Текст книги "Сага о продажных мертвецах (СИ)"

Автор книги: Константин Исмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

   Это означало: «Хофдинг нам не доверяет».

   Рагнар в ответ положил два пальца левой руки на сгиб правой и медленно согнул руку в локте, как бы безмолвно ответив: «Удивил утробу младенцем. И не таких видывали».

   Арни мысленно порадовался твердому духу товарища, но с сожалением подумал, что одного духа чаще всего оказывается маловато. Сейчас, к примеру, им очень не помешало бы простое везение.

  – Ярл всегда здоров настолько, насколько ему желают здоровья его подданные, – осторожно отвечал Арни.

   Хельульву дипломатия Ловкача понравилась.

  – Я слышу речи зрелого мужа, – сказал он, – искушенного в том, как вести себя с сильными. Потому ты мне люб. Но все-таки прежде, чем я допущу вас в мой город отбирать эйриры у моих людишек, я хотел бы сам предварительно посмотреть небольшой кусочек из той саги в лицах, которой вы собираетесь нас всех потчевать.

   И Хельульв сделал рукой какой-то непонятный для товарищей и малоуловимый знак.

   Арни нахмурился.

  – Пойми, – сказал хофдинг, – я не хочу, чтобы горожане до срока сместили меня с должности за то, что я позволил запылить им глаза и загрязнить черепные короба какой-нибудь заведомой чепухой, на которую жаль потратить время. Знаешь, сколько серебра снедают выборы? А я не нашел еще пока сокровищ Нифлунгов, чтобы так легкомысленно разбрасываться монетами. Потому я хотел бы лично убедиться, что представление, которое вы принесли, достойно внимания, и горожане останутся им довольны.

  – Хорошо, – сказал Арни, – наше представление хвалил сам ярл Хакон, но я понимаю твою недоверчивость, хофдинг. Мы покажем сценку, в которой Локи пытается раздразнить Одина и выманить его на поединок из строя окружающих его воинов Вальгаллы. Для этого он поет непристойную песнь.

   Арни мигнул Длинноухому, тот кивнул в ответ и притронулся к руническому блюду у себя на груди. Арни догадался, что бдительность Рагнара не усыплена кажущейся благосклонностью хофдинга, и он будет настороже. Длинноухий сделал шаг вперед, полоски парчи, вплетенные в его бороду и усы, красиво заколыхались. Взгляд его стал сосредоточен.

   Арни напряг память, вспоминая все то, что слышал от разнообразных трезвых и пьяных скальдов, пока находился при дворе.

   Арни бросил взгляд по сторонам, отметил, что движение копий остановилось, упер руку в бедро и сказал, обращаясь к Рагнару:

  – Чу! Чую смердячий ветер, то Один идет, велик и светел! Всех достойных мужей он послал взашей, и теперь всякую тварь тащит с собой – все как встарь! Невзлюбил наш Один честных людей, а любит бродяг, разбойников и разных блядей. И это нам оченно нравится: с таковским войском нетрудно будет справиться!

   Рагнар подхватил эстафету на лету. Раздувая золотистые ленточки на усах, он заговорил басом:

  – Погоди, лукавый Локи. Наживешь, смотри, мороки! Войско хоть и хилое, но пахнет могилою!

   Арни отвечал:

  – Мертвый пахнет не цветами – тайна эта между нами. Чтоб живым это не знать – лучше, Один, помолчать!

   Тогда Рагнар рявкнул:

  – Точно, Локи, ты сказал – людям смерть, а нам скандал! Для чего же нам, етить, друга дружку-то лупить?

   Локи же на это ответил:

  – Вон людишки те внизу. Мы покажем им козу. Пусть себе грызуться, спорят, повыщипывают друг другу бороды, брови, космы – да хоть все волосы на теле. Это еще не значит, что мы должны такое же делать для их ублажения. Им хорошо – они помрут себе и с концами. А нам еще жить и жить... Какую мину прикажешь тогда делать за завтраком?

  – Да, они всю эту ерунду выдумали, так пускай сами в нее и играют. Нашли дураков, – сказал Один.

  – Значит, в знак мирного исходу мы пойдем и выпьем меду, – подытожил Локи.

   После чего Рагнар с Ловкачом пожали друг другу руки и раскланялись.

