Текст книги "Поцелуй небо (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

34. Роуз Кэллоуэй

Лили и Лорен садятся на мою кровать, и Лили продолжает качать головой, пока мы с Коннором объясняем ситуацию. Она, наконец, сдается, когда Коннор упоминает пустую бутылку из-под текилы.

– Его бы вырвало, если бы он выпил! Он ведь принимает Антабус.

Препарат предназначен для выздоравливающих алкоголиков, вызывая у них тошноту, если они употребляют алкоголь. Это не обуздывает вашу тягу, это просто стимул не пить.

Лорен смотрит в пол, его брови в замешательстве сдвинуты.

– Ты всё ещё принимаешь его? – грубо спрашивает Райк.

Ло свирепо смотрит.

– Разве ты не должен этого знать? Ты считаешь мои таблетки, – он ведет себя чрезмерно подозрительно, уклоняется от ответа вместо того, чтобы прямо ответить своему брату. Я почти бросаюсь в атаку, но Коннор удерживает меня за талию, положив две крепкие руки на мои бедра.

Райк потирает затылок.

– Я прекратил, потому что пытался доверять тебе.

– Я даже не знаю, почему ты меня спрашиваешь, – сердито говорит Ло. – Ты уже решил для себя, что я пил.

– Честно говоря, я, блядь, не знаю, что и думать.

Коннор заговаривает прежде, чем Ло успевает взорваться.

– Мы можем очень легко убедиться в этом. Мы не видели, чтобы тебе было плохо последние пару недель. Всё, что тебе нужно сделать, это показать нам свои таблетки, чтобы мы знали, что ты их принимаешь.

– Это не твое, блять, тело, Коннор, – усмехается Лорен. – Это не влияет ни на кого в этой комнате, кроме меня и, возможно, Лил. Я нихрена не обязан тебе говорить, – он встает, как будто готов уйти, и лицо Лили вытягивается в замешательстве.

Я закипаю. Я словно в огне. Я хочу врезать ему за то, что он такой невежественный! Я вырываюсь из хватки Коннора и отступаю в сторону, чтобы загородить тело Лорена от двери, протягивая руки к раме.

– Твоя зависимость затрагивает всех в этой комнате. Если ты этого не понимаешь...

– Я прекрасно понимаю, – перебивает он, в его голосе звучат нотки, которые обостряются с каждым словом. Его скулы настолько выраженные, а черты лица одновременно красивые и пугающие.

– Не будь идиотом.

Ло издает короткий, горький смешок.

– Это так, блять, легко для тебя, не так ли? – говорит он со злобой. – Быть умной. Быть Мисс Совершенство. О чем тебе нужно беспокоиться? Хорошо ли сегодня выглядят мои волосы? Мои туфли подходят к моему платью?

– Ло, – предупреждает Коннор.

Но это его не останавливает.

Лорен наблюдает, как мое дыхание становится глубже от чистой ярости. Всё, что я вижу – это мою сестру. Он сказал, что защитит её, а потом он снова позволил ей поддаться зависимости. Какого, блять, хрена он это сделал? Почему самый важный человек в её жизни – её спаситель и её демон?

Я так сильно хочу причинить ему боль. Он ведёт себя так, что мне становится очень легко хотеть это сделать. В этом-то и проблема.

Ло неторопливо подходит к моей аккуратно расставленной книжной полке.

– Давай посмотрим, Роуз... – он берет книгу в твердом переплете и небрежно листает её, прежде чем потрясти за корешок. Моя грудь сжимается. – Каково это?

Ужасно.

А потом он открывает мои папки с дизайнерскими эскизами из манильской бумаги и трясёт их, пока все бумаги не падают на пол.

– Прекрати! – кричу я, пытаясь собрать их, каждый неупорядоченный эскиз как нож в сердце. Моя тревога усиливается.

