Текст книги "Для тебя (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)
– Переживу как-нибудь, – незамедлительно ответил папа, продолжая улыбаться. Он подошёл и втиснулся между такими же улыбающимися Джесси и Джози. – Джеки, женщина, мне нужен кофе.
– Ага, а я похожа на служанку, – буркнула мама, но подала папе кофе. В её действиях я увидела своё будущее, и это одновременно напугало меня и привело в восторг. Колт ещё раз сжал моё бедро и накрыл своей ладонью мою, лежащую на столешнице.
Это было приятно, безмерно хорошо, но я ещё не закончила сердиться, так что продолжала стоять, не двигаясь, и сверлить папу убийственным взглядом, который оттачивала с самого начала жизни.
– Прекращай, Фебрари, и смирись, совет ещё не закончен, – сказал мне папа.
– Что ещё? У меня больше не осталось проникновенных заявлений на сегодня, – ответила я.
– Тогда замолкни и слушай, – ответил папа, и я услышала, как Колт тихонько засмеялся у меня за спиной, отчего напряглась ещё больше, несмотря на то, что он только что заявил, что у нас всё железно серьёзно. В обычном случае эта новость заслуживала быть занесённой в мой дневник ручкой с золотым пером.
Прикоснувшись губами к моему уху, Колт спросил:
– В романтическом месте?
Я закатила глаза.
– Феб только что закатила глаза, – с готовностью сообщила Джесси Колту, и я перевела свой убийственный взгляд на неё.
Колт обвил мою талию одной рукой, и я больше не слышала его смех, зато очень хорошо чувствовала.
– Может, у нас всё и не так уж серьёзно, – объявила я на всю комнату. – Может, всё очень, очень неустойчиво.
Тут Колт снова засмеялся.
– Прямо землетрясение! – заявила я громко и, что нельзя было не заметить, сердито. Но несмотря на это, Колт – и все остальные в комнате – расхохотались.
– Феб, хватит придуриваться, Колту нужно ехать в участок, – сказал папа, отсмеявшись.
Я решила не сообщать папе, что не придуриваюсь, а ощущаю некоторую неловкость и слишком переполнена эмоциями, а мне этого совсем не нужно, ни в день похорон Эми, да ещё когда Денни устроил такой хаос, ни в любое другое время.
Папа глотнул кофе, Колт убрал свою ладонь с моей и потянулся за половинкой кекса, обнимая меня второй рукой. Я продолжала делать сердитый вид, потому что у меня хорошо получалось, и все это знали, к тому же я считала, что они все это заслужили.
Папа снова заговорил:
– Моррисон и Делайла помирились. Он переезжает обратно, а мы с Джеки пока поживём в его квартире.
– Вы можете выбирать, – сказала им Джози. – Квартира Феб будет свободна, поскольку она переезжает к Колту.
Мама, папа и Морри одновременно посмотрели на нас с Колтом.
– Джози! – рявкнул Чип.
– Что? – прищурившись, огрызнулась в ответ Джози. – Джеки сказала, что я могу присутствовать на семейном совете и всё такое.
– Чёрт, женщина, это не значит, что ты можешь участвовать, – возразил Чип.
– Ты переезжаешь к Колту? – спросил меня Морри, прежде чем Джози успела ответить мужу, и это к лучшему, потому что Джози могла быть настоящей стервой. Ещё она была женщиной, которая не любит, когда ей указывают, что делать, в отличие от Джесси, которая владела искусством компромисса (хотя, надо сказать, что она нечасто его использовала). Джози была настолько другой, что иногда это немного пугало. Ей повезло, что она нашла Чипа, который был на редкость добродушным. Независимо от того, что Джози была очень хорошенькой, не многие мужчины стали бы мириться с таким характером.
– Да, – резко сказала я, решив позже официально сообщить Морри, что я рада за них с Ди. – Теперь мы можем продолжать?
– Ты рассказала Джози и Джесси? – спросил Колт у меня за спиной, сжав меня одной рукой, чтобы привлечь внимание, а другой потянувшись за второй половинкой кекса.
– Да, – снова ответила я.
– Малыш, мы решили минут десять назад.
Я повернула к нему голову и сказала:
– Поправочка, Колт, ты велел мне переехать десять минут назад.
