Текст книги "Поцелуй небо (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– Он мой парень. Я не хочу причинять ему боль.

– Он действительно твой парень, Дэйзи? – спрашиваю я, немного слишком ледяным тоном. Но я ничего не могу с этим поделать.

– Да.

– Тогда опиши, каково это – целовать его.

Она съеживается.

Лили указывает на неё ещё одним пальцем.

– Ага! Он тебе не нравится.

Плечи Дэйзи опускаются.

– Я работаю над этим.

– Пообещай мне, что не будешь всегда работать над этим, – говорю я. – Он старше, и он не должен удерживать тебя в отношения.

– Он не делает ничего такого. Клянусь. Я могу выйти из них в любой момент. Я просто жду подходящего момента, чтобы нанести удар, – она похлопывает меня по ноге, быстро сменяя тему. – Во всяком случае, как ты себя чувствуешь?

На этот раз я проигнорирую то, что она перевела внимание на меня, потому что тот разговор ни к чему не приведет, пока она не сможет отвергнуть Джулиана. А если она не сможет, у меня не будет абсолютно никаких проблем с тем, чтобы пойти и зарыть его лицом в гребаный снег.

Я прочищаю горло и выпрямляю шею.

 – Итак... у меня есть новости... – несколько месяцев назад я пообещала Лили, что расскажу ей, когда потеряю девственность, только если она взамен согласится не придавать этому большого значения. Я стараюсь не улыбаться, когда говорю это. – У меня был секс.

– Ааааааааааа! – Лили издала взволнованный визг больше похожий на испуганный крик.

В ответ дверь спальни распахивается, что неудивительно. Оба, Лорен и Райк, врываются внутрь, в то время как дверь патио открывается и Коннор быстро появляется, всё ещё держа телефон в руке.

– Что, блять, произошло? – спрашивает Райк первым, переводя взгляд с нас троих, девочек, которые совершенно притихли. Дэйзи ведет себя так, словно она в восторге от зефира в горячем шоколаде.

Скулы Ло заостряются, чем дольше он с беспокойством смотрит на Лили, пытаясь понять, что происходит, как и его брат.

Тишина, должно быть, разъедает Лили, потому что она хватает плед, натягивает его на голову и прячется.

Я собираюсь объяснить, но Бретт пытается просунуть камеру в дверной проем, чтобы запечатлеть вид на спальню – зону, недоступную для съемок. Его вторжение раздражает Райка настолько, что он захлопывает дверь у него перед носом.

Я слышу хлоп! и то как наш оператор спотыкается в коридоре. Я бы больше расстроилась, если бы это была Саванна или Бен. В противном случае, меня не так сильно волнует приступ агрессии Райка.

Когда я смотрю на Коннора, он приподнимает брови, и на его губах играет улыбка. Он знает, что я рассказала своим сестрам.

Лорен бочком подходит к кровати и тыкает пальцем в укрытое одеялом тело Лили. Я вижу, что даже закутанная она выглядит готовой раствориться в моем матрасе.

– Что происходит, Лил? – спрашивает Ло.

Он гладит её по спине.

Она качает головой, а затем поворачивается ко мне лицом. Я так предлагаю. Потому что я вижу выпуклость, скорее всего это её нос, который торчит наружу. Я не уверена, как это поможет, поскольку я не могу видеть её под клетчатой фланелью.

– Мне очень жаль, Роуз, – говорит она. – Я просто так обрадовалась за тебя.

Это выглядит так, как будто какой-то одеяльный монстр извиняется передо мной.

– Всё в порядке, Лили, – говорю я ей. – На самом деле мне всё равно.

Они должны были узнать об этом так или иначе. Я уверена, что Коннор в конце концов рассказал бы им. Эта нынешняя ситуация может показаться немного странной, но добро пожаловать в мою жизнь.

– Вам, девочки, нужно поработать над своими, блять, радостными звуками, – сердито говорит Райк. – Они не должны звучать так, будто на кого-то нападают.

Лорен стягивает с Лили одеяло, и её волосы встают дыбом от статического заряда.

– Чему ты радуешься?

Она замолкает и немного бледнеет. Ради всего святого.

– У меня был секс, – выпаливаю я во второй раз.

Все взгляды немедленно устремляются на Коннора, который всё это время был очень тих. Его телефон исчез, а руки засунуты в карманы.