– Тебя это не беспокоит, верно? – он говорит. – С Роуз Кэллоуэй, блядь, всё в порядке? Это я идиот. Я гребаный идиот в вашем мире, который настолько глуп и эгоистичен, что готов пить снова и снова.

– Нет... – говорю я, но у меня так сильно кружится голова, пока я перекладываю бумаги. Мои руки дрожат, когда я тянусь к своим наброскам, сделанным углём, а также цветным эскизам.

Здесь больше, чем пара рисунков, нарисованных мной в подростковом возрасте.

Он разбросал часть моего детства на пол и смешал все годы.

35. Коннор Кобальт

Роуз близка к маниакальному состоянию.

Её глаза в диком отчаянии бегают по бумагам. В последний раз, когда я видел ее такой, она расхаживала по своей комнате, плакала, выкрикивала вещи, которые не имели никакого чертова смысла. Это было после того, как ее лучший друг предал ее, помогая Лили мошенничать в Принстоне за ее спиной и обвиняя в этом меня.

Но сейчас все чертовски по-другому.

Потому что в этом замешан Лорен Хэйл. Неважно, если он отправит нас обоих в ад, я практически чувствую его боль, которая душит его тело. Он говорит жестокие вещи в надежде, что мы ответим ему тем же и ударим его.

Это так просто.

И ни Райку, ни Роуз не нужно советоваться со мной, чтобы узнать это. Теперь мы все его понимаем.

Так что, как бы мне ни хотелось прижать Ло к чертовой стене за то, что он довел Роуз до такого состояния, я не могу к нему прикоснуться. Я не могу послать его к черту. Я не могу ударить его по гребаному лицу. Это все равно что издеваться над ребенком, который всю свою жизнь был дерьмом. Я не собираюсь травмировать его ещё больше.

Мне просто нужно сосредоточиться на моей девушке, которая дышит прерывисто, крошечные резкие вздохи срываются с ее губ. Я наклоняюсь к ней сзади и шепчу ей на ухо строчку на французском, чтобы оценить ее реакцию. Она почти не обращает на это внимания, торопливо перебирая бумаги, случайно размазывая уголь на одной из них. И ее почерневшие отпечатки пальцев пачкают еще один.

Она замирает в ужасном оцепенении, и на долю секунды весь мой мир переворачивается.

Я принимаю импульсивное решение. Я хватаю ее сзади за талию и отрываю от бумаг, большая часть которых вырывается у нее из рук.

– Нет! – кричит она, брыкаясь, пытаясь дотянуться до них.

– Прекрати, – шепчу я ей на ухо.

Она снова кричит, пронзительный вопль, который разрывает мое сердце.

Я только хочу успокоить ее. Я хватаю ее за запястья, собираясь снова кое-что прошептать ей, но тут вмешивается Ло.

– Тебе потребовалось двадцать три чертовых года, чтобы, наконец, потерять свою девственность, – он дергает за еще одну свободную нить, на этот раз ударяя меня со всей силы. – И ты отдала её парню, который просто трахает тебя из-за твоей фамилии.

– ЛОРЕН! – кричу я.

Мое лицо искажается необузданной, раздраженной, исступленной яростью. Я не думаю, что Ло когда-либо видел меня таким расстроенным. Я хочу пнуть его так же сильно, как он хочет, чтобы его пнули. Я бы никогда не поступил с Лили так, как он поступает с Роуз. Она может быть сильной, но у нее также бывают моменты гребаной хрупкости. И он намеренно ломает ее.

Его выражение лица тут же меняется, покрываясь глубоким чувством вины. Его рот открывается, и я беспокоюсь, что извинений на другом конце не будет. Я больше не могу допустить, чтобы он сегодня набросился на мою девушку. Она не сможет с этим справиться.

Я прерываю его: – Не надо, – слово является контролируемым и достаточно мощным, чтобы успокоить весь пыл в комнате. – Дай мне минутку, – я поднимаю Роуз за талию, пока она тяжело дышит, больше не сопротивляясь мне.

