Текст книги "Сага о продажных мертвецах (СИ)"

Автор книги: Константин Исмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

   Но терпенье и труд, как известно, все перетрут, и это уже не шутка. Через три часа – то есть гораздо раньше назначенного Полутроллем времени...

   Через три или четыре часа мучений Арни сказал:

  – Хватит. Я мольше не богу.

  – Бот видишь, – сейчас же откликнулся Рагнар, – раводает. – Пот струйками стекал у него по лбу, щекам, и капал с кончика крупного породистого носа потомка ярлов. – Еще девдого! – прогнусил он, подбадривая Ловкача взглядом.

   Тогда Арни принялся придумывать вслух разнообразные клички для Полутролля. Это занятие увлекло его, и через некоторое время он поймал себя на том, что произносит весьма длинное, замысловатое и многоступенчатое определение почти совсем легко, не запинаясь.

  – Рагни, ты убница! – сказал он с чувством, поворачиваясь к Рагнару. (Ловкач хотел сказать, что потомок ярлов весьма умен). Это было в устах Ловкача высшей похвалой.

   Рагнар, хоть и хотел это скрыть, но все же был польщен.

  – Сколько у нас осталось бремени? – спросил он. (Длинноухий имел ввиду, конечно, время).

   Арни посмотрел на полоску света, пробивающуюся в щель под дверью. Он кое-что прикинул и сказал:

  – Я дубаю, часа полтора от силы. Может, и больше, но бедлить не следует.

   Рагнар кивнул.

  – Так хто приходил с Полутроллем? – спросил он. (Читатель, конечно, помнит, что сморенный событиями, примечательный разговор хофдинга с чародеем Рагнар проспал, и потому был не совсем в курсе, что именно назревает).

   Арни, стараясь быть короче, рассказал ему про не слишком приятные для пленных менестрелей планы колдуна и хофдинга.

  – И что ты думаешь? – с надеждою спросил он Длинноухого. (После того, как удалась затея с языками, Ловкач стал относиться к товарищу с большим уважением. По крайней мере, в течение ближайшего времени).

   Тут Длинноухий снова удивил Арни.

  – Я думаю, – серьезно сказал он, – что хобдинг попытается устроить нам случайное несчастье. То есть якобы случайное.

  – Понимаю тебя, – проговорил Арни, – он не захочет добустить, чтобы чародей принял участие в допросе и узнал про рунное блюдо.

  – Именно, – подтвердил Рагнар. – Догадываешься, что будет?

  – Он постарается нас втихомолку убить, а ботом скажет, что так и было, – сказал Арни.

  – Да.

  – И безблатно (Арни хотел сказать – задарма) заграбастает себе наших бертвецов, свинья! – как видим, Арни беспокоила еще и такая классовая несправедливость.

  – Я бы их ему даром отдал, – признался Рагни, – если бы он не был таким выжигой с повадками бьербергского херсира. Но раз он таков, значит, отдавать нельзя.

  – Как думаешь, где Полутролль прячет тарелку? – спросил Ловкач.

  – Он будет ее прятать там, где, во-первых, ее легче всего достать, а во-вторых, где ее не заподозрят другие люди. К примеру – этот чародей Храфн Гадюка, – подумав, сообщил Длинноухий.

  – И где может быть такое место?

  – Где бы оно ни было, – вздохнул Рагнар, – это знание нам ничего не даст, пока на нас побрякушки, – он позвенел цепями.

  – Какой-то замкнутый колдовской круг получается, – сказал Арни. – Чтобы справиться с Полутроллем, нам нужны мертвецы, чтоб были мертвецы, нужна руническая тарелка, а чтобы достать тарелку, необходимо справиться с Полутроллем. А еще нужно для начала хотя бы освободиться.

  – А что чародей, – проговорил Рагнар, – разрешит ли он Полутроллю вот так просто завладеть нашими умертвиями? Как думаешь?

   Арни оживился.

  – Ты верно говоришь, – сказал он. – Этот Храфн мне показался не таковским человеком, что позволит за здорово живешь обвести себя вокруг пальца. Он спать не ляжет, будет следить и за хофдингом, и за хлевом.

  – Ну, и?

