Текст книги "Сага о продажных мертвецах (СИ)"

Автор книги: Константин Исмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

   Он построил бьергберцев широким полумесяцем, в центре которого находились тяжело вооруженные копейщики, а на флангах – вооруженные как попало рабы и подростки. Затем, в двух словах помолясь асам, приказал наступать на колдунов.

   В это время Арни с вёльвой гонялись друг за дружкой по поляне вокруг тела херсира. Арни уперся рогом и во что бы то ни стало намеревался доказать потомку Лесной Собаки летучесть вельвы, в которую тот не хотел верить. Правда, пока это ему не удавалось. Максимум, чего он смог добиться – обычные прыжки в сажень высотой, которые ведьма вынужденно совершала, чтобы Арни не отрубил ей ноги. То ли сила ее до времени иссякла, то ли Арни и в самом деле померещилось, но только летать ведьма не хотела ни в какую.

  – Хорош развлекаться, Ловкач, – сказал Рагнар, которого от этого мельтешения и от густого дыма из ведьмачьего горшка начало поколачивать. Он глянул за спину единоборцам и понял, что атака началась. Об этом можно было также догадаться и по громкому яростному крику, что издавала наступающая толпа, но Арни закусил удила и напоминал глухаря на току.

  – Сейчас они будут здесь! – крикнул Рагнар, во второй раз подхватывая тело херсира. – Хочешь – оставайся, а я ухожу. Деньги будут у меня, ты сможешь их получить в любое удобное тебе время!

   Это отрезвило Арни. Рубанув вельву в последний раз – так же безуспешно – он поспешил к Длинноухому пособлять тащить тяжелое тело херсира. Подхватив его под мышки с двух сторон, друзья побежали было с поляны прочь, но тут прямо на грудь предводителю будто из пустоты свалилась вельва.

  – Во, видал?! – воскликнул Арни.

  – Прочь, бесстыдная тварь! – закричал Рагнар и попытался кулаком смахнуть ведьму с тела, но по непонятной причине промахнулся, сделал кувырок и всей спиной хлопнулся о землю и торчащие из нее острые корни, чуть не выпустившие из потомка ярлов дух. Арни тем временем сцепился с вельвой в рукопашную.

   Ловкач обеими руками вцепился колдунье в длинные, чем-то намазанные черные волосы, она ему – в лысину. Перетягиванье шло с переменным успехом. Ведьма скалилась и пускала пену, взгляд ее был тяжел. Арни старательно отворачивал голову, избегая смотреть в глаза, и, защищая горло, прижимал к груди подбородок. Героическим усилием оторвавший себя от земли Рагнар во-время пришел на помощь. Мощным пинком ему удалось повергнуть колдунью в растерянность и столкнуть с предводителя.

  – Ну, все, смерть тебе, гадина! – заревел наконец-то пришедший в бешенство Длинноухий, рывком вытаскивая из под кольчуги рунное блюдо.

   Строй бьербергцев был уже не более, чем в полусотне локтей. Пролетели первые стрелы.

  – Не стрелять, олухи! В предводителя попадете! – долетел рассерженный голос Гьюки.

   Рагнар понял, что настала пора ввести в дело дружину морского ярла, да и Ветра Локи, грызущего узду, тоже. Невозмутимые умертвия так и стояли, как их поставили, построенные в круг. Мирская возня была им не интересна.

   Честно говоря, подоспела самая пора вводить в бой всех.

   Началось с того, что Ветер Локи, и так не очень имевший понятие о военной дисциплине, вышел из-под контроля блюда. Он распихал строй воинов Сигурда, прыгнул вперед и с ужасающим рычаньем напал на вёльву Герд.

  – Вот это кстати! – сказал Рагнар. – Продолжай в таком же духе, добрый Ветер Локи!

   Тот не заставил себя уговаривать: визжащий и воющий клубок покатился по земле. Однако вёльва быстро поняла, что в рукопашной с настоящим мертвяком шансов у нее нет. Она плеснула в лицо Бьяртмару варевом из горшка, и, пока тот выцарапывал себе остатки глаз, окуталась дымом и торопливо полезла на дерево.

  – Ату летающую сволочь! – заорал Арни, колотя ладонями по ляжкам. – Оторвать ей сиськи!

