Текст книги "Поцелуй небо (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Мне бы хотелось думать о своей матери лучше, но люди не меняются так быстро, особенно если это касается упрямых женщин среднего возраста, которые так долго придерживались своих убеждений.

Но, возможно, это реалити-шоу поможет ей простить и принять нас, а не ненавидеть.

К тому времени, как шоу начинается снова, моя голова кружится от постоянного гула голосов. Я беру еще один бокал шампанского, и Коннор становится позади меня, положив руки мне на талию. Он откидывает мои волосы через плечо, и прохлада касается обнаженной кожи моей шеи.

Мы оба внезапно отвлекаемся на эпизод, который сейчас воспроизводится – те моменты, когда Лили была дома одна.

Она ерзает на кожаном диване и поджимает под себя ноги, страдальчески наморщив лоб. Ее рука начинает опускаться к джинсам. Но она практически мгновенно одергивает ее, при этом ее щеки заливаются румянцем. Лили оглядывает комнату, чтобы посмотреть, не видел ли этого кто-нибудь. И когда ее взгляд падает на камеру, глядя прямо на нас, зрителей, она в унижении прижимает подушку к лицу.

Но на этом все не заканчивается. Из-за того, что она посещает онлайн-занятия, ей восстановили доступ в Интернет. И мы все надеялись, что Лили будет держаться подальше от грязных сайтов.

Лили лежит на диване, положив ноутбук на колени. Она оглядывается через плечо и тут же закрывает ноутбук, борясь с маниакальным желанием. Ее рука опускается к джинсам, но остается поверх ткани, касаясь места между ног.

– Как они могут транслировать это в эфире? – сердито спрашиваю я.

– Родительский Комитет по вопросам Телевидения завтра будет на это жаловаться, – спокойно говорит Коннор. – Просто дай им время.

Родительский Комитет по вопросам Телевидения – я уверена, что они будут махать вилами на телеканал и продюсеров, но это появится во всех развлекательных новостях и блогах, что только усугубит ситуацию и заставит еще больше людей увидеть данный ролик.

Лили закрывает глаза руками, а Ло прижимается губами к ее уху, что-то быстро нашептывая ей, пока по ее щекам текут слезы.

Фрагменты продолжают транслироваться в быстрой последовательности.

Лили бессознательно трется о кухонный стул. Когда она понимает, что делает, то впадает в краску.

Лили трется об угол кухонной столешницы.

Рука Лили опускается к джинсам трижды в разные дни. Но каждый раз она останавливается, прежде чем зайти слишком далеко.

Я не стесняюсь многих вещей, но я ощущаю осуждение и странные взгляды толпы, устремленные на Лили. Я практически чувствую, как моя сестра съеживается, даже не глядя на нее.

Лили поворачивается к груди Ло и хватает его за вырез на свитере. Она опускает голову вниз и пытается буквально спрятаться под свитером.

– Я не хочу, чтобы меня видели, – говорит она. – Не заставляй меня показываться им, Ло.

Лорен прикасается к ее голове.

– Оставайся в таком положении столько, сколько захочешь, любовь моя, – когда он поднимает глаза, то бросает испепеляющий взгляд каждому, кто пялится на них. Его взгляд не похож на мой или Райка. В глазах Ло так и читается, что он сейчас возьмет бензопилу и убьет всю вашу гребаную семью. Это взгляд садиста, говорящий «мне нечего терять». Взгляд, которому его хорошо научил отец.

И этого достаточно, чтобы все в комнате повернулись лицом к экрану.

Эпизод сменился подборкой интервью с Дэйзи, Лили и мной. Я помню, что вопросы были на тему секса. Ничего удивительного. Сексуальная зависимость Лили – это то, что в первую очередь привлекает зрителей к просмотру этого шоу.

Поскольку интервью брали у всех по отдельности, они показывают нарезку наших ответов.

– Кто из знаменитостей тебя больше всего привлекает? – спрашивает Саванна.

Дэйзи широко улыбается.

– Джеймс Дин.

Мой взгляд пронзает камеру.

– Одри Хепберн.

Лили задумчиво смотрит вдаль.

– Эмм... – она краснеет. – Лорен Хэйл.

Ло смеется и смотрит на Лили, которая все еще прячется в его свитере.

– Правильный ответ, любовь моя.

Она шмыгает носом, и обнимает его за талию, пряча руки под его одеждой.

– Ты читала «Пятьдесят оттенков серого»?

– Ага, – говорит Дэйзи, – одной рукой, – она игриво шевелит бровями.

