Текст книги "Любитель историй (СИ)"
Автор книги: Константин Кузнецов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
«Он никогда не стал бы кричать в библиотеке! Не
разрешил злости руководить им. И это не случайный
запрет! Это табу!»
Голос отца эхом возник у него в голове и мгновенно исчез.
– Хватит, я все понял! Простите… – устало произнес Рик,
обращаясь к книгам.
Монотонное жужжание и навязчивые мысли мгновенно
прекратились. Бумажные воины, получив желаемое
извинение, больше не собирались учить его прописным
истинам.
Сделав осторожный шаг к двери, юноша внезапно
остановился. Среди вороха пузатых томов, его внимание
привлекла совсем новая, кожаная обложка, сквозь которую
тянулась красная нить дешевого переплета. Но ни это было
главным. Главным оказалось то, что развернутые страницы
были абсолютно пусты. Коснувшись книги, юноша
вздрогнул. Когда сквозняк заставил лист перевернуться из
глубокой грифельной пелены на Рика уставились огромные
с прищуром глаза. Карандашный набросок выглядел очень
реалистично. Вобрав в себя все: страх, одиночество и
безумие он пугал и одновременно притягивал к себе. И если
бы Рик увидел его пару дней назад, он решил, что
последние дни жизни его отец провел в агонии странных
ведений. Но сегодня, он взирал на рисунок иначе. Вызывая
дрожь в сердце, из карандашного тумана на него смотрели
глаза мистера Невежи.
Почувствовав легкое головокружение, юноша попытался
отстраниться от внезапной находки, но вместо этого упал на
колени и уткнулся в изображение лицом. Перед глазами
мгновенно возник образ грузного моряка наставительно
указывающего на кожаную с красной закладкой обложку.
Дрожащей рукой Рик поднял книгу, которая оказался
весьма легкой и, не смея ее листать, прижал к груди. Сердце
застучало, будто настенные часы в гостиной. Прошлое в
очередной раз неугомонно вторглось в его новую жизнь.
Миллионы правил шипя и грозно предостерегая, напомнили
о себе и о своем создателе.
* * *
Устроившись в отцовском кресле, Рик долго не решался
вновь притронуться к обложке, на которой красовалась
выпуклая печать с аббревиатурой: « Л.Р». Между страниц
торчал темный язычок закладки, а красная нить
напоминала… Нет, не стоит... Рик отвернулся, не желая
тонуть в бесчисленном количестве ассоциаций, вызванных
отцовской находкой.
Вроде бы ничего особенного. Книга как книга. Если бы не
одно «но». Достаточно было на пару секунд отвлечься, и
находка незамедлительно напоминала о себе. Проникнув в
голову, она поглотила окружающий мир: вначале странным
образом отразилась в зеркале, затем возникла среди толстых
фолиантов на полке, а потом и вовсе стала мелькать перед
глазами с завидной периодичностью…
Решив отвлечься, Рик подошел к крохотному столику, на
котором красовалась огромная ваза с шикарным букетом
цветов. Как привыкли говорить в последнее время: с
сочетанием всех модных аспектов. Желтые лепестки
утопали в нежно-голубой и фиолетовой свежести маленьких
бутончиков. Такие вот непревзойденные шедевры искусства
украшали весь дом, наполняя его невероятным ароматом.
«Не сметь разводить цветы!»
Это правило когда-то заставляло Клер сходить с ума, рыдая
у себя в комнате. В день смерти мистера Лиджебая и оно
потеряло свою значимость. Новый день засверкал для Клер
душистыми красками, а дом в свою очередь наполнился
неповторимым благоуханием. Следующее нарушение
последовало незамедлительно: девушка устроилась в
цветочную лавку мистера Бишепа. Ту самую, что
располагалась на углу двух торговых улочек.
Хитросплетение удивительных запахов быстро выгнали из
дома ужасную затхлость, что витала в нем под
покровительством Джейсона-старшего, считавшего, будто
пыль – это лучшая защита его бесценной коллекции книг.
Остановившись у покосившихся полок, где плотными
рядами притаились собрания сочинений двух братьев
путешественников Колбери и Квита, юноша грустно
улыбнулся.