Он улыбнулся, жуя кекс.
– Да. Точно. – Потом проглотил и закончил: – Но всё-таки я не думал, что ты так скоро объявишь об этом.
После чего он запихнул в рот остатки кекса.
– Не понимаю, каким образом это относится к семейному совету, так что ты можешь отправляться в участок, – сказала я ему.
Он снова улыбнулся и сказал:
– Просто я рад, что ты в таком восторге, милая.
– У тебя есть топор? – спросила я.
– Хочешь им воспользоваться?
– Ага.
– Тогда нет.
– Дети, сосредоточьтесь, – сказала мама, и я повернулась обратно, одновременно пытаясь отойти от Колта. Но он только крепче сжал руку, и у меня ничего не вышло, так что вместо этого я скрестила руки на груди.
– Как я сказал, мы переезжаем в квартиру Морри, там больше места, Феб. – Папа посмотрел на меня, потом продолжил: – Сегодня Ди напишет заявление об увольнении и попробует работать в баре. Мы будем поблизости, чтобы помогать в баре и с детьми, пока она будет привыкать.
Я подозревала нечто подобное после того, что видела вчера вечером, и от этого мне тоже захотелось закричать от восторга. Но, как я уже говорила, у меня хорошо получалось делать сердитый вид, так что я держала варежку на замке.
– Было бы хорошо, если бы вы могли подменить и Феб тоже, чтобы она устроилась здесь и мы могли провести время вместе, – вставил Колт.
– Ой! – воскликнула Джесси. – Вам двоим нужно взять отпуск.
– Хорошая идея, – сказала мама.
– Колт и Морри только вернулись с рыбалки, а мне и без отпуска хорошо, – заявила я и на всякий случай добавила: – И меня устраивает график работы.
– Ты всё равно работаешь больше меня, Феб, – сказал Морри. – Теперь, когда нам помогает Ди, мы сможем распределить время поровну, а пока ты можешь сделать передышку.
– Мне нравится мой график, – снова заверила я.
– Теперь у тебя есть кое-что, что тоже требует времени, – напомнил мне папа ещё один факт, который заставлял меня тихо ликовать от счастья, но я ни черта не собиралась это показывать.
– Хм-м-м, – пробормотала я, и Колт снова сжал меня.
– Это решено? – спросил папа, как будто ожидал ответа, а не провозглашал решение, которому все мы должны были подчиниться, потому что так всегда было и всегда будет.
Конечно, если бы я не злилась и не строила из себя обиженную, всё это сделало бы меня очень счастливой. Мне нравился мой график, но это было тогда, когда я могла проводить много времени в баре, притворяясь, что делаю это не потому, что чертовски одинока. Теперь же мне было далеко до одиночества, и, видит Бог, мне бы не помешала передышка. Не говоря уже о том, что идея об отпуске с Колтом звучала просто потрясающе.
С другой стороны, было бы здорово подождать, пока станет теплее, и уехать в отпуск туда, куда можно взять его лодку.
Однако, я, конечно же, не собиралась сообщать об этом всем присутствующим.
– Проводи меня до двери, – сказал Колт мне на ухо, и я решила сделать то, о чём он попросил, поскольку и так уже повела себя высокомерно в присутствии Чипа, которого плохо знала, и Брэда, которого не знала совсем, а мама воспитывала меня правильно, и, кроме того, она тоже находилась здесь. Джесси, понятно, не считалась, потому что была уже членом семьи, а Джози тоже практически стала семьей, а значит, тоже не считалась, но всё-таки.
Колт попрощался со всеми, надел кобуру и куртку, а потом остановился у двери и повернулся ко мне.
– У тебя есть время до половины третьего, чтобы перестать дуться. Я приеду домой переодеться и отвезти тебя на похороны.
Дуться? Он сказал «дуться»?
Я сузила глаза и нахмурилась, испытывая огромное желание пнуть его ногой.
– До этого времени разберись со своими вещами, ладно? – продолжил он, не обращая внимания на мой взгляд.
– Ты же понимаешь, что я разрешаю тебе командовать только потому, что у нас зрители, – сообщила я.
Он подошёл ближе и понизил голос, чтобы слышала только я.