   По рядам зрителей прошелестел восхищенный шепоток. По крайней мере, так показалось Ловкачу. Одно было очевидно – стоящие вокруг воины впечатлились так ловко сымпровизированной сценой. Ловкач приготовился уж было принимать лавры и деньги, как вдруг случилось нехорошее.

  – Я узнал тебя, коварный Храфн Гадюкин Выползень! – яростно и неожиданно загремел хофдинг. – Я узнал тебя, ядовитый приспешник грязного Хакона, посланный, чтобы подготовить гибель Квельдульвборга! Но ты жестоко просчитался, думая, что тебе удастся обвести вокруг пальца Хельульва Полутролля! Взять их.

   Последнее приказание он произнес довольно будничным голосом, из-за чего Арни впоследствие склонялся, что все было заранее подготовлено, а предыдущие выкрики были всего лишь средством разжечь толпу... подогреть общественное мнение.

   Одна вещь сильно жгла любопытство Ловкача: кто такой этот самый Храфн Гадюкин Выползень? Или Полутролль его выдумал?

   Но все эти мысли он обстоятельно продумывал уже потом, с веревкой на шее.

   Тогда же, у ворот, Ловкач и подумать-то ничего не успел. Он успел только едва-едва выхватить оружие, впрочем, было поздно.

   Надо сказать, подготовка у квельдульборгских бойцов захвата была что надо.

   С верхней площадки сторожевой башни на головы Арни, Рагнра и мертвецов посыпались разрисованные полуголые воины в волчьих шкурах, с веревками в руках.

   Арни потом уверял, что, если бы это были обычные люди, то, несмотря даже на ошеломляющую внезапность нападения (Арни ждал его со стороны длинных копий, что он видел за палисадом, но то был, очевидно, отвлекающий маневр хофдинга), он бы успел выпустить несколько душ на волю.

   Но он не успел.

   Похоже, невидимые до времени головорезы прятались за ограждением верхней площадки башни, и прыгнули на Ловкача, Длинноухого и мертвецов с высоты двенадцати локтей. Находились ли они на башне с самого начала или же поднялись туда по крытому ходу, пока Рагнар с Арни развлекались шутовской перебранкой – так и осталось неясным. Но это уже было неважно.

   Арни уверял, что здесь наверняка замешано запрещенное колдовство. Совершенно понятно, говорил он, что время для напавших текло намного медленнее, чем для захваченных врасплох. Какова бы ни была причина, но хитрому трюку не смогли противостоять даже мертвецы – а уж их-то возможности значительно превосходят человеческие, как мы знаем.

   Увлеченные своим танцем, они не оказали никакого сопротивления, пока не оказались скрученными, с веревками на шее, связанными попарно. Но и тогда умертвия продолжали тупо переминаться с ноги на ногу, растянув потерявшие эластичность губы в бессмысленной мертвой улыбке.

  – Вот и надейся на вас! – в сердцах бросил Ловкач воинам Сигурда.

   Арни и потомок ярлов тоже в мгновение ока оказались связанными, у них вырвали оружие, завели локти за спину и так скрутили, что невозможно стало пошевелиться без риска вывихнуть плечевые суставы. На шею каждому набросили петлю. Но самое скверное – у Рагнара отобрали тарелку годи, которую заполучил хофдинг. Так что товарищи оказались в беспомощном положении перед лицом коварного и беспощадного врага.

  – У нас неприятности, – сказал Арни Рагнару.

   Тем временем волчина хофдинг рассматривал руническое блюдо, которое ему принесли.

  – Ну, Храфн, – сказал он, обращаясь к Арни, – признавайся, змееныш, как ты с помощью этой волшебной тарелки собирался по приказу Хакона погубить народ Квельдульвборга.

   Народ Квельдульвборга немедленно напряг уши, интересуясь послушать, как же его собирались губить.

  – Волчье вымя! – сказал Арни. – Я знавал одного берсерка, который жрал ядовитые грибы. Он плохо кончил. Но, по-моему, ему до вас далеко...

   Командир лучников – его звали, как потом выяснилось, Ан Мохнатый, – махнул рукой, и Арни получил все-таки свой удар древком копья.

  – Верткая сволочь, – сказал Ан, – ан на этот раз не отвертелся!

