Текст книги "Не сдавайся (СИ)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

– Надеюсь, что так, – ответил Гаррет, а затем спросил: – Вы с Рокки вообще высыпаетесь?

Это был закономерный вопрос, поскольку сестра и зять подарили ему племянницу, еще совсем малышку, но уже подрастающую, и она была большой любительницей дневного сна, но никогда не любила спать ночью.

– Сиси решила стать ночной совой.

Подумав о своей прекрасной племяннице Сесилии и о том, что она – плод любви Таннера и Рокки, Гаррет усмехнулся, делая очередную затяжку.

– Слушай, Гаррет, – продолжил Таннер. – Слышал про Мию. Был занят работой с Райкером. У меня не было времени искать тебя. Звонил, но ты не…

Гаррет прервал его.

– Я в порядке.

– Брат, – тихо сказал Таннер, не веря ему.

Гаррет снова вдохнул и на выдохе проговорил:

– Я в порядке, Таннер. Сделал все по-умному, правильно выбрал время и немного перепил, когда Шер была на смене. – Он почувствовал, как одна сторона его губ приподнялась. – Она перекинулась со мной парой слов, как умеет только Шер. Но она определенно мудра.

Таннер все еще не верил, когда спросил:

– И что же она сказала?

С тех пор как в семье Меррик всплыла ситуация, с которой продолжали разбираться и по сей день, а именно – убийство матери Гаррета и Ракель – Сессилии Меррик, которое чуть не уничтожило Рокки, Гаррет мало что скрывал от Таннера Лейна.

Рокки могла бы разлететься на куски, если бы Таннер, его мать, его сыновья и друг/наставник Девин не помогли ей. И этого могло бы не случиться – многого могло бы не произойти, – если бы Гаррет дал своей сестре то, в чем она так нуждалась за годы, прошедшие после убийства их матери.

В прошлом он не договаривал, считая, что поступая так, как просила Рокки, защищает сестру и заботится о ней и своей семье.

Таннер был семьей. Молчание Гаррета и его отца о демонах, которые преследовали клан Мерриков после того, как Сесилию пытали и застрелили, едва не разорвало их семью на части (снова).

Все пошло наперекосяк.

Теперь он больше не совершит подобной ошибки.

Поэтому Гаррет без колебаний поделился с Таннером.

– Шер показала разницу между тобой с Рокки и мной с Мией. Сказала, что у тебя был шанс вернуть свою женщину, ты им воспользовался и поддержал ее, когда все пошло наперекосяк. Между нами тоже стояло подобное дерьмо. Немного другое, но тем не менее. Миа это знала и не помогла.

– Черт. Никогда не думал посмотреть на ситуацию так, но Шер права.

Она действительно была права.

В течение многих лет Гаррет тоже никогда не смотрел на ситуацию под таким углом.

Мия была той самой. Единственной. Она завладела его разумом. И поселилась в его сердце.

Он был счастлив с ней. Она была счастлива с ним. Все было хорошо. Даже прекрасно. У них было все.

Потом он покончил с ними и даже не понимал, почему так поступил, пока Рокки не распалась на части в тот день. За много лет до чего Рокки так же поступила с Таннером, до глубины души боясь, что счастье испарится, как это случилось в ту ночь, когда Сесилия решительно встала на защиту своей дочери и работы мужа, а затем потеряла жизнь.

Он также никогда бы не подумал, что в тот день, когда он навсегда потерял Мию, он увидит все таким, как есть.

У Таннера и Рокки было нечто. У Колта и Феб. У Кэла и Вай. Дасти и Майк.

Возможно, это было и у Гаррета, он не знал.

И вот теперь – когда на это указала Шер – он знал точно: у Мии этого не было.

Получив это знание от Шер, он словно обрел ярмо, тяжелое, но в то же время невидимое. Он даже не знал, что оно висело у него на шее и тянуло его вниз.

А потом оно просто исчезло. И теперь он был свободен.

– Приятно знать, что у тебя все в порядке, – сказал Таннер.

– Да, – пробормотал Гаррет.

– Итак, брат, СиСи уснула, так что у нас с Рок есть пять свободных секунд, и, без обид, я хочу провести это время со своей женой.

