать, говори в любое время. В этой ситуации или в любой другой. Просто хорошо подумай, как озвучить свои мысли. Хорошо?
– Отлично, – пробормотал он.
Я наклонила голову к телевизору.
– Ну что, мы собираемся уничтожить еще несколько плохих парней или ты хочешь помочь мне вымыть кофейный столик?
– Я еще не закончил с M&M's.
Конечно, он не закончил. Как и я.
У меня возникло ощущение, что лодка с брокколи уже проплыла мимо нас. Но он любил морковь, так что завтра я возьму и ее.
– Так, ты берешь Принглс, я беру пиццу, мы оставляем M&M's, а потом надираем всем задницы, – предложила я.
Он улыбнулся.
– Мне подходит.
Я оттолкнулась от дивана, и сын тут же с него спрыгнул. Я ждала.
Он схватил Принглс, а я собирала использованные бумажные тарелки, салфетки и остатки пиццы, выбирая момент.
Я все еще раздумывала, когда позвала:
– Итан?
– Да, мам?
Я глубоко вздохнула. Затем проговорила, глядя на пиццу:
– Ты самый лучший ребенок на планете, и я люблю тебя больше, чем дыхание, слышишь?
– Я слышу тебя, мам, – тихо ответил он.
Я больше ничего не говорила. И мы разошлись в разные стороны.
Потом мы съели M&M's и надрали задницы злодеям из видеоигр.
После этого мой ребенок уснул.
***
Я сидела, скрестив ноги, на своей кровати. В комнате горел один светильник, приглушенный накинутым на него шарфом.
Я была босиком, но на мне были джинсы и футболка, косметика, украшения – все.
В руке я держала телефон, склонив к нему голову.
На экране высветились мои сообщения, в частности, мои и Мерри.
Последнее было от меня.
«Все кончено».
Еще одно доказательство моей вспыльчивости и слишком бурной реакции.
Я крепко зажмурила глаза.
Открыла их и позволила большим пальцам провести по экрану.
«Прости меня. Я была настоящей сукой утром. Все вышло из-под контроля. Ты этого не заслужил. Ни слова. Я сорвалась и очень жалею, что сделала это».
Я уставилась на текст.
Потом нажимала на кнопку «Очистить», пока текст не исчез.
«Итан был в восторге от того, что ты его разбудил. Ему нравилось, что ты заботишься обо мне».
Я некоторое время изучала текст, прежде чем удалить и его.
«Ты ему нравишься. Он считает тебя классным и забавным, и он надеялся, что то, что ты с нами, означает, что ты со мной».
Мои глаза пылали, и я уже начала привыкать к этому ощущению, пока нажимала кнопку «Очистить».
«Я проснулась с мыслью, что ты позаботился и обо мне. Позаботился о нас. Мне это очень понравилось, Мерри».
Я стерла, а потом напечатала вновь.
«Я сделала то, что у меня очень хорошо получается: все испортила».
Я удалила текст вновь и напечатала новый.
«Но я люблю тебя, и это меня пугает».
От этого сообщения я избавилась быстрей, чем от прошлого.
«Прости меня».
Я уставилась на эти два слова на своем экране, мой большой палец завис над кнопкой «Отправить».
Но провела пальцем в другую сторону, и кнопка исчезла.
Я выключила телефон и бросила его на кровать, подняв обе руки, чтобы прижать основания ладоней к глазам, пытаясь охладить огонь.
Это не помогло, поэтому я встала с постели и пошла в ванную, чтобы снять макияж и начать собираться, чтобы попытаться заснуть.
Я знала, что это будет невыполнимая задача.
И, наконец, лежа в темноте, поняла, что была права.
***
Гаррет
Гаррет стоял на балконе с телефоном в руке и курил, склонив голову.
Он включил его, рассеянно отметив, что нужно купить новый, потому что эта трещина чертовски раздражала.
Скользя большим пальцем по экрану, он перешел к своим сообщениям.
В частности, к их с Шер переписке.
«Все кончено».
Последнее сообщение от нее.
Черт.
Он выключил телефон и посмотрел вперед.
Она была права.
