Текст книги "Сага о продажных мертвецах (СИ)"

Автор книги: Константин Исмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

  – И этот мешок с костями тащи сюда заодно, – крикнул ему вслед Полутролль.

   Арни подумал было, что под мешком с костями жестокий хофдинг подразумевает предыдущую жертву пыток, какого-нибудь седовласого старика, уже многие годы прикованного в сыром подземелье, полном крыс и нечистот, но не сломленного духом.

   Но все было проще и непригляднее. Слова Полутролля были буквальными.

   Подняв на поверхность еще два горшка с греческим огнем, воин нагнулся и с натугой вытащил из люка громадный мешок, который он бросил к ногам Полутролля. Мешок упал с сухим стуком.

  – Хорошо, – одобрил хофдинг, – эти кости разбросайте по хлеву. Пусть они будут повсюду!

   В ту же секунду в дверь хлева что-то тяжело и мягко ударило. Полутролль озабоченно посмотрел на дверь и пробормотал:

  – Однако они там не на шутку разошлись! Надеюсь, что собаки удержат Гадючьего Выползня до времени.

   Воины принялись, как пахари, рассеивать кости из мешка по земляному полу хлева. Трудились молча и сосредоточенно, по очереди утирая пот со лбов.

  – Послушай, Полутролль! – грозно сказал Арни, ерзая в наручниках. – Великий Храфн уже летит сюда, завывая, как северный ветер. Он несет с собой горе, разрушения и страшную месть вероломщикам!

   Снаружи действительно на все лады завывало многоголосое чудище, да и разрушения наверняка были что надо, так что Ловкач не слишком отошел от истины.

  – Я не глухой, – сообщил ему Полутролль, – сам все слышу. Потому-то я так и тороплюсь, – доверительно сказал он Ловкачу, а потом позвал:

  – Эй, Теплый Заяц!

   Так, оказывается, звали жутковаго командира волчьеголовых. Арни и Рагнар впервые услышали его кличку. Ничего удивительного: чем больше в человеке смерти, тем меньше он стремится ее афишировать.

   Теплый Заяц кивнул и принялся поливать жидкостью из горшков пол и стены хлева. Один из его бойцов в это же время пытался придать разбросанным повсюду костям правдоподобный человеческий вид, второй вернулся к умертвиям Сигурда и стал, отчаянно спеша, выдирать их из кандалов. Однако полностью снять путы с мертвецов Полутролль все ж не рискнул: ноги им освободили, а руки так и оставили скованными короткой цепью. Кроме того, хофдинг приказал связать их между собой, так, чтобы каждый последующий смотрел в затылок предыдущему.

   Мертвецов же охватила апатия, можно было подумать, что они окончательно устали от бесконечной кутерьмы живых и не испытывают больше никакого желания играть с ними в их игры. Равнодушными глазами поглядывали они на Полутролля и его суетящихся приспешников и не произносили ничего.

   Все же работа по перековке мертвецов оказалось не такой быстрой, как могло бы показаться на первый взгляд, и изрядно тяжелой. Воин, занимавшийся ей, порядочно запыхался. Уж он, бедняга, и дышал тяжело, а перевести из недвижимых в движимые и подготовить к спуску в подземный ход удалось не больше дюжины мертвых ратников, то есть – треть от всего их числа.

   В дверь хлева давно уже скреблись, а теперь стали ломиться. Хофдинг забегал глазами, сделал змееобразное движение шеей, выругался.

  – Быстрее, быстрее, быстрее!.. – говорил он.

   Воины и так уже поспешали, как могли.

   Воздух в хлеву стал накаляться.

   Теплый Заяц, в противоположность своему начальнику хофдингу, с возрастанием опасности становился все холодней и страшней. Глаза его превратились в две черные точки без белков. Он сунул руку под плащ и извлек оттуда маленький арбалет – убийственное слово техники, достижение заморской военной мысли, не использовавшееся почти нигде еще на полях сражений. Заяц зарядил арбалет небольшой, но очень толстой стальной стрелкой, – «болтом», – и взвел спусковой крючок. Другой рукой рукой он извлек бронзовое огниво, шматок пеньки, изготовился и замер в ожидании.

   Из-за двери стали доноситься совсем уж странные и непонятные – не человеческие и не собачьи – звуки.

