Текст книги "Дыши (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Чейз был тем, кто сообщил родителям Тони Пейн, что их дочь мертва, и, по их настоянию, что ее смерть была ужаснее остальных. Он также сообщил родным Мисти о ее смерти. На протяжении всей своей карьеры, не регулярно, но чертовски часто, он сообщал плохие новости об автомобильных авариях и арестах.

Ничего из этого не было приятным, но, в особенности, весть о смерти Ньюкомба. Дело в том, что жена Ньюкомба уехала в неизвестном направлении, а значит их дети, одна из которых была тяжело больна, потеряли своего последнего родителя.

Ньюкомб был бьющим жену мудаком, расистом и свиньей. Он играл с огнем по понятным причинам, но должен был быть достаточно умен, чтобы понимать, что, когда он обожжется, со шрамами останутся жить его дети.

Он оказался не таким умным.

И теперь его дети обречены на страдания.

– Как идет дело? – задал вопрос Чейз, на который знал ответ.

Полиция достала ДНК этого парня из его спермы. Но образцы злонамеренно испортили, объяснив это «ошибкой». На самом деле, их испортили настолько, что они были совершенно бесполезны.

Отчетов, вероятно, еще не было, но сомнительно, что на Ньюкомбе или в нем будет обнаружена сперма. Возможно, но сомнительно.

У них ни хрена не было. Мисти убили из пистолета, украденного у полицейского Карнэла, чтобы его подставить. Судя по картине с места преступления, Ньюкомба убили с близкого расстояния из мощной штурмовой винтовки. Перебор. Но это означало, что пули прошли насквозь. Это также, вероятно, стало причиной, по которой Ньюкомб не сопротивлялся и не пытался бежать. Мужчина с винтовкой, несомненно, производил внушительное впечатление. Даже попытайся ты бежать, с винтовкой с прицелом тебе все равно настал бы пи*дец. И на этот раз убийца собрал пули и гильзы, оставив полицейских почти ни с чем.

Вот что у них было. Почти ничего. Ни один из местных жителей не сообщил, что видел поблизости какое-либо транспортное средство. Никаких пуль, гильз или ДНК, которое можно было бы обнаружить в ходе лабораторных исследований. Ничего, кроме следов в результате предварительного осмотра обеих картин места убийства и обочины, – это все, что они получили и на этот раз.

– Мы знаем, что он носит строительные ботинки, – ответил Фрэнк. – Но поскольку каждый третий парень в этом округе носит ковбойские сапоги, мотоциклетные или строительные ботинки, это сужает круг подозреваемых примерно до двух тысяч.

Чейз слышал разочарование в голосе Фрэнка и понимал его. Он хотел заполучить этого парня по четырем причинам. На счету парня, по крайней мере, два убийства, и его нужно было остановить. У полицейского управления Карнэла было одно открытое и одно нераскрытое дело, повисшее на них в то время, когда творился произвол. Фрэнк хотел иметь на счету громкий арест, потому что это выглядело бы хорошо. И он хотел снять груз с плеч Чейза, так как был одним из немногих мужчин, которые знали, что его тяготит. Не потому, что Чейз поделился этим. А потому, что он работал бок о бок с Фрэнком, а Фрэнк был наблюдателен.

– Он не местный, Фрэнк, – тихо сказал Чейз. – Профессионал. Он может быть откуда угодно.

– Ага, – тихо ответил Фрэнк обычным голосом. – Старик Харкер разозлился бы, узнай он, какое дерьмо творится в его лесу.

Фрэнк был прав. Старик Харкер умер семь лет назад, к счастью, до того, как в полицейском участке начала скапливаться грязь, и до местного серийного убийцы. До этого он передал свой лес городу, так как гордился им и любил Карнэл. Зная, что в месте, где Харкер и многие другие в городе думали, что произошло чудо, пролилась кровь и было совершено насилие, он потерял бы рассудок.

К счастью, старик не дожил до этого.

– Я звоню не поэтому, – продолжил Фрэнк.

– Нет? – спросил Чейз.

– Как ты и просил вчера по телефону, стажерам передали данные Малахии. Они ничего не нашли. Никто не ищет этого ребенка. Или, по крайней мере, если и ищет, никаких заявлений об исчезновении не поступало.

