Текст книги "Сага о продажных мертвецах (СИ)"

Автор книги: Константин Исмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

6. Каменная голова

  – Уф, еле выкрутились, – пропыхтел Арни, когда приятели, забравшись на склон, оказались фактически в том же самом месте, откуда впервые заметили дымок над хижиной.

  – К твоему языку, Ловкач, нужно быка привязывать. Может, тогда ты станешь осторожнее.

  – Да нет, Сигурни – неплохая баба, – оправдывался Арни. – Ей можно многое рассказать. Но только и ей необязательно знать, куда мы собрались...

   Он развел руками, показывая, что и у ловкача на штаны иногда кой-чего проливается.

   Рагнар презрительно фыркнул.

  – Что делать-то теперь будем?

  – Вообще-то, я бы прилег ненадолго, – заявил Арни, который если и испытывал очень редко мимолетное чувство вины, тотчас же о нем забывал.

   И то дело. После ночной беготни по лесу и всех перипетий с Сигурни, после ее сытного угощения, друзей изрядно клонило в сон. Они, правда, успели прихватить пару часов на самом рассвете, когда устали бояться цверга и набили достаточно шишек, но такой тревожный сон явно не считался. И сейчас, хотя где-то в тайге продолжал призывно завывать берсерк-оборотень, охотничий энтузиазм ягеров заметно сник. Как Хельги ни старался, а не смог раззадорить их ни на какие подвиги.

   Арни начал зевать так, что чуть не разодрал себе рот. Рагнар последовал его примеру и издал такой звук, что даже Хельги на некоторое время удивленно замолчал.

  – Пожалуй, вечер утра мудренее, – заявил Арни.

  – Во время дневного сна цверги меньше шляются, – поддержал потомок Лесной Собаки.

  – Я вон там, на опушке, неплохое местечко присмотрел, – сказал Арни.

   Через несколько минут он же, сооружая себе из бобровых шкур помощника мэра спальный колпак, говорил:

  – А вечером, как солнце сядет – в путь. И никакой цверг за нами не угонится! Ноги у него короткие.

   С последней фразой было не поспорить.

  – Это истинно, – подтвердил Рагнар и захрапел.

   Через секунду он уже был в волшебной стране, где сотни маленьких эльвов, надрывая слабенькие крылышки, тащили ему бочонки с золотом, а Рагнар со свитком цверга в руках ставил галочки напротив каждой позиции. Но вскоре приехала дочь помощника годи верхом на дурашливо ухмыляющемся оборотне, и тут Рагнар на некоторое время отложил денежные дела в сторону.

   Никогда не спи на закате солнца, благоразумный читатель! Не спи в момент зыбкого равновесия, когда дневное светило уходит с глаз долой, а прозрачные духи-червяки, в изобилии рассылаемые Смертью, становятся почти видимыми. В это время перехода они с особой яростью набрасываются на душу человека и грызут ее своими острыми зубами, треплют, подобно голодным псам, рвут и наполняют невыразимой тоскою. И тогда все самое важное внезапно становится пустым и ничтожным, а теплый, полный волшебных красок мир – тупым и беспощадным! Пусть хранят тебя боги от этого чувства, читатель.

   Неудивительно, что Арни с Рагнаром проснулись в скверном расположении духа. Ягеры поглядели друг на друга довольно злобно и отправились на разные концы поляны освобождаться от того, во что превращаются в человеке розовые кони его снов при соприкосновении с трезвой и честной явью. В результате стало легче, но ненамного.

  – Слушай, может, она нас отравила? – сквозь зубы выдавил Рагнар.

  – Сигурни? Не должна, – с сомнением отвечал Арни. – Баранина как баранина. И даже хорошая, честно говоря!

  – По-моему, это мы – баранина, – пробурчал всегдашний скептик Рагнар.

  – Пили мы вроде бы тоже не очень много, – пожал плечами Арни. – Не понимаю.

   Если бы рядом была Сигурни, она могла бы объяснить незадачливым охотникам, в чем дело. А именно в том, что в ее жилище скопилось слишком много колдовской силы, и вот ее-то друзья и перебрали, а вовсе не эля. И теперь она лезла из них обратно...

