Текст книги "Любитель историй (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Таких историй накопилось больше десятка. И каждая –

шедевр! Для вас, возможно, они пустой звук, но для меня -

память былых приключений. Пусть даже не полностью, а

всего несколько последних строчек. Именно они греют мое

сердце, будоражат сознание. Заставляют жить по-

настоящему. Что вас смущает? Если проблема в деньгах,

поверьте, я не поскуплюсь…

Из твердого, как скала здоровяка, мистер Сквидли

опустив плечи и слегка сгорбившись, в одну секунду

превратился в измученного жизнью старика.

Только сейчас напряженность между ним и девушкой

окончательно спала. Первое впечатление растаяло без следа

– и Клер отчего-то стало жалко этого бывалого морского

волка. Он преследовал весьма безобидную цель, вызывая

настоящее уважение.

– Простите, но как бы я не хотела удовлетворить вашу

просьбу я не смогу помочь, мистер Сквидли, – Клер тяжело

вздохнула. – Отец никогда не рассказывал нам о своих

мемуарах. И даже при всем моем желании я не могу оказать

любезность и отдать его труды, поскольку у меня их

просто-напросто нет. Я могу сказать это точно. После

смерти сохранились лишь пожелтевшие никому не нужные

философские трактаты и исторические хроники.

– Тоже самое сказал мне и ваш брат… – соглашаясь,

произнес гость и слегка помедлив, добавил: – Правда,

немного другими словами.

– Вы разговаривали с Риком?

– Имел честь, – кивнул мистер Сквидли.

– Но зачем?

Девушка едва не взорвалась от возмущения.

Хотя брат был младше Клер всего на два года, после

смерти отца она стала опекать Рика с тройным усердием.

Крутясь вокруг него будто нянька, она сама не заметила,

как установила множество запретов – лишь бы с братом не

случилось несчастье, лишь бы он не попал в беду.

Возможность потерять единственно близкого ей человека

казалась Клер страшнее самых ужасных адовых мук.

– Не переживайте, мисс. Я не стану утомлять вас своим

вниманием. Попрошу только об одном – поговорите с

Риком. Возможно, он отыщет книгу в библиотеке

Лиджебая. Если так случится, буду весьма вам признателен,

мисс Джейсон. Возникнет необходимость: я остановился в

гостинице «Дорожная пыль», той, что приютилась у самого

торгового порта.

После произнесенных слов, лицо мистера Сквидли стало

скучным, почти безразличным ко всему происходящему

вокруг. Минуя все условия приличия, он развернулся и

медленно побрел в сторону выхода, оставив после себя

тошнотворный запах табака с неприятным привкусом

недосказанности.

Дверь отварилась и осторожно возвратилась на место -

колокольчик не отреагировал.

Шаркающие шаги еще долго доносились с улицы, а вот

силуэт одинокого моряка мгновенно растворился в толпе.

Пытаясь отстраниться от тревожных мыслей, Клер сама

того не желая сделала трепетный шаг в прошлое, и сразу же

утонула в водовороте своей вчерашней ненавистной жизни.

***

Со второго этажа послышалось протяжное, ни на секунду

непрекращающееся ворчание. Чувствуя тяжелые шаги, Клер

попыталась как можно скорее выскочить на улицу, чтобы не

попасть под горячую руку родителя. Но низкий, слегка

хриплый голос, остановил ее на пороге.

– Стоять на месте! Незамедлительно!

Девушка замерла словно изваяние. Воцарилась тишина.

Шарк-шарк-шарк. Равномерные шаги, медленно

приближались к Клер. Развернувшись, она встретилась с

ледяным взглядом отца.

Скривившись, мистер Лиджебай немного постоял на

последней ступени, – словно примеряясь с какой ноги

начать движение – и наконец, ступил на паркет. По

поведению можно было безошибочно определить: сегодня

глава семейства явно не в духе. Впрочем, как и оставшиеся

триста шестьдесят пять дней в году.

– Куда собралась?

– Помогать в цветочной лавке, – быстро ответила Клер.

Последние пару лет она с легкостью пряталась за этим

обманом как за каменной стеной, не имевшей изъянов и

способной выдержать любой натиск отцовского невежества.

Любые другие отговорки разбивались в пух и прах.