   Видя, что Полутролль находится на взводе, Арни решил использовать этот последний шанс.

  – Гляди, как в дверь-то ломятся, – сказал он. – А звуки эти и не человеческие вовсе.

   Полутролль стремительно повернул к нему голову.

  – А какие же это звуки? – спросил он, вглядываясь в глаза Ловкача.

  – А то ты сам не знаешь, – стемнил Арни.

  – Ерунда, – сказал Полутролль, – он не успел бы.

   Что именно не успел неизвестный, которого боялся хофдинг, Арни не знал, да и мы этого тоже уже не узнаем. Но Ловкач немедленно подхватил призрачную палочку-выручалочку и сказал, негромко и издевательски засмеявшись:

  – Не успел?? Да за то время, что вы здесь возитесь, можно было Париж взять!

   Хофдинг не ответил, и Арни с радостью, впервые за весь этот страшный вечер прочитал в его глазах нерешительность и колебания. Ловкач стал развивать неожиданный успех.

  – Не обманывай себя, Полутролль. Ваша крысиная возня ни к чему не приведет. Ты просто-напросто опоздал, Полутролль. Тебе крышка, потому что они уже здесь.

   Кем именно были загадочные они, Ловкач почел за благо не уточнять. Он надеялся, что и хофдинг этого спрашивать у него тоже не станет.

   Были ли ими тени невинно убиенных хофдингом, или же демоны, явившиеся, наконец, потребовать расплаты, неизвестно, но Полутролль, к восторгу Арни (который тот постарался тщательно скрыть) заметно вздрогнул.

   Тут звуки за дверью временно прекратились, зато зычный сильный голос громко и истошно возопил на всю площадь:

  – Рубите им головы, пока не поздно, всем, разом! А-ааааа!..

   Затем крик захлебнулся.

   Хофдинг и Теплый Заяц посмотрели друг на друга.

  – Предводитель, нам пора, – сказал Теплый Заяц, почти не разжимая губ. Он, как всегда, был немногословен.

  – Подожди, – хрипло сказал Полутролль, – надо поглядеть, что там творится.

   Теплый Заяц покачал головой. По глазам его бойцов тоже было видно, что они этой идеи главаря не одобряют.

   Но хофдинг уже засунул блюдо под мышку и шагнул к двери. Он отодвинул засов, приоткрыл дверь, просунул в дыру голову...

   И любопытство погубило Полутролля.

   С диким воем он отпрянул и покатился, пытаясь отодрать от себя серого марокканского волкодава, вцепившегося ему в лицо. Пророчество Арни сбылось.

   Последующие события развивались стремительно.

   Ошалевший от боли хофдинг выпустил рунное блюдо, и оно отлетело к ногам Рагнара.

   Одновременно с этим Теплый Заяц нажал на крючок, и тяжелый арбалетный болт с тупой головкой, предназначенной для того, чтобы дробить кости, впился треплющему хофдинга псу между глаз, отправив его в собачью Валгаллу.

   Подскочивший боец схватил мертвого пса за задние ноги и принялся стаскивать с истекающего кровью хофдинга.

   Длинноухий напряг мышцы живота, выбросил ноги, уцепил ими блюдо и резко подтянул к себе. Увидев это, Теплый Заяц выпустил разряженный арбалет и шагнул к Рагнару, по пути вытягивая из ножен саблю.

   Теплый Заяц был мастером своего дела, жить Длинноухому оставалось считанные мгновенья.

   Видя такой переплет и будучи бессильным сделать что-нибудь большее для друга, Арни Ловкач собрал всю свою ненависть, всю скопившуюся желчь, и что есть мочи плюнул этой желчью в Теплого Зайца, целясь тому в правый черный его глаз. Впрочем, отдавая себе отчет, что шансов попасть нет никаких.

   Одновременно с этим Рагнар, повинуясь загадочному наитию, задрал голову и тяжко завыл по-собачьи, а с площади ему ответил такой же звук, только помноженный на добрую сотню глоток.

   Наполовину ослепший Теплый Заяц (потому что плевок Ловкача, как это иногда бывает в жизни, все-таки чудом до цели долетел) рубанул свою жертву по шее, но, сбитый с толку странным поведением Длинноухого, промазал на несколько пальцев. Сабля его, выкованная из темно-синей стали с переливами, перерубила толстую цепочку, держащую потомка ярлов за ошейник, и со звоном сломалась у перекрестия.