Я говорю:

– Любой патриархальный ху*сос, который заставляет женщину стыдиться прочтения этой книги, должен получить пощечину своим же…

Лили краснеет.

– Эмм...

– Сверху или снизу?

– Моя мама меня убьет, – говорит Дэйзи. – Обе позиции. Прости, мам!

Толпа смеется, и даже моя мама немного улыбается. Думаю, мы все забываем, насколько Дэйзи молода, потому что она выглядит старше Лили... и она невероятно умеет очаровывать.

Но каждый раз, когда на экране появляется мой ответ, я выгляжу как королева сук по сравнению с Дэйзи и проклинаю всех вокруг к чертовой матери.

– Я девственница, – говорю я. – Зачем задавать мне этот глупый вопрос?

– Эмм... – глаза Лили расширяются.

– Задний вход или передний?

– Ни один чл*н не был рядом с моей з*дницей, простите, – Дэйзи пожимает плечами после своего грубого ответа.

Ло бросает на нее взгляд.

– Ты проводишь слишком много времени с моим братом.

Она просто смеется.

Я наклоняю голову в сторону.

– Серьезно?

– Эмм... – с каждым вопросом глаза Лили становятся все больше.

– Что ты надеваешь в постель?

– Я сплю обнаженной, – отвечает Дэйзи.

– Ночную рубашку, – отвечаю я, не уточняя, шелковая она или хлопковая длиной до лодыжек.

– Эмм... – Лили поворачивает голову, чтобы посмотреть на дверь. – Ло!

– Плетка или наручники?

– Оооо, – усмехается Дэйзи. – Мне нравится идея с плеткой. Но знаете, я всегда уклоняюсь от ударов. Превращая это в игру, – смеется она.

Клянусь, мужчины в этой комнате стонут от желания.

Должно быть, у меня на лице выражение полного отвращения, потому что Коннор сжимает мое бедро и шепчет:

– Не все мы свиньи, Роуз.

Он прав. Я знаю, что не стоит обобщать всех особей мужского рода и считать, что все они хотят сотворить мерзкие, отвратительные вещи с моей шестнадцатилетней сестрой.

И как раз в тот момент, когда я начинаю чувствовать себя виноватой за эти мысли, я замечаю парня с явной выпуклостью в штанах.

– А это ты как назовешь? – шепчу я с отвращением.

– Это стояк.

Я качаю головой.

– Ты такой... – я замолкаю, а затем улыбаюсь. – Умник.

Он насмешливо касается своей груди.

– Ça fait mal. А вот это больно.

– Je suis content. Я рада.

Его ухмылка становится еще шире.

– Знаешь, они могли бы выбрать какое-нибудь другое прозвище для меня. Гений подошло бы лучше.

– Показушник, – возражаю я.

– Или Самый Популярный...

– Самый Тщеславный, – продолжаю я.

Он снова улыбается.

– Красавчик.

Мой взгляд скользит к его белой рубашке, которая так идеально сочетается с его темно-синими глазами.

– Возможно.

Он делает глоток вина и машет мне, чтобы я продолжала.

– Я практически получил от тебя комплимент, почему ты остановилась?

Наше подшучивание разжигает огонь в моем сердце. Я могла бы поцеловать его. Но вместо этого, я с сожалением поворачиваюсь обратно к большому экрану. Я понимаю, что пропустила свой ответ на вопрос о плетках или наручниках. Но в любом случае, мой ответ был уклончивым. А Лили, скорее всего, выдала свое эммм.

Теперь на экране появляется аналогичное интервью парней.

Лорен пристально смотрит в камеру, нетерпеливо ожидая вопросы Саванны.

– Блондинки или брюнетки?

Ло сурово смотрит.

– Брюнетки.

– Да мне наср*ть на цвет волос, – говорит Райк, сидя в кожаном кресле и положив руки на бедра.

Коннор сидит, откинувшись назад, а его лодыжка покоится на колене – он выглядит как генеральный директор многомиллиардной компании. Его пальцы касаются подбородка, создавая задумчивый образ.

– Что случилось с рыжими?

Саванна прочищает горло.

У нее рыжие волосы.

– Или рыжие?

– А как насчет седых волос? – его глаза слегка вспыхивают. Он бросает взгляд на Скотта, который стоит за кадром. – Ты еще забыла о черных волосах. И фиолетовых, синих, оранжевых...

Ло снова появляется на экране, сверля взглядом камеру.