– Ты слишком много времени уделяешь своему

никчемному занятию, – поежившись и сильнее кутаясь в

плед, произнес мистер Лиджебай.

– Я постараюсь сегодня не задерживаться, – потупив взор,

покорно ответила Клер.

Кротость – была вторым оружием против жесткого и

деспотичного родителя. Не вступая в бесполезные споры,

дочь никогда не перечила отцу, тем самым не давая поводов

для склок и лишних запретов. Брат был ее

противоположностью. В отличие от сестры, Рик не умел

сдерживать эмоций и часто огрызался отцу, получая

заслуженную взбучку. Клер называла его возмущения:

напрасными потугами щенка перед слоном. Отец хоть и

являлся деспотом, но надо отдать должное, умел тонко

ценить ситуацию и с легкость мог макнуть любого

соперника в грязь лицом, сохраняя при этом железное

самообладание.

– Разве у тебя нет забот дома? – не унимался мистер

Лиджебай.

– Безусловно, есть. Но я ра…

– Никаких «но» быть не может! – рявкнул отец. – Семья

должна быть превыше всего! Ты слышала меня. Никаких

отговорок или оправданий я не приемлю.

Клер, закусив губу, едва не взорвалась от возмущения. По

ее мнению: отец не имел право говорить ей таких слов!

Потому как лично для него – семья была пустым звуком.

Так, по какому праву, он учит ее прописным истинам, в

которые сам не верит?!

Почувствовав на губах вкус крови, Клер опомнилась.

Ненависть быстро спала, став обычным спором поколений.

И в очередной раз мистер Лиджебай проиграл, так и не

услышав от дочери истерических возмущений.

– Я приму ваш совет к сведению, отец.

– Это не совет, а правило! – поправил ее родитель.

– Всенепременно.

Повалившись в глубокое старое кресло, мистер Лиджебай

от души чихнул и, сощурившись, презрительно осмотрел

дочь с ног до головы.

– Что бы ты мне не отвечала, я не верю тебе не на суон, -

наконец подытожил он.

– Тогда зачем вы спрашиваете? – бойко ответила Клер.

Она уже десять раз пожалела, что откликнулась на его

голос, ввязавшись в эту бесполезную беседу. Лучше бы

выскользнула на улицу, объяснив свой поступок

рассеянностью. Только что толку сетовать на собственные

ошибки?!

Отец будто специально продолжал колоть ее острыми

иглами своих бесконечных вопросов, наслаждаясь

раздражением оппонента. Именно оппонента, потому как

Клер чувствовала – родитель считает ее соперником, а не

дочерью, которой необходима его забота и любовь.

– Я пытаюсь добиться от тебя правды, – внезапно пояснил

мистер Лиджебай.

– Только зачем она вам? – Клер была на грани.

– Я боюсь.

Короткий, вполне лаконичный ответ имел эффект

запрещенного выпада, угодившего в самое сердце. Девушка

вздрогнула и обессилено опустила руки.

– Что? – обессилено вымолвила она.

– Опасаюсь, – прижав плед к подбородку, отец стал

испугано озираться по сторонам.

Клер никогда не видела родителя таким взволнованным.

Он был не похож сам на себя. Толи минутная слабость, толи

последствия неведомой болезни? – девушка терялась в

догадках.

В одну секунду, вскочив на ноги, мистер Лиджебай

заметался по комнате, будто пес предчувствующий

приближение беды. Клер в ужасе отступила в сторону.

– Я всю жизнь оберегал только вас. Не себя – а вас! Всю

свою жизнь, ограничивал, запугивал, возводил запреты. Но

не напрасно, понимаешь меня, не напрасно…

Подобная откровенность напомнила девушке бред

больного. Но она продолжала слушать, осознавая, что это

всего лишь отголоски странной болезни. Сейчас перед ней

не ее отец, а совершенно другой, погрязший в собственных

видениях, несчастный, заслуживающий обычного

сострадания…

Тем временем мистер Лиджебай оказался у окна, и

осторожно выглянув наружу, мгновенно скрылся за

портьерой.

– От кого ты нас оберегал?! – голос девушки дрогнул. Она

не хотела задавать этого вопроса, но он все-таки сорвался с

ее губ.