Гаррет снова усмехнулся и ответил:

– Тогда я тебя отпускаю. До скорого, Таннер.

– До скорого, Гаррет.

Они разъединились, и Гаррет, докурив сигарету, уставился на парковку, размышляя о том, каково это – иметь настоящий двор.

Он повернулся и низко наклонился к дешевому, белому пластиковому столу, который стоял между двумя такими же дрянными стульями, чтобы затушить сигарету.

При этом он пытался вспомнить, курил ли когда-нибудь в присутствии Итана.

В пятницу вечером Шер дважды выходила с ним, когда они надирались, чтобы он мог покурить. Она стояла перед ним в своих туфлях на высоком каблуке, переминаясь с ноги на ногу от холода, пока он повторял ей, убрать свою задницу обратно в помещение, а она поносила его курение.

Но Итан? Нет. Гаррет бы так не поступил. Он никогда бы не стал курить при детях своих друзей. Не тогда, когда они были в возрасте Итана. И не тогда, когда они еще не научились курить.

Он повернулся, открыл раздвижную стеклянную дверь и закрыл ее за собой, намереваясь подойти к холодильнику и взять пиво.

Пиво он не взял.

Он посмотрел на гостиную/столовую/кухню своей квартиры – все это хорошо просматривалось, потому что занимало крайне мало квадратных футов. Настолько мало, насколько только мог заложить на это строитель.

У него была дрянная мебель на балконе.

Мебель внутри была лишь на каплю лучше, но все равно оставалась дерьмовой.

В голове сразу же всплыло то, что он видел у Шер.

Он не удивился, что она жила в доме, который выглядел так, будто его оформляла сестра Дженис Джоплин, которая была лишь немного собранней известной певицы.

Набитый до отказа, темный и в то же время яркий, он обладал индивидуальностью. Он был уникальным. В нем жило тепло, которое охватывало вас, как только вы переступали порог.

В этом была вся Шер.

Гостиная была хороша, но ее спальня – еще лучше.

В ее спальне можно было делать все, что угодно. Ее спальня кричала, что ваши самые смелые фантазии могут стать реальностью. Ты можешь быть собой, думать, как считаешь нужным, делать то, что тебе нравится. Есть досыта, пить не просыхая, трахаться как животное, спать мертвецким сном и не беспокоиться, оставив жизнь за дверью и просто быть.

Именно это она и дала. Они провели в этой комнате всего несколько часов, так что она не выполнила всего, но в тот момент, когда они упали на ее кровать, разрывая одежду друг на друге, она выполнила более чем достаточно.

Размышляя об этом, Гаррет подошел к холодильнику, достал пиво, открутил крышку и повернулся, чтобы опереться бедрами о стойку, глядя на свою дерьмовую квартиру и вспоминая эклектичную теплоту квартиры Шер, которая накладывалась на то, что видели его глаза.

Запах Шер, ее касания, воспоминания о том, как он был с ней в ее постели, – вот что заполняло его сознание.

Годами он тупо пытался выкинуть Мию из своей головы и сердца, понимая, что делает это, и совершенно не в силах остановиться.

И чтобы ухудшить ситуацию еще сильней, он трахал Мию в любое время, когда она приходила за очередной порцией его члена.

И чаще всего, когда он погружал свой член в женщину, которая не была его бывшей женой, его голову заполняла Миа. Пьяный он или трезвый, но это случалось всегда. Из-за этого он чувствовал себя мудаком. Но остановиться не мог.

С Шер этого не произошло.

С Шер он был с Шер.

В ночь, когда он был мертвецки пьян и это дерьмо должно было произойти, его не случилось.

В ночь, когда этого нельзя было ожидать, он смеялся. И не мало, а очень сильно. У него сжалось все внутри. Его глаза буквально слезились от смеха.

И он делал это с Шер.

Нет, он не просто делал это с ней, это она помогла всему случиться.

Ты пришел сюда, чтобы заставить меня пойти к Фрэнку и сказать, что то, что произошло между нами, было просто пьяным перепихоном, не более. И между нами ничего не изменилось. Я права?

Она была права.

Гаррет посмотрел на часы на своей микроволновке.