   И улыбнулся широкой открытой улыбкой. Зубы у него были хорошие.

   Хофдинг подождал, пока Ловкач сможет разогнуться. Его гвардия в волчьих шкурах теперь охраняла пленных, окружив их. За волчьими шкурами стояли копейщики.

   Когда Арни очухался, хофдинг повторил вопрос.

  – Не знаю никакого Храфна, – мужественно прохрипел Арни, сплевывая отбитую зубную крошку. – Ты меня с кем-то путаешь, досточтимый.

   После такого ответа, ясное дело, процедура была повторена, только на этот раз Ловкач не устоял на ногах и рухнул под ноги Рагнара и умертвий.

  – Послушай, уважаемый, – взял слово Рагнар, – ты нас точно с кем-то перепутал, не выспавшись. Ночью в вашем городе так выли, что теперь все вы наверняка находитесь в отменно злобном состоянии.

  – Замолчи, раб! – приказал ему Полутролль. – Я знаю, что говорю. Я ждал вас два месяца, и вот, наконец, вы заявились. Только Храфн Гадюка может подчинять своей воле мертвых, ибо это у вас мертвецы, а никакие не менестрели! Меня не обманешь.

  – Сначала Двенадцатижильный, теперь какой-то Храфн, а я не ухом, не рылом, – пробормотал Рагни. – Никогда бы не поверил, что у нас в Норвегии столько колдунов, – это ведь не Дания, страна сказочников и сказок...

  – Не хотите говорить, дело ваше, – пожал плечами хофдинг, – я на это и не рассчитывал. Но только заговорить вам все равно придется, какие бы вы ни были стойкие. Для этого у нас есть средства.

  – Уж в этом я ничуть не сомневаюсь, – высокомерно сказал Рагнар.

   Он вспомнил, что скальдические герои в таких ситуациях обязательно плюют врагу в лицо. До Полутролля было довольно далеко, Рагнар поколебался, но все-таки плюнул. Плевок его, конечно, до цели не долетел, а, подхваченный порывом ветра, равномерно оросил стоящих в оцеплении копейщиков.

   Те рассерженно заворчали, но хофдинг остановил их жестом.

   – Ведите их на рынок, – приказал он. – Там поплюемся.

19. В плену

   Пленных под двойным конвоем повели на рынок. Мертвецы все еще продолжали втихаря пританцовывать, а вот Арни с Длинноухим стало не до танцев. Положение было серьезным.

   В Квельдульвборге даже мостовые каменные, – по-крайней мере, те, что внутри стен форта. Подкованные каблуки пехоты бодро прицокивали по влажным черным плитам. Ловкачу и потомку ярлов приходилось труднее: требовалось все время следить, чтобы не поскользнуться на гнилой репе или капусте, летящей со всех сторон, – каждое падение, конечно, доставило бы большое удовольствие толпе, а Арни терпеть не мог, когда над ним смеются. Он шел с гордо поднятой головой, посверкивая взглядом по сторонам, потрясенный, но отнюдь еще не сломленный. Большую часть капусты собрал на себя Один: кто выше забирается, тому всегда больнее падать. Капуста застряла у предводителя асов в его красивых соломенных волосах, в бороде, повисла на усах, спутавшись с золотистыми ленточками парчи и, конечно же, на знаменитых длинных ушах Рагнара. Но, надо отдать ему должное, Длинноухий стойко переносил эти глумления: шагал твердо, смотрел насмешливо и презрительно, бабьей слабости не выказывал, лишь иногда встряхивал головой, когда становилось совсем трудно смотреть.

  – Ничего-ничего, – бормотал Арни упрямо, – ничего. Смейтесь, придурки, смейтесь. Гогочите! Взвизгивайте! Хрюкайте, Гарм вас задери, войте! Гавкайте, посмотрим, кто будет гавкать последним...

   Жителям Квельдульвборга очень нравился его яркий желтый тюрбан в мавританском стиле, и они норовили по нему попасть.

   Хофдинг шагал рядышком, на таком расстоянии, чтобы до него не долетала овощная крошка, время от времени делал глоток из серебряной фляги и внимательно поглядывал на Ловкача.