– Да, это было со мной, – отвечает он на несуществующий вопрос. Но это только немного снимает неловкое напряжение в комнате.

– Правда? – я изображаю замешательство. – Ты был там?

– Je te rappellerai.

Я напомню тебе позже.

По-французски его слова звучат намного сексуальнее.

– И это мой сигнал, чтобы я, блядь, ушел, – Райк исчезает за дверью, осторожно, чтобы не пропустить камеры.

– Поздравляю, сестрёнка, – говорит Дэйзи с широкой улыбкой. Она обнимает меня и следует по стопам Райка.

Таким образом, мы с Коннором остаемся с Лили и Лореном.

Я жду, что Лорен ужалит меня каким-нибудь оскорблением. Вероятно, сейчас он будет говорить о моём «превращении в женщину», как будто секс сделает меня старше и мудрее. Это не так. Он просто делает меня немного более опытной. Ну и что с того?

Он потирает затылок, прежде чем сказать: – Я рад за вас двоих.

Я выдаю свой шок на лице, и Ло закатывает глаза.

– Что? Я не могу хоть раз быть вежливым?

– Это странно, – признаю я.

Он кивает Коннору.

– Значит, ты с нами надолго?

Он всё ещё думает, что Коннор может бросить меня теперь, когда у него был секс со мной?

– Да, Ло, – говорит Коннор, и в его глазах мелькает обида. Я удивлена, что он позволяет Ло видеть это. – Я с Вами надолго.

Ло снова кивает, пытаясь воспринять это как истину.

– Поздравляю, чувак, на секунду я испугался, что Скотт тебя опередит, – он сухо улыбается.

– Единственное, в чем он опередил меня пока что – это...

– Роуз, – говорит Скотт, проскальзывая в комнату со своим мобильным телефоном в руке. Он протягивает мне устройство, но я не делаю ни малейшего движения, чтобы уползти со своего места на этой кровати.

Я только что объявила о лишении своей девственности, и, конечно, он счел бы это подходящим моментом, чтобы прервать момент. Он явно хочет лишить Коннора его высшего достижения, да и моего тоже.

Но потом он говорит: – Твоя мама на связи. Она хочет поговорить с тобой о рассадке гостей на свадьбе.

Коннор встает между кроватью и Скоттом, прежде чем продюсер добирается до меня. Глаза моего парня горят злобой, которой я раньше не видела. Он выхватывает телефон из рук Скотта.

Прежде чем прижать трубку к уху, Скотт добавляет: – Не забудь поблагодарить от меня Саманту за часовую беседу. Мне понравилось слушать о её дне. Это было... познавательно.

Он издевается над ним.

Моя мать податлива, ею легко манипулировать сладкоречивым мужчинам с деньгами. Чёрт, ей нравится Лорен Хэйл, который бывает милым только тогда, когда сам этого хочет. Я не думала, что какой-нибудь родитель может добровольно спихнуть его на свою дочь, но она молилась о браке между Лили и Ло ещё до того, как они были вместе.

Я начинаю задаваться вопросом, насколько сильно реалити-шоу исказило её разум. Если остальная публика ненавидит, что Коннор со мной – а они ненавидят, потому что он был резким на экране и смонтированный как пафосный осел, – тогда её друзья не поддержат мои отношения. Они проголосуют за Скотта, а моя мама обычно поддерживает большинство.

Просто прелестно.

– Саманта... – говорит Коннор, прикладывая телефон к уху, не сводя при этом глаз со Скотта. – Она недоступна... Да... Конечно... – он опускает взгляд и смотрит на Лорена, молча прося его остаться в моей комнате. Тот кивает, а затем Коннор снова ищет уединения во внутреннем дворике, чтобы поговорить с моей матерью. Раздвижная дверь закрывается, и я подумываю о том, чтобы пошевелить своими ноющими мышцами, чтобы присоединиться к нему.

– Убирайся, – тут же говорит Лорен Скотту.

Продюсер поднимает руки в свою защиту, но его вкрадчивый взгляд останавливается на мне, опускаясь к моей груди, верхняя часть которой видна из глубокого выреза ночной рубашки..

– Ты определенно покинула монастырь, Роуз Кэллоуэй, – он издает веселый смешок. – Я увижу вас всех позже, – он делает паузу в раздумье. – И знаешь, ты и твои сестры должны надеть этот... золотой топ, который был на Дэйзи от Valentino. У этого эпизода отличные рейтинги, – он присвистывает. – Вы бы видели, сколько людей переслали эту фотографию. Вид выглядывающей сбоку груди отлично продается.