Было чуть больше девяти тридцати. Ее смена начиналась с полудня и заканчивалась в восемь тридцать.

Она должна была быть дома.

Он включил телефон, открыл сообщения и отправил одно ей.

«Итан отправится к другу в эти выходные?»

Он сделал еще один глоток пива, подумав, что ранняя смена Шер – с полудня до восьми тридцати, а поздняя – с восьми до трех тридцати. Он знал это, потому что был копом и обращал внимание на все – профессиональная привычка, так что он заметил это, будучи постоянным посетителем ее заведения.

Эти смены означали, что в будние дни ей в любом случае не нужно было торопить Итана, чтобы подготовиться к работе самой. Даже если ей удавалось поспать всего несколько часов, она могла приготовить ему завтрак, отвести в школу и сосредоточиться на нем. В ночную смену она также могла заехать за ним, отвезти домой, убедиться, что его школьные задания сделаны и приготовить ему ужин.

И пусть они и проводили время вместе, это все равно было не очень хорошо.

Люди, работающие посменно, постоянно через это проходили, что заставляло их творчески подходить к вопросу о том, кто присматривает за их детьми.

Но у этих людей не было истории Шер и ребенка с заносчивой мачехой, которая решала, как устроен мир, и что ее путь – единственный. Гаррет понял, что именно такая Пегги, кем бы она ни была, как только увидел эту сучку. Шер не нужно было объяснять это. Он знал, что от нее одни неприятности, еще до того, как она открыла рот. Еще до того, как он понял, что она приносит Шер неприятности.

Черт, он надеялся, что на бывшего наркомана найдется информация.

Он оттолкнулся от стойки, отнес пиво на диван и взял пульт. Он нашел передачу как раз в тот момент, когда зазвонил его телефон.

Он взял его с кофейного столика, и его рот скривился, когда он прочитал:

«Поцелуй меня в задницу, Мерри».

Большим пальцем он ответил: «Если ты хочешь, кареглазка, я сделаю это».

Она не заставила его ждать и выстрелила в ответ: «Иди в жопу».

«Милая, ты же знаешь, что так это не работает».

Затем последовало: «Мы закончили».

Он проигнорировал это и послал свой ответ: «Спи спокойно. Увидимся завтра».

«Завтра?» – ответила она.

«Хороших снов».

«Завтра?»

Гаррет не ответил.

«Мерри? Завтра?»

Гаррет снова промолчал.

«Не морочь мне голову, Мерри. Мне не нужно твое дерьмо».

Гаррет ухмыльнулся, но ничего не ответил, и на этом Шер оставила его в покое.

Он перевел взгляд на телевизор, но не смотрел на него.

Он думал о том, что совершенно не представляет, что делает.

Единственное, что он знал, – это то, что это ему нравится. И причиной тому было то, каким бы уродом это его ни делало, что Шер Риверс была лучшей из всех, кого он когда-либо трахал, включая Мию.

После их разборки, когда Шер продемонстрировала ему огонь, отличающийся от ее обычного вида, – огонь, который ему нравился, – и уязвимость, которую она никогда не показывала раньше – ту, которую он, как коп и как Меррик, не мог игнорировать, – он захотел большего.

А еще потому, что, когда он был на дне, она его поддержала.

Так что теперь, когда у нее могли возникнуть проблемы, он собирался помочь ей.

Хотела она этого или нет.

Глава 4

Планируешь мое убийство

Шер

На следующий день, отвезя Итана в школу, я уже собиралась выйти в гараж, чтобы достать ставни на окна, когда зазвонил телефон.

Я потянулась к сумочке, лежащей в кресле, достала телефон и увидела незнакомый номер.

Я давно научилась не отвечать на подобные звонки. Я тщательно вносила все номера, которые только могли мне потребоваться, включая врачей, стоматологов, школьные номера. Я научилась этому, потому что если номер не определялся, значит, либо мне пытались что-то продать, либо это был человек, с которым я совершенно не хотела разговаривать.

Так как номер этого человека записан не был, я положила телефон в сумочку и направилась в гараж.

Я вытащила ставни из гаража, прислонила их к боковой стене дома, сняла сетку с входной двери и уже двинулась к первому окну, когда услышала вопль:

– Думаешь, я ни хрена тебе не сделаю?