   Ловкач из гордости отвернул голову в другую сторону, хоть Полутролль и прикрывал его от обстрела овощами: кидать через голову хофдинга не осмеливались. Но Арни не желал поблажек.

  – Почему не поете, – негромко спросил Полутролль, – почему заскучали?

   Арни не удостоил его ответом.

   Главарь волчьей гвардии, косой страшный коротыш с лицом, полностью расписанным рунами, совершенно железный, сильно дернул за веревку, и Арни еще раз распластался по мостовой, увлекая за собой Длинноухого.

  – А тебя, расписной... – начал Арни, скрипнув зубами, но Рагнар предостерегающе толкнул его плечом.

   На лице оскалившегося было с надеждой волчьего командира мелькнуло разачарование. Полутролль сделал ему молчаливый знак, означавший – ладно, мол, – и он перестал натягивать веревку, позволив Ловкачу встать.

  – Скажи мне, Храфн, – задушевно заговорил Хельульв, – я знаю, что ты – человек умный и опытный. На что же ты расчитывал, так неприкрыто, с такой глупой маскировкой явившись в Квельдульвборг? Не думал же ты, в самом деле, что хофдинг города – выжившее из ума ничтожество?

  – Старый ворон порой клюет мимо глазницы, – с расстановочкой отвечал Арни, – именно так я и думал.

  – Вот как, – с веселым удивлением произнес хофдинг, – тебе это недешево обойдется!

  – Ярл Хакон отомстит тебе за меня, Полутролль, – ответил Арни. – Не успеет выпасть снег, как сюда подоспеет полдюжины чародеев сильнее меня! А может, придут големы. Подожди, явится не знающий снисхождения ярл, развернет красное знамя с вороном! Твой городишко сравняют с землей, так что через десяток лет никто не вспомнит, что он здесь был. А тебя самого привяжут к лошадям, протащат через всю страну до Хладира да и вздернут вниз головой, на потеху приезжим зевакам.

   Рагнар округлил глаза, дернув за веревку, которой они были связаны друг с другом. Ловкач чуть заметно качнул бровью, что означало: «Надо же как-то изворачиваться». Хофдинг с интересом посмотрел на Арни.

  – Ого, – протянул он, – вот даже так? – и отошел в сторону, с задумчивым видом.

   Арни с Рагнаром переглянулись.

   Тем временем из боковых улочек к главной, по которой вели неудачливых менестрелей, стекался народ, жаждущий поглазеть на представление. К сожалению, совсем не то, которое рассчитывал устроить Арни Ловкач. Дорога расширилась. Впереди послышался гул. Ловкач шумно вздохнул, раздувая ноздри.

  – Рагни, – тихо позвал он.

  – Что? – откликнулся Один.

  – Тебе не кажется, что, чем дальше мы идем, тем больше воняет?

   Ведший их на веревке командир волчьих шкур покосился через плечо, хмыкнул или кашлянул – хель его разберет.

  – И мухи тучами летают, – понижая голос, прибавил Ловкач.

  – Ну так рынок же, – сказал Рагнар. – Мясные ряды. И еще, небось, жертвенные туши вывесили.

  – Думаешь? – с сомнением сказал Арни. – Эй, ты, – он обратился к расписному главарю, – волчья сыть.

   Расписной нахмурил брови, начал натягивать веревку.

  – Да я ничего дурного не имел ввиду, – торопливо сказал Ловкач, – просто фигура речи... Скажи: у вас сегодня никакого праздника быть не должно?

  – Должно, – ответил расписной, не разжимая зубов.

  – Какой?

  – Колдунов на части рвать будем, – сказал тот и подмигнул Ловкачу.

  – Да ну тебя, – сказал Арни, – с тобой серьезно разговаривают.

   Но расписной уже отвернулся.

  – Гордый, только сверху твердый, – тихо сказал Арни, то ли делая определение командиру волчьих шкур, а то ли ругая самого себя.

   Но расписной сделал вид, что не слышит. А может, и вправду не услышал.

  – Нет, Рагни, – сказал Ловкач, возобновляя разговор, – то не мясные ряды, иначе приходится признать, что в городе едят слишком много тухлого мяса.

  – Почему нет, – сказал Рагнар, – тухлое мясо сильно портит характер, а характер у них дурной. С другой стороны, вещи влияют друг на друга взаимно, значит, и мясо здесь тоже портится быстрее.

