Текст книги "Дыши (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)
Глава 2
Мятно-фруктовая жвачка
– Это хорошо.
– Нет, плохо.
– А на мой взгляд, хорошо.
– Определенно плохо.
Я стояла за стойкой в библиотеке, а передо мной стояли Лекси Уокер, Кристал Бриггс и Лорен Джексон.
Лекси была замужем за Таем Уокером. Она была красивой брюнеткой, а ее муж – великолепным наполовину афроамериканцем, наполовину белым мужчиной, который недавно попал в национальные новости, когда выяснилось, что его подставили, и он попал в тюрьму за убийство, которого не совершал.
Кристал Бриггс была миниатюрной пышногрудой женщиной, у которой сегодня (но завтра все могло быть по-другому) была масса золотых медовых локонов, похожих на волосы Фарры Фосетт из сериала «Ангелы Чарли». Она была замужем за Джонасом «Баббой» Бриггсом, который много лет беспробудно кутил, пока его женщина вкалывала в их баре под названием «У Баббы». Она выгнала его, а потом, примерно спустя полтора года, по какой-то причине вышла за него замуж. Я ее поступка не понимала, и за последние несколько месяцев, пока Лекси знакомила меня со своими подругами, Кристал ничем не делилась. С другой стороны, Кристал немного меня пугала, поэтому я и не спрашивала. Но я заметила, что Бабба перестал кутить, вместо этого став довольно преданным. Так что я догадалась, что все идет хорошо.
Лорен Джексон была замужем за Тейтумом Джексоном, в которого я была влюблена целую вечность (или до приезда в город Чейза Китона). Будучи подростком, мое сердце замирало всякий раз при взгляде на него. Потому что он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо встречала (до приезда в город Чейза Китона). Он казался немного грубоватым, но невероятно привлекательным. И был хорошим человеком, всеми любимым, хотя и немного запутавшимся, поскольку его непостоянная девушка славилась своим сумасшедшим нравом. Теперь он был с Лори и больше не был запутавшимся. Конечно, это произошло после того, как его непостоянную девушку убил серийным маньяк, а Лори чуть не погибла от его же рук. Но теперь у Тейта и Лори все шло классно.
Думая обо всем этом, я вспомнила папины слова после убийства Мисти Китон: «Раньше в Карнэле было тихо. Байкеры, конечно, могли навести шороху. Но никто не умирал. Ножевые ранения имели место быть, но не с летальным исходом. Теперь кажется, что все либо умирают, либо почти умирают, либо отбывают срок за преступление, которого не совершали. Тихая жизнь в маленьком городке уже не та, что прежде».
К сожалению, это было правдой.
Первая реплика, после моего рассказа девочкам о случившемся с Чейзом Китоном в Харкерс-Вуд и на тротуаре накануне, принадлежала Лекси. Вторая и четвертая – Кристал. Третья – Лори.
Я увидела, как Лекси повернулась к Кристал и спросила:
– Что здесь плохого?
– Э… алло? – саркастически спросила Кристал. – Разве ты не слышала Фэй? Парень вконец засрал себе мозги.
– А, значит, ему нужен кто-то, кто поможет ему их разосрать, – парировала Лекси.
– Разве есть такое слово – разосрать? – спросила меня Лори.
Как обычно, находясь в компании этих девушек, меня лишали возможности вставить слово, так как они говорили неперставая, но у меня имелся шанс успеть ответить Лори пожатием плеч до того, как заговорила Кристал.
– Мне пришлось «разосрать» одному мозги, и, напомню, тебе и Лори тоже, – Кристал ткнула большим пальцем в сторону Лорен, – и это было не очень весело.
– У меня было весело, – прошептала мне Лори.
– У меня тоже, – не стала шептать Лекси. – В основном потому, что пока я его «разсирала», мы трахались.
Она посмотрела на меня с ухмылкой.
– Помимо всего прочего. Но траханье стало гвоздем программы. – Затем она пробормотала: – И до сих пор остается.
Кристал повернулась ко мне и закатила глаза, прежде чем сказать:
– Боль блекнет. Но поверь, это не весело.