Я убью его. Я представляю, как ползу на четвереньках к его телу и прыгаю, как львица, дикая кошка, которая выцарапает ему глаза прямо из глазниц. Но потом я представляю, как он ухмыляется при виде моего идеального декольте во время нападения. Поэтому я с сожалением остаюсь сидеть. Как настоящая леди.

– Пошёл. Вон. Ты дерьмовый ублюдок, – медленно произносит Лорен, как будто Скотт идиот.

Скотт поднимает руки в защиту, но по-прежнему ведет себя так, будто у него на руках все карты. Может быть, так оно и есть. Он владеет нами и таунхаусом, в котором мы живем. И у него есть отснятый материал, который можно подделать. Мы всего лишь марионетки в его пьесе.

Дверь закрывается. Но напряжение никуда не уходит. Я не думаю, что это когда-нибудь произойдет.

По крайней мере, до тех пор, пока камеры, наконец, не перестанут снимать нас.

33. Коннор Кобальт

– Ей двадцать три, она уже год состоит в отношениях...

– Больше года.

– Больше года, а у нее ни разу не было секса. С этой девушкой что-то не так.

Я смотрю TMZ[19]19
  Онлайн-таблоид, принадлежащий компании Fox Corporation


[Закрыть] со своего офисного стола в Cobalt Inc., прежде чем закончить на сегодня и отправиться домой. В коридорах пусто, остался только уборщик, который пылесосит серый ковер в комнате отдыха.

– У неё определенно герпес, – говорит репортер из одной из кабинок. И отдел новостей разражается смехом. – Иначе как это объяснить?

Поездка в Альпы транслировалась вчера вечером на канале GBA. Никаких упоминаний о том, что Роуз потеряла девственность. Но если бы она увидела, что TMZ клевещет на неё прямо сейчас, она бы разозлилась. Они позорят каждую девушку её возраста, которая хочет подождать.

У Роуз не было никаких проблем с тем, чтобы продакшн держал её девственность в секрете. Но по дороге домой, просто чтобы проверить Скотта – посмотреть, что он будет делать, – она посмотрела прямо в одну из камер и призналась, что занималась со мной сексом. Это позволило Лили расслабиться, она была такой неестественно тихой, боясь раскрыть секрет всему миру.

Он так и не показал отснятый материал, вероятно, чтобы сохранить её ярлык «девственницы» на шоу нетронутым. И потому, что я для всех наименее любимый вариант быть с Роуз. Её мать так и сказала об этом по телефону. Это был один из самых трудных разговоров, которые у меня были. Я хотел отчитать её, но прикусил язык и проглотил её упреки в том, что я не проявляю больше заботы к своей девушке, её дочери.

Однажды я упомянул о плохом монтаже, а она усмехнулась и сказала мне перестать оправдываться. Поэтому я просто сказал: – Мне очень жаль, Саманта. Я буду относиться к ней лучше. И она пригрозила: – Так и сделай. Иначе я убежу Роуз дать Скотту ещё один шанс, которого он заслуживает.

Она искренне верит, что они встречались раньше. Это... новый уровень безумия для меня.

Я ненавижу Скотта.

Но, по крайней мере, ему не удалось разрушить самый лучший секс, который у меня когда-либо был. Я просто хочу вернуться домой и трахнуть Роуз, забыть обо всем этом дерьме и сделать что-то, от чего нам обоим будет хорошо. Но время не на нашей стороне. Я постоянно борюсь за большее. Уортон убивает меня. Cobalt Inc. поддается управлению. Но мне повезло, что я добираюсь домой к двум часам ночи каждую ночь, прежде чем она засыпает.

Я встаю и собираю какие-то бумаги, запихивая их в портфель. Прежде чем уйти, я в последний раз переключаю каналы и натыкаюсь на повторный показ Принцесс Филадельфии. Я уже видел малую часть этого раньше, но не эту – где Ло прижимает Лили к кушетке в хижине. Где он страстно целует её в губы, заключая её в свои объятия каждый раз, когда он поднимает её с сильным вдохом.

