Текст книги "Поцелуй небо (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

48. Роуз Кэллоуэй

Я добровольно передала своё удовольствие и список свадебных дел Коннору Кобальту. Я либо сошла с ума, либо он наложил на меня чары. Я улыбаюсь при этой мысли. Ему не нравится, когда я обвиняю его в колдовстве.

Мой телефон вибрирует, когда я заканчиваю застегивать пряжку на каблуке в своей спальне в Филадельфии, камеры расположены над головой.

Мама: 4 дня и я купила для тебя новую косметику.

Я подхожу к туалетному столику, чтобы ещё раз осмотреть своё лицо. Не может быть все так плохо... ну, не очень то всё и хорошо. На моей скуле красуется фиолетовый синяк. Могло быть и хуже. Мой глаз мог распухнуть и сочиться гноем – так сказал мне Коннор, чтобы уменьшить мои страдания. Это сработало. Теперь я просто счастлива, что мне не придется иметь дело с наполненным гноем глазом.

И я также могу сказать, что меня ударили. Девичник ещё не вышел в эфир, но если кто-то подумает, что это моя вина, мне всё равно.

Коннор входит в спальню, без рубашки и в черных брюках. Его мышцы напрягаются на его животе, опускаясь вниз к тому месту, которое я видела сегодня рано утром. Он не осознаёт, насколько он сексуален – нет, нет, он определенно знает, насколько он горяч.

Он держит две вешалки с рубашками.

– Белая или синяя сегодня?

– Ты пришёл сюда, чтобы похвастаться своим телом?

Его глаза сверкают озорством, говоря мне, что именно это он и сделал.

– Мне нужны твои безупречные советы по моде, дорогая. Белая или голубая?

Но мне это нравится больше, чем он думает. Я чувствую себя комфортно и нормально. Делиться пространством. Делиться друг с другом. Я хочу просыпаться и быть женщиной, которая выбирает, какой цвет ему надеть на день, и я хочу, чтобы он был мужчиной, который выбирает, в какой позе мы будет заниматься любовью ночью.

– Белый, – легко отвечаю я. – Ты мне нравишься в белом.

– Ну значит синяя, – непринужденно отвечает он.

Я свирепо смотрю на него, а его взгляд буравит моё тело, дразня меня ещё больше. Он любит приводить меня в бешенстве. Он кладет синюю рубашку на стол и снимает с вешалки белую.

– Над чем ты сегодня работаешь? – спрашиваю я, направляясь к двери, моя сумочка висит на предплечье.

– Над моим предложением для Cobalt Inc., – отвечает он. – Члены совета директоров одобрили его сегодня утром. Оно вступит в силу в течение следующих нескольких месяцев.

Он до сих пор не раскрыл, что он делает с компанией.

Я думаю, он просто хочет удивить меня.

Я выскользнула в прихожую, одетая в темно-фиолетовое платье с баской. Прежде чем я успеваю спуститься вниз по лестнице, Скотт поднимается по ней. Его уродливые серые глаза впиваются в мои. Действительно, какая бы часть его личности ни была прилично симпатичной или сексуальной, она вдруг стала гнилой, как гнилое серное болото.

– Роуз, как дела? – сердечно спрашивает он.

– Блестяще, – говорю я. – Как всегда.

Ну а что? Я никогда не утверждала, что я скромная.

– Конечно. Ты член Менсы[25]25
  Ме́нса – крупнейшая, старейшая и самая известная организация для людей с высоким коэффициентом интеллекта


[Закрыть] ты закончила школу будучи в топе первых своего класса, и ты знаешь случайные факты, которые никого не волнуют.

Придурок.

Он сверкает яркой улыбкой.

А вот и почему у меня не будет детей. Прости, Коннор. Мои яичники только что засохли и умерли.

Прежде чем я успеваю парировать что-то более неприятное, он спрашивает: – Где твое ожерелье?

Я хмурюсь, и мое сердце подпрыгивает от страха. Неужели я его потеряла? Я быстро ощупываю грудь и расслабляюсь, когда мои пальцы находят гладкий бриллиантовый кулон. Я даже опускаю взгляд вниз, чтобы проверить. Тонкая цепочка все ещё застегнута.

Теперь он просто пытается бессмысленно раздражать меня.

– Иди беси кого-нибудь другого, – огрызаюсь я. – Желательно, чтобы это был кто-то из другой вселенной. Может быть, ты воссоединишься со своими предками.