   Бьяртмар завыл и прыгнул. Не достал самую малость – не больше полулоктя до подошв мягких сапог ведьмы, – и тяжело грохнулся вниз. Но остановить его было не так-то просто. Мертвый берсерк сейчас же вскочил – Арни отметил, что теперь угол посадки головы на плечах у него какой-то странный – и снова полез по стволу ели вверх. Через три мгновения его пятки скрылись в ветвях.

   В это время Рагнар выстраивал мертвецов в боевой порядок.

  – Ты что, – заорал на него Арни, – мы не выдержим такого численного превосходства! Надо отходить!

  – Поздно! – сказал Рагнар. – Не успеем.

   До атаки Гьюки оставалось несколько мгновений.

   Главную ставку Гьюки сделал на тяжелых копейщиков, построенных клином. С помощью этого клина Гьюки надеялся разорвать и размазать строй умертвий как селедочную икру ножом. О флангах своей линии наступления он не очень заботился, и в этом была его слабость.

   Рагнар расположил воинов Сигурда двойной цепью, так, чтобы второй ряд мог метать копья, стрелы и другие орудия смерти через просветы между бойцами первой линии. Самых сильных он поставил в центре, а самых страшных, зловонных и разложившихся – по краям, в надежде нанести психологический удар морально более слабым флангам Гьюки, таким образом, сдержав их напор.

   Первый удар ветеранов Гьюки был страшен.

   Пятая часть Рагнарова войска была махом нанизана на толстые копья, как на вертела. Теперь она корчилась на них, оглашая воздух невыразимыми проклятьями, подобных которым никто из присутствовавших смертных не слышал. От неожиданности строй Гьюки подался назад, но пронзенные мертвецы не выпустили древок, и в результате часть нападавших осталась без своего убийственно эффективного оружия.

   Воспользовавшись заминкой противника, Рагнар отдал команду второму ряду бойцов. В бьергберцев полетели дроты, топоры с короткой рукояткой и камни из пращей. Те подняли щиты, но часть снарядов все же попала в цель: несколько воинов были ранены, трое – убиты. Одному камень, брошенный неживой, но меткой рукой, угодил в лицо и просто-напросто снес полголовы. Арни прищелкнул языком: недаром он говорил, что рука умертвия если и не тверже, то намного жилистей человеческой.

  – Стрелы! – крикнул Гьюки, выныривая из-за щита. – Пускайте стрелы!

  – А-а, вот кто там теперь командует! – воскликнул Рагни. – Милейший Гьюки! А ну, покажи нам брызги своего ума!

   В голову командира бьербергцев роем полетели камни. Но щитоносец командира оказался хорош: надежно укрытый им Гьюки остался невридим. Правда, большой крепкий щит разлетелся в щепы, а сам щитоносец был тяжело ранен.

  – Ты был славным воином, отважный Бёрк! – сказал Гьюки, перешагивая через рычащего щитоносца, у которого было раздроблено колено. – А ну-ка, закидайте их стрелами!

   В задних рядах защелкали тетивы. Стрелы, пущенные через головы копейщиков, прожужали в воздухе и впились в умертвий Сигурда.

  – Еще залп! – скомандовал Гьюки. – Пускай превратятся в ежей!

   Его воины сделали еще залп, и еще один.

  – Валить надо, – сказал Арни Рагнару, присев на корточки за щитом, утыканным стрелами. – Пока наши с этими месятся, нам, возможно, удасться уйти в лес. А то как бы нас не окружили.

  – Выказывать такую трусость бесчестно, – сказал Рагнар, – такой срам может здорово изгадить нам репутацию.

  – Зато это практично, – возразил Арни. – Какие бы мертвецы ни были молодцы, а только все равно их рано или поздно перебьют. И нас следом – силы слишком неравны. Так что назовем это заранее спланированным отступлением под прикрытием херсира. Кстати, что-то он долго не подает признаков жизни.

  – Уж не укокошил ли ты его, – пробормотал Рагнар.

  – Одним хитрозадым херсиром меньше, – пожал плечами Арни.

   На флангах бой протекал с переменным успехом. Задумка Длинноухого удалась: бьербергцы, не имея длинных пик, не рисковали вступить в рукопашную с кровожадно облизыващимися, неимоверно страшными чудищами, которых для них заботливо приберег Рагнар. Поэтому пока ограничивались пусканием стрел и метанием дротов, что воинам Сигурда было как мертвому припарки и насморк покойнику.