  – А может, они продают тушу летучего змея? – предположил Арни. – Я слышал, в этом году на крайнем севере убили одного крупного. Поскольку это было в начале весны, обоснованно будет предположить, что он уже протух, даже если его и держали на льду, который, кстати, летом все равно никогда сохранить не удается.

   Рагнар смерил Арни взглядом, как бы намекая, что того интересуют немного не те вопросы, а вслух произнес:

  – Сейчас сами все увидим.

  – А я всегда хотел увидеть живого дракона, – мечтательно продолжил Арни, поднимая глаза к серому небу, – да видно, не судьба. Увижу мертвого, тухлого, и то – с высоты собственной виселицы...

   И тут людской гвалт многократно услилися. Улица, по которой вели пленных, расширилась и превратилась в рыночную площадь.

  – Ого, – сказал Длинноухий.

   Он был выше ростом, чем Ловкач, и видно ему было гораздо лучше. Но через несколько шагов Арни тоже все увидел.

   А увидел он, – и правда, виселицу. Но только это была странная виселица.

   Во-первых, она была очень длинной.

   Во-вторых, несмотря на длину, почти полностью занятой.

   А в-третьих, висели на ней не люди.

   Не менее шести дюжин собак с перебитыми хребтами и страдальчески вываленными черными языками были подвешены под перекладиной. Некоторые трупы были свежими. Другие висели здесь уже давно, их облепили мухи. И наконец, часть трупов была с полностью спущенной шкурой.

  – Вечерние волки, – сказал Арни и сплюнул.

  – Так вот кто выл прошлой ночью, – прошептал Рагнар. – Зачем они это делают?

  – Это знает только Бьяртмар Бешеный, – откликнулся Арни, – но его нет сейчас с нами.

  – Заприте их до вечера к свиньям! – раздался голос хофдинга.

  – К чему красивые слова, – проворчал Ловкач, – мы уже и так среди них.

   Но упомянутые хофдингом свиньи, как выяснилось, не были красноречием. Легкими ударами древок конвоиры развернули пленных и направили их к длинному приземистому строению без окон.

   Двери распахнулись, и Арни с Длинноухим увидели, что это хлев.

   Но полупустой. Вдоль одной из стен висела длинная цепь с приделанными кандалами, продетыми в кольца. Хлев использовался также и для других целей.

   В дальнем конце был загон, в котором возилась дюжина здоровенных черных шерстистых свиней, тычущих пятачками в нечто, подозрительно напоминающее обглоданную грудную клетку. Кости по размеру были существенно больше собачьих.

   Ловкача, Длинноухого и мертвецов приковали к цепи. Почуяв мертвых, свиньи захрапели как кони.

  – Ну, отдыхайте пока, – сказал хофдинг, проверив кандалы и убедившись, что все сварганено как надо. – Вечером мы посмотрим ваше представление... – подумав, он добавил: – А вы посмотрите наше. – И Полутролль ушел, позвякивая ключами.

   Рагнар с тоской смотрел, как уплывает руническое блюдо. В этот момент ему в щеку уперлось древко копья.

  – Не печалься, длинноухий приспешник колдуна, – сказал старший копейщиков, – из твоих ушей выйдет хорошая забава для моих волчат. Я обещаю.

   После этого он длинно плюнул в лицо прикованному Рагнару густой коричневой слюной и, довольный, заспешил к выходу.

   – Всю дорогу копил, сволочь, точно, – прошептал потомок ярлов. Утереться было нечем.

   Тяжелая дверь хлева захлопнулась, оставляя пленников наедине со свиньями, мертвецами и думами.

  – Как выкручиваться будем? – спросил Арни.

  – Мне и так все ручищи из плеч повыкрутили, – отвечал Рагнар, – я бы предпочел, чтобы их вкрутили обратно. Как же я оружие буду держать?

   Длинноухий не терял надежды.

   А вот Ловкач – впервые за время экспедиции – по-настоящему почувствовал смрадное дыхание смерти. В букете было всего три составляющих: визжащий запах мертвой псины, мрачный тяжелый дух, идущий от черных свиней, и запах гнилой капусты, пропитавший одежду. Дружинники Сигурда оказались не при делах.