– Может быть, имя вымышленное, – пробормотал Чейз.

На что Фрэнк недоверчиво спросил:

– Малахия?

– Паренек читает по четыре-пять книг в неделю, Фрэнк. Так что, да, Малахия.

При этом он почувствовал, как рука Фэй прижалась к его груди, и опустил голову, чтобы посмотреть на нее, убедившись, что он полностью завладел ее вниманием.

Поэтому он пробормотал в трубку:

– Если у тебя больше ничего нет, Фрэнк, спасибо за звонок, но мне пора.

На это Фрэнк пытливо спросил:

– Фэй еще у тебя?

Джон открыл свой гребаный болтливый рот.

Не удивительно, но чертовски неприятно.

– Мне пора, – повторил Чейз.

– Ясно, – пробормотал Фрэнк с улыбкой в голосе, Чейз не мог его видеть, но был готов поспорить, что он улыбался.

Иисусе.

– Спасибо за звонок, – сказал ему Чейз.

– Без проблем. Наслаждайся оставшимся воскресеньем с Фэй, – ответил Фрэнк.

Безусловно.

И, да, улыбка, звучащая в голосе Фрэнка, была понимающей.

– До скорого, – попрощался Чейз.

– Пока, приятель. – И Чейз отключился.

– Малахия? Профессионал?

Она даже не стала ждать, пока он бросит телефон на стол, что он и сделал, прежде чем ответить.

Как только он устроился с ней поудобнее, вернув их в прежнее положение, то пояснил:

– Попросил стажеров пробить имя Малахии, проверить, не заявлял ли кто о его исчезновении. Они пробили. Ничего не нашли.

– Что это означает?

– Это может означать многое, дорогая. Больше всего то, что мы должны поговорить с пареньком. Он не числится в школе. Его нет среди пропавших без вести. Он как призрак, а дети не призраки, если только не происходит серьезное дерьмо. Завтра мы должны добиться прорыва и заставить его говорить. Ты готова к этому?

Она сразу же кивнула, и Чейз провел рукой по ее спине, притягивая ближе и наклоняя к ней голову.

– Ты должна действовать осторожно, но добиться хорошего результата. Если у тебя ничего не выйдет, я улажу проблему другим способом. Нам нужно обеспечить ему безопасность. Нам нужно его накормить. И как бы хреново это не звучало, детка, но его нужно внести в систему.

Она скривила нижнюю губу в сторону и прикусила ее. Она часто прикусывала губу. Часто облизывала губы. Он научился читать, почему она делала то или другое. Он не часто видел, как она кривит и прикусывает губу, но обычно это означало, что она либо очень нервничала, либо чувствовала большую, чем обычно, застенчивость, либо легкий испуг.

– С ним все будет в порядке, – мягко заверил Чейз.

Фэй отпустила губу и тихо спросила:

– Что значит: уладишь проблему другим способом?

Это означало, что за ребенком будет отправлен Дек. И он найдет его. Дека никто бы не обогнал, потому что он бы не сдался. И Дек, скорее всего, напугал бы паренька до усрачки.

Об этом Чейз не сказал, вместо этого заявив:

– Я еще не разобрался. Но будем надеяться на завтрашний прорыв. Хорошо?

Она кивнула, затем сменила тему.

– Профессионал?

Он покачал головой и мягко возразил:

– Полицейское дело, дорогая. Мне нельзя об этом говорить.

– Убийство прошлой ночью, – догадалась она.

– Ага, – подтвердил он, и она прижалась ближе, ее взгляд перешел от пристального к изучающему.

– Было невесело, – прошептала она.

– Да, но я не могу об этом говорить.

– Из-за Мисти, – настаивала она, и Чейз вздохнул.

– Да, детка, из-за нее.

– Тебе следует…

– Нет, – оборвал он ее.

Она прижалась ближе, приоткрыла свои розовые губки, чтобы что-то сказать, и черт возьми, вблизи нее, в его футболке, с ним на его диване, если бы она поднажала, он дал бы ей все, что она хотела.

Поэтому Чейзу пришлось закрыть тему.