  – А вытекает отсюда, – развил свою мысль Арни, – что, чтобы обмануть колдуна, Полутроллю придется устроить какую-то каверзу. Крупную каверзу. Причем такую, что походила бы на случайное стечение обстоятельств. Он заварит неразбериху, во время которой постарается прикончить нас с тобой, а мертвецов Сигурда похитить или подменить заранее подготовленными мертвыми трупами...

  – Это ты дело мыслишь, – заметил Рагнар. – И что же за штуку, по-твоему, собирается сварганить Полутролль?

   Ловкач пожал плечами.

  – Пожар? – предположил он. – Да нет, слишком много сложностей. Ему придется сначала скрытно вывести из хлева умертвий, так же скрытно притащить в хлев мешки с человечьими костями и натурально их разложить, и только потом уже поджечь. Громоздкое дело, занимает много времени, шагающих средь бела дня мертвецов все увидят, и колдун Храфн, конечно, тут же примчится, как на пожар, только завидит струи дыма на рыночной площади. На дурня он не похож, – подытожил Арни.

  – Но мертвецов Полутролль все же постарается умыкнуть обязательно, – сказал он, бросив быстрый взгляд на дружинников морского ярла: слушают ли. Те не перебивали. Арни продолжил: – Особенно теперь, когда он увидел, какой интерес Храфн Гадюка проявляет к живым боевым умертвиям. Это не шутка. И сделать это он постарается как можно скорее...

   В этот момент ниоткуда, как показалось Ловкачу и Длинноухому, со всех сторон, донесся длинный, тоскливый, но – никаких уже сомнений в этом не было – собачий вой. Судя по звуку, собак выло не меньше дюжины.

  – Опять, – дернулся Арни, – да что же это такое?

   Но вой прервался так же внезапно, как и начался.

   Наступила тишина.

   И в этой тишине раздались звуки зычного голоса законоговорителя. Друзья поежились.

  – Что-то рановато, – сказал Ловкач, – я его попозже ожидал.

   Рагнар понял, что Арни имеет в виду объявление казни.

  – Тише, – сказал Рагнар.

  – Га-га-га! – донеслось сквозь глухой шум большой толпы. – Народ Квельдульвборга! Га-а-а-а! – раздалось в ответ. Пауза. Затем особенно громко:

  – Сегодня мы казним бродягу и самозванца ярла Хакона!

   Ловкач подумал, что он ослышался.

  – Ого, – удивился Рагнар, – как, господина ярла тоже поймали?? Интересное дело.

  – Тише, тише! – зашипел теперь Ловкач на Рагнара, но за стенами тюрьмы уже вовсю волновалось людское море, и ничего разобрать было невозможно.

   Арни принялся вертеться и изворачиваться, как гусеница, норовящая вылезти из своего, ставшего тесным, кокона, да вот только в отличие от гусеницы Ловкачу пришлось остаться на месте. Он принялся искать в стенах вокруг себя малейшую щель или дырочку, и, конечно, нашел бы ее, если б дело происходило в сказке или какой-нибудь выдуманной саге, где в наиболее насущный момент на помощь героям с небес прилетают добрые волхвы, или за пару взмахов ресницами герои мастерят ключ для кандалов из собственных подсушенных соплей.

   Но наш долг – рассказывать правдивую сагу, а не морочить голову многоопытному читателю, который прекрасно знает, что именно на самом деле прилетает с небес. Поэтому, честные скальды, мы вынуждены признать, что никакой щелочки, позволяющей видеть происходящее на рыночной площади, Арни не нашел.

   Но все же, пользуясь правом скальдов, данным им богами, и чтобы избавить славного читателя от тоскливого злого нетерпения, что охватило Ловкача, мы расскажем то, что не смогли увидеть друзья из своего хлева.

   А произошло на площади вот что.

   Для начала – ни Арни, ни Рагнар не ослышались.

   Цвета драконьей крови солнечный диск коснулся своим краем линии горизонта, когда законоговоритель – статный детина в красном плаще (но не таком алом, как у хофдинга, а поскромнее) и с красным же обветренным лицом взгромоздился на деревянный помост посреди площади и начал говорить. Сказал он примерно следующее.