   Тогда Теплый Заяц, который, как видно, имел привычку всегда доканчивать начатое, выдернул из ножен кинжал.

   Второй его боец шагнул ему на помощь, вытаскивая саблю из ножен. Тут бы Рагнару и конец, но с земли поднялся совершенно неузнаваемый одноглазый Полутролль, белый от ярости и красный от крови, собачьей и своей собственной, и нечеловеческим голосом возопил:

  – Не сметь!! Я сам вырежу его сердце!!..

   Но осуществить это свое намерение он не успел: дверь хлева распахнулась теперь уже настежь, и в проем полилась клокочущая, рычащая, воющая, мохнатая масса с остекленевшими глазами и перегрызенными веревками, и погребла под собой хофдинга.

  – По-моему, я этих псов уже где-то видел, – пробормотал совершенно ошалевший Ловкач. – И по-моему, на виселице.

   А Длинноухий снова запрокинул голову и снова издал свой победный собачий вой.

   Потому что в этой драке волкам уже ничего не светило.

22. Под землей

   Притянутая колдовским рунным блюдом, лохматая, брызжущая пеной лава в одно мгновенье заполнила хлев, погребая под собой и хофдинга, и Теплого Зайца с его бойцами, и мертвецов, и свиней. Арни с Длинноухим успели только вжаться в стену, расширенными зрачками наблюдая за чудовищным пиршеством. Длинноухий же еще время от времени негромко завывал, крепко притискивая блюдо к груди, и каждый раз это завывавнье сопровождалось новой вспышкой ярости псов.

   Воскресшие, сошедшие с виселицы собаки были страшны. Клочьями торчащая во все стороны, колом стоящая от засохшей крови шерсть вперемешку с лоскутами бурого обнаженного мяса, горящие мрачным огнем глаза, капающая с клыков темная вязкая пена, задубевшие веревки на шеях – все это вместе наводило на нехорошие мысли.

   Какими бы умелыми и подготовленными бойцами ни были Теплый Заяц и его ребята, для того, чтобы убить их, мертвым псам потребовалось лишь несколько мгновений. Здесь надо вспомнить, что мертвые воины – в том числе и те, что на четырех ногах – мало чувствительны к таким пустякам, как арбалетные стрелы да кинжальчики; их можно остановить, только разняв их тело на много частей.

   Теплый Заяц погиб первым. Сразу несколько псов железными челюстями, как капканами, связали ему руки и ноги, а убитый только что и заново восставший марокканский волкодав (арбалетная стрела все торчала у него из лба, делая похожим на маленького, но очень злого единорога) отомстил обидчику. С ворчаньем вспрыгнул Теплому Зайцу на грудь и разом перервал Зайцу горло от уха и до уха. После этого Заяц уже ничего не мог говорить. Он повалился наземь, и серая масса сомкнулась над ним.

   Его подчиненные, видя такие дела, бросились было к подземному ходу, но, конечно, не успели: человеку не убежать от собаки, если только это не пекинез Владыки Поднебесной. Беглецов догнали и загрызли.

   Затем собачья лава плеснула в ту часть хлева, где находился подземный люк, и оттуда донесся истошный визг пожираемых заживо свиней.

   Лишь воины Сигурда стояли посреди этого мессива солидно и безмолвно, посверкивая глазами, позвякивая цепями, и лишь изредка стряхивая с плеч какого-нибудь зарвавшегося пса.

   Все пространство хлева заполнилось рычаньем и хрустом лопающихся костей. Арни и Рагнар, хоть и находились под защитой блюда, все ж пережили несколько неприятных минут, когда чудовищные псы два или три раза, как по команде, вдруг поворачивали окровавленные морды в их сторону и устремляли на менестрелей страшный взгляд своих тлеющих глаз с неостановимой жаждой убийства всего живого – и всех живых...

   И – как будто снаружи кто-то подал неслышимый для человеческого уха сигнал. Круто развернувшись, так же стремительно, как и ворвались, собаки вылетели из хлева вон. После них остались почти дочиста обглоданные кости свиней, три человеческих черепа со стоящими дыбом волосами...