Так дорожить, так лелеять эти неподъемные фолианты и
внезапно отдать старьевщику два бесценных экземпляра
своей коллекции? Довольно странно. А теперь еще этот
настырный гость…
Рик покосился на кожаный переплет, желая в одно
мгновение раскрыть секрет отцовского дневника. Но боязнь
запрета, удерживала его от решительных действий не хуже
злобного цербера.
– Нет, так продолжаться не может! – устав играть в
гляделки, выпалил юноша. В конце концов, отец не
воскреснет из мертвых, узнав, что сын без спроса взял его
вещь. Рик чувствовал себя жалким узником, который
покинув тюремные стены, боится совершить абсолютно
безобидную вещь.
Не став больше мучить себя бессмысленными
убеждениями он подошел к столику, и решительно взяв
книгу с красным теснением, открыл ее на первой странице.
Податливая бумага ударила в глаза невероятной белизной, а
чернила поразили своим насыщенным цветом, словно
строки были написаны не год назад, а буквально этим
утром.
Вчитавшись в десяток незамысловатых предложений, Рик
разочаровано отложил бесполезное творение отца в
сторону.
И ради этого он боролся с самим собой?!
Никакого великого смысла, тайного знака или иного
намека. Обычная зарисовка, мираж привидевшийся мистеру
Лиджебаю через окно кабинета: спешащие по своим
заботам люди, груженые повозки, кареты и неопределенный
силуэт рослого мужчины. Толи моряка, толи заплутавшего
чужеземца с быстроходного галеона. Последнее
предложение казалось сбивчивым, нервозным – словно рука
отца в этот момент дернулась и перо, изобразив на странице
оригинальную завитушку, соскочило, решив оставить
историю незавершенной.
Закрыв книгу, Рик с досадой вздохнул и, поджав ноги,
поудобней примостился в глубоком кресле.
Повернув голову, он уставился на извивавшиеся в камине
лепестки огня. Потрескивая и огрызаясь искрами, пламя
навивало невероятную умиротворенность. Его не
интересовали людские проблемы: только жадное
поглощение древесины и стремление победить вечерний
полумрак.
Неужели отец, умеющий так ярко и красиво излагать свои
идеи, просто сдался? Ограничился всего десятью
строчками? Взялся за перо и только пару раз макнул его в
чернильницу?
Мысли – не предупреждая о своем визите – ворвались в
голову юноши, не спеша покидать уютного жилища. Огонь
умело навязывал сложные, порой бесконечные
рассуждения, постепенно усыпляя и успокаивая разум. И
Рик не стал исключением. С этим жизненным правилом он
был не в силах совладать…
Ненавидя отца за крутой нрав, в тайне, юноша испытывал
к нему и совершенно иные чувства. Порой он ужасно
завидовал умению родителя создать вокруг себя ореол
загадочности: скрыть очевидное от посторонних глаз,
заставить ближнего десять раз подумать, прежде чем
решиться заговорить с ним. В то же время, он был скор на
расправу. Опутав дом клубком запретов, отец не выносил,
когда его пытались ослушаться. Но в то же время Рик видел
в отце невероятного мечтателя, способного перевернуть
мир с ног на голову и с легкостью оживить те предметы, что
всегда казались мертвыми.
Однако главным достоинством Лиджебая было его умение
создавать тайну. Он делал это с такой
непосредственностью, будто заранее знал что и где должно
случиться. Выбирая цель и путь к ее достижению, он как
опытный картограф протягивал цепь последовательных
шагов. Умело маскируя подсказки, будто искусный
охотник, он терпеливо наблюдал за жертвой, которая
отчаянно пыталась раскрыть секрет очередной
головоломки.
Однажды в роли беспомощного кролика, оказался сам Рик.
Спрятав учебники сына, мистер Лиджебай не произнес ни
слова, пока юноша не отыскал семь подсказок и в конечном
итоге, обнаружил тайник на кухне за амбарной дверью, где
хранился рабочий скарб. Подведя итог, отец сухо похлопал
отпрыска по плечу и наставительно произнес: «В
следующий раз, задам задачку посложнее», – и сутулясь,
удалился в библиотеку.