Я посмотрела налево и застыла на месте.

Моей соседкой была крутая старушка Тилли. Она была тихой и замкнутой, но дружелюбной. И она с удовольствием присматривала за Итаном в тех редких случаях, когда я в ней нуждалась. Она делала это потому, что была хорошей женщиной, и мы ей нравились, а не потому, что мы с Итаном подстригали ее лужайку и чистили от снега свой и ее двор одновременно (хотя, конечно именно так мы и поступали).

И она вела себя так, словно свет Божий ниспустился, когда ее сын-засранец или дочь-стерва удостаивали ее своим визитом и привозили внуков. Я не находилась в своем доме круглосуточно, но не упускала из виду, что эти паломничества домой к матери и бабушке случались нечасто. Мы с Итаном прожили рядом больше двух лет, и эти засранцы появлялись дважды, в совокупности.

А вот дом рядом с Тилли сдавали в аренду. И хозяин там не был похож на нашего – тому человеку было все равно. Поэтому дом находился в явном запустении, а значит, арендная плата была ниже, и уровень жильцов соответственный.

Я видела новых арендаторов. Они прожили здесь несколько месяцев. За это время они успели устроить одну шумную вечеринку, которую я прекратила.

Но их можно было встретить достаточно часто: они уходили и приходили, у них было много посетителей, поэтому возможностей рассмотреть их было предостаточно.

Будучи человеком, относительно которого были приняты скоропалительные суждения, я старалась не торопиться осуждать.

Тем не менее, у мужчины на лбу было написано, что мудак, а женщина – отчасти похожа на меня, поскольку убедила себя в том, что не сможет найти никого лучше, поэтому и не пыталась.

И сейчас она стояла на крыльце с покрасневшим лицом в бесформенной ночной рубашке с растрепанными волосами, и явно, даже на расстоянии, взбешенная до чертиков.

Он был в джинсах и джинсовой куртке, стоял в нескольких футах от нее, спиной ко мне, но язык его тела легко читался, и он разделял настроение своей женщины.

Поскольку они находились через дом от меня, я не слышала, что он говорил. Я только поняла, что он что-то ответил, поскольку она продолжила кричать.

– Да пошел ты! Если не передумаешь, ублюдок, Карлито узнает о твоих делишках!

В этот момент я понял, что пора идти в дом и делать это тихо, чтобы никто из них не узнал, что я была снаружи и слышала их крики.

Так я и поступила.

Беззвучно закрыв за собой дверь, я заглянула в гостиную и прошипела:

– Черт.

Я не знала Карлито.

Но я работала в баре, где выпивали полицейские, байкеры и банкиры. Парикмахеры и врачи. Фермеры, водопроводчики и адвокаты.

А в баре клиенты считали официанток глухими ко всему, кроме заказов напитков.

А еще в баре клиенты считали барменов своими личными психиатрами.

Поэтому я знала, что человек по имени Карлито, как минимум, был низкопробным ростовщиком.

Но если учесть, что я не раз слышала, как его имя произносили Колт, Салли, Майк, Дрю, Шон, Мерри и многие другие полицейские в этом городе, я подозревала, что он представляет из себя нечто большее.

Мне не просто не нужно было это дерьмо в моем квартале.

Мне не нужно было это дерьмо в квартале, где жил мой ребенок.

Я пошла на кухню, чтобы налить себе дорожную кружку, выливая в нее последнюю чашку кофе из кофейника, чтобы взять ее с собой, когда горизонт будет чист.

Я стояла в гостиной, держа ее в руке и прислушиваясь к соседям, когда на мой телефон пришло сообщение.

Волнение и раздражение охватили меня, когда я посмотрела на экран в сумочке, гадая, не от Мерри ли это сообщение.

Прошлой ночью, судя по сообщениям, начались его игры.

Я пыталась не обращать на это внимания.

Но игнорировать было сложно.

Я поставила кружку на кофейный столик, взяла телефон и увидела, что это сообщение не от Мерри. Это было сообщение от Вайолет, в котором она говорила, что может забрать Итана из школы в четверг, когда мы с мамой будем работать.

