Текст книги "Не сдавайся (СИ)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)
И вот Колтон снова заботится обо мне. И не в первый раз. Просто на этот раз по-новому, и, прямо скажем, несмотря на то, что прошли годы, я все еще не привыкла к этому.
У этого человека не было сестер, но Колтон без сомнения сделал меня одной из них. Он не издевался. Он заботился обо мне. Он проводил время с Итаном, часто и качественно. Делал все, что должен делать старший брат.
Я понятия не имела, как это должно было быть. У меня не было ни братьев, ни сестер.
Но Колтон делал все, что должен делать старший брат, такой брат, о котором можно только мечтать.
– Осторожно, Колт. – В голосе Мерри теперь звучало не предупреждение, а угроза.
– Мы говорим о Шер, Мерри, – ответил Колт. – Ты знаешь, что я не буду осторожен, если мужчина, брат он мне или нет, будет ходить вокруг нее. Так что лучше скажи, что ты не утопил свои печали в ее доброте и теперь просто собираешься пройти мимо нее.
– Мы с Шер все обсудим, – ответил Мерри.
– И как именно? – подтолкнул Кольт.
– Колт, ты же понимаешь, что Шер сама все знает. Знает, что все будет хорошо. Мы с ней очень близки. Учитывая то, какая она, ей все ясно. Она не будет трахаться по пьяни с каким-то придурком, который завис на своей бывшей жене, не понимая как будут дальше обстоять дела. Мы все обсудим и вернемся к тому, что у нас было. Бл*дь, она, наверное, сама предложит это, думая, что убережет меня от самобичевания за то самое дерьмо, которое ты сейчас на меня выплескиваешь.
Я отодвинулась от угла и тяжело прислонилась спиной к камню здания позади меня. Было холодно, и я почувствовала, как этот холод мгновенно начал просачиваться сквозь мой свитер.
И в то же время я не чувствовала его. Я вообще ничего не чувствовала.
– Позаботься о ней, парень, – услышала, как потребовал Колт, его голос уже не был так озлоблен как раньше.
– Ты хорошо меня знаешь, – ответил Мерри, все еще взбешенный. – Я тебя понимаю. И понимаю, что ты заботишься о ней. Но ты в курсе наших с ней отношений, так что, когда ты успокоишься, то поймешь, что это не тот удар, который бы ты хотел нанести, потому что я собираюсь позаботиться о ней, и ты, бл*дь, это знаешь.
Он бы позаботился.
Он позаботится обо мне, как позаботился, не ускользая из дома и не заставляя меня чувствовать себя глупой шлюхой.
Мерри заботился бы обо мне.
Только не так, как я хотела.
Никогда.
Он мог бы поцеловать меня так, как целовал раньше. Он мог бы двигаться внутри меня, не открывая взгляда от моих глаз, наблюдая, как его движения наращивают напряжение, за которые следует взрыв. Он сядет на край моей кровати, проведет губами по моей щеке, обхватит мою шею руками и скажет, что позвонит.
Но он никогда не даст мне того, чего я хочу.
Я забыла.
Забыла, что я не из тех девушек, которые получают желаемое.
Ни разу.
Ни разу за всю мою гребаную жизнь.
Да, я забыла об этом.
И когда я спускалась от управления по дорожке к бару, чтобы забрать свою машину, проходя мимо мусорного бака и выбрасывая в него кофе и кексы, я напоминала себе именно об этом.
Набрасывая еще один толстый и прочный слой на ту броню, которую создала вокруг себя, я снова напоминала себе об этом.
И сделала это так, чтобы никогда не забыть.
Никогда больше.
Ни разу.
До самой смерти.
Глава 2
Иронично
Шер
Я ехала домой, потому что, увлекшись видениями жизни, которая ради разнообразия не будет отстойной, по глупости не взяла с собой список продуктов.
И когда я подъехала к нашему с Итаном съемному дому – крошечному домишке на улице, где было полно таких же крошечных домиков, – я поняла, что, еще не было и десяти часов утра, а мой дерьмовый день вот-вот станет еще хуже.