– Подари мне этот день, – тихо сказал он, и она тут же закрыла рот. – День с тобой, после всего, что ты отдала мне прошлой ночью. День, где есть только ты и я, еда, телевизор, шампанское с гамбургерами, которые я приготовлю сегодня вечером, и все это хорошо. Чисто. Нормально. Обычно. Никакой Мисти. Никакого убийства. Никакого прошлого. Никакой грязи. Только мы. Прошлой ночью ты отдала мне то, что должна была отдать лишь один раз, и я получил это. Мы разделили этот момент, и он был прекрасен. Так что давай сохраним эту красоту, останемся лишь вдвоем на один день. Завтра мы попытаемся поговорить с ребенком, подвергшимися насилию, и впустим мир обратно. Сегодня, этим вечером, сделай мне, – он крепче обнял ее и закончил, – подарок.

– Хорошо, – тут же прошептала она, и ему даже не пришлось использовать «детка».

Чейз смотрел в ее голубые глаза, на ее красивое лицо с необыкновенными скулами в окружении фантастических волос, она смотрела на него с теплотой и пониманием, и в этот момент он понял, что влюбляется.

Господи, он мог бы быть лишен этой красоты, представшей перед его глазами, ее попки в форме сердечка в его постели, дара девственности, которую она хранила до прошлой ночи, и только сейчас, когда Чейз нуждался в ней, когда она позвонила своим родным и устроила им нагоняй из-за того, что они нелестно отозвались о Чейзе, до него, наконец, начало доходить.

Но у него было все это, а также ее гиковость, ее воображение, ее юмор, ее безмерная забота о незнакомом ребенке, и он ни хрена не сомневался. Он был на полпути к тому, чтобы пропасть.

Тай и Тейт уже пропали. Один – с брюнеткой. Другой – с блондинкой. Ни одна из них не была застенчивой.

Оба получили желаемое.

Иисусе. И теперь у него тоже оно было.

И оно лежало в изгибе его руки.

Бл*ть, как же ему хотелось заняться с ней любовью.

Бл*ть.

Но он не мог причинить ей боли.

Поэтому Чейз сделал все, что мог. Он стал целовать ее. Нежно, долго, проникнув рукой ей под футболку, а она проникла под его.

Когда он прервал поцелуй, то ласково спросил, не хочет ли она попкорна и посмотреть еще одну серию «Ясновидца». Она широко ухмыльнулась, потому что хотела.

Прежде чем снова устроиться на диване с миской попкорна и банками газировки, Чейз сказал ей, что она снова ночует у него.

Не то чтобы это был вопрос.

Но ее ответ?

Она одарила его еще одной ослепительной улыбкой, а потом прошептала:

– Хорошо.

Глава 11
Второй раунд

6:03 следующего утра

– Детка, проснись.

Я вынырнула из сна и, открыв глаза, от увиденного подумала, что все еще сплю.

На краю кровати сидел Чейз в длинных свободных шортах для бега и одной из тех обтягивающих футболок для бега с изумительными швами и воротником до середины шеи, все темно-синего цвета.

Как я раньше их не видела? Я с жадностью следила за ним многие годы. Даже много раз наблюдала за его пробежками. Обычно он был в спортивных штанах и кофте с короткой молнией на горле (одежда, которая тоже выглядела потрясающей, но не так, как эта) или в свободных шортах для бега и футболке. Правда, если я видела его где-то в середине или конце пробежки, футболка липла к нему от пота. Что на Чейзе смотрелось хорошо.

И все же.

Сейчас было намного лучше.

Я оторвала взгляд от мускулов, довольно эффектно очерченных футболкой, и, моргнув, взглянула на его лицо.

Он посмотрел мне в глаза и тихо сказал:

– Я на пробежку. Когда вернусь, быстро приму душ. Мы сходим в магазин, закупимся для Малахии и выпьем кофе перед тем, как пойти в библиотеку.

Я не поспевала за ним. Я находилась в тумане от сна и того, что спала рядом с ним (что было приятно), а он выглядел утром суперски, вдвойне сексуально. Я не могла облечь свои мысли в слова.

Поэтому пробормотала:

– Что?

Он ухмыльнулся, и лучше от этого не стало.

Затем наклонился ко мне, так что его ухмыляющееся красивое лицо оказалось очень близко. И обтягивающая футболка, под которой скрывались мышцы, кстати, тоже.

Поэтому я никак не могла настроить мысленный процесс.