– Ты позволяешь мне командовать, потому что знаешь, что я дал тебе прошлой ночью и предыдущей и, скорее всего, прекрасно представляешь, что я дам тебе сегодня.
Ладно, он был прав, но я не собиралась ему этого говорить и потому промолчала.
Он подошел ещё ближе, его лицо изменилось, на нём промелькнуло что-то похожее на то чувство, которое я недавно испытала, стоя около двери его спальни.
Колт положил ладонь мне на шею и сказал ещё тише:
– И потому что у нас всё серьёзно.
Мне понравилось это выражение на его лице – на лице, которое тем или иным образом постоянно присутствовало в моей жизни, сколько я себя помню. За многие годы я видела, как на его лице менялось множество выражений. Но это мне нравилось, очень нравилось, больше, чем любое другое, настолько, что я поняла, что никогда не смогу его забыть.
Но всё равно, я была Феб, а он был Колтом, и сейчас мы снова были теми, кем предназначено судьбой, так что я сказала ему:
– У нас всё останется серьёзно, если ты перестанешь мной командовать.
Он улыбнулся, потом легко поцеловал меня и сказал:
– Нам ничто не помешает, Феб. Больше никогда.
Он сжал ладонь на моей шее, и его улыбка изменилась, превратившись во что-то другое, исчезло напряжённое выражение лица.
– Мне очень нравятся эти шорты, малыш, – прошептал он.
Потом он убрал ладонь с моей шеи, приложил её к моему животу и мягко отодвинул. Затем открыл дверь и вышел, захлопнув её за собой.
– Запри дверь, Фебрари! – прокричал он снаружи.
– Тут куча народа! – прокричала я в ответ.
– Запри!
Я заперла дверь и смотрела в окно, как он подошёл к машине, сел в неё, выехал задом с подъездной дорожки и уехал. И пока я это делала, что-то заставило меня перестать «дуться».
– Серьёзно? – окликнула меня Джози. – Вилли Клэптон фигово целуется?
Я развернулась и увидела, что Джози смотрит на меня, Морри улыбается, мама наливает себе ещё кофе, папа с головой залез в холодильник, а Джесси, повернув ко мне голову, ждёт ответа.
Я открыла рот, и тут охранная система начала верещать на все лады.
* * *
Днём, около половины третьего, Колт заглянул в ванную комнату. Я стояла перед зеркалом над его раковиной и заканчивала укладывать волосы. Он осмотрел меня, начиная от макушки, над которой я держала вытянутую прядь волос, направляя на неё фен, вниз по моему телу, одетому в его футболку, которую я конфисковала, потому что она была огромной, старой, с выцветшими буквами и, что самое главное, очень мягкой, до самых ног в растянутых носках.
Потом он посмотрел мне в глаза:
– Малыш, серьёзно?
– Что? – спросила я, отпустив прядь, из-за чего она упала мне на лицо.
– Ты не готова?
– Я почти готова, – ответила я, убирая волосы с глаз.
– Ты укладываешь волосы и до сих пор в футболке, – сказал он, как будто я сама была не в курсе.
– Не начинай. Я была занята. Я буду готова через секунду, – пообещала я.
Колт поднял глаза на мои волосы. Я накрутила на круглую щетку следующую прядь. Он вздохнул и скрылся из вида.
Я посмотрела на своё отражение.
Я не лукавила, я действительно была занята. После утреннего представления папа, мама и я отправились ко мне на квартиру, а Джесси пошла в продуктовый магазин попросить коробки. Папа ставил на место кровать и мебель, пока мама прибиралась, а я разбирала вещи. Потом пришла Джесси с коробками, и я упаковала свою одежду, диски и посуду для первой партии. Кто-то может поспорить, что посуда вовсе не первоочередная вещь, поскольку у Колта есть тарелки и прочее. И всё же, мне нравилась моя посуда, она стоила целое состояние, так что мне следует использовать её как можно чаще, к тому же она прекрасно подойдёт к кухне Колта, так что я решила отдать предпочтение ей.
Пока папа загружал коробки в мою машину, на которой ездили они с мамой, когда были в городе, поскольку мне она оказалась не нужна, мы с мамой и Джесси паковали вещи для второго захода. Мы закрыли коробки и сложили их у двери.