Когда он проснулся, ему следовало разбудить Шер, чтобы обсудить, как они все преподнесут Итану. Он поспешил и принял решение, которое принимать не должен был.
Поэтому она имела право сердиться.
Но она вышла из себя, выплеснув дерьмо, которое совершенно не соответствовало действительности.
Это вывело его из себя. И он не стал скрывать своей реакции. Она знала это, и, когда он вышел за дверь, по ее лицу было видно, что она сожалеет. И вообще, это была Шер. Она не часто сдерживалась.
Но с тех пор… ничего. Никаких извинений. Ни типичного поведения Шер, которая была бы нахально-милой или занозой в заднице в хорошем смысле этого слова, чтобы попытаться все забыть и двигаться дальше.
Ничего.
Вид проснувшейся Шер, ее взгляд, прикосновение ее губ к его шее, этот гребаный поцелуй – все это пронеслось в его мыслях.
Он вновь переместился в тот момент.
Если у тебя есть что-то, за что стоит бороться, ты борешься. Ты не сидишь и не ждешь, пока все само разрешится.
Она была права.
Но, судя по тому, как у них все складывалось, она отчасти ошибалась.
Ей нужно было время. Ему нужно было время. Шер не была глупой. Она была внимательной. И понимала, что зашла слишком далеко этим утром. Он еще до того, как вышел за дверь, осознал, что она хотела бы вернуть все назад.
Но он давил, и давил в тот момент, когда любой здравомыслящей и логичной женщине, знающей историю его отношений с бывшей женой, хватило бы ума отступить.
Но Шер отступила лишь частично по этой причине.
Ему нужно было остыть. Шер нужно было дать немного пространства. Она должна была понять, что он движется дальше. И он решил двигаться дальше с ней, вернее с ней и
ее мальчиком, пусть это и было риском, на который ей стоило пойти.
Глядя на парковку, Гаррет принял решение. Он даст ей неделю.
Он сделал затяжку, вдохнул, выдохнул и решил, что пора сократить количество сигарет, чтобы подготовиться к полному отказу от них. Итан не скрывал, что в то утро ему нравилось присутствие Гаррета, как никогда не скрывал, что ему нравится присутствие Гаррета или любого из мужчин.
Гаррет не забыл, пусть и прошло более трех десятилетий, каково это – быть ребенком в таком возрасте, впитывая в себя все то, что окружает, запечатывая ненужное дерьмо, чтобы личность, которой ты хотел стать, могла выплеснуться наружу, когда придет время.
Ему не нужно было внушать Итану мысль о том, что круто, а что нет.
Поэтому с сигаретой придется расстаться.
Он уже собирался затянуться, когда увидел свет фар на парковке. С легким любопытством он посмотрел в ту сторону и увидел машину, которая ехала через парковку, чтобы попасть на другую сторону здания, где жильцы и их гости парковали свои машины.
Но он знал этот серебристый Лендровер.
Серьезно? Она не могла делать этого.
Господи, а он-то думал, что с этим дерьмом покончено.
– Черт, – прорычал он, хмуро глядя на Ровер и выпрямляясь.
Гаррет вошел внутрь, закрыл и запер дверь. Затем подошел к кухонной барной стойке и бросил на нее свой телефон, не желая того, что последует дальше. Он просто хотел позвонить Шер, выговориться и не ложиться спать, раз уж все так сложилось. Или, в крайнем случае, написать ей что-нибудь, чтобы она не думала, что он все еще зол на нее.
Таким поступком он бы не дал ей времени, поэтому не сделал ничего.
Вместо этого он сделал то, чего делать совершенно не хотел.
Когда в дверь постучали, он подошел, посмотрел в глазок и почувствовал, что у него отвисла челюсть.
Гаррет снял цепочку, повернул засов и открыл дверь.
Он решительно встал в дверном проеме и посмотрел на свою бывшую жену.
Она была ниже Шер на несколько дюймов. У нее было много рыжих волнистых волос, в то время как у Шер они были светлыми и спадали до плеч. У нее были зеленые глаза, в которых вспыхивал огонь или юмор, а не темно-карие глаза Шер, которые, даже когда она этого не знала и не хотела, светились теплом.