   Со щедро политого кровью земляного пола поднялось странное чудовище в лоскутах одежды и кожи. Чудище приподнялось на передних лапах, распахнуло пасть и издало тоскливый и злобный вопль. Затем, все так же на четвереньках, искусанный до потери человеческого облика хофдинг – а это был он, Полутролль, – громко рыча и лая, выскочил из хлева прочь.

  – Почему его не сожрали?? – шепотом спросил Арни, округляя глаза.

   Рагнар покосился на спокойных как священные столбы умертвий Сигурда. Мертвецы были невозмутимы, будто находились на смотру у своего ярла.

  – Мертвых не едят, – сказал Длинноухий.

  – Полутролль... так он... – Арни вдруг понял. – Он с самого начала был мертвым!

  – Он даже никогда живым не был, – сказал Рагнар. – Это голем. Некоторые големы так успешно притворяются, что могут долгое время выдавать себя за людей. Единственное, что им требуется, чтобы продолжать существование, – это высасывать жизнь из настоящих живых. Чем он и занимался.

   Арни с уважением посмотрел на обнаруживающего неожиданные познания Длинноухого.

  – Где ты научился так выть? – спросил он.

  – В некоторых обстоятельствах еще не так завоешь, – туманно ответил Длинноухий, вспоминая глаза Теплого Зайца и свистнувший синий клинок. – Нам надо срочно уходить, – добавил он.

   Ловкач не возражал. Он напряг мышцы, чтобы встать.

   Но встать не получилось: неожиданная сила удержала Ловкача у стены. Зазвенело железо.

   Пережив собачье потрясение, Арни совсем забыл, что они с Рагнаром по-прежнему прикованы к стене хлева.

   Арни разозлился.

  – А ну! – гаркнул он.

   Ловкач напряг все мышцы. Если бы дело было в злости, то цепи давно уже лопнули бы. Но, к сожалению, железо – штука тупая и упрямая. Разорвать кандалы не получилось, Арни принужден был опуститься на корточки.

  – Ключи! – сказал он. – Ключи были у одного из тех, в волчьих шкурах!

   Сами волчьи шкуры, изгрызенные и истрепанные, с наваленными на них костьми, старыми и новыми, валялись неподалеку от входа в подземный лаз. Но вот ключи...

   Стали старательно смотреть вокруг по полу. Через несколько мгновений Ловкач вскрикнул: ему показалось, что под обломком старой желтой тазовой кости он видит кольцо.

   Рагнар посмотрел. До кольца было локтей восемь.

  – Далековато, – сказал он.

   Арни выбросил ногу, вытянулся насколько мог, и насколько позволяло положение, и принялся загребать. Итогом были: сломанный клык, клинок сабли Теплого Зайца, и неизвестно чей оторванный рукав. Ключей достать не удалось.

   Рагнар покачал головой.

  – Ноги у тебя коротки, – сказал он, – я попробую.

   Рагнар был выше Арни на целую голову. Он, как мог, растянулся и принялся шарить сапогом.

   Ловкач, наблюдавший за этой процедурой, огорченно свистнул.

  – Твой рост не больше четырех локтей, – сказал он. – Мой немного больше трех.

  – Ну и что? – спросил Рагнар.

  – Даже если нас сложить вдвоем, получается семь локтей. Не достать.

  – Проклятье! – сказал Рагнар, становясь на колени.

  – А блюдо годи не сможет приманить нам ключи? – спросил Арни.

   Вместо ответа Рагнар вытянул обеими руками блюдо перед собой и засвистал, будто подзывая собаку.

   Но ключи не шелохнулись.

  – Вот сволочь, – с выражением сказал Ловкач. – А вы постыдились бы! – после короткой заминки прибавил он.

  – Это ты кому? – удивился Рагнар.

  – Им, – сказал Ловкач. – Чего они смеются?

   Рагнар взглянул. Мертвецы, действительно, показывали зубы, и вроде смеялись над своими прикованными хозяевами.

   Тут у Длинноухого в голове образовалась мысль, не пришедшая Полутроллю.

  – А что, если мы применим мертвецов?

   Арни понял его с полуслова.

  – Точно! – ахнул он. – Чародей Храфн говорил, что мертвецам вырвать цепь раз плюнуть. Силища немереная. А уж ключи-то принести им и подавно будет легко. Эдак они совсем не устанут, – веселым голосом сказал Арни и подмигнул мертвецам. Правда, у него это вышло немного напряженно.