Я пытаюсь протиснуться мимо него, но он шагает в сторону и загораживает мне путь.

– Я говорил о другом твоем ожерелье. То, в котором больше одного бриллианта.

– У меня много бриллиантовых ожерелий, Скотт, – отвечаю я, не понимая, насколько стервозно и высокомерно я звучу, пока не становится слишком поздно.

– Не так много бриллиантов, – говорит он, делая шаг ближе ко мне. – Внутри у него кожа.

И затем он отходит влево, засовывает руки в карманы и уходит.

Я застыла на месте, слишком ошеломлённая, чтобы спустить ногу на лестницу.

Он говорил о моем ошейнике. Мой бриллиантовый ошейник.

О том, который я надеваю только во время секса.

И у меня никогда не было секса вне спальни или где-либо, где камеры могут снимать.

Что-то не так.

Я чувствую это глубоко в своем нутре.

Ужас, смешанный с паранойей, тошнотворное сочетание, несет мои ноги вниз. Я работаю на автопилоте, пытаясь избавиться от слов Скотта и продолжить свою повседневную рутину.

Завтрак. Ванильный йогурт с клубникой и гранолой, а затем я отправляюсь в Нью-Йорк, чтобы представить себя новым сотрудникам Calloway Couture.

Мои каблуки стучат по твердому дереву, делая решительные шаги. Две ступеньки вниз, и я останавливаюсь, тревожные мысли закрадываются снова, несмотря на то, что я срочно пытаюсь отмахнуться от них.

Какого хрена ты делаешь, Роуз? Если Скотт что-то знает, мне нужно ему противостоять. Или поговорить с Коннором. Я почти поворачиваюсь, но слышу звук телевизора из гостиной внизу. Еще две ступеньки вниз, и голос становится различимым.

– ...главная новость. Еще одна девушка из Кэллоуэйев в центре скандала, – говорит ведущий новостей. – На этот раз есть законные доказательства.

Дэйзи.

Что-то случилось с Дэйзи.

Я иду торопливо, быстро достигая нижней ступеньки лестницы. Лорен, Райк, Лили и Дэйзи сидят на диване вместе, спиной ко мне. Они смотрят телевизор над камином, а я прохожу дальше в комнату, чтобы лучше увидеть, что показывают на экране.

– Вот черт, – говорит Райк, увидев меня первым.

Лорен быстро выхватывает пульт, и телевизор мерцает черным светом.

Я кладу руки на бедра и направляю свою враждебность на парня моей сестры.

– Мне не пять лет, Лорен, – огрызаюсь я. – Ты можешь включить новости.

Особенно если они о Дэйзи.

– Нет, – говорит Ло, нервно перебирая в руках пульт. – Лучше не надо.

Райк проводит пальцами по своим каштановым волосам – явный признак того, что он тоже волнуется.

Лили и Дэйзи прижались друг к другу на диване, прикрыв рты руками, и шепчутся. Я хмурюсь и осматриваю помещение в поисках Бена, Саванны или Бретта, но съемочной группы нигде не видно.

Это... странно.

И почему мои сестры ведут себя как сплетницы в моем присутствии?

Если только...

Я отказываюсь верить в то, что находится прямо у меня перед носом. Я пока не хочу принимать это.

Я топаю к Лорену, который сидит на диване, мои двенадцатисантиметровые каблуки никогда не подводят меня. Они держат мое тело в вертикальном положении, уверенной и чертовски готовой. Я пытаюсь выхватить пульт из его руки, но он крепко держит другой конец, как будто мы собираемся устроить перетягивание каната.

Я сердито смотрю на него.

– Отпусти, Лорен, если не хочешь, чтобы я вывихнула тебе руку.

Он сужает глаза.

– Ты не устала от всех этих пустых угроз?

Я выкручиваю ему руку, как Коннор учил меня в «уроках» по самообороне, и Ло корчится. Его хватка ослабевает на пульте, и я быстро забираю его из его руки. Массируя плечо, он говорит: – Сука.

– Да, но я сука с реальными угрозами.

Я включаю телевизор. Когда появляются новости, я замираю. Снова.

Прикованная к полу. Слишком холодная, чтобы двигаться.

– Спорим, сейчас ты чувствуешь себя еще большей сукой, – комментирует Лорен.