А все потому, что на обочине перед моим домом стояла старая, раздолбанная машина Трента. Отца Итана.
Он бросил меня на следующий день после того, как я сказала, что беременна.
Тогда я была взволнована, но держалась сдержанно. У него были свои проблемы, но я была молода, глупа и неправильно оценила ситуацию (что не редкость и тогда, и, видимо, сейчас), решив, что вижу перед собой приличного парня, который просто курит все, что попадется ему под руку – косяк, мет, крэк, что угодно.
Когда ты молод, можешь сходить с ума, творить глупости, а потом собраться, по крайней мере, именно так я считала. И люди постоянно выкарабкиваются из этого; я тоже так думала. А если они завязли слишком глубоко, то находили веские причины выбраться, так я тоже ошибочно полагала.
И я была добра к нему. Я была влюблена в порядочного парня, которого видела перед собой, и все силы бросила на то, чтобы привести этого парня в порядок и подарить ему счастье. Мы были молоды, и я располагала временем починить все то, что было в нем сломано, а после построить хорошую совместную жизнь.
У нас были и прекрасные времена. Я не придиралась ни к его наркотикам, ни к чему. Я щедро тратила деньги, которые зарабатывала, будучи официанткой в захудалом баре, поскольку он не мог устроиться на работу. Я думала, что он был просто хорошим парнем, но, оглядываясь назад, могу сказать, что он был отъявленным наркоманом.
И я считала, что нет лучшей причины, чтобы собраться с мыслями, повзрослеть, начать настоящую жизнь, чем тот факт, что ты приносишь в мир ребенка и делаешь это с тем, кого любишь.
Когда я сказала ему, что Итан уже на подходе, Трент был в восторге. Мы праздновали. Он опять расслабился, сказав, что это в последний раз, и пообещал, что со следующего дня приведет себя в порядок. Мы занимались сексом всю ночь, пока оба не отключились.
На следующее утро я проснулась, а его уже не было. Я поняла это, несмотря на то, что он не взял ничего, кроме своей одежды, денег из моего кошелька и огромной банки с монетами, в которую я высыпала всю мелочь.
Я не видела и не слышала о нем несколько лет.
До тех пор, пока не произошла та история с Деннисом Лоу.
Я направила машину к двум полоскам потрескавшегося цемента, которые вели к старому гаражу на одну машину, пригодному разве что для хранения вещей. По пути я непрестанно бросала взгляды на машину-развалину Трента, наблюдая, как он выбирается из нее и направляется к дорожке.
К тому времени, как я припарковалась и вышла из машины, он уже стоял у крыльца моего дома.
Когда я двинулась в его сторону, мне не доставило радости осознание того, что я не ошиблась. Под всем этим дерьмом действительно скрывался порядочный человек.
Проблема была в том, что когда он собрался с силами и устроился на постоянную работу, он еще и нашел себе постоянную женщину (которой явно была не я), женился на ней, сделал ей ребенка и только потом признался, что у него есть еще один сын.
Она сошла с ума. И вышвырнула его из дома, сказав наладить отношения с братом своего нового ребенка.
Трент не согласился, и они продолжили спорить на эту тему, но когда мое имя попало в новости в связи с именем серийного убийцы, он разыскал меня.
Именно по этой причине я законно сменила имя и переехала из старой квартиры Морри, куда Колт и Феб поселили нас с Итаном после самоубийства Денниса Лоу в полиции. Меня было слишком легко найти всяким подонкам.
Деннис Лоу обыграл Шерил Шекл.
Но теперь мы с Итаном были Шер и Итан Риверс.
Я подумывала о том, чтобы сделать все по-крупному – найти имя героини какого-нибудь модного романа и дать его нам с сыном. Но, в конце концов, такое было не по мне, и я не хотела делать ничего такого, что могло бы сделать Итана мишенью для сопливых засранцев в школе.
А мне нравилась вода. Озера. Океаны. Реки. Даже ручьи. В моей жизни было не так много спокойствия, но когда я оказывался рядом с водой, меня окутывал покой.
Поэтому мы стали Ривер (прим. Ривер – в переводе «река»).