Но его глаза прикованы к камере, когда он это делает. Как будто он буквально трахает зрителей своим ртом. Я тру губы и пытаюсь не рассмеяться. Роуз была бы в ярости, но Ло проделывает такое очень часто. Я видел несколько наклеек на бамперах в Филадельфии с надписью Трахни меня, Лорен Хэйл. Особенно после того, как в эфир вышло последнее интервью Лили. Она пустилась в пространные объяснения о том, что Лорен – единственный парень, способный удовлетворить все её сексуальные потребности.

Celebrity Crush даже написали статью, пытаясь определить размер его члена. Это была ужасная работа журналистов, но подобные статьи действительно показывают, насколько популярным стало реалити-шоу.

И какими знаменитыми внезапно стали мы все.

Лили не может смотреть, как она целуется с Ло во время этих серий. Он закрывает ей глаза. Это настолько возбуждает её.

Я выключаю телевизор, потом свет и проглатываю пару таблеток Аддерола. Мне осталось закончить наполовину завершенный проект Уортона для курса менеджмента. Я хочу сказать «к черту всё это» и вместо этого заняться грубым сексом со своей девушкой.

Связать её и наблюдать, как она кончает, превосходит все остальные задачи в моем списке дел. Моё тело нагревается при одном воспоминании о её лице, когда я впервые наполнил её своим членом. Её рот приоткрылся, и она издала один из самых великолепных звуков.

Я никогда не чувствовал, что она принадлежит мне больше, чем в тот момент. Она позволила мне делать с её телом всё, что я захочу, она полностью доверилась мне, между нами не было никаких барьеров или ограничений. Я взял её так сильно, как я знал, что она могла выдержать, её напряженность сжала мой член в тиски, которые я никогда не хочу забывать.

Именно поэтому я планирую вернуться домой и сделать это снова.

Лифт уже в поле моего зрения, и я уже представляю, в какую позу я её поставлю. Лицом вниз на матрас. Руки связаны за спиной.

Думаю, что отшлепаю её.

– Коннор!

Я останавливаюсь как вкопанный в коридоре. Есть только один человек, который может разрушить эти прекрасные мысли. Только один человек, который будет работать, пока уборщик заканчивает свою работу. Я оборачиваюсь, чтобы встретиться лицом к лицу со своей матерью, которая быстро приближается ко мне решительными шагами.

– Я только положил своё предложение тебе на стол, – говорю я ей. Отпусти меня, молча умоляю я.

– Я видела, – беззаботно говорит она. – Я забронировала столик в L'Bleu на субботу. Семь часов. Приведи Роуз, – она разворачивается и исчезает в коридоре, не оставляя шанса моим оправданиям.

Что-то чужеродное давит мне на грудь. Думаю, это может быть беспокойство. Я беру телефон, чтобы позвонить Фредерику, но вместо этого вижу пропущенное сообщение.

Роуз: Пожалуйста, возвращайся домой сейчас же. У нас проблема с Лили и Лореном. 

Чёрт.

Я не позволяю своему воображению пытаться предсказать, что это может быть за проблема. Я просто быстро выхожу к лифту и готовлюсь к тому, что должно произойти.

* * *

Как только я переступаю порог, я замечаю Лили и Ло, свернувшихся калачиком на диване и молча читающих комикс вместе. «Проблемы» с этими двумя обычно связаны с криками, может быть, даже плачем. Это странно. Но я стараюсь не выносить суждений, пока не узнаю факты.

Прежде чем я успеваю задавать им вопросы, Роуз спускается по лестнице и с силой хватает меня за запястье, в её глазах пылает огонь. Я должен был бы больше беспокоиться о куче дерьма, которую она собирается мне преподнести, но у моего члена есть свои планы, мучительно умоляющие её перенаправить это давление. Она пытается затащить меня на второй этаж, но я убираю её пальцы со своего запястья.

– Думаю, я знаю, где спальня, – говорю я.

Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она краснеет.

– Мы не будем заниматься сексом прямо сейчас.

Я наклоняю голову, мои брови хмурятся.

– Всё, что я имел в виду, это то, что я могу сам подняться наверх. Я ничего не говорил о сексе, – я прохожу мимо нее на лестнице и иду впереди.

Она фыркает.

– У нас нет времени потакать твоему эго, – она злится, что я отнял драгоценное время у этой ужасной ситуации.

Она пытается пройти мимо меня на лестнице, но я протягиваю руку и смотрю на неё.

– Двигайся быстрее! – командует она.

– Таунхаус в огне? Или кто-то украл твою коллекцию обуви? – спрашиваю я с растущей улыбкой.