– Заткнись, Ло, – призывает Лили. – Роуз...

Я отмахиваюсь от неё и увеличиваю громкость. Но заголовок в нижней части экрана предельно ясен. И все же мне приходится перечитывать его по пять раз, чтобы буквы усвоились.

Секс-видео с Роуз Кэллоуэй и Коннором Кобальтом продано порносайту за 25 миллионов долларов

Порносайт.

Секс-видео.

Я нихера не продавала. Этот маленький подонок подделал наши подписи дистрибьютору порно? Единственное удовлетворение сейчас – представлять голову Скотта за решеткой, потому что если я представляю себе что-то другое – как все смотрят, как Коннор трахает меня, – по моим рукам ползут мурашки, как тысячи сороконожек.

Новости даже не удосуживаются объяснить, кто мы такие. Благодаря реалити-шоу и блогам мы уже стали знаменитыми. Теперь, я полагаю, мы печально известны.

Моя голова гудит от шума телевизора, моих друзей и сестер.

– Продюсер – не кто иной, как Скотт Ван Райт, бывший парень Роуз.

Я едва улавливаю эту фразу. Он все еще мой бывший парень? Я сосредотачиваюсь на этой глупой лжи, которая всё ещё звучит в эфире. Даже когда дело начинает пахнуть жареным, Скотту всё ещё удается сохранить половину своей маски. Я ненавижу его.

Должно быть я застряла в каком-то кошмаре.

Лорен пытается выхватить пульт у меня из рук, я отпрыгиваю назад и увеличиваю громкость.

– Я смотрю это, – огрызаюсь я.

И вот я здесь.

Они показывают клип из секс-видео. Я лежу на кровати в этом доме, голая. Черные полосы цензурируют запись для сетевого телевидения, мои груди и вагина теперь достаточно прикрыты.

Но где-то в сети находится неотредактированная версия. И как я могу остановить это? Адвокаты. Множество. Но я даже не могу заставить себя позвонить отцу или набрать номер адвоката семьи. Я загипнотизирована собой. На экране. С Коннором.

Мои руки привязаны к столбику кровати ремнем Коннора, а дорогой бриллиантовый ошейник сверкает в тусклом свете свечи. Я помню ту ночь. Это было сразу после Альп. Моя вторая попытка заняться сексом, и это теперь в свободном доступе для всех.

Я увеличиваю громкость, мой палец задерживается на кнопке, пока телевизор не начинает орать.

– Роуз, – жалуется Лорен, зажав уши руками.

– Роуз, – Лили встает и пытается дотронуться до моей руки, но я снова отдергиваюсь.

– Не трогай меня.

Мне нужно это увидеть. Никто не говорит мне выключить телевизор, наверное, боятся, что я убью их за это. Я чувствую себя смертоносно. Мне кажется, что я могу пойти и убить коалицию детенышей гепарда и даже глазом не моргнуть.

Голос ведущего новостей повышается до невыносимого уровня. Но я не спускаю громкость. Ещё нет.

– Скотт Ван Райт продал секс-видео компании Hot Fire Productions за многомиллионную сумму. Пока нет комментариев ни от Коннора Кобальта, ни от Роуз Кэллоуэй, но, похоже, это законная сделка между всеми четырьмя сторонами.

У меня отвисает челюсть.Этот, чёртов лжец. Невозможно, чтобы это было законно.

– В аннотации к фильму сказано, что часовой сеанс является грубым и предназначен только для зрелой аудитории.

Явно.

Я включаю громкость на максимальный уровень.

– Что ты, блядь, делаешь? – спрашивает Райк, прикладывая руку к уху, чтобы приглушить шум.

Лили – единственная, кто стоит рядом со мной. Её лицо искажается от боли, и я вспоминаю, что она уже была в таком положении. Ну вроде того. Ее сексуальная жизнь не была никогда распространена. Никто не видел её в Интернете.

Её просто назвали сексуально зависимой, и все приняли это за правду. Что так и было. Но это явное, физическое доказательство того, что у меня был секс. Я больше не девственница.

– Может быть, у нее типа... психический срыв... – говорит Дейзи.

Я кручусь на пятках, унося с собой пульт. Я держу себя с некоторым чувством собственного достоинства. На кухне я роюсь в шкафчике, в котором нервный Бретт любит прятать свою выпивку. Поскольку у нас в таунхаусе действует политика «никакого алкоголя на виду», почти всё хранится в недоступном месте. Я сажусь на колени и роюсь в мыле для посудомоечной машины в поисках бутылки Jack Daniels.