Пока мы это делали, я поняла, что третий заход будет совсем лёгким, и это слегка потеснило чувство удовлетворения, поселившееся у меня в душе, а его место заняло какое-то неуютное ощущение.
У меня никогда не было много вещей, и сейчас мне стало неловко, оттого что я прожила так долго и так мало достигла. Даже за то недолгое время, что я жила с Питом, я не накопила многого, наверное, зная в глубине души, что мои отношения с Питом только временные.
Но все остальные годы я жила налегке, потому что так было легче сниматься с места, если мне вдруг захочется, что случалось частенько.
В то время я не знала и никогда не задумывалась над тем, бегу ли я от чего-то или, наоборот, что-то ищу. Теперь я поняла, что просто пряталась от осознания того, что профукала свою жизнь. Я продолжала переезжать с места на место, чтобы мне не пришлось признавать, что решения, которые я принимала и продолжала принимать, были неправильными.
Теперь мне сорок два года, и у меня никогда не было собственного дома. Я всегда арендовала жильё с мебелью и первую собственную мебель – кровать, кресло и кухонный гарнитур – купила только два года назад. У меня была посуда, одежда, музыка, кухонная утварь, коробка с дневниками, коврик для йоги и несколько фотографий в рамках. Моя жизнь измерялась всего несколькими коробками, которые можно перевезти в пределах города за три поездки. У меня был пенсионный счёт, на который я начала перечислять деньги пять лет назад. Также у меня была стопка сберегательных бонов и депозитных свидетельств, которые я покупала в течение многих лет, и теперь они стоили довольно приличную сумму, поскольку я мало на что тратила деньги. И у меня был кот. За исключением этого, у меня не было ничего. У меня не было дома, не было дивана, не было бильярдного стола и, определённо, не было лодки.
Пока мы заносили коробки в дом Колта, я размышляла, что он подумает о том, как мало я добилась в жизни.
Как и следовало ожидать, переезд выбил меня из колеи, но это должно было случиться от счастья. Вместо этого я начала переживать, потеряла самообладание и допустила ошибку.
Я распаковывала посуду, а мама с Джесси складывали старые вещи Колта в коробку, чтобы отнести её в секонд-хенд. И тут я сказала, что Колту нужны новые кухонные полотенца.
Если быть точнее, то это была ошибка не для меня, а для папы. Не закончив с коробками, мама и Джесси, обе опытные покупательницы, заставили папу отвезти нас в ближайший торговый центр, где мы купили полотенца, а заодно и четыре новых комплекта полотенец для ванной, которые были супертолстыми и экстрамягкими, чтобы заменить ими те, что висели в ванной у Колта.
Несмотря на растущее раздражение папы, Джесси также отвела нас в свой любимый обувной магазин, и мы купили мне пару чёрных туфель на каблуке, чтобы я могла надеть их на похороны. Я почти втиснула свою задницу и грудь в её одежду, мне только надо аккуратнее садиться и не двигаться слишком резко, но вот с обувью – без вариантов. Моя нога на два размера больше, чем её, а у меня были только пара чёрных ковбойских сапог и пара чёрных мотоботинок. Я собиралась надеть ковбойские сапоги, но Джесси сказала, что они не подойдут. Раз уж мы оказались в магазине, Джесси также уговорила меня на пару ботинок на высоком каблуке, сказав, что они лучше подойдут к моей джинсовой юбке «для выхода с Колтом», и эти ботинки были такими классными, что я с ней согласилась.
Нет нужды говорить, что вернулись домой мы в такое время, что я просто не могла не задержаться со сборами на похороны.
Я заканчивала укладывать волосы и смазывала их какой-то фигнёй, которая была безумно дорогой, но стоила каждого потраченного пенни, потому что творила просто чудеса, когда услышала, как мама с папой крикнули, что уходят. Я прокричала им: «Пока!» – и задумалась, что же они делали, пока я собиралась. Зная маму, я решила, что после её ухода не осталось ни одной неразобранной коробки, а новые полотенца, наверное, уже в стиральной машине. Чёрт, к этому времени они, наверное, уже сушатся.
