Текст книги "Любитель историй (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

комод.

– Ни-че-го, – подытожил Оливер, запрыгнув на стул и

закинув ноги на стол. – Эх, подался твой грозный капитан в

дальние страны ни с чем.

– А у меня создалось такое впечатление, что его и не было

вовсе, – поежившись, сказал Рик. Перед глазами возник

живой образ Невежи, который осторожно заходит к себе в

номер и не оставив ни следа, исчезает, растворяясь словно

утренний туман.

– Да, ты прав, – согласившись, Оливер взглянул на

гостиничный номер иначе, более придирчиво, пристально

изучив слой пыли на покосившемся столе.

– Пойдем отсюда, а то у меня от этой комнаты мороз по

коже, – Рик уже направился к выходу, но голос Свифта

остановил его на самом пороге.

– Не торопись, – присев на корточки он внимательнейшим

образом исследовал дверные ручки комода.

– Да чего там смотреть-то? – продолжил наставить Рик,

желая поскорее покинуть помещение.

– По-го-ди, – раздалось в ответ.

– Если он и оплатил проживание, то вряд ли удосужился

сюда зайти, а если и зашел, то …

– Вряд ли удосужился оставить хоть какие-нибудь следы, -

закончил за приятеля Оливер. – Слышали, знаем… Но не

верим.

– Почему?

– Потому как один раз, твой Невежа точно здесь был. И вот

тому явное доказательство.

Отступив назад, друг уставился на крышку комода.

Приблизившись, Рик без труда смог прочитать выведенные

на пыльной поверхности слова. Причем пыль не была

комнатной, а имела тяжелый черный цвет, словно чернила,

и лежала аккуратным толстым слоем.

– Это уголь, – предположил Оливер.

– Эти слова, – не слыша никого вокруг, одними губами

заворожено произнес Рик.

«Не смей трогать дневник», – недвусмысленная фраза, не

была случайна, и предназначалось послание именно ему и

никому другому. Но самое главное: неровный почерк,

который был почти неразличим на блестящей поверхности,

казался ему невероятно знакомым. Так ярко и размашисто

выводил буквы его собственный отец.

– Поразительно, как у него это получилось. Может быть

кисточкой? Нет, слишком крупная крошка. А если он взял

и… Хотя, нет, тоже не так. И подобным манером у него

тоже бы ничего не получилось, – тем временем терялся в

догадках Оливер. Смысл слов интересовал его гораздо

меньше, чем способ, которым они были нанесены на

лакированную поверхность.

– Он знал, что мы зайдем в этот номер. Он знает, у кого

находится дневник Лиджебая. Он знает все! – заворожено

уставившись на надпись, не уставал повторять Рик.

– Брось, он просто мог проследить за нами от твоего дома.

Нанять соглядатая или еще кого угодно. Обычные уловки

каперов… – отмахнулся Оливер.

Данный разговор мог закончиться очередным

бессмысленным спором, но его прервал надрывный

женский крик.

Кинувшись к окну, юноши так и не смогли ничего

рассмотреть через мутную поверхность грязного стекла.

Сбежав вниз по ступеням, Рик, как нестранно, оказался в

маленьком проулке раньше Оливера, но частокол

человеческих спин преградил им дорогу. Сомкнувшись в

кольцо, горожане, притихнув, рассматривали что-то, что

находилось в самом центре созданного ими круга.

Осторожно перешептываясь с приятелем, лишь невысокий

старикашка в причудливой соломенной шляпе, похожей на

неотъемлемый атрибут пугала, грустно вздохнув, махнул

рукой и побрел прочь, оставив в безупречной цепи зевак

небольшую брешь.

– Что там? Что?! – сгорая от нетерпения, вклинился в толпу

Оливер.

Удар локтя привел его в чувство, слегка охолодив

юношеский пыл. Отлетев в сторону, Свифт поднялся и,

отряхнув свой военный камзол, мгновенно потерял всякий

интерес к происходящему. Рик же поступил хитрее и

поплатился за это гораздо сильнее друга. Заранее попросив

прощение, он все-таки проскользнул внутрь, словно медуза;

встал на цыпочки; вскрикнул и незамедлительно

зажмурился. Одного короткого мгновения ему хватило,

чтобы позавидовать неудачи приятеля. Прямо в центре

круга, раскинув руки в стороны лежал пожилой попрошайка

– безногий инвалид, видимо лишившийся обеих ног на

одной из многочисленных тианских войн. Но ни это было

самым ужасным. Безжизненное тело было изуродовано

самым искусным образом. Лишившись обоих глаз – на их

месте зияли две кровавые раны – старик также отдал и еще

один трофей безжалостному убийце. У жертвы полностью

отсутствовала нижняя часть челюсти.