– Серьезно, Роуз! – Лили говорит громко, пытаясь перекричать телевизор. – Ты в порядке?

Я поднимаюсь на ноги, беру винный бокал из другого шкафа, прежде чем вернуться в гостиную. Все смотрят, как я наливаю виски до краев, практически переполняя бокал.

– Роуз, не хочу читать тебе нотации в этот очень деликатный период твоей жизни, – говорит Лорен, – но виски пьют не так. И меня, как эксперта в спиртных напитках, это оскорбляет.

Я бросаю на него резкий взгляд.

– Ты не эксперт в спиртном. Ты алкоголик.

Я ставлю бутылку виски на журнальный столик и делаю большой глоток. Горло обжигает, но я даже не вздрагиваю. Жжение заглушает мой гнев.

– Что делает меня экспертом, – утверждает Лорен.

Я отмахиваюсь от него. Мой основной ход в данный момент. Отмахнуться. Если бы только я могла волшебным образом отмахнуться от этого секс-видео.

Я делаю еще три глотка из своего бокала для вина. Я так зла. Мое тело задыхается от ярости. Меня трясет от того, насколько я вне себя. Да, это неловко, что мир увидел мою грудь и вагину, две части меня, которые я не хотела показывать Коннору целый год.

Да, я немного нервничаю, что мир воспримет меня как шлюху, когда увидит меня сентиментальной и покорной в постели.

Нет, я не буду плакать.

Я не пролью ни слезинки из-за Скотта Ван Райта. Он заслуживает только моих мерзких, гнусных слов. А не эмоций, которых я оставляю для людей, которых люблю.

– Что происходит? – спрашивает Коннор, его голос доносится с лестницы.

Идеально. Он услышал мой зов. Громкое, несносное телевидение.

И его взгляд переходит на телевизор.

– Смотри, милый, – говорю я, – у нас есть совместное секс-видео.

Все молчат, вероятно, гадая, не выйдет ли вдруг из себя невозмутимый Коннор Кобальт. Ему требуется меньше десяти секунд, чтобы отклеить ноги от пола – на целую минуту меньше, чем мне. Я жду, что он достанет свой телефон. Чтобы поступить ответственно и начать набирать номера адвокатов и центров кризисного управления.

Вместо этого он останавливается прямо передо мной. Его глаза впиваются в мои, будто проверяя мое психическое состояние. Я в порядке, черт возьми, хочу крикнуть я в ответ. Но я решаю сделать ещё один большой глоток обжигающего виски.

Его черты лица покрыты грубым беспокойством. Я хочу объяснить, как я зла и не огорчена, но слова не складываются. И тут он бросает взгляд на мой винный бокал. Лучше бы он не забирал его у меня, словно я ребенок. Если он выльет мой напиток в раковину...

И тут он выхватывает бокал прямо у меня из рук.

Прежде чем я успеваю пожаловаться, он подносит бокал к губам. И я затихаю, наблюдая, как он делает огромный, наглый глоток, смывая алкоголем свою ярость. Я улыбаюсь. Потому что мы справляемся с ситуацией одинаково. Обычно не выпивкой, а тем, что отводим плечи назад и принимаем это как гребаные чемпионы.

Он возвращает мне бокал с вином и говорит: – Ce n’est pas la fin.

Это не конец.

Я киваю в знак согласия. Он крадет у меня пульт и, уменьшив громкость, успокаивает всех.

В моем кармане жужжит телефон. Я даже не проверяю, кто это. Я просто сажусь на подлокотник дивана и смотрю в телевизор.

– …Принцессы Филадельфии рекламировали Роуз как девственницу. Многие люди высказываются о достоверности этого шоу...

Коннор переключает канал на кабельное.

– ...либо она солгала, либо потеряла девственность во время показа шоу. Перейдите на наш сайт для опроса...

Он переключается на другой канал.

Я злобно кричу на плоский экран: – У мира нет НИКАКИХ других занятий, кроме как говорить о моей девственности?!

Я показываю на телевизор своим бокалом.

– Или об отсутствии таковой, – добавляет Лорен.

Я игнорирую этот комментарий и обращаюсь к Коннору.