Отправляя ей ответное сообщение, чтобы подтвердить и поблагодарить, я увидела, что у меня есть голосовая почта.

И номер был мне не знаком.

Мне не хотелось его слушать, но на случай, если в школе появился новый внутренний номер или кто-то из учителей по какой-то причине звонит мне со своего телефона, я решилась: нажала «Проиграть», затем «Динамик» и услышала: «Мисс Шекл, это Уолтер Джонс. Я был бы признателен, если бы вы перезвонили мне, когда у вас будет минутка. Я возмещу потраченное вами время и усилия. Я был профайлером в ФБР, сейчас работаю внештатно и провожу исследования для книги, которую пишу о серийных убийцах последних двадцати…»

Я сжала зубы и нажала «Удалить».

Гребаный ублюдок.

И когда в мою дверь постучали, я подскочила и резко обернулась.

У меня была дерьмовая дверь, которую можно было выбить даже в самой дешевой сандалии на высоком каблуке. Она состояла из двух слоев тонкого дешевого дерева с маленьким ромбовидным окошком на уровне глаз, чтобы можно было выглянуть наружу.

И в этом алмазном окошке я увидела Мерри.

Чертов ублюдок.

В сообщении он написал «завтра».

И это было завтра.

Я уставилась на него через окно, но он не смотрел на меня.

Он просто открывал дверь и входил прямо внутрь.

Я тут же сделала мысленную пометку: запирать чертову дверь, независимо от того, заходишь ли ты внутрь, чтобы просто выпить чашку кофе или окончательно вернулся домой.

– Ну что ж, проходите, офицер, – саркастически поприветствовала я, протягивая руку с телефоном. – Вам что-нибудь принести? Чашечку кофе? Поздний завтрак? Быстрый минет?

Он не выглядел забавным. Он не выглядел раздраженным.

И он казался настороженным.

– Ты что, устанавливаешь ставни? – спросил он.

Если учесть, что нечто ненормальное происходило у моих соседей, еще Уолтер Джонс как-то узнал номер моего сотового и без проблем позвонил мне, думая, что сможет уговорить меня на разговор о Деннисе Лоу, а Мерри вальяжно вошел в мою гостиную, и все это в течение десяти минут, я пропустила мимо ушей его вопрос.

– Что?

– Ставни, Шер. – Он кивнул головой в сторону дома, где стояли эти самые ставни. – Ты сама ставишь ставни?

Я понятия не имела, почему его это волнует, но на этот вопрос был только один ответ, и я его дала.

– Ну, да.

– А почему твой домовладелец этого не делает? – спросил Мерри.

– Потому что ему сто лет в обед, а мои навыки сердечно-легочной реанимации немного устарели, и я не хочу, чтобы он заработал себе сердечный приступ, меняя сетки на ставни, когда самостоятельно могу с этим справиться.

– Это его обязанность, – ответил Мерри.

– Мне нужно изучить договор аренды, но думаю, что подобные плановые работы – это моя обязанность, Мерри.

– Если ты изучишь договор, то поймешь, что ошибаешься.

Я читала договор достаточно давно, и у меня было такое чувство, что Мерри прав.

Но я не совсем была с этим согласна.

– Тогда, – начала я, – раз экраны вынимаются и ставни вставляются. А двери требуют от меня только умения поворачивать отвертку, я лучше просто сделаю все сама, чем буду звонить ему, ждать его прихода. И, не дай Бог, он еще перенесет инсульт во время подготовки моего дома к зиме и тем самым нанесет мне психологическую травму на всю оставшуюся жизнь.

Его глаза сузились.

– Ты была такой всезнайкой и до того, как я заставил тебя кончить для меня пять раз?

Я буквально ждала, что моя голова сделает целый оборот на плечах, а из глаз выстрелит огонь. Когда этого не произошло, я пролепетала:

– Э… да.

– Оставь их, – приказал он. – После смены я приеду и вставлю их.

Я не знала, как на это реагировать, кроме как открыть рот.

Прежде чем я пришла в себя, он спросил:

– Ты знаешь баптистскую церковь Риверсайд?

– О Боже. Сначала ты подарил мне пять оргазмов, а теперь собираешься спасти мою душу? – спросила я в ответ.