– Ого, – говорит Ло, его рука покоится на голове Лили, все еще прячущейся под его свитером. – Они обрезали твою маленькую тираду, Коннор. Каково это?

– Это разбило мне сердце, – спокойно говорит Коннор.

– Иди сюда, я подотру тебе попку.

Коннор улыбается, делая глоток вина. Но его, должно быть, раздражает тот факт, что Скотт может вырезать непонравившиеся ему моменты с помощью простого редактирования. Я вижу это раздражение в напряженных мышцах его челюсти.

– Кто из вас самый неряшливый?

– Райк.

– Я.

– Райк.

– Вы когда-нибудь раньше были с мужчиной?

Ло склоняет голову набок. Он усмехается колкой, сухой улыбкой, не давая никому ответа на вопрос.

– Нет, – говорит Райк.

Коннор сидит с непроницаемым выражением лица.

– Многие люди хотят быть со мной. Я могу дать им все свое внимание, но я выберу из них лишь горстку людей, из которой мне по-настоящему понравятся лишь несколько человек.

– У кого самые красивые ноги?

– У Лили, – говорит Лорен. – Но она не поверит мне, если я скажу это.

Райк задумчиво потирает губы.

Лорен смотрит на него так, словно хочет сказать «тебе лучше, черт возьми, не называть ее имени», но я думаю, что мы все равно прекрасно понимаем, что он думает о Дэйзи.

– У Роуз, – гримасничает Райк.

Я смеюсь, делая глоток шампанского.

– У Роуз, – говорит Коннор. – А потом у меня, конечно же.

– Сверху или снизу?

Ло сердито смотрит в камеру.

– Сверху.

Райк раздраженно качает головой.

– Мне все равно.

– Сверху, – усмехается Коннор. – Всегда.

– Как ты думаешь, Дэйзи так же сексуально активна, как и Лили?

Глаза Ло вспыхивают. Он встает.

– С меня хватит этого д*рьма.

– Что это за еб*нутый вопрос? – спрашивает Райк. Он встает с кресла и бросает подушку.

– Нет, – решительно говорит Коннор. Он встает и застегивает пиджак. – На сегодня достаточно.

Пока идет рекламная пауза, Дэйзи наконец-то поднимается с пола, все еще держа в руке телефон. Она старается не встречаться взглядом ни с кем из парней. Очевидно, что СМИ пытаются определить, будет ли моя младшая сестра похожа на Лили.

И этот факт заставляет Лили еще больше прятаться в свитере Ло, теперь уже не только из-за стыда, но и из-за чувства вины.

Моя грудь болит за обеих моих сестер, но не в моей власти изменить случившееся. Может быть, моя линия одежды не стоит такого внимания.

Я беру свой телефон и прокручиваю сайт. Мои продажи... пока что выросли на десять процентов. Должно быть, рекламные ролики после шоу делают свое дело. В них говорится:

Покупайте одежду, которую носят сестры Кэллоуэй, прямо сейчас!

А затем идет ссылка на веб-сайт CC (Calloway Couture).

Мне бы хотелось не так сильно радоваться этому небольшому успеху. Часть меня хотела, чтобы это реалити-шоу провалилось, и я могла бы легко поставить благополучие своих сестер выше своей мечты. Мне следует так поступить. Думаю, что два года назад я бы так и сделала. Но мне интересно, простит ли Лили себя когда-нибудь за то, что угробила мою компанию. Я думаю, ей нужно знать, что с моим делом все в порядке и что она не разрушила все из-за своей зависимости.

Телефон Дэйзи выскальзывает у нее из рук и с грохотом падает на пол. Она наклоняется, чтобы поднять его, забывая, что на ней короткое черное платье с открытой спиной, разработанное мною. Платье тут же задирается, открывая половину ее задницы и трусики-шорты.

Моя младшая сестра сегодня в достаточной степени покорила толпу.

Райк стоит ближе всех к Дэйзи.

– Черт, – ругается он, быстро вставая позади нее. Он хватает подол ее платья и тянет вниз.

Парни оглядываются через плечо на ближайшую камеру.

– Они видели ее…? – Ло замолкает, не в состоянии говорить о заднице Дэйзи без того, чтобы не съежиться.

– Вот этот видел, – говорит Коннор, указывая на фотографа в очках и жестом приглашая того подойти к нам. Когда фотограф кивает и приближается, Коннор достает свой телефон и делает быстрый звонок.

Дэйзи изо всех сил пытается поднять свой мобильник с пола.

– Дэйзи, да подними ты уже этот гребаный телефон, – говорит ей Райк, одергивая ее платье уже в третий раза, пока она наклоняется.