  – Слушайте, свободные бонды Квельдульвборга, их рабы, торгующие купцы и другие пришлые люди, еще не обвиненные в измене! Не говорите потом, что уши заложило. Сегодня мы казним бродягу и самозванного ярла злого Хакона!

   Но эти странные слова, вызвавшие такое изумление у Ловкача и Длинноухого, произвели совсем другое впечатление на рыночной площади. А точнее сказать, не произвели никакого впечатления. Если бы Арни видел холодные глаза толпы, он удивился бы еще больше. Людей на площади было много – недостающих пригнали по приказу Полутролля – но никто из них не шелохнулся.

   Создавалось такое ощущение, что злосчастного ярла Хакона здесь казнили каждый день.

   Зато следующие слова законоговорителя вызвали то всеобщее оживление, из-за которого Арни (он сидел к двери, смотревшей на площадь, ближе, чем Рагнар) не смог больше ничего разобрать.

   А дальше законоговоритель сообщил вот что:

  – Как вы уже наверняка знаете из слухов, – прокричал он, – сегодня утром около главных ворот города, благодаря бдительности недреманного нашего хофдинга (законоговоритель сделал на заслугах хофдинга многозначительный нажим), был пойман считавшийся до сих пор неуловимым чародей Храфн Гадюка! (То есть следовало понимать так, что проползавший мимо по своим чешуйчатым делам подлец Храфн был вовремя схвачен зорким хофдингом за задние ноги и, таким образом, пойман).

   Вот тут-то и поднялся гвалт. Интересно, однако, каким жупелом выставил хофдинг чародея Храфна, и какие зловещие сказки порассказал он жителям города про своего друга Храфна (политика, политика! но все же осторожней, читатель, выбирай себе друзей), что сообщение о его поимке вызвало такую бурную радость и такой всеобщий вздох облегчения. Правда, будучи вскользь знакомыми с Храфном Гадюкой, мы уж начали сомневаться: а может, и было за что недолюбливать этого некроманта?..

   Законоговоритель выждал, покуда первая волна криков спадет, и, прокашлявшись, продолжил.

  – Но казнить паскудника Храфна мы будем не сегодня.

   По площади опять пронесся всеобщий вой, но на этот раз это был вой разачарования.

  – Почему это не сегодня? – с большим раздражением выкрикнул кто-то из толпы режущим голосом.

   Тогда на помост рядом с законоговорителем взгромоздился не кто иной, как сам Полутролль. Рядом с ним тенью стлался начальник «волчьей» гвардии. Выкрики поутихли.

   Полутролль подождал еще немного и заговорил вкрадчивым тихим голосом.

  – Кто из вас хочет, чтобы Гадюка Храфн быстро отмучился? – произнес хофдинг.

   На площади воцарилось молчанье. Никто из добросердечных квельдульвборжцев, конечно, этого не хотел. Хофдинг одобрительно покивал.

  – Вот видите, – сказал он. – Да разве можно быть такими легкомысленными? – воскликнул он. – Ведь если мерзавец Храфн, не дай этого асы, умрет, а мы не получим полного удовлетворения, то воскресить его обратно не сможет даже сам Храфн – да простит меня хозяйка Нифльхель за эту остроту... Мы должны хорошенько все взвесить.

   Хофдинг скосил глаза на сторону, к подножью чудовищной виселицы, где маячила длинная, но поразительно неприметная фигура в буром плаще. Это был настоящий Храфн.

   Он тоже следил за Полутроллем.

   Что больше всего вызывало злость хофдинга, так это то, что колдун мог быть не один – ведь и у него наверняка есть свои клевреты. То, что обнаружить их не удалось, совершенно ясно говорило об их отменной выучке (а кто еще мог тренировать подмастерий Храфна, как не сам Храфн), о великолепной маскировке, и о недюжинной колдовской силе. Понимание того факта, что эти опасные и многочисленные противники до сих пор преспокойно прячутся в тени, никак себя не проявляя, доводило Полутролля до тихого бешенства.

   Но он был опытным хофдингом и ничем своего состояния не выдавал. Он улыбнулся уголком рта, обращенным к некроманту, и продолжил.