В тот день Рик впервые услышал возглас толпы и

осторожные предположения – в город пришла сама Химера.

Юноша почувствовал, как его начинает мутить. Вслепую,

на ощупь, он попытался выбраться из толпы, но это

оказалось не так-то просто. Живая стена сомкнулась.

Ощущая приступ паники, Рик начал задыхаться. Едва

сдерживая внезапно накатившее отвращение ко всему, что

происходит вокруг, он уже собирался высказать другу

претензии по поводу его нездорового любопытства, когда

почувствовал, как его пальцы уперлись во что-то твердое. И

его, будто безвольную куклу, схватили за плечи и дернули

на себя.

Открыв глаза, юноша изумленно уставился на высокого,

сухощавого человека одетого в строгий, вытертый почти до

подкладки темный камзол и заправленные в высокие сапоги

холщовые штаны. Сняв с головы потрепанную солеными

ветрами треуголку, незнакомец вытер со лба пот.

– Кто вы? Что вам надо?! – заметив стоявшего поодаль

Оливера, осмелел Рик.

Заиграв скулами, которые хорошо просматривались сквозь

небольшую, черную с проседью бороду, человек сверкнул

стеклянными глазами.

– Нет уж, это позвольте у вас узнать: какого дьявола вы

торчите здесь, размахивая во все стороны угольной

меткой?!

Вспомнив о руке, Рик молниеносно сунул ее под мышку.

– …не лишено смысла – но вряд ли поможет, – недовольно

буркнул незнакомец, которого юноша незамедлительно

окрестил Скитальцем. Именно так, по его мнению,

выглядели морские пилигримы, неспособные отыскать на

суше свою потерянную родину.

Уперев руки в бока, где из-под полы камзола виднелись

два нешуточных пистолета, Скиталец смачно сплюнул:

– Здесь не слишком безопасно, юный мистер тугодум.

Предлагаю вам немного обождать с накопившимися

вопросами и проследовать за мной.

– Еще чего! Делать нам больше нечего! – вмешался в

разговор неугомонный приятель Рика.

И сам не ожидая от себя такой прыти, Оливер внезапно

накинулся на моряка с кулаками. Пара взмахов – вот все что

позволил ему изобразить противник. Встряхнув юного

смутьяна, Скиталец ловко ухватил его за шиворот и

хорошенько встряхнул как котенка, а затем швырнул на

землю, присовокупив:

– Не советую играться со мной в подобные игры. Иначе

мои руки могут воспринять ваше шутовство истинной

угрозой, и тогда придется нам потратить немного времени

на поиски вам искусного портного.

– Зачем? – не понял горе-борец.

– Что бы он пришил вам обратно руки и ноги, – рявкнул

моряк, да так звонко, что Оливер, попятившись, угодил

башмаком в глубокую лужу.

Но даже пристальное наблюдение за Скитальцем не дало

Рику ответа: серьезно ли тот говорит, либо просто шутит.

Широкая густая борода скрывала его и без того скудные

эмоции.

Из-за угла, где случайные прохожие обнаружили

изуродованное тело старика, раздались четкие команды и

топот солдатских сапог. А дальше все происходило, словно

во сне. Не произнося ни слова, пилигрим указал знаком:

давайте за мной. Притихнув, Оливер кивнул и молча

согласился.

Углубившись в проем между домами, они следовали за

своим проводником, который уверенно двигался вперед,

словно ящерица: прижимаясь к стене, спрыгивая и

подтягиваясь, он не сделал ни одного лишнего движения.

В какой-то момент Рик споткнулся, но сильная рука

Скитальца удержала его, не дав свалиться с невысокой

каменной стены отделявшей жилые дома от торговой

площади. Оказавшись за городской чертой, у высоких

тенистых скал, бесконечная гонка, наконец, закончилась.