Я оглядываюсь на Ло. Он смотрит в потолок, его ноги немного расслаблены, как будто они вот-вот подогнутся. Райк пытается поговорить со своим братом, но Ло только качает головой и смотрит в окно. Я ищу взглядом Лили, но она продолжает сидеть на краю кровати, уставившись куда-то вдаль.

Я сажу Роуз на скамейку у туалетного столика в нашей комнате.

– Дорогая, – говорю я, вытирая ее горячие, предательские слезы. Я держу ее лицо между ладонями, пока наклоняюсь к ней, чтобы мы были на одном уровне глаз.

Она поднимает дрожащую руку к моему лицу, как бы говоря: – Дай мне минутку.

Я беру ее за руку и нежно целую каждый ее пальчик. Ее глаза, наконец, фокусируются на мне, и они значительно смягчаются, прежде чем она хватается за рукав моей рубашки. Я сажусь на скамейку рядом с ней, и она пытается спрятаться за моим телом, чтобы никто не увидел ее покрытое пятнами лицо.

– Это уже в прошлом, – говорю я ей задыхающимся шепотом, скользя большим пальцем по черной туши под ее глазами.

Однажды она рассказала мне, что в детстве запиралась в своем шкафу после того, как ссорилась с матерью. Споры вращались вокруг многих вещей. Например, ее расписания на день, вынужденного свидания с парнем, которого она считала отвратительным, и превращения в человека, которым она не хотела быть.

Она хватала старую шубу и кричала, заглушая крик одеждой. Она позаботилась о том, чтобы ее психические срывы оставались наедине с ней. Даже в ее безумии все еще есть какой-то уровень контроля.

Она делает глубокий, натренированный вдох, а потом выдыхает, как будто медитирует. А потом она касается моего лица и говорит: – Спасибо.

Мое сердце учащенно бьется, и я борюсь с желанием оторвать ее от всех, от этой ситуации и забот. Запереться наедине с ней и найти утешение в тишине. Она напугала меня сегодня вечером. Я понимаю, как легко это могло обостриться. Как все могло бы пойти по-другому. Что, если бы это случилось? Что, если бы она извивалась в моих объятиях, пока ее крики не пронзили бы небо? Что, если бы я потерял ее из-за эмоций, настолько глубоких, что они поглотили бы ее целиком?

Я хочу защитить её. От всего, даже от самой себя.

Ее дыхание выравнивается, и я кладу руку на ее щеку, и мои губы задерживаются на ее губах. Она отвечает, придвигаясь ко мне всем телом, и мой язык побуждает ее губы приоткрыться. Я хватаю ее за затылок, притягивая ближе.

Мы отчаянно целуемся, и я притягиваю ее так близко, что она наполовину оказывается у меня на коленях.

Она резко отстраняется, ее дыхание тяжелое, но, по крайней мере, на этот раз она дышит.

– Мне очень жаль, – извиняется она за то, что устроила сцену, за то, что была несносной, за то, что на мгновение впала в чистую панику. – Я...

– Человек, – заканчиваю я за неё. Я заправляю ее волосы за ухо. – Ты человек, Роуз. Мы все такие.

Я бросаю взгляд на остальную часть комнаты. На Райка, Ло и Лили, которые колеблются в неловком молчании. У нас есть незаконченное дело, в котором мы должны разобраться, но я не сдвинусь с места, пока она не будет готова.

Она держит меня за руку наполовину крепко, наполовину испуганно и кивает мне.

– Тогда давай покончим с этим, – говорю я, поднимаясь вместе с ней, прямо рядом со мной.

Там, где я всегда хочу, чтобы она была.

36. Роуз Кэллоуэй

Возможно, я стала спокойнее после короткого разговора и ободряющего присутствия Коннора, но никто другой не выглядит таким же спокойным. Райк скрестил руки на груди, и уставился на Лили и Лорена, которые, как ни странно, начали ссориться.

