Текст книги "Сага о продажных мертвецах (СИ)"

Автор книги: Константин Исмаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

 

1. История завязывается

   Рагнар Длинноухий был благородным, но незаконным потомком древнего ярла-колдуна. Так говорили легенды. Правда, в эти легенды никто не верил: было, было подозрение, что их придумывает сам благородный потомок.

   Рагнар сидел на камне на берегу большой лужи и плевал в воду, наблюдая, как плевки искажают отражение его лица. Он пребывал в мрачном настроении. Беда состояла в том, что кушать сегодня не подали. Да и еще хуже – не имелось серьезной надежды, что подадут впредь. Глупая, несправедливая судьба! По ее милости храбрый сын, внук и правнук викингов оказался на мели.

   Однако ж, требовалось что-то предпринимать. Озабоченный этой низкой необходимостью, Рагнар и сидел сейчас на валуне, предаваясь невеселым размышлениям. В небе, не зная горя, гонялись друг за другом чайки и ястребы, по деревьям скакали белки, над самим потомком ярлов жужжали пчелы и большие злобные комары. Но Рагнару было не до этого великолепия. Он обдумывал, стоит ли пойти к соседу, Лейву Жидкому, и потребовать возврата серебряных марок, опрометчиво одолженных тому еще зимой. Хитрый Лейв ссылался на трудные времена. Подразумевалось, что у самого Рагнара в погребе стоит подаренный Тором-кузнецом монетный пресс, а металл для чеканки каждую ночь падает с неба – оттого в соломенной крыше дома и зияют такие большие и частые дыры.

   Рагнар подозревал: если взять Лейва за шиворот и хорошенько потрясти, то из него может выйти толк. Может быть, даже в виде серебра. Но была сложность: Лейв, хоть и Жидкий, имел в распоряжении дюжину здоровенных работников и трех костоломов-братьев. Рагнара же позавчера покинула последняя прислуга, оскорбленная хронической задержкой жалованья. Как ни был отважен потомок ярлов, этот вариант все-таки требовал доработки.

   Можно было попробовать воззвать к совести Лейва. Но Рагнар знал: если воззвание не подкреплено убедительной порцией копий и секир, – или, на худой конец, добротных деревянных бит для игры в мяч, – все самое лучшее в человеке обычно не просыпается. Рагнар усмехнулся с мудрой горечью.

   Когда солнце докатилось до обеденной точки, он все еще не пришел ни к какому решению. Небеса оставили его без обеда, но одну вещь милостиво не тронули: большой кувшин с хорошим темным элем. Эль полагался в торжественных или, наоборот, трудных случаях, требующих особенной стойкости духа. Рагнар решил, что как раз такой случай настал. Да и беречь эль дальше, тогда, когда нечего жрать, – не имело смысла.

   Рагнар потянулся за кувшином, предусмотрительно захваченным из дома и дожидавшимся, пока на него обратят внимание. Но вдруг остановился: за спиной ему почудился шорох. Левая рука Рагнара – он был левшой – плавно, но не мешкая особо, пошла к бедру. Никому не возбраняется философстовать, но боевой топор тем временем все же лучше иметь при себе, – если ты, конечно, не ставишь целью до срока отправиться в нижний мир. Особенно когда вокруг живут такие не имеющие понятий о добре и зле люди с повадками хорька, как Лейв Жидкий.

  – Рагнар, потомок древнего рода! – раздалось у Рагнара почти над самым ухом.

   Рагнар крутанулся на месте и упал в объятья своего старого приятеля Арни по кличке Ловкач.

  – Проклятье, не смей больше никогда так делать! – закричал раздраженный Рагнар.

   Но Арни не обратил внимания на эту декларацию. Он шутливо пнул Рагнара в живот, и Рагнар согнулся. Все-таки сегодня он был не в форме. Затем Арни уселся на валун, и, пока хозяин приходил в себя, одним мощным глотком благополучно прикончил эль. Элем остался доволен, благодарно крякнул, вытер стекающие по усам капли. Дружелюбно улыбнулся потомку ярлов, который только-только перешел в положение «на четырех опорах» и поднял на Арни бледное, как норвежское небо, лицо. А когда взбешенный Рагнар рывком вскочил на ноги, Арни внезапно посерьезнел.

