Текст книги "Любитель историй (СИ)"

Автор книги: Константин Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Отметив неслыханную прыть его пленителей, Сквидли

решил удержаться от новых провокаций.

Поднявшись по лестнице, они втолкнули пленного вглубь

длинного плохо освещенного коридора – пара почти

потухших факелов были не в счет.

Все развивалось в нужном направлении.

На встречу попались несколько разнузданных моряков в

мундирах торговой гильдии Пареи. Произнеся несколько

нечленораздельных фраз, они растворились в полумраке,

оставив после себя лишь приятный запах дорогого вина.

Что поделать, эти черноволосые эстеты отвергали само

слово «ром», за что и получали в награду от местных

моряков весьма обидные прозвища.

– Заходи, не стесняйся, – донеслось из-за спины.

– Мертвецам застенчивость ни к чему, – пошутил второй.

Сквидли затолкнули в небольшую комнатку и с силой

прижали к стене.

– Башкой не верти, а то неровен час она слетит с твоих плеч

как тыква, – судя по интонации, это опять заговорил второй.

А первый тем временем копошился неподалеку. Через

пару секунд комнату осветил свет дюжин толстых свечей.

Сквидли развернули на месте и, прислонив к стене уже

спиной, наставительно произнесли:

– Запомни, мистер: шутники долго не живут.

Сквидли не стал спорить с этим весьма верным

утверждением.

Затянув сильнее веревку и убедившись, что бежать

пленному некуда, Луджи отошел в сторону и стал

наблюдать. Возле двери, перекрыв путь к отступлению –

притаился Кларк; за столом выставив перед собой

массивный подсвечник, сидел слепой Квинт. Совершенно

бесполезный для него источник света был некой приманкой,

словно две шестерки при игре в кости. Если противник

вздумает его обмануть, старик покажет ему, что

совершенно не нуждается в свечах. Потушив их одну за

другой, он предоставит жертве последний шанс на

спасение. Поселив в ее сердце ужас, он подберет ключики к

любому пленнику. Никто из смертных, как бы не

хорохорился, не сможет противостоять темноте. Только она

может внушать неописуемый ужас, после которого пойдешь

на что угодно – да хоть на сделку с самим дьяволом, – лишь

бы больше не попадать в кошмарную страну мрака. Квинт

знал об этом не понаслышке.

Он и сам когда-то оказался в той кошмарной стране –

когда, лишившись зрения, навсегда распрощался с миром

красок и света. Первые недели Квинт готов был отдать

собственную душу только бы вернуть себе самое

драгоценное на свете – собственные глаза. Но никакие

бесценные лекарства и снадобья, ни заговоры и шаманские

танцы, не смогли заставить капера вновь увидеть

солнечный свет. Только яркая вспышка взрыва,

случившаяся в момент морского сражения при Альватосе,

стала его единственным цветным воспоминанием, часто

являвшимся ему в ночных кошмарах.

– Выходит ты лично знал капитана Бероуза? – немного

расслабив мышцы, старик откинулся назад, изобразив на

лице внимательный взгляд. Незнакомец, попавший к нему в

лапы, и не думал сопротивляться: вел себя сдержано, ни

капли эмоций.

– Имел такое знакомство, не скрою, – согласился моряк.

– Мистер…Сквидли, если не ошибаюсь? – уточнил старик

и, уловив кивок, продолжил: – Мои ребята сообщили мне о

вашей беседе, – он указал на Луджи и Кларка. – Только вот

вопрос: много ли в ней правды?

Гость улыбнулся, всем видом выказывая безразличие к

услышаному. Но Квинта это не волновало.

– Хорошо, тогда спрошу иначе: была ли в ваших словах хоть

капля лжи, мистер? И прошу вас, повремените с ответом,

тщательным образом взвести все, так как именно от этого

сейчас зависит ваша жизнь. Нет, нет, не подумайте, я

нисколько не пугаю вас, Лорт. Я всего лишь хочу

напомнить о серьезности нашей беседы…

Ощутив реакцию моряка, старик отметил для себя, что у

рыбака полностью отсутствуют какие-либо эмоции. И не

прав был тот, кто утверждал, что нельзя почувствовать

страх в абсолютной тишине. Очень даже можно – и

отыскать кошку в темной комнате тоже. По крайне мере

Квинту это было под силу.