   Наконец небыстро соображавший Гьюки тоже понял свою ошибку и приказал ветеранам снова взяться за копья.

  – Теперь держись! – сказал Арни, быстро высунулся из-за щита и кинул в Гьюки камнем, но не попал. – Сейчас они ударят во второй раз!

   Рагнар приказал мертвецам сомкнуть строй, компенсируя выбывших во время первой атаки бойцов. Для этого пришлось ослабить второй ряд и фланги, которых немедленно стали теснить осмелевшие нападающие. Арни улучил мгновение, подскочил к лежащему на спине в непринужденной позе херсиру и сунул тому руку под кольчугу. Предводитель по-прежнему был тих, и Арни подумал, а не довести ли дело до конца. Он опасался, что, если херсир очнется, – как это всегда бывает, невовремя, – у них с Рагнаром может появиться противник в тылу. Херсир усмехался, не открывая глаз. Арни почесал бороду. Времени на раздумья особо не было, и Арни быстро вытащил из-за пояса нож.

   «Облегчим жизнь Рагни, – сказал он сам себе. – Чтобы он уходил налегке, без туши».

   Но Арни не успел совершить смертоубийства, – началась вторая атака Гьюки, которая наверняка закончилась бы для дружины Сигурда III плачевно, если бы не произошло то, чего никто не ожидал.

   Откуда-то, – как показалось Арни, с неба, – раздался пронзительный визг, а затем в тыл наступающего отряда Гьюки, прямо на головы лучников свалился безумный мертвый берсерк Ветер Спящего Локи. Он тут же вцепился в ближайшего воина и принялся драть ему лицо когтями. Внезапность и быстрота налета были таковы, что воины Гьюки не смогли удержать построения и толпой шарахнулись в стороны, как ни ругался и ни стыдил их командир. Правда, когда перед самим Гьюки вырос невообразимый берсерк с разорванным от уха до уха горлом и пустыми кровавыми глазницами, и протянул к Гьюки серые обкусанные пальцы, – Гьюки сам не понял, как одним прыжком очутился глубоко в тылу собственного войска. После он оправдывался, что это был тактическая уловка с целью заманить неприятеля вглубь боевого порядка и там без помех прикончить, но ему не очень-то поверили. Честь командира оказалась подмоченной.

   Таким образом, мертвый баламут Бьяртмар нежданно-негаданно оказал Арни и Рагнару неоценимую услугу: в рядах врага началась паника.

   Копейщики фронта еще не поняли, в чем дело, а из задних рядов уже летели ошметки одежды и плоти, обломки оружия, стоны, проклятия и какие-то темнящие разум исступленные крики и хрипы. Рагнар, надо отдать ему должное, сразу правильно оценил ситуацию и отдал приказ к немедленному контрнаступлению. Он безоглядно бросил мертвецов прямо на копья. Тем временем мертвецы правого и левого флангов тоже начали атаку, но на флангах дело обстояло лучше: не выдержав яростного броска свирепых синелицых, бьербергцы побежали, давя и калеча зазевавшихся.

   Риск был огромный: Рагнар мог в несколько коротких мгновений вчистую проиграть все сражение. Но в отсутствие командира – Гьюки куда-то исчез – копейщики дрогнули. Нескольких умертвий успели поднять на острия, но тут сзади на бьербергцев напал Бьяртмар, строй был окончательно сломан, и началась свалка.

  – Так, так! – надрывался потомок Лесной Собаки. – Грызи их!

  – Такого случая больше не представится! – крикнул ему Арни. – Быстро бегом отступаем, пока они не очухались!

  – Но мы почти победили! – возмутился Рагнар. В нем бушевала гордость полководца.

  – Поверь, это временно, – остудил его Ловкач. – Херсир, перед тем, как пойти на переговоры, наверняка послал за подкреплением. И по моим расчетам, оно вот-вот подойдет. Ты готов с нашими потрепанными силами встретить еще копий сто, а то и конницу?

   Рагнар навострил длинные уши. Неизвестно, услышал ли он конский топот в шуме и брани, но только он повертел головой, вдруг приподнял бровь и согласился.

  – А кошели? – спросил он.

  – Уже, – лаконично отвечал Арни, показывая на привязанную к поясу связку.