И сейчас Миа Меррик была не в настроении играть в игры.
– Иди домой, Миа, – приказал он.
Она подняла на него глаза, полу прикрытые капюшоном, но он мог прочитать ее взгляд. У него за плечами были годы общения с Мией. Эта женщина не могла ничего от него скрыть. Она была зла. И ощущала еще кое-что.
– Давненько от тебя не было вестей, Мерри, – мягко проговорила она.
– Прости. Виноват, – ответил он. – Поздравляю, детка. Желаю тебе всего наилучшего, – сказал он ей с гораздо меньшей эмоциональностью, чем говорил с Шер в то утро, отчего его голос превратился в черную пустоту, и было удивительно, что эта стерва не исчезла прямо в ней.
К сожалению, не исчезла.
Он наблюдал за медленной ухмылкой, появившейся на ее губах. Она думала, что прочла его.
Возможно, она слышала о нем и Шер, сомнительно, что не слышала, но даже если и слышала, то не знала, что потеряла способность читать его шесть дней назад.
Ей показалось, что за его словами скрывается ревность.
Она наклонилась ближе к нему.
Гаррет отшатнулся, внимательно изучая ее.
Красивая. Такая чертовски красивая. Маленькая распутница. Он считал ее своей маленькой распутницей. И это его заводило. Сучка была злой. И он ошибался.
Он не мог полностью понять ее, потому что был тем самым придурком, который за пять лет их разлуки не догадался, что ее злые игры ядовиты.
– Миа, иди домой, – повторил он.
– Ты хочешь, чтобы я ушла? – спросила она, еще сильнее прижимаясь к нему и упираясь сиськами в его грудь.
Он мгновенно отпрянул.
Ее глаза сузились, и она протянула руку к его промежности.
Она едва успела прижаться к нему, как он переместил свою руку между ними. Обхватив пальцами ее запястье, он отдернул его, услышав ее удивленный возглас, когда применил именно ту силу, на которую рассчитывал, чтобы донести до нее все, что хотел.
– Что, черт возьми, с тобой происходит? – спросил он.
– Мерри, – прошептала она, выкручивая руку, чтобы попытаться вырваться, и на ее лице появилась неуверенность.
Он резко дернул ее вперед, и она издала еще один удивленный возглас, когда он наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо.
– Послушай меня, – прорычал он. – Никогда больше не приходи сюда. Продавай дом. Пакуй чемоданы. Увози свою задницу в Блумингтон. И забудь о моем существовании.
Миа заглянула ему в глаза: ее собственная неуверенность исчезла, а на лице явно читалось то, что Гаррет внушил ей – вера в то, что она владеет его членом и тем самым может им управлять.
– Ты не хочешь этого.
– У тебя на пальце кольцо другого мужчины, – напомнил он ей.
– Как будто это что-то значит для тебя, – ответила она.
– Черт, – прошептал он, глядя ей в глаза. – Ты что, совсем меня не знаешь?
Ее взгляд упал на его губы.
– Я знаю тебя лучше, чем ты сам, малыш.
Он слегка встряхнул ее запястье, и Мия снова устремила взгляд на него.
– Нет, подруга, – прорычал он. – Нет. Когда ты хочешь прийти и поиграть, при этом, не давая никаких обещаний мужчине, который уже наметил будущее с тобой, это одно. А вот это дерьмо… совсем другое дело. Хочешь быть той тварью, которая на*бывает своего парня, – дерзай. Но ты не будешь использовать меня для того, чтобы заставить играть в твои игры.
– Если для тебя это так важно, Мерри, пока ты трахаешь меня, я сниму его кольцо, – предложила она.
Чертова сука.
Как, бл*дь, он не заметил этого раньше?
Она же приходила к нему. Не редко, но и не часто. Она приходила к нему, когда у нее выдавался не очень хороший день… «и я просто хочу побыть с тобой, Мерри». Или когда у нее были неприятности с мамой… «и никто не справится с ними так, как ты, Мерри». Или когда она чувствовала… «нам нужно поговорить, Мерри».