Остановившись, Скиталец в очередной раз стер со лба пот.

В его дыхании не слышалось и толики усталости. А вот

Оливер, не привыкший передвигаться с такой бешеной

скоростью, повалился на землю, и тяжело дыша, нервно

засмеялся.

– Чувствую себя настоящим отступником. Как будто я

ограбил пару чиванских судов и пустил на дно королевский

бриг.

Открыв было рот, чтобы поддержать шуточные сравнения

друга, Рик замер как вкопанный. Скиталец извлек из-за

спины длинный кортик и, приказав молодым людям

заткнуть свои луженые глотки, стал осторожно, на

мысочках, двигаться вдоль берега.

Рик прислушался, пытаясь различить хоть какой-нибудь

постороний звук: топот копыт, случайный окрик или тихий

разговор, – но вокруг властвовало только море. Пышные

волны, издавая грозное шипение, с остервенением

вгрызались в мягкий берег, пытаясь утащить в пучину как

можно больше крохотных песчинок.

– По-моему он сбрендивший пройдоха, – предположил

Оливер.

– Если честно, он меня пугает, – откликнулся Рик.

Скиталец вернулся через пару минут. Оружие было в

ножнах, но на лице все еще блуждало заметное

беспокойство.

Подойдя практически вплотную к Джейсону-младшему,

он резко схватил его за руку и, ничего не объясняя, сорвал

повязку.

– Что вы делаете!

– Молчи. У меня нет времени попусту здесь распинаться и

объяснять прописные истины. То, что у тебя закралось под

кожу и растет с каждым днем. – Его палец уперся в темный

след, который теперь напоминал морскую каракатицу:

расплывшись и надувшись огромными пузырями. – Эта

штука является меткой мертвеца. Так мы ее называли

раньше. И если ты не будешь меня слушать – кончишь как

шелудивый пес в подворотне.

Побледнев, словно мел, Рик обессилено опустил руку.

Уверенный голос Скитальца просто не мог врать.

– Еще совет: если хочешь жить, завяжи свои губы узлом, а

заодно законопать рот и своему неугомонному приятелю. А

ты… – указательный палец уперся в Оливера. – Проводишь

своего друга до самого порога и дождешься, пока тот

соизволит закрыть дверь на все засовы. Теперь с тобой, -

палец метнулся вправо и уткнулся в плечо Рика. – Чтобы не

происходило ночью – держи ухо востро, но не лезь на

рожон, как это было вчера. Завтра, к полудню, я буду ждать

вас у старого дока на пристани Мертвых кораблей. И будьте

осторожны – не прихватите с собой беду.

Скиталец ушел также внезапно, как и возник – не

попрощавшись и не обронив лишнего слова.

Всю дорогу до дома Оливер молчал, лишь изредка

озираясь по сторонам, и время от времени протирая

окуляры очков. Рик в свою очередь окончательно

запутавшись в собственных мыслях тоже оставался нем.

На пороге они быстро попрощались.

– Считаешь, все гораздо серьезней, чем нам казалось? –

внезапно спросит Оливер.

– Думаю, что нет, – соврал друг.

– Значит, завтра встречаемся на этом же месте.

Приятель попытался изобразить улыбку, но вместо нее на

лице возникла лишь гримаса отвращения.

* * *

Срезав с куста бегонии завядшие листы, Клер проверила

насколько хорошо растут черенки и, закончив работу,

бросила невольный взгляд на мистера Бишепа. Со

вчерашнего дня он чувствовал себя неважно. Его бросало то

в жар, то в холод, а лицо приобрело такой мрачный,

земельный оттенок, будто цветочник в скором времени сам

готовился превратиться в рассаду.

– С вами все в порядке?

Мистер Бишеп попытался ответить – только вместо слов у

него изо рта вырвалась белая жижа. Позеленев, а затем,

окончательно побледнев, он обессилено повалился на

крохотный деревянный стул.

– Морская пучина, как же мне тяжко. Клер, милая, не могла

бы ты подать мне стакан воды.

– Безусловно, – тут же откликнулась девушка. – Только

боюсь, что это не отравление, мистер Бишеп. Дело куда

серьезнее. Посмотрите на себя – на вас же лица нет.

Позвольте, я все-таки схожу за доктором Дайтли.