– Привет, – позвал Трент.
– Привет, – ответила я и направилась к нему, нуждаясь в еде и еще одном коктейле от похмелья.
Необходимо добавить в список дел поездку в «Макдоналдс», прежде чем отправиться в «Уолмарт» за покупками, размышляла, поднимаясь на крыльцо.
Я подняла глаза на Трента.
Он был хорош собой, всегда был таким, но сейчас без лишней худобы и взвинченности стал даже лучше, потому что предпочитал курить, а не употреблять. И я была благодарна ему за то единственное, что он дал мне – или вернее дал Итану – поделился с моим сыном всем тем хорошим, чем только мог. Густыми темно-русыми волосами, длинным, крепким корпусом, хорошей костной структурой.
И только карие глаза достались Итану от матери.
– Что случилось? – спросил я.
– У тебя есть минутка, чтобы поговорить? – спросил он в ответ.
У меня ее не было. Потому что времени и правда не было, а еще, потому что я дерьмово себя чувствовала, и потому что мое утро было еще более дерьмовым, чем мое самочувствие, а еще и потому что я не хотела тратить ни секунды на разговор с Трентом.
Он, вероятно, и привел себя в порядок, но все равно оставил меня одну, беременную и влюбленную в мудака-наркомана, которому, в конце концов, было на меня наплевать.
Может, я и затаила обиду, но я была именно такой. Хотя и считала, что он заслужил это.
Конечно, когда он стал отцом Итана и теперь находился рядом, я сдерживала себя в моментах, где обычно давала себе волю.
Еще одна часть жизни, которая была отстойной.
– Конечно, – ответила я, достала ключи и двинулась к двери.
Он убрался с дороги, чтобы я могла открыть дверь.
Поскольку был конец сентября, я решила, что пора достать из гаража ставни и поменять сетки. И мысленно внесла это в список дел.
Затем я впустила нас в дом, Трент закрыл за собой дверь.
Войдя внутрь, я бросила сумочку и ключи на диван.
Несмотря на то, что он уже бывал здесь, когда забирал Итана, Трент огляделся.
А я нет. Я знала, что я создала для своего сына. И знала почему.
В этой обстановке была вся я и мне здесь было комфортно, пусть все и было более чем немного безумно.
Стиль был близок к бохо, чего нельзя было понять, глядя на меня – высокие каблуки, короткие юбки, обтягивающие майки и узкие джинсы.
Хотя, возможно, если посмотреть с другой стороны…
В моей гостиной (да и во всем доме) было несколько находок с гаражных распродаж. Встречались и вещи из магазинов секонд-хенд. Были и хорошие, качественные вещи, на которые я копила, откладывала или оплачивала их кредитной картой, задолженность по которой гасила позже.
На витиеватые лампы я набросила несколько шарфов. Другие лампы были с яркими абажурами розового или бирюзового цвета. Цветочные пледы с бахромой. Пуфик с тигровым принтом. Несочетаемые подушки с причудливыми узорами на столь же несочетаемой мебели. Плетеный стул-кресло с круглым сиденьем с причудливым узором. Повсюду пышные растения в горшках.
Гостиная была небольшой, стены выкрашены в приглушенный виноградный цвет, который каким-то образом объединял все цвета и узоры в комнате, придавая ей теплое, фруктовое, пещерное настроение. Стены были почти от края до края заполнены всякой всячиной – от гравюр с цветами до племенных узоров, от абстракций до карикатурных портретов, от старых побитых зеркал до фотографий в рамке, на которых были изображены мы с Итаном, живущие своей жизнью.
Сам дом был старым, построенным в 50-х годах, поэтому в нем не было большой гостиной. Не было соборных потолков. Он был разделен на небольшие комнаты, которые, к сожалению, разделяли его обитателей. Но нас с Итаном это устраивало, потому что мы были только вдвоем и любили проводить время вместе.
У жильцов до нас были собаки, которые плохо себя вели, поэтому ковер был новый. Не самый лучший, но все равно чистый, и я за ним ухаживала, чтобы он выглядел красиво.