  – Мы должны хорошенько и не торопясь обдумать способы расправы с этим угрем Храфном, рассмотреть все предложения и вынести их на вече. Только тогда мы сможем принять мудрое решение...

   С площади понеслись отдельные крики:

  – Поить его драконьей мочой!

  – Привязать к брюху клеть с печеночной крысой!

  – Зашить ему все дыры вощеной нитью!

  – Тише, тише, – остановил затейников хофдинг. – Все это хорошо, но это всего лишь малая часть из того, что мы можем сделать с недоноском Храфном, если, конечно, поразмыслим.

   Хофдинг выпрямился и со скрытым злорадством посмотрел в сторону бурого плаща. Но колдун был невозмутим, как рунный камень. Для того, чтобы вывести его из себя, требовалось намного больше усилий.

  – Итак, бонды Квельдульвборга, – на последних аккордах речи голос хофдинга стал трубным, – отныне никто не должен ни спать, ни есть, пока не придумает, как наилучшим способом, страшно и медленно, извести чародея Храфна. Вече по этому поводу назначается на завтра, – хофдинг коротко кивнул командиру волчьей гвардии, тот соскочил с помоста и исчез.

   "Интересно, – подумал хофдинг, – оценит ли он, как я тут для него вылезаю из штанов?

   Он посмотрел в сторону, где стоял тот, кого, собственно, и требовалось извести. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он не оценил.

   «Ну и ладно, – с раздражением подумал Полутролль, – скоро ты перестанешь стоять как истукан. Скоро ты у меня зашевелишься, забегаешь. Запляшешь, и еще как. Ох и запляшешь ты, запрыгаешь, залетаешь и заныряешь!»

   И он поднял руку.

   Теперь нужно перейти к правителю ярлу Хакону Сигурдссону, и выяснить, почему ошеломляющее известие о его казни не вызвало того общественного резонанса, который, по идее, должно было бы вызвать.

   Когда Полутролль поднял руку, толпа как бы раздвинулась, в ней возникло движение, и мимо прилавков и лотков к помосту, на котором стоял хофдинг, двинулась небольшая процессия. Она состояла из нескольких черных рабов в ошейниках, конвоя в виде четырех уже известных волчьих шкур с кривыми саблями наголо, – а в центре ее шел человек восточного вида, смуглый, с окладистой черной бородой. Он вел на цепи громадную длинношерстую собаку с вытянутой плоской мордой, заморской породы. Собака упиралась и скулила, а в слезящихся глазах ее читалась тоска.

   Человек с черной бородой и был тем марокканским купцом, про которого рассказывал Полутролль чародею Храфну в самом начале их разговора. Подлинное имя этого купца до нас не дошло; может быть, его звали Аль-Раввани, может – Аль-Шифани, а может быть, вообще какой-нибудь Ибн Абдурраб. Вполне вероятно, что и не был он никаким подданым марокканского султана, а происходил из загадочной и страшной страны Магрибф, что издавна известна как родина некромантов, горбатых колдунов и других вредных бездельников.

   Но, впрочем, нам совершенно неважно, откуда происходил бродяга купец. Гораздо интереснее ритуал, в котором его пригласили принять участие, потому что именно этот отвратительный ритуал хофдинг и замыслил использовать в качестве ширмы для своих скрытых замыслов.

   Таким образом, странная процессия дошагала до помоста, на котором стоял Полутролль, и в полном составе на него взгромоздилась, включая собаку, так что там стало уж совсем тесно.

   Когда вся братия кое-как разместилась, законоговоритель, который стоял теперь на самом краю и почти на цыпочках, снова повел речь.

  – К нам в город в который раз приехал уважаемый гость, достопочтенный купец... – тут законоговоритель произнес имя, которое нам разобрать не удалось из-за людского гвалта. – Товарам его мы рады и всегда с нетерпеньем ждем их на нашем торжище!

   Купец наклонил голову, приложил руку к сердцу.

  – Но он оказал нам еще большую услугу! Проплывая на своем корабле мимо Хладира, он выманил и заманил к себе на корабль злейшего врага Квельдульвборга, самозванного правителя Хакона Сигурдссона! Доблестный купец взял трусливого ярла за шиворот и в плен и привез его к нам, сюда, на измывательство и казнь, за что мы ему весьма благодарны.