– Ни в коем случае. Это обычная борьба желудка с тем, что

я пытаюсь засунуть в свой грешный рот, – попытался

пошутить цветочник. На последнем слове его сново стало

мутить.

– Почему вы так противитесь? – Клер была напугана не на

шутку.

– Милая моя, – оторвавшись от таза, Бишеп попробовал

объяснить. – За сегодняшний день я сэкономил на куриных

ребрышках и пиганском сыре, а также на паре пинт

люрского вина около трех суонов. А этот прихвостень в

белом парике – я говорю о докторе Дайтли, – сдерет с меня,

по меньшей мере, пять монет, за бесполезное

кровопускание. Получается, я все равно прогадаю. Так что

лучше уж мой организм сам справится с тяжким недугом.

Болезнь в очередной раз взяла верх над цветочником и его

стошнило.

Клер, решив больше не медлить, стала собираться, не

обращая внимания на возмущения хозяина.

Доктор Дайтли жил неподалеку и с радостью откликался

на все проблемы страждущих, не забывая стребовать с

больного баснословное вознаграждение за свои нехитрые

процедуры. Со временем, желающих расстаться целым

состоянием, но не избавиться от телесных хворей

становилось все меньше, и доктор стал более избирателен в

выборе пациентов. Приодевшись, он заметно изменился.

Солидный вид, белоснежный парик, парфюм из

магазинчика Бикси – теперь лекарь помогал лишь

избранным господам.

Вместе с достатком пришло и уважение со стороны

толстосумов, которые безоговорочно доверяли словам

Дайтли, выполняя любую его прихоть. Плут в белом парике

лечил богачей от всего чего угодно, не забывая назначать

им консультации по вопросам здоровья. «Смертельно

больные» бароны и кавалеры, а также эсквайры и

джентльмены, обязаны были не реже недели посещать

скромное жилище Дайтли. Тот в свою очередь, возложив на

себя тяжелый груз покровителя, с нахальством дворовых

лгунов, невзирая на ранги и сословия ставил им

немыслимые диагнозы. Получал солидные вознаграждения.

И был тем весьма доволен.

Клер хотела отыскать кого-нибудь другого, но, к

сожалению, напыщенный плут был единственным доктором

на несколько торговых кварталов.

Постучавшись в дверь, девушка услышала сонный голос и

вскоре, на пороге возник добротный силуэт врачевателя.

Густые, торчащие в разные стороны брови Дайтли сошлись

на переносице.

– Чем обязан, миссис, – протянул он, пытаясь вспомнить ее

имя.

– Мисс Джейсон. Клер Джейсон, сэр, – немного

смутившись, представилась девушка.

– Ах да, безусловно. Как я мог забыть. – Доктор хлопнул

себя по лбу и обнажил белоснежные зубы. Поговаривали,

что он изобрел специальный бальзам, который заставляет

рот светиться ярче путеводных звезд, навсегда убирая

непобедимый желтый налет.

– Простите, сэр, я хотела бы попросить вас оказать моему

хозяину мистеру Бишепу неоценимую услугу, – осторожно

начала Клер.

– Как вы сказали, мисс? Неоценимую услугу? Мне нравится

ваше высказывание. – Одутловатое лицо вновь озарила

лучезарная улыбка. – Выкладывайте, что стряслось у

нашего общего знакомого.

– Ему очень плохо. Он почти наиздыхании, – прошептала

Клер.

Долго осматривая цветочника, прислушиваясь к его

хриплому дыханию, доктор неустанно бормотал себе что-то

под нос. Клер разобрала лишь несколько слов – Дайтли

настойчиво повторил «не может быть» и «невероятное

совпадение».

Затем начались бесконечные вопросы: как часто и

насколько долго. В конце доктор провозгласил не совсем

внятный диагноз и сказал, что требуется более детально

изучить испражнения мистера Бишепа.

– Могу сказать вам одно мисс: у вашего хозяина не

тропическая лихорадка, и слава святому Дункану, не чума.

Пока это все, что я готов утверждать, – произнес в

заключении Дайтли.

– И ничего конкретного?! – возмутился цветочник,

обессилено приподнявшись на локтях.

Доктор легким движением руки пригвоздил его обратно к

постели.

– А что же вы хотели, мой милый. Поставить диагноз – та

еще загвоздка. Так просто такие дела не решаются.