Я чувствовала, как от всех этих разговоров о трахании и, ну, о «разосрании» (что бы это ни было), мои щеки пылали ярко-красным.
Потому что я была девственницей, хотя последнее время часто общалась с этими женщинами, поскольку они нередко захаживали в библиотеку. Особенно Кристал редко сдерживалась в выражениях (точнее, никогда), и я не привыкла говорить о «траханье».
Между прочим, я по собственному выбору оставалась девственницей.
Вроде того.
Во-первых, будучи мечтательным подростком, я поставила перед собой задачу отдаться только правильному парню (хотя в то время я действительно не знала, что означает «отдаться»).
С тринадцати лет я зачитывалась любовными романами. Поэтому решила, как и героини моих книг, что отдам нечто столь ценное только тому, кто этого заслуживает. Идеальному мужчине. Который вскружит мне голову, заставит сердце биться чаще, воспламенит кровь и будет счастлив танцевать со мной всю ночь. Кому-то умному, сильному, красивому, доброму. Тому, кто стал бы значить для меня больше, чем жизнь. Тому, кто будет заботиться обо мне. Кто будет держать меня в объятиях всю ночь напролет.
И вот, тринадцать лет назад, в городе появился Чейз Китон, – густые темно-русые волосы, ярко-голубые глаза, красивая белозубая улыбка, высокий, стройный, худощавый, в униформе, – и я влюбилась.
Знаю, звучит безумно, но я, правда, влюбилась. Потому что знала, что он воплощал в себе все, что мне было нужно. Этот мужчина вскружил мне голову. Он был сильным, красивым, да, к тому же, и полицейским, поэтому он обязан быть хорошим. Он был так красив, в форме или без нее, в джинсах, с пряжкой на ремне в стиле вестерна и ковбойских сапогах. Из богатой семьи Аспена (семьи с большими деньгами, если слухи не обманывали), оставивший все, чтобы найти собственный путь. Хороший человек. Храбрый мужчина. Блюститель закона. Он казался больше, чем жизнь.
Мне было шестнадцать, но я знала, что он может заставить мое сердце биться чаще, воспламенит кровь, я даже не знала его и была молода, но он вызывал во мне все эти чувства.
И продолжал вызывать до сих пор.
Даже когда женился на Мисти, городской шлюхе, которую никто особо не жаловал.
Я была потрясена и, признаюсь, обижена, когда он это сделал. Плохо так думать, но она была городской шлюхой, она ему не подходила и в этом не было смысла. Тем более, все в городе знали, что она солгала об алиби Тая Уокера. Это делало ее шлюхой и лгуньей, но не маленькой лгуньей безгрешной лжи, а огромной, разрушительной, изменяющей жизнь, порочной, отвратительной лгуньей.
Союз Мисти и Чейза не имел смысла. Чейз был хорошим парнем. Честным. Всеми любимым. Надежным. А в то время для полиции нашего городка это было практически редкостью.
Но меня не отпускало чувство, крывшееся глубоко внутри, что Чейз – тот самый, потому что все в городе говорили о том, как Мисти поймала его в ловушку. И сам Чейз никогда не вел себя так, будто был счастлив жить с городской шлюхой (и лгуньей) в священном браке. Он не проявлял к ней доброты, и не оставался ей верен, что открыто демонстрировал.
Я не знала, как ей удалось заманить его в ловушку. То есть, я знала, что они встречались, пусть и не как девушка/парень. С другой стороны, с Мисти, как городской шлюхой, «встречались» все. Вобщем, сначала я думала, что она от него забеременела. Но никакого ребенка так и не появилось.
Хотя мне они вместе не нравились (точнее, очень не нравились), ни когда «встречались», ни поженившись, меня это не смутило. Все знали, что герой любого хорошего романа должен приобрести свою долю опыта. Иначе, как он станет хорошим учителем, чтобы показать своей возлюбленной, как доставить ему удовольствие, в то же время давая ей больше, чем она когда-либо мечтала? Так что я не возражала против того, чтобы Чейз поиграл на другом поле, даже если оно принадлежало Мисти.