Коридор с левой стороны вел к двум спальням, подсобному помещению и ванной комнате, которую мы с Итаном делили на двоих. Хозяин разрешил мне выкрасить комнату Итана в голубой цвет, и она была оформлена в мальчишеском стиле. Моя комната была продолжением стиля бохо, но более насыщенного цвета: она была выкрашена в приглушенный бирюзовый цвет и набита всякой всячиной, от мебели до безделушек и фотографий.
Дверь справа вела на кухню, которая была не очень большой, но достаточной, чтобы поставить там относительно неплохой кухонный стол, который подходил нам с Итаном. Нам не нужен был шикарный обеденный стол (или столовая). Только не для нас с ним.
Никто не будет ломиться ко мне в дверь, вымаливая разрешения сделать фотографии для какого-нибудь журнала декораторов. Но мне все нравилось. В этом была вся я. Я чувствовала себя в безопасности и комфорте, и мне казалось, что я чего-то добилась. Это окружало моего ребенка и, надеюсь, заставляло его чувствовать то же самое, а также показывало ему, что он должен быть самим собой и получать от этого удовольствие, несмотря ни на что и ни на кого.
По выражению лица Трента я поняла, что такой уверенности не чувствует.
А мне было наплевать. Я никогда не была в доме Трента, но, зная его жену, на ум сразу приходили кружевные салфетки.
– Ты хотел поговорить? – спросила я, и он посмотрел на меня.
– Да, у тебя есть кофе?
Наркоман в завязке и кофе.
Черт.
Я прошла на кухню, чувствуя, что Трент идет следом за мной, и старалась не думать о Мерри.
Я добилась этого чуда, но только благодаря тому, что позволила мыслям о Тренте просочиться внутрь. О том, как он разобрался со своим дерьмом после того, как бросил меня. Что он был чист и трезв уже девять лет, восемь лет был знаком со своей женщиной, семь лет из которых женат на ней, предан ей, их дочери и новорожденному сыну. И как он не дал ничего из этого дерьма Итану и мне.
Хотя теперь он пытался восполнить все это для Итана. Сначала он приходил ко мне, чтобы «наладить общение» и «убедиться, что все в порядке после того, как тот сумасшедший устроил буйство».
В конце концов, это привело к тому, что он раскрыл мне свою истинную цель – он хотел познакомиться с Итаном и хотел, чтобы младшая сестра Итана знала, что у нее есть старший брат.
И вероятно главной причиной было желание Трента сделать свою жену счастливой.
Со своей стороны, я не хотела иметь ничего общего с его дерьмом. Он свалил, мог и дальше оставаться в жопе, и мне было все равно. Я прошла путь от официантки в дерьмовом баре до стриптизерши, потому что мне нужны были деньги, чтобы заботиться о своем ребенке. Я унижалась и шла на многое, чтобы мне помогали, присматривали за Итаном, когда мне или моей маме нужно было работать. Я брала бы деньги у своего приятеля Райана, даже зная, что он никогда будет со мной, если бы он и не скрывал это так тщательно, просто потому, что мне так сильно нужны были его деньги.
И я была ослеплена человеком, который хорошо относился ко мне. Благодаря которому я чувствовала себя особенной, и который заботился об Итане. А он оказался сумасшедшим.
Но дело было не во мне. Трент был чист и трезв, у него была надежная работа и семья. Дело было в Итане.
Я спросила своего ребенка. Он попытался скрыть свою внеземную радость, что у него наконец-то будет отец.
Но я уловила это. И позволила этому случиться.
Несколько коротких встреч в моем присутствии переросли в несколько ужинов, которые так же проходили при мне. Потом, когда стало ясно, что Трент действительно взял себя в руки, что его жена Пегги – нормальная женщина, а Итану нравится быть с ними, я разрешила им забирать его. В конце концов, это привело к тому, что он стал оставаться там на ночь или на все выходные.
Итану это нравилось, хотя он и был насторожен. У него давно не было отца, и он был моим мальчиком, так что у него хватало ума не погружаться во все с головой.