Она спросила его, употреблял ли он спиртное. И один этот вопрос отбросил его назад. Ее слова, ее чувства к нему значат больше, чем все, что Райк, Коннор и я можем сказать или сделать.

– Я просто... я не понимаю, почему ты не хочешь показать нам свои таблетки, чтобы доказать это, – говорит она тоненьким голосом.

– Так ты собираешься принять их сторону вместо моей? – задыхается он.

– Я не принимаю ничью сторону, – её лицо искажается, когда она думает обо всем. – Я просто хочу знать правду, Ло.

– Я не пил, – он неоднократно качает головой, но его глаза краснеют, чем дольше он это делает, рассказывая нам другую историю. – Но я не могу это доказать. Я перестал принимать Антабус несколько месяцев назад.

– Что ты сделал?! – кричит Райк.

Ло дотрагивается до своей груди в защиту.

– Они сводили меня с ума! У меня паранойя по поводу всего, что я ем – а что если это случайно приготовлено на спирту. Я представляю, как меня тошнит от дерьмовой еды. Я не могу принимать его до конца своей чертовой жизни!

Прежде чем его брат успевает ответить, Ло снова обращает свое внимание на Лили.

– Ты должна мне поверить, – говорит он с отчаянием в голосе.

– Верю, – отвечает она без колебаний.

Облегчение заливает его лицо. Он подходит к кровати и тянется к ней, чтобы обнять.

Но тут происходит нечто странное. Лили толкает Лорена в грудь, а затем указывает на него пальцем.

– Но это не нормально. Совсем не нормально, – её подбородок дрожит, и она пытается собрать воедино эту невидимую силу, которая так и норовит ускользнуть от нее. – Ты не можешь прекратить принимать их только потому, что это сводит тебя с ума. И это не нормально, что ты скрывал это от меня... от нас...

Они оба сейчас плачут, и мне кажется, что мы словно вторгаемся в их ссору.

– Моя грудь горит, – говорю я Коннору. Я действительно хочу уйти. Но мы все еще должны поговорить с Лили о видеозаписи.

Он гладит меня по спине и целует в висок.

Мне приятно. Быть с ним. В такие моменты я не могу представить, что снова останусь одна. Я бы чувствовала себя в меньшинстве и без сил.

Лорен держит мою сестру в своих объятиях. Или, может быть, она держит его. Трудно сказать.

– Мы в ссоре, чтобы ты знал, – шепчет она. – Я буду спать в спальне Дэйзи.

Его лицо искажается от боли.

– У тебя не было секса уже три дня. Я собирался... – он сбивается, когда Лили качает головой.

– Меня не волнует секс. Меня волнует, чтобы ты был здоров и не пил.

Я ухмыляюсь и не могу перестать это делать. Это, чёрт возьми, происходит. Моя грудь вздымается. Будто меня облили водой. Эти слова «меня не волнует секс» никогда не покидали уст этой девушки.

Лорен выглядит таким же удивленным, таким же восхищённым, как и я.

– У нас есть еще один вопрос, – вмешивается Райк.

Я с ненавистью смотрю на него.

– Мы не должны поднимать этот вопрос сейчас, – говорю я.

Моя сестра только что осудила навязчивый, вредный секс. Мы должны устроить ей вечеринку по этому поводу, а не расспрашивать ее о якобы имевшем место минете в уборной.

Райк смотрит на меня так, будто я потеряла мозговые клетки, а затем хватает камеру.

– Смотрите, – говорит он Лили и Лорен.

Они смотрят в камеру, и чем дальше воспроизводится видео, тем больше краснеют щеки Лили. Когда мы все слышим, как она говорит: – Могу я сделать тебе минет? – ее глаза расширяются, а рука взлетает в воздух, как будто она готова ответить на вопрос в классе.

– У меня был плохой день, – оправдывается она.