Он скрестил руки на груди.

– Подожди умничать, Шер. У меня нет времени на то, чтобы сделать тебя приятно, а значит, завести тебя, чтобы ты дала мне необходимое, поэтому просто не будь занозой в заднице. Ответь на вопрос: знаешь ли ты баптистскую церковь Риверсайд?

В этот момент мои глаза сузились.

– Сделать мне приятно, а значит завести меня?

Мерри начал уже заметно проявлять нетерпение:

– Детка, сосредоточься.

– Если хочешь, чтобы я сосредоточилась, скажи мне, зачем ты здесь, пытаясь внести оживление в мой день, – потребовала я.

– Пегги Шотт посещает баптистскую церковь Риверсайд.

Я захлопнула рот. А Мерри – нет.

– Она говорила об этом? Трент упоминал что-то подобное? Может Итан пришел от них и рассказал об этом?

Я почувствовала, как сильно бьется сердце в груди.

– Я хочу знать, почему ты об этом говоришь и, вообще, откуда у тебя такая информация? Как ты вообще узнал фамилию Пег?

– Я сказал, что отплачу тебе, и именно этим я занимаюсь, – ответил он.

Так вот что он делал?

Вчера в четыре часа дня мы еще весело болтали.

Еще не было и десяти утра следующего дня, а он уже узнал о церкви, к которой принадлежала Пегги.

У меня было плохое предчувствие, потому что я знала Мерри, а он, вцепившись во что-то, уже не отпускал добычу.

И сейчас он вцепился зубами в Трента и Пегги, так что мои шансы помешать ему влезть в мое дерьмо уменьшались с каждой секундой.

Эти мысли заставили меня вскинуть обе руки в отчаянии и прорычать:

– Не прошло и двадцати четырех часов!

– Если некто предупреждает о том, что собирается поиметь тебя в каком-то вопросе, ты не станешь давать ему фору, – ответил он, а затем продолжил. – Маргарет Шотт – добровольный помощник директора программы баптистской церкви Риверсайд под названием «Вера спасает». Миссия этой программы заключается в том, чтобы посылать ее членов на собрания анонимных алкоголиков, наркоманов и людей, пострадавших от общения с зависимыми, а также в метадоновые клиники. Они должны сближаться с людьми, которые в поисках выздоровления или наставления через Слово Божье.

– Святое дерьмо, – прошептала я.

– Учитывая, что эти программы и так в значительной степени основаны на вере, ребята из Риверсайда либо не очень умны, либо не очень хорошо умеют скрывать свою тактику вербовки. Набери в Гугле имя Пег Шотт; и она всплывет на сайте церкви в связи с данной программой. Может быть мое предположение преждевременно, но сомневаюсь в этом, скорей всего именно так она познакомилась с твоим бывшим. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Я покачала головой.

– Они водят Итана в церковь? – спросил Мерри.

Я продолжала качать головой.

– Он никогда не упоминал об этом? – подтолкнул Мерри.

Я продолжала качать головой, но все же спросила:

– Эта церковь сулит неприятности?

– У меня не было времени копать глубоко. От этого я перешел к статьям о нескольких общественных центрах и других церквях, предоставляющих помещения для программ выздоровления. Они объединились, чтобы вызвать полицию и убрать «Вера спасает» с тротуара, чтобы те не беспокоили членов группы после собраний. Но они держатся общественных мест и ведут себя мирно, хотя и раздражают, так что копы ничего не могут сделать. Я не смог проследить за этим дальше.

Мне не хватило времени, чтобы осмыслить эту информацию, пока Мерри молчал.

– У Трента Шотта есть приводы.

Я почувствовала, что мой рост раскрылся.

Мерри продолжал рассказывать.

– При остановке машины возникло подозрение на вождение в нетрезвом виде, тесты показали, что он под кайфом. Травка. Первое правонарушение, просто травка, ничего особенного. Устроил драку в баре, которая продолжилась на улице, и копам пришлось ее разнимать. В его показаниях говорилось, что он разбирался с человеком, который должен был ему денег. Их обоих забрали в участок, но имущество не пострадало. В конце концов, он отказался от обвинений, как и другой парень, так что все обошлось. Потом его поймали с пакетиком кристалликов метамфетамина, но там было недостаточно, чтобы раскрутить дело, поэтому этого делать не стали. Ему назначили общественные работы. Его также подозревали в ограблении винного магазина, но камер наблюдения установлено не было, и продавец, работавший в то время, не смог его опознать.