Ответа не последовало. Продолжая кутаться в плед как в

предсмертный саван, Джейсон-старший дернулся от

внезапного шороха. По ступенькам вальяжно – как он это

любил – спускался Тит. Остановившись на последнем

рубеже, кот скопировал поведение хозяина, немного

помедлил и, оказавшись на паркете, внимательно осмотрел

присутствующих.

– Вот видишь… – указав на Тита, прокомментировал

Лиджебай.

Что конкретно должна была увидеть Клер – она так и не

поняла, но в одно мгновение кот сорвался со своего места,

вздыбился, будто гора и, зафырчав, кинулся прочь. Взгляд

Тита был направлен на окно, возле которого прятался

мистер Лиджебай.

Клер не была уверена, но могла поклясться – она успела

уловить мелькнувшую в вечернем сумраке огромную тень.

Ловко запрыгнув на камин, кот укрылся за высокими

пузатыми вазами и затих, словно его и не было вовсе.

Родитель тоже не заставил себя долго ждать – подавшись

внезапной панике, он кинулся за кресло и, нырнув за

широкую спинку, накрылся пледом.

Комната опустела.

Ошарашено наблюдая за отцом и его напуганным

питомцем, Клер готова была провалиться сквозь землю,

только бы не видеть этого празднества безумия.

– Что происходит? Прошу вас, объясните? – взмолилась она.

Тишина была недолгой. Дрожащий голос ответил почти

сразу.

– Она не терпит отлагательств. Работа всей моей жизни.

Книга, описания, воспоминания… Все строчки, буквы,

закорючки… Верные друзья фантазии и приключения –

иллюзия чистой воды… Я представлял, выдумывал, творил,

а они… Я думал, что все закончилось, но ошибся… все

начинается с начала…мы пытались скрыться, только как же

можно избежать неизбежного?! – стремительные больные

слова вырывались из уст Лиджебая вместе с кашлем, как

последствия неведомой болезни. В следующую секунду

Клер уже не слушала его оправданий. У нее просто не

осталось на это сил.

* * *

Захлопнув дверь в кабинет, Рик с заговорческим видом

осторожно обернулся. Если бы сейчас его увидела сестра,

ему бы пришлось долго оправдываться, зачем он вторгся в

запретную комнату, и почему нарушил установленную

договоренность. Но слава Всевышнему, его визит остался

незамеченным.

Кот в отличие от Рика не чувствовал за собой никакой

вины. Запрыгнув на широкий подлокотник и, устроившись

поудобней, он преспокойно уснул. А вот его юному хозяину

было не до сновидений.

Второй день поисков не принес абсолютно никаких

результатов. Кроме бесконечных корабельных чертежей,

заготовок новых правил и записей отрывистых мыслей, Рик

отыскал только пару испорченных перьев и старые

протертые до дыр ботфорты.

Теперь, когда здравый смысл взял верх над

бессмысленной одержимостью обнаружить иголку в стоге

сена, юноша задался вторым, еще более важным вопросом:

как рассказать сестре о случившемся?

Утаить от Клер даже самый безобидный факт – грозило

вполне серьезной обидой. И хотя вроде бы ничего

особенного не произошло: достаточно было одного

упоминания об отце, чтобы сестра пришла в настоящую

ярость.

Покосившись на кожаную обложку с красной лентой, Рик

в очередной раз почувствовал за спиной чужое присутствие.

– Ты нашел его книгу?

Юноша вздрогнул. Обернулся.

На пороге стояла Клер. Ее недоверчивый взгляд

внимательно следил за братом.

– Откуда ты зна… – попытался спросить Рик, но слова

встали колом в пересохшем горле.

– Мистер Сквидли. Он приходил ко мне сегодня в

магазинчик.

Рик почувствовал, как по жилам медленно растекается

легкая тревога. Неприятный, приставучий будто репей, этот

тип уже добрался и до Клер. Неужели пустая книга так для

него важна?

– Он представился старым другом отца, – не зная с чего

начать, произнес Рик.

Клер подошла ближе и, скрестив руки на груди,

посмотрела на книгу, но брать ее в руки не решилась.

– Я выставил его прочь. Сказал, чтобы он нас больше не

беспокоил.

Сестра кивнула. И немного помедлив, спросила:

– Что в ней написано?

– Всего пару строчек. Я думаю: это его мысли. Он чего-то

боялся…

– Или кого-то, – вставила Клер, оживив недавние

воспоминания.

Рик не стал возражать.