   Друзья поворчали глухо, а потом залегли на краю обрыва, не упуская из виду Потонувший Городишко и фьорд, название которого мы, следуя совету Рагнара, тоже не будем слишком часто повторять (мало ли что). Ягеры дожидались, пока сумерки сгустятся.

   Лежалось на одном месте плохо – лезла сила. Ягеры маялись. Где-то за спинами время от времени продолжал взрыкивать оборотень. После того, как его рычанье стало раздаваться совсем уж неприлично близко, находившийся на взводе Арни сквозь зубы, но довольно отчетливо пообещал пустить в ход большие ножницы для кастрации скота, которые в самый последний момент всучил-таки ягерам добрый помощник годи. После этого рычанье прекратилось: всем известно, какой острый слух у оборотней.

  – Надо было у этого Снорри Тороватого тавлеи попросить в дорожку, – позевывая, сказал Арни. (Имелся ввиду, конечно же, помощник годи). – Сейчас бы сыграли. Все быстрее время бежит.

  – На имущество коротконогого маленького? – прошептал Рагнар. В сумерках он не решался называть цверга его настоящим названием и потому, подражая скальдам, применил кеннинг.

  – Да нет, что я, совсем ничего не понимаю, что ли, – с упреком в голосе отвечал Арни. – Знаем. Нет. На шкуру медведя, конечно...

   Где-то в тайге рычанье зверя возобновилось, но теперь уже весьма далеко. Арни усмехнулся.

  – Кого ждем-то? – наконец, не вытерпел Рагнар.

  – Кого, кого. Сигурни, кого же еще. Пока она заснет.

  – А она вообще спит?

  – Должна.

   Правда: дымок, вившийся над хижиной Сигурни и время от времени менявший цвет, становился все тоньше и прозрачнее и вот прекратился совсем. Белые сумерки стали почти осязаемыми. Потонувший Город со своими крышами, торчащими из земли, стал похож на кладбище. Сила Сигурни вовсю перла из приятелей.

  – Пошли, – наконец, решился Арни.

   И друзья полезли вниз по склону двугорбого холма во второй раз.

   Но нет, подозрительный читатель, не думай о ягерах хуже того, чем они заслужили... Не собирались они втихомолку подкрадываться к спящей Сигурни и перерезать ей горло тупым тесаком помощника мэра! План заключался в ином.

   Как наверняка помнит умный читатель, место, помеченное крестообразной руной на карте цверга, находилось на другом берегу фьорда. Арни рассудил, что обходить фьорд по суше – ног не напасешься, и вознамерился форсировать водную преграду одним красивым броском. Для этого нужно было судно, не судно – так посудина, на крайний выход – плот. Его-то Арни и предложил соорудить, разобрав крышу какого-нибудь дома. Рагнар, которому тоже порядочно опостылела беготня, согласился.

   Ягеры кубарем скатились по склону, попетляли по городку, а затем боги знают путем каких вычислений взяли на прицел одну из крыш, вытащили топоры и набросились на нее.

   Это была крыша длинного дома, видимо, принадлежавшего раньше зажиточному человеку. Солома сгнила и провалилась, но зато осталась основа из добротных сосновых брусьев, успевших густо обрасти коричневым мхом и лишайником, как бородой. Строили домину на совесть, и если бы не пучившая друзей сила, они с делом не справились бы и за неделю.

   Однако с помощью силы Сигурни уже буквально через полчаса крыша была наполовину разобрана. Если бы кто-то посторонний сподобился наблюдать в это время за ожесточенной работой приятелей, то наверняка ему в голову закралась бы нехорошая мысль о двух зловредных карликах, нагло средь белой ночи раскапывающих могилу мирно спящего вечным сном великана. Грохот, конечно, стоял, невообразимый. Это заставило Рагнара, который за столом сидел от Сигурни дальше, чем Арни и, следовательно, набрал меньше силы, опустить топор и задуматься.

  – Постой-ка, – вдруг изрек он.

  – Что? – прохрипел взмокший Арни.

  – Если у меня от шума, который мы подняли, гудит в ушах, то и Сигурни может тоже от него проснуться.

   Довод был серьезным. Но Арни шутя вышел из положения.

  – Постой-ка, – в тон Рагнару ответил он. – Сейчас, подожди.

