Текст книги "Поцелуй небо (ЛП)"

Автор книги: Криста Ритчи

Соавторы: Бекка Ритчи
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

45. Коннор Кобальт

Я поддерживаю её в своих руках, сохраняя интенсивный ритм. Роуз сидит у меня на коленях, её ноги обвивают мою талию, а я прислоняюсь к изголовью кровати. Даже когда она сверху, я направляю её. Я принимаю решения и выбираю направление процесса. Мои руки цепляются за плоть её бедер, и я вхожу в неё с грубым наслаждением.

Она стонет. Мне кажется, я слышу своё имя в её приглушенном голосе. Она не может говорить, даже если хочет. Я засунул её трусики ей в рот. А её руки связаны за спиной моим кожаным ремнем.

Я перестаю двигаться, и её голова откидывается, как будто она каталась на американских горках последние двадцать минут. И, возможно, так оно и есть. Я попеременно то брал её за талию и маневрировал её телом вверх-вниз на моем члене, то удерживал её неподвижной, пока сам двигался в ней. Моя грудь поднимается и опускается, и я отчаянно пытаюсь игнорировать пульсирующее ощущение в паху. Но я хочу играть с ней, а не просто трахать её до полного подчинения.

– Поп-викторина, – говорю я на прерывистом дыхании. – Одно слово, описывающее то, что ты чувствуешь. Только одно.

Я достаю её кружевные трусики с её рта, и её дыхание становится глубже, будто она пытается поймать воздух, которого ей не хватало.

– Не нужно так драматизировать, – говорю я ей. – У тебя есть нос, чтобы дышать. Или я выебал из тебя все знания по анатомии?

Вместо того чтобы сердито посмотреть, её губы приподнимаются, и её глаза светлеют. Я прижимаю пальцы к её подбородку и поднимаю её взгляд.

– Тебе это нравится, – говорю я, не спрашивая. – Тебе нравится, когда я трахаю тебя так сильно, что твой мозг опустошается от всех этих блуждающих мыслей.

Она покачивается на моих коленях, словно может упасть назад. Я держу её крепче, одна рука ложится ей на спину, чтобы сохранить её в вертикальном положении, а я просовываю пальцы в её ошейник, с силой сжимая его, чтобы обеспечить поддержку её голове.

– Одно слово, – напоминаю я ей. – Даже если оно такое же неуклюжее, как слово член. Прямо сейчас.

Она облизывает нижнюю губу, и мой взгляд следует за движением. Не двигайся, Коннор. Но это сложно. Всё, что она делает, заставляет меня хотеть взять её сильно и быстро. И потом она дает мне ответ одним тихим вздохом.

– Сладострастный.

Мои брови поднимаются.

– Это большое слово.

Она сияет от гордости. О нет, Роуз. Это был не комплимент. Я дергаю её за ошейник, и она наклоняется вперед по моей команде. Мои губы касаются ее уха.

– Ты все ещё мыслишь здраво, – говорю я ей. – Видимо, я не оттрахал тебя достаточно сильно.

Я чувствую, как ее влагалище сжимается вокруг моей эрекции быстрыми, короткими пульсирующими движениями. Её рот должен догнать её тело. Ему не составляет труда умолять меня.

Я пока не двигаюсь. Я позволяю ей намокнуть между ног и извиваться в ожидании, изо всех сил стараясь усмирить свои собственные потребности.

– Одно слово, – говорю я снова.

Мои пальцы впиваются в мягкую кожу её бедра, а затем я скольжу ими, поглаживая ляжку.

– Похотливый, – она произносит это слово невнятно, и её голова откидывается назад, её веки трепещут, когда я снова начинаю двигаться.

Я останавливаюсь после двух коротких движений.

– Одно слово.

Я дергаю за ошейник, и её глаза распахиваются.

– Страсть.

Лучше.

Я отпускаю ошейник и кладу обе руки на её бедра, а затем приподнимаю её со своего члена. Я наблюдаю за тем, как её тело реагирует тревогой. Ему не нравится, что я лишаю ее себя. Когда я опускаю её обратно, заполняя её, я делаю это сильно. Наши тела издают звуки вместе. Плоть о плоть. Мои стоны против её. Хриплое дыхание, заполняющее тишину. Я делаю так ещё три раза, практически насаживая её на свой член.