– Как ты считаешь, кто такой этот мистер Сквидли?

–Возможно, он и правда старинный друг Лиджебая

Джейсона, этого злобного родителя, державшего нас в

стальных рукавицах, – предположила сестра. – Он вел с ним

переписку. Присылал рукописи. Рассказывал о своей жизни.

– И ради пары строчек написанных дрожащей рукой нашего

злобного папаши он приплыл в Прентвиль? – недоверчиво

уточнил Рик. – Ты в это веришь?

– С трудом, – согласилась Клер. – Если конечно он не

тронулся умом также как отец.

Книга оказалась в руках сестры, и ей хватило пары секунд,

что бы прочитать первую и единственную страницу.

Красная тесьма обложки мелькнула в воздухе и исчезла в

углу комнаты.

– В день Порока я ни за что на свете не вспомню о нашем

мучителе, – с отвращением рявкнула Клер.

– Давай не будем возвращаться в прошлое.

– Мы уже вернулись, Рик. А если быть точнее, нам помогли

это сделать, напомнив о нашем благочестивом деспоте! Что

поделать – прошлое уже постучалось в дверь.

Клер была вне себя от злости. В глазах сверкали искорки

страха смешанного с раздражением.

– Давай покинем этот треклятый дом. Я больше не могу

жить в постоянном страхе. Вспоминать во сне эти

бесконечные запреты! Бояться взглянуть в окно и увидеть

там отцовский силуэт. Давай продадим дом и уплывем

далеко-далеко! – взмолился Рик.

– Нет, – сказала, как отрезала сестра. – Мы вместе. И мы

сильнее его призрачных потуг. Если мы убежим, мы –

проиграем! Понимаешь, Рик. Проиграем! И нам всю жизнь

придется скрываться. И он все равно нас догонит: во снах, в

кошмарных видениях. Он будет наступать нам на пятки, и

радоваться нашей беспомощности. А я этого не хочу. Мы

сильнее его! Мы сможем победить! Выгнать его из нашей

памяти…

Рик хотел произнести: да, я тоже не хочу сдаваться, – но в

этот миг тишину нарушил предательский скрип двери.

В ужасе повернув голову, Клер беспомощно уставилась на

щель, в которой виднелся отцовский кабинет.

– Рик… Это ты сделал? Зачем ты взял ключ? А как же наш

уговор…

Теперь пришло время удивляться брату.

– Я ничего не брал. Дверь была открыта, – беспомощно

ответил он. Перед глазами застыл образ черного кота,

скребущегося о стену и осторожно проскальзывающего в

кабинет Джейсона-старшего.

Но сестра не хотела ничего слушать.

– Я разрешила тебе пользоваться отцовской библиотекой.

Но только не кабинетом. Ты обещал! Слышишь, обещал

гаденышь! Если ты еще раз ослушаешься, если нарушишь

правило! – внезапно она остановилась и, закрыв лицо

руками, беспомощно повалилась в кресло.

Клер не на шутку разозлилась. То чего так долго

добивался ее отец – свершилось! Она поддалась эмоциям,

потеряла контроль – и как итог – с легкостью примерила на

себя маску грозного родителя. А может быть стала его

точной копией?

– Это все мистер Тит, – почти шепотом произнес Рик. Еще

он хотел добавить, что кот просто надавил на дверь, и та

распахнулась сама, но промолчал.

Подлокотник был пуст. Черный возмутитель спокойствия

и верный слуга своего покойного хозяина, нашкодив, ловко

скрылся в неизвестном направлении.

Бегло осмотрев гостиную, Рик понял – кота ему не найти.

– Прости меня, – нарушив тишину, осипшим голосом

сказала сестра.

Юноша замер, заметив красные от слез глаза Клер. Его

старшая сестра, опора и вечный покровитель, раньше

никогда не плакала или по крайне мере, не показывала

своей слабости. Не медля ни минуты, он кинулся ей на шею.

Единственный близкий человек. Тот, кто разделил с ним

издевательства отца, кто поддерживал его всегда и во всем

стал заложником собственных страхов. И Рик, впервые в

жизни, отплатил ей той же монетой. Обычное объятие.

Иллюзия надежды и любви.

Клер хватило часа, чтобы прийти в себя и избавиться от

внезапно возникших фобий. Она никогда не была похожа на

отца и никогда не уподобится его жестоким методам.