Но надеть кольцо ей на палец? А потом открыто ей изменять?
Нет.
В этом совершенно не было смысла.
И, честно говоря, мне это не очень понравилось. Такие поступки не говорили о нем ничего хорошего.
Но почему-то я никогда не теряла надежды. По какой-то причине, даже отдаленной, я чувствовала, что отношения между ними были неправильными. Я могла сказать это, просто взглянув на него, на его несчастный вид. А через какое-то время то же самое я увидела и в Мисти, и к концу Мисти стала выглядеть только хуже.
Они не казались женатой парой. Скорее врагами, связанными друг с другом юридически. Поэтому Чейз жил так, будто не был женат. И это изматывало Мисти. Это было странно, грустно и, в итоге, закончилось трагедией.
После ее смерти появилось больше разговоров. Выдвигались предположения, что она была замешана во всех делах продажных копов полицейского участка и процветающей там коррупции. Особенно, когда всплыла правда о том, что она солгала об алиби Тая Уокера, хотя об этом и так все знали. В итоге, люди решили, что Чейз каким-то образом угодил в ловушку, а Мисти каким-то образом заполучила Чейза из грязной сделки. Но истинной истории на самом деле не знал никто.
После смерти Мисти и вынесенной на всеобщее обозрение правде о делах в полицейском участке, Лекси заявилась в библиотеку с явным намерением стать моей подругой (по какой-то причине). Но даже при ее знакомстве с Чейзом, с которым она действительно проводила время, а не просто встречала его в городе, она никогда не делилась его историей. Просто часто советовала мне попробовать подойти к Чейзу, уверяя, что я ему нравлюсь.
Сколько бы раз она ни говорила мне этого, сам Чейз ни разу не подал намека, что испытывает ко мне какие-то чувства. После убийства жены, он фактически впервые показал, что, возможно, она была ему небезразлична. Было ясно, что это беспокоило его, и довольно сильно. Конечно, любого бы беспокоило убийство, даже если жертва – жена, которая вам не очень нравилась, которая, возможно, заманила вас в ловушку брака. И теперь я знала, что так оно и было, поскольку видела, как он околачивался глубокой ночью на морозе на месте ее убийства.
Прошло семь месяцев, а он никак не мог забыть об этом. Да ещё околачивался в Харкерс-Вуд глубокой ночью. Так что, возможно, все ошибались насчет Мисти и Чейза. Возможно, в том безумном мире, где все так запутано и плохо, в мире, где, по правдивым словам Чейза, я по какой-то причине проводила мало времени, между ними что-то и было. Что-то – и этого нельзя отрицать – искаженное. Но оно явно было.
Итак, в итоге, я так долго любовалась Чейзом издалека и жила в своих книгах, что время просто ускользнуло от меня. И вот мне двадцать девять лет, а я все еще девственница.
А еще, наконец-то напрямую поговорила с мужчиной, в которого влюбилась в шестнадцать, и даже сделала это дважды.
В первый раз он повел себя некрасиво. И определенно не казался героем.
Во второй раз, что же, во второй раз, я его не поняла. Я слышала термин «смешанные сигналы» и теперь познакомилась с ним на деле.
Боже, подумать только.
– Что ты вообще делала в Харкерс-Вуд? – отвлекла меня от мыслей Кристал, заставив моргнуть, и я сосредоточилась на ней.
Затем меня с опозданием осенило, что, вероятно, мне не следовало рассказывать им об этом.
– О, Боже, – прошептала Лекси, наклоняясь ко мне через стойку, – ты его преследуешь?
Ох, нет. Теперь мне придется лгать.
Я не любила лгать. Мне также не нравились бранные слова, которые Чейз, как я с удивлением обнаружила, употреблял очень часто. Кроме того, мне не нравился обман ни в каком проявлении, будь то на экзаменах, в жизни или в отношениях, последнее Чейз делал открыто и, опять же, с большой частотой.