Может быть, это и есть тот следующий раз?! Тогда
выходит, что визит незнакомца всего лишь первый шаг…
– Это в вашем духе, мистер Лиджебай, – задрав голову
неизвестно к кому обратился Рик.
Потрескивая, огонь в камине немного вздрогнул, хотя
юноше это могло просто показаться.
Битый час он крутил в голове бессмысленные фразы,
знакомые сочетания звуков, попробовал даже прочитать
предложения задом наперед – ничего не вышло. Созерцая
на жалкие потуги, книга, словно специально, по
наставлению самого мистера Лиджебая не спешила
выдавать скрытые в ней секреты.
А может быть, нет никаких загадок? Простое совпадение,
дань воспоминанию; или стечение обстоятельств,
породивших страстное желание превзойти родителя хоть в
чем-то…
Поджав губы, Рик резко откинул книгу в сторону:
– Святые угодники, когда же он оставит нас в покое?!
Внезапная ненависть, охватившая юношу всего за пару
минут достигла гигантских размеров. Давно забытые обиды,
боль, скованность – все, чем окружил Лиджебай своих
детей – теперь казались кошмарными призраками, которые
все еще хранили отголоски прошлого. И мистер Невежа,
был одним из них. Именно он пытался вернуть Рика в тот
мир, куда он не хотел возвращаться ни за что на свете.
Втянуть в безобидную игру, запутаться в собственных
мыслях, заставить вспомнить прошлое…
Зачем?
Нет! Рик больше не желал погружаться в зловонное болото
отцовских страхов.
Внезапно, из дальнего угла гостиной раздалось протяжное
урчание. Вальяжно вышагивая и напоминая о своем
существование громким мурлыканьем, на Рика внимательно
взирал черный пушистый кот. Года три назад его приютил
мистер Лиджебай, и с тех пор, мистер Тит – так нарекла
своего любимца Клер – чувствовал себя полноценным
хозяином этого скромного жилища. Он приходил по
желанию и уходил, когда ему вздумается – то есть поступал
как истинный представитель своего семейства. И в отличие
от Рика всегда пользовался благосклонностью хозяина
дома, особенно в те промозглые дни, когда огонь в камине
не грел, а лишь жадно похрустывал сухими дровишками, а
мистер Лиджебай закутываясь в толстый плед читал
очередную книгу о далеких приключениях. Кот знал, как
угодить своему благодетелю. Сворачиваясь клубочком на
коленях старика и мурлыча на всю комнату, он щедро
отдавал тому свое тепло.
После смерти хозяина, мистер Тит стал появляться реже.
Часто бродил по комнатам в поисках покровителя, но
обнаружив только пустое кресло, удалялся восвояси.
Сегодня визит кота стал для Рика настоящей
неожиданностью.
Наверное, Тит проскочил в западное окно, которое вечно
открывалось от сквозняка, предположил юноша и, погладив
кота, попытался взять его на руки. Но тот резко вырвался и
отскочил в сторону. Между Риком и пушистым гостем
всегда сохранялось колкое недоверие. Юноша назло отцу
пытался избавиться от кота любыми способами, в ответ на
это, мистер Тит шипя и дыбясь, выказывал свои
несправедливые возмущения.
В доме Джейсонов Тит чувствовал себя более чем
вольготно: мистер Лиджебай как ребенок радовался
кошачьим выкрутасам и никогда не ругал животное, чем
еще больше злил сына. Клер частенько корила брата за
глупую ревность, объясняя, что кот существо приносящее
радость, а не отнимающее родительскую любовь. Рик
хмурился, но упрямо не признавал свою ошибку. Впрочем,
Тит и не ждал от него извинений. Судя по надменному
выражению кошачьей морды ему было все равно и его
вовсе не беспокоили чужие обиды.
– Ну, чего стоишь? Давай мириться, – покосившись на
пушистого предложил Рик и протянул руку.
Кот несколько минут сидел в замешательстве, а затем,
осторожно приблизившись, понюхал кончики его пальцев.
Юноша почувствовал легкую щекотку.
– Давай, не бойся... Если не хочешь, не буду тебя трогать.
В ответ мистер Тит облизнулся и окончательно
успокоившись, стал тчательно умываться.