   Если бы Арни Ловкач мог слышать эти слова, то он, скорее всего, постарался бы влезть на крышу хлева, которая была самым высоким местом на рыночной площади. Не считая виселицы, разумеется. Но и проделав это, Ловкач очень удивился бы, так как даже с крыши никакого ярла Хакона, – ни живого, ни мертвого, ни целого, ни по частям, – видно не было.

   Тем временем законоговоритель отошел всторону, уступая место хофдингу.

   Тот протиснулся ближе к купцу, уставился на него в упор и страшным голосом рявкнул:

  – Ты, купец, свободный гость Квельдульвборга! Ненавидишь ли ты лютого Хакона?

   И купец тотчас отозвался.

  – Ненавижу, собаку! – в тон хофдингу рявкнул он, при этом так дернув за цепь, что бедное, ничего не понимающее животное взвизгнуло.

  – Хорошо, – кивнул хофдинг.

   Все становилось понятно. Не в силах расправиться с настоящим Хаконом Могучим, дотянуться до которого волосатые руки были коротки, квельдульвборжцы раз за разом казнили его заместителей. На роль такого очередного заместителя, не особо мудрствуя, попросту назначали какого-нибудь лохматого пса совсем не ярловой породы. Злополучная псина, нареченная Хаконом, повисала на виселице, и, таким образом, до следующего раза удовлетворяла ненасытное чувство мести Полутролля и его союзников.

   (А может, в собачьи казни вкладывался мистический смыл, и это было особого рода колдовство, подтачивавшее власть ярла? Тогда, с высоты прошедших лет, приходится признать, что странная волшба возымела-таки свое действие... Впрочем, обратным своим концом она ударила по самому Квельдульвборгу, еще до гибели ярла превратив город в груду обгорелых развалин.

   Однако все эти события выходят за рамки саги).

   Вот такова была суть ритуала, о котором раньше говорил Полутролль.

   На первый план снова выступил законоговоритель. Глядя куда-то поверх скучных и недовольных отсрочкой казни Храфна лиц толпы, он объявил.

  – Таким образом, народом Квельдульвборга за преступления против города Квельдульвборга, сей нечестивый Хакон приговаривается к позорной казни: избиению палками, дабы переломать ему все кости и к последующему вздергиванию на виселице до тех пор, пока он не умрет!

   Здесь на сцене действия появилось еще одно исполнительное лицо, и по всему похоже, что палач. Он был в темной одежде, тоже в волчьей маске, но черной и полностью закрывающей лицо. Он ловко подхватил скулящую собаку за ошейник и поволок ее к небольшому возвышению рядом с виселицей. На возвышении помещалась конструкция в виде косого креста с лункообразными выемками посередине перекладин и привязными ремнями.

   Обмотав пасть завизжавшей собаки веревкой, палач одним рывком подкинул крупное тяжелое животное размером с небольшого теленка в воздух и тут же прижал к пыточному станку, собираясь растянуть и привязать за лапы.

   Но Полутролля не интересовало предстоящее действо. Он поискал глазами Храфна, стоящего неподалеку от эшафота, все с тем же отсутствующим видом, а затем бросил взгляд дальше, к краю рыночной площади, где и встретился глазами с командиром волчьих воинов. Тот был отчего-то весел и показывал хофдингу ведро и половник.

   В чем была суть этих тайных знаков, неизвестно, а только Полутролль, увидев их, пришел в нетерпение и, нервически потирая руки, принялся неотрывно смотреть в ту сторону, откуда появился командир волков.

   «Значит, зелье уже подмешано и скоро подействует», – подумал он.

   Палач все возился с собакой – видимо, такие собаки ему раньше не попадались. Хофдинг снова встретился глазами с колдуном Храфном и улыбнулся ему подхалимской улыбкой.

   Но это на первый взгляд.

   Зная характер достойного хофдинга, не слишком большим преувеличением будет предположить, что такая его улыбка являлась ничем иным, как обычным хитрым свинством, и служила для обмана людей, ему доверившихся.

   И – точно.

   Каверза, о которой догадывался Арни, началась.