Но на этот раз удивительный дар слепца дал осечку. Он

не уловил ровным счетом ничего, словно собеседник был

глух как пробка и не слышал ни единого слова угроз. Не

поверив собственным ощущениям, Квинт приложил ладонь

к уху, желая все-таки добиться ответа.

– Могу поручиться за каждое сказанное мной слово, -

коротко произнес Сквидли и замолчал.

Опять – ни страха, ни волнения. Смутившись, Квинт

наморщил лоб. Тягостное предчувствие обмана и

неуверенности в собственных силах смешались в голове

старика в одно большое варево, которое должно было вот-

вот закипеть. Гость оказался не так прост, как могло

показаться на первый взгляд. Держался излишне уверенно,

не боясь острых фраз и не желал оправдываться,

выторговывая собственную жизнь. В какой-то момент

Квинту даже почудилось, что рыбаку этот разговор нужен

гораздо больше, чем самому каперу. Но мысль исчезла так

же внезапно, как и появилась.

Старик не очень-то верил в запредельные силы человека.

Каждый чего-то боится – и эта жестокая истина. Иначе и

быть не может: если ты, конечно, не страдаешь слабоумием

или излишней самоуверенностью. Ни на первого, ни на

второго гость не смахивал.

– Тогда прошу, напомни еще раз, как произошла ваша

встреча с капитаном. Он подобрал тебя на …

– Меня подобрали на Стороге, в паре миль от берега. Мой

корабль потерпел бедствие, и я был вынужден просить

помощи у проходящего мимо брига. Им оказался «Бродяга».

– Незатейливая история, – заметил старик.

– Все самые удивительные и невероятные приключения

начинаются подобным образом, – не согласился Сквидли.

Старик недоверчиво нахмурился:

– Возможно. – Почесав бороду, Квинт вытянул руку,

прикоснувшись к пламени свечи. Тепло мгновенно лизнуло

ладонь, обдав жаром грубую кожу. Привычное ощущение.

"Получается никакого обмана. Чувства, осязание в норме,

– заключил старик. – Тогда в чем же дело? Неужели гость и

впрямь не приклонен, будто скала?"

Квинт продолжал сомневаться. Слишком уж невероятно

звучало это смелое, но не лишенное смысла предположение.

– Корабль держал путь к острову Грез, а точнее к мысу

Туресса. Довольно опасный путь, не находишь? Туда

вообще мало кто отваживался плавать даже в мои времена.

Вот я и задаюсь вопросом: зачем подбирать терпящего

бедствия моряка и тащить его за собой на поиски Фортуны?

Разве капитан «Бродяги» страдал излишней

добродетелью… Не думаю. Бероуз был не таким. Вот и

ответь мне, где же я тогда ошибся?

Гость хмыкнул и, пожав плечами, сказал:

– Ты ошибся лишь в одном, слепец. В ту самую пору, когда

я взобрался на борт «Бродяги», они плыли не к мысу

Туресса, а от него. Они возвращались домой, старик.

Колоссальным усилием Квинт заставил себя воздержаться

от лишних слов. Сказать, что он был поражен, значит не

сказать ничего. Квинт выбрал неверный путь. Пытался

расставить силки, и сам угодил в подготовленный

собеседником капкан.

Загадочная история гибели «Бродяги» обросла еще одной

сомнительной подробностью, автором которой стал

неказистый рыбак, мистер Лорт Сквидли.

Очередные противоречия.

Решив, что в скором времени обязательно встретится с

бывшим юнгой «Бродяги», – единственным кто может

пролить свет, на престранную тень этой истории капер

продолжил расспросы:

– На каком корабле ты служил до того рокового дня?

Глаза Сквидли сузились, словно он пытался предугадать

слова Квинта.

– Я мог бы солгать, но не стану этого делать. Данный эпизод

навсегда стерся из моей памяти. Как говорят в таких

случаях – меня поразил Амнезива болезнь.