  – Ты знаешь, кто такой этот Храфн? – нарушил молчание Длинноухий.

  – Впервые слышу, – искренне отвечал Арни. – Но я думаю, это хороший человек.

  – Почему ты так решил? – удивился Рагнар.

  – Ну, как же, – пояснил Арни, – раз его так ненавидит ублюдочный Полутролль. Есть старая мудрость: враг моего врага – мой друг.

  – Да, возможно, – сказал Рагнар, – но этот друг нам сейчас ничем не поможет. Потому что он наверняка очень далеко отсюда.

   Вот тут-то Рагнар сильно ошибался, однако не будем забегать вперед.

  – Приходится расчитывать только на Длинноухого и Ловкача, – заключил Рагнар. – На мертвецов тоже нельзя положиться. К тому же блюдо забрал хофдинг.

   При напоминании о рунном блюде годи Арни оживился.

  – Забрать-то он его забрал, – сказал он, – но сможет ли воспользоваться? У меня не получилось.

   Арни не любил вспоминать тот случай на дороге, когда по его вине вышедшие из повиновения умертвия чуть было не бросились на своих хозяев. Но в свете произошедших событий обстоятельство выглядело важным.

  – А что нам с того, – сказал Рагнар, – если и мы не сможем? Без блюда боевые мертвецы превращаются в обычных глупых ходячих покойников.

   И он кивнул головою в сторону умертвий Сигурда, которые, и правда, молча висели на цепях без малейшего проблеска мысли в глазах.

  – Похоже, ты прав, – протянул Арни и тоже поворотился к мертвым. – Эй, эй, вы, Сигурдова немочь! Почему вы позволили себя так легко скрутить? Где было ваше чутье? Сгниете теперь в этом хлеву! – набросился он на прикованных.

   Но те ничего не ответили. Мертвецы, в отличие от людей, экономят слова и не отвечают на дурацкие вопросы.

  – Да, – сказал Арни, – нужно обязательно придумать способ вернуть блюдо. Это наша единственная надежда на спасение.

  – Еще эти разрисованные волчьи выкормыши, – напомнил Рагнар. – Видал? – Рагнар шевельнул своими острыми ушами. – С ними даже и при мертвецах будет трудновато.

   Рагнар имел ввиду отряд таинственных бойцов в волчьих шкурах, с рунами на лице, захвативший их с Арни.

  – Слушай, – сказал вдруг Ловкач, – а может, это и есть големы?

  – Что ты знаешь про големов? – быстро спросил Рагнар.

  – Немного, – с неохотой признался Арни. – Из глины лепится фигура человека. Или вытесывается из дерева. Или, очень редко, отливается из металла. Затем красками на ней рисуется человеческое лицо, а на лице уже выписываются руны. Причем одна руна настоящая, а остальные – так, для маскировки. Настоящая тайная руна оживляет голема, делая его неотличимым от человека. Я слышал, что вроде ярл Хакон умеет делать големов, и якобы даже с их помощью он расправился с несколькими врагами, но сам я никогда их не видел и, честно говоря, не очень-то в них верил. До сегодняшнего дня.

  – Поверил?

  – Ну, не то чтобы. Но такая быстрота движений недоступна обычному человеку...

  – Как можно уничтожить голема?

  – Голем почти неуязвим. Конечно, пока его охраняет истинная руна. Стоит ее стереть – и голем превращается в груду хлама, в ничто. То же самое случается, когда голем выполнил задание, для которого его предназначали. Так мне объяснял один пьяный колдун. Я никогда не слыхал про големов, которые живут долго. Несколько лет, например, – Арни задумался. – А здесь, если мое предположение правдиво, мы имеем дело именно с такими.

  – Что из всего этого следует?

  – То, что нам до зарезу нужны наши мертвецы, причем все сразу. Только они с их силой могут удержать голема. Я не знаю, сколько мертвецов нужно, чтобы обездвижить железного человека, но даже глиняный и деревянный потребует не меньше четырех мертвецов – по одному на каждую конечность.

  – Зачем их обездвиживать? – не понял Рагнар.

  – Как это зачем? – сказал Арни. – Четыре мертвеца будут держать голема за руки и ноги, а мы спокойно подойдем и сотрем все руны у него с лица. Тогда голем лишится силы и больше не страшен. Имей ввиду: это нужно проделать с каждым големом из шайки, по очереди. Так что возни будет много.