– Моя вагина переплюнула национальные новости, – я издаю маниакальный смех. – Как ты думаешь, что бы сказали по этому поводу наши друзья из Модели ООН?

Коннор сканирует меня взглядом, словно диагностируя мою истерику.

Я игнорирую и это тоже.

Спустя мгновение, он подходит ко мне сзади и обхватывает руками мою талию. Он прижимается губами к моему плечу. Я прислоняюсь спиной к его груди. Это знакомое и теплое чувство, даже безопасное – знать, что у меня есть кто-то рядом, в моей команде.

Дэйзи щелкает на своем ноутбуке.

– Похоже, что большинство людей голосуют за тебя в опросах. Они говорят, что ты не можешь быть лгуньей или лицемеркой. Не тогда, когда ты заявила в шоу, что ты, цитирую: «воткнешь свой двенадцатисантиметровый каблук в глаз или задницу лжецов и обманщиков.

Это было немного драматично даже для меня. Но интервью взбудоражили меня до предела, и я выкрикивала все угрозы, которые только могла придумать. Например, о поджаривании пениса Скотта, бросив его на солнце. Я бы с удовольствием исполнила эту угрозу, если бы это было возможно.

Динь, динь, динь. Маленькие колокольчики звенят, когда Сэди подходит к нашей группе. Она выглядит такой же дикой, как и я. И злой, безумный импульс проникает в меня. Я вырываюсь из надежных объятий Коннора.

– Роуз, – говорит Коннор, наполовину с беспокойством, наполовину с предупреждением.

Я не слушаю. Всё ещё держа винный бокал, я опускаюсь на корточки перед рыжей кошкой. Она враждебная сука (как и я). Она царапала мои руки. Шипела на меня. И, клянусь, она нассала на мои туфли от Jimmy Choo, хотя я и не могу этого подтвердить.

Но в этот момент я чувствую себя неуязвимой от всех обид. СМИ. Скотта. И этой гребаной кошки. Я тянусь к ней.

– Не делай этого! – Лили кричит на меня с дивана. – Ты потеряешь глаз.

Не обращая внимания на сестру, я просовываю ладонь под пушистый живот Сэди и поднимаю её одной рукой, другой всё ещё держась за стеклянную ножку бокала. Я встаю и смотрю прямо в её глаза, цвет которых почти совпадает с моим. Я направляю свою ненависть в один высший смертельный взгляд.

Сэди двигается, и Лили испускает звучный вздох.

Но кошка не царапает меня. Нет.

Она облизывает меня. Её маленький шершавый язычок прижимается к моему подбородку, будто она щенок, а не кошка.

– Какого хуя? – в шоке говорит Райк.

Я прижимаю её к себе, и она мурлычет у меня на груди.

– Мы теперь друзья, – констатирую я очевидное и делаю ещё один глоток из своего бокала.

– Или она думает, что у тебя выросли яйца, – опровергает Лорен.

– Они у меня всегда были, – говорю я, обидевшись.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Коннора, который смотрит с беспокойством и небольшой долей страха. Внутри всё переворачивается. Он видит прямо сквозь барьеры, которые я возвожу, чтобы защитить себя.

Я в порядке, я пытаюсь передать слова через глаза. Но я не уверена, что мне это удается.

Телефон Лили громко звонит у неё на коленях.

– Чёрт, это папа, – она смотрит между Коннором и мной. – Что вы хотите, чтобы я сделала?

Я ничего не говорю. Я просто целую голову Сэди, пока она продолжает утыкаться мне в ребра. Её перемена в поведении успокаивает меня и придает мне немного больше сил.

Коннор выключает телевизор и берет у Лили телефон, включив громкую связь.

– Грэг, это Коннор.

Его голос спокоен, даже если напряженная поза и жесткий взгляд говорят об обратном.

– Хорошо, я пытался дозвониться до тебя и Роуз. Полагаю, вы видели новости, – быстро говорит он, его гнев скрывается под его срочностью. – Я разговариваю по телефону со своими адвокатами и адвокатами Кобальтов. Мы просматриваем контракты, которые вы все подписали. Пока мы не сможем прийти к ясной картине происходящего, мне нужно, чтобы вы вывезли моих дочерей из этого таунхауса. Больше никаких камер.

Перевод: Принцессы Филадельфии отменены.