   Он спрыгнул с конька, на котором стоял, и принялся соскребать мох и лишайник с бревен крыши. Потом, не взирая на вопли и протесты Рагнара, импровизированными затычками заткнул уши тому и себе.

  – Ну как?

  – Чего? – затряс головой Рагнар.

   Арни удовлетворенно кивнул и снова принялся за работу.

   Если совсем честно, то тише не стало. Зато стало необъяснимо спокойнее, и через час друзья принялись вязать подготовленные брусья веревками, нарезанными из сети, которую им дали для охоты на вербера.

   Тем не менее, все равно не теряющий бдительности Рагнар через некоторое время обратил внимание, что на соседней крыше сидит большая темная птица и вроде бы интересуется ночными трудами плотостроителей.

  – Что это за птица вон там за нами смотрит? – крикнул он Арни.

  – А? – сказал Арни. Подумав, что ему послышалось, он продолжил обматывание бревна веревкой. Пришлось Рагнару выковыривать мох обратно.

  – Я говорю, птица! – повторил он, когда Арни снова обрел способность к общению.

  – А-а? – осклабился Арни. – Ночная зловещая птица?

  – Чего?

   Арни изобразил, как его голова якобы нанизана на веревку, и он руками попеременно тянет ее за концы то в одну, то в другую сторону, прочищая отверстие.

  – А-а, – понял Рагнар.

  – Что ты говорил? – спросил он через минуту, задумчиво поковыривая мизинцем в ухе.

  – Где птица-то?

  – Вон она.

   Птица сидела на прежнем месте и, хуже того, теперь Рагнару показалось, что она ухмыляется. Он протер глаза и потряс головой.

  – Да это же всего-навсего ворона, – довольно спокойно произнес Арни.

  – Я и сам вижу, что ворона, – холодно сказал Рагнар. – И чего она ночью здесь делает? Никогда не видела, как плот строят?

  – Кончай, Длинноухий, – поморщился Арни. – Так мы скоро от каждого шороха вздрагивать начнем. А нам с тобой это не пристало – мы же все-таки воины Северного Пути.

  – Я слышал, что колдуньи могут надевать воронье платье и повсюду все разнюхивать, – не отступал Рагнар.

  – Это она, колдунья? – Арни ткнул пальцем в ворону и расхохотался. Ворона, по всей видимости, тоже развеселилась, смотрела искоса и вертела клювом в разные стороны. – Действительно, вроде нюхает, – продолжал веселиться Ловкач. – Да откуда ей здесь взяться, колдунье-то! Может, Хейд прилетела, а? – саркастично сказал он, уперев руки в бока.

  – Тише, – одернул друга Рагнар Осторожный. – А Сигурни?

  – Сигурни? – заливисто взвизгнул Арни. – Да Сигурни не способна даже тучи разогнать, не то, что в зверей оборачиваться. Травница она, сколько раз можно повторять! Да и спит она сейчас, десятый сон уже, наверное, видит...

  – Кар! – подтвердила ворона, взмахнула крыльями, снялась с конька и улетела.

  – Вот, видишь, – закончил Арни.

  – Все равно, подозрительно это, – угрюмо буркнул Рагнар, возвращаясь к работе.

  – Ну вот, плот готов! – горделиво сказал Арни, втыкая топор в бревно. – А ты бухтел.

   Рагнар не отвечал ничего, а только беспокойно оглядывался по сторонам.

  – Опять что-то не слава Одину? – участливо, но одновременно насмешливо спросил его Арни.

   Рагнар исподлобья посмотрел на Ловкача, покачал головой, как бы произнося: ну-ну, хорошо смеется лишь тот, кто с горы наблюдает пожар в доме врага... Затем бросил топор и скрестил руки.

   Арни терпеливо ждал. Наконец потомок Лесной Собаки соизволил разомкнуть уста. И надо сказать, на этот раз разомкнул он их по делу.

  – А где вода? – спросил Рагнар.

   Арни посмотрел. Да. Вокруг коньки крыш, коньки крыш, коньки крыш. И где-то неправдоподобно далеко светилась призрачная дорожка от молодого месяца, такая тоненькая, что казалась не помеченной на карте духа тропинкой в Вальгаллу.

  – Вот так, – грустно подытожил Рагнар и сел на только что законченный приятелями большой, тяжелый, добротный, пригодный для плавания в любую погоду плот.