У нее такая напряжена шея. Она даже почти не дышит.

– Я тебя сейчас ударю.

Я действительно думаю, что она может это сделать.

Мне слишком любопытна драма Лили и Ло, чтобы затевать эту ссору, но с другой стороны эта идея действительно заманчива. Я уже вижу, как её рука обжигает мою щеку. А потом как я прижимаю её к стене, кусаю её за губу и вытрахиваю из неё весь гнев, заменяя его довольной, уязвимой покорностью.

Наконец она выдыхает, глядя на меня, так пронзительно, что я знаю, она должно быть видит тоску в моих глазах. Но мы не можем заниматься сексом в коридоре. Он оснащен камерами.

Я отвожу от нее взгляд и, не сказав больше ни слова, направляюсь в спальню. Она закрывает за нами дверь, и я замечаю здесь Райка, расхаживающего перед кроватью со сжатыми кулаками. На матрасе лежит узнаваемый мною Canon Rebel Саванны. Прежде чем я успеваю спросить, что здесь делает камера, Роуз объясняет:

– Текила и вино выпиты, – говорит она мне, твердо уперев руки в бедра.

Она говорит, что обыскала дом, а потом Райк нашел бутылки в шкафу Ло – пустые и спрятанные под кучей грязной одежды.

Я моргаю несколько раз, пытаясь игнорировать эмоции, которые хотят отбросить меня назад. Я не привык так сильно переживать из-за чего-то, что не оказывает на меня прямого влияния, не требует затрат, которые уменьшат мою выгоду.

– В бутылке текилы было немного. Мы пролили большую часть на нашу кровать, – напоминаю я Роуз ровным голосом, но в горле у меня встает комок. Мне приходится кашлянуть в кулак, чтобы прочистить его.

– Это не имеет значения, – она указывает пальцем на дверь. – Он не употребляет уже шестнадцать месяцев.

– Я знаю.

Нарушение трезвости для Ло – большая проблема.

Я поворачиваюсь к Райку, который пыхтит, враждебно шагая вперед и назад.

– И ты ещё не сбежал вниз, чтобы встретиться лицом к лицу со своим братом? – недоверчиво спрашиваю я.

Он останавливается посреди комнаты и указывает на дверь точно так же, как это сделала моя девушка.

– Я так чертовски близок к этому, – рычит он. – Но это именно то, чего хотят эти членососы.

Я съеживаюсь.

– Ты можешь не использовать это ругательство? Оно нелепо.

Они оба пристально смотрят на меня.

– Лучше уж услышать сто раз слово хуесос, чем это, – подшучиваю я, надеясь смягчить напряженные мышцы Райка и вспыльчивый взгляд Роуз. Но я понимаю, что это больше для меня самого. Я увиливаю. Я никогда так не поступал, просто не хочу, чтобы это было правдой. Я не хочу, чтобы Ло снова начал пить и пошёл по этому темному пути. Я не могу спасти этого парня от его демонов, и наблюдать за тем, как он тонет, – это не то шоу, на котором я хочу сидеть в первом ряду.

Райк предпочитает игнорировать меня, заканчивая свою тираду: – Они хотят, чтобы я наорал на Ло, и тогда весь мир подумает, что у него рецидив, как у безответственного богатого мудака. И, возможно, он... – Райк кладет руки на голову, тяжело дыша.

– Ты в это не веришь, – говорю я.

Черты его лица искажаются, а глаза стекленеют, когда он качает головой.

– Каждый день я думаю, что на его месте мог бы быть я. Я провел двадцать два, блять, года с головой в своей собственной заднице, – говорит он. – Мне было насрать на моего, блять, единокровного брата, который, как я знал, жил с нашим отцом – нашим отцом...

Остальное он не может произнести вслух.

Роуз смотрит на Райка с самым большим сочувствием, которое я когда-либо видел, её лицо искажено болью, как и у него. Мой желудок скручивается в узел, и я не знаю, как его развязать.

Продакшн никогда не показывает эти интимные, болезненные детали – детали, которые формируют из нас тех людей, которыми мы являемся. Думаю, что мы все слишком часто их скрываем. Иногда даже друг от друга.

Ло всю свою жизнь подвергался словесным оскорблениям со стороны их отца, Райку удалось избежать этого.

Это чистая правда.

Это то, что мы все знаем.