Отвлекшись, Рик повернулся и его взгляд в очередной раз
нашел отцовский дневник. Тем временем, кот, недолго
думая, подняв хвост трубой, кинулся к двери, ведущей в
кабинет покойно мистер Лиджебая. Прислонившись к щели,
он некоторое время вглядывался внутрь, словно желая
отыскать потерявшегося хозяина, а зетам начал нервно
скрестись о деревянный край косяка. Вскоре усилия Тита
увенчались успехом. Дверь скрипнула и кот прошмыгнул
внутрь.
Затаив дыхание, Рик замер. Долгий год, кабинет находился
на замке и никто не смел тревожить покой того места, где
еще витал дух отца. Проявив решительность, сестра,
уподобившись родителю, установила правило – никогда и
ни под каким предлогом не нарушать установленные
границы. Пусть кабинет станет для Лиджебая его скромной
усыпальницей!
С трудом проглотив застрявший в горле ком, юноша на
ватных ногах приблизился к полуоткрытой двери. Кот был
уже внутри.
Рука сама подхватила со стола книгу в кожаной с красной
тесьмой обложке. Приблизившись к двери, Рик не сразу
решился дотронуться до массивной бронзовой ручки. Но из
кабинета послышалось призывное мяуканье кота.
Зажмурившись и кляня себя за нерешительность, юноша
переступил порог.
В нос ударил тяжелый запах пыли и затхлости
непроветриваемого помещения. Пытаясь откашляться, Рик
схватился за воротник и дернул его изо всех сил. Верхняя
петель камзола с треском лопнула, позволив юноше
глотнуть чуть больше воздуха. На его лбу выступила
испарина. Рик сам не понял, как оказался в кресле. Но легче
от этого не стало. Тяжелый воздух кабинета давил на него,
пытаясь, во что бы то ни стало выпроводить непрошеного
гостя. Только юноша не собирался сдаваться. Бешено
озираясь по сторонам, он одним махом бросился к окну, без
труда сорвал тяжелую портьеру и, нащупав створки, дернул
раму на себя. Поток свежего воздуха гонимый холодным
ветром ворвался в мрачное жилище вековой пыли. Лежащие
на столе бумаги зашуршали, подавшись легкому сквозняку.
И Рик обессилено повалился в кресло.
Почувствовав внезапный прилив сил, юноша улыбнулся.
Еще одна маленькая победа над прошлым оказалась не
такой уж сложной. Рик представил как тонкие нити,
связывающие его с воспоминаниями об отце, превратились
в тлен. Возможно, теперь витающий по дому призрак
Лиджебая успокоится и перестанет приходить к ним в
ночных кошмарах или поджидать в мрачных углах их
родового особняка.
Окончательно осмелев, Рик решил осмотреться. Но
невидимая стража мистера Лиджебая, оказывается, вовсе не
дремала. Сотни шипящих голосов в голове юноши возникли
из ниоткуда.
Правило нарушено!
Вина очевидна!
Тебе не стоило этого делать!
Сначала наступило оцепенение, а чуть позже тело
охватил страх, от которого нельзя было укрыться. Голос
отца прозвучал строго и однозначно.
"Что я наделал! Как решился?! Я приступил запрет,
нарушил правило!" – мысли Рика хаотично закружились по
кабинету,
насмехаясь
над
юношеской
неосмотрительностью.
«Зачем я ворвался?! Зачем?!»
Ища себе оправдания, Рик не смог найти ни одной весомой
причины.
В этот самый момент хаотичные мысли нарушил громкий
голос кота. Толи он зевнул, толи мяукнул от удовольствия,
но эффект удался на славу. В мгновение ока Рик пришел в
себя, осознав, что находится в кабинете отца совершенно
один – при всем уважении к мистеру Титу – тот был не в
счет.
Голоса исчезли, а на душе стало легко и спокойно.
Осторожно прислушиваясь к тишине, Рик заозирался по
сторонам. Все выглядело как и прежде: один, два, три года
назад, когда мистер Лиджебай немного задумчиво
склонялся над чистым листом бумаги и, зажигая еще
несколько свечей, чтобы отступила тьма, начинал писать.