Наконец она хватает телефон и поворачивается к нему с широкой улыбкой.

– Получилось!

Райк смотрит на подол ее платья, чтобы убедиться, что оно не задралось. Мне бы следовало быть на месте Райка и помогать Дэйзи с платьем, но я немного пьяна и боюсь свалиться на своих десяти сантиметровых каблуках. Меня уже слегка покачивает в стороны. Если бы не рука Коннора, удерживающая меня за талию, я бы уже свалилась.

– Ты что, разглядываешь мою задницу? – спрашивает Дэйзи, приподнимая брови.

– Да, как и все присутствующие на этой гребаной вечеринке.

– И что ты о ней думаешь? По шкале от одного до десяти, – она игриво ему улыбается.

– Я не стану оценивать твою задницу.

– Может, тогда объездишь ее?

– Дэйзи, – вмешиваюсь я. – Прекрати, – говорю я одними губами. Она перегибает палку, а Райк не из тех, кто отказывается от подобных разговоров.

Улыбка Дэйзи исчезает.

– Прости… Я просто прикалывалась, – она вертит телефон в руке. – Я пойду... пообщаюсь.

Теперь я чувствую себя хреново.

– Нет, – резко говорю я ей. – Оставайся.

– Нет, все в порядке. Мне все равно нужно поговорить с мамой, – она избегает Райка, который смотрит на нее пристальным взглядом с неподдельным беспокойством. Странно, что такой жесткий парень, как он, испытывает такое сильное сочувствие к другим. Но я видела, как он проявлял это качество, и не один раз.

Коннор говорит по телефону.

– Грэг, видите этого фотографа рядом со мной?

Значит, он позвонил моему отцу.

Коннор продолжает:

– У него есть фотография задницы вашей дочери. Я заберу у него камеру, если вы не пришлете кого-нибудь сделать это.

Я слышу, как мой отец говорит:

– Которой дочери? И я уже отправил к тебе кое-кого. Спасибо.

– Дэйзи.

Мой отец испускает глубокий вздох.

– Когда-нибудь она меня доконает.

Губы Коннора медленно приподнимаются, и его глаза мерцают этим необузданным желанием. Оно сильное, но едва заметно другим. Мимолетное, как солнечное затмение.

Он действительно хочет детей.

Он хочет все те испытания, которые будут у каждого из них.

Он улыбается так, как будто не может дождаться того дня, когда столкнется с трудным родительским выбором, дилеммами, хаотичными ситуациями, которые ему придется разруливать.

Он правда хочет стать отцом.

Но боюсь, что я не смогу ему этого дать.

18. Коннор Кобальт

Вечеринка по случаю выхода шоу в эфир проходит относительно нормально, пока я не замечаю, как Саманта Кэллоуэй восхищается всей той чушью, которая исходит изо рта Скотта. Он хвалит ее каштановые волосы три гребаных раза, и мать Роуз близка к тому, чтобы растаять у ног продюсера. По крайней мере, ее отец на моей стороне.

Он прислал мне сообщение:

Грэг: Он мне не нравится.

Как всегда в точку и с благими намерениями. Никакой чуши. В этом весь Грэг Кэллоуэй. Его жена не такая доброжелательная, умная или непредвзятая. У нее типичный менталитет человека, принадлежащего элитному, светскому классу, от которого моя мать мысленно бы закатила глаза.

Обычно именно из-за родителей Роуз у меня сводит живот. Потому что, хоть меня и показали в шоу всего дважды, смонтировав все так, что я выглядел абсолютно незаинтересованным в своей собственной девушке, для меня важно мнение ее родителей – не общественности или незнакомцев – а людей, на которых я хочу произвести впечатление. Потому что в один гребаный день я планирую жениться на этой девушке, и я хочу, чтобы они осознали, что я лучший мужчина для Роуз. И что никто другой даже близко не сможет ей подойти.

Спустя пять бокалов шампанского, тревога Роуз улетучивается, и она расслабляется у меня на груди, пока я обнимаю ее за талию. Поскольку последние пятнадцать минут шоу были показаны так, словно речь шла о «любовном треугольнике», Лили наконец-то справляется со своими эмоциями и выпутывается из свитера Ло. Ее лицо все заплаканное. У меня такое чувство, что Ло придется выносить ее отсюда на руках.