  – Я, пожалуй, меч у него заберу, в качестве откупа, – сказал Рагнар.

   Арни хлопнул себя по лбу, но промолчал. Он досадовал на себя, что ему первому не пришла в голову эта мысль.

  – А может, все же возьмем его, как заложника? – крикнул Рагнар.

  – Нет, – ответил Арни, – не получится: далеко тогда не уйдем! Слышишь??

   Рагнар слышал. Теперь уже ясно со стороны, где находился злополучный для друзей городок, донеслось конское ржанье.

   У Арни над головой свистнула стрела.

  – Все! – крикнул он. – Все, пора!

  – Я все-таки убью херсира, – решительно сказал потомок Лесной Собаки, поворачивась. – Мой меч! – раздался крик его души.

   Арни поглядел. Предводителя как будто слизнула невидимым языком хозяйка Нифльхель. Осталась только примятая трава со следами крови.

  – А... где?? – растерянно протянул Ловкач.

  – Ненавижу колдунов и колдуний, – прохрипел Рагнар. – Их до одного надо сжигать, сажать на кол, бросать на сьедение свиньям!

  – Предварительно отрубив руки, ноги и языки, – услужливо подтвердил Арни, довольный, что меч херсира потомку Собаки таки не достался. Он хлопнул Рагнара по плечу и устремился в лес.

   Рагнар выругался, наспех засунул блюдо под рубаху, – расставаться с ним он не хотел, – пригнулся и побежал за Ловкачом. Они были уже почти в укрытии деревьев, когда на самом краю поляны произошло непоправимое.

   На Арни ниоткуда бесшумно свалилась ведьма Герд. Рагнар, бежавший за Ловкачом в пяти локтях позади, почему-то вспомнил, как Арни болтался в воздухе кверху ногами в хижине знахарки Сигурни. Здесь дело вышло намного серьезнее.

   Вельва плюхнулась на спину Ловкача, вцепилась и потащила. Ловкач, завопивший от неожиданности неестественно тонким голосом, стал биться руками и ногами, стараясь развернуться, чтобы встретить противника лицом. Ноги его стали отрываться от земли...

  – Ух ты, гадюка! – выдохнул Рагнар, прыжком бросаясь на вельву, горя отомстить за украденный меч, который уже считал своим, да и вообще за все хорошее. – Ну все, Хель тебе обеспечен, зловонная колдовская дыра...

   Но было поздно. Рагнар не успел на какую-то долю мгновенья.

   Добротный широкий пояс Арни с нашитыми медными бляхами, – пояс, способный, наверное, удержать в шторм у причала груженый кнарр, – этот пояс с привязанными к нему кошелями, лопнул. Торжествующая ведьма окуталась дымом и взмыла вверх, исчезая в кронах деревьев! Рагни что было силы подпрыгнул, но, конечно, не достал.

  – Бесчестье мне... – прошептал он. – Деньги улетели!

  – Ветром и мы летим отсюда, дорогой друг! – крикнул Арни, поднимаясь с земли. – Лучше бедными в Мидгарде, чем богачами в Хеле!

   На поляну врывалась конница.

14. Ловкач и Длинноухий считают раны

   Длинноухий и Ловкач неслись сквозь чащу быстрее оленя-первогодка, как цапля от сокола, и почти с такой же скоростью, с какой Арни прискакал с бьербергского рынка, чтобы предупредить об опасности. Дороги не разбирали – было не до того. Сумерки сгущались, вековые деревья неслись мимо с устрашающей быстротой. Потомок ярла Лесной Собаки, бывший полководец мертвого войска, два раза терял свое блюдо, каждый раз упрямо разыскивал и подбирал его, хоть и стоило это больших усилий – догонять ушедшего в отрыв Ловкача.

   Ловкач был легким и поджарым, а потомку ярлов пришлось тяжело: он был и грузнее, и давно уже не бегал сломя голову на длинные дистанции. Арни летел сквозь тайгу, сообразуясь с собственными нюхом и интуицией, которые не подсказывали ему легких путей. Приходилось перемахивать через огромные поваленные стволы, нырять в утробы глубоких оврагов, карабкаться на крутые осыпающиеся под ногами откосы.

   Потом довольно долго бежали по руслу ручья, чтобы собаки потеряли след. Наконец, взобравшись на очередной холм, Арни счел, что между ними и преследователями легло достаточное расстояние. Он решил передохнуть.