К тому же ему нравилась большая семья, которая была у нас сейчас: мы с мамой, Феб, Колт и их ребенок Джек, брат Феб Морри, его жена Ди и их дети, мама и папа Феб и Морри – Джек и Джеки (те самые «Джей и Джей»), а также все, кого они приводили с собой. Еще были моя подруга Ви, ее мужчина Кэл и их дети, коллега Колта Майк и его женщина Дасти и все, кто шли с ними; подружки Феб, Мими и Джесси, которые так же сблизились со мной.
Другими словами, я сделала то, что должна была. Я прошла одинокую дорогу, вымощенную дерьмом, со всех сторон в меня целились снайперы, но я добилась для своего ребенка всего необходимого.
Хороший дом в неплохом районе в маленьком городе, где живут хорошие люди (по большей части). И большая семья, которой было наплевать на все.
Прибавьте еще родного отца Итана и его растущую семью, и мой мальчик, милый и общительный, был на седьмом небе от счастья.
А я – нет.
Итан этого не знал и никогда не узнает.
Подобные мысли были не лучше размышлений о Мерри, поэтому я быстро приготовила Тренту чашку кофе, как он любил. После чего поставила его в микроволновку, так как выключила полупустой чайник перед тем, как отправиться биться головой о кирпичную стену своей жизни. Когда микроволновка пискнула, я передала ему кружку и прислонилась бедром к стойке напротив, устремив на него взгляд.
– Что случилось? – повторила я свой вопрос, заданный ранее.
Трент сделал глоток и поставил кофе на стойку рядом с собой.
Не гранит. Не мрамор. Ни хрена подобного. В радиусе пяти кварталов не было ни одной гранитной, мраморной или модной цементной стойки.
Горчично-желтый пластик под старину. Он подходил к холодильнику и плите, которые стояли в этом доме с тех пор, как Америка отметила свое двухсотлетие.
Посудомоечная машина выделялась и не подходила, что плохо. Но вся техника, шкафы, столешницы и даже старый линолеум на полу были в отличном состоянии. Я постаралась, и кухня стала такой же эклектичной, как и весь дом, с ноткой винтажа.
Мне все нравилось. Однако в данный момент мне было не до этого.
Я увидела, как Трент потянулся за спину и достал что-то из заднего кармана. Это оказался конверт, и что бы там ни было внутри, он положил его рядом с кружкой на столешницу, а затем поднял кофе и сделал еще один глоток. Только после этого он посмотрел на меня.
– Мы с Пег долго копили деньги, – сказал он.
– На что копили? – спросила я.
– На это, – ответил он, кивнув головой в сторону конверта. – Поскольку меня не было рядом, и я не сделал того, что должен был сделать для своего сына, мы экономили, чтобы хоть немного компенсировать это.
Вот черт.
– Там три тысячи пятьсот долларов, – продолжал он.
Черт.
Можно было с уверенностью сказать, что я не купалась в деньгах. Но Феб и Морри платили приличную зарплату; их бар был стабилен и популярен, так что они могли это позволить. Еще я получала чаевые, хорошие чаевые, так что у меня всегда были наличные. И мне не нужно было платить кому-то за присмотр за Итаном. После моего переезда сюда, буквально через полгода мама тоже приехала в город и устроилась на работу. Если она не присматривала за Итаном, пока я была на работе, то это делала Джеки. Или Феб, если сама не работала. Или Мими, поскольку у нее самой было полно детей, и еще один был ей не помеха. Вай тоже всегда была рада помочь. Даже Джесси время от времени участвовала в этом. Она была сумасбродкой (симпатичной, но, безусловно, сумасбродкой) и не любила детей, но ей нравился Итан.
Этот список можно было продолжать, и мне приходилось платить одним – ответными услугами. Я делала все, что было необходимо моим друзьям.
Но я бы так поступала в любом случае.
Тем не менее, три с половиной тысячи долларов были приятным бонусом, и нам бы они не помешали просто потому, что я была матерью-одиночкой растущего парня, работающая барменом. Пожалуй, это был мой годовой бюджет на «Орео» – любимое топливо Итана.