  – У меня к вам дело, дорогой друг, – Арни вытянул грязный указательный палец и несколько раз согнул и разогнул его, делая знак приблизиться. Ошеломленный такой самонадеянностью, Рагнар последовал за пальцем. Но Арни палец вовремя отдернул, вскочил с камня и принялся энергично расхаживать туда и сюда. Наконец он остановился.

  – Корабль Карлссона отплывает завтра, – произнес он загадочную фразу.

  – Что?? – сказал Рагнар.

  – А то. Что меня зовут Арни, и я не знаю неудач, – заявил Арни.

   Арни любил выражаться туманно. За это скальды иногда называли его Арни Хитрое Седалище.

   Однако последнее заявление Арни было воспринято скептически.

  – Бездельник! – проворчал потомок волшебного ярла.

   Но Арни, как ни странно, не обиделся.

   «Что-то он подозрительно возбужденный – подумал Рагнар. – Наверное, замочил кого-нибудь». Впрямь, для своего хлипкого телосложения и маленького роста, Арни был весьма драчливым. А может, он был таким именно благодаря малому росту и весу пера. Непонятно, как ему до сих пор удавалось оставаться живым, учитывая его постоянные ссоры с разными Торвальдами Жирные Ляжки, Харальдами Грудь Сундуком, Торфиннами Руки Как Ноги, и так далее, и тому подобное. Быть может, в словах Арни про удачу и было некое зерно истины, неожиданно подумал Рагнар.

  – Что ты там говорил про корабль? – переспросил он и прикусил язык. Не пристало тебе, если ты потомок ярлов, соглашаться после трех минут переговоров неизвестно на какую авантюру, пусть даже предлагающий ее – твой старый приятель детства. И даже несмотря на то, что кушал ты последний раз вчера утром. Вот так. Рагнар опять натянул на лицо маску безразличия и даже некоторой тупости. А натянув такую маску, Рагнар стал вполуха слушать, как Арни плетет длинную и старую как мир чепуху о том, что надо поддерживать репутацию и честь предков, что только полный осел будет хоронить себя в провинции, когда можно посмотреть блестящие столицы мира и отлично заработать, что надо действовать, действовать и действовать, что дорогу осилит идущий, что грабить гораздо лучше, чем воровать, что их ждут великие дела... причем довольно фальшивым голосом.

   Наконец, Арни выдохся.

  – Это все? – осведомился Рагнар.

  – Э-э... да. Все. То есть нет. Я уже договорился о местах на корабле, он стоит в Блудном Фьорде. Нас ждут великие дела. Боги...

   Тут Рагнар словами возражать не стал, но зато сделал такой жест, что Арни осекся и замолчал.

  – И ты думаешь, я куплюсь на эту хренотень? – протянул Рагнар, стараясь, чтобы тон был презрительным и зловещим.

  – Почему хренотень? Почему хренотень? – взвился Арни и забегал кругами.

   «Юлит, лисий сын», – подумал Рагнар.

   Набегавшись вволю, Арни решил отдышаться и отошел к ближайшему дереву по малой нужде.

   «Ишь, боится. Меня», – решил Рагнар. Мысль о том, что ему удалось смирить Арни, была приятной. Но заключение Рагнар сделал преждевременное. Арни облегчился, удовлетворенно крякнул, вернулся, и все началось сначала.

  – Послушай, Рагни, – сказал Арни, – вот ты умный человек, а такой дурак!

   На самом деле, как Рагнар, потомок ярлов, не мог согласиться на первое попавшееся предложение сразу, так и Арни Ловкач не мог с порога, вот так, за здорово живешь выложить суть того, прямо скажем, не совсем дюжинного дела, с которым приехал. Пускай даже и приятелю детства. Потому иначе – какой же он ловкач?

   Но через пару часов препирательств Арни решил, что лицо сохранено, понизил голос до шепота – хоть вокруг не видно было ни души, но ведь ясно, что, если на камнях растут деревья, то есть уши и у этих деревьев, и у камней, и у духов, живущих в расщелинах, и даже у пролетающих над всем чаек – и сказал:

   – Ну ладно, уломал. Слушай.

2. Отплытие

  – Гм. И это корабль? – сказал Рагнар.

  – Да. Это корабль, – с энтузиазмом воскликнул Арни. – Это наш корабль!

   Рагнар с сомнением посмотрел на друга.

  – Я имел ввиду: мы на нем поплывем, – поправился Арни.