В такие часы дом окутывала сокровенная тишина, которую
не смел нарушить даже дотошный посыльный, частенько
доставлявший старшему Джейсону небольшие свертки. Что
было внутри, Рик не знал, но судя по реакции отца,
содержимое являлось довольно ценным предметом. Но
даже этот факт, не давал посыльному права беспокоить
мистера Лиджебая, когда тот начинал работу. В один из
таких неудачных визитов, получив посылку, родитель
спустил бедолагу с лестницы, оставив без чаевых.
Тайком наблюдая за решительными действиями отца, Рик
в очередной раз отметил, что совершенно не знает его.
Мистер Лиджебай – молчаливый, худощавый, слегка
сгорбленный учитель речи, решивший коротать старость
среди пыльных томов библиотечной коллекции, каждый раз
не уставал поражать своего сына слегка эксцентричными,
но весьма решительными действиями. Для окружающих -
он покладистый и мягкий, в один миг мог вспыхнуть,
словно вулкан, становясь для всех вокруг настоящим
стихийным бедствием.
Подойдя к столу, Рик так и не решился сесть в глубокое,
обитое темной кожей кресло. Письменные принадлежности
находились на своих местах – педантичность была еще
одной особенностью главы семьи Джейсонов. Гусиное перо,
воткнутое в песочницу стояло ровно посредине стола;
чернильница из экстракта сандалового дерева располагалась
в правом углу возле стопки бумаг, печать рода Джейсонов
– в левой. Принадлежности для заточки перьев лежали
поблизости.
Рик протянул руку и сразу одернул ее. Дымка запрета все
еще витала над рабочим местом, пристально следя за
исполнением бесчисленного количества правил.
Мистер Тит, равнодушно наблюдая за юношей, делал вид
что дремлет, но Рик чувствовал – зоркие кошачьи глаза
контролирую каждое его движение.
Недовольно поморщившись, юноша повернулся к
животному спиной: не хватало еще, что бы какой-то там кот
диктовал ему свои условия. Этакий душеприказчик мистера
Лиджебая!
С чего начать? Какой предмет со стола может ответить на
его вопросы?
Первым на глаза юноши попался сложенный вдвое лист
бумаги. Он лежал под кусочками воска, словно невзрачный
черновик, который отложили в сторону за ненадобностью,
но отчего-то не выкинули в корзину. Рик осторожно
развернул его и обомлел.
Карандашный набросок сильно напомнил ему все того же
мистера Невежу. Огромный плечистый человек в
широкополой шляпе и с трубкой в зубах выплывал из
грифельного тумана, словно живой. Еще один рисунок. Но
на этот раз более четкий, не оставляющий надежды
сомневаться.
В голове вихрем промелькнули последние строчки
отцовских мемуаров: « … он выплыл из-за поворота,
будто призрак, рожденный моим воспаленным разумом. И
я понял – не будет мне больше прощенья и пощады. Он
наведался ко мне, чтобы напомнить о давнишних
прегрешениях. Бесплодное видение улыбнулось и исчезло в
тумане. Видимо не сегодня. И скорее всего – не сейчас. Я
облегченно выдохнул».
От последних слов мороз побежал по коже. Рик живо
представил вечерний сумрак и таинственную встречу с
незнакомцем, который пару часов назад представился
старинным другом мистера Лиджебая.
Стоило юноше перелистнуть страницу книги, и перед ним
открылась еще большая череда вопросов и противоречий.
Лист с рисунком имел оборванный край и идеальный белый
цвет. Такие безупречные параметры Рик видел только в
одной книжке. Пролистав дневник отца от корки до корки,
юноша затаил дыхание – переплет был в безупречном
состоянии, словно на месте вырванного листа, возникла
новая, девственно чистая страница.
Тем временем мистер Тит вытянув спину, наслаждался
просторным креслом – и, судя по его надменной
физиономии, предлагал Рику самостоятельно докопаться до
хитросплетений судьбы покойного родителя.
День второй: когда розы становятся серыми, а
старьевщик теряет голову.
Цветы длинными стеблями тянулись к свету, заслоняя
собой широкие окна небольшого, но весьма уютного
магазинчика, который прятался за высокими каменными
домами, на пересечении улицы Безразличия и Гордости.