Старик недовольно сжал губы в линию. Другого ответа он

и не ожидал. В очередной раз, обратившись к собственным

ощущениям, Квинт впервые почувствовал легкую толику

лжи. Получалось, что правдивости в словах Сквидли не

больше, чем в фальшивых медяках изготавливаемых Тощим

Гвилом.

Следующая догадка оказалась еще отчетливее: собеседник

не испытывает страха перед Квинтом, потому как безмерно

уверен в собственных силах. Ему плевать на вопросы и на

ответы, вылетающие из его рта. Он ведет свою, одному ему

понятную игру.

– Тогда объясни мне вот какую вещь, Сквидли, – выдержав

пауз, изрек старик: – Как вышло, что почти вся команда

«Бродяги» пропала без вести, а ты, дьявол тебя побери, все

еще ходишь по этой грешной земле?!

– Два связанных между собой вопроса, – невозмутимо

заметил гость.

До последней минуты словесная дуэль со слепым капером

умиляла Сквидли, но теперь все изменилось. Старик

переступил границу запретного, где не имелось ни одного

лживого ответа, и впереди маячили лишь массивные

гранитные надгробия.

Сплюнув под ноги, Лорт решил не терять драгоценного

времени. Вкрадчиво прошипел:

– На корабле был бунт. Нам удалось его подавить, но

результат оказался плачевным – погибла почти треть

команды, включая самого капитана.

Брови старика поползли вверх. Не смог удержаться –

поддался эмоциям, раскрыл себя.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что подобное произошло из-

за дележки сокровища, которое отыскал Бероуз на острове

Грез?

– Именно так.

Квинт осекся и замолчал.

Свечи почти догорели, а старик так и не осмелился

продолжить беседу. Уставившись пустыми глазами в

поверхность стола, он тихо барабанил по поверхности,

погрязнув в собственных мыслях. Стук напоминал

знакомую каждому пирату песню о таинственных

сокровищах и потраченных понапрасну жизнях, которые

уже невозможно вернуть.

« Открой правду! Дай ответ!»

Пытаясь пробиться сквозь мощную защиту, Квинт,

мысленно обратился к пленнику. Но рыбак укрылся за

мощной стеной защиты. Он и впрямь обладал

исключительными способностями. Только Квинт не терял

надежды. Прислушиваясь к малейшему колебанию звуков,

старик уже чувствовал – он плывет в верном направлении, и

попутный ветер нарастает с каждой секундой.

Мысленно рисуя лицо Сквидли, капер, словно искусный

художник отражал на нем все морщины, шрамы, впадины и

острые углы широких скул. Ощущая его тяжелое дыхание,

старик прикасался к памяти своего странного оппонента,

пытаясь достигнуть самых глубин чужого сознания.

Живые картинки пришли сами собой: свободный и

мощный бриз разрывает крутую волну, команда радостно

вскидывает руки вверх, звучат выстрелы, пираты ликуют –

они достигли цели; мир тускнеет и озаряется через пару

секунд сотней горящих факелов, они словно огненный змей

сползаются с горы. Квинт без труда узнает бухту Турлеско,

вблизи Прентвиля. «Бродяга» со скрежетом натыкается на

мель и замирает. Человеческий гул, весьма обеспокоенный,

заполняет ночной берег. Корабль кренится на правый борт.

Только теперь в нем не чувствуется былой мощи и красоты.

Паруса разорваны, от мачт остались лишь крохотные

остовы, из трюма смердит так, что старик затыкает нос. Он

чувствует запах смерти.

Наблюдая за Квинтом, Сквидли постепенно растекается в

довольной ухмылке. Он рад, что не покинул комнаты

раньше времени. Великолепная сцена станет его шедевром.

Старый капер узнает истину и умирает! – что может быть

прекраснее такого сюжетного хода.

Только сама смерть!

– Это ты поднял бунт. Ты предал капитана. И сокровище

Бероуза в твоих руках!

– Да. Ты почти во всем прав, старик! Но узнать истины не

под силу даже тебе…

Первым не выдержал Луджи: быстрый выдох сменился

стоном, который венчал резкий хруст. За своим приятелем

последовал Кларк. Привыкшие действовать резко, грубо

презирая всяческую болтовню и сопливые рассуждения,

каперы не рассчитывали на сопротивление со стороны

Сквидли. Острый нож, направленный под ребра рыбака

уткнулся в стену, а пистолет так и не успел выстрелить.