Возможно, это моя вторая любимая поза. Сразу после той, где я раздвигаю ей ноги, связываю, засовываю кляп ей в рот и оставляю мокнуть и ждать на кровати.

На третий или четвертый резкий вдох я снова делаю паузу, удерживая её в неподвижном состоянии, пока я глубоко внутри.

– Одно слово.

Она не колеблется.

– Блядь.

Так то лучше.

Я снова беру её в свои руки и убеждаюсь, что это последнее слово, которое она запомнит.

Мы разговариваем некоторое время, Роуз лежит на животе, одеяло прикрывает её до талии, а я опираюсь локтем на подушку. Я вожу рукой по её спине, массируя все напряженные мышцы и закрепляю ощущение её бархатистой кожи у себя в памяти.

Я обожаю эти моменты после секса, почти так же сильно, как сам секс. Её стресс свёлся к минимуму. Даже когда она говорит о своем списке дел – о своих заботах и страхах – она дышит легко, а не напряженно.

– Не думаю, что мне удастся оставить Дэйзи с нами после окончания шоу, – тихо говорит Роуз. – Я говорила с мамой, и она не позволит ей покинуть родительский дом, – она прижимается щекой к подушке, повернувшись ко мне. – Может быть, если будет второй сезон, она сможет жить с нами.

Второй сезон? Еще шесть месяцев разбираться со Скоттом, с инвазивными камерами, следящими за каждым нашим шагом?

– Ты бы этого хотела? – спрашиваю я.

– Нет, – откровенно говорит она. – У меня уже есть то, что я хотела получить от шоу. Акции Fizzle высоки. Несколько сетей магазинов хотят сохранить мои коллекции. Люди симпатизируют Лили больше, чем когда-либо, – последний факт заставляет её улыбнуться. – Это самая лучшая часть, – признается она.

Трудно отрицать любовь Лили к Лорену или его любовь к ней, когда они всегда вместе на шоу.

– За них легко болеть, – говорю я, целуя её плечо. – Сначала просто нужно понять их.

Это самое трудное. Быть готовым посмотреть сквозь призму их зависимостей и увидеть человека.

Она на секунду закрывает свои тяжелые веки, но я не хочу, чтобы она пока спала. Я должен спросить кое-что важное, пока она в благодушном настроении.

– По поводу свадьбы, – начинаю я. И прежде чем я успеваю закончить, она вмешивается, её глаза распахиваются.

– О, я хотела тебе рассказать, на днях я показала Лили её свадебное платье, и она была счастлива, Коннор, – Роуз улыбается, как будто это фантазия. Мой желудок скручивается в узел. Она поддерживает свое тело на предплечьях, чтобы лучше смотреть на меня. – Она визжала и подпрыгивала, будто была взволнована. Думаю, она наконец-то готова выйти замуж.

– Это здорово, – говорю я, не в силах контролировать свой осипший голос. – Я рад за неё.

Она хмурится, а потом ударяет меня по руке.

– По твоему голосу не видно, что ты счастлив.

Моя рука останавливается на её пояснице.

– Я с девушкой, которая отказывалась участвовать в детских играх в женитьбу, а теперь ты фанатеешь от чужой свадьбы.

Она уже рассказывала мне, что когда Лили и Ло притворились женатыми, будучи маленькими детьми, она уничтожила все цветы, сорвав их со стеблей, а потом назвала всех «глупыми» и ушла.

– Если ты беспокоишься, не изуродую ли я цветы на их свадьбе, не беспокойся. Я сама их выбрала. У них будут орхидеи.

– Я их поменял.

Её глаза резко открываются, и она садится прямо, прижимая простыню к груди. Она указывает на меня.

– Если моя мать склонила тебя к оранжевым лилиям и бирюзовой ленте...

Я закрываю ей рот.

– Я не советовался с твоей матерью ни о каких окончательных приготовлениях, обещаю.

– Тогда в чем дело? – спрашивает она. – Ты выглядишь так, будто провалил тест по математике.

Я придвигаюсь к ней и целую её висок.

– Я просто подумал о нас.

Она замирает.

– И это тебя расстроило?

Я всегда был самым уверенным, самым подготовленным, но никогда не был самым откровенным. И всё это можно опровергнуть Как ты можешь быть уверенным, когда твоя судьба в чужих руках? Я не могу управлять свой собственной, если она не раскроет мне карты.