Я вышла в спальню и увидела, что куртка Колта лежит на кровати, но вся остальная одежда, которую он носил днём, валяется на полу. Обычно это меня рассердило бы, но сейчас на Колте была пара тёмно-серых брюк, серая сорочка всего на два тона светлее, на шее висел незавязанный чёрный галстук с едва заметным узором из светло-серого, голубого и белого, и он отлично выглядел во всём этом, так что я не стала заикаться об одежде на полу.
Он заметил, что я уставилась на него, не двигаясь с места, и сказал:
– Феб, пошевеливайся.
– Точно, – ответила я, подходя к комоду, в котором реквизировала два ящика, что потребовало серьёзной реорганизации, поскольку выяснилось, что Колт хранит все футболки с тех пор, когда ему было четырнадцать, и ни одну не выкинул. Потратив некоторое время и усилия, я сумела втиснуть его футболки в два ящика, а не в четыре, которые он использовал, потому что, если их аккуратно складывать, а не запихивать комками, они занимают гораздо меньше места.
Я достала нижнее бельё и натянула трусики, не снимая футболки, после чего стянула ее, бросила на кровать и надела лифчик.
Я взялась за духи, когда Колт обнял меня за талию, после чего его руки скользнули вверх, одна ладонь легла на мою грудь, а вторая прижалась к боку, поглаживая пальцами ткань лифчика у меня подмышкой. Я не двигалась, только вздрогнула, потому что мне нравилось ощущать его руки на себе и хотелось сосредоточиться на этом чувстве.
– Это ненормально, что ты возбуждаешь меня перед походом на похороны? – спросил он рядом с моим ухом и показал, что имеет в виду, прижавшись бёдрами к моей попе.
Думаю, свадьбы и похороны часто так действуют на людей. Первые – потому что они романтичны и полны надежд, последние – потому что напоминают о быстротечности жизни и необходимости получать от неё как можно больше хорошего, пока есть время.
– Думаю, это нормально, – сказала я.
Его ладонь покружила вокруг моего соска, и это было так приятно, что моя голова сама собой откинулась ему на плечо. Но всё-таки я выговорила:
– Колт, помнишь? Мы опаздываем.
– Чёрт, – пробормотал он мне в шею и отпустил.
Он прошёл в ванную, а я начала одеваться. Через открытую дверь я видела, как он, стоя перед зеркалом, застегнул оставшиеся пуговицы на воротнике рубашки, затем поднял голову и завязал галстук. Мне пришлось заставить себя не глазеть, потому что это было для меня восхитительно необычным, и мне вдруг пришло в голову, что все эти годы я пряталась именно от этого. От осознания того, что я потеряла жизнь, в которой могла бы смотреть, как Колт привычно одевается в ванной. Мне не нужны были сказки про принцесс и замки, потому что я всегда знала: мой принц – Колт и мне не нужен замок. Я буду счастлива в любом месте – в типовом домике или в картонной коробке, – если только Колт будет рядом.
И все эти годы Колта рядом не было.
Я прогнала грустные мысли и успела натянуть пару чёрных колготок, которые так давно не носила, что позабыла, насколько не люблю их и процесс их надевания, и втиснуться в юбку-карандаш Джесси, которую выбрала, потому что она налезала на меня, но еле-еле, когда Колт вышел из ванной. Я надевала чёрную атласную блузку, которая также была впритык, когда Колт подошёл ближе.
– Я подожду в гостиной, – сказал он, и я кивнула.
Некоторое время он наблюдал, как я застёгиваю пуговки, прежде чем подойти к гардеробной, взять пиджак от костюма и выйти за дверь.
Я закончила одеваться и подумала, сколько пройдёт времени, прежде чем новые шпильки начнут меня убивать. Две секунды спустя я получила свой ответ. Я надела часы и вставила в уши пару гвоздиков с бриллиантами, которые купил мне Рис. Тогда я подумала, что это был минутный порыв, потому что Рис, как обычно, вёл себя так, словно это было не важно, хотя они стоили довольно серьёзную сумму. Теперь я поняла, что это был знак, который ни он, ни я не хотели замечать, пока не стало слишком поздно.
Я вошла в гостиную и увидела, что Колт стоит рядом с барной стойкой на кухне. Он уже надел пиджак, и теперь выглядел ещё лучше, чем раньше. Он смотрел на столешницу, но поднял голову, заметив моё движение, и я едва не подвернула каблук, когда его взгляд остановился на мне.