Я уставилась на Мерри, слушая все эти не очень хорошие вещи, которые могут сыграть мне на руку, и ничего не говорила.

Но Мерри еще не закончил.

– Последний случай – он в состоянии наркотического опьянения украл зажигалку из магазина. За кассой стоял сам владелец, у которого были немаленькие проблемы с бандой, причем уже давно. Из-за чего он приобрел пистолет. Разозлившись, он схватил Шотта, сунул ему в лицо ствол и произвел гражданский арест на месте. Хорошая новость: он также вызвал копов, чтобы те произвели надлежащий арест. Поскольку Шотт украл только зажигалку, что подтвердили записи с камер наблюдения, и он смог вернуть владельцу эту вещь за восемьдесят девять центов, никаких обвинений предъявлено не было.

Прежде чем я успела остановить себя, с моих губ сорвался звук, наполовину похожий на фырканье, наполовину на хихиканье, а затем спросила:

– Трента арестовал владелец круглосуточного магазина?

Мерри усмехнулся.

– Сначала схватил, а потом арестовал. А владельцу на тот момент было шестьдесят три года.

Я снова издала тот звук, и мои плечи затряслись.

В моей голове буквально взорвалась визуализация этого потрясающего события, и я больше не могла сдерживаться. Я разразилась хохотом.

Мне было настолько смешно, что я зажмурила глаза и обняла живот руками.

Я мгновенно пришла в себя, когда почувствовала теплую, сильную руку, обхватившую мою шею.

Я распахнула глаза и увидела серьезное лицо Мерри, который смотрел на меня сверху вниз.

– Вот моя девочка.

Ух.

Нет.

Я отступила назад, наткнувшись на кресло, и мне пришлось обогнуть его, чтобы вырваться из хватки Мерри.

Его рука опустилась, но он шагнул ко мне.

Я сделала еще один шаг назад.

Он сделал еще один шаг в мою сторону.

– Мерри, не двигайся, – приказала я.

Он будто и не слышал. Продолжал наступать на меня, а я продолжала отступать, но двигаясь, он не стал молчать.

– Как бы это ни было смешно, но неспособность Шотта сделать шестидесятитрехлетнего мужчину, которому пришлось преодолеть стойку, чтобы добраться до него, не пройдет мимо судьи просто так. Возможно, он объявит перерыв, чтобы пойти в кабинет и посмеяться, но никаких обвинений предъявлено не будет. Но в суде по опеке такое поведение будет неприемлемо.

Пока он говорил, я едва не врезалась в свой музыкальный центр, поэтому когда немного переместилась, Мерри сдвинулся вместе со мной. Мне пришлось сделать еще одно движение, огибая комнату, и Мерри последовал за мной.

– Мерри, остановись, – повторила я.

– В остальном ничего особенного, – продолжал он, как будто я не произнесла ни слова. – Нельзя скрыть, что он употреблял, так что вождение в нетрезвом виде и метамфетамин не станут сюрпризом, а поскольку он завязал и с того момента его послужной список чист, на этом далеко не уедешь. Драка – это нехорошо. Даже если обвинения были сняты, ты сможешь использовать это, чтобы доказать, что он вспыльчив и не прочь пустить в ход кулаки.

При этих словах моя нога задела журнальный столик, и я вновь изменила траекторию движения. Мы обошли диван, и я снова повернула слишком рано – обе мои икры ударились о кофейный столик, и я опустилась на него пятой точкой. И посмотрела вверх.

Прижавшись к столу, я уперлась руками, чтобы оттолкнуться, но Мерри уже был рядом, опустив голову и смотря мне в глаза, и когда он заговорил снова, его мысли уже явно были сосредоточены на мне.

– Ты не раз пыталась использовать свой рот, когда мы атаковали друг друга в прошлую пятницу, но я был в настроении использовать свой. Не терпится узнать, на что ты способна, но, как я уже сказал, детка, сейчас у меня нет времени.