Ура. Сложно праздновать «больше нет Скотта», когда результат был достигнут за счет моего имени и имиджа. И тут меня словно ударяет молнией – Calloway Couture. Всё, ради чего я работала, может снова полететь к чертям. Это секс-видео может разрушить мою карьеру модельера.

И меня это волнует. Очень.

Меня мутит, будто меня сейчас стошнит. Думаю, меня может вырвать. Я держусь за живот, а Коннор кладет твёрдую руку мне на плечо, крепко сжимая, чтобы заверить меня, что он здесь, что всё наладится само собой.

Я пытаюсь в это поверить.

– Сегодня мы соберем вещи и уедем, – говорит Коннор моему отцу.

– Дайте мне знать, когда вы благополучно вернётесь в Принстон. Если там слишком много прессы вокруг дома, Вам всем нужно будет остановиться у нас в Вилланове.

– Конечно, – говорит Коннор. – Вы знаете, где Скотт?

– Понятия не имею, но отец Лорена уже на грани того, чтобы порвать ему задницу. Если честно, я бы очень хотел посмотреть на это, – мой отец может быть мягким, как лепесток цветка, в то время как Джонатан Хэйл – это шип. – Роуз рядом?

– Она на громкой связи.

– Роуз, – говорит мой отец, его голос становится мягким. – Милая, сколько юристов просмотрели контракт, прежде чем ты его подписала?

Все смотрят на меня, ожидая ответа. Я уже чувствую их осуждение. Я глажу Сэди, которая снова мурлычет. Она – мой единственный союзник.

– Только я, – говорю я.

– Что... блядь? – говорит Райк, у него отвисла челюсть.

Лорен стонет, откинувшись на спинку дивана, словно о него разбилась волна.

– Почему мы тебе доверились?

Коннор трет глаза и качает головой.

Лили выглядит оцепеневшей.

Лицо Дэйзи застыло.

– Я многократно посещала юридические курсы в Принстоне, – опровергаю я. – Я понимала каждый строку этого контракта.

Я всегда разделяла фатальный недостаток Ахиллеса. Гордыня. Чрезмерная гордость. Я не могла выглядеть слабой перед Скоттом, поэтому решила сделать всё сама. Мне не нужна была ничья помощь.

И если я неправильно поняла хоть одну строчку в этом контракте, это дорого обойдётся и мне. И Коннору.

Мой отец издаёт недовольный звук.

– Дальше всё будет... сложнее, Роуз. Я поговорю с тобой, когда юристы подробно изучат контракты.

– Подожди, – говорю я. – Как мама справляется со всем?

– Потрясающе, вообще-то. Она поливает имя Скотта грязью по всему дому. Она сказала, что позвонит и извинится перед тобой сегодня позже, Коннор.

Я слышу, как мой отец улыбается в конце этого заявления. Коннор разделяет те же эмоции. Её драгоценный Скотт показал сегодня свое истинное «я». Я рада, что моя мама снова в команде моего парня.

– Бергите себя. Все вы, – говорит мой отец.

После этого он вешает трубку. Ни упоминания о видеозаписи, ни укоров. Он только звучал разочарованным моим отказом нанять адвоката.

Коннор бросает на меня порицающий взгляд, передавая телефон обратно Лили.

– Я думал, ты взяла моего адвоката на встречу, и думал, что он читал контракты.

– Я думала, что сказала тебе, что не взяла его с собой.

Коннор качает головой.

– Должно быть, ты упомянула об этом кому-то другому, дорогая.

Он снова берет мой винный бокал и допивает содержимое одним длинным глотком.

– Что это, черт возьми, было? – спрашивает Лорен у Коннора. – Грэг прочитал мне двухчасовую лекцию о трезвости после нашего скандала, и он даже не озвучил ничего про ваш.

– Справедливости ради, – говорит Коннор, – вы скрывали от Грэга и Саманты, что у вас есть зависимости. Эта новость немного более шокирующая, чем секс-видео...

Его голос затихает на последних словах.

Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть, что привлекло его внимание.

А вот и он.

Стоит у лестницы, как ни в чем не бывало. Скотт Ван, мать его, Райт.

Комната затихает в неловкой тишине. Мое тело вибрирует от ярости, и я понимаю, что слишком сильно сжимаю Сэди, когда она издает тоненькое недовольное шипение.

Скотт смотрит между всеми нами, а затем его губы расплываются в этой дерьмово-пожирающей ухмылке.