– Готова, – объявила я, и он усмехнулся.
– Вижу.
Я остановилась в гостиной, но он не шевельнулся и не отвёл от меня глаз.
– Мы идём или как?
– Дай мне минуту, Феб. Нечасто мне доводится видеть такое. На самом деле, никогда.
– Это просто юбка, – сказала я.
– И каблуки.
– Это просто юбка и каблуки.
– Узкая юбка.
– Джесси меньше меня.
– И высокие каблуки.
– Колт...
– Чертовски сексуальные каблуки.
Я упёрла руки в бёдра, отчего блузка на груди натянулась ещё сильнее, и я поняла, что Колт это заметил, потому что его взгляд переместился прямиком туда.
– Мы идём на похороны, – напомнила я.
Он поднял глаза обратно к моему лицу, но надо сказать, с заметным усилием.
– Когда мы пойдём в «Коста», ты оставишь джинсовую юбку и наденешь это.
– Это слишком шикарно, даже для «Коста».
– Мне плевать.
– Если я буду есть в этом наряде, он разорвётся на мне, как на Халке.
Колту эта идея понравилась, потому что он улыбнулся, медленно и сексуально.
Чтобы всё-таки отправиться, я решила пойти на уступки.
– Для похода в «Коста» я купила новые ботинки.
– На это мне тоже плевать.
– Они тебе понравятся, они на высоком каблуке, и даже я, девочка, считаю их сексуальными.
– «Коста», завтра вечером, – тут же сказал Колт, и я не удержалась от улыбки.
– Тебе ни за что не заказать столик в «Коста» в субботу вечером.
– Увидишь.
Моя улыбка стала ещё шире, но я поторопила:
– Мы идём?
Он кивнул головой в сторону столешницы.
– Что это?
– Что? – спросила я.
– Похоже на гору твоей почты.
– Мама, папа, Джесси и я начали собирать мои вещи. Пока мы были там, я захватила почту.
Он снова посмотрел на столешницу и, кажется, ускользнул в место, которое ему не нравилось, так что я подошла к стойке.
– Колт?
Он поднял голову и сказал:
– Мы не трогали твою почту, просто не подумали. Он мог связаться с тобой.
Хотя призрак Денни постоянно присутствовал в моей жизни, я всё же могла не обращать на него внимания достаточно, чтобы свыкнуться с его существованием, и мне нравилось, пока всё шло таким образом. Перегнувшись через стойку, я глянула на стопку почты, в которой лежал небольшой свёрток. Я даже не разбирала её, потому что никогда не получала ничего стоящего. Я положила её на стойку, чтобы просмотреть, когда у меня появится свободное время. Теперь мне казалось, что я смотрю на тикающую бомбу, и отсчёт стремительно приближается к нулю.
Я посмотрела обратно на Колта и тихо спросила:
– Можно мы сначала закончим с Эми, а потом займёмся этим?
Мне нужно было, чтобы он ответил «да». Я не смогу встретиться с родителями Эми и присутствовать на её похоронах, если буду знать, что по почте пришло что-то от Денни. Я и так еле держала себя в руках.
– Да, малыш, – сказал Колт, и меня охватило облегчение. – Идём.
Я кивнула, и мы пошли к машине. Я совсем забыла про машину, ведь если бы не забыла, то выбрала бы другой наряд, что-нибудь растягивающееся. Стоя у пассажирской двери я перебирала в уме способы забраться на сиденье, не порвав юбку по швам.
– Феб, милая, садись, – сказал Колт, стоя у водительской двери и глядя на меня слегка раздраженно из-за ещё одной задержки.
Я посмотрела на него и сказала:
– Не могу.
– Малыш, нам надо...
– Нет, – перебила я, – я хочу сказать, что моя юбка слишком узкая, а каблуки слишком высокие, я не могу...
Я замолчала, когда он покачал головой и направился ко мне.
Наклонившись, он сунул одну руку мне под колени, а второй обнял меня за талию, поднял меня и посадил на место. Я задержала дыхание по двум причинам. Во-первых, в надежде, что материя не порвется пополам, если я замру, а во-вторых, потому что не слишком рассчитывала, что это сработает. Надежда победила, и ткань не порвалась.