– Я на пробежку. Когда вернусь, займемся делами, и на них у нас не так много времени, так что прими душ, я быстро приму его по возвращении, мы перекусим и поедем. Хорошо?

Пока Чейз говорил, мой взгляд скользнул вниз по его груди, и когда он замолчал, какая-то часть моего мозга заметила, что теперь моя очередь говорить, поэтому я спросила:

– Как тебе удается надевать такую тесную футболку?

– Фэй, – позвал он, и мои глаза снова поднялись к нему. Его взгляд скользнул по моему лицу, и он пробормотал: – Бл*ть, ты тоже была такой милой и сонной, когда мы разговаривали по телефону?

– Возможно, – ответила я, поскольку это был вопрос, но, скорее всего, утверждение. Во время наших разговоров я не видела его, сидящим рядом на кровати и выглядящим таким сексуальным. Он находился далеко, просто звучал сексуально. Теперь я могла и видеть его, и слышать.

– Нахрен все, – пробормотал он, будто разговаривая не со мной, а затем продолжил: – отправлюсь на пробежку после работы.

И мое теплое, сонное тело было выдернуто из кровати и перетащено через его колени. Он покрутился, повертелся, а потом я снова оказалась в постели, но не под одеялом, а под Чейзом.

Я снова посмотрела на него.

– Хочешь узнать, как я надеваю эту футболку? – спросил он.

– Да, – выдохнула я.

Его губы приблизились к моим, мы смотрели друг другу в глаза, и Чейз прошептал мне в губы:

– Тогда сними ее.

Я, правда, была сонной. Как в тумане.

Но даже в таком состоянии, я была готова к такого рода вызову.

Определенно.

* * * * *

8:14 утра

Витая в облаках, я переступила порог кофейни «Ла-Ла Ленд» рука об руку с Чейзом Китоном.

Этим утром он подключил ко рту пальцы. И это было потрясающе.

Я также витала в облаках потому, что после этого я начала ублажать его ртом, но в итоге довела до оргазма рукой. И в процессе всего я его целовала. Я целовала его. И это звучало и ощущалось приятно.

Еще больше я витала в облаках, потому что после этого мы приняли душ, и я уговорила Чейза позавтракать в «Ла-Ла Ленд».

Это не составило труда.

Я просто предложила:

– Давай сэкономим время, пропустим завтрак дома и возьмем что-нибудь у Шамблза и Солнышко.

Поскольку его намыленные руки были на моей обнаженной влажной коже, а глаза следили за движением его рук, он рассеянно пробормотал:

– Мне подходит.

Глядя, как он следит за движением своих рук, я подумала, что могла бы попросить его воссоздать мне модель Сикстинской капеллы с миниатюрными реалистичными деталями, и построить сарай, где мы могли бы выставлять ее, продвигать и продавать билеты, и даже тогда он сказал бы: «Мне подходит».

Мне это понравилось. Из-за этого я не чувствовала себя странно и смущенно, находясь голой и мокрой с Чейзом в душе.

Я чувствовала много чего другого. Много прекрасного. И я чувствовала себя желанной. Лелеемой.

И всесильной.

Мысленно я отметила это на будущее.

Наконец, я витала в облаках потому, что перед «Ла-Ла Ленд» мы с Чейзом поехали в продуктовый магазин. Я не знала, почему это заставило меня витать в облаках. Поход в продуктовый магазин – дело повседневное. Но почему-то заниматься повседневными делами, как и накануне, бездельничая и смотря телевизор, казалось волшебным, когда я делала это с Чейзом.

Это не означало, что накануне не чувствовалось легкости. Иногда это было весело, иногда мило, например, когда он посмеивался над выходками Шона, Гаса, Лесси, Джульетты и команды из «Ясновидца». Я обрадовалась, что этот сериал ему пришелся по душе, и мне нравилось слушать его уютный, непринужденный смех. Я не подозревала, что он был уютным и непринужденным. Я не подозревала, что он много смеялся. Чему я тоже обрадовалась. Пусть даже причиной тому стали персонажи сериала, но я радовалась самому факту.

Поэтому, несмотря на то, что мы просто покупали продукты для Малахии и пробыли в магазине недолго, по какой-то причине я знала, что запомню мой первый поход за покупками с Чейзом на всю оставшуюся жизнь. Как фантастический отпуск. Как особенный день рождения.