По крайней мере, он не участвовал во всех этих грязных делишках участка, а вместо этого подверг себя серьезной опасности, чтобы раскрыть коррупционеров и выдворить их из полицейского управления Карнэла. Я решила, что этот поступок компенсирует некоторые другие его очевидные грехи.
– Серьезно? – спросила Лори, тоже наклоняясь ко мне. – Ты, правда, его преследуешь?
Нет, конечно. Я и понятия не имела, что он был там. Я пришла в лес с другой целью. Для чего уже приходила туда несколько раз. Но не могла поделиться этим с девочками.
Так что мне пришлось солгать.
– Вообще-то Харкерс-Вуд – вроде как, мое особенное место, – сказала я. – Я часто хожу туда. Постоянно.
Ложь!
Брови Лекси сошлись вместе, а голова дернулась.
– Правда?
– Э… да, – подтвердила я.
Очередная ложь.
– В два часа ночи? – уточнила Кристал, и мой взгляд переместился на нее. Ее руки были скрещены на пышной груди, а брови тоже сведены вместе. Хотя ее выражение казалось немного пугающим.
– Иногда. Если не могу уснуть, – выпалила я.
– У тебя бессонница? – тихо спросила Лори, и я закусила губу, потому что это тоже было неправдой. Я спала как младенец. Вырубалась, обычно с книгой в руке, и не просыпалась, пока не сработает будильник.
Я перестала кусать губу и прошептала очередную ложь:
– Да.
Вот оно. Одна ложь влекла за собой другую, затем еще одну и еще, а потом ты в них тонула.
– У меня всю жизнь были проблемы со сном, – сказала мне Лори и усмехнулась. – Тейт это исправил.
– Готова поспорить, – пробормотала Кристал.
– И если у тебя проблемы со сном, держу пари, Чейз найдет способ удержать тебя от ночных вылазок в Харкерс-Вуд, – вставила Лекси.
Я не хотела об этом думать.
Нет, не совсем так. Мне не хотелось думать об этом сейчас, когда я была на работе. Я хотела подумать об этом позже, как обычно. Лежа в постели с вибратором, на решение о покупке которого через Интернет у меня ушло три месяца. И я часто его использовала, учитывая, что была двадцатидевятилетней девственницей, тринадцать лет влюбленной в мужчину, который до нескольких ночей назад, как я думала, не знал о моем существовании.
Излишне говорить, что во время этой деятельности, мои мысли, в значительной степени, были заняты Чейзом.
– Полагаю, что теперь, когда лед тронулся, ты должна подать ему знак, – продолжила Лекси.
– Ей нужно отступить, позволить парню разобраться со своим дерьмом, и, если в нем осталось хоть что-то, что делает его достойным ее, тогда она может подать ему знак, – посоветовала Кристал.
– Жизнь слишком коротка и слишком драгоценна, чтобы ждать этого, Крис, – тихо добавила Лори.
Кристал взглянула на нее, говоря, что она права, и Кристал это раздражало.
Познакомившись с Кристал, я узнала, что она очень часто раздражалась.
– Я… – начала я и тихо закончила, – не знаю, как.
– Поцелуй его, – тут же предложила Лекси. Я моргнула и замерла, но почувствовала, как лицо снова вспыхнуло от одной только мысли.
– Ты спятила? – прошипела Кристал, наклоняясь ближе к Лекси.
– Нет, – возразила Лекси. – Ничто так не говорит «ты мне нравишься», как твой язык в его рту.
На это можно было сказать одно: это бесспорная правда.
– Значит, у тебя это сработало? Ты поцеловала Тая, а потом все утонуло в сердечках и цветочках? – спросила Кристал, выпрямляясь и снова скрещивая руки на груди.
– Вообще-то, нет, – ответила Лекси. – Не поцеловала. Не тогда, когда были сердечки и цветочки, у меня было непреодолимое желание сделать это, но я этого не сделала. А это оказалось именно тем временем, когда я должна была это сделать. Потом дела пошли плохо, и понадобилось несколько дней, прежде чем я получила еще один шанс. Или, лучше сказать, я его все же поцеловала, и это не сработало, потом все пошло плохо, а спустя несколько дней Тай сделал свой ход, и это, – она посмотрела на меня и усмехнулась, – сработало отлично.