  – Ты думаешь – я – быстрейший в мире – конь – Одина? – прохрипел Рагнар по частям, и в изнеможении упал на землю.

  – Ха, – засмеялся Арни. Он расхаживал кругами, постепенно замедляясь, чтобы дать мышцам и сердцу успокоиться. – Ты не был в Гардарики, где мы с конунгом Вальдамаром гонялись наперегонки. Поневоле пришлось стать конями Одина!

  – Найдут нас?

  – Надеюсь, что нет, – сказал Арни. – Я сам вряд ли теперь найду дорогу обратно, значит, и они тоже этого сделать не смогут.

  – Может, они сразу и не бросятся в погоню, – подумав, добавил он. – На ночь глядя, за колдунами, как они думают про нас. Я бы лично подождал до утра.

  – Тем более, что мы им оставили предводителя и все деньги, – сказал Рагни.

  – Не напоминай мне об этом. Попадись мне эта вёльва, я бы ей затолкал в глотку ее собственный скальп, чтоб задохнулась до смерти! – кровожадно воскликнул Арни.

  – Это не так просто сделать, – угрюмо сказал Рагнар. – Вёльва может за себя постоять.

  – Я предпочел бы, чтобы она полежала. С перерезаным горлом.

  – Ты прав, – сказал Рагнар, – потому что она совсем неаппетитная, старая. Зачем ей по-другому лежать?

  – Возможно, херсир так не считает, – злопыхательски сказал Арни.

  – Кстати, о херсире. Кто этот Двенадцатижильный, что умеет оживлять мертвяков?

  – Какой Двенадцатижильный?

  – Да херсир о нем говорил, помнишь?

   Ловкач подумал.

  – Не знаю. Колдун какой-то. Может, из цвергов.

  – Тс-с-с, – сказал Рагнар.

  – Да надоело! – взорвался Арни. – Дела идут хуже некуда, у нас отбирают последние деньги, а я буду бояться каких-то недомерков! Да плевал я на них. Маленькие существа вообще достойны осуждения: они слабые, хитрые, жестокие и завистливые! – так жестко, без права на обжалование, Арни, чей рост был немногим больше трех локтей, припечатал карликов. – Предпочитаю великанов, – тут же заявил он.

  – Ну, ты так резко не толкуй, – заметил Рагнар. Он обложил лицо мокрыми листьями для того, чтобы остудить кровь. – Бывают великаны вздорные и вредные... Например, Олаф Гундельссон...

   Арни засмеялся.

  – Олаф-то! – воскликнул он. – Да это же ужасно полезный великан! Побольше б таких встречалось на пути. Только вся его полезность теперь досталась летучей сволочи... – Арни намекал на марки Гундельссона, украденные вёльвой. – Или, например, этот, как его... Трюггви шепелявый. Да если бы он принял командование, мы б разбили бьербергских увальней быстрее, чем Хакон умервщляет ленивую в постеле рабыню! И наши денежки остались бы при нас, а не достались разным проходимцам. А ты баешь!

  – Что, мертвяки погибли, вестимо? – сказал Рагнар.

  – Видать. Страшные они, конечно, – страсть! – вонючие, мертвецы к тому ж, а только в последнем бою показали себя мужчинами. Уважаю. Держались стойко, на раны не смотрели, рубились яростно, свирепо. Нам такую живую дружину – мы бы далеко пошли...

  – Куда это мы пошли бы? – хмыкнул Рагнар. – В берсерки, как этот Бьяртмар Ветер спящего Локи? Жизнь берсерка коротка и беспокойна, да и уважением такие люди не пользуются...

  – Ну, почему обязательно в берсерки... Мало ли чего... – туманно протянул Ловкач. – Можно, например, податься в Гардарики, в Хольмгард. Они часто приглашают правителей из варягов. Мы бы правили мудро и справедливо. А теперь – кем туда без войска пойдешь? Только рядовым дружинником. Я этого у Хакона наелся, хватит. Занимаешься тем, что месишь кровавую грязь для ярла, – в основном это все, что он тебе оставляет. А денежки – только себе...

   Арни сплюнул и принялся выковыривать из заплечной торбы застрявшие в ней стрелы.

  – Что делать теперича будем? – спросил Рагнар.