   Для начала над площадью пронесся многоголосый собачий вой. Это уже второй раз за этот жуткий вечер, только теперь участвовала не дюжина, как вначале, а никак не меньше четырех десятков псов. Арни и Рагнар встрепенулись в хлеву.

   Жертвенная собака вывернулась из рук палача и вцепилась в маску, в волчью морду. Тогда палач завыл тоже и принялся отдирать собаку от себя. Но это оказалось не так просто сделать: человек и пес рухнули с возвышения и покатились под ноги толпе.

   Затем из той улицы, где исчез волчий командир, расталкивая толпу, вылетело пять или шесть совершенно обезумевших человек в разодранной одежде, крови и с пеной у рта. Невнятно крича, они устроили беснующийся водоворот на краю рыночной площади.

   Но до настоящего безумия было еще далеко.

   Однако оно не заставило себя ждать.

   Приговоренная собака успела хорошенько покусать палача, и он, подвывая, на четвереньках ускакал за помост виселицы и там исчез. Поквитавшись с палачом, собака подумала и вцепилась в старшину лучников, Ана Мохнатого, который стоял рядом и с интересом наблюдал за экзекуцией палача, которому был должен с полдюжины марок серебра.

   Пес слелал молниеносный бросок и повис у Ана Мохнатого на ляжке, трепя ее и всем видом показывая Ану, что эта нога ему больше уже не пригодится.

   Находившийся рядом помощник старшины, желая пособить начальнику, выхватил секиру и изо всей силы хватанул по собаке, но не попал. Верткая тварь отскочила, и лезвие глубоко вонзилось в сапог Ана, из под подошвы которого на камень хлынула широкая струя крови.

   Ополоумевшего от боли Ана хватило только на то, чтобы ответным ударом костистого кулака проломить своему недоумку-подчиненному переносицу. Вслед за этим он рухнул на землю как конь, которого рубанули по бабкам.

   А на рынок с двух сторон, из двух боковых улиц хлынули два рычащих разъяренных потока, взъезошенных, как злые духи Хеля, с ободранными мордами в красной пене, кусающих и рвущих все на своем пути.

   Полутролль приказал своему сообщнику открыть клетки с собаками. Опоенные отравой, специально присланной Полутроллем, горя жаждой отомстить своим мучителям, взбесившиеся псы набросились на людей, грызя и кусая всех и вся.

   Началась чудовищная свалка.

   Пес марокканского купца, разделавшись с Аном Мохнатым, заинтересовался сначала своим бывшим хозяином, но тот уже куда-то скрылся, равно как, кстати, и хофдинг, устроивший это непотребство. Тогда пес обратил внимание на колдуна Храфна, которого затея Полутролля застала-таки врасплох. Колдун в задумчивости потирал лоб, еще не зная, на что решиться, когда пес объявил ему решительную войну.

   Длинное мускулистое тело взметнулось в воздух, целясь долговязой фигуре в заляпанном грязью плаще в горло. Но поймать колдуна было все же труднее, чем командира лучников: бурый плащ сейчас же совершил абсолютно немыслимый прыжок – а может быть, полет? – и оказался на верхней перекладине виселицы, балансируя на мысках. Собачьи клыки схватили пустоту. Волкодав зарычал удивленно, но достать Храфна он был бессилен.

   Зато как раз в этот миг мимо пробегал старший копейщиков, тот самый, что напоследок оплевал Длинноухого. Пес перенес злобу на него. Он прыгнул. Старшина выбросил руку с мечом, волкодав взвизгнул, по клинку потекла кровь. Но этого пса было не остановить одним ударом, пусть даже меча – острые зубы сомкнулись у старшины на горле. Волкодав мотнул головой, и хрип, вырвавшийся из разорванной трахеи, сообщил, что еще одним собачьим врагом стало меньше.

   Колдун Храфн балансировал на верекладине виселицы и что-то тихо шипел. Отсюда ему было прекрасно все видно: и что бешеные собаки искусали уже половину площади, и что на другой половине ее вспыхнула жестокая драка со смертоубийством. Причины ее возникновения нам не известны, но рискнем предположить, что и тут не обошлось без зловещей тени хофдинга – командира «волчьей гвардии»...