Насколько я могла судить, так оно и было. Я часто видела Лекси, потому что она приходила в библиотеку и иногда обедала со мной в закусочной. Тая я видела не очень часто, но когда видела, и он был со своей женой, было ясно, что они близки. Очень близки. Счастливы, любимы и близки.
Пониманию этого также способствовал ее шестимесячный животик.
– Не хочу омрачать твой энтузиазм, дорогая, – вступила в этот момент в разговор Лори, не сводя глаз с Лекси, – но судя по рассказу Фэй, не уверена, что в данный момент прибегать к такому способу будет правильным советом.
Все время, что Лорен говорила, Лекси смотрела ей в глаза, затем ее взгляд переместился на меня.
– Поцелуй его.
Кристал вскинула руки и в то же время откинула назад свои медовые локоны, уставившись в потолок с легко читаемым раздражением.
Лори улыбнулась мне.
Что касается меня, то я никогда, никогда не собиралась целовать Чейза Китона.
Пока он не поцелует меня первым.
Если это когда-нибудь (дай Бог!) случится.
Эта мысль вызвала во мне приятную дрожь, а Лекси продолжила говорить.
– Итак, я – девушка, ты – девушка, мы все – девушки. – Она повернулась, указывая на Кристал и Лори. – И мой священный долг, как девушки, – не сбивать тебя с верного пути, особенно в сердечных делах. Но скажу тебе снова то, что говорю уже несколько месяцев. Чейз Китон влюблен в тебя. И не просто влюблен. А жаждет тебя всем сердцем, смотрит на тебя с душераздирающей тоской, понимая, что не может тебя заполучить, но отдал бы за тебя свою жизнь.
Мое сердце екнуло при этих словах, но Лекси еще не закончила.
– Я знаю. Я чувствовала к Таю то же самое и чувствую до сих пор. Он чувствует то же самое ко мне, и я видела это в его глазах с самого начала. Сначала я этого не осознавала. Тебе нужно понять это быстрее, чем поняла я. Учись у меня. Я вижу это во взгляде Чейза, когда он смотрит на тебя. У него есть проблемы. Помоги ему разобраться с ними и в процессе дай ему частичку себя, поверь мне, это верный и проверенный метод, и он работает. Я им воспользовалась, как и Лори. Теперь твоя очередь. И если он запутался, а иначе и быть не может, учитывая, какое дерьмо ему пришлось пережить, именно ты должна сделать первый шаг.
Она вздохнула, наклонилась ко мне через стойку и, прежде чем закончить, взяла за руку.
– И, клянусь, дорогая, я бы не обманула тебя.
И все же, я ни за что не буду целовать Чейза Китона, пока он не поцелует меня.
Но кое-что из сказанного Лекси привлекло мое внимание.
– Что ему пришлось пережить? – мягко спросила я, и, как и многие месяцы, когда эта тема всплывала, Лекси выпрямилась, отпустила мою руку и закрылась.
На этот раз, после того, что Чейз сказал мне в лесу, того факта, что он вообще там находился, его поведения вчера утром, исходящих от него смешанных сигналов, все это вызывало во мне желание убежать, и в то же время обнять его и вобрать в себя его боль.
– Ты не можешь ожидать, что я сделаю первый шаг, если не знаю, с чем имею дело, – сообщила я ей.
– Вот именно, хороший довод, – поддержала меня Кристал.
– То, с чем ей придется иметь дело, должен рассказать Чейз, – возразила Лекси.
– Ты должна сказать девушке хоть что-то, – не согласилась Кристал.
– Она уже это знает, – не сдавалась Лекси. – Его жену убили. Она ему не очень нравилась, но все же он хороший человек, и никто не заслуживает такой смерти. И это говорю я, женщина, которая прекрасно знает, что Мисти Китон была самой ужасной сукой. А еще он много лет работал вместе с подонками. Такое дерьмо оставит на мужчине отпечаток.
Ее взгляд остановился на мне.