Если бы продюсеры действительно хотели показать настоящего Райка Мэдоуза, они бы рассказали зрителям, что он провел последний год в колледже, помогая своему брату стать трезвым. Что он перестал тусоваться с приятелями по колледжу, ходить на вечеринки для спортсменов, просто чтобы убедиться, что Лорен не станет таким же, как их отец-алкоголик, чтобы направить его на лучший путь.

Я восхищаюсь Райком по многим причинам. Но я думаю, что самая значимая причина заключается в этом: Лорен Хэйл – незаконнорожденный ребенок, который разрушил семью Райка. От их отца забеременела другая женщина, которая родила Ло. И Райк впоследствии жил со своей матерью-одиночкой после развода. Тем не менее, Райк сегодня здесь, и желает защитить парня, который стал катализатором его сломанной жизни.

Но Райк даже не понимает, какое влияние он оказал на жизнь Ло. Он действительно не видит всего хорошего, что он сделал. Потому что он ещё не закончил винить себя за то, что до двадцати двух лет вел себя так эгоистично, за то, что игнорировал Ло, потому что тот был привязан к их отцу кровными узами и близостью.

Ему нужно простить себя. Я не уверен, сколько времени на это уйдёт, и произойдет ли это вообще. Нам просто нужно ждать и мы сами всё увидим.

Райк трет покрасневшие глаза. Он выглядит так, словно ему нужно закричать. Или, может быть, пнуть что-нибудь.

– Я не знаю, что, блять, делать.

– Райк, – говорю я спокойно, наполняя свой голос максимальной уверенностью, на которую я только способен. – Если у него рецидив, ты не одинок в этом. Мы поможем тебе позаботиться о нём.

Райк кивает сам себе, пытаясь поверить в это.

Я хочу добавить, что: Ты не подвел своего брата. Но это бы прозвучало банально и избито. Но это также правда.

– Это ещё не всё, – говорит Роуз, ее голос слегка дрожит.

Блядь.

Она направляется к матрасу и берет камеру Саванны.

Это Лили.

Что бы там ни было – это точно имеет отношение к её сестре.

Мы на секунду встречаемся взглядами, прежде чем она начинает настраивает экран, громкость и воспроизведение. Иногда мне кажется, что Лили и Ло – это сердце всех нас. Когда они падают, сила внутри нас медленно решает сломаться. Это болезненное напоминание о том, что все мы люди, у всех нас есть слабости, и как бы мы ни старались держать себя в руках – именно другие люди могут причинить нам наибольшую боль.

Любовь – сволочь. Или сука. Интересно, как долго мы уже с ней сражаемся?

Я смотрю на экран, когда Роуз нажимает кнопку «воспроизвести».

Лили и Ло в книжном магазине – большая редкость для них. Обычно они прячутся в своих комнатах или в офисе Лорена, где он пытается создать издательскую компанию для комиксов и графических романов.

Я смотрю, как Лили тащит Ло в общественный туалет.

Чёрт.

У них есть правила, основанные на плане выздоровления Лили. Отсутствие публичного секса – одно из самых главных. Саванна снимает из-за двери, но звук улавливает их голоса из микрофонов, которые они носят под одеждой.

– Все пялятся, – шепчет Лили.

– Ты сексуально зависимая, а я алкоголик, – напоминает он ей, – и весь мир, блядь, это знает. Мы должны привыкнуть к тому, что люди будут пялиться на нас, любовь моя.

Наступает долгая пауза, прежде чем Лили спрашивает: – Могу я сделать тебе минет?

Я поднимаю взгляд на Роуз, которая всё ещё держит камеру. Ее желто-зеленые глаза пронзают меня внутренним гневом. Я обнимаю её за плечи, такие жесткие, что она с тем же успехом могла бы быть мраморной статуей.

Ло не говорит ничего определенного Лили. Но из уборной доносятся звуки. Сосания. Хлюпанья. Вскоре после этого раздаются стоны.

Роуз выключает камеру.

– Это длится тридцать минут, – холодно говорит она. – Тридцать минут, Ричард. Он лучше нас должен знать, как не следует поступать.

– И твоя сестра, конечно, невиновна во всем этом, – огрызается Райк. – Во-первых, она не должна была просить его заняться сексом!

Роуз ведет себя с ним так, словно их пригласили сражаться за своих братьев и сестер.

– У Лили действительно всё шло хорошо...

Райк издает сухой смешок.