– Я с головой в этих отношениях, – говорю я ей. – Я хочу детей. Я хочу обручальное кольцо на твоем пальце. Я хочу всё это с тобой, Роуз. Но о чём думаешь ты?

Мы не говорили об этом уже несколько месяцев. В последний раз, когда мы это делали, она осудила мое тщетное представление о детях, но после того, как мы имели дело с Дэйзи, Лили – она должна видеть, что мы бы хорошо справились вместе, не включая академического соперничества, не включая отличного секса. Мы совместимы в жизни. И это самое главное.

Она качает головой, задумчиво глядя куда-то вдаль.

Моя грудь сжимается, и я пытаюсь облегчить ей задачу.

– Представь себя через два года. Что ты видишь?

После долгого молчания она говорит: – Я вижу, как ты работаешь в Cobalt Inc. вместе со своей мамой, и я вижу, как мы вместе едем в отпуск с моими сестрами и их парнями или мужьями, что бы они ни сделали за два года.

Она закатывает глаза, но улыбается этому будущему.

Я жду, пока она закончит, но это все.

– А что насчет Calloway Couture?

– Я не знаю. Наверное, у меня бы было больше сотрудников, которые бы мне помогали. Я бы не была так сосредоточена на этом, или, по крайней мере, не хотела бы этого.

Я хмурюсь, совсем не ожидая такого ответа.

– Но ты любишь моду.

– А ты любил Уортон.

Я качаю головой. Это не то же самое. И я покажу ей почему.

– Можешь ли ты действительно бросить свой бизнес, Роуз? Это сделает тебя счастливой?

Она глубоко вздыхает, как будто она уже боролась с этим раньше.

– Нет. Я была бы несчастна без Calloway Couture, но я несчастна, пытаясь поддерживать его на плаву. Я не могу контролировать, что происходит с линией, когда она поступает в магазин. Она может исчезнуть через год, а может и меньше. И тогда мне придется много работать с самого начала. Ради чего?

– Ради того, чтобы женщины могли носить твою одежду, дорогая.

– Это глупо.

– Это даже и близко не глупо, Роуз, – говорю я ей с суженными глазами. – Ты создаёшь женщинам одежду, в которой они могут чувствовать себя уверенно. Ты расширяешь их возможности так, как ты умеешь, и это никогда не будет глупо. Это прекрасно, блестяще и то, что тебе никогда нельзя забывать.

И потом она целует меня. Её рука сжимает мои волосы, а её губы прижимаются к моим. Я улыбаюсь и побуждаю её губы приоткрыться на секунду, наши языки встречаются в объятиях, которые хватают мой разум и отказываются отпускать.

Но она прерывает поцелуй первой, держа мою щеку в нежной руке.

– Спасибо, – говорит она. – Ты прав... – она подносит пальцы к моим губам. – Не смей злорадствовать.

Я стараюсь не слишком ухмыляться.

Её губы приподнимаются.

– Я постараюсь найти способ быть счастливой с тем, что у меня есть. Я не хочу продолжать думать, что этого никогда не будет достаточно. И я также не готова отказываться от всего этого.

Я беру её за руку, убирая её со своего рта.

– Это разумное решение, – я провожу пальцем по нижней части её покрасневшей губы. – А через десять лет, когда у твоих сестер и их мужей появятся дети и собственные семьи, как ты представляешь свою жизнь?

– Я не могу заглянуть так далеко, – опровергает она.

– Ложь, – насмехаюсь я, щелкая языком. – Ты уже расписала свою жизнь.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что именно этим мы с тобой и занимаемся. Мы представляем свое будущее и воплощаем его в реальность.

Она сжимает мое колено.

– Теперь ты заставляешь нас выглядеть совершенно поверхностными и тщеславными.

– Так и есть, – говорю я. – Но в самом лучшем смысле.

Я ухмыляюсь и жду, что она мне скажет. Я хочу это услышать.

– Я вижу тебя и меня вместе, и мы едим на День благодарения у нас дома. Приходят Лорен и Лили. У них нет детей, но их это устраивает. А Дэйзи приедет на мотоцикле с каким-то никчемным парнем, которого мы все ненавидим. Райка там не будет. Он будет... взбираться на какую-то гору в другой стране, ходить в походы или делать что-то безумное. А мы с тобой будем пить вино у камина после того, как все лягут спать.