   Ведь читатель помнит, что выполнять любую работу, не связанную с войной, мертвые воины категорически отказывались. Равно прислужничать.

  – Давай, командуй, – тревожно сказал Арни, бросив взгляд на катающуюся на петлях дверь хлева. Ветер качал ее туда и сюда, за дверью было подозрительно тихо, лишь издалека доносились истошные вскрики, а еще далеко слышался как будто бы гул пожара и какой-то лязг. Пахнуло дымом.

  – Мертвецы-молодцы! – сказал Рагнар. – Принесите нам ключи.

   Мертвые воины и ухом не повели, всем своим видом изображая: «Пусть Полутролль на побегушках бегает, а мы погодим». И все тут. Даже подхалимское Рагнарово «молодцы» не помогло.

  – Построиться! – изменившись лицом, приказал Длинноухий.

   Нехотя построились, волоча за собой цепь. Встали, вызывающе выпятив грудь.

  – Вот еще гистрионы! – фыркнул Арни.

  – Ключи! – ровным голосом, но твердо потребовал Длинноухий.

   Но никто не нагнулся.

  – Плохо дело, – сказал Ловкач. – Полутролль до следующего утра ждать не станет, а еще есть эта гадюка Храфн.

   Мертвецам на это было откровенно наплевать.

   Повисло удручающее молчанье.

  – Пожалуйста! Очень нужно, – вдруг тихо выдавил потомок Лесной Собаки.

   И тут случилось чудо. Рослый мертвый воин с обезображенным лицом на правом фланге сделал шаг в сторону, протянул копье (которое он, между прочим, уже успел отобрать у трупа одного из бойцов Теплого Зайца) и поддел на острие брякнувшую связку. Затем поднял древко, и ключи скользнули ему в руку.

   Воин не торопясь дошагал до Рагнара и протянул ему ключи. А когда Рагнар выхватил связку, то увидел, что дружинник Сигурда по-прежнему протягивает ему ладонь.

   Длинноухий секунду колебался. Потом, неожиданно для самого себя принял решение и, как будто прыгал в ледяную зимнюю воду, протянул свою руку навстречу. Сейчас же ее схватила холодная могильная рука, и Рагнар оказался на ногах. Он посмотрел в лицо тому, кто стоял перед ним. Воин растянул губы слегка в стороны, сделал шаг назад и вернулся в строй.

   Рукопожатие с мертвецом состоялось.

   Сильно спеша, стали отпирать кандалы. Торопились еще и потому, что снаружи (там за это время наступили густые сумерки) пошел быстро приближающийся и нарастающий ор.

   Наконец, обдирая в кровь лодыжки и запястья, вырвались на волю. Мертвецы же еще одним концом цепи были прикованы к стене: волчьеголовые не успели освободить их до конца.

   Рагнар потряс ключами.

  – Нет времени! – крикнул Арни. – А ну, навались!

   Мертвые воины поняли, и дружно рванулись вперед, наваливаясь на цепь. Раздался треск: то ли трещали бревна стены, то ли рвались у кого-то сухожилия. Вдруг со звонким звуком лопнуло звено. Цепь разошлась. Воины Сигурда стали свободны, если не считать того, что задние все еще имели ножные кандалы и были скованы между собой, так что передвигаться могли только гуськом и мелкими шажками.

  – Пусть те, кто свободен, возьмут на спины скованных! – приказал Рагнар. – Нет времени! – повторил он вслед за Ловкачом.

   Тем временем звук с улицы стал уже весьма громким.

  – Посмотреть бы, что там! – предложил Арни, вытягивая нос, как любимая собака на обеде у ярла.

  – Ну уж нет, смотреть мы не станем! – отрезал Рагнар, шибко помня ошибку Полутролля.

   И он погнал мертвецов с мертвецами на плечах к люку подземного хода.

  – Ты что, собираешься залезать в эту дыру? Да туда смотришь, будто троллю под хвост заглядываешь. Фу, – сказал Арни.

   Оба топтались у входа в узкий и неприятный на вид темный лаз, ведущий куда-то глубоко под землю.

  – Да, – твердо сказал Рагни, – если Полутролль смог здесь пройти, то и мы сможем.