– Это называется хорошо? – он указывает на камеру. – С таким же успехом она могла бы запрыгнуть на его...

– Она очень встревожена, – обрывает его Роуз. – Вся её сексуальная жизнь и зависимость были выставлены на всеобщее обозрение. Давай посмотрим, как ты справишься с тысячами людей, называющих твой член зараженной болезнью пустошью.

– Она чиста, – опровергает Райк. – Она это знает. Мы все это знаем, – он обводит рукой комнату. – То, что говорят другие люди, не должно иметь никакого значения.

– Она пытается быть сильнее! – Роуз кричит на него, ее нос раздувается. Я подхожу и касаюсь её талии, чтобы успокоить, но она только вырывается из моих рук. – Однако, твой брат...

Я прикрываю ей рот ладонью. Она хватает меня за запястье, пытаясь убрать его, но моя сила удерживает её голову в моем распоряжении. Она никуда не денется и не скажет ничего такого, что превратит эту ситуацию из плохой в неуправляемо дерьмовую.

– Хватит, – спокойно говорю я. Они оба погружаются в молчание. Несмотря на то, что Роуз вынуждают к этому, к счастью, её плечи начинают расслабляться, она меньше защищается. – Когда вы двое соревнуетесь, у кого лучший брат или сестра, мы ничего не добиваемся. Они оба облажались. Остановимся на этом.

– Они не должны быть вместе, – заявляет Райк.

Это заявление он произносит почти каждый раз, когда мы втроем ведем эти маленькие разговоры о Лили и Ло.

На этот раз Роуз вежливо шлепает меня по руке, вместо того чтобы просто вцепиться в неё. Поэтому я отпускаю её.

– Только попробую разлучить их и увидишь, что произойдет, – угрожает Роуз, убирая прядь волос с губ.

Мы могли бы это сделать. Мы самые старшие в нашей так называемой группе, и было бы нетрудно заставить Лили и Ло расстаться на пару лет. Думаю, мы все обдумываем это около пяти минут, прежде чем понять истину.

Они глубоко любят друг друга. И единственная причина, по которой они всё ещё пытаются быть здоровыми – это друг для друга. Лишите их этой поддержки, и они снова могут стать рабами своих зависимостей.

Вместо этого мы часами сидим, обсуждая альтернативные планы. Например, пригласить их обоих на съезд комиксов. Мы сделали это несколько месяцев назад, пытаясь вытащить их из дома и помочь им отвлечься от собственных мыслей. Мелочи имеют значение.

Они понятия не имеют, что мы так подробно обсуждаем их. Они, вероятно, чувствовали бы себя виноватыми за то, что мы все настолько заботимся об их благополучии, чтобы они не вернулись в своим зависимостям.

– Мы даже не знаем, пил ли он алкоголь, – говорю я им. – Это могла быть Лили или... – я качаю головой при этой мысли. – Продакшн.

– Они бы не стали, – говорит Райк, его глаза темнеют. – Если они играют с их зависимостями, я ухожу. Я, блядь, уйду с этого шоу, и они могут, блядь, поцеловать меня в задницу.

Клянусь, я становлюсь глупее, когда слышу, как ругательства сплетаются вместе.

– Единственный способ узнать это – спросить Лили и Лорена, – говорю я ему.

– Они будут лгать. Ты думаешь, они хотят, чтобы мы втроем запихнули им в глотку наше неодобрение и разочарование?

– Ну давай вообще не спрашивать их, – говорю я, небрежно пожимая плечами. – Давайте просто будем вести себя так, будто они два нечестных, презренных зависимых, которые не заслуживают объяснения своей стороны истории.

Райк прищуривается, глядя на меня.

– Знаешь что, я чертовски рад, что продюсеры превратили тебя в самодовольного ублюдка. Потому что это...  – он машет рукой. Райк становится чрезмерно оживленным, жестикулируя своим телом всякий раз, когда злится. Огромная часть меня хочет связать его, просто чтобы он прекратил это делать. – ...это самое раздражающее дерьмо, с которым мне приходится иметь дело в этот, блять, день.

У меня есть так много опровержений этому, но для того, чтобы спровоцировать Райка требуется время. Которого у меня сейчас нет.

– Значит, мы все согласны поговорить с Лили и Ло?

Райк сердито смотрит.

– Я приведу их, – вмешивается Роуз и проскальзывает между нами, чтобы выйти за дверь.