  – А не проще ли взять и снести ему голову, этому голему? – спросил Рагни. – Тогда все сокровенные руны будут отделены от туловища, а отдельная големова голова, я думаю, не слишком опасна. Ее быстро затопчут, даже если она вздумает кататься.

   Арни покумекал.

  – Тоже можно, – сказал он. – В военном деле и магии всегда нужно пробовать новые способы: это развивает смекалку. Но и в таком случае наши мертвецы не помешают...

  – Ты рассупониваешь, как будто мы с тобою военные ярлы и решаем, как лучше брать город Лондон, – сказал Рагнар. – Но на самом деле мы сидим в вонючем сарае со свиньями и скрученными руками. И Хельульв Полутролль вот-вот вот повесит нас на своей длинной виселице, как собак.

  – Между прочим, о собаках, – сказал Арни, шмыгая носом. – Я никогда не думал, что запах псины может быть так отвратителен. Что за странная ненависть к собакам? Собака – хороший охранник, пастух и помощник в охоте. И вешать ее за это на виселице как отъявленного бандита – перебор.

  – А все потому, что волки и собаки – суть звери испокон непримиримые, – сказал Рагнар. – Эти считают себя волками, вот поэтому казнят собак.

  – Нет, не так все просто, – не согласился Ловкач. – Чую, что здесь тоже какое-то грязное колдовство. Но пока не знаю, какое. Да, вот в городок мы с тобой попали! Каждые следующие кудеса гнуснее предыдущих. Недаром ярл Хакон Сигурдссон на них точит зуб, – сказал Арни со знающим видом, будто являлся главным начальником разведки ярла.

   Вдруг Ловкач нервически дернулся, зазвенев цепями.

  – Эх! – воскликнул он. – А хорошо бы ярл и вправду пришел сейчас под стены города с войсками и взял крепость с ходу! То-то потеха началась! Сразу забегали бы, волки войлочные!

   Несколько секунд оба молчали, прикрыв глаза, наслаждаясь зрелищем того, как конница ярла гарцует под треснувшими стенами черного города, пехота муравьиными лентами ползет по лестницам, а лучники мечут горящие стрелы, зажигая пожары.

  – Ярл не успеет, – сказал Ловкач, прекращая грезы. – Даже если прямо сейчас за ним послать. Даже если ярл всю дорогу будет скакать галопом, не спешиваясь для отдыха и ночлега. Даже если будет два раза в день менять лошадей.

  – Ты забыл еще время, которое потребуется гонцу, чтобы доскакать до резиденции ярла, и еще время на уговоры ярла, – с серьезным лицом напомнил Рагнар.

   Ловкач поразмыслил.

  – Да, верно, ты прав, – наконец, вынужденно согласился он.

   Так путем логических умозаключений выяснили, что ярл никак не поспеет спасти Арни в срок.

  – Плохо дело, – подытожил Ловкач. – Как думаешь, – сказал он, завозившись, – они собираются повесить нас вместе с этими несчастными собаками?

  – Хельульв намекал, что у него для нас есть кое-что поинтереснее.

  – Я молюсь об этом, – возбужденно заговорил Ловкач, одновременно делая плечами и локтями сложные замысловатые движения, – чтобы они пытали нас подольше!

   Рагнар повернулся и посмотрел на друга, проверяя, не начался ли у того бред от ран и лихорадки.

  – Ты не понимаешь, – перебил Арни, – ведь, пока ты чувствуешь боль – ты жив. А если ты жив, ты можешь бороться. А повешенный ты уже ничего не можешь, – только плясать на веревке.

  – Так-то оно так, а только думается мне, что под пытками особо не поборешься. Например, если они предложат прогулку.

   «Прогулкой» называлась прогулка вокруг накрепко вбитого в землю колышка с разрезанным животом и привязанным к этому колу кишечником.

  – Самое противное, – оживился Арни, – когда перед такой прогулкой тебя кормят самой лучшей едой, которую только можно представить. Тут уж действительно никто не выдержит. Как подумаешь, сколько добра зазря пропадает! Видел я это один раз – мерзость!.. – Арни вздрогнул.