– И у Чейза он есть. Помоги ему залечить раны, а затем избавиться от шрамов. Не откладывай, милая. Никто из вас не становится моложе, и уверяю тебя, ты будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. О потерянном времени, если ты не торопишься. Или даже хуже: о потере чего-то прекрасного, что сама выпустила из рук.
Надо сказать, она привела резонный довод наброситься на Чейза Китона.
Тем не менее, я никогда не собиралась этого делать.
Тем не менее, чтобы прекратить разговор об этом, я была вынуждена вновь солгать.
– Я подумаю об этом.
Лекси широко улыбнулась.
Кристал закрыла глаза.
Выражение лица Лори говорило «Ой!», но когда мой взгляд коснулся ее, она быстро сменила его на ободряющую улыбку.
Вскоре девочки ушли, оставив меня с видениями того, как я бросаюсь в объятия Чейза Китона и целую его.
Это не позволяло мне сосредоточиться на работе, которую я должна была выполнить.
Но я все равно заметила мальчика, когда он вошел.
Песочно-светлые волосы, но это всего лишь предположение, настолько они были грязными. Не грязными, а жирными. И речь шла не о дне или двух без ванны и шампуня. А о намного большем времени.
Его одежда выглядела не чище. И она висела на нем. Что очевидно, учитывая, что он был одни кожа да кости.
Его бледность тоже не осталась незамеченной. В горах Колорадо царствовал февраль, поэтому было холодно, снег не сходил с земли. Несмотря на это, каждый день погода стояла ясная, и если проводить какое-то время на улице, солнце все еще могло коснуться вашей кожи, а мороз окрасить щеки румянцем. И большинство жителей Карнэла проводили на улице какое-то время. Холод и снег не мешали им много работать, как внутри, так и снаружи.
Я предположила, что ему девять, возможно, десять, и решила, что моя догадка хороша. Библиотека Карнэла была единственной в графстве. А значит, сюда приезжали из Гно Бон и Шантелла, даже если это было далеко. Кроме того, школы Карнэла, Гно Бон и Шантелла устраивали экскурсии в мою библиотеку, так что я видела много детей. И, наконец, у моей сестры были дети. А одному из них было почти девять, и ростом он был с этого мальчика, но мой племянник был намного упитаннее.
Мальчик приходил в течение нескольких месяцев, один или два раза в неделю.
И я видела у него синяки. Один раз на челюсти. Один раз на скуле. Один раз вокруг обоих запястий.
Он всегда прокрадывался внутрь, опустив глаза, сгорбившись, в тонком, потрепанном пальто, недостаточно теплом для стоявшей погоды, явно стараясь оставаться незаметным.
И он воровал библиотечные книги. Одну или две каждый раз, когда приходил, столько, сколько мог засунуть в пальто и вынести тайком.
Я не придавала этому большого значения, потому что унесенные книги утром всегда оказывались в ящике для возврата, и, сложив один и один и получив два, я сделала вывод, что он их не воровал, а брал взаймы. Только не обычным способом. И несколько раз я пыталась подойти к нему и объяснить, что все, что ему нужно сделать, это подать заявление на получение читательского билета. Но как только я приближалась, он шарахался от меня, прятался между книжными стеллажами и, в конце концов, убегал.
В первый раз, когда это случилось, я подумала, что он не вернется. Но ошиблась.
Это означало, что ему нравились книги так же, как и мне. И у него явно не имелось средств на их покупку в магазине. Поэтому он доставал их единственным доступным ему способом.
Я не понимала, почему он не заведет читательский билет, но в то же время догадывалась.
С этим мальчиком что-то было не так.
И сегодня это бросалось в глаза сильнее. Потому что, хотя он отвернулся и сразу направился к короткой лестнице, ведущей в отдел художественной литературы, я увидела у него на скуле и вокруг опухшего глаза синяки.
Это заставило меня забыть о Чейзе Китоне.