– Я что-то пропустил?

Прежде чем я успеваю ответить, Коннор непринужденно идёт к Скотту, лицо моего парня совершенно пустое и нечитаемое. Я не могу ничего предсказать, и эта неизвестность держит всех нас в напряжении, никто, кроме него, не издаёт ни звука, не делает ни одного движения. Я только слышу, как дорогие туфли Коннора стучат по твердому дереву, пока он не останавливается прямо перед Скоттом.

И тут Коннор протягивает руку, будто желая пожать руку продюсеру.

– Поздравляю, – говорит Коннор. – Ты перехитрил меня. Не многим это удается. И я признаю... я не ожидал такого развития событий.

Его деревянный голос пугает меня.

Скотт смотрит на его руку, потом на его лицо. Он пожимает плечами, мол, какого черта? и затем сжимает ладонь Коннора.

Что это такое? Перемирие...

И тут Коннор свободным кулаком бьет Скотта в челюсть. Скотт с силой ударяется о стену.

– Это от меня, – говорит Коннор, в его голосе слышится гнев.

Скотт быстро собирается с силами и замахивается рукой.

Коннор уклоняется от атаки, а затем наносит Скотту сильный удар ногой по пенису. Скотт стонет от ужасной боли. Да, блядь! Я ликую изнутри. В моем мозгу звучат хлопушки, выстреливающие конфетти. Алли-блядь-луйя.

– Это от Роуз.

Скотт валяется на полу в скорченном положении, его глаза слезятся. Он гримасничает и медленно встает, опираясь о стену для поддержки.

Коннор не отступает, ничуть не боясь ответного удара.

Скотт давится кашлем, выглядя так, будто не хочет даже малейшего шанса, чтобы это повторилось.

– ...Хотел бы я увидеть твое лицо, когда ты поймешь, что вы подписали.

– Ты его уже видишь, – спокойно говорит ему Коннор, не давая Скотту больше удовлетворения. Я люблю его за это. – Уверен, что у тебя есть полные права на всё, что мы когда-либо снимали, что позволило тебе продать секс-видео на порносайт без нашего подписанного согласия. У меня нет под рукой контракта, но наверняка, в части о том, что тебе не разрешается снимать нас на камеру в спальнях, есть что-то, что можно интерпретировать иначе.

– Я прочитала эту фразу правильно. Я это знаю, – говорю я.

Там же была оговорка о спальнях... разве нет?

Скотт немного горбится, всё ещё оправляясь от удара по яйцам.

– Там сказано, что мы не могли показывать ничего из спален по телевидению. Мы никогда этого и не делали. В контракте ничего не было сказано о том, что нельзя снимать. Любые кадры из спален и ванной комнаты могут быть использованы для фильмов и веб-контента. Только не для сетевого телевидения.

ОБожеМой. Я отсосала Коннора в ванной.

Скотт дьявольски смеется, наблюдая, как мое лицо охватывает ужас. У него... так много записей с нами. Я вспоминаю каждый раз, когда мы занимались сексом. У него есть всё. Часы съёмки нас, трахающихся.

Лили и Лорен...

Скотт, должно быть, прочитал мой пораженный взгляд, который переместился на мою младшую сестру.

– Лили почти всегда была в своей комнате, – говорит Скотт, – мы не смогли установить никаких камер, чтобы что-нибудь зафиксировать.

Точно. Им пришлось переустановить камеры, потому что я заставила Коннора и Лорен проверить ванную и спальни, когда мы только переехали.

Я взглянула на Райка.

– Я не трахался в доме, – говорит он.

Я поворачиваюсь к Дэйзи. Её лицо бледнеет.

Коннор развеивает её опасения.

– Снимать несовершеннолетних в порнографических ситуациях незаконно.

Он сердито смотрит на Скотта.

Мы поймали его.

Он отправится в тюрьму.

– Мы это не делали, – говорит Скотт. – Все эти кадры были уничтожены.

Пошёл нахуй! Я отпускаю Сэди, собираясь проткнуть каблуком задницу Скотта. Но Райк встаёт позади меня и удерживает меня, положив две руки мне на плечи. Только через мгновение я понимаю, что Коннор смотрит на Райка, давая ему команду глазами сдерживать меня.

– Ты отвратителен! – кричу я на Скотта с повышенным тоном.