Никаких детей.

Вообще. Даже у её сестер.

Вот насколько она боится.

– Что тебя пугает в том, чтобы завести детей? – спрашиваю я, проводя пальцами по её ладони, прослеживая линии, пока она приходит к ответу.

Она застывает, и я сажусь на четвереньки и глажу её ноги, которые выглядывают из-под простыни.

– Неудачи, – говорит она сдавленным голосом. – Что если они возненавидят меня? Что, если я не дам им любовь, которую они заслуживают? Что если я стану такой же, как моя мама, и задушу каждого из них своим поведением? – она делает паузу. – Я не хочу разрушить человека, Ричард.

Я глажу её по волосам, убирая прядь за ухо.

– Ты такой не будешь, Роуз. Я буду рядом, чтобы помочь тебе, и я не сомневаюсь, что ты будешь любить каждого из наших детей так же сильно, как следующего.

Я жду, что она будет опровергать. Бросит на меня мрачный взгляд и скажет, что я ничего не знаю о детях, потому что у меня ни одного. Но я знаю её, и я знаю, что она была бы прекрасной матерью, если бы позволила себе стать ею. И чтобы верить в это, достаточно просто взглянуть на то, как она относится к своим сестрам. С состраданием, преданностью и самой искренней любовью. Она отдает всю себя людям, о которых заботится.

– Когда мне будет почти сорок, если мы будем готовы, если ты мне поможешь, я могу представить себе маленькую девочку или двух...

Она прерывается, глядя мне в лицо.

– Что?

Мой рот приоткрывается, а затем мое удивление превращается в чистейшую чертовую радость. Я улыбаюсь так ярко; я не могу ничего сделать, кроме как поцеловать её в щеку, в губы. Я валю её на кровать и прижимаю к матрасу.

– Ричард, – говорит она с улыбкой. – Остановись на секунду.

Я ухмыляюсь.

– Ты хочешь детей?

Она сказал «да».

– Когда мне будет тридцать пять или больше, – отвечает она.

Она хочет детей.

Я глубоко целую её.

– Ты должен будешь помочь мне, – говорит она между поцелуями.

Помочь. Она просит о помощи. Девушка, которой тяжело было взяла мой пиджак, когда мы были в колледже, чтобы спрятать пятно, с готовностью раскрывает свои объятия для меня – для нас.

– Все, чего я когда-либо хотел, это быть в твоей команде, Роуз, – я смеюсь, вспоминая. – Это ты, Мисс Я Закончила с Отличием, решила стать моей соперницей, поступив в Принстон.

Она наклоняет голову.

– Мне нравится соревноваться с тобой. Она приподнимается на локтях, её губы очень близко к моим, когда она говорит: – Но мне больше нравится быть твоим союзником.

– Мне тоже, дорогая.

Мне тоже.

46. Роуз Кэллоуэй

Мама: 7 дней.

Я стараюсь больше не позволять обратному отсчету влиять на мое настроение. Я больше расстроена тем, что Поппи, моя старшая сестра, решила не приезжать на девичник Лили. Поскольку мы проводим выходные в Вегасе с камерами и Скоттом, высоким подлым Скоттом, она решила остаться в Филадельфии. Ну она хотя бы хочет присутствовать на свадьбе.

Лили танцует рядом со мной, на ней розовая блестящая ленточка с надписью Холостячка и диадема. Её счастье делает нависшее присутствие Скотта терпимым. Мы находимся в огромном клубе с разноцветными стробоскопами и полуголыми девушками, извивающимися в клетках.

Я беру Лили за руки, мы все немного пьяны. Обычно Лили не пьет, но когда я заказала рюмки вместе с Дэйзи, она сказала, что хочет принять в этом участие.

– Ты выходишь замуж! – кричу я сквозь музыку, размахивая её руками.

У неё улыбка до ушей.

– Я выхожу замуж!

Я не очень понимаю её внезапную перемену настроения. Но зачем сомневаться? Я только испорчу это, лучше уж я буду наслаждаться сегодняшним вечером и следующими семью днями.

Дэйзи закручивает свои потные волосы в пучок на макушке. Саванна и Бретт пытаются снимать нас, не толкая других танцующих.