А также забыть о решении, принятом некоторое время назад, что я позволю мальчику одалживать книги, раз ему они так нужны. Книги он возвращал, мне это ничем не грозило. И они явно давали ему нечто, в чем он нуждался, достаточно, чтобы отважиться украсть их (по сути) и выйти в мир, наполненный людьми, которые чертовски его пугали. Я видела его испуг, потому что была библиотекарем, женщиной, ростом пять футов шесть дюймов и не представляла угрозы, и все же он убегал от меня. Конечно, он воровал мои книги (по сути), но дело было не в этом.
И, увидев этот синяк под глазом, я вспомнила папины слова.
«Неправильный поступок – всегда неправильный, независимо от того, кто его совершает или в отношении кого. Если ты знаешь, что кто-то поступает неправильно, и даже если это не имеет к тебе никакого отношения, сделай все возможное, чтобы исправить это. Если будешь бездействовать, тогда ты не тот человек или, по крайней мере, не тот человек, которого я хотел бы знать».
Папа жил этими словами.
Эта философия означала, что он жил в Карнэле среди всего зла, что продолжалось так долго, превращая его жизнь в сущий ад.
Он подавал официальные жалобы (всего двенадцать) на полицейское управление Карнэла. А услышав, что у других случилась беда, еще и поощрял их делать то же самое, дерзко и намеренно, вплоть до того, что шел к ним домой и проводил беседу (или, если требовалось, несколько). Он также не раз (фактически, пять раз, насколько я знаю) навещал Мика Шонесси, начальника полиции Гно Бон и своего приятеля, интересуясь, как он может лично посодействовать делу. Кроме того, он более чем один раз, как публично, так и в частном порядке, высказывал Арнольду Фуллеру, главарю продажных копов, капитану полиции, который в дальнейшем стал шерифом, а теперь был мертв (буквально), все, что о нем думал.
Помимо всего прочего, несмотря на то, что все были согласны с этим, папа был одним из немногих, кто открыто и широко обсуждал (другими словами, со всеми, кто готов был слушать, включая Мика Шонесси) то, что Тая Уокера экстрадировали, чтобы он предстал перед судом, а затем посадила за преступление, которое, по уверениям папы (и он был прав), Тай не совершал.
И, наконец, моего отца останавливали и выписывали такую кучу штраф, какой не имел ни один другой горожанин, а однажды его арестовали за пьянство и хулиганство, когда он был трезв и вел себя подобающе. И все только из-за того, что он делал все вышеперечисленное.
За каждый штраф, как и за арест, он высказывался громко и яростно, но не всегда успешно.
Но он никогда не сдавался.
И глядя на этого мальчика, я знала, что с ним поступили неправильно. Я также знала, что его опухший глаз говорил мне перестать делать тот минимум, что я делала, позволяя ему воровать книги (по сути), и перейти к более решительным действиям.
Я огляделась кругом, отметила, что у библиотечной стойки не наблюдалось ни одного посетителя, и обогнув ее, прошла в зал. Осторожно и тихо поднялась по ступенькам, потом, как суперсыщик, чувствуя себя более чем по-идиотски, обогнула стеллажи и остановилась. Спрятавшись, высунула в проход только голову, чтобы проверить, там ли мальчик.
Я обнаружила его через три ряда.
Спрятавшись полностью, я прижалась спиной к стеллажу и глубоко вздохнула.
Затем снова выглянула в проход и тихо позвала:
– Пожалуйста, не убегай. У тебя не будет проблем.
Он сидел на корточках у нижней полки, с книгой в руке, и при звуках моего голоса, его голова резко взметнулась вверх.
Именно тогда я увидела всю степень повреждения его лица.
Не только опухоль с синяком под глазом и разбитую скулу, но и распухший нос и рассеченную губу, которая блестела не потому, что ее обмазали мазью, а потому, что зияла обнаженной плотью.
Мой желудок сжался, я остолбенела, а горло перехватило. Мальчик уронил книгу, резко вскочил и бросился по проходу в противоположном от меня направлении.
При его движении я пришла в себя, и быстро помчалась по боковому ряду, сметая книги с полок при виде его, мчащегося вниз по лестнице. Нет, прыгающего с нее через три ступени за раз, преодолевая ее двумя длинными прыжками, от которых сердце забилось сильнее, потому что я боялась, что он разобьется.