Конечно, эти деньги не покрывали того, что Трент задолжал мне достаточно. Но он работал сторожем, его жена подрабатывала помощником финансового консультанта, и у них дома было двое маленьких детей. Я не знала точно, но, глядя на его раздолбанную машину, пусть Пегги и ездила на хорошем, новеньком минивэне, я догадывалась, что у него и того меньше, чем есть у меня.
Вероятно, экономия этих денег сильно повлияла на их бюджет.
– Меня повысили на работе, – продолжал Трент. – Мы с Пег посовещались и решили, что сможем давать тебе по сотне раз в две недели, чтобы помочь с Итаном.
Я уставился на него, нуждаясь в том, чтобы выпить еще таблеток и отправиться в «Макдоналдс», чтобы съесть яичный маффин.
С похмелья и совершенно дерьмовым утром мне не нужно было думать о том, что мне придется выразить благодарность человеку, которого я когда-то любила, и который оставил меня без средств к существованию с ребенком, растущим у меня в животе, и ушел в счастливую жизнь с другой женщиной.
– Шерил? – позвал он, когда я ничего не ответила.
Я продолжала молчать, потому что понятия не имела, что же сказать. Наконец, я подобрала слова.
– Круто с твоей стороны, – пробормотала я.
Он кивнул, выглядя забавно, но я не очень хорошо знала этого нового и улучшенного Трента, поэтому не поняла его взгляда. Я подумала, что это разочарование, как будто он надеялся, что я откажусь, и он сможет купить своему сыну новую кроватку или что-то в этом роде.
Как это часто бывало в моей жизни, я довольно быстро поняла, что ошибалась.
– Кроме того, мы с Пег хотим, чтобы ты кое о чем подумала.
Я стиснула зубы, отчего моя больная голова начала пульсировать.
Трент не говорил просто о себе, от своего лица, никогда. Он говорил о Тренте и Пег. Как будто они были одним человеком с единым разумом, и у меня возникло ощущение, что этот разум принадлежал лишь ей. Она держала своего мужчину на поводке, часто дергала за цепь, а он был так предан, что просто счастливо пыхтел и подчинялся каждому ее приказу.
Самое приятное в этом было то, что желания Пег, были благом для Итана.
Печально было видеть, как мужчина, любой мужчина, а тем более тот, которого я когда-то любила и с которым, как я думала, у нас есть будущее, попал под каблук.
– О чем ты хочешь, чтобы я подумала? – спросила я, когда он больше ничего не сказал.
Трент сделал еще один глоток кофе, затем поставил кружку на стойку, выпрямившись всем телом. Вместе с ним выпрямилась и я, автоматически напрягаясь.
– Мы хотим больше видеться с Итаном, – объявил он.
Черт.
Он поднял руку.
– Я знаю, что мы живем в Инди, но мы с Пег думаем, что у Итана сейчас такой период в жизни, когда ему нужно больше времени проводить с отцом.
– Трент… – попыталась вставить я, но он продолжал говорить.
– Мы хотим, чтобы ты рассмотрела возможность совместной опеки. Одна неделя с тобой. Одна неделя с нами. Мы не будем менять его школу или что-то еще. Мы будем рано вставать, отвозить его в школу, а потом забирать, чтобы он мог добраться до дома. Сейчас мы еще не все продумали, но уже близки к этому.
В этой идее было столько всего неправильного, что у меня голова шла кругом. Даже в таком состоянии мне удалось сосредоточиться на одном.
– Ты будешь рано вставать, чтобы отвезти Итана в школу, значит, и Итану придется подниматься рань, – заметила я.
Трент кивнул.
– Может, поначалу ему будет трудно привыкнуть, но ему нравится бывать у нас с Пег. Проводить время со своими братом и сестрой. Он привыкнет к этому, потому что ему понравится то, ради чего это делается. А мы с Пег уже подыскиваем место на западной стороне, чтобы быть ближе к городу и сэкономить десять-пятнадцать минут на дороге в школу.
Хорошо.
Значит так.
Ни за что на свете я не смогу сделать это сейчас.
По правде говоря, я не хотела этого делать никогда, но сейчас я никак не могла этого сделать.