– Эй, смотрите, кто там? – услышала я крик парня.

Отлично.

– Возвращайтесь в Филадельфию, шлюхи!

Парни не подходят к нам, но чем дольше они кричат, тем больше вероятность того, что они найдут в себе мужество (или тупость) сделать это.

– Убирайтесь из Вегаса!

– Может, сделаем перерыв в баре? – спрашивает Дейзи. – Время пива?

Лили тоже старается не обращать внимания на крики. Она быстро кивает.

– Время пива.

– Девочки, вы хотите пива? – говорю я.

У нас есть огромный выбор из фруктовых коктейлей, грязного мартини, текилы, а они собираются выбрать пиво. Серьёзно?

– Ты никогда раньше не пила пиво, – опровергает Лили. – Этот день для нас, чтобы попробовать новые вещи вместе. Пойдем.

Она берет меня за руку.

– Но тебе даже не нравится пиво, – отвечаю я.

Пиво не является моим любимым видом алкоголя. Хотя я никогда его не пробовала. Оно похоже на мочу в стакане, что вполне объясняет, почему его так любят парни из братства.

– Мне нравится оно, – говорит мне Лили. – Я просто не часто его пью.

– Я люблю пиво, – кивнув, говорит Дэйзи.

– Ты любишь всё, – говорим мы с Лили в унисон.

Она улыбается и пожимает плечами. И она, наверное, попыталась бы съесть всё что видит, если бы не беспокоилась о своем весе.

– Возвращайтесь в...

– Мы услышали вас! – кричу я в воздух, не понимая, откуда доносится голос.

Должно быть, близко, раз я слышу его за музыкой.

Мы доходим до длинного черного гранитного бара с синей подсветкой и выбираем три барных стула рядом друг с другом. Лили садится между нами, а слева от меня сидит парень с обросшей челюстью и татуировками. Отсюда мы можем видеть наших парней в VIP-зоне, на балконе над нами. Они сидят на кожаных диванах и разговаривают.

Скотт не присоединился к ним. Он опирается предплечьями на перила балкона, его глаза прикованы ко мне. Всё время.

Это раздражает, но я чувствую себя ещё хуже от того, что Лорену приходится терпеть Скотта во время его собственного мальчишника. А я редко жалею Лорена в подобных ситуациях.

Я бросаю взгляд на Лили, которая достает свой телефон, как только мой взгляд падает на неё.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Пишу Ло. Давай делать заказ.

Если бы эта барменша реагировала на мои взмахи руки, эта задача была бы намного легче. Но она прекрасно проводит время, флиртуя с клиентами-мужчинами, которые дают ей больше чаевых. Я бы дала ей хорошие чаевые. Теперь я передумала. Я щелкаю своим пальцы.

Лили хватает меня за руки, краснея от смущения.

– Она не собака.

Ну и хороший бармен из неё тоже так себе. Но я успокаиваюсь, потому что Лили выглядит такой же красной, как и облегающее платье барменши.

Думаю, нам придется подождать.

Терпение – это то, чего у меня нет.

47. Коннор Кобальт

Лили: Скотт продолжает смотреть на Роуз. Это жутко. Ты можешь что-нибудь сделать?

Я убираю телефон в карман. Я пытался встать и отвлечь Скотта от Роуз, но каждый раз, когда я это делал, Ло тянул меня обратно, а Райк говорил мне не обращать на него «блядь» внимания. Но речь идет о Роуз, и я не хочу, чтобы она испытывала дискомфорт из-за него.

– Возвращайтесь в Филадельфию, уроды! – кричит кто-то с одного кожаного дивана.

– У меня такое чувство, что нам здесь не рады, – сухо говорит Ло.

Он старается не провоцировать возмущённых, но я вижу, как растет раздражение, когда он оскаливается в горькой улыбке.

Я перевожу взгляд с сообщения на Скотта.

– Дайте мне минутку, – говорю я ребятам. – Мне нужно поговорить с ним. Серьезно.

Я должен узнать, что он замышляет.

– Нет, а мы то думали, ты шутил последние четыре раза, – говорит Ло.

Но я все равно встаю с кожаного дивана, ожидая, что Ло притянет меня обратно, но он просто кивает мне и говорит: – Скажи ему, что я его ненавижу.