   Кстати, самого его и след простыл. Хофдинг тоже куда-то исчез. По этому-то поводу Храфн и шипел, стоя на своей перекладине.

   Можно было смело говорить, что первая часть замысла Полутролля удалась, и когда чародей сообразил это, он готов был сам, как бешеная собака, рвать зубами всех без разбору.

   Однако оставим на время Храфна в его интересном положении на виселице, и вернемся к нашим героям, Арни Ловкачу и Рагнару Длинноухому.

   Оба они напряженно вслушивались в то, что происходило на рыночной площади, стараясь не пропустить ни звука.

  – Вот, чуешь, – сказал Арни, – как раз то, о чем я и говорил.

  – Думаешь, хофдинг? – спросил Рагнар.

  – Думаю, он. Полутролль, – сказал Арни. – Это значит, что он сейчас уже прибежит за мертвецами, а мы так ничего и не придумали. Мы даже, – он брякнул наручниками, – от цепей не освободились.

  – Послушать тебя, так это просто, как усатому коню усы повыдергивать, – сказал Длинноухий. (Усатым конем в шутку называли кота). Верный себе, Рагнар, наверное, ворчал бы и на плахе. – А между тем, двойные кандалы – не шутка...

  – Все-таки, где он прячет рунное блюдо... – мучительно размышлял Арни. – Где же, где же... Вот ты где бы его спрятал? – обратился он к потомку ярлов.

  – Я? Где спрятал бы? Я бы спрятал его там, где оно могло бы мне пригодиться, – сообщил Рагни.

  – Важное сведение, – похвалил Арни сообразительного потомка Лесной Собаки. – Могло бы пригодиться... Могло бы пригодиться... Блюдо... Могло бы пригодиться... А! – внезапно вскрикнул он.

  – Что такое? – встрепенулся Рагнар.

  – Блюдо и мертвецы. Вещи неразлучные, – вслух размышлял Арни. – Где блюдо, там и мертвецы. А где мертвецы... значит – там и блюдо!

   Рагнар не понял.

  – Это просто, – закричал Арни. – Полутроллю рискованно таскать блюдо все время с собой. Тем более в такой заварухе, которая сейчас там творится. – За дверью громко зарычали. – Да, вот именно, – согласился Арни.

  – Ну?

  – Без блюда он не сможет похитить мертвецов. Значит, блюдо... – Арни сделал многозначительную паузу...

  – Ну, не томи, – грубо сказал Рагнар, не любивший театральных эффектов в сложных ситуациях.

  – Блюдо спрятано здесь, в этом хлеву! – победоносно воскликнул Ловкач.

  – А где именно? – строго спросил Длинноухий всезнающего Ловкача.

   Вдохновленный собственными умственными успехами Арни сверкнул глазами.

  – Где именно? Оно в том месте, которое будут обыскивать в последнюю очередь. Оно...

   Тут речь Арни была прервана громким хрюканьем.

   Затем в той части хлева, где помещались свиньи, открылся потайной люк, и оттуда...

   Правильно, оттуда появился Хельульв Полутролль собственной персоной в сопровождении «волчьего» командира и еще двух бойцов из его отряда.

  – А ты умен, – улыбаясь, проговорил хофдинг, который, похоже, слышал конец разговора, – жаль даже будет тебя убивать. Но придется, – прибавил он с коротким смешком.

   Вслед за этим он наклонился, пошарил рукой в свином навозе и извлек оттуда руническое блюдо годи Белой Селедки. Затем, не дрогнув, вытер испачканную руку о свой великолепный дорогой алый плащ.

  – Цель оправдывает средства, – сообщил он, на пятьсот лет опередив высказывание одного известного политического деятеля, который не погнушался украсть его у скромного хофдинга.

  – Подземный лаз! – прошептал Арни, – и как это я сразу не догадался!..

  – Главное, чтобы не догадался тот, кто остался на площади, – буркнул хофдинг, разглядывая блюдо. – Ну да, так и есть, руна Магнуса Двенадцатижильного, – сказал он несколько мгновений погодя, ковырнув блюдо пальцем, – вот, значит, как она на самом деле выглядит...