Поэтому просто покачала головой.
– Сейчас не лучшее время говорить об этом. Обсудим все позже.
– Я думаю, что раз он так долго был в твоем распоряжении, то для тебя никогда не будет подходящего времени. Но это все равно нужно сделать. Ему десять, почти одиннадцать. Он скоро перестанет быть мальчиком и должен найти свой путь к тому, чтобы стать мужчиной. И ты не можешь ему в этом помочь.
Хорошо.
Ладно.
Трент собирался научить его быть мужчиной? Трент, на поводке у Пег, справится с этой задачей лучше, чем Колт? Морри? Джек? Мерри?
Ни хрена подобного.
Теперь он выводил меня из себя. И я не стала этого скрывать.
– Трент, как я уже говорила, сейчас не самое подходящее время для разговоров об этом, – проговорила я. – Мне нужно в магазин. Еще я должна постирать. И я хочу убраться в доме до того, как Итан вернется от своего друга.
– Я просто хочу, чтобы ты пообещала подумать, – надавил он.
– Я подумаю, – солгала я.
Я не буду думать об этом. Возможно, в конце концов, я обсужу это со своим ребенком, потому что это было предложение, которое он должен был принять или отвергнуть. Но я никогда не буду думать об этом, потому что уже знала свой ответ.
Я ненавидела эту идею.
Трент изучал меня. Он понял, что я лгу, и его тон стал настойчивым.
– Шерил, это лучшее, что может случиться с Итаном.
– Ты продолжаешь, хотя я только что сказала, что у меня полно дел.
Он сделал шаг ко мне и остановился.
– Подумай об этом, – призвал он. – Твой район не самый лучший, и здесь только ты и он – и большую часть времени ты работаешь, так что он даже не с тобой – когда раз в две недели он может быть с нами, у нас дома. Приличная квартира и побольше. Брат и сестра, за взрослением которых он может наблюдать. Мама и папа, которые присматривают за ним, все время рядом.
Он был прав. Мой район был не так уж и хорош. Но и отстойным он не был.
Большинство моих соседей были стариками, чьи дети были засранцами, забывшими об их существовании. Некоторые из пар, живущих по соседству, сошлись недавно или создали новую семью, пытаясь начать новую жизнь.
Хорошие люди, все они.
Но было и несколько квартир, в которых проживали нечистоплотные арендаторы. Однако за исключением случайных шумных вечеринок (которые быстро прекращались, потому что моему ребенку нужен был сон, а я знала каждого полицейского в департаменте, поэтому без колебаний звонила туда) или громких драк, они держались особняком.
Но дело было не в том, что мне не понравились нападки на тот дом, который я дала своему сыну. Меня вывела его фраза: «Мама и папа, все время рядом».
У Итана была мама.
Я.
Другими словами, он не просто выводил меня из себя. Он сделал это очень успешно.
– Тебе нужно остановиться, – предупредила я.
По глупости, для излечения которой программ не существовало, и Трент за все годы своей жизни не перестал быть таковым, он продолжал давить:
– Подумай, и ты поймешь, что это правильно для Итана.
Мне не нравилось, что он не пускает все на самотек, в основном потому, это демонстрировало, как сильно Пег хочет этого, а я не ждала от ситуации ничего хорошего. Она была хорошей женщиной, но еще ее призванием было быть матерью. Не только потому, что у нее было много любви, которую она могла подарить, как поняла я, но и для того, чтобы в ее жизни было как можно больше людей, которыми она могла бы командовать.
Я попыталась еще раз.
– Отвали, Трент.
Он указал на конверт, а затем снова посмотрел на меня.
– Мы пытаемся позаботиться и о тебе.
– Думаю, за последние десять лет, что я сама забочусь об Итане, я доказала, что мне не нужно, чтобы кто-то заботился обо мне, – заметила я.
Он поднял подбородок.
– Мы поступаем правильно по отношению к тебе.
– Мне бы не помешало, чтобы ты помогал, когда я нуждалась в этом, а не пихал бы мне свою помощь, когда она абсолютно не нужна.