Молниеносное движение плененного поставило жирную

точку в этом откровенном разговоре.

Жизнь каперов оборвалась.

Старик слышал все, а в голове возникали короткие образы

смертельных конвульсий – он ничем не мог помочь своим

собратьям.

Когда Сквидли закончил, на его лице сияло

удовлетворение. Потерев ладони, будто скульптор после

тяжелой работы, он посмотрел на замершие тела каперов.

Раскинув руки в неестественных позах, те напоминали

корни лесных исполинов, выпирающих из земли и

цепляющихся за ноги заплутавших путников.

У Квинта оставался последний шанс. Одно короткое

мгновение – он еще мог успеть совершить невозможное,

задуть свечи и в полной темноте, ориентируясь на звук,

выстрелить. Пистолет грел ладонь, и старый капер знал:

этого преимущества ему хватит с лихвой.

Он может выиграть схватку. Но что потом? Откроет ли

свой секрет перед тенью смерти мистер Сквидли? Покажет

ли тайник с сокровищем острова Грез? – Квинт сильно

сомневался. Смерть рыбака не решала бы абсолютно

ничего. Или сказать больше – была совершенно бесполезна.

Секундное колебание, опутав капера, вынудило его

помедлить. Тем временем, приблизившись к столу, Сквидли

склонился перед стариком.

– Желаешь получить свою мечту? Поверить моим словам?

Поймать свою Фортуну, слепец? Что ж я дарую тебе

великую милость. Пуская твой путь, озаряет Большая

звезда. Око крайнего мира!

Квинт затаил дыхание. Слова моряка ворвались в его грудь

морозным ветром, от которого кровь стынет в жилах.

– Может быть, я раскрою тебе глаза на истину…

Рука капера вздрогнула, и пистолет с шумом брякнулся об

пол. Квинт попытался что-то сказать, но вместо слов

вырвался лишь протяжный выдох.

Никогда в жизни он не ощущал себя таким беспомощным.

Несколько раз моргнув, старик успел различить среди

звездного неба крохотный лучик света. Удивительно яркое

солнце, раздирая пустоту ночи, стало расти с невероятной

скоростью.

Сначала Квинт решил, что он ошибается и его чувства

ложны, однако следующий удар сердца расставил все на

свои места. То был не обман и не морок. Ночное небо

расступилось, свет стал ярче. Капер замер не в силах

оторвать взгляд от свечей. За многие годы тьмы старик

вновь прозрел. Сомнение, страх, смятенье – Квинт не мог

найти объяснения своим слабостям. Он был растоптан

внезапным поражением.

С кем он решил тягаться? Действительно – слепец!

Сквидли переиграл его по всем статям, сделав своим

верным псом. Кинув словно подачку удивительный дар,

который мгновенно излечил капера, рыбак исполнил

сокровенную мечту того, кто никогда не умел мечтать.

– Я не верю. Не может быть. Вижу, раздери меня буря.

Вижу!

Взгляд Квинта уткнулся в темные одежды рыбака. Подняв

голову, старик встретился с сияющим лицом Сквидли.

– Ты, – дрожащими губами произнес капер.

– Я, – согласился моряк.

Он больше не скрывал своей тайны. И хотя последние дни

управления людьми давались ему тяжело, он тратил силу

открыто, не экономя ни капли.

Последний раз взглянув на непередаваемую красоту огня

догорающей свечи, Квинт опустил голову и затих. Не

оставив ему шанса, жизнь мгновенно покинула тело старого

капера.

Сквидли провел ладонью по лицу пирата, попытавшись

закрыть темные, словно смоль глаза, но взгляд не скрылся

под вуалью век. Посмотрев на свою изьеденную экземами

руку, рыбак разочаровано охнул. Сцена признания, роковая

развязка и познание истины пришлись ему по вкусу, однако

он так и не смог получить главного – болезнь продолжала

мучить его эфемерное тело.

Немного помедлив, Призрак зло сплюнул и

незамедлительно покинул временное пристанище каперов.