– Да вы даже не удосужились спросить, чем я питался весь

прошлый день, достопочтимый сэр, – взмолился больной.

Наградив цветочника неподражаемой улыбкой, Дайтли

пояснил:

– Ну, это совершенно ни к чему. То, что с вами происходит

– не отравление или иное желудочное расстройство, отнюдь.

Природа вашей боли мне не понятна, но исходит она не из

живота, могу заявить однозначно.

– А мои кошмары? Постоянный страх, что за мной

пристально наблюдают. А еще эти видения!

– Всего лишь горячка и высокая температура.

– Но что же мне делать?– взмолился цветочник.

– Предложу вам воспользоваться кровопусканием. Дешево и

сердито. Как говориться: лечит от всех болезней. Возможно,

и вам оно поможет. Я уверен в этом. Всего семь суонов и я

начну сегодня же.

– Ради всего святого, Клер прошу, проводи доктора и выдай

ему положенное вознаграждение за визит вежливости, -

попросил мистер Бишеп.

Сверкнув дорогим париком, Дайтли откланялся, всем

своим видом показывая – он вполне доволен результатами

собственной работой.

Спустившись вниз, в лавку – цветочник жил на втором

этаже собственного магазинчика – Клер отдала доктору

деньги и, поблагодарив его, уже собиралась закрыть дверь,

когда Дайтли выдал очередной совет:

– Я бы на вашем месте поостерегся мистера Бишепа. Какой-

то он возбужденный. Ни к добру это, мисс Джейсон.

Хорошо бы отправить его на осмотр к мистеру Хорхе. Уж

он то быстро вправит ему мозги, избавив от воображаемого

преследования.

Клер коротко кивнула.

Поднявшись обратно к хозяину лавки, девушка потянула

за ручку – дверь не поддалась. Цветочница навалилась

плечом на преграду. Из-за стены послышался протяжный

стон, а вскоре раздался такой изнывающий крик, что Клер в

ужасе отпрянула от двери.

Ручка заходила ходуном. Девушка попыталась схватить ее,

но тут же одернула ладонь. Ей показалось, что руку

обожгло адово пламя.

Крик за стеной сменился воем. И дверь с силой

распахнулась наружу, словно зев чудовища.

Ощущая дрожь в ногах, Клер осторожно вошла в комнату.

В лицо ударил яркий свет. Щурясь, она перевела взгляд на

постель. Запрокинув голову назад и выпятив грудь вперед,

мистер Бишеп тяжело дышал, изрыгая наружу ужасные

болезненые хрипы.

– Что с вами? – осипшим от страха голосом произнесла

Клер.

Ответа не последовало, лишь дернулась занавеска, и по

комнате пробежал случайный сквозняк. Кроме бледного,

почти безжизненного хозяина, пристанище больного было

пусто, но при этом явственно ощущалось чужое

присутствие. Сделав несколько крохотных шагов, Клер

остановилась. Ее сердце готово было вырваться наружу и

забиться под кровать, а страх постепенно подкатывал к

горлу, готовясь превратиться в истошный вопль.

Ожидание непонятно чего превратилось в невыносимую

муку. Клер продолжала чувствовать опасность, витающую

вокруг нее, в тот миг, когда рядом, у самого плеча,

раздалось едва уловимое дыхание.

Девушка резка обернулась. За спиной мерно поскрипывала

дверь, демонстрируя серую пустоту и утопающий

лестничный язык. Прогнивший дощатый пол несколько раз

отозвался протяжным треском, словно кто-то вальяжно

уходил прочь.

Обернувшись, Клер едва не подпрыгнула на месте. Тело

мистера Бишепа, слегка приподнявшись над кроватью,

зависло в воздухе, будто в кошмарном сне. Обессилено

свесив руки вниз, цветочник воспарил чуть выше. Одеяло

спало, открыв рыхлое тело в перепачканной рвотой рубахе

до колен. Девушка зажала ладонями рот, чтобы не

закричать.

Голова цветочника резко вскинулась. Налитые кровью

выпученные глаза уперлись в девушку, силясь разорвать ее

на части. Мраморное лицо больного резко вздрогнуло.

Клер держалась из последних сил, и уже собиралась

бежать, но чужой металлический голос остановил ее.