Как свадьбу.

Это чувство эйфории угнездилось во мне, когда я вошла в «Ла-Ла Ленд», вероятно, в тысячный раз, но на этот раз впервые с Чейзом (что тоже казалось особенным), и оно осталось со мной в значительной степени.

Я сразу увидела Шамблза. На нем были круглые очки а-ля Джон Леннон с ярко-зелеными линзами. Лоб опоясывала бандана цвета радуги, косматые светлые волосы были собраны в причудливый пучок на макушке и спадали до плеч.

Он взглянул на нас, вытянул вперед руку, указывая пальцем туда-сюда между Чейзом и мной, его губы задвигались, произнося громко:

– Ты! С тобой! Вы вместе! Чума! – Затем он опустил руку и прокричал: – Солнышко! Детка! Все эти кофе на вынос были по отдельности, а теперь они вместе! Подтверждаю! Наша милая Фэй заполучила горячего полицейского!

Как раз в тот момент моя эйфория испарилась, и лицо опалило жаром.

Из задней комнаты выбежала Солнышко, а Чейз, снова прочитав меня, отпустил мою руку и обнял за плечи, в защитном жесте прижимая к себе. Не имея иного выбора и потому что мне было приятно, я обвила рукой его узкую талию.

Ни один из нас не мог сказать ни слова.

Потому что Солнышко хлопала в ладоши, подпрыгивала и кричала:

– Мне нравится!

Мы добрались до стойки (к сожалению), и Шамблз посмотрел на Чейза:

– Не в обиду твоим братьям, чувак. Есть и другие горячие местные федералы, но они не такие горячие, как ты.

– Шамблз – парень, – Солнышко наклонилась, сообщая мне этот известный факт, – но он чувствует себя комфортно в своей мужественности, поэтому способен замечать сексуальность и без проблем делиться своим мнением. Он не в моем вкусе, – она мотнула головой в сторону Чейза, – но я думаю, все сестры согласятся, что твой парень в какой-то степени горячий.

Это не вызывало сомнений.

– Эм… – пробормотала я.

– Я ценю комплимент, но думаю, вы оба немного смущаете Фэй, поэтому я также был бы признателен, если бы ради нее вы немного более спокойно проявляли свою радость, – сказал Чейз тихим голосом, который, тем не менее, звучал властно и в то же время странно нежно.

Я запрокинула голову, чтобы посмотреть на его профиль, пораженная и одновременно совсем не удивленная.

– Не вопрос, – прошептал Шамблз, будто на него шикнули в библиотеке, а не легко упрекнул красавчик-полицейский. Затем он посмотрел на меня и сказал: – Извини, Малиновый Звездочет.

Кстати, если вы были завсегдатаем кофейни и нравились Солнышку и Шамблзу, то получали хиппи-имя. Я знала это, потому что, знакомясь с Лорен и Лекси, узнала, что Лорен называли «Лепесток цветка», а Лекси – «Полуночное солнце». Обычно они просто называли меня «Звезда» для краткости, как Лори – «Лепесток» и Лекси – «Полночь».

Они были странными. Они были хиппи. Они были единственными знакомыми мне хиппи, поэтому я не знала, были ли они странными хиппи. Но они точно были милыми.

– Все в порядке, Шамблз, – уверила я с улыбкой.

– Круто, что ты читаешь, потому что чтение – это круто, – мягко продолжил он. – Но еще круче то, что ты не читаешь, а вместо этого стоишь рядом с горячим парнем.

Никогда еще не звучало более правдивых слов.

Моя улыбка стала шире.

Шамблз улыбнулся в ответ.

Затем он подпрыгнул, развернулся, двинулся к эспрессо-машине и выкрикнул:

– Латте с фундуком и тройное латте скоро будут.

– Нам нужен завтрак, Солнышко, – сказал Чейз, и она устремилась к прилавку с домашней выпечкой Шамблза.

– Вижу, ты уже хорошо влияешь на красавчика, Звезда, – сказал мне Шамблз, возясь с кофемолкой. – Он никогда ничего не заказывал, кроме кофе. Хотя один раз заказал смузи с ложкой протеинового порошка. Единственная причина, по которой я держу протеиновый порошок, заключается в том, что он и муженек Полночи просят добавлять его в свои напитки.