– Спасибо, – сказала я, когда Колт убрал руки.
Он смотрел на меня и улыбался, и я поняла, что он считает меня сумасшедшей.
– Тебе весело? – спросила я.
– Да, – ответил он и отошёл.
Он сдал назад, и мы выехали на дорогу, когда мой разум отправился в места, куда я не хотела. В места, которые будут мучать меня, и места, из-за которых моё объявление о том, что у нас с Колтом всё серьёзно, будет ложью. Я знала, что всё это дерьмо насчёт Денни, насчёт того, что мы узнали и что мы потеряли, будет выносить мне мозг. Я просто не знала, как с этим бороться.
Я смотрела в окно и прокручивала в голосе мысли, которые – я знала – должна отпустить, когда почувствовала, что Колт взял меня за руку. Он переплёл наши пальцы и притянул наши руки на своё бедро.
– О чём ты думаешь? – спросил он, и я посмотрела на него.
– Ни о чём, – соврала я.
– Враньё, – ответил он. Это не было грубостью, это была правда, и я подумала, настанет ли когда-нибудь день, когда я успешно смогу ему соврать. Сомневаюсь.
– Ни о чём, – повторила я, и он сжал мою ладонь.
– Об Эми? – спросил он.
– Нет.
Хотя некоторым образом и о ней.
– О почте?
– Нет.
Хотя частично и о ней тоже.
Он снова сжал мою ладонь и сказал:
– Феб...
Я вздохнула. Он не отстанет, и дни, когда я держала всё в себе, давно прошли. И я поняла, что они должны были пройти давным-давно.
Так что я ответила:
– Просто... всё это слишком.
– Я знаю, малыш.
– Потребуется время, чтобы привыкнуть.
– Знаю.
– И перестать думать о том, что мы потеряли.
Он снова сжал мою руку и сказал:
– Милая...
– Колт, ты же меня на самом деле не знаешь.
– Я знаю тебя.
– Не совсем.
– Я знаю тебя, Феб.
Я отвернулась к окну и попыталась вытянуть свою ладонь из его руки, но его хватка только стала сильнее, так что я сдалась.
Потом я сказала:
– У тебя есть хорошая работа, дом, жизнь. Пока я была в разъездах, я не создала ничего.
– И что?
Я снова посмотрела на него:
– Это не слишком хорошо меня характеризует.
– Каким образом?
– Просто.
Он отпустил мою ладонь, но только чтобы въехать на стоянку позади похоронного бюро и встать на свободное место. Потом он заглушил двигатель и повернулся ко мне.
– Как мне помочь тебе?
Да, он спросил, напрямую.
– Что?
– Ты копаешься у себя в голове, как мне это остановить?
Я покачала головой, не зная, что ответить.
– Я... я не знаю, – запинаясь, пробормотала я.
– Ты сама знаешь и тебе не понравится, что я напоминаю об этом, но всё это дерьмо случалось со мной дважды. Ты напридумывала себе всякой хрени и не рассказала мне, и Мелани напридумывала себе всякой хрени и не рассказала. Вы обе позволили этому изводить себя, и вы обе отдалились от меня. Теперь я больше не собираюсь с этим мириться и пытаться понять. Так что я спрашиваю единственного человека, который может мне сказать: как мне это остановить?
– Не думаю, что ты сможешь, – сказала я ему правду, несмотря на то, что это убивало меня.
Я увидела, что он начинает злиться.
– То есть ты хочешь сказать, что я должен просто смотреть, как ты себя мучаешь?
– Нет, я хочу сказать, что единственный, кто может это остановить, – я.
– Что, если ты не сможешь?
– Я... – начала я, но он отвернулся и уставился в лобовое стекло.
– Чёрт, – прошипел он стеклу. Я была права, он начинал злиться, а теперь разозлился окончательно.
– Колт...
– Поговорим позже.
– Колт...
Он снова повернулся ко мне, явно закончив с нашим разговором, и я поняла это по его следующим словам.
– Тебе помочь выйти?
Я подалась вперёд, юбка врезалась в тело, но я не обратила на это внимания и положила ладонь ему на шею.
– Детка, – прошептала я, – мне поможет, если ты не перестанешь верить в меня.