Осталось лишь пять минут до конца шоу. Я думаю, что все закончится видео с Ло и Лили, но как только на экране появляется лицо Скотта Ван Райта с надписью – Сердцеед. Бывший парень Роуз – я понимаю, что они собираются продолжать использовать эту историю с любовным треугольником.

Ну, давай, Скотт. Что ты для меня приготовил?

– Я все время думаю о ней, – говорит он с неискренней, ностальгической улыбкой. – Она – огненная буря, которую я никогда не смогу потушить. Я – тот, кто воспламеняет ее, кто раздражает ее до ошеломляющей степени. Мы идеально подходим друг другу.

Мое лицо вытягивается. И я неохотно позволяю всем увидеть мой шок. На этот раз я не могу его скрыть.

Потому что его последние строки – мои. Я сказал их в интервью.

А он украл их у меня.

– Я ненавижу его, – говорит Роуз себе под нос, сузив глаза. Она не видит моей реакции, так как стоит ко мне спиной, в то время как я обнимаю ее сзади.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Он выдал твои слова за свои.

Я облегченно выдохнул.

– Comment peux-tu le dire? Как ты это поняла?

– Кто раздражает ее до ошеломляющей степени? – повторяет она – Только ты мог такое сказать... и, может быть, еще я.

Я целую ее в щеку и крепче обнимаю за талию. Она снова на меня откидывается. Скотт не сможет встать между нами.

– Я все еще люблю ее, – говорит Скотт. – И я ничего не могу поделать со своими чувствами, они просто есть. Я люблю Роуз так, как она заслуживает, чтобы ее любили. Я просто... – он качает головой, как будто его переполняет беспокойство. – Я просто не думаю, что Коннор – это лучший вариант для нее. Он слишком эгоистичен, чтобы заботиться об этой девушке так, как могу заботиться я. И я надеюсь, что теперь, когда мы все находимся под одной крышей, она осознает, что нам суждено быть вместе.

– Убийство все еще незаконно в Пенсильвании, верно? – спрашивает Роуз.

– И в Соединенных Штатах, и во всем мире, – говорю я ей.

– Черт возьми.

А потом на экране появляюсь я.

Снова в кабинете, где я сижу на стуле:

– Что ты думаешь о Скотте? – спрашивает Саванна.

У меня самодовольное выражение лица.

– Я считаю, что его можно сравнить с мелким подростком, который пытается взломать замок моего дома, – я смотрю прямо на Скотта, который стоит за спиной Саванны, пока она снимает меня, и добавляю: – Он не более чем мелкий воришка, пытающийся забрать то, что принадлежит мне. Это достаточно честный ответ?

– А что насчет Роуз?

– А что насчет Роуз? – здесь я сказал то же, что только что произнес Скотт. Я назвал ее своей идеальной парой, но это полностью вырезали.

– Ты любишь ее? – спрашивает Саванна.

Этот монтаж заставляет меня выглядеть более бесчувственным, чем есть на самом деле. Более бесчеловечным и бессердечным, чем я хотел бы быть.

Я долго смотрю вдаль, обдумывая свой ответ, тщательно подбирая слова. Чтобы сказать правду. Или солгать.

– Для некоторых людей любовь не имеет значения.

Многие бы остановили свой допрос на этом. Меня никогда не заставляют вдаваться в подробности.

Но Саванна продолжает:

– А для тебя имеет значение?

Я прикасаюсь к подбородку и улыбаюсь, но на экране эта улыбка выглядит пустой и бездушной.

– Нет, – говорю я. – Любовь для меня не имеет никакого значения.

С этой фразой шоу заканчивается, и экран становится черным. В полном же интервью я добавил:

– Но Роуз – эпицентр моего мира, независимо от того, позволяю я себе любить ее или нет.

Все это было вырезано.

И пока толпа аплодирует и обсуждает между собой шоу, Ло и Райк поворачиваются ко мне с хмурыми взглядами. Роуз берет еще один бокал шампанского с подноса и снова прижимается спиной к моей груди, не обращая внимания на мои слова, не то что все остальные.

– Так это и был настоящий Коннор Кобальт? – спрашивает Ло, обнимая Лили, которая смотрит на меня с таким же нахмуренным выражением. Она с беспокойством бросает взгляд на сестру. Они все на стороне Роуз. Как и должно быть.

– Я говорил честно, – отвечаю я. – И это не впервые, когда я так делал.

– Значит, ты никогда никого не любил? – спрашивает Ло. – Ни другую девушку, ни свою маму, ни отца, ни друга?