– У горячего парня есть имя, Шамблз, – тихо сказала я сквозь улыбку и надеялась, что не прозвучу грубо. – Его зовут Чейз.

Шамблз, показывая, что он не обижается, бросил мне через плечо шальную ухмылку и ответил:

– Мы знаем, как его зовут, но я из тех, кто называет людей так, как их видит.

Вот и все.

– Лазурит Отважный, – в этот момент пробормотала Солнышко себе под нос.

– Идеально, – пробормотал в ответ Шамблз.

– Что? – спросила я, и Солнышко посмотрела на меня.

– Лазурит, – тихо объяснила она, – по цвету его глаз. Отважный, – она помедлила, и я почувствовала, как у меня перехватило горло, прежде чем она закончила, – это он.

Это было прекрасно. Если когда-либо и существовало хиппи-имя Чейза, так это было оно.

Чейз так не думал, и я поняла это, почувствовав, как напряглось его тело, и он спросил:

– Что за хрень?

Я посмотрела на него.

– Это твое хиппи-имя. Я – Малиновый Звездочет. Лекси – Полночное солнце. Солнышко – Богиня Солнечных Лучей. А ты Лазурит Отважный.

– Я не… – начал он, но я сжала его талию и покачала головой.

Его челюсть напряглась, но он промолчал.

Взглянув на витрину, я заказала черничный кекс с посыпкой из коричневого сахара. Чейз решил полакомиться морковным кексом из цельнозерновой муки, который оказался самым полезным среди всей выпечки.

За все заплатил Чейз, я даже не полезла за кошельком. Потому что Чейз платил. Я уже усвоила этот урок. На самом деле, я усвоила его, когда в третий раз попыталась написать ему, что кофе во время засады будет за мой счет, а он ответил:

Детка, я плачу. Точка.

Так что.

Точка.

Мы попрощались и уже возвращались к грузовику Чейза (мой джип мы оставили возле моего дома перед поездкой в магазин), когда Чейз начал:

– Фэй, я не большой любитель…

Я резко затормозила и, потянув его за талию, остановила и его тоже (мы все еще обнимали друг друга).

Чейз посмотрел на меня, и я прошептала:

– Не надо.

– Детка…

Я покачала головой и повернулась к нему, вставая на цыпочки.

– «Детка» срабатывает для тебя, милый, но в этот раз, пожалуйста, не используй ее. Таким видят тебя люди в этом городе. Ты отважный. Не знаю, почему тебе это не нравится, почему у тебя такое странное выражение лица и тон голоса, когда речь заходит об этом. Хотелось бы мне знать и, надеюсь, что мое желание исполнится, когда ты будешь готов рассказать мне. Но оставь это им. В этом городе, после того, что произошло, люди должны верить в это. И особенно Солнышко.

Солнышко тоже была похищена и ранена серийным убийцей Далтоном Макинтайром. Арни Фуллер не начал ее поиски даже после убийства Тони Пейн. На ее поиски отправились Тейт и Вуд, и они же вызвали полицию себе в помощь. После этого Солнышко какое-то время была тихой и молчаливой. Теперь же вернулась к своему обычному состоянию.

Поэтому всем нужно было верить, что за значками, защищающими этот город, стояла отвага.

Но Солнышко нуждалась в этом вдвойне.

Чейз уставился на меня, и на его квадратной челюсти дернулся мускул. Но он ничего не сказал, и я правильно восприняла это как уступку.

Я глубоко вдохнула и надеялась, что поступаю правильно, когда приподнялась на цыпочках и поцеловала его в челюсть.

Поступок оказался правильным.

Потому что Чейз вздохнул, его рука вокруг моих плеч сжалась, слегка обняв, а затем ослабла, говоря мне отступить и идти дальше.

Я отступила, устроилась у него с боку и пошла дальше.

Но это не означало, что я не беспокоилась о том, что только что произошло. Я не ошиблась. Чейзу не нравилось быть местным героем.

Любой мужчина должен быть скромным. Так говорил мой папа.

Но дело было не в этом.

Здесь крылось нечто более глубокое, более темное.

И я надеялась, что однажды он поделится этим со мной, чтобы я могла осветить его сомнения.

* * * * *

9:16 утра

Я увидела, как Чейз открыл дверцу «Юкона», вышел, а затем захлопнул ее и неторопливо направился ко мне.