День девятый: который заставляет Рика сильнее

верить своему покровителю, а Скитальца продолжать

рассказ

Новый день принес в жизнь Клер очередную порцию

переживаний, которые как горькая пилюля не излечили, а

наоборот, усугубили прогрессирующую болезнь. Жизнь за

окном – ставшим для девушки единственным

наблюдательным форпостом, – замерла. Горожане

двигались медленнее: подолгу топтались на месте не

решаясь сделать простой выбор на перекрестке; растягивали

короткую беседу на часы; а порой и вовсе терялись в

пространстве, застывая будто изваяния.

Подгоняя тягучее, словно патока время Клер пыталась

занять себя одним не хитрым занятием. Приглядываясь к

случайным прохожим, она пробовала по губам и

выражению их лиц угадать разговоры, проговаривая каждое

слово вслух. Пустая тишина комнаты тут же оживала,

наполняясь чужими голосами, которым подрожала Клер.

Подобная игра длилась не больше часа. Дольше

затворница не выдерживала. Под гнетом собственных

мыслей девушка вскакивала с места и начинала хаотично

метаться по комнате. Перед глазами то здесь, то там

возникал силуэт брата, за спиной которого росла черная

тень надвигающейся опасности. Только острые углы

угольного очертания, отражали на стене фигуру отнюдь не

Рика, а огромного рыбака в широкополой шляпе.

Однажды Клер не сдержалась. Не дожидаясь, когда морок

оставит ее в покое, предоставив недолгую передышку, она

схватилась за дверную ручку и попыталась вырваться

наружу. Но спасительная комната оказалась покрепче

стальной клетки.

"А что если великодушный спаситель, так искренне

пообещавший уберечь Рика и избавить нашу семью от

проклятия, солгал?!"

Клер вздрогнула от собственных мыслей. Но обреченное

настроение было всего лишь началом.

"Возможно, он специально запер меня, чтобы я не смогла

помешать его Хозяину"

Картина, в которой мистер Сейл приклоняет голову перед

тучным силуэтом Сквидли, не покидала Клер до самого

полудня. И тогда она предприняла очередную попытку

бежать. Но, увы, выбраться из комнаты через окно ей так и

не удалось. Дверь также продемонстрировала свою

прочность. Клер вновь припала к окну, понимая, что ей

остается только ждать возвращение мистера Сейла.

На улице продолжала кипеть жизнь. Провожая взглядом

каждого прохожего, пленница ловила себя на мысли, что в

любом горожанине она пытается узнать своего брата.

На лице девушки выступили слезы. Безвольно отчитывая

секунды, она с трепетом в сердце осознала – драгоценное

время бесследно утекает сквозь пальцы.

В ту минуту, когда солнце потянулось за серые стены

ратуши, с первого этажа послышались тяжелые шаги. Ключ

резко повернулся в замке. Клер только и успела обернуться:

на пороге стоял ее псевдо-спаситель. Его худое почти

мертвенно-бледное лицо за недолгий день вытянулось еще

сильнее, покрывшись густой темной щетиной. А взгляд стал

туманным и выражал одну лишь усталость и безразличие ко

всему окружающему.

– Вы виделись с ним? Он пришел на встречу? Что он

сказал? Как себя чувствует? – засыпала его вопросами

девушка.

Ничего не ответив, Сейл захлопнул дверь, сел за стол и

видимо обуреваемый невероятной жаждой, залпом осушил

бутылку рома.

– Ну не молчите же вы… Ради всего святого, ответьте…

Что с моим братом? – Клер едва сдерживала слезы.

Сейл поднял на нее отрешенный взгляд, попытался

изобразить непосредственность, но у него так ничего и не

получилось. Девушка все поняла без слов.

– Что с ним? Этот проклятое исчадие бездны добралось до

него?! Я не верю! Слышите, не верю!

Дернувшись, моряк хотел что-то возразить, даже слегка

приоткрыл рот, однако в последний момент передумал.

Клер терпеливо ждала.

Пауза продолжалась недолго. Расстегнув верхнюю

пуговицу камзола и ослабив бант на рубахе, Сейл прервал

затянувшееся молчание.