  – Не знаю, не знаю... Ты хоть представляешь, куда ведет эта кишка? – сказал Арни, хмурясь.

   Мысль о том, что он окажется под землей вместе с мертвецами, почему-то вызывала у него робость, в которой он не хотел признаваться.

   Вот ведь, читатель, как странно устроен человеческий ум. Подчас человек, не дрогнув, по нескольку раз на дню встречается с костлявой, даже не замечая этих встреч или не обращая на них внимания, – и боится призраков, которые сам же и выдумал. Казалось бы, гораздо страшнее смерть при ярком свете, во всем ее, так сказать, парадном облачении, а не в кромешной непроглядности подземелья или ночного кладбища, где она и не видна-то вовсе. Ан нет. Мы избегаем и не приемлем именно это, второе, как будто страшимся, что в отсутствие четких очертаний зло примет всеобъемлющий характер или сумеет выкинуть финт да и показать что-то новое, не виданное людьми доселе.

   Ну-с, так что же оно может показать?..

   ... Тем не менее, лезть под землю Арни не хотелось.

   Рагнар пожал плечами.

  – Куда-нибудь да выведет, – сказал он. – Я предполагаю, что у Полутролля, кроме всего прочего, должен быть предусмотрен выход за городскую стену.

  – А если мертвецы под землей сбесятся? – понижая голос, проговорил Ловкач, поглядывая на умертвий так, будто подозревал их в страшном преступлении.

  – Мертвецы? Сбесятся? – расхохотался Рагнар.

   Тут с площади донесся мощный и очень близкий многоголосый вопль.

  – Вот, слышал? – сказал потомок ярлов, громко щелкая челюстью. – Предпочитаю бешеных мертвецов. Мы с ними, по крайней мере, уже знакомы.

   Старый друг, как известно, лучше новых двух.

  – Так что быстро лезем, – меняя тон, рявкнул Рагнар, – не до жиру.

   Арни сдался. Другого выхода действительно не было. Кроме черного входа в неизвестность с каменными обшарпанными временем ступеньками.

   Положение осложнялось тем, что после захвата менестрелей у городских ворот «волчьим отрядом» покойного Теплого Зайца, у всех, конечно, отобрали оружие. Сейчас приходилось полагаться на собственные голые руки, да на руки мертвецов, хоть и мускулистые, но все ж не могущие сравниться с закаленной сталью.

   В итоге забрали саблю одного из убитых воинов-волков. Рагнар уступил ее Ловкачу, так как чувствовал, что без сабли Арни станет под землей совсем невыносимым. Оружие второго воина пропало. Быстро найти его не удалось, а искать тщательно времени не было. Поэтому Рагнар вооружился сломанным клинком Теплого Зайца, который он обмотал широким кожаным ремнем того же Зайца, так, чтобы можно было держать его рукой.

   Была и еще одна вещь, о которой необходимо позаботиться, когда покидаешь солченый свет – это факелы. К счастью, уничтоженный отряд Полутроля принес с собой связку, видимо, в расчете на обратную дорогу. И еще к счастью, Ловкачу удалось подобрать огниво Теплого Зайца. Он чиркнул колесиком и запалил два факела: один дали мертвому воину с копьем, а второй взял себе Рагнар.

   Каменные ступени круто спусказись вниз. На четвертом шагу начиналась непроглядная темнота, и разобрать что-либо было уже нельзя. Из подкопа потянуло сыростью и тайной.

  – Как будто в Хель спускаемся, – сказал Арни. – Пахнет могилой.

  – Брось, ничем таким чрезмерным не пахнет. Псиной разве, – сказал Рагнар, озабоченно в последний раз осматривая мертвецов: все ли в порядке. – Не до суеверий нам.

   И он дал приказ спускаться.

   Подземный ход был не слишком-то широкий. Он позволял идти колонной по двое. Вперед запустили дружинников Сигурда, в качестве разведки. Себе Ловкач назначил почетную миссию арьергарда и прикрытия. Когда огонек факела скрылся в тоннеле и звон цепей затих, Рагнар ступил в люк. Арни секунду поколебался, но все-таки двинулся следом. По дороге он прихватил один оставшийся горшок с горючей смесью, который не успел использовать хофдинг.

  – Крышку закрой, – донесся голос Длинноухого снизу. Голос его был темный и чужой, и отдавался каменным эхом от стен.