– Шшшш, – шипит Лорен, его глаза сужаются к камере. Начинаются звуки стонов, и Лили внезапно разделяет его замешательство. – Что это такое? – спрашивает Ло. – Это чья-то хреновая шутка?

– Это ты нам скажи, – опровергает Райк. – Это ведь вы трахались в общественном туалете посреди дня.

– Нееет, – медленно произносит Лорен. – Мы не трахались в туалете. Мы не трахаемся нигде, кроме нашей спальни. Кто-то, должно быть, подделал видео.

– Значит, ты не просила у Лорена сделать ему минет? – спрашиваю я сестру.

Ее румянец, похожий на сыпь, распространяется на шею и руки.

– Я просила... – бормочет она.

– А я сказал ей «нет», – добавляет Лорен.

Я не знаю, чему верить. Я хочу верить в них, но доказательства убедительны. Как вообще возможно отредактировать видео на настоящей камере? Мы же не смотрим запись с компьютера.

– Что вы на самом деле делали в течение тридцати минут в уборной? – непринужденно спрашивает Коннор. Его вопросы всегда меньше похожи на допрос и больше на разговор.

Мы с Райком не справляемся с этой задачей.

– Я давал Лили ободряющую речь, – объясняет Ло.

– Мне это было необходимо, – соглашается она. Ее глаза переходят на его глаза в знак благодарности, но затем она вспоминает свое предыдущее заявление, поэтому делает шаг в сторону, чтобы оставить между ними расстояние. – Мы все еще в ссоре.

Горло Лорена перехватывает от ее слов.

– Я собираюсь снова начать принимать Антабус, Лил, – шепчет он.

– Хорошо, – кивает она. Затем она смотрит на Райка. – Перемотай до самого конца. Когда мы выйдем из уборной, я знаю, что буду выглядеть разочарованной.

Райк нажимает на кнопку, и кадры ускоряются. Когда он нажимает кнопку «воспроизведения», мы все ждем в предвкушении, как будто это единственная улика, которая у нас осталась.

На экране Лили и Ло выходят из уборной, и прежде чем кто-то успевает что-то сказать, Лили говорит: – Ах-ха! – она указывает на кадры. – Я выгляжу такой расстроенной.

Я хмурюсь и наклоняюсь ближе к экрану. Ей нужно проверить зрение. Я кладу руки на бедра, наклоняясь еще дальше. Действительно, на что она смотрит? Все, что я вижу, это раскрасневшееся лицо Лили и ее руку в руке Ло. Их поведение естественное, почти довольное.

– Это ты разочарована? – с недоверием говорит Райк. – Ты вспотела, и лицо у тебя красное.

– В уборной было жарко, – защищается Лили.

– Было, – соглашается Лорен, но его голос изменился. Там, где Лили была в бешенстве, Ло выглядит решительным, как будто он смирился с тем, что это плохо для них.

– Они собираются пустить это в эфир? – спрашивает Лили.

– Возможно, – говорит Коннор, – но с другой стороны это поможет рекламировать вашу свадьбу. Было бы хуже, если бы ты проскользнула в уборную с другим парнем.

– Мы просто беспокоимся о твоем здоровье, – говорю я.

– У меня не было секса, Роуз, – говорит мне Лили с умоляющими глазами. – Мне уже лучше. Я имею в виду, мне не следовало задавать Ло этот... этот вопрос. Но кроме этого, у меня все идёт на улучшение.

Я должна доверять ей. Я знаю это.

Но если Лили не отсасывала своему парню в общественном туалете, и если Лорен не пил, тогда есть только одна другая виновная сторона.

Продакшн.

Скотт Ван Райт.

И я собираюсь убить его.

37. Коннор Кобальт

Я убедил всех держать свои подозрения о фальсификации продакшена при себе. Если мы дадим реакцию, они выиграют. Через несколько часов все согласились, но у Роуз, Райка и Лорена короткие предохранители. Это лишь вопрос времени, когда один из них взорвется.