   Арни в сердцах прихлопнул себя кулаком по ладони, да так самокритично, что аж завертелся на месте.

  – Теперь понимаешь, почему та птичка ухмылялась? – сказал Рагнар. – Без колдовства здесь не обошлось.

  – А почему мы вообще решили строить плот именно здесь? – вдруг удивленно и недовольно вопросил Арни, как будто только что прибыл от ярла с инспекцией. – Это какая же сволочь такое придумала?

  – Я знаю этого человека, – отвечал Рагнар, вычерчивая прутиком на песке что-то похожее на руны.

  – Да-а? – поддельно заинтересовался Арни. – И кто же он?

  – Это – ты!

  – Ну, какая разница, кто выбирал место, – миролюбиво сказал Арни. – После драки молотками не машут. Важно другое: как мы теперь доберемся до залива...

  – Не знаю!

  – Если рассуждать здраво, – начал Арни, – то ведь залив сюда не придет, если только его об этом не попросит какая-то сильная колдунья. Очень сильная колдунья...

   Рагнар хмыкнул.

  – Такой колдуньи у нас здесь нет, – продолжал Арни, – потому что Сигурни не подходит, да и не нужно ее посвящать в наши планы.

   Рагнар молчал.

  – Таким образом, залив мы передвинуть не сможем. И тогда... тогда нам остается...

  – Я так и знал, – бросая прутик, сказал Рагнар и, как всегда, попал в точку.

   И еще раз сила Сигурни сослужала ягерам добрую службу. Все-таки, как ни говори, а один хороший полет стрелы – или два плохоньких – не такое маленькое расстояние, тем более, если учесть, что это по прямой. Друзьям же пришлось изрядно повилять между когда-то домами, которые хоть и утонули, но, к сожалению, не настолько, чтобы ими можно было бесповоротно пренебречь. Человек, при всех его достоинствах, – пусть это даже выносливый воин Северного Пути, – никак не может соперничать с лошадью в деле перетаскивания волоком тяжелых громоздких предметов.

   Но – дотащили! Пускай со слезами на глазах. Когда у ног заблестела выстраданная вода, Арни бросил свой край плота (Рагнар успел-таки вовремя отскочить), сорвал с пояса охотничий рог (подарок помощника годи, чтобы вострубить победу над вербером), приложил его к губам, запрокинул гордо голову, и...

   Хорошо что Рагнар Осторожный, молодчина, догадался насыпать в рог песку! Хотя когда он это сделал, ума не приложим. Раздался короткий спертый звук, и Арни, со ртом, полным песка, понял всю неуместность (да и опасность) такого невыдержанного изъявления своих чувств среди ночи, когда вокруг разгуливает нечисть.

   Некоторое время он шипел и плевался.

  – Хватит гримасничать, – сухо сказал Рагнар, неодобрительно посматривая на ужимки Ловкача. – Уж солнце скоро выйдет из-под красной юбки, а нам еще плыть и плыть.

   От такой речевой фигуры Арни перестал кашлять и с удивлением посмотрел на приятеля.

  – Ты чего, в скальды готовишься, что ль? – с веселым изумлением спросил он.

   Рагнар смутился.

  – Не знаю. Как-то само вышло. Но, однако, плыть действительно пора, – стал оправдываться он.

  – Ну, раз пора, значит – поплыли. Ну-ка, навались!

   Прямоугольник плота скользнул в темную воду залива. Друзья покидали на бревна свой скарб, а потом взгромоздились сами.

  – Слушай, как мы его дотащили, ума не приложу! – шепотом восхитился Рагнар. – Он даже не шелохнулся, когда мы на него спрыгнули!

  – Не забывай, друг, что мы – воины Северного Пути! – назидательно заметил Арни, подымая палец.

   Возражений не последовало. Приятели взялись за наспех изготовленные весла и оттолкнулись от берега...

  – Надо бы как-то его назвать, – озабоченно сказал Арни через несколько минут, когда ему надоело грести.

  – Только, я тебя умоляю, не Драконом, – сказал Рагнар, не очень хорошо переносивший морские путешествия, – драконами я сыт по горло.

  – Кракеном?

  – Я их с детства ненавижу, – сказал Рагнар.