– Передай Рику: пусть перестанет таскаться за Безликим. А

теперь – пошла вон!

Обмякнув, тело цветочника обессилено повалилось на

кровать, а изо рта хлынул настоящий фонтан крови.

Не помня себя, Клер рванула вниз. Хлопнув дверью, она

вырвалась на свободу, почувствовав, как ледяной воздух

обжигает лицо.

Пытаясь обогнать ветер, она не ощущала собственных

ног. Каменные дома, обернувшись мрачными надгробиями,

гнали и гнали ее вперед, путая дорогу. Широкая мостовая

сжалась в узкую улочку, загнав девушку в непроходимый

городской лабиринт. Оборачиваясь вслед и сторонясь ее,

будто прокаженной, горожане старались как можно дальше

держаться от чужих проблем.

Едва сдерживая слезы, Клер чувствовала себя

единственной живой душой среди сотни мертвых,

призрачных образов. Мир превратился для нее в один

бесконечный кошмар, из которого нельзя вырваться, – если

только не покончить с собой.

Столкнувшись с высоким плечистым господином, Клер

сама того не ожидая брякнулась на землю. Потирая

ушибленное колено, она подняла голову и обомлела. На нее

смотрели бездонные глаза мистера Сквидли. Прикурив

трубку, моряк улыбнулся во все тридцать два зуба и пустил

струйку дыма. В нос ударил противный терпкий аромат,

похожий на колючий репей.

– Заблудились мисс? – произнес заутробный голос.

Клер не хотела отвечать, но не сдержалась и сдавлено

простонала что-то неразборчивое.

Огромная рука с красными следами язв потянулась к

девушке.

На грани бреда и яви Клер стояла напротив собственного

дома и долго не решалась вступить на порог. То, с чем она

так долго и упорно боролась, все-таки взяло верх.

Двухэтажный особняк Джейсонов не смог покориться

новой хозяйке. Дом жил собственной жизнью, невзирая на

сегодняшний день. Его уже давно не интересовало

настоящее – эти стены, каркасы, крыша, все вокруг хранило

в себе лишь частичку прошлого. И только Лиджебай

Джейсон оставался здесь единственным и полноправным

властителем человеческих судеб.

Утихомирив навязчивые мысли, Клер пересилила себя и

протянула к бесчувтвенному врагу руку. Ручка была

влажной и попыталась выскользнуть из ладони.

– Я все равно убью всевозможные воспоминания о тебе.

Правил больше не существует... Слышишь? Не существует!

– непонятно к кому обратилась девушка.

Будто услышав заветное заклинание, дверь поддалась,

недовольно щелкнув замком.

* * *

Зажавшись в угол, словно мышонок, Рик Джейсон, не

замечая времени, смотрел на притихшего над камином

мистера Тита, который сегодня был на удивление спокоен.

Прячась от предстоящих холодов, пришедших с северных

островов, кот тянулся ближе к теплу и передвигался

медленно, как в забытье. Наконец устроившись возле

потрескивающих поленьев, Тит, прищурив зеленые глаза,

натянул на себя маску вечного сна. Но как он не

маскировался, Рик знал – кот бодрствует. Уши животного

неустанно меняли свое положение, реагируя на любой

самый неуловимый шорох.

Ближе к десяти юноша устав следить за пушистым

охранником, принялся внимательнейшим образом изучать

гостиную. Раньше он и не замечал, что его жилище живое.

Поначалу Рик гнал прочь эту безумную мысль и только по

истечении пары часов, его предположения подтвердились.

Часы нехотя пробили несколько раз, положив начало

странному процессу пробуждения. На седьмом ударе звук

оборвался, и продолжилось мерное тиканье неутомимой

стрелки. Чуть позже, может быть через час, а может всего

через пару минут, дом, словно очнувшись от зимней спячки,

принялся мерно похрапывать. Послышались протяжные

скрипы, стуки, позвякивание, – а вскоре посторонние шумы

растворились в тишине, и началось самое жуткое… Дом

начал дышать. Проказник-сквозняк путешествуя по

особняку потревожил занавесь и, затерявшись в печной

трубе, издал противный завывающий вздох. В следующую

секунду дом сжался, затрещал балками, кровлей,

перекрытиями… и выдохнул. Как это происходило, Рик

себе не представлял, но четко осознавал – происходящее

вовсе не игра больного воображения.