Прошло пять дней, и у меня появились другие обязательства. Например, апокалиптический ужин с моей мамой и девушкой.

Я жду Роуз в своем лимузине, который прижимается к обочине. Таунхаус изнутри освещен лампочками в столовой, которые отражаются в окнах. Наш дом также охраняется нанятой ее отцом охраной. Я собираюсь позвонить ей, чтобы узнать, почему она так долго собирается. Сомневаюсь, что она хочет опоздать на первую встречу с моей матерью. Если бы я мог, я бы проехал на этом лимузине мимо ресторана в отель или в офис Роуз. Куда угодно, лишь бы избежать ночного хаоса.

За последние три часа Роуз около двенадцати раз сказала, что хочет произвести впечатление на мою мать. Это признание чуть не рассмешило меня. Роуз Кэллоуэй хочет произвести на кого-то впечатление, то что ей никогда не удавалось на сто процентов. Но почему-то мне кажется, что если в этот раз у нее не получится, то в этом отчасти буду виноват я. В конце концов, Катарина – моя мать.

Мой телефон пикает, прежде чем я звоню ей.

Роуз: Дэйзи, Лили, я.

Мои глаза сужаются при виде списка. В самолете мы снова начали играть в «Трахни, женись, убей». И когда я дал ей три неодушевленных предмета, она чуть не достала свой перцовый баллончик и не использовала на мне весь баллончик.

Она злилась. И ждала шанса отомстить мне.

Она определенно ждала.

Я кривлюсь, пытаясь найти подходящий ответ и никого не обидеть.

А потом я нажимаю «Отправить».

38. Роуз Кэллоуэй

Коннор: Я бы трахнул, женился и убил тебя.

О. Он так просто не отделается. Он заставил меня признаться, что я бы трахнула дерево, убила апельсин и вышла замуж за книгу. Он меня не обманет. Я же была честной с ним.

Держа телефон в одной руке, я пытаюсь отправить ему ответное сообщение и защелкиваю свои туфли на высоких каблуках на лодыжках. Мои старые серебристые туфли предали меня сегодня. Каблук сломался, когда я спускалась по лестнице, так что мне пришлось спешно искать альтернативу, которой оказались черные туфли на каблуках со слишком большим количеством пряжек.

– ЛИЛИ! – кричу я.

После долгой паузы она отвечает.

– Я НЕ ВЫЙДУ!

Я поджала губы. Я забыла. Лорен и Лили изолировали себя на трое суток в своих комнатах. Они ждут, когда Скотт извинится за выходку с «Супер Майком XXL» и вообще за все гадкие комментарии, которые он говорил Лили. Я думаю, что последней каплей было то, что он сказал ей «пойти отсосать член» с рядом стоящим Ло. Просто чтобы начать драку.

Вместо того, чтобы напасть на Скотта, они оба затаились в своих комнатах, перехитрив его. Ему не удается снять ни одного кадра с этой парой, разве только когда они пробираются в ванную. Я не знаю, как они едят, потому что ни я, ни Райк не будем участвовать в этом безумном заговоре. Изоляция от нас – это способ усугубить их зависимость. Мне это не нравится, но я не могу их заставить выйти, не дав при этому победить Скотту.

У меня есть подозрение, что Дэйзи и Коннор снабжали их необходимыми для завтрака продуктами и едой, приготовленной в микроволновке. Я застала Дэйзи с тремя пустыми мисками хлопьев в руках. А поскольку ее фотосессия для Marco Jeans быстро приближается, я очень сомневаюсь, что она ест так много.