   В свое время было подозрение, что лодку с отцом Рагнара, его старшим братом и еще десятью гребцами утопил беспощадный дух моря – огромный кракен.

   Но Арни уже закусил удила. Он завидовал красивой метафоре, которую эфир поэзии неожиданно открыл его приятелю; и теперь сам мысленно примерял на себя платье скальда.

  – Мы назовем его, – торжественно заявил он после нескольких секунд напряженных раздумий (а дольше Арни думать не умел), – Скакун Залива!

  – Смотри только, – сказал циник Рагнар, – чтобы не получилось как с той шнекой, на которой мы плыли. У твоего скакуна может случайно отвалиться первый звук в имени...

   В итоге плот, совместное детище двух выдающихся кораблестроителей, так и остался без названия.

   Рассвет, так образно описанный Рагнаром, застал друзей на средине фьорда, и довольно далеко уже от Потонувшего городишки. Над избушкой Сигурни с первыми лучами солнца снова затеплился легкий ароматный дымок: достопочтенная ведьма была ранней пташкой. Но смелым плотоходам Северного Пути этого прощального привета было уже не видать, да и не до него им было: насупив брови, скрестив руки на груди и завернувшись во все одеяла помощника мэра, они тщетно пытались согреться. На воде было свежо. Плот, так и не получивший имени, подхватило невидимое течение и упорно влекло каким-то своим хитрым курсом, временами отбрасывая назад, а то и просто вращая на одном месте в разные стороны. Арни громко клацал зубами в такт скрипам руля, весьма приблизительно обозначенного грубо оструганным куском конька крыши и закрепленного с помощью сделанных из сети растяжек. Рагнар угрюмо всхрапывал. Конечно, не составило бы труда согреться, взявшись за весла, валявшиеся тут же рядом, но не любили, честно признаться, греблю два суровых воина Северного Пути...

   Однако лучи светила внесли оживление в эту меланхолию. Арни, будучи по характеру непоседливым и более жизнерадостным, первым вскочил на ноги, да так резко, что в щели между бревнами брызнула вода. Рагнар недовольно пошевелился и разлепил веки.

  – Ну что? – осведомился он севшим голосом.

  – Плывем!

  – Это я вижу, – скрипуче отозвался потомок Лесной Собаки. – Вопрос – куда? Кстати, а карту ты взял?

   Арни судорожно полез под рубаху.

  – Фф-у-у, – сказал он через минуту, – напугал! Никогда больше так не делай!

  – А что, я просто спросил, – с невинным видом сказал Рагнар, но покривил душой. Ему доставляло удовольствие смотреть, как Ловкач пугается.

   Арни извлек из-под рубахи сокровенный свиток и некоторое время внимательно его изучал.

  – Тут сказано – на восходе ищи голову закопанного каменного турса, – сказал он, водя заскорузлым пальцем по свитку.

  – Великана то бишь, – перевел Рагнар. – Ну да, где еще маленький мог спрятать клад, как не под крылышком большого...

  – В его пасти найдешь то, что тебе причитается, – продолжил Арни.

  – Звучит зловеще! А что еще там сказано?

  – Найдешь припасенное, которое сделает тебя могущественным, – закончил Арни.

  – А что именно там припасено, не сказано?

  – Нет, но это нормальное положение вещей. Прямых указаний быть и не должно. Все карты маленьких именно так и составляются, – заявил Арни с таким видом, словно был признанным специалистом по картам цвергов уже тогда, когда кейсар Гай Юлий под стол пешком ходил, ни о какой Галлии не помышляя...

  – Не знаю, не знаю, – Рагнар качнул головой. – Подозрительно. Почему нет полной описи?

   Арни хлопнул в ладоши, как бы говоря: ну, друг, в своей наглости ты превзошел даже Ловкача. Потом развел руками.

  – Ну, если уж мы так далеко забрались, надо доводить дело до конца!

  – И где эта голова турса? – сказал Рагнар.

  – Сказано, ищи на восходе. А восход – это там, где солнце всходит...

  – Отлично, теперь мы знаем, что такое восход, – заметил Рагнар.

  – О! Да вот же она! – вдруг вскрикнул Арни, не обращая внимания на язву-товарища. – Смотри!