Книга, карающим мечом лежала посередине маленького

резного стола. Ни Клер, ни Рик так и не решились коснуться

ее кожаной обложки.

– Эта вещь – скверная память, которая не может оставаться

в нашем доме. Ее надо вымести как ненужный мусор, хлам.

И больше никогда не вспоминать: ни о мистере Сквидли, ни

о дневнике отца. В противном случае… – измученное

сознание девушки родило призрачный образ родителя. Он

стоял в углу и с укоризной взирал на своих непокорных

отпрысков. Клер замолчала, не став продолжать.

– Что же мне делать? – Рик ждал от сестры совета.

– Не знаю, – пожала плечами Клер. – Думай сам. Только

учти: больше я не хочу видеть эту книгу у нас в доме.

Поднявшись, она подхватила со стола подсвечник и

удалилась к себе в комнату.

Твердость в разговоре с братом была вынужденной

защитой. Она больше не желала возлагать груз

ответственности только на свои плечи. Когда-нибудь нужно

взрослеть. И это самое когда-нибудь наступило именно

сейчас. Как бы он не противился – Рик должен принять

самостоятельное решение. И пускай для нее он навсегда

останется младшим братом, нуждающимся в постоянной

защите, она не отречется от своих слов.

Поднявшись на второй этаж, Клер остановилась. Впереди

скрывшись за пеленой непроглядного мрака, виднелось

крохотное окошко, из которого на девушку с упреком

взирала огромная кипельно-белая луна. Дрожащий свет

свечи не помогал, а только мешал, опутывая тьму ярким

коконом.

Задув пламя, Клер погрузилась в пустоту ночи. Глаза сразу

привыкли к темноте, и она с легкостью разглядела в

дальней части стены невысокий мужской силуэт.

Внутренний страх, заставив сердце биться сильнее,

подступил к горлу. Девушка хотела вскрикнуть, но вовремя

сдержалась. Кем бы ни был этот призрак, она не допустит,

чтобы слабость второй раз за день взяла над ней верх.

За окном запел ветер, и луна медленно скрылась за

лоскутами рваных облаков. Коридор исчез в омуте

непроглядного мрака. Тень, неподвижно стоявшая в углу,

увеличилась в размере и слилась с пустотой.

– Мы забыли о тебе. И никогда не вспоминали! – найдя в

себе силы, выкрикнула, словно сплюнула Клер.

Тень не ответила.

Легкий сквозняк, ворвавшись в узкий коридор, коснулся

ее кожи и, поцеловав в щеку, исчез без следа.

Дрожь пробежала по телу. Закрыв глаза, девушка едва

сдержала слезы. Он издевался над ней. Насмехался над ее

храбростью и решительностью.

Второй раз. Второй раз за день. Сжав зубы, Клер

выкрикнула проклятие. Подсвечник со всей яростью

полетел в угол, туда, где все еще покачивалась призрачная

фигура.

Раздался лязг удара и жалкое кошачье мяуканье.

Ошибка. Очередной обман. Клер закрыла лицо руками и

слезы ручьем полились из ее глаз. Она находилась на грани

настоящей истерики.

***

Эту ночь Рик спал не многим дольше сестры. Его мучили

кошмары. Отец являлся к нему в образе ужасного

сгорбленного ворона, который опираясь на деревянную

клюку, бессмысленно брел по заросшей дороге. Рик

окрикивал его. Но отец-ворон не слышал. Юноша бежал

следом. Пытался дотянуться до него, но тот ускользал,

утекал, будто вода сквозь пальцы. Рик пытался найти его, и

находил где-то вдали, на самой возвышенности, где дорога

соединялась с мрачными небесами. Старик махал ему рукой

призывая пойти с ним. Спеша следом, Рик резко замирал,

вглядываясь в лицо родителя, но вместо привычных черт,

видел лишь огромный клюв, смоляные перья и круглые

пуговки птичьих глаз.

В ужасе Рик выпрыгивал из сна, словно из ледяной

воды. Но как только он вновь смыкал глаза, все повторялось

заново…

Когда рассвет забрезжил за окном, бесконечная дорога

сновидений изменилась. Теперь юноше снилась загадочная

книга. Страницы вырывались из нее одна за другой, и

вскоре в руках Рика оставалась одна кожаная обложка.