– Есть ещё послания? – я смотрю на Райка.

– Скажи ему, чтобы шёл нахуй.

– Я и не ожидал ничего красноречивого.

Он показывает мне средний палец, и я оставляю их обоих, чтобы пойти к Скотту. Я опираюсь рукой на перила, как он, не говоря ни слова, пока я стою рядом с ним. Я просто смотрю, что он делает.

Роуз.

Она спорит с барменшей-брюнеткой в красном платье, и даже издалека я замечаю, как она наклоняется вперед с жаром в глазах, явно оскорбленная чем-то.

– Ну вот ты и здесь, – говорю я, чувствуя за спиной отблеск объектива камеры Бена. – У меня есть девушка, а ты остался с чем?

Я наконец-то поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

– Я никогда не хотел девушку, – говорит он.

Я стараюсь не выглядеть шокированным. Я думал с самого начала, что это всё было соревнованием на то, у кого больше член.

– Ты хотел славы, – заявляю я, забрасывая ему приманку.

– Нет, – он выпрямляется. Как и я. И мы встаём лицом друг к другу. – Ты правда думаешь, что я стал бы продюсером реалити-шоу, если бы хотел славы? Ты думаешь, кто-то собирается наградить меня гребаной Эмми за съемку шести богатых студентов?

Я не стремлюсь заявлять, что уже закончил колледж. Он это знает.

– Значит, тебе просто нужны деньги от шоу, – говорю я. – Принцессы Филадельфии – это хит. Ты получаешь свою прибыль. Нет причин продолжать смотреть на Роуз. Спектакль окончен, Скотт. Ты не её бывший. И никогда им не был.

Но я останавливаю себя. Чем больше я говорю, тем больше его губы кривятся в самодовольной ухмылке. Я вдыхаю с отвращением, потирая рот, когда появляется неприятный привкус.

– Второго сезона не будет, не так ли? – спрашивает он.

– Нет.

– Я так и понял, когда она подписывала контракт. Я подумал, что она ни за что бы не захотела заниматься этим дольше шести месяцев, – он качает головой. – Это еще не конец, Коннор.

Он хочет больше денег.

Что, блядь, он собирается делать?

Прежде чем я успеваю продолжить, мой телефон начинает снова и снова жужжать в моем карман. Я отвечаю, не проверяя, кто это.

– Ты должен спуститься сюда, прямо сейчас! – Лили кричит так, что я слышу её поверх громкой музыки.

– Что происходит? – спрашиваю я, пока ищу их в баре.

Роуз больше не спорит с барменшей. Лицо тридцатилетнего парня и лицо Роуз в нескольких чертовых сантиметрах друг от друга. И они кричат друг на друга.

Я слышу её голос через микрофон Лили.

– Просто закажи, блядь, пиво! – кричит он. – Какая разница, какого оно объёма?!

– Чтобы понять меня, тебе придется открыть свой маленький, инфантильный мозг, – усмехается она, – и попытаться ступить на мою плоскость существования!

– Объём для девушек или объём для парней, это не такая уж чертовски сложная концепция! Маленький или большой!

– ИДИ НАХУЙ! – кричит она, даже не будучи настолько пьяной.

Я мчусь вниз по балконной лестнице при этом последнем ругательном слове. И я чувствую Райка и Лорена позади меня, должно быть, стресс отчетливо виден по моим мышцам, которые сжимаются от шеи до рук.

Когда я достигаю первого этажа, всё ещё разговаривая по телефону с Лили, я бегу вперед, толпа расступается, как только видит меня. Бар в поле зрения. Может быть, в пятнадцати метрах.

А потом он ударяет её.

В лицо.

Всё происходит быстро.

Удар сбивает Роуз с барного стула. Лили приседает, чтобы помочь, а Дэйзи пихает парня, крича и пытаясь ударить его в ответ.

Мое сердце ушло в пятки. Та здравомыслящая, разумная часть меня, к которой я всегда прислушивался, говорит, что нужно идти к Роуз, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Но та яростная, кипящая сторона, с которой знакома Роуз, имеет другие планы на этот счёт. Я уже пробираюсь к нему, моя рука сжимает телефон, костяшки пальцев побелели от ненависти. Кто, блядь, бьёт женщину? Я встречал несколько мудаков – несколько действительно отмороженных людей, которые продали бы своего ребенка, если бы это означало, что они смогут вести образ жизни высшего класс. Но это дерьмо – что-то новое, незнакомое мне и отвратительное.