   Как раз когда плотоходы изучали карту маленького, как его называл Рагнар, несущее плот течение сделало очередную трудноуловимую петлю и... произошло чудо! Огромный каменный останец оказался на пути лучей восходящего солнца, закрыв диск, и теперь бросался в глаза, подсвеченный его лучами, будто в рыжей ауре.

  – Действительно, голова великана! – заинтересовался Рагнар, привставая, чтобы лучше видеть. – Похож, похож...

   Крючковатый хищный нос, хитрые небольшие глазки с прищуром, борода лопатой вперед – как у Гундельссона, отметил Рагнар – и... лысина! Ну да, растительность надо лбом почему-то отступала, открывая самую настоящую лысину...

   Рагнар критически посмотрел на останец, затем на Арни, потом опять на останец.

  – Чем-то он на тебя смахивает, – изрек он, приглаживая волосы ото лба к затылку.

  – Не очень-то! – вдруг разозлился Арни. – Искупаться захотел?

   Рагнар понял, что Арни вошел во взвинченное состояние при виде близкой цели. Когда Арни находился в таком состоянии, лучше было его не цеплять. Рагнар это знал.

  – Однако путь к голове этого турса не прост, – миролюбиво заметил он. – Турсить в гору придется изрядно ...

  – А что делать, дорогой друг! – непреклонно сказал Арни. – Ноги в руки – долетим на пуке...

   Арни был целеустремлен. Он приложил ладонь ко лбу, как заправский капитан, высматривая наиболее благоприятное место для швартовки и подходящие варианты подъема к голове.

  – Ну что ж, причаливаем, – наконец, разрешил он.

   Рагнар молчал. Арни повернулся, чтобы идти к рулю, и сразу понял причину сдержанности друга: Длинноухий его опередил и занял место рулевого сам. Потомок Лесной Собаки хитро улыбнулся и кивком головы показал в сторону весел, намекая, что Арни не вредно будет немного погрести.

  – Ах ты грязная водяная свинья! – укоризненно произнес Арни.

   Некоторое время он изощрялся в изобретении различных обидных кеннингов, в надежде на то, что Рагнар купится и полезет выяснять отношения. Но Рагнар был непоколебим, как каменный турс, и улыбался как Сигурни.

   Так что в этом поединке Ловкач проиграл.

  – А знаешь что? – спросил Арни потомок Лесной Собаки.

  – Знаю!

   Но Рагнара было не так просто заткнуть, если уж он собрался высказываться.

  – А то, – сказал он, – что не в веселье я от всего этого!

   Они стояли на самой верхотуре, в полуполете стрелы от каменной головы. Это и впрямь был великан: голова была даже больше, чем показалось вначале. Она раздвигала гигантские челюсти в издевательском зевке, показывая раскрошенные гнилые зубы. Кажется, виден был даже каменный язык...

   Из скудной почвы, еле прикрывавшей базальт, редко торчали кривые жилистые сосны. Слишком уж цеплялись они за Хель своими чудовищно длинными черными корнями, и потому, видно, свирепый северный ветер ничего не смог с ними поделать. Впечатление от места, честно говоря, было гнетущее.

   Весь день друзья карабкались вверх по горе, по той весьма условной тропинке, которую Арни чудом углядел с воды. По сути это была никакая не тропинка, а, скорее, одно голое воображение вдохновителя экспедиции. Подъем занял почти весь день. Два раза ягеры делали привал для перекуса и короткого чуткого сна. Место было тревожное и расслабляться как раньше здесь было уже нельзя.

   Но, наконец, подъем стал постепенно превращаться в плоскость, и друзья оказались от цели, как выразился Ловкач, в одном хорошем плевке.

   Тут Рагнар и высказался.

  – Копчиком чую: не к добру все это, – подумав, добавил он. – Как бы не было тут ловушки, подстроенной цвергом...

   Арни начал потихоньку закипать. Это постоянное нытье утомляло!

  – Ну, а что еще ты там чуешь, – с плохо скрытой угрозой начал он.

   Но Рагнар вдруг замолчал и только вращал головой, как будто прислушиваясь.

  – Выше нюхалку, мой друг! – решил подбодрить его Арни. – Мы в шаге от сказочного богатства и славы!