Порой колокольчик у входа не замолкал ни на минуту. У
самой двери слышались вежливые приветствия и
добродушный хозяин начинал описывать прелести и без
того прекрасной оранжереи. Цветы на любой вкус: от ярко-
алых до темно-сиреневых оттенков; здесь можно было
подобрать не только букет, но и насладиться
невообразимым калейдоскопом пьянящих запахов. Даже в
самый пасмурный день или внезапное ненастье, покупатели
расцветали в улыбке, завидев крохотные розы пип –
гордость мистера Бишепа, владельца цветочной лавки
« Радужный бутон».
Процесс созерцания порой занимал столько времени, что
покупатели охали и ахали, когда приобретя заветный букет
или горшок с редким растением, понимали, что нещадно
опаздывают.
Клер Джейсон пряча улыбку, всегда разделяла удивление
гостей и никогда не забывала напоминать в след: « Мы рады
видеть вас снова!» Для нее это был определенный ритуал.
Правило. Но она называла его иначе – привычка,
обязательство, даже обычай, – но только не «правило»! При
этом отвратительном слове ее коробило, а перед глазами
возникал образ ее одичавшего и весьма недальновидного
папеньки, который был готов на весь мир навешать ярлык
своего неоспоримого мнения. И с каждым днем таких
ограничений становилось все больше и больше. А Клер
вместе с братом смиренно терпела эти издевательства. Но
вскоре правила мистера Лиджебая заполонили весь дом поз
завязку и, шипя и харкая, полезли наружу. Только внешний
мир воспринял слова Джейсона-старшего как насмешку.
Девушка хорошо помнила, как ее папенька пробовал
диктовать условия аптекарю, а затем булочнику и
дворецкому с соседней улицы. Те отреагировали по-
разному, но одинаково бойко. И мистеру Лиджебаю ничего
не оставалось делать, как отдать Всевышнему свою душу,
покинув этот грешный и не покорившийся ему мир весьма
скоро.
Клер обронила горькую слезу, но не поставила свечу в
день Порока. Новый месяц больше не приносил ей
разочарования. И ни к чему было прятаться за
разноцветными лепестками чужих цветов. Со смертью
собственного отца она впервые обрела долгожданную
свободу. Домой девушка летела на крыльях счастья,
каждый раз принося с собой новый букет из магазинчика
мистера Бишепа.
В ее жизни изменилось практически все.
Дурацкие запреты растаяли в обрывистых воспоминаниях
и превратились в тяжелую пыль на книжных полках
домашней библиотеки. Только вот дух отца никак не хотел
покидать родного жилища. Клер пару раз видела его
безмолвную фигуру в отражение зеркал, и слышала
протяжные шаги по крыше, а проходя мимо библиотеки,
замечала сгорбившегося над книгой человека. Отец-тиран
всегда был поблизости и не собирался отправляться на
небеса.
И Клер приняла решение. Дверь отцовского кабинета она
закрыла на ключ и убрала его в тайник. А вот библиотека…
Что делать с ней?
Девушка долго думала: как бы избавиться от огромной
коллекции мистера Лиджебая? Растопить бумагой камин
либо отдать старьевщику. И ничего не придумав решила
оставить все как есть.
Пощадив чувства своего брата, она не стала рассказывать
ему о душевных терзаниях и постаралась быстрее
наполнить дом свежестью цветов и навсегда избавиться от
затхлого запаха, который так любил их отец.
После предпринятых мер, визиты призрака прекратились,
но тяжелый дух недосказанности еще витал под потолком,
время от времени оживляя тяжелые воспоминания.
Осторожно обрезав мертвый листок розовой бегонии,
Клер услышала короткий звук колокольчика. Вернее
сказать: подумала, что тот зазвонил, потому как вряд ли
новый посетитель мог проникнуть в магазин, оставив
звонкого глашатого без работы.
– Чем могу помочь…– тут же откликнулся мистер Бишеп.
Однако посетитель не торопился отвечать. Придержав
пальцами широкополую шляпу, он слегка приклонил голову
в знак приветствия. Хозяин «Радужного бутона» ответил
тем же.