Ей нужно было трахаться, чтобы кто-то возбуждал ее так, как, видимо, никто другой не мог. И ей потребовалось совсем немного времени, чтобы уговорить его на это, в основном потому, что она прижималась к нему руками или ртом, и они вообще не разговаривали.
Гаррет не утешал ее. Не слушал ее.
И чаще всего она уходила до того, как он просыпался, или он лежал в постели, смотря, как она одевается, и слушая ее слова: «Мне пора, малыш. Я тебе позвоню».
Она не звонила.
Но также без колебаний возвращалась, когда ей требовалась очередная порция его члена.
Гаррет думал, что однажды она не станет рано вставать и уходить тайком. Однажды она не станет одеваться под его взглядом, а повернется к нему и скажет что-нибудь вроде:
– Давай поужинаем сегодня вечером. Ведь ясно, что ни один из нас не может оставить все как есть. Давай во всем разберемся.
Он думал, что ее приход говорит о том, что между ними еще не все кончено. Ему казалось, что дверь открыта. И ему просто нужно войти.
И когда отношения не возобновились, он почувствовал себя мудаком, потому что не попросил, не надавил, не указал на то, что окончательное подписание документов о разводе – полная чушь для них обоих.
Миа не тащила его за собой на поводке. Он участвовал во всем добровольно, и не был тупым придурком. Он прекрасно понимал, что происходит.
Но это не значит, что он не чувствовал, что она оставляет дверь открытой.
В пятницу вечером он решил, что ей все надоело, и она закрыла эту самую дверь.
Это разозлило его больше, чем утренняя тирада Шер, – не только то, что он ошибался, но и то, как он ошибался во время последнего визита Мии.
За последние несколько дней он разобрался в играх Мии, и эта информация осела тяжестью в его животе.
Гаррет оттолкнул бывшую жену, сделал шаг назад и обхватил пальцами край двери.
– Иди домой, Миа.
Она покачала головой, словно проясняя ситуацию, и свела брови вместе.
– Ты серьезно?
Он уставился на нее исподлобья.
– Знаешь, женщина, я не стану обманывать, ни одну из сторон этой сделки. Какого хрена ты вбила себе в голову, что можешь прийти сюда сегодня вечером, я не знаю. Но дело сделано. И чтобы тебе было понятно, Миа, даже если с этим парнем ничего не получится, когда я говорю, что все кончено, я подразумеваю это в любом смысле. С этим дерьмом покончено, потому что покончено с нами.
Она ошеломленно смотрела на него.
– Но… мы никогда не заканчивали, – сообщила она ему.
– Наше «никогда» стало намного короче, – сообщил ей Гаррет, отступил назад и захлопнул дверь перед ее носом.
Он запер ее и отвернулся.
Миа не стала больше стучать, и хорошо, потому что он не солгал.
Между ними все было кончено.
Она никогда бы не поняла, как не признавала и Шер, что тот беспорядок, который был между ними, был гораздо здоровее, чем тот бардак, в который Гаррет превратился вместе с Мией.
Внезапно эта мысль заставила его улыбнуться, потому что, если бы Шер была рядом, и он мог бы поделиться с ней этим, она бы лопнула от смеха.
Гаррет выключил свет и направился в спальню, размышляя о том, что да, у его кареглазки есть неделя. До тех пор, он готов спокойно сидеть и ждать, что она сама придет к нему.
Если же этого не произойдет, готова Шер к тому или нет, он сам направится к ней.
Глава 8
Неделя
Шер
Четверг, полдень
Сообщение пришло на мой сотовый, когда я ехала домой из продуктового магазина. На заднем сиденье моей машины лежали шесть пакетов с ерундой, не имеющей абсолютно никакой питательной ценности (плюс четыре упаковки с мини-морковкой для перекуса).
Другими словами, я была готова к тому, чтобы сохранить корону «крутой мамы», потому что завтра вечером около пяти часов, когда Эверест придет с ночевкой, Итан с другом буквально набросятся на кучу всякой химической ерунды.
Я также зашла в банк и открыла новый счет, на котором лежали тридцать пять сотен долларов Трента и Пегги. Эти деньги и все остальное, что они мне дали, должны были оставаться на счету.