  – Ой, не знаю, не знаю, – сказал Ловкач. – Я не могу думать после этой беготни. Да и что-то я устал. Утро вечера башковитее.

  – Да, но не след оставаться без часового. Я не желаю быть повешенным по приказу херсира, чтобы вся шайка надо мной потешалась

  – Ты прав, – вынужден был согласиться Арни. – И костер мы тоже не сможем разжечь.

   Рагнар молча достал из мешка сушеные грибы и остатки позавчерашней рыбы.

  – Фу, – сказал Арни, – чем-то она пахнет.

  – Не привередничай. Чем может пахнуть тухлая рыба? Ничем таким особенным она пахнуть не может...

  – Тухлая рыба может пахнуть очень по-разному, – серьезно возразил Арни, присаживаясь рядом с Длинноухим на корточки. – В нашем с тобой случае она пахнет поражением.

   Арни вспомнил загадку, которую потомок Лесной Собаки задал на прощанье херсиру Бьерберга, и тяжело вздохнул. Всё-таки, несмотря на все опасения, – а может быть, именно благодаря им, – но всё случилось.

   Победило и то, и другое одновременно.

   Бьербергская торговая кампания потерпела сокрушительное поражение.

   Поужинали, не разбрасываясь словами. На тайгу опустилась серая тьма. Лес многозначительно молчал, но в этом молчанье скрывались и неслышная рысь волчьей стаи, и цепкое внимание колдовской птицы – совы, и предсмертный хрип взятого за горло лося, и легкое содроганье земли, прогрызаемой цвергом, и тяжкое дыханье тролля, и сварливый гнев сильно недовольного херсира.

  – Ну, кинем зернь, кому первому спать, а кому стоять на часах? – предложил Рагнар, собирая рыбьи кости для жребия.

  – Ладно, спи первый ты, – неожиданно предложил Арни. – Я пока постою. Что-то мне спать не хочется. Я тебя разбужу, когда потребуется.

   Рагнар не заставил долго ждать. Он выбрал место посуше – там, где жидкой грязи было меньше, чем по щиколотку, – сгреб хвою и опавшие листья, завернулся в плащ, лег и моментально затих.

   Не то Арни. Мысли, роящиеся в голове, не давали ему покоя. В основном это были мысли о том, кто виноват, и почему это он, Арни Ловкач, стремящийся к добру и свету, все время находит все то же зло и...

  – Да, вот именно, – пробормотал Ловкач. Он вспомнил одного очень старого, сморщенного и облезлого скальда, который, умирая, сказал ему: это оттого, что ничего другого в мире просто не бывает. Почему? Да потому, что принимаемое человеками за добро и свет на самом деле является пометом богов, только вывернутым наизнанку, и этим пометом боги, в своей изощренной хитрости, постоянно мажут глупых, ничего не подозревающих людей, интересуясь, как люди будут выкручиваться из этой... гм... ситуации, и сколько смогут продержаться. А когда люди наконец обессилят, вот тогда-то и наступит Рагнарёк. Арни тогда не поверил словам мрачного старика, поскольку был молод, влюблен и полон надежд. Но сейчас он вспомнил, что, между прочим, дом богов – Асгард – находится наверху, а он, Арни, сидит внизу, и по законам мироздания все жидкое и текучее всегда движется именно сверху вниз, а не наоборот.

   Но в конце концов нервное напряжение Ловкача сменилось усталостью после этого длинного и довольно-таки бурного дня. Арни почуствовал, как веки его наливаются свинцом. Некоторое время он боролся со сном, раздумывая, как же все-таки вернуть деньги, нагло уворованные мошенником-херсиром и его гридью. Но вскорости махнул рукой, зевнул и с любопытством посмотрел на потомка ярлов, издающего носом рулады. «Будить, не будить?» – подумал Арни. Честно говоря, будить потомка Собаки было жалко.

   Он прислушался, прошелся туда-сюда. Никаких подозрительных звуков из леса не доносилось. Арни с удовольствием зевнул, хрустнув челюстями.

   «А, катись оно все в Хель», – решил он, завернулся в плащ, привалился к спине теплого Рагнара и через несколько мгновений уже садился на драккар, отплывающий в страну сновидений.