Я сразу поняла, что это его разозлило.
– Так и знал, что ты бросишь мне это в лицо, – процедил он.
– Трент, черт возьми, – огрызнулась я. – Я говорю тебе, чтобы ты отстал. Я сказала тебе, что подумаю. Я сказала тебе, что у меня есть гребаные дела.
– Прекрасные слова, Шерил. Ты говоришь так с нашим сыном?
В этот момент я вышла из себя, и, честное слово, удивительно, что я так долго держалась. Наклонившись к нему, я прошипела:
– Я могу говорить с сыном так, как хочу, потому что заслужила эту привилегию, находясь рядом с ним каждый день всю его гребаную жизнь.
– Так и есть, – ответил он.
Я откинулся назад, покачав головой.
– Конечно, нет, придурок.
– Брань. Мило, – отрезал он. – Ты и нашего сына этому учишь?
– Я спрошу еще раз: мы можем не делать этого сейчас? – резко попросила я.
Его лицо изменилось. Это была не хорошая перемена. Это была упрямая, неприятная перемена. И эту часть Трента я знала.
– Я не хотел, чтобы до этого дошло, но думаю, будет справедливо, если ты будешь в курсе: если ты не будешь поступать в интересах Итана, мы с Пегги готовы обратиться в суд. И, предупреждаю, она считает, что Итан должен проживать с отцом постоянно. Идея с совместной опекой – это то, на что я ее уговорил. Если ты надавишь на нее, она разозлится, и мы пойдем на все.
При одной только мысли о том, что я могу потерять сына, мир вокруг меня начал рушиться. На периферии моего зрения стены, шкафы, прилавки, дома и город за городом – все рухнуло на землю, поднялось облако пыли, уничтожив все, кроме меня и Трента, смотрящих друг на друга.
Должно быть, он прочитал это на моем лице, потому что сказал тише:
– И ты знаешь, что это не очень хорошо для тебя, Шерил.
Тогда это случилось со мной, и я поняла. Поняла, как обычных людей загоняют в угол, угрожая их близким, и желание настигает их, подавляя, превращая из людей в животных, сосредоточенных исключительно на необходимости защищать. Я поняла, как теряют над собой контроль, сходят с ума и яростно атакуют нападающих, не думая ни о чем, кроме уничтожения угрозы.
Я поняла, потому что это случилось со мной.
Но меня так часто пинали, когда я падала духом, что в то утро у меня было достаточно сил, чтобы сдержаться.
– Не очень хорошо? – спросила я, мой голос был едва громче шепота. – Это не будет слишком хорошо для меня?
Трент выглядел так, будто не хотел этого говорить.
Но все же он произнес.
– Деннис Лоу.
Я кивнула головой.
– Да. Ты прав. Я трахалась с серийным убийцей. Он говорил, что он коп. Говорил, что любит меня. Он заботился обо мне. И об Итане. Я поверила в его россказни. Как и его босс. Его коллеги. Его соседи. Его жена, с которой он прожил миллион лет.
– Ты работала стриптизершей, Шерил, – продолжил он.
– Конечно, но только потому что, видите ли, мой обкуренный парень, заядлый наркоман бросил меня, как только узнал, что заделал мне ребенка, и оставил меня и моего мальчика в одиночестве на семь лет, пока его жена не заставила его поступить правильно.
– Я чист, – проворчал он в ответ.
– А я никогда не была не чиста, – ответила я.
– А я никогда не танцевал на чьих-то коленях, – усмехнулся он.
Я сделала два шага по направлению к нему, приближаясь к его личному пространству, но не влезая в него и не теряя зрительного контакта.
– А я танцевала, – мягко проговорила я. – Я танцевала так сотни раз. И сделала бы это снова. И еще раз. Я делала бы это до конца своей гребаной жизни, если бы эти деньги ставили на стол еду для моего ребенка. Если бы они давали ему крышу над головой. Обеспечивали бы его одеждой. Если бы они давали мне возможность купить ему то, в чем он нуждался, и столько, сколько бы он захотел. И помогли бы ему не чувствовать страдание.