– Ваш брат не пришел на встречу, мисс Джейсон. И

возможно вы правы: в этом виноват именно тот, кто не

имеет собственной души и хуже самой ужасной чумы

способной пожрать целый город. Но спешу вас уверить, Рик

в порядке. По крайне мере пока. И у нас миллион шансов

вырвать его из лап этой проклятой Химеры.

Не дослушав спасителя, Клер закрыла лицо ладонями и

комнату наполнили горькие всхлипы.

Сейл замолчал. Как бы он не старался – ему было не под

силу утешить бедную девушку. Ни одно его слово, даже

самое лживое, облеченное сладостным ароматом истинного

успеха, не могло ободрить ее. Вера в победу угасла как маяк

на острове Ситхи, где уже дюжину лет не видели старого

смотрителя.

Поморщившись, Скиталец попытался выгнать прочь

мрачные мысли. Долгие годы он старался отыскать

спасительный ключ способный открыть тайну рождения

мистера Сквидли. Он боролся с ночными кошмарами и

призраками, старался избавиться от сомнений и вновь

окунуться в давно позабытое прошлое, разрубал кривой

саблей собственный страх, преследовавший его с тех самых

пор, когда он вместе с капитаном Бероузом вступил на

остров Грез…

И что же теперь? Он собирается расписаться в

собственном бессилье?!

Последняя фраза пронзила бывшего юнгу в самое сердце,

дав выход копившемуся гневу.

Ударив кулаком по столу, Скиталец не смог усидеть на

месте. Клер вздрогнула, обернулась на резкий звук.

– Мисс Джейсон, – осторожно начал Сейл, – я больше не

собираюсь скрывать от вас ни единого факта. Поверьте,

история моей жизни не понятна порой даже мне самому. Но

корни ваших сегодняшних злоключений таятся именно там.

В том таинственном путешествие давшем почву для тысячи

слухов и породившем сотни тысяч лживых мифов. Я

расскажу вам, как все было. Все что знаю сам и что смог

узнать за последние годы. Может быть тогда вам станет

понятна роль вашего брата, отца и ваша лично, в том, что

сейчас творится в Прентвиле. Не обессудьте, если мой

рассказ выдастся длинным и во многом жестоким – к

сожалению так все было на самом деле. И теперь я хочу

спросить: вы готовы узнать настоящую историю мистера

Сквидли?

– Но мой брат, – рассеяно вымолвила Клер.

Перевернув песочные часы, стоявшие на полке, Скиталец

твердо произнес:

– Даю вам слово капера: я закончу говорить до того как

последняя песчинка присоединиться к своим сестрам, а ваш

брат все еще будет иметь шанс на спасение…

Песок медленно заструился вниз, напоминая крошечный

водопад далеких островов, где почитают древние законы и

не любят чужаков стремящихся нарушить привычную

гармонию запретного круга. Там таятся сотни секретов

мироздания, но каждый из них имеет своего стража,

способного разрушить все сущее, если переступишь черту

вседозволенности. Многим эти места покажутся Небесными

садами, и не будет ни одного равнодушного, кто не захочет

насладиться здешней красотой.

Здесь никогда не бывает дождей. Толстые незапачканные

тяжелой городской суетой облака неспешно тянутся с

востока на запад, демонстрируя свое немыслимое

великолепие. Кокосовые пальмы, словно дамские зонтики,

возвышаются над прозрачными водными лагунами.

Прекрасные песчаные пляжи, напоминающие муку,

стелятся вплоть до каменных гротов и туннелей, за

которыми начинаются изумрудные и многоярусные, будто

величественные корабли, тропические джунгли. Именно

там прячутся диковинные животные, стаи розовых голубей

и радужных попугаев, верно охраняющих тропу к

причудливым силуэтам гор, способных открыть свои

сокровища отнюдь не каждому смертному. Лишь

избранный способен узреть гордый пронизывающий небеса

шпиль. И лишь избранному суждено увидеть струящийся,

словно водопад и песчаный поток, неспешно исчезающий в

бездонной воронке, близ мыса Туресса острова Грез…

Не могу сказать, сколько мы плыли: день, два, десять,

или всю жизнь, но мне показалось, что я потратил

невероятную уйму времени на выполнение самой грязной и

отвратительной работы. Когда я не драял полы, то ладил

паруса; если заканчивал там, то помогал тут; если обед

был сготовлен, то начищал до блеска чужие пряхи и

ремешки. Даже в абсолютном отдалении от земли, каперы

желали выглядеть презентабельно, а для этого у них был

маленький слуга, который не способен ответить – нет.