   Подумав, он прибавил:

  – Есть и другие способы отравить человеку удовольствие от хорошего пира. Например, привязать его к четырем кольям пупком кверху, и пустить по этому месту табун лошадей. А можно...

  – Хватит, – сказал Рагнар. – Какие есть способы, я и сам знаю. Думай лучше, как нам их избегнуть. Я вот пока просвета что-то не вижу. Этот хофдинг Полутролль – смертельно опасная змея, даром, что другим придумывает змеиные клички. Вести с ним игру – не на коньках с девками кататься. Это тебе не бьербергский херсир с его летающей бабушкой...

   Взгляд Ловкача внезапно остекленел. Затем он помотал головой, словно отгоняя наваждение, а потом прошептал:

  – Нет, не может быть...

  – Что такое? – встрепенулся Длинноухий.

  – Я подумал... Но нет, об этом и говорить неохота!..

  – Говори! – категорически потребовал Рагнар.

  – Неужели Полутролль решил превратить нас в мертвецов, чтобы потом с помощью волшебной тарелки заставить служить себе?

   Рагнар нахмурился. Лоб его прорезала глубокая складка.

  – Скверный, скверный оборот, – медленно произнес он, – но такого вполне можно ожидать от Полутролля. Если скальду нужно описать бессовестного типа, то в этом хофдинге он найдет матерьял для девяти негодяев сразу.

   Ловкач посмотрел потомку ярлов прямо в глаза и сказал:

  – Мы должны избегнуть столь жалкой и страшной участи.

  – Но как мы сможем это сделать?

  – Мы сможем это сделать только одним способом, – сказал Арни.

  – Каким?

  – Не становиться мертвецами.

   В этот трудный час Арни Ловкач открыл незамысловатую истину: на земле гораздо лучше жить человеком, нежели трупом.

20. Грязные делишки Полутролля

   Недаром говорится, что любое принятое решение лучше его отсутствия. Когда Арни и Рагнар пришли к выводу о том, кем им можно становиться, а кем – уж никак нельзя, сразу стало необъяснимо спокойнее. И хотя внешне в их положении ничего не изменилось: по-прежнему воняло собаками, свиньями и смертью, и дергало болью вывихнутые суставы, – Ловкач и Длинноухий смогли уйти в чуткий, но живительный сон.

   Мертвецы спать не стали. Они уже достаточно выспались до этого.

   Но тревожен сон человека, терзаемого неопределенностью! Не зная, что ждет их, пытки или скорая расправа, друзья метались во сне, звеня цепью: не полностью утихший ум продолжал упрямо работать, выискивая пути к выходу.

   Арни, более чувствительный от природы, чем Рагнар, первым услышал, что снаружи хлева происходят изменения. Сначала раздались негромкие голоса, затем в замке трижды провернулся смазанный маслом ключ, а после глухо стукнул засов.

   Дверь приоткрылась. Образовавшуюся полосу света по очереди пересекли две темные тени. Затем дверь за ними закрылась, и засов задвинулся на место.

   Арни принялся смотреть из-под опущенных ресниц.

   Один из вошедших был в багряном плаще, второй в каком-то грязно-буром, к тому же усеянном пятнами и потеками.

   Первым человеком оказался хофдинг.

   Спутник хофдинга был выше его на целую голову, а хофдинг, надо сказать, был никак не ниже четырех локтей, или шести с половиной футов. Человек в буром плаще был гигантского роста и такой же худой. Арни сказал бы, что незнакомец больше походит на выкопанный кол крепостного палисада, – сходство усиливали как будто вымоченные в вязкой коричневой грязи штаны и башмаки верзилы.

   Когда же Арни попытался рассмотреть лицо пришедшего великана, случилась странная вещь. Ловкач обнаружил, что смотрит куда угодно, но только не на его лицо. Арни снова поднял взгляд вверх, но тут же увлекся разглядыванием покроя плаща, конструкции пряжки кушака, орнамента на концах рукавов и неровной заплатки болотного цвета, пришитой на груди.

   «Стоп», – сказал мысленно Арни, приказав себе сосредоточиться. Но на глаза его тут же навернулись слезы, и вместо желаемого лица он увидел размытое пятно неопределенной формы, отекающее по краям.