Я не знала, что у меня есть ответ, пока не сказала его Колту. Он ничего не ответил, просто смотрел на меня, и я понятия не имела, что происходит у него в голове. Я знала только, что расстроила его своим дерьмом, которое таковым и являлось – дерьмом, и мне пора бы уже выкинуть его из головы. Колту тоже предстояли похороны Эми, и он хотел присутствовать на них так же, как и я, то есть совсем не хотел.
Так что я подняла ладонь с его шеи, провела пальцами по его уху и, снова положив на шею, сжала пальцы.
– Думаю, что могу спрыгнуть, но не помешает, если ты меня поймаешь.
Он закрыл глаза, облизал нижнюю губу, а когда снова открыл глаза, они больше не были сердитыми. Вместо этого они без слов говорили мне, что он всегда готов поймать меня.
Я сжала его шею и прошептала:
– Люблю тебя, детка.
Без промедления его рука метнулась вперёд и захватила мою шею, дёрнув меня к себе и проверяя на прочность ткань моего наряда.
Мне было наплевать, потому что он поцеловал меня, одними губами, но мне всё равно понравилось. Закончив с моим ртом, он отстранился, но запустил руку в мои волосы, наклонил мою голову и поцеловал меня в лоб, прежде чем отодвинуться.
– Давай покончим с этим, – пробормотал он. Я кивнула, и Колт вышел из машины, обошёл капот, открыл мою дверь, и я выпрыгнула из кабины, а он поддерживал меня за бёдра.
* * *
Колт смотрел, как Феб использовала свою магию в ту же минуту, как вошла в похоронное бюро. Что бы ни съедало её в машине, оно ушло. Она включила свет Фебрари Оуэнс, старый, который он так хорошо помнил, и новый, который, кажется, сиял ещё ярче. Этот свет освещал её изнутри, а она освещала всё вокруг.
Первым был Крейг Лансдон, который в одиночестве стоял возле дверей, и попался им на глаза, как только они вошли. Колт увидел, как Крейг моментально подобрался и направился к ним, его взгляд метался между Котом и Феб. Он знал, что должен сделать, но это ему всё равно не нравилось.
– Феб, я... – начал он, но Феб подошла к нему, положила ладонь ему на плечо и перебила.
– Он обманул тебя, так же, как Колта, Эми и меня.
– Мне следовало...
– Мы все были молодыми и глупыми, Крейг. Ни один из нас не поступил правильно.
Он отвёл глаза в сторону и сжал челюсти.
– Много людей погибло.
В этот момент в разговор вступил Колт:
– И как бы ты мог это остановить?
Крейг посмотрел обратно на них:
– Не знаю, я знал его лучше, чем другие.
– Он говорил тебе, что через пару десятков лет планирует череду убийств? – спросил Колт.
Что-то в этом показалось Крейгу смешным, его губы дёрнулись, подавляя улыбку, и он сказал:
– Мы бывало сильно напивались, но, думаю, я бы запомнил, если бы он сказал нечто подобное.
Феб сжала его плечо, потом уронила руку и придвинулась к Колту, так близко, что прижалась своим боком к его.
– Как насчёт того, чтобы это было последнее упоминание о Денни Лоу во время сегодняшней церемонии? – предложила она.
Крейг кивнул, а Феб продолжила:
– Или вообще, Крейг, как насчёт того, чтобы это стало последним упоминанием о Денни Лоу?
Веселье в глазах Крейга померкло, он сглотнул и снова кивнул. Феб взяла его за руку, пожала её и улыбнулась ему. Крейг улыбнулся в ответ.
Колт положил ладонь ей на талию и увидел Харрисов. Они в одиночестве стояли рядом с закрытым гробом и наблюдали за ними.
Колт был рад, что они выбрали закрытый гроб. В связи со своей профессией он чаще остальных сталкивался со смертью, и она никогда не была красивой. Он не понимал идеи добровольно выставлять напоказ мёртвое тело перед похоронами. Смерть есть смерть, она непривлекательна, независимо от того, кто сделал макияж, или какой наряд вы выберете, или насколько много атласа обрамляет гроб. Колт считал демонстрацию мёртвого тела в похоронном бюро последним навязанным неуважением и ненавидел это.