Скотт сохраняет спокойствие. Я единственная, кто выходит из себя. Как это возможно? Он бросил гранату в мою жизнь. Я хочу, чтобы все были, блядь, в ярости, так же как я.

Но я понимаю, что когда я злюсь, для эмоций другого человека практически не остается места. Я — ураган. Тайфун, и я уничтожу всех на своем пути.

Да, драматично.

Но это только то, что я, блядь, чувствую.

Уйдите с моей дороги. Или я вас утоплю.

– Сообщение от Джулиана? – Коннор спрашивает Скотта.

– Подстроено. Бретт взял телефон Джулиана посреди ночи и отправил смс Райку.

Этот пузатый мудак. Я знала, что он не на нашей стороне.

– Лили и Ло в ванной с хлюпающим звуком?

– Отредактировано. Мы сделали это заранее и загрузили на камеру, чтобы вы нашли.

Этот ублюдок...

– Алкоголь в шкафу Ло?

– Подбросили. Саванна и Бен положили бутылку там, когда Лили дремала. Они должны были установить и камеру, но у них не хватило времени.

...Саванна и Бен. Я ненавижу их всех. Где верность?

Райк убирает свои руки с меня и начинает приближаться к Скотту.

Лорен ничего не делает. Он просто шепчет Лили на ухо, а она кивает ему.

– Ты отправишься в гребаный ад за это! – Райк говорит с тьмой, клубящейся в его карие глаза.

Коннор отталкивает его, как только тот приближается. И тогда Коннор поворачивается к Скотту.

– Я отпущу Райка, если ты не уберешься из этого дома. И его кулаки причинят тебе гораздо больше боли, чем мои. Так что забирай свои пожитки то и убирайся.

Скотт выпрямляется, не совсем уходя с достоинством. Но у него в карманах миллионы долларов от многочисленных секс-видео. Он может продать их гораздо дороже, чем первую запись.

Он устроен на всю оставшуюся жизнь.

Он победил.

Мы проиграли. Как мы проиграли?

О да, гордыня.

Я – греческая трагедия. Или шекспировская комедия – все закончится свадьбой, в конце концов.

Когда за ним закрывается дверь, в комнате воцаряется напряжение, которое нарушает только ошейник Сэди, который звенит, когда она трется своим телом об икры Коннора.

– Итак... – Лорен смотрит с Коннора на меня и обратно, – ...нам стоит ждать в продаже бокс-сет с вами двумя?

– Скорее всего, – говорит Коннор.

И каждый цент пойдет Скотту и порносайту. Какой же пиздец.

Он подходит ко мне и целует мой висок. Мы ничего не можем сделать. Мы просто должны смириться с этим. С Коннором рядом, думаю, я смогу.

Я хлопаю в ладошки, чтобы снять остатки напряжения в комнате.

– Все, идите собирать вещи. Мы уезжаем, вы слышали папу.

Я представляю себе свой ограждённый дом с черными ставнями, большой кухней и, самое главное, частными ванными комнатами. Боже, у меня уже слюнки текут от желания принять горячий душ в одиночестве, без угрозы камер.

Я смотрю на Коннора, который убирает мои волосы с шеи. Может, он тоже присоединится ко мне.

Дэйзи переминается на ногах.

– Полагаю, я возвращаюсь к маме.

Мой желудок снова падает. Ей семнадцать. Я ничего не могу с этим поделать, как бы мне этого ни хотелось. И тут мой взгляд переходит на Райка, другого человека, кто останется в Филадельфии. Странно. Мы так долго были вместе в одном доме, что нарушение привычного уклада кажется странным. Будто бы кусочек пазла не на своем месте.

Мы стали чем-то вроде семьи.

Неблагополучной, пиздецовой семьёй. Тяжело отпускать это.

Но всё снова меняется. Реалити-шоу помогло Calloway Couture, и в один момент это секс-видео может разрушить всё, чем я пожертвовала.

В какой-то момент мне придется столкнуться с общественностью, и это должно быть нечто большее, чем просто размахивание бокалом виски перед телевизором.

Меня могут начать ненавидеть и осуждать, как мою сестру.

Я уже слышу критику. И я не увядаю из-за неё. Я просто злюсь.

Так что дерзайте, ублюдки. Попробуйте причинить мне боль. Потому что я вам не позволю.

Вы завоевали право видеть мое тело, но вы не заберете мою гордость.