Обычно в часы излишней занятости Клер подменяла
мистера Бишепа за прилавком. Все остальные время
посетители обращались исключительно к хозяину, а
помощнице оставалось лишь молча наблюдать за милой
беседой и по первому требованию ловко собирать дивные
букеты. Сложнейший процесс выбора обычно занимал
около получаса – по этой причине Клер не спешила
откладывать работу, продолжая состригать омертвевшие
листья. Но сегодня голос хозяина прозвучал раньше, что не
могло не удивить девушку.
– Мисс Клер, вы не могли бы… – как всегда не закончил
фразу Бишеп. В его голосе скользнули нотки недовольства.
Приблизившись к прилавку, девушка смогла полностью
рассмотреть грузного посетителя. Ветхая одежда
настоящего морского волка сидела на нем немного
натянуто, словно мужчина вырос и потолстел всего за пару
часов, а не за добрый десяток лет. Лицо гостя тоже
выглядело неоднозначно: широкий лоб и густые брови
практически скрывали глубокие выцветшие глаза, а кожа на
щеках и шеи напоминала потрепанный парус.
– Чего изволите? – улыбнувшись своей привычной
лучезарной улыбкой, спросила Клер.
В ответ гость вытащил из кармана трубку в обход всем
манерам приличия и закурил. Яркие цветочные ароматы
незамедлительно исчезли за пеленой тяжелого, слегка
горьковатого запаха.
Опешив от подобной наглости, Бишеп замахал руками и
запричитал, словно беспокойная наседка.
– Что вы делаете, мистер! Как вы смеете?! У нас есть
определенные правила!
Гость оскалился:
– Ненавижу правила.
– И все же я прошу вас! Я требую!
В лицо хозяина ударили плотные серые клубы. Посетитель
явно издевался над цветочником.
– Я вынужден позвать стражу, – откашлявшись, наконец,
выпалил хозяин.
– Безусловно, – согласился гость. В один миг он практически
слился с Бишепом и, прижавшись к его уху, прошептал что-
то невнятное. Клер только ахнула – так внезапно это
произошло. Непонятные слова гостя дурманящим
благоуханием расплылись по магазину, заставив мысли
девушки закружиться. Она едва устояла на ногах, не в силах
оторвать взгляда от невоспитанного посетителя.
Одутловатое лицо цветочника отчего-то сделалось
широким и легким словно тесто, веки опали, а глаза стали
прозрачными. Развернувшись на месте, он не пошел,
поплыл к дальнему выходу, куда он частенько выносил
испорченные цветы.
Замерев на месте, Клер молча наблюдала за тем, как в
темном проеме исчезает невысокая фигура хозяина. Она
хотела окрикнуть его, но слова предательски застряли в
горле.
Когда цветочник скрылся за дверью и послышался звук
запирающегося замка, девушка окончательно потеряла
самообладание. Реальность стала кошмарным сном, не
имевшим логического объяснения.
Тем временем гость выпустил очередную порцию дыма.
Морщины расползлись в стороны и словно занавес и
открыли на всеобщее обозрение пеньки гнилых зубов.
– Что вам надо? – почти взмолилась Клер.
– Разговор.
– Простите?
– Только разговор, мисс Джейсон. В любом другом случае
я не стал бы беспокоить вас в вашем убежище, – пояснил
гость.
Не доверяя словам незнакомца, Клер осторожно отступила
к подоконнику с цветами.
– Не бойтесь, мисс. Я не задержу вас больше
положенного…
– И не причините вреда?
– Сегодня… Конечно же нет, – уверенно ответил гость.
Нахмурившись, Клер едва заметно дернула бровью.
Страх завис в воздухе и раскачивался словно маятник, но
еще не переродился в настоящий ужас.
Насладившись трубкой, гость от души чихнул и, сплюнув
на пол, произнес:
– Не стану тянуть время, мисс Джейсон. Меня зовут мистер
Сквидли, и я старый друг вашего покойного отца Лиджебая
Джейсона.
– Что? – выдавила из себя Клер.
– Не удивляйтесь. Мы не виделись с вашим покойным
папашей больше двадцати лет. Но раньше как говорится:
были не разлей вода... когда плавали вместе по
неизведанным морям.
– Отец был мореплавателем?
– В самую точку, мисс, – согласился незнакомец. – Больше
двадцати лет назад у нас были такие приключения, что вам
и не снилось.
Клер недоверчиво сморщила носик.
Но гость продолжал, не обратив на нее внимания:
– Поверьте, то были славные времена. Ваш отец был
хорошим малым, не ведающим страха. Эх, лихой тип,
способный в одиночку пустить корабль в плаванье.
– Трудно поверить, – заворожено пролепетала девушка.
В ответ последовал короткий кивок: да.
– Что же вам нужно от меня?
– Всего ничего. Мне необходима последняя книга вашего
отца. Работу над ней он начал перед самой смертью. Но, к
великому сожалению, успел написать лишь пару строк.
– Вы весьма осведомлены для человека, который давно не
видел своего старинного друга, мистер Сквидли, – с явным
недоверием заметила Клер.
Собеседник не отреагировал, будто ждал от нее еще
одного вопроса. Клер в свою очередь – сложив руки на
груди – хотела слышать ответ.
Мистер Сквидли ей ужасно не понравился. Грубый,
напористый, явно скрывающий под своим навязчивым
визитом гораздо больше, чем могло показаться на первый
взгляд.
– Вы правы, мисс Джейсон. Ваш покойный родитель часто
писал мне о своей жизни и если бы не роковые
обстоятельства, я наверняка застал бы его еще в здравии, а
не оказался у занесенной прошлогодними листьями могилы.
– Мой отец вел переписку? – не часто Клер приходилось
удивляться несколько раз на дню. Но сегодня был
особенный день.
– Видимо, вы были не слишком дружны с отцом, -
утвердительно произнес мистер Сквидли, слегка
склонившись вперед и опершись на прилавок.
Сильный запах табака ударил в нос. Клер немного
отстранилась, но осталась на месте.
– Отец писал о семейных неурядицах?
– А разве они были? – заметно усмехнулся гость. – На мой
взгляд, вас настолько поработили его бесконечные правила,
что ни о чем кроме ненависти не могло идти речи.
Девушка едва не открыла рот от удивления. Она всю
жизнь считала, что отец был замкнутым человеком и не
имел хороших приятелей способных выслушивать его
бесконечные нравоучения. И тут возник близкий друг,
знавший об их семье более чем достаточно.
– Не удивляйтесь, Клер. Старина Лиджебай сильно сдал за
последнее время, замкнулся. Но он не был деспотом.
Просто…
Собеседник не успел договорить. В дверь с черного входа
постучали, да так основательно, что девушка вздрогнула и
обернулась. С улицы послышался встревоженный голос
цветочника.
– Крепкий малый. Раньше он таким не был, – без особых
эмоций констатировал мистер Сквидли.
– Что вы с ним сделали?
-Ровным счетом ничего. Всего-навсего попросил
прогуляться, пока мы с вами мило побеседуем.
– И только?
Широкополая шляпа слегка качнулась вниз-вверх,
обозначив согласие. Затем Сквидли щелкнул пальцами, и
звук на улице внезапно прекратился. Толи мистер Бишеп
побежал за стражей, толи успокоился и решил не вставать
на пути у старого моряка.
– Продолжим. – Морщинистое лицо вытянулось, а в
мутных глазах возник неподдельный блеск. – Кстати на чем
мы остановились?
Клер повиновалась, прекрасно понимая, что иного выхода
у нее нет.
– Вы говорили о незаконченной книге моего отца. Зачем
она вам?
Пухлые пальцы здоровяка скованные старыми
почерневшими от времени кольцами забарабанили по
деревянной поверхности.
– Скажем так: я ценитель, а если быть точнее, истинный
коллекционер великого труда вашего покойного родителя!
– Труда?!
– Именно, мисс Джейсон. Я с удовольствием открою вам
глаза. Ваш отец писал мемуары. И каждое слово в них -
правда. Он не придавал их общественности, но свежий плод
своих изысканий посылал мне как своему единственному
читателю.
– Не слыханно…– Клер хотела добавить еще что-то, но, к
сожалению, так и не нашла слов. Слишком громоздко
выглядела сегодняшняя новость.
– И все же я говорю правду, – слегка прищурившись, мистер
Сквидли продолжил поражать девушку, выдавая все новые
и новые подробности неведомой биографии родителя. –