Красная тесьма расплелась, превращаясь в едва различимую

тонкую струйку крови, а на обложке появлялся образ

старого друга мистера Невежи.

Яркий луч солнца пробился через занавесь и юноша,

щурясь, сел на кровать. Руки дрожали, а сердце бешено

колотилось в груди. Рик хотел броситься в комнату к сестре,

рассказать, что отец неспроста спрятал книгу и эта его

очередная загадка. Наверное, очень важная. Именно

поэтому он нарисовал мистера Сквидли в своем дневнике, а

потом вырвал страницу, но вскоре она возникла вновь… и

все это попахивает каким-то ужасным колдовством и …

Рик вовремя остановился, не желая, чтобы пустые страхи

завели его в тупик.

Нет, он не станет беспокоить Клер раньше времени. Пока

не докопается до истины и не разгадает все подсказки отца,

он будет нем как рыба.

Подхватив книгу, Рик легко сбежал по лестнице и у входа

в гостиную едва не налетел на миссис Дуфни.

Опекунша была назначена в их дом городским советом и

исполняла свои обязанности с восходом солнца, ровно до

полудня, а затем отправлялась к другим воспитанникам.

Прибравшись и приготовив обед, она в первую очередь

интересовалась предыдущим днем, давала бессмысленные

советы и, убедившись, что дети ни в чем не нуждаются, шла

к другим опекаемым.

Вначале Клер негодовала, доказывая всем и вся, что она

взрослая, самостоятельная, и вполне может позаботиться о

брате в одиночку. Но вскоре, осознав, что вряд ли сможет

изменить свод законов, смирилась. Достигнув

шестнадцатилетнего возраста, она, согласно биллям

Прентвиля не достигла возраста полного совершеннолетия

и как закономерный итог – не могла оказать младшему

брату полную поддержку. В свои четырнадцать – Рик

понимал это лучше сестры и не возражал против вторжения

в их жизнь постороннего человека, без которого буквально

через полгода, ни он, ни сестра уже не представляли свою

жизнь.

–Куда так спешит молодой мистер, даже не удосужившись

принять завтрак? – по-доброму возмутилась миссис Дуфни.

– Мне надобно к мист… – едва не проговорился Рик.

– Никаких «надо» и «немедля», – наставительно произнесла

опекунша. – Сначала плотный завтрак. И лишь потом все

самые необходимые и неотложные дела… Понятно?

Рик быстро сдался и согласно кивнул.

Перекусив на скорую руку, он быстро попрощался и

выскочил на улицу.

В глаза ударила яркая чехарда красок. Удивительно

ясный, радужный день пестрил великолепием самых

дивных желто-синих оттенков.

Цокая каблуками как заправский страж, статный господин

в годах приложив к треуголке два пальца отдал юноше

честь и довольный собой зашагал дальше. Рик учтиво

поклонился в ответ.

Дорогу пересекла быстрая карета. Возница весело

щелкнул хлыстом присовокупив залихватское: «Эгегей!»

Перебежав на противоположную сторону, Рик направился

вверх по улице Переплета, прямо к площади Сочинителя:

его любимый маршрут к дому приятеля Оливера Свифта

проходил практически через весь город.

Они знали друг дружку с детства, и были не разлей

вода. У Рика не было других друзей, да он их и не искал.

Оливер затмевал всех, кто пытался напроситься в приятели

к нелюдимому сыну учителя словесности. А таких

находилось не так уж много…

Свифт был настоящей противоположностью Рика – отчего

общение с ним превращалось в настоящий праздник. По

словам соседей, Оливер был не от мира сего, как впрочем, и

его единственный друг. В отличие от сверстников Свифт

предпочитал шумным играм толстенные фолианты, а на

сложные вопросы, не теряясь, поражал всех односложными

ответами.

Навязчивая идея докопаться до разгадки гнала Рика к дому

приятеля не хуже надзирательской плети. Он верил, что

Оливер в один миг рассеет его сомнения и разложит по

полочкам череду странных, пугающих фактов.

Впереди показалась крыша низкого дома с печной трубой.

Ускорив шаг, юноша едва протиснулся между двух

состоятельных торговцев, когда его за руку схватила цепкая

рука.

– Торопитесь, мистер Джейсон?

Противный, дребезжащий голос был прекрасно знаком

юноше.