   Поскольку Рагнар продолжал молчать, Арни принял это молчание за знак согласия и пошел вперед. Однако уже через секунду он подскочил как ужаленный и резко развернулся.

  – Что это значит – «плешивая говноедка» и... что там еще? – заорал он. – Ну, знаешь, все имеет свои границы! – И тут Арни впервые всерьез ухватился за топор. Он, быть может, простил бы приятелю детства и «плешивого», и даже «говноеда», но обращение в женском роде окончательно его добило.

   Да и любого уважающего себя воина Северного Пути тоже.

  – Ну, вот что, – решительно начал он. – Или ты сейчас же приносишь недвусмысленные извинения, или... – он остановился, натолкнувшись на изумленный взгляд Рагнара.

  – Я на эти штуки не покупаюсь! – взяв себя в руки, продолжил орать Арни. – Что ты там у меня за спиной якобы что-то увидел! Давай, вытаскивай топор!

   К его удивлению, Рагнар немедленно это сделал, причем не просто, а с истошным криком:

  – Как ты там сказал, «ушастая черная пустая...»?? И еще... и еще... – Рагнар, захлебываясь от гнева, начал перечислять все те замечательно оскорбительные, ни в какие ворота не лезущие кеннинги, которыми, по его мнению, незаслуженно наградил его Арни.

  – Ничего подобного я не говорил! Это уж слишком! – возмутился Арни. – Так только бабы ругаются! Причем самого низкого пошиба!

  – Вот именно! – вопил теперь уже Длинноухий. – Даже раб не потерпит, чтобы его называли... – и он еще раз в доступных выражениях перечислил Ловкачу, как и кем он только что его поименовал.

  – Да нет, это ты меня ей назвал, и тебе это с рук не сойдет!

  – Подожди, – вдруг запнулся Рагнар, – а кто только что сказал «да вы обе...»

  – Точно! Это кто-то еще.

  – Колдовство! – прошептал Рагнар. – Начинается...

   Арни склонил голову на сторону и принялся прыгать на одной ноге, словно вытрясая песок из мозгов. Это помогло: в голове у него прояснилось. Хуже было Рагнару: он уже несколько раз рубанул топором каких-то невидимых демонов, судя по всему, не попал, и очень из-за этого расстроился.

  – Спокойно, дружище, – сказал Арни.

  – Опять коротконогий маленький?! – взвизгнул Рагнар, подпрыгнул и махнул топором. На этот раз он вполне мог бы навсегда избавить Арни от его плеши, если бы Арни не был Ловкачом и вовремя не отскочил.

  – Смотреть мне в глаза, отвечать! – крикнул Арни, увертываясь от потомка ярлов. – Ты слышишь голос в своей умной голове?

  – А ты? – ответил вопросом на вопрос Рагнар, теперь делая попытку подрубить Арни ноги.

   Арни подпрыгнул.

  – Слышал, – выдохнул он, – да перестань же ты махать дурацкой секирой! Еще зашибешь кого-нибудь, неровен час.

   Рагнар таки внял языку разума и топор опустил. Потом посмотрел по сторонам озабоченно, высматривая, кого еще он мог здесь зашибить.

  – Я понял, – сказал Арни. – Это не цверг, вернее, не совсем цверг. Это такая штука... называется – «заклятье голоса»... Голос басовитый и злобный, так?

  – Так.

  – А у нашего маленького голос был высокий и дребезжащий. Но я думаю, что он наложил заклятье, изображающее голос великана, чтобы защитить свои сокровища от непрошеных гостей. Вроде мертвый турс разговаривает, стравливает людей друг с другом.

  – Откуда знаешь? – хрипло спросил Рагнар, тяжело дыша.

  – Мне Сигурни рассказывала про такие шутки. Милая вещь. Заклятье пишется обычно на «бегающем» камне, который подкладывается в нужное место. После этого те люди, которые не успели друг дружку порубить, уползают прочь на карачках. По дороге они умирают от ран и потери крови...

  – Хорошенькое дело! – завопил Рагнар. – Так вот куда ты нас привел!

  – Тихо. Не труби, как дочка йотуна, обварившаяся кипятком. Не забудь, что заклятье работает.

  – Так что делать-то??

  – Искать булыжник.