Бросив на мистера Тита быстрый взгляд, юноша понял,

что он остался один на один со своей бедой. Кота и след

простыл. Только скрип двери выдал маршрут пушистого

проходимца.

Ощущая жгучее желание кинуться следом за котом, Рик

застыл каменным изваянием. Дом снова подал признаки

жизни. Дверцы серванта зашевелились, заходили ходуном,

насмехаясь над напуганным хозяином. Несколько раз

щелкнули ставни, а висевшие на стенах картины стали

раскачиваться, словно плыли по волнам. Затем наступило

затишье, тягучее и липкое, не желавшее пропустить сквозь

себя ни одного лишнего звука.

Надеясь, что кошмар закончился, Рик шевельнулся и тут

же осознал свою ошибку. Теперь двухэтажный монстр

решил продемонстрировать ему все свое могущество.

Непонятное шуршание, которое стало нарастать с каждым

новым вздохом, напоминало мерзкий скрежет зубов или

храп заснувшего на спине великана. Рик в отчаянье заткнул

уши. Жуткому наваждению не было конца.

Вскочив на ноги, юноша безрассудно ринулся к двери –

туда, откуда шел звук. Источник пугающего шума оказался

в самом центре дома.

Библиотека ожила, раздувшись, как мыльный пузырь. И

причиной тому стали тысячи книг. Распушив свои листы,

они били крыльями обложек, издавая этот монотонный толи

хруст, толи шелест.

Не отрывая взгляда от оживших фолиантов, Рик наблюдал

за шевелящимися полками, которые сейчас напоминали

пчелиные соты, откуда пытались выбраться наружу

бумажные личинки.

За спиной мелькнула тень, но юноша ее не заметил.

Окутав напольные часы, гардероб, правую часть стены, она

заскользила по лестнице, потолку и, погрузившись в

мрачную пустоту второго этажа, окончательно

растворилась в темноте.

Механизм часов, на минуту застопорившись на месте,

продолжил исполнять свой долг, пытаясь побороть

бесконечное время. Часы отозвались три раза, когда дверь

открылась.

На пороге стояла Клер. Ее восковое лицо не выражало

абсолютно никаких эмоций. Она словно восстала из могилы

и вернулась туда, где ее не ждали, и где она могла хотя бы

ненадолго укрыться от собственных страхов.

Библиотека выглядела, как и прежде – серый полумрак,

затерявшийся среди выцветших корешков. Мир вечного

покоя и уныния. От недавнего безумия не осталось и следа.

Дойдя до середины гостиной, Клер остановилась. Глядя в

никуда, она скинула пальто прямо на пол и стала медленно

подниматься к себе в комнату.

Спасение, лишь на миг ворвавшись в жуткую реальность,

превратилось в мираж, который не спешил исчезать в

темноте ночи, уводя с собой последнюю надежду.

Рику захотелось кричать, выть волком, лишь бы сестра

выслушала его. Он желал рассказать ей все – с самого

начала и до конца, не утаив ни слова. Попросить помощи,

прижаться к плечу. Услышать от нее, что его страх

напрасен, а вечерний морок всего лишь чья-то злая шутка.

Только чуда не произошло. Сегодня был тот день, когда его

сестра окончательно растворилась в темноте, став

бестелесным призраком, живущим совсем в ином мире. В

мире страхов и одиночества. И лишь Рик еще не знал этой

страшной истины.

Злясь на Клер, на себя и на весь белый свет, он укрылся от

ночного шепота в кабинете отца. Там, куда ему запрещал

входить мистер Лиджебай, а сестра – выдумав новое

ограничение, окончательно переполнила чашу терпения.

Рик больше не признавал никаких правил и ненавидел их в

любом проявление. После сегодняшнего предательства

Клер, он решил жить своей собственной жизнью, не

обращая внимания на чужие проблемы.

Захлопнув дверь кабинета, он подошел к столу.

За окном бушевала непогода. Мрак, протянув к дому свои

когтистые лапы, пугал соленым ветром и далекими

всполохами на горизонте. Но Рик больше не желал

страшиться тьмы, всячески отгоняя от себя неприятные

чувства.