Малахия так и не появился. Он никогда так не опаздывал.

Никогда.

Я закусила губу, когда Чейз приблизился, и его взгляд упал на мои губы.

Остановившись передо мной, Чейз поделился своей догадкой:

– Либо он увидел, что ты стоишь там, и решил не подходить, либо опаздывает.

– Или что-то случилось, – предложила я альтернативную версию.

Чейз перекинул волосы мне через плечо, обвил пальцами мою шею и мягко приказал:

– Не делай поспешных выводов, дорогая.

Я снова прикусила губу.

– Может, для него еще слишком рано, – продолжил Чейз. – Ты говорила, что Кристал пообещала подежурить вчера вечером. А раз Кристал так сказала, то она сдержит обещание. Когда мы приехали, сумок здесь не было. Значит, вчера он приходил. Сегодня ты здесь, на виду. Возможно, он не готов к встрече.

Я перестала кусать губу и кивнула.

– Я должен был быть на работе более часа назад. Мне пора.

Я и не подумала об этом. Он говорил мне, что его график в значительной степени зависит от совершаемых преступлений, но его рабочий день был с восьми до пяти, и каждый второй уик-энд – дежурство. Мы две недели следили за ящиком для возврата, а значит, он в течение двух недель ежедневно опаздывал на работу.

Я склонила голову набок и спросила:

– У тебя будут проблемы из-за опоздания?

– Кэп знает о Малахии и слежке. Телефон при мне, если я им понадоблюсь, они знают, где меня найти, так что, нет. Но я никогда так не опаздываю, поэтому мне пора.

Я кивнула.

– Что собираешься делать? – спросил Чейз.

– Эм… пойду домой, переоденусь, сяду в машину и вернусь, проверю, на месте ли сумки. Если да, то припаркуюсь на улице и понаблюдаю.

На этот раз Чейз кивнул.

– Хочешь, я тебя подвезу?

Я покачала головой.

– Нет, прогулка пойдет мне на пользу.

Рука на моей шее сжалась, а затем Чейз задал вопрос, который мне очень, очень понравился.

– Сегодня вечером мы у тебя или у меня?

Он хотел снова увидеться со мной и поскорее.

Ура!

Отпраздновав про себя, я обдумала его вопрос. Его дом был лучше моего. Как и его кухня. Но моя одежда находилась у меня дома. А я не принадлежала к той категории людей, кто знал, что будет носить всю неделю. Даже не на следующий день. Утром я обычно стояла перед шкафом минут десять, выбирая.

Хотя я предполагала, что спрашивая о моем или его доме, Чейз имел в виду не только то, где мы встретимся и поужинаем, но и где будем спать.

Возможно, я ошибалась.

Но все же надеялась на обратное.

Запоздало и нерешительно я ответила:

– У меня.

– Хорошо, – пробормотал он, наклонив голову, чтобы прикоснуться губами к моим губам, а затем отстраниться на дюйм. – В твоем доме есть мебель, которую я с нетерпением жду опробовать.

Он оставался на ночь.

Ура!

Я приблизилась к нему, его рука скользнула к моему затылку, и он подарил мне поцелуй, который включал в себя не только губы.

Когда он снова отстранился, то не отпустил меня, но сказал:

– После работы отправлюсь на пробежку. Буду у тебя около половины седьмого.

– Хорошо, до скорого.

– Ага, – пробормотал он, снова приблизившись, чтобы коснуться моих губ, затем отодвинулся и еще раз сжал мою шею. – Пока, детка.

– Пока, Чейз.

Он отпустил меня, и я наблюдала, как он идет к своему грузовику.

Когда его грузовик тронулся с места, я ступила на тротуар. Проезжая мимо, Чейз махнул мне. И я помахала в ответ.

Затем я сделала так, как и сказала Чейзу. Отправилась домой, переоделась, села в машину и вернулась к библиотеке.

Сумки все еще стояли на месте.

Мне это не понравилось.

Я развернулась, припарковалась на улице и принялась ждать.

В десять тридцать я заскучала, мне нужно было убраться дома, купить продукты, заскочить в спортзал и приготовить еду и развлечение для горячего парня.

Итак, в последний раз взглянув на сумки, ожидающие у ящика, с тяжелым сердцем и беспокойством я поехала домой.