  – Ага, найдешь его! – Рагнар опять начал впадать в панику. – Ты посмотри, какое плато, и солнце садится!

  – Молчи! Слушай меня! Ты помнишь, где все началось?

  – Вроде вон там, у того коричневого валуна, – неуверенно сказал Рагнар. – Я еще подумал: великан нагадил...

  – Быстро, навались.

   Поднатужившись, со вскриком перевернули валун.

  – Вот, что я и говорил! – воскликнул Арни, показывая на опрокинутые руны на брюхе валуна. – Быстрее, пока он не понял, а то убежит!

   Через несколько мгновений валун запрыгал по склону в сторону залива.

  – Теперь рыб будет между собой стравливать. Счастливого пути, – удовлетворенно сказал Арни, вытирая руки о штаны.

  – Ты знаешь, я даже рад, – заметил он Рагнару, – это хорошо, что все так непросто. Это значит, что клад действительно ценный.

  – Очень хотелось бы в это верить, – мрачно заметил фаталист потомок Лесной Собаки.

7. Заклятье цверга

  – Солнце почти село, – озабоченно сказал Рагнар, с трудом пришедший в себя после того, как он впервые испытал заклятье цверга. Благородный Арни не пожалел для друга глотка бургундского вина, так ловко украденного им в доме годи Белой Селедки.

   Арни проворно убрал бурдюк с вином в мешок.

  – Ты прав, – сказал он. – Не время рассиживаться, если мы не хотим иметь дело с маленьким в темноте. Быстро берем «припасенное», как он выразился, и сматываемся.

   Друзья вскочили, будто на пружинах, и широким деловым шагом ринулись в сторону черневшего исполинского зева турса. Солнце уже коснулось своим нижним краем прохладных волн Норвежского моря, и закипевшая вода заставила недовольно заворчать прилегшего в сонных глубинах Йормунганда, змея, обвивающего землю...

   Перед входом в глотку великана совсем ничего не росло. Здесь начинался чистый песок, да притом весь в маленьких барханах: то ли особенность местных ветров, то ли работа гигантских кротов.

  – Между прочим, здесь может быть стеклянный мед, – сказал Арни, с гиканьем плюхаясь на гребень ближайшего барханчика и съезжая вниз по его склону на собственном седалище, как дети зимой по снегу (Арни имел ввиду янтарь). – Помнишь ледяные горки в Холодных Шхерах? И старика Халли, который нас по ним гонял?

  – Помню. Семнадцать зим назад, примерно. Так что вставай давай, не мальчик уже.

  – Эх, Халли, Халли, – сказал Арни, поднимаясь и отряхивая зад. – Суровый честный Халли, восемь зим он уже кормит всякую тварь в мутных водах Рейна.

  – Ну нет, столько времени он, конечно, не мог продержаться.

  – Жалко тебе его?

  – Конечно. Все-таки первый учитель. Хотя надо сказать, что временами он был изрядным пердуном.

  – Это так, – вздохнул Арни. – Зато теперь наверняка пирует с Одином. Он один прикрывал от франков отход нашего арьергарда, и утонул, переплывая холодную широкую реку.

  – Я думаю, он просто решил подгадать ко времени и уйти в Валгаллу, – заметил Рагнар, – иначе зачем он потащил с собой через реку этот тяжеленный серебряный крест, украденный у франков?

  – Из-за него-то они за нашими и погнались, – сказал Арни, – считали, видно, что он колдовской. Говорят, в кресте были замурованы челюсти какого-то их святого воина, кого-то вроде нашего Бео-ульва.

  – Теперь эти челюсти на дне Рейна, равно как и челюсти самого Халли. Однако давай-ка будем поменьше болтать, а побольше заниматься делом, потому что я не знаю, как ты, а я в Вальгаллу еще не очень тороплюсь.

   И потомок Лесной Собаки насупился.

   Как раз в этот момент друзья вступили на так называемый «язык» великана – каменный пласт, как бы идущий вниз из его рта. Казалось, что турс кривляется и, насмехаясь над своими врагами, показывает им покрытый бурым налетом лишайника язык. Увлекшийся разговором Арни зацепился ногами за самый его кончик и с грохотом вывалил на базальт половину поклажи, тем самым подтвердив тезис товарища о вреде болтовни.