  – Ты-то, может, и поплывешь. На нем. А мне, мне что, накажешь плыть вслед по-песьему? – пробурчал Рагнар под нос. Плавать он, конечно, умел хорошо, но у него вообще была тенденция к сгущению красок.

  – К чему мрачные предсказания? – хохотнул Арни и хлопнул Рагнара по спине. Рагнар издал булькающий звук.

  – К тому, – сказал он, – что корабль этот может затонуть, когда я на него наступлю. – Потомок ярлов был, в отличие от Арни, мужчиной нормальных норвежских размеров.

  – А вон и капитан, – сказал Арни. – Капитан! Капитан! – закричал он и замахал рукой. – У нас будут лучшие места, – заговорщически сообщил он Рагнару. – Уж поверь мне. Капитан, селедка тебя куси!

   Капитан сделал вид, что не слышит Арни.

   Капитан, низкорослый швед, издали похожий на мечущегося по берегу заморского зверя хомяка, руководил погрузкой.

  – Не нравится он мне, – объявил Рагнар. – И послушай, это что, переселение народов? Они все собираются ехать на этом корыте?

   Народу и впрямь было много. Грузили короба. Грузили лари. Грузили бурдюки и мешки. Грузили козу. Грузили странную деревянную машину неясного назначения. На берегу лежали бревна. И все это грузилось в шнеку размерами...

   Рагнар растопырил руки в стороны и посмотрел сначала на левую, а потом на правую. «Ну, побольше чуть-чуть, может быть, – подумал он. – Но все равно очень маленький».

  – Мне кажется, оно все на нем не поместится, – с беспокойством сказал он.

  – Не время обмачивать штаны, друг, – с достоинством ответил Арни. – Положись на Ловкача. Пошли. – И он потянул Рагнара за рукав, вниз, вниз, туда, где, стиснутое железными руками фьорда, блестело зелено-черное стекло, на котором смешной игрушкой болталась махонькая лодчонка, окруженная муравьями, имевшими наглость бросить вызов чудовищной мощи стихий и в который раз плыть – вперед... неизвестно куда.

  – Капитанище, друг мой, – шутливо сказал Арни, взяв капитана за рукав. – Оторвитесь на минуту от ваших неотложных дел да и посмотрите, наконец, на людей, которые принесли вам деньги.

   Тут уж никуда не денешься. Когда Арни дергает за рукав, приходится смотреть. Швед, стоявший на большом, обитом железом ящике угрожающего вида, из которого доносились странные звуки, повернул голову и посмотрел – сверху вниз. Его глаза отразили неприязнь. Он дернул рукой.

  – Да, я помню вас, – сказал он медленно, с акцентом. – Но, к сожалению, вы пришли слишком поздно. Я вынужден был перепродать ваши места.

  – Что-о?? – взвизгнул Арни, начавший злиться. – Ты?? Перепродал?? Наши места? Которые вон там, у драконьей головы??

  – Да, именно так. Потому что – вы – опоздали, – заявил швед, всем видом изображая горделивую невинность. Было видно, что ему очень хочется, чтобы Арни побыстрее куда-нибудь исчез, и инцидент был исчерпан. Но Арни, к великой досаде шведа, исчезать не собирался. Сначала он попытался воззвать к моральным качествам капитана.

  – Ты нарушил данное слово? – протянул он. – Ах ты бессовестная, хитрая, алчная, шведская...

   Тут Арни перебили. Перебившим был гигант такого роста, что, если сложить вместе Арни и Рагнара, было бы как раз, и тоже шведской наружности, с большой светлой бородой, тараном торчащей вперед.

  – Мне показалось, вы произнесли что-то против шведов? – сказал он.

   Как обрадовался и оживился капитан!

  – Вот он! – закричал он. – Этот господин, который купил ваши места. Да, да, он, – он произносил! – это уже обращаясь к верзиле и указывая на Арни.

  – О та, – сказал швед, исполненный величия. – Это я. Я купил ваши места. Я, Олаф Гундельссон. И что?

  – Это ты?! – передразнил Арни. – Рагнар придвинулся. – А кто ты таков? Древний конунг? Вот тут у нас конунг – и он ткнул локтем в Рагнара, который на всякий случай приосанился – подревнее будет. И что, ты думаешь, что, раз ты раскормил себе такое седалище, то ты можешь ехать двумя его половинками на двух местах сразу?

  – Вы издеваетесь? – осведомился швед. Шведы, как известно, соображают медленно