– Пожалуйста! Подожди! У тебя не будет проблем! – закричала я. – Обещаю!
Я сбежала за ним по ступенькам, продолжая кричать:
– Я просто хочу поговорить!
Он выскочил за дверь, и я последовала за ним по тротуару.
Асфальт был расчищен, на мне были сапоги на низком каблуке, и я ходила в тренажерный зал Маклеода. Я не посещала учебные лагеря Маклеода, потому что они проходили в неудобное для меня время (не говоря уже о том, что я слышала о них, и они меня пугали). Но четыре раза в неделю я тратила полчаса на эскалатор, беговую дорожку или гребной тренажер.
«Тело заботится о себе или тело обнаруживает, что его больше нет».
Это было скорее папиной мудростью. Так что я заботилась о своем теле.
Возможно, я не была готова впервые испытать себя в роли Железного Человека, но я была в приличной физической форме.
Даже несмотря на мои тренировки, я не могла сравниться с мальчиком. Он пробежал три квартала, все больше и больше отрываясь от меня, метнулся за угол, и к тому времени, как я свернула за ним, он уже исчез.
Я стояла, тяжело дыша, осматривая местность в поисках его следов, но он испарился.
– Проклятье, – прошептала я, надеясь, что не напугала его, и он никогда больше не вернется, и в то же время я знала, что должна действовать дальше.
Ему было девять или десять лет, и кто-то постоянно его избивал. Хулиганы или, Боже, надеюсь, не семья. Это не редкость. И мне нужно что-то с этим сделать.
Я стояла на морозе без пальто, дыхание вырывалось изо рта видимыми облачками, и в голове я прокручивала следующие возможные шаги.
Сначала нужно вернуться в библиотеку. Я была единственной, на ком держалось это место, кроме, конечно, посетителей.
Потом я могла бы пойти двумя путями.
Первый – позвонить папе, рассказать ему, что происходит, и переложить проблему на его широкие плечи, зная, что он изучит ее, а затем быстро что-нибудь предпримет.
Второй – я могла бы поступить по-взрослому, не звонить папе, чтобы переложить на него проблему, которая была не моей, но остальных не волновала, и пойти в полицейский участок, сообщить о том, что видела, и надеяться, что они что-то с этим сделают.
Проблема заключалась в том, что в полицейском участке работал Чейз Китон.
Перед моим мысленным взором предстали изуродованные нос, глаз, скула и губа мальчика, и я закрыла глаза, втягивая воздух.
Открыв их и повернув к библиотеке, я уже точно знала, как мне поступить.
Должна заметить, мне это не нравилось.
Но я наверняка знала, что делать.
* * * * *
Чейз
Она вошла без четверти семь.
Чейз подал заявление на работу в полицию Карнэла сразу после окончания Академии. Это было его единственное место работы с тех пор, как он получил значок, и проработал он здесь тринадцать лет.
И ни разу за это время Фэй Гуднайт не заходила в полицейский участок. Даже когда Роуди Крэбтри привел ее отца по сфабрикованному обвинению в пьянстве и хулиганстве, после посещения Сайласом Гуднайтом бара «У Баббы», в котором тот не был завсегдатаем, но и не сторонился его. Сайлас праздновал там пятидесятилетие друга. Сайлас, далеко не пьяный и определенно не буян, провел ночь в камере. Внести залог и забрать его пришла жена Сондра.
К счастью, обвинение так и не выдвинули. И никто из Гуднайтов не знал об этом, но причина этого заключалась в том, что Чейз вмешался в дела Фуллера, уговорив его выбрать целью своих нападок кого-то другого, а не уважаемого и всеми любимого гражданина. Он объяснил, что в городе вокруг Фуллера и так ходило достаточно разговоров о случае с Уокером, и ему не нужно еще больше подозрений. И что еще хуже, ему не нужно злить Гуднайта, который неоднократно демонстрировал, что он не из тех, кто, молча, уползает зализывать раны и переносит сражение на другой день. Он был из тех, кто ринулся бы в бой, а значит, повел бы за собой остальных.