Единственным моим ответом, который он не мог пропустить, был взгляд на него, что я и сделала.

– Но до ухода у меня есть время на поцелуй, – сообщил мне Мерри.

– Единственный поцелуй, который я тебе подарю, это поцелуй «свали на хрен», – сообщила я ему.

– Кто бы мог подумать, что настолько теплые карие глаза, как у тебя, могут пылать таким огнем, – пробормотал он, как будто разговаривал и не со мной.

– Отойди, – потребовала я.

– Нет, – ответил он.

Я продолжала смотреть на него, но потом поняла, что не отношусь к тем женщинам, которые просто сидят на заднице и смотрят на мужчину, возвышающегося над ней и прижимающего ее к себе. Поэтому я встала, оказавшись вплотную к Мерри, а моя грудь задевала его пресс и поднималась выше по его телу.

Он не сдвинулся с места, и мы продолжали соприкасаться, но я не пыталась убежать, даже чтобы отвлечься от электрических разрядов в сосках.

Я глядела на него, придвинувшись ближе.

Он же пристально смотрел мне в глаза, его взгляд опускался к моему рту, а затем снова поднимался, а одна сторона его губ изгибалась.

Он получал от этого удовольствие.

Я этого не понимала и не хотела понимать.

Я хотела, чтобы все закончилось.

– Есть желание поиграть, офицер? – прошептала я.

– Я же говорил тебе, милая, у меня нет времени.

Я покачала головой, но выдержала его взгляд.

– Я не о том. Мать-одиночка, совсем одна. Поменять ей ставни. Предложить информацию, чтобы помочь выбраться из затруднительного положения. Давненько я не была в курсе таких вещей, так что скажи мне, какова цена за все это? Ты упомянул минет. У тебя есть выносливость, но у меня – талант. Если это уравновесить, думаю, потребуется больше, чем обычные десять-пятнадцать минут. Пусть будет двадцать. Чтобы я могла распланировать свое время, или последует что-то большее?

Я не успела договорить, как узнала, что в его глазах тоже может разгореться пожар.

А еще я поняла, что он настроен играть, а вернее обыграть меня в мою же игру. И делает это куда лучше меня.

Он склонился ближе ко мне, и его голос прозвучал ниже, чем обычно.

– Ставни обеспечат мне минет, кареглазка. А за всю полезную информацию, необходимую тебе, я получу возможность глубоко погружаться в мокрую киску.

Я почувствовала, как напряглись мои соски, и одновременно со мной произошло нечто еще, позволившее бы ему хоть сейчас получить свою плату.

Я скрыла эту реакцию и спросила:

– Ты хочешь получить все сразу или растянуть расплату?

– Держи в запасе достаточно времени, Шер. Я намерен заработать гораздо больше и растянуть расплату.

Я кивнула, не сводя с него глаз.

– Понимаю. От такой девушки, как я, ждут только такой расплаты, только ее я могу дать.

Это не вызвало огня в его глазах. Теперь они обдали меня льдом.

– Еще раз услышу, что ты говоришь о себе плохо, Шер, и дело дойдет до крайности.

Это вызвало лед уже в моем взгляде.

– Не неси чушь, Мерри. Ты приходишь в мой дом и без проблем говоришь о мокрой киске прямо мне в лицо, что говорит о том, какой женщиной ты меня считаешь.

Он подвинул свое лицо еще ближе, так, что казалось, если я моргну, мои ресницы коснутся его ресниц.

– Не навешивай на меня свое дерьмо, Шер, – прорычал он. – Это твои проблемы, а не мои. Мне известно одно: я заставил тебя кончить, просто трахая тебя пальцами и говоря грязные слова тебе на ухо, и именно разговор, а не то, что делали мои пальцы, довел тебя. И мне нравится женщина, которая может дать мне свободу и позволить мне дать ей это, не напрягаясь и не замыкаясь на мне. Тебе это тоже понравилось, гораздо больше, чем мне. Так что не стой здесь, навешивая на меня свои проблемы, когда я знаю, что ты уже мокрая для меня, а я, бл*дь, даже не прикоснулся к тебе.