Я не знала, почему так поступила, просто мне казалось, так разумней.
И если ничего кроме передачи этих денег (а также обещанных ими сто баксов каждые две недели) не последует, то, по крайней мере, вся эта сумму будет лежать на сберегательном счету, принося проценты до тех пор, пока я не сочту нужным передать ее Итану.
Я припарковалась на своей подъездной дорожке и взяла телефон.
Как и ожидалось, сообщение было не от Мерри.
Оно было от Трента.
«Позвони мне. Нам нужно поговорить».
Я бросила телефон обратно в сумочку, вышла из машины, взяла пакеты и отнесла их в дом.
Только все разложив, я снова достала телефон.
«Только что вернулась из магазина. Я беспокоюсь о том, что мой выбор питания для ребенка не позволит науке изучить его тело. Поэтому я купила морковь».
Я уставилась на текст, который набрала для Мерри, – над ним все еще висела строка со словами: «Все кончено».
Затем я снова все стерла, бросила телефон в сумочку и вышла из кухни.
***
Вечер пятницы
Я двигалась по гостиной, держа в одной руке телефон, а в другой – упаковку морковки для перекуса.
Я видела, как мой сын и его приятель расположились на диване с контроллерами в руках, крутили и вертели их, нажимая на кнопки, глаза были прикованы к телевизору, а перед ними лежали остатки перекусов. Их было настолько много, что они покрывали столешницу журнального столика и сыпались во все стороны.
Я продолжала двигаться, бросив пакеты с морковью в самый центр стола, отчего пакет с наполовину съеденным попкорном из микроволновки сдвинулся с места, засыпав весь ковер высыпавшимися зернами. Из-за этого также упал открытый пакет сникерсов и повсюду разлетелись маленькие батончики.
Я не стала задерживаться, чтобы навести порядок (хотя и сделала паузу, чтобы урвать пару сникерсов для себя).
Я заговорила, быстро перемещаясь по площадке перед телевизором, чтобы не загораживать им обзор.
– Сделайте одолжение, съешьте морковь, и когда твои родители подадут на меня в суд за то, что я ввела тебя в сахарную кому, мои адвокаты смогут сказать им, что я предприняла доблестную попытку накормить вас морковкой.
Эверест разразился хохотом.
– Ты с ума сошла, мам! – крикнул сквозь смех Итан, который был частично мальчишеским хихиканьем, частично мужским хохотом, глаза его не отрывались от телевизора, контроллер в руке переместился.
Я чувствовала, что их реакция говорит об одном: морковь будет проигнорирована.
Я собственноручно постелила это ложе, поэтому у меня не было другого выбора, кроме как лечь в него.
Я направилась в свою спальню, забралась на настоящую кровать и села, опираясь на коллекцию подушек, которая на самом деле выглядела так, как будто на ней могла откинуться Дженис Джоплин для фотосессии в журнале.
Я скрестила ноги под собой, быстро расправилась со своими батончиками, а затем взяла в руки телефон.
И перешла в нужное мне меню.
«Первая попытка с морковью оказалась неудачной», – написала я Мерри в сообщении. И тут же все удалила.
Потом поделилась: «Еще две дневные смены, и я снова буду работать по ночам. В идеальном мире я могла бы дать маме передышку и попросить тебя прийти и побыть с моим ребенком, пока я работаю».
Это я тоже удалила.
«Итану бы это понравилось. Но еще больше мне понравилось бы знать, что ты с моим мальчиком и ему это нравится».
Очевидно, от этого я тоже избавилась.
«Но больше всего мне нравится знать, что ты будешь рядом, когда я вернусь домой».
Быстро, пока мой большой палец не успел задеть что-нибудь на экране, что могло бы привести к катастрофе, я удалила и это.
Я подпрыгнула, когда телефон пискнул в моей руке, и на экране появилось сообщение.
Не от Мерри.
От Трента.
«Ты получила мое вчерашнее сообщение? Нам нужно поговорить. Позвони мне».
От Мерри ни слова, а вот мой бывший неудачник написал мне дважды.
Такова моя жизнь.