* * * * *

23:48 той же ночью

Я отключила Nook, осторожно подвинулась и положила его на тумбочку. Потом потянулась, чтобы выключить свет.

Чейз спал позади меня в постели.

Мне это понравилось.

Мы хорошо провели вечер. Поужинали и поболтали ни о чем. Чейз дразнил меня, я смеялась. Я тоже старалась рассмешить Чейза. Мы вымыли посуду. Я почитала, прижавшись к боку Чейза, мой Nook опирался на его пресс, Чейз лежал на спине, смотря игру по телевизору.

По окончании игры Чейз пробормотал: «Увидимся в постели», что я восприняла как сигнал готовиться лечь спать.

Я так и сделала, немного нервничая в шелковой ночной рубашке кремового цвета, настолько кремовой, что она переливалась перламутром. Без кружев, простая, элегантная и короткая. Я нервничала, потому что в ту минуту, когда вышла из ванной, то увидела, как Чейз пристально смотрит на меня.

Добравшись до края кровати, я начала ставить колено на матрас, но оно не коснулось кровати. Потому что развалившийся на спине Чейз приподнялся, сделал выпад, и я оказалась на спине в постели, Чейз на мне.

– Моя девушка и ее сексуальные ночные рубашки, – пробормотал он с легко читаемым одобрением, и это было связано не только с его тоном, но и с его руками, блуждающими по шелку.

Потом он поцеловал меня.

Прежде чем погрузиться в дымку поцелуя Чейза, я сделала мысленную пометку позвонить Лекси и попросить ее и Венди вернуться в торговый центр. Я не купила так много ночных рубашек или нижнего белья.

Мне нужны были запасы.

Мы немного подурачились, но Чейз снова не занялся со мной любовью.

– Завтра, – пробормотал он мне в губы, и я собиралась сказать ему, что чувствую себя прекрасно, но его рука скользнула мне в трусики и обхватила попку.

Это было приятно.

Как здорово! Это будет завтра.

И этой ночью я не была разочарована.

Но когда мы закончили, спать мне расхотелось. Какое-то время я болтала, Чейз мне отвечал. Он не велел мне замолчать, но по его голосу я слышала, что он устал.

Поэтому тихо сказала:

– Ложись спать, я почитаю на диване.

– Читай здесь, – возразил он.

– Свет…

Его руки вокруг меня сжались.

– Читай здесь, детка. Мне не мешает.

– Хорошо, – прошептала я.

Так я и сделала. Он не лгал. Свет ему не мешал. Минут через пятнадцать после того, как я начала читать, я проверила его, он спал на боку, засунув одну руку под подушку, а другую вытянув перед собой на кровати.

Я воспользовалась этой возможностью, чтобы изучить его, так как никогда не видела его спящим. Длинные темно-коричневые ресницы отбрасывали тень на щеки. Красивое лицо было расслабленным и не менее красивым. Большое, мощное тело не двигалось.

Изучая его, я не удивилась исходящей от него крайней сексуальности, даже в бессознательном состоянии.

Чисто мужская красота.

Положив Nook на тумбочку, я выключила свет и устроилась спиной к нему, думая, что, может быть, мне следует подстроиться под его график сна. Последние две ночи я засыпала в его объятиях. Было приятно видеть его здесь, со мной, в моей постели. Но обниматься с ним перед сном было лучше.

Ванна не помогла.

Его слова на следующее утро после того, как я отдала ему свою девственность, всплыли в моей голове.

Столько всего происходило, и все это было так знаменательно, что тогда я не подумала, зачем он повел меня в ванную.

Я хочу позаботиться о тебе. Ты позволишь мне, Фэй?

Он думал, что причинил мне боль, и поступил так, чтобы облегчить ее.

Мое сердцебиение успокоилось, лежа на подушке, я улыбнулась, как раз в тот момент, когда Чейз обнял меня за талию и потянул через кровать. Он не прижал меня к себе, а подмял под себя, полностью окутав своим телом.

Он делал так и накануне.

В тот раз мне понравилось.

Как и сейчас.

– Закончила? – пробормотал он сонно-сексуальным голосом.

– Ага, – ответила я, скользнув рукой вниз по его руке и обвивая его запястье на моем животе.