   Ловкач дернул за кольцо, и тяжелый люк упал в пазы, обрывая последние ниточки чахлых, но все же дневных лучей.

   Наступила темнота.

   По-крайней мере, так показалось Ловкачу, несмотря на чадящий и искрящий факел в руке Длинноухого.

   Шаги мертвецов гулко бряцали по плитам впереди: пол хода тоже был выложен камнем.

  – Стой, – сказал Длинноухий. – Одно дело.

   Он повернулся, подскочил к люку, стал давить в крышку.

  – Помогай! – прохрипел он.

  – Что-то забыли? – забеспокоился Арни.

  – Забыли, – с ненавистью проговорил Рагнар.

   Крышка с надсадным скрипом пошла вверх.

  – Ну, что там? – из-за малого роста Арни не было видно, что искал Длинноухий.

   Тот вместо ответа оторвал от факела кусок горящей пеньки и швырнул в хлев. Наверху загудело. Рагнар оттолкнул Ловкача, резко дернул и захлопнул крышку.

  – Там, – сказал он задрожавшему Арни, – там пожар.

   И потомок ярлов довольно споро побежал по подземному ходу вниз, на буксире таща за собой Арни Ловкача.

   Горючая смесь хофдинга, разлитая в хлеву его волками и подожженная догадливым потомком Собаки, давала друзьям некоторую фору. Так, по крайней мере, хотелось думать.

  – Но загорелось хорошо, – сказал Длинноухий.

   Арни же мерз. Сжалившись над ним, Рагнар отдал ему факел. Но и огонь, который Арни понес в руках, не помогал ему. Время от времени Ловкач клацал зубами и, чтобы это скрыть, принимался быстро говорить преувеличенно бодрым голосом.

  – Наверное, тайну подземного хода знают далеко не все в городе! – сказал он. Подземелье давило на душу, Ловкачу было тоскливо.

  – Конечно, – сказал Рагнар. – Хофдинг наверняка тщательно охранял ее.

  – Интересно, знает ли о ней чародей Храфн? – спросил Арни.

  – Я бы предпочел, чтобы он не знал, – сказал Длинноухий, приплясывая при ходьбе, так как и ему вдруг показалось, что он начинает замерзать. – Эта сволочь и так слишком много знает. Черная душа, некромант.

  – Ясное дело, одного взгляда на его друзей достаточно, чтобы понять, с кем имеешь дело.

   Видимо, Ловкач имел ввиду достойного хофдинга Хельульва Полутролля.

   Тем временем наклон хода увеличивался. По дороге приходилось обходить дубовые подпоры, скользкие от влаги. Мертвецы, которым, как уже говорилось, пришлось нести на своих закорках треть своих товарищей, тем не менее ухитрялись идти так быстро, что тусклая искра головного факела теплилась уже в порядочном отдалении.

  – Что-то наши молодцы чешут, как на свидание, – произнес Рагнар.

  – На свидание? – подозрительно проговорил Арни, которому нужно было только дать повод. – Какое еще свидание? С кем это еще? И главное, когда это они успели его назначить?

  – Да это просто так говорится, – сказал Рагнар. – Выражение такое.

   Но находящегося на взводе Ловкача не так просто было успокоить. Он засунул саблю за пояс и принялся чутко прислушиваться, оттопыривая себе уши руками, чтобы лучше улавливать звуки, исходящие спереди, оттуда, где шли сейчас воины Сигурда.

  – Нашел время дразниться, – укоризненно сказал ему Длинноухий. – Не стыдно?

  – Тсс, – сказал Арни. – Слышишь шепот?

   Рагнар остановился.

  – Нет, – сказал он, – какой еще шепот?

   Оба встали.

  – Слушай! – сказал Арни и накрепко закрыл рот на добрых полдюжины секунд.

  – Ну? – сказал Рагнар.

   Ровно ничего не доносилось.

  – Не понимаешь? – сказал Арни.

  – Нет, – признался Длинноухий, – ты говорил про шепот. На самом деле никакого шепота я не разбираю. И вообще никакого звука.

   Где-то дальше по туннелю мерно капала вода. Подземелье многозначительно молчало.

  – Вот именно, – сказал Арни. – А между тем впереди идут мертвецы в цепях. По идее. Дошло?