Наверное, на других кораблях юнгам тоже жилось не

сладко, но в тот момент я считал, что только мне выпала

столь тяжелая участь и моя судьба уже давно разыграна

в орлянку без права выкупа.

Капитана я видел редко. Бероуз предпочитал коротать

бесконечные морские дни в своей каюте, куда меня,

безусловно, не допускали ни под каким предлогом.

Первая стоянка случилась через пару недель, которые на

тот момент показались мне вечностью. Команда

высыпала на берег, словно термиты из горящего пня, а я с

завистью глядел им вслед, продолжая наводить лоск на

«Бродяге». Мои мечты о славном будущем капера рушились

как карточный домик. Я стал рабом собственных иллюзий.

Меня взяли в поход навроде подручного средства, верного и

послушного слуги, коим я оставался все эти годы.

Подхватив ведро, я уже собирался спуститься вниз, когда

столкнулся взглядом с мистером Лиджебаем. Да-да, не

удивляйтесь мисс Джейсон, ваш отец был единственным,

кто не нагружал меня работой, молча взирая на

бесконечный труд измученного юнги. В то время ему было

не больше двадцати, и он представлял своим

присутствием королевский флот его Величества.

Финансируя и отправляя джентльменов удачи в дальнее

и опасное путешествие, король не мог всецело положиться

на их честное слово, которому цена – от силы суон. Вот и

приходилось

юным

вассалам

короля

переквалифицироваться в Наблюдателей и сопровождать

каперов в их дальних странствиях, фиксируя все в свои

толстые судовые журналы. По окончанию компании

отчет ложился на стол всевозможным бюрократам и

канцелярским крысам, а все сокровища добытые каперами

проходили тщательную инвентаризацию. Именно по этой

причине Наблюдатели редко заканчивали путешествия в

добром здравии: зачастую, их ждала достаточно

печальная участь. Всецело подчиняясь слуге короля на

берегу, каперы дожидались свободных законов открытого

моря. Там начиналась их вотчина.

Наблюдатели тонули, гибли от случайной пули,

оставались на маленьких островках, но чаще умирали на

рее под палящим солнцем. Данные обстоятельства

значительно усложняли составлять отчеты о морском

походе, но изменить ситуацию никто был не в силах.

Лиджебай показался мне слишком пугливым и

замкнутым человеком, что не могло не радовать

капитана. Королевский прихвостень не желавший лесть в

чужие дела и державшийся подальше от команды – это

лучший выбор среди прочих крючконосых проныр,

строящих из себя властных бургомистров.

Мистер Джейсон оказался другим. Говорил разве что по

великой необходимости, сильно смущался и явно

чувствовал себя не в своей тарелке. Среди команды ходили

слухи, будто Бероуз ценой невероятных усилий выбил для

своего значимого плаванья самого безобидного

Наблюдателя, который только-только слез со студиозной

парты и ни черта не смыслит в морском деле.

Прогуливаясь по шканцам, Лиджебай поклонился,

поприветствовав меня и облокотившись о борт, с грустью

проводил хромого Лута, самого старого путушественника

в нашей команде.

– Разве вам не интересен Ротваль? – осторожно спросил

я, пытаясь хоть как-то скоротать время между старой и

новой работенкой.

Наблюдатель тяжело вздохнул:

– Вероятно для кого-то и да, но только не для меня. Что

там смотреть? Прорву забегаловок и борделей на любой

вкус, ну уж нет, увольте. Не таких впечатлений я ждал от

этого путешествия.

Меня немного удивил ответ Лиджебая, но с другой

стороны, кто я такой, чтобы осуждать королевского

служащего.

– А чего же вы ожидали, если не секрет?

Наблюдатель одарил меня равнодушным взглядом:

– Скажи, юнга, ты обучен грамоте?

Я кивнул, понимая, что бессовестно вру.