Сегодня, когда его сестра потерпела очередное поражение

от неведомого создания, юноша одержал первую крупную

победу над самим собой и собственным внутренним

страхом.

Сон коснулся юноши своим легким дуновением, окутав

вуалью призрачной дремы. Перед столом, за которым сидел

Рик вспыхнул яркий свет, и сознание вернуло его в тот

самый день, когда у него состоялся весьма занимательный

разговор с отцом. Тогда мистер Лиджебай был весьма

благосклонен и впервые за долгие годы позволил сыну

заглянуть к нему в кабинет.

* * *

Мрачное выражение лица Джейсона-старшего на

мгновение просветлело, и тут же потухло как свеча.

Распрощавшись с гостем, он захлопнул дверь, задумчиво

задержался у порога и, переведя взгляд на сына, знаком

пригласил того к себе.

Отцовский кабинет показался Рику настоящим кладезем

неведомых знаний. Закрытый за семью замками, он был

эдаким фортом, в который невозможно проникнуть ни под

каким предлогом. Громоздкие шкафы, будто строгие

привратники, пристроились справа и слева от входа.

Напичканные всевозможными книгами, пишущими

принадлежностями и небольшими поделками из дерева, они

хранили свои сокровища за толстыми навесными

защелками.

– Опять думаешь, о чем попало, – скорее утверждая,

нежели спрашивая, произнес отец.

Оторвав взгляд от стеклянных полок, Рик мгновенно

уставился на носки собственных башмаков. Судя по

строгому выражению, разговор обещал

быть

нелицеприятным. В такие минуты, мистер Лиджебай

окончательно забывал обо всех признаках приличия и

превращался в настоящую бестию, готовую разметать в

щепки кого угодно. Единственное спасение от его гнева –

никогда и ни за что на свете не смотреть ему в глаза.

– Ты видел моего посетителя? – задал вполне риторический

вопрос Джейсон-старший.

Рик ответил коротким кивком.

– Как он тебе?

Пару секунд юноша молчал, старательно подбирая

определение:

– Неприятный тип, которому я не доверил бы даже самой

безобидной тайны. И судя по походке: он чаще хаживал по

палубе, нежели по проулкам и борделям Уранды.

– Выбирайте выражение, мистер, – предупредил отец.

Рик слегка покраснел, мгновенно потупив взор.

– Что-нибудь еще?

– Мне он напомнил боцмана Типити из историй про

храброго капитана Генри.

– Больше конкретики, юноша, – вновь остановил его

родитель.

– Тогда скажу, что он похож на душегуба из таверны

«Хромой Ричард». Обычно они палят из пистолетов,

распевая фривольные песенки, и умудряются глушить ром,

не отрываясь от бутылки.

Отец хмыкнул:

– Чуть более выразительно, но недостаточно. У вас

неплохие познания уличной жизни…

Подобные разговоры случались между мистером

Лиджебаем и сыном нечасто – и всегда отрок чувствовал

себя нашкодившим студиозом, который отчитывается перед

строгим преподавателем, в надежде сбавить количество

розг хотя бы до дюжины.

– Продолжай, ты должен довести свою мысль до конца, -

наконец разрешил отец. Очередное правило больно укололо

юношу под лопатку.

– С другой стороны он напоминает бродягу, вечно

скитающегося из порта в порт с желанием плотских утех и

очередного греха, совершенного за одну звонкую монету.

Слегка наклонив голову набок, мистер Лиджебай

пристальным взглядом застыл в ожидании продолжения. По

всем признакам – это сравнение пришлось ему по нраву.

– Хотелось бы отметить его выцветшую треуголку, из-под

которой виднелась темная бондана. Такие обычно носят

моряки не последнего сословия, но и не великие капитаны.

Судя по его драному камзолу, он снял его с трупа еще при

первом абордаже и гордо проносил эту достойную одежу

пару-тройку лет.

– Верно подмечено. Браво! – Отец изобразил хлопки, но

ладони так и не сошлись, чтобы издать звук оваций.

– Еще его правая рука, – вошел в раш Рик, – тяжело

поднимается вверх. Сказывается последствие недавнего

ранения. Возможно удар саблей, но нет, все-таки картечь.

Ну, или на худой конец засада, а не открытая стычка. С

такими кошачьими повадками как у него, вряд ли