– Пустите, я направлялся вовсе не к вам, мистер Сквали, -

попытался вырваться Рик.

– Ну почему же? – удивился старьевщик. – Прошу вас,

загляните на минутку. Совсем ненадолго. Это просто

необходимо. – На старом морщинистом, словно тряпка лице

растеклась желчная улыбка.

Костлявая рука втянула юношу к себе в лавку, будто в

пасть древнего чудовища, которое последнюю сотню лет

занималось лишь тем, что переваривало съеденных героев.

В нос ударил отталкивающий, слегка кисловатый запах

древности.

– Пустите, – в последний раз возразил Рик.

Двери за спиной защелкнулись, и стало ясно, что

единственный выход из желудка чудовища, отрезан.

– Что вам от меня надо?

Слегка прихрамывая на правую ногу, старик проскользнул

рядом с юношей и занял свое место за стойкой. Расставив

руки в стороны, он деловито уставился на посетителя.

– И так… еще раз доброго дня, мистер Джейсон. Давно вы

не забредали в мои скромные покои, – шипя змеей, произнес

старьевщик.

Рик отступил к двери. Взгляд заметил на преграде

огромный, проржавевший засов.

– Нет, даже не думайте, – замахал худющими руками

Сквали. – Пока мы не поговорим, я вас никуда не отпущу.

Юноша вздрогнул.

– Мне вам нечего ответить.

– Не могу тоже самого сказать о себе, – возразил

старьевщик.

– Хотите опять обмануть меня, в очередной раз оставить в

дураках? – огрызнувшись, предположил Рик.

– Ну, зачем же так, – скорчив недовольную мину, обиделся

Сквали. – Я же все для твоего блага. Разве папашка тебя

отругал? Нет. Вот видишь, получается, моему обману – суон

цена.

Покрутившись на месте, старьевщик быстрым шагом

поковылял вглубь своей коморки заваленной всяким

ненужным скарбом.

Раздался звон и резкие проклятия, адресованные

непонятно кому.

Рика накрыла волна недавних воспоминаний о досадном

обмане старьевщика. Он словно проживал этот жизненный

случай второй раз. Снова – пусть и не по своей воле – он

принес в лавку мистера Сквали книгу; вновь – тот роется в

своем бардаке, желая потянуть время. Словно опять что-то

задумал… Обман? Или очередная хитрость, целью которой

– вытрясти из юного Джейсона пару звонких монет.

Рик уже приготовился услышать кошмарный грохот, но с

этого момента воспоминания и явь разошлись в

противоположных направлениях.

– Идите-ка сюда, мистер Джейсон, – позвал его старьевщик.

– Мне непременно нужна ваша помощь.

Не желая вновь попасться на ту же самую удочку, Рик

против собственной воли все-таки зашел за стойку и

проскользнул внутрь каморки.

Огромное, по сравнению с лавкой помещение, было под

завязку завалено всевозможным хламом. Чтобы пробраться

дальше, Рику пришлось вскарабкаться наверх, на огромную,

утрамбованную кучу старья и влезть в нору, которая

образовалась из изобилия всевозможных вещей.

– Ну, скорее, мне недосуг вас ждать, мистер, – натужным

голосом просипел старьевщик.

Юноша попытался ответить, но быстро понял, что не

может произнести ни слова. Грудь сдавило каким-то

твердым металлическим предметом. По виску градом

покатился пот. Тело мгновенно сковал противный липкий

страх. Казалось, тяжелые вещи душат со всех сторон и уже

невозможно будет вырваться наружу, навсегда увязнув в

капкане коварного мистера Сквали. Сделав усилие, Рик

поднял голову и – о чудо! – увидел свет в конце мусорного

тоннеля.

Когда он почти наполовину выбрался из вещевой кишки,

старьевщик был уже внутри, в небольшом подвале.

Склонившись над потертым кованым сундуком, он

внимательно рассматривал некое хранившееся там

сокровище. Рядом на стопке изъеденной молью ткани

догорала огромная свеча. Именно она и стала юноше

спасительным маяком, указав верный путь и не позволив

погрязнуть в пучине древнего хлама.

– Идите-ка сюда, мистер Джейсон! – шепотом произнес

Сквали.

Рик повиновался. Но приблизившись, так и не смог ничего

рассмотреть за широкой, горбатой спиной старьевщика.