   Но в волшебную страну, где не темнеют небосводы, не проходит тишина, корабль не попал. Вместо этого он налетел на скалы, потому что ведьма Герд подкралась сзади и принялась дуть в парус. Рулевое весло сломалось, и корабль потерял управление. Ведьма стала насмехаться над Арни, показывая ему украденные кошели, а когда Ловкач приказал метать в нее гарпуны, расхохоталась и унеслась в Хель, дымя адским горшком.

   Корабль накренился и начал тонуть, Арни перевесился через борт и увидел, что морская вода превратилась в раскисший суглинок. Из этого суглинка вылез берсерк Бьяртмар, страшный, как последняя ночь перед четвертованием. Гнусно виляя бедрами, Бьяртмар подлез к Ловкачу, схватил его за ноги и потащил к себе под землю.

   Когда сырая земля дошла до губ, Арни закричал...

   Закричавший Арни выскочил из сна, но отнюдь не из цепких лап Бьяртмара. Кто-то по-прежнему продолжал держать его за ноги. Арни приподнял голову и заорал вторично. Нет, слава асам, это был не Бьяртмар. Однако незнакомый мертвец коричневыми от земли лапами крепко сжимал лодыжки Ловкача и радостно скалился. Арни дернул ногами и понял, что с таким же успехом мог бы извиваться в железных колодках, ломая себе кости. Тогда он крикнул в третий раз, надеясь испугать мертвеца и отогнать его от себя.

   Но мертвецы не боятся ничего, – им просто нет смысла бояться, – потому мертвец, имевший свое неизвестное мертвецкое дело к Ловкачу, тоже пугаться не стал и Арни не выпустил.

   Тут уже до Ловкача дошло, что дело серьезное.

   Он принялся озираться по сторонам и увидел, как место их с Рагнаром стоянки заполняется мертвецами, влезающими по склону холма. Все мертвяки были страшным образом покалечены, у многих не хватало рук, у нескольких – разворочена грудная клетка или шея, а за одним по земле волочились кишки. «Нет, нет», – мысленно попросил Арни, но наваждение не исчезло: умертвия продолжали прибывать.

   Темные их лица и одежда были густо заляпаны засохшей кровью, но все же Арни без особого труда узнал в этих оборванных и изуродованных останках брошенных на произвол судьбы воинов из дружины Сигурда III.

   И тут Арни стало невыносимо стыдно. Настолько стыдно, что он закрыл глаза и решил покориться своей участи, какой бы она ни была. Он справедливо полагал, что мертвые воины за вчерашнее предательство по голове его не погладят и тетешкаться тоже особо не станут. «Ну что ж, да будет так, – решил он. – Интересно, какой казни они решат нас предать?»

   И тогда мертвец отпустил Ловкача.

   Арни открыл глаза. Занимался бледный рассвет. Небо затянуло пепельными облаками. Мертвецы стояли над Ловкачом. В их неживых глазах ему почудился молчаливый, но явный укор. Не в силах вынести этого взгляда, Арни отвернулся.

  – Рагни, Рагни, – зашептал он, одновременно пытаясь нащупать у себя за спиной широкую и надежную спину потомка Собаки. – Рагни, вставай! – Рука Ловкача нащупала что-то мокрое и холодное.

   Наконец, Арни осмелился обернуться, и то, что он увидел, не прибавило ему бодрости духа.

   Рядом с ним вместо Рагнара лежал мертвец!

   Это уже было слишком. Ловкач рывком вскочил на ноги, дико заозирался по сторонам. Он был на вершине холма один-одинешенек, окруженный умертвиями. Потомок ярла Лесной Собаки загадочно исчез.

   Положение было отчаянным. Предположения, которые просились в голову Ловкача, были одно другого лучше. Сначала Арни вообразил, что Длинноухий, злой за то, что Арни не дал ему сорвать венок победителя в битве с ополчением Бьерберга, мстительно бросил его на произвол судьбы. Затем он подумал, что Рагнар сам обратился в мертвяка и будет председательствовать на суде, что состоится над ним, Ловкачом, – чтобы судить его за трусость и позор, который он навлек на все войско.

   Какие только мысли не посещают человека с утра!

  – Клянусь, я не струсил! – выкрикнул он, блуждая взглядом по мертвым лицам. – Никто никогда еще не смел называть меня трусом!

   «Так же оправдывался и Гьюки, проваливший бой из-за того, что испугался Бьяртмара. Так же и он говорил, когда его изгоняли из города. Все когда-то случается впервые», – услышал Арни как будто свой же голос.