Конечно, мне следовало бы разобраться с той кучей дерьма, которую я создала и которая стояла между мной и Мерри.
Но этого не произошло.
В конце концов, он придет в «Джей и Джей» и даст мне понять, что не совсем ненавидит меня, хотя, возможно, будет отстраненным.
Со временем он оттает и снова станет относиться ко мне спокойно.
Наконец, мы начнем шутить и смеяться.
Потом, через некоторое время, я буду наблюдать, как он строит глазки какой-нибудь малышке, которая ответит ему тем же. Сначала он не будет делать это у меня перед глазами. Он немного подождет, и когда поймет, что мы снова в прежних отношения, вернется к начатому.
Но он найдет способ сблизиться с кем-нибудь.
И тогда все будет хорошо.
И мы окажемся в том положении, в котором должны.
А значит, я окажусь там, где и должна быть.
Одна на обочине, со стороны наблюдая за всем тем удивительным, что было в Мерри.
***
Гаррет
Субботний вечер
Гаррет вел свой мотоцикл на крытое парковочное место, за которое он ежемесячно доплачивал, чтобы его «Харлей» был скрыт от посторонних глаз.
Было уже поздно.
Он катался весь день отчасти потому, что погода скоро испортится, и он сможет снова выехать на своем Фэт Бое только в марте или апреле.
Но в основном он делал это для того, чтобы очистить мысли, сосредоточиться и не испортить отношения с Шер слишком быстрыми темпами.
Подъехав к дому, он увидел, что, возможно, ему и удалось прожить еще один день, не испортив отношения с Шер, но у него появилась еще одна проблема, которая, как он думал, уже решена, но, судя по всему, он ошибался.
Гаррет соскочил с мотоцикла, но она уже вышла из своего «Ровера» и направилась к нему.
Он даже не стал смотреть на нее, идя по парковке, но почувствовал ее присутствие.
– Просто невероятно, – заявил он.
– Мерри, пожалуйста, – умоляла Миа. – Дай мне секунду.
Он продолжал идти.
– Я все испортила, – заявила она.
Она, бл*дь, облажалась. Но, не сказав ничего вслух, он просто продолжал идти. И ощутил, как она торопится следом, хотя ее короткие ноги не шли ни в какое сравнение с его длинными.
– Я считала, что дело в тебе. Учитывая, как ты закончил отношения, я думала, что ты должен сделать что-то, – сказала она ему.
У подножия уродливых бетонных ступеней с непривлекательными железными перилами, которые вели к бетонной площадке возле его дерьмовой квартиры, где не было ни одного цветочного горшка, да и вообще ничего, что придавало бы этому месту вид, будто кому-то есть до него дело, Гаррет остановился и развернулся.
– Иди домой, Миа.
Она уставилась на него, ее милое личико исказилось от мольбы.
– Я давала тебе возможность за возможностью, – прошептала она.
О нет. Раньше они этого не делали. И уж точно не собирались делать это сейчас.
– Иди домой, – повторил он.
Она протянула руку, но когда его взгляд упал на нее, остановила движение.
Гаррет снова посмотрел на нее.
– Я все время приходила к тебе, но ты так ничего и не сделал, – заявила она.
Значит, в тот вечер он ошибался, а в остальное время был прав – такова была ее игра.
И вместо того чтобы сказать хоть слово, эта дрянь просто тратила время и причиняла вред.
Впрочем, сейчас это не имело значения. Между ними все кончено, так что не стоило тратить на это время.
– Скажи это еще раз, – предупредил он. – Иди домой.
– Теперь я понимаю, – тихо сказала она, умоляюще глядя на него. – Я сделала первый шаг. Продолжала делать первый шаг, снова и снова. Но, возможно, мне следовало сделать и второй. Может быть, именно это тебе было нужно от меня. Может быть, с… – ее взгляд уходил в сторону, но она приложила заметные усилия, чтобы вновь посмотреть на него. – С тем, как обстояли дела в вашей семье… – Она быстро вытерла губы, прежде чем продолжить. – Учитывая, что случилось с твоей мамой, я должна была догадываться о том, что происходит с тобой.