– Ближе. Не бойтесь. Подойдите ближе.

Втянув живот и затаив дыхание, Рик втиснулся между

каменной стеной и мистером Сквали.

Но, увы, ожидания юноши не оправдались. Старик хотел

показать ему не мешок с сокровищами и не таинственную

карту: в грязных длинных руках старьевщика застыла

старая знакомая книга. Та самая, что отец отдал Рику; та

самая, за которую Рик не смог выручить положенного

вознаграждения; та самая – заполученная обманом и

подлостью старого мошенника Сквали.

Бережно перелистнув пару страниц длинным грязным

ногтем, старьевщик приблизил к переплету свой

отвратительный, словно клюв нос, втянул застарелый

воздух, и удовлетворенно зачмокал беззубым ртом. У Рика

сложилось впечатление, что Сквали отведал небывалое по

вкусу блюдо.

– Ну, хватит, – внезапно рявкнул старик. – Хорошего

понемножку.

Костлявые пальцы легко запахнули книгу, потом белую

ткань, обернули дополнительным слоем темного платка и

аккуратно уложили на самое дно грозного кованого

сундука.

– Посмотрели и хватит! Все, а теперь, отойдите. Да

подальше. Слышите меня? Дальше!

– Вы хотели мне показать мою же книгу? – после недолгой

паузы разочаровано спросил Рик.

– Уже не твою. Была твоя, да сплыла! Я расплатился за нее

сполна. Дорого. Выгодно. Теперь она полностью

принадлежит мне. Вся без остатка. Вся до последней

страницы.

Мистер Сквали не говорил, а лаял как пес, защищающий

свое потомство. Испугавшись, Рик попятился и уткнулся в

твердую стену дырявых сапог, рваных вещей и поломанных

комодов. Старик окрысился и с горящими глазами стал

наступать на юношу.

– Не отдам. Мое! Только мое! И ничье! Я ее единственный

хозяин. Слышишь, слышишь меня мерзкий змееныш,

пытавшийся отнять мое сокровище!

Прикрыв один глаз, Сквали уткнул свой черный ноготь

прямо в грудь юноши.

– Признайся! Ты что хотел забрать ее обратно? Выменял,

стало быть – а теперь на попятную?!

Не зная что ответить, Рик усиленно замотал головой.

Старик тем временем продолжал свое нешуточное

наступление.

– Нет говоришь? А чего тогда твой покойный папашка мне

такую услугу оказал. Не знаешь, а? Зачем он вообще

повстречался на моем пути?! Будь он проклят!

– Ничего я не знаю... Отстаньте от меня! – найдя в себе

силы, взмолился Рик.

Крохотное помещение наполнил злорадный смех

старьевщика-менялы. Закинув голову назад, он издал

неприятный, зловонный звук, похожий на кашель.

Воспользовавшись минутным замешательством, Рик

рванул наверх. Развернувшись на месте, он прыгнул,

подтянулся на руках и уже почти заскочил в узкий проход,

но одно обстоятельство испортило удачный побег.

Отцовская книга, предательски выскользнув из-под

камзола, ударилась углом о сундук и упала на пол, прямо

перед ногами старьевщика.

Если бы Рик не обернулся... Если бы плюнул на находку –

все могло бы быть иначе. Но случилось так, как случилось.

Возможно, сам Всевышний сделал за юношу этот сложный,

и в то же время достаточно очевидный выбор.

Повиснув на одной руке, Рик оттолкнулся от стены и

кинулся к книге, как к сундуку со звонкими монетами.

Однако когтистые пальцы мистера Сквали оказались

быстрее. Одним легким движением подхватив книгу, он

резко отступил назад, оставив парня не удел.

Рик еще раз махнул рукой пытаясь отнять отцовский

дневник, но пальцы лишь скользнули по кожаному

переплету.

– Ха-ха... Ух, какой прыткий. Даже не думай! Что упало на

мой пол – то по праву принадлежит мне, – издевательским

тонов выкрикнул старик и победоносно поднял книгу над

головой.

В очередной раз, Рик почувствовал себя обманутым,

отчего обида, а вместе с ней и ненависть к мерзкому меняле

усилилась и достигла критической точки.

– Не правда, она не твоя, а моя. Я не приносил ее к тебе. Ты