Я почти добрался до парня.

Но как только он говорит: – О, ты тот мудак из шоу. Пришел усмирить свою гребанную сумасшедшую подружку? Ей нужно заклеить рот скотчем...

Я впечатываю один кулак в его живот, прежде чем вышибалы успевают разделить нас. Моя хватка была достаточно сильной, чтобы сломать экран моего телефона. Эти глупые, бушующие эмоции накапливаются, когда я понимаю, что Роуз всё ещё лежит пострадавшей. На полу.

Я нахожу её через секунду. Лили держит руки над Роуз, чтобы никто не входил в её пространство. А Ло находится рядом с головой Роуз, прижимая к её щеке маленькое полотенце, наполненное льдом, который он, должно быть, взял из бара.

– Скажи, что ты его ударил, – говорит Ло, как только видит меня.

Я киваю один раз.

– Слава Богу.

– Слава мне, – говорю я, падая на колени, а Ло просто смеется. Легко шутить прямо сейчас. Вот что самое трудное. – Роуз?

Я осматриваю её опухшую щеку. Не фингал, но у неё будет синяк на скуле. Я едва могу дышать, перед моими глазами предстает кулак у её лица. Её тело, падающее со стула. Действие повторяется снова и снова. Мне хочется, блядь, блевать.

– Он ударил меня! – рычит она, её глаза горячо мерцают.

Она пытается сесть, чтобы наброситься на него, но Ло держится рукой за её плечо, заставляя остановиться.

– Я держу её, – говорю я Ло и быстро заключаю её в объятия. Она держится за мой бицепс, не пытаясь преследовать парня. Ло передает ей лед, и она прижимает его к щеке, снова молча.

– Насколько всё плохо? – спрашивает она. – Боже мой, свадебные фотографии, – она гримасничает. – Вот говнюк! – она снова рычит.

– Есть такая вещь, как фотошоп, – говорю я ей ровным голосом.

Мне неприятно, что она пострадала, а причиной стал другой парень. Похоже, что он даже не был одним из хеклеров.

– ПУСТИ МЕНЯ К НЕМУ! – кричит Дэйзи.

Мы все поворачиваем головы. Райк с Дэйзи, перекинутой через плечо, стремительно идёт к выходу. Я иду следом с Роуз на руках, Лили и Ло где-то позади.

Дейзи пытается сползти вниз со спины Райка, чтобы снова напасть на татуированного парня, сидящего за барной стойкой. Её голова находится рядом с его задницей, пока он не подтягивает её обратно на своё плечо.

– ОН УДАРИЛ МОЮ СЕСТРУ!!!

– Скажи это немного громче, Дэйз! – кричит на нее Райк. – Мир тебя, блядь, не расслышал!

Она бессвязно вопит, а затем кричит: – Если бы кто-то ударил Ло, ты бы убил их!

– Кто-то ударил Ло, а я ни хрена не сделал, – возражает Райк, – так что успокойся, мать твою!

Я помню ту ночь. Это было, когда они встретили друг друга. Он не совсем знал Ло тогда. Я пытаюсь сосредоточиться на Роуз, которая убийственно смотрит на любого проходящего мимо человека, как будто каждый танцующий в клубе причинил ей зло.

– Всё в порядке, – говорю я ей.

– Я должна была ударить его в ответ.

– Ты была на полу.

Она хмыкает.

– Как я выгляжу? – спрашивает она, её глаза смягчаются, когда она смотрит вверх на меня. Её щека продолжает опухать.

– Прекрасно, – говорю я и целую её в лоб, прежде чем она успевает опровергнуть.

– Ну хотя бы, он не сломал мне нос, – говорит Роуз, сжимая переносицу двумя нежными пальцами в знак благодарности.

Если бы он сломал ей нос... Думаю, мой разум бы катапультировался наружу при виде её крови.

Как только Райк исчезает за дверью, чтобы выйти на улицу, я оглядываюсь назад, чтобы убедиться, что Лили и Лорен идут следом. Но я замечаю рядом Скотта, который разговаривает с Бреттом, они оба смеются и улыбаются вместе.

У меня ужасное предчувствие.