И я не могу позвать Дэйзи сюда. Ее нет в таунхаусе. За последние две недели я видела ее в лучшем случае всего три часа. Так как она была занята школой и моделингом. Я спросила у охранников, когда Дэйзи вчера вечером вернулась домой, и они сказали, что в три часа ночи, потому что она ехала домой из Нью-Йорка. Плюсы богатства: у нас есть семейный водитель, которым каждый из нас может воспользоваться, если захочет, так что никому не приходится беспокоиться о том, что она заснёт или будет пить за рулём. Но это вряд ли поможет уменьшить другие заботы, которые я испытываю о своей младшей сестре.

Саванна направляет на меня свою камеру и смотрит так, будто хотела бы помочь мне с каблуками. Я попросила всех операторов любезно оставить нас в покое, пока мы с Коннором будем с его матерью, которая не хочет, чтобы ее снимали. Они все любезно согласились, и Коннор попросил охранника прочесать лимузин, чтобы убедиться, что там нет скрытых камер.

Кроме Саванны, в гостиной находится только Райк. Он пьет воду из бутылки, его руки покрыты мелом после восхождения на какую-то гору.

Я не шучу.

Он делает это ради забавы. Без веревок. Без страховки. Он такой же сумасшедший, как и моя младшая сестра.

– Райк, – говорю я самым фальшивым девичьим голосом, на который только способна. – Не мог бы ты мне помочь? – я чувствую себя так, будто только что подавилась косточкой от бифштекса.

Он кивает, и я забываю, что он не его брат. Он не собирается спорить со мной. Слава Богу. У меня нет на это времени. Он опускается на колени у моих ног, и прежде чем он касается моих пяток, я вздрагиваю.

– Что? – грубо спрашивает он.

– У тебя грязные руки, – я сморщила нос.

Он смотрит на меня, вытирая остатки мела об бордовый ковёр.

Я сморщиваюсь еще больше. Мой бедный ковер. Но если бы мне пришлось выбирать между ковром и каблуками, я бы всегда выбирала каблуки.

Он поднимает руки, чтобы показать, что они слегка чистые. Отлично. Придется это сделать. Я снова выставляю ноги, и он застегивает ремешки на лодыжках, пока я пишу Коннору.

Роуз: Я не занимаюсь сексом с обманщиками.

Это должно заставить его ответить правдиво.

Мой телефон пикает, но новое сообщение не от него.

Мама: 2 месяца и 13 дней.

– Кто-то умер? – спрашивает Райк.

Я смотрю на него, нахмурив брови.

– Ты выглядишь расстроенной, – уточняет он, возясь с последней застежкой.

– Беспокойся лучше о моих каблуках, – огрызаюсь я.

Он качает головой и издает короткий раздраженный смешок, после чего встает.

– Закончили, ваше высочество.

Я разглаживаю платье, направляясь к двери.

– Спасибо, – видите, у меня есть манеры. – Постарайся не испачкать диван, пока меня не будет.

Перевод: Иди прими душ.

– Я тоже тебя люблю, Роуз, – говорит он с натянутой улыбкой.

Мои губы поджимаются, когда я выхожу на улицу и спускаюсь по кирпичной лестнице. Лимузин стоит на улице, и мне нужно пройти мимо нескольких охранников, чтобы попасть туда. Лучше бы он написал мне до того как я сяду.

Словно прочитав мои мысли, он наконец-то принял настоящее решение.

Коннор: Трахну. Убью. Женюсь.

Он бы трахнул Дэйзи.

Убил Лили.

И женился на мне.

Он едва дает мне время обдумать это, прежде чем снова отправляет смс.

Коннор: Ло, я, Райк.

Теперь мне нужно выровнять ситуацию.

И сделать это довольно просто.

Роуз: Убью. Выйду замуж. Трахну.

Я посылаю почти такой же ответ, как и он. Теперь, думаю, я готова встретиться с его матерью. Я делаю глубокий вдох. Это не может быть тяжелее, чем признаться в том, что я бы трахнулась с Райком Мэдоузом, или услышала, что твой парень хочет убить твою родную сестру.

По сравнению с этим все будет просто.

Верно?