   Наступила минута молчаливого сопения. Все, толкаясь и тяжело дыша, разглядывали колдовское блюдо. Командир «волчьего отряда» и его бойцы нависли над Полутроллем, зачарованно уставившись на тарелку. Поскольку все они были небольшого роста, для этого им пришлось встать на цыпочки.

   Наконец, от восторга причастности к тайне великого чародея, один из бойцов потерял равновесие. Он вынужден был схватиться за плащ хофдинга и дернул его. Плащ пополз с плеча. Это вернуло хофдинга на землю.

   Он обернулся и сердито посмотрел на бойца.

  – Нечего пялиться, – сказал он спертым голосом, делая шаг вперед и закрывая блюдо плечом. – За работу, раскуйте мне мертвецов. У нас мало времени.

   Он снял с пояса связку ключей и бросил их командиру «волков». Тот перебросил ключи бойцу и остался на месте.

   И правильно, не пристало командиру заниматься черной работой.

   Бойцы двинулись по ряду, выполняя приказ. Один из них отпирал наручники, второй сдергивал цепи с осовелых умертвий Сигурда. Оба то и дело морщились, но приказ есть приказ.

  – Подожди, – сказал вдруг Полутролль, – пусть один занимается кандалами, а второй – ко мне.

   Он поманил пальцем ближнего бойца.

  – Тащи сюда греческий огонь, – приказал он, и боец нырнул в подземный люк.

   Как видим, догадка Арни в основных чертах оказалась правильной, если не считать того, что он не додумался до потайного хода под землей.

   Становилось ясным и то, что собирается учинить Полутролль: спустить умертвий Сигурда вниз, а потом устроить в хлеву знатный пожар, в котором сгорят все следы хитроумного замысла, вместе с Ловкачом и Длинноухим.

   Последних, надо понимать, такое развитие дальнейших событий устраивало мало.

  – Ну ты, Полутролль, – сказал Арни, изображая уверенность, – подземный ход не спасет тебя. Тебе не уйти от могущественного Храфна Гадюки, который все равно тебя настигнет. И тогда, – он придал голосу зловещие обертона, – лживый союзник и интриган, ты заплатишь за все!

  – Да, – поддержал его Рагнар хриплым басом, – знаешь, что Храфн делает с такими, как ты?

   Полутролль заинтересовался.

  – И что же? – спросил он вкрадчивым голосом.

   Рагнар замешкался. Надо было срочно придумать какую-то кару. Но ничего путного и страшного в голову, как назло, не шло.

  – Он... он... – проговорил Длинноухий, тщетно пытаясь затянуть время. Тут взгляд его упал на хрюкающих четвероногих рядом с Полутроллем, он вспомнил байку одного пьяного старика-скальда и выкрикнул:

  – Он обращает их в свиней!

  – А я знаю, – ничуть не удивившись, ответил хофдинг, почесывая за ухом черного шерстистого хряка с седой спиной. – Вот таких, например, как этот Гнуп Завидущие Глазки. Гнуп хотел уворовать у колдуна денег, а теперь сторожит покойников. Верно, Гнуп?

   Кабан хрюкнул, прося лакомства, но хофдинг больно ущипнул его за пятачок, тот взвизгнул и отскочил.

  – Я знаю, что Храфн не мальчик, – серьезно сказал Полутроль. – Но так и я не девочка! – он засмеялся, чуть более нервно, чем этого требовал контекст. – Давай, живее там. Думаешь, коли мертвых много – ты уже на похоронах? – поторопил он работника, возящегося с цепями, и бросил мгновенный взгляд на дверь хлева. За дверью происходило что-то страшное. Сейчас, судя по звуку, снаружи в нее ударило несколько стрел.

   Затем хофдинг посмотрел вниз, в черную дыру подземного лаза. Он прищурился, видимо, разглядывая в темноте подземелья воина, посланного за горючей смесью, прикрикнул:

  – И ты там тоже шевелись! Брага из этих горшков зараз проедает внутренности, пить не советую.

   Сейчас же вслед за этим из лаза показались волчьи уши, затем вылезла голова, а затем вывалился и сам посланный за горшками. Поставил их и по немому приказу Полутролля полез за другой порцией.