  – Что это ты разблажился?

   Из кустов, подтягивая на ходу штаны, вышел Рагнар.

  – Дурной сон привиделся, что ль?

   Арни молча ткнул пальцем в умертвий.

  – А, это, – устало вздохнул Длинноухий, натренированным жестом фокусника извлекая ниоткуда руническое блюдо. – Построиться, – приказал он.

  – Как они нас нашли? – вопросил Ловкач, оторопело рассматривая строящихся умертвий.

  – Как, как. Спать меньше надо, – сказал Длинноухий.

   Арни оскорбился.

  – Вот и делай людям добро. Тебя не хотел будить!

  – А если бы это были не наши синелицые, а конница херсира? Что тогда?

  – Будто сам не знаешь, – огрызнулся Ловкач.

  – Висели бы сейчас или того хуже, – без выражения произнес потомок Собаки. – Херсир, насколько я помню, муж изобретательный и к милосердию не очень склонный.

  – Но нас невозможно было отыскать! – повысил голос Арни.

  – Не ори. Невозможно только у смерти оторвать яйца, – сказал Длинноухий. – Потому что она женского рода.

   Мертвецы выстроились квадратом. Рагнар склонил голову набок.

  – Сдается мне, – сказал он, – что теперь с нами не только воины Сигурда, морского ярла. Посмотри.

   Арни посмотрел свежим взглядом.

  – Да, – сказал он. – Вон тех у нас точно не было. И этого. И вон того, рыжего... Они совсем свежие!

  – Да, точно, – сказал Рагнар. – Это погибшие из Бьерберга.

  – А почему они не в Вальгалле? – удивился Ловкач.

  – Не знаю, – сказал Длинноухий. – При случае спросим у Одина. Возможно, они струсили, и были убиты в спину.

   Арни был потрясен.

  – Это отвратительно! – сказал он. – Отличных, закаленных бойцов, что были у нас вначале, они выводят из строя, а вместо них подсовывают какую-то глупую деревенщину! Да один мертвец Сигурда стоит трех бьербергских покойников! Узнаю руку херсира.

   Мертвые бьербергцы тяжело засопели, завозились в строю, возмущенные оскорблением, которое нанес им Ловкач.

  – Херсир здесь ни при чем, – сказал Рагнар. – Я думаю, они пришли на зов волшебного блюда.

  – Веселое дело, – сказал Арни, – так что ж, мы теперь мертвецов со всех кладбищ Норвегии подле себя соберем?

  – Откуда я знаю! – разозлился Длинноухий. – Это я отнимал свиток у цверга? И кстати, что ты там кричал про свою трусость?

   Арни понял, что зарвался, и сдал назад.

  – Кошмар приснился, – буркнул он. – Нет, я просто думал, может, ты что-то знаешь о повадках этих мертвецов?

  – Откуда? – фыркнул Длинноухий. – Я что, похож на этого... как его... – он запнулся. – Шесть раз двужильного? Про которого бродяга херсир говорил.

   Арни с сомнением посмотрел на друга. Он вдруг вспомнил, что...

   Легенды гласили, что Рагнар Длинноухий – потомок древнего ярла и мага Голодной Лесной Собаки. (Или ульва, то есть волка, перевел Арни кеннинг). Правда, в эти легенды никто не верил, потому что было подозрение...

   Но – волк его знает, подумал Арни вдруг. Очень уж ловко Длинноухий управлялся с чародейной тарелкой. Да и руну на ней начертал именно он. Нечаянно, конечно. Однако из жизненного опыта Ловкач знал, что полностью нечаянно может случиться только понос в шторм на корабле зимой. Поэтому он дал себе внутренний наказ быть осторожнее с Длинноухим. (Забегая вперед, можно сказать, что этого наказа он даже слушался целых два часа...)

   Рагнар считал мертвецов. Он насчитал их восемь полных кулаков без двух и половины. Один мертвяк снова был безголовый, но не тот, а другой – ширококостный мешковатый детина с разорванной щекой, сильно похожий на Трюггви. (Голову мертвец прицепил к поясу за волосы). Правда, Трюггви ли это, – наверняка Рагнар не ответил бы: лицо залепила кровавая грязь, а умывать его Длинноухий по понятным причинам не стал.