Он хочет знать, считаю ли я его кем-то большим, чем просто знакомым, как Патрика Ньюбелла. Использую ли я Лорена Хэйла в целях сотрудничества с компанией его отца, многомиллиардной франшизой, специализирующейся на детских товарах? Поначалу – да. Но сейчас – нет.

Он мой настоящий друг. Может быть, первый за всю жизнь.

Но люблю ли я его так, как друзья любят друг друга? Не думаю, что я на это способен.

– Нет, – отвечаю я. – Я никогда никого не любил, Ло. Прости.

Роуз указывает на Ло, ее бокал с шампанским зажат в пальцах.

– Оставь это, Лорен. Меня все устраивает.

– Почему? – спрашивает Ло, – Потому что вы оба холодные роботы?

Роуз бросает на него взгляд, который был бы более суров, если бы она не выпила так много сегодня вечером. Мне нужно уложить ее спать, пока она не потеряла сознание.

– Он такой, какой есть. Если бы ты смог понять хотя бы половину убеждений Коннора Кобальта, твоя голова бы кругом пошла.

– Роуз, – говорю я, беспокоясь, что она собирается разрушить мои отношения с Лореном. Несмотря на то, что он не знает меня так хорошо, как она, я никогда ему не лгал. Я просто не показал ему всего себя. И это не плохо. Некоторые люди по натуре очень скрытны. Я как раз такой.

Она пытается защитить меня, делая шаг в сторону Ло, сумев при этом остаться на ногах. Я держу ее за талию, чтобы подстраховать.

– Нет, Коннор не сделал ничего плохого.

– Он тебя не любит, – насмехается Ло. – Вы вместе уже больше года, Роуз.

– Ло, – предупреждает его Лили.

– Нет, – говорит Ло, – ей нужно, блядь, услышать это, – он осуждающе указывает на меня. – Какой, мать вашу, парень проводит столько времени с девушкой, не получая ничего взамен? Если он тебя не любит, то значит, он просто ждет, чтобы трахнуть тебя.

Он задевает самую уязвимую деталь наших с Роуз отношений.

– Она не нуждается в твоей защите, – говорю я Ло, стараясь, чтобы мой голос звучал уравновешенно, но Роуз начинает беспокойно дрожать в моих руках. – Она знает, кто я такой.

– Значит, тебя это устраивает? – спрашивает ее Ло. – Он собирается трахнуть тебя, а потом уберется отсюда. Для тебя это нормально, Роуз? Ты ждала двадцать три чертовых года, чтобы потерять девственность, и ты собираешься отдать ее парню, который даже не может, блядь, признаться, что любит тебя.

– Я не собираюсь признаваться в том, чего не чувствую, – говорю я ему. Он открывает рот, но я перебиваю его. – Хочешь, чтобы я усадил тебя и забил твою голову цифрами, фактами и соотношениями? Ты не сможешь переварить то, что я хочу сказать, потому что ты этого не поймешь, и я знаю, что это причиняет тебе боль. Но я ничего не могу изменить в этой ситуации. Я – плод матери, которая является такой же замкнутой, и поверь мне, когда я говорю, что ты никогда не узнаешь обо мне больше, чем я позволяю тебе узнать. Этого должно быть достаточно, чтобы быть моим другом, Ло.

Он обдумывает это, а затем говорит:

– А что насчет тебя, Роуз, тебе этого достаточно?

Лили протягивает руку и касается ее плеча.

Роуз натянуто кивает и крепче сжимает руку Лили.

– Мне нужно в уборную. Встретимся в машине, ребята.

Лили придерживает свою сестру за талию, пока они пробираются через толпу.

Я наблюдаю за ней, чтобы убедиться, что она благополучно доходит до уборной, а затем поворачиваюсь к Ло. Взгляд, который он бросает на меня, заставляет меня задыхаться в течение нескольких секунд.

Он смотрит так, словно сорвал с меня плащ супергероя и отправил в мир смертных.

– Просто хочу, чтобы ты знал, – говорит Ло, – сегодня вечером я утратил к тебе всякое уважение. И тебе не удастся с легкостью получить его обратно.

Райк ничего не говорит. Он просто стоит с обеспокоенным и мрачным выражением лица.

– Конечно, – говорю я. – Я понимаю.

Ло сжимает губы, его челюсть напряжена, когда он кивает Райку. Затем они направляются к машине, без меня.

Я стою неподвижно и пытаюсь привести в порядок чувства, которые смешались в кучу.

Какой человек нуждается в психотерапевте, чтобы тот рассказал ему, что он чувствует?

Я не так умен, как думал, или же я просто человек?