– Тогда возможно ты поймешь меня. Здесь, – он показал на

судовой журнал, – труд всей мой жизни. Мои наблюдения,

замечания, пометки. Настоящая морская история,

которая не дает мне покоя с самого детства, с того дня

когда я впервые вдохнул соленый аромат большой воды...

Потом он стал рассказывать о своей мечте, объяснять

мне тонкости писательского мастерства, расписывать

прелести делать заметки с натуры, когда сам

переживаешь трудности главного героя. Я осторожно

кивал, абсолютно ничего не понимая. Для меня мир казался

гораздо меньше, чем для этого невероятного мечтателя.

Слава морским богам! – в последующий месяц наш

разговор не нашел продолжения. Выговорившись,

Лиджебай стал вести себя еще тише. Частенько, будто

заговоренный, ночи напролет он сиживал на палубе,

устремив свой взор в звездное небо. Что-то записывал,

нервно покусывая гусиное перо. В короткие промежутки

между работой, я невольно наблюдал за его худощавой

фигурой, которая для всей команды стала сродни

призрачной тени, бессмысленно слоняющейся по палубе

«Бродяги».

Прежде чем мы достигли желаемой цели, нас ждала

целая череда тяжких приключений. Сражение с

конкурентами, из которого мы вышли абсолютными

победителями; шторм, унесший жизнь немого Торстена -

лучшего рулевого за всю историю компании; шесть дней

штиля, сводившего с ума не хуже тарлейнского безумия.

Но ни разу, слышите, ни разу никто не усомнился в

правильности поступков сэра Бероуза. Капитан был не

приклонен в своем выборе как скала и не собирался

сворачивать с намеченного курса.

Остров Грез, или как назвали его пираты – Туресса Бис, -

тянул нас к себе с невероятной силой. И даже сейчас,

когда я мысленно произношу эти слова, кровь стынет в

жилах, и сердце замирает в томительном предвкушении.

Когда мы услышали о приближении земли, никто не мог

остаться равнодушным. Каждый ликовал по-своему, но

всеобщая радость придала нам дополнительные силы,

которые к тому времени надо заметить были уже на

исходе.

Первые две шлюпки вместили в себя лишь дюжину

моряков, в счастливое число которых попал и я. Но, не

потому что вытянул счастливую карту, а по причине

того, что переносить тяжелое снаряжение входило в мои

прямые обязанности.

Сев в шлюпку я оказался рядом с мистером Джейсоном.

За долгие месяцы путешествия, Наблюдатель впервые

приободрился, и как мне показалось, чувствовал себя

великолепно. На его лице забрезжила таинственная

улыбка, а в глазах блистали лучики невероятного

воодушевления. Хотя возможно я ошибался, и Лиджебай

испытывал более скромные чувства, чем могло показаться

со стороны.

Песок, лучезарно поблескивающий на жарком солнце,

стал не самым сложным препятствием, которое нам

предстояло преодолеть на пути к сокровенному водопаду.

Мунате дэ Муренья – так капитан называл то место, куда

мы направились. И как мне вспоминается, он всегда

произносил его шепотом или почти беззвучно, словно

боялся разбудить неведомого хранителя сокровищ. Но уже

тогда, наша скромная судьба была предрешена и

бессмысленные потуги стали лишним тому

доказательством.

Джунгли, представшие перед нами изумрудной стеной,

податливо расступились под острыми лезвиями мачете,

которыми самозабвенно орудовал наш неутомимый

старпом. Путаясь в лианах и густой траве, мы сделали

первый привал ближе к полудню, когда солнце забралось в

самый центр неба, и готово было обрушиться на наши

бедные головы невыносимой жарой. Немного перекусив и

утолив жажду, мы незамедлительно продолжили путь.

Как мне вспоминается: никто из нас не хотел сидеть на

месте. Но мы и предположить не могли, что подобное

слепое стремление – это усилившийся зов сокровища. Даже

немногословный капитан, всегда державшийся поодаль,

стал с нами одним целым. Подбадривая нас, он не уставал

повторять, что как только мы заполучим ключ к мечте,

нам будут нипочем все беды и невзгоды смертного мира.

Святой Гипси, как он ошибался!

Но тогда, мы беспрекословно верили каждому его слову.

Он рассказывал о карте и обозначенной на ней точке, где