  – А ведь верно, – проговорил Рагни. – Звона-то не слышно. Ай, беда!

  – И факел погасили, – сказал Арни. – Они что-то задумали, эти тени прошлого.

  – Может, просто ушли далеко? – предположил Рагнар. – Скорее вдогонку. Мы и так заболтались. Давай, наддадим!

  – Ха-ха, – негромко сказал Арни. Но наддать все ж пришлось, потому что Рагнар зарядил вперед со скоростью раненого вепря. Он во что бы то ни стало хотел решить задачку с мертвецами.

   Но через сотню саженей бега действительно случилась беда.

   Факел, который Рагнар вздымал над головой, как знамя, вдруг ни с того, ни с сего стал чахнуть, шипеть и в считанные мгновенья затух.

   Ловкач тоже зашипел и ударил кулаком в дубовую опору хода.

  – Осторожней! – предупреждающе сказал Рагнар.

   Арни ткнулся в его широкую спину.

  – Совсем нехорошо, – сказал он. – А мы даже огнива не взяли!

  – Огниво я взял, – хладнокровно сказал Длинноухий, роясь в карманах.

   Он засопел, зачем-то дунул себе на усы, привалился к скользкой стене.

  – Только не говори мне, что у тебя там дыра в кармане, – молвил Арни, переживавший не самую приятную вечность в полной темноте.

  – Есть! – наконец, сказал потомок ярлов, отдуваясь. – Вот оно.

   Он чиркнул колесиком.

  – Ну! – сказал Арни.

  – Сейчас, – сказал потомок Лесной Собаки, – сейчас...

  – Дай сюда, – резко сказал Арни и выдернул огниво из руки Длинноухого. – Факел! – потребовал он.

   Ловкач яростно чирикнул колесом огнива. Чирикнул еще и еще...

   Но, увы, его чириканье, равно как чириканье воробьев и другой лесной птахи, не помогло: пламя не возгорелось. Хотя искры и сыпались из-под колесика снопами, угасшая плоть факела гореть не желала.

   То же самое произошло и остальными тремя факелами хофдинга, взятыми для запасу. Чудеса...

   Ловкач засунул в рот распухший и саднящий палец...

  – Здесь мертвящий воздух! – в отчаяньи сказал он. – Чуешь, как трудно стало дышать?

   Арни уже чувствовал, как смертельные коготки впиваются ему в легкие. Он закашлялся.

  – Это отлично.

  – Что?? – пораженный этими словами потомка ярлов, Арни вовсе перестал делать вдохи и выдохи.

  – Если здесь мертвецкий воздух, – логически заметил Длинноухий, – значит, недалеко и до наших мертвецов. Ходу.

   И он широко шагнул вперед, в черную пасть ничем больше не освещаемой темноты.

   Удушающее подземелье подавило волю Ловкача, лишило его способности спорить. Он молча засеменил за Длинноухим, жадно вдыхая потоки мертвой атмосферы, разгоняемые потомком Собаки, который пер и пер себе вперед, как голем, размахивая рунным колдовским блюдом.

   Ход то сужался, то расширялся, словно пульсирующий кровеносный сосуд. Временами Арни казалось, что он неминуемо застрянет между холодными осклизлыми стенами, и тогда судорожно хватался за рукоять трофейной сабли, как будто она погла помочь против каменных рук подземной царицы... Помогало воспоминание, что впереди идет Рагнар, который намного шире и, следовательно, должен застрять первым. То, что этого пока не случилось, позволяло обуздывать расходящееся воображение.

   Но в один прекрасный момент Рагнар все-таки остановился.

   Арни тихо привзвизгнул.

  – Ты чего встал??

  – Дальше ходу нет. Здесь стена, – отвечал потомок ярлов.

  – Не может быть!

  – Сам посмотри.

   Арни подошел. Ладони его уперлись в холодную каменную кладку, покрытую каплями воды. Можно было нащупать пазы между камнями.

  – Они заложили проход. Это засада!! – во всю глотку завопил Арни, выхватывая саблю из-за пояса, изготавливаясь рубить врага, с какой бы стороны подземного света он не пришел.

  – Да, да, да! – отозвалось пещерное эхо.

  – Не ори, – сказал Рагнар.

  – Я дорого продам свою жизнь! – сказал Арни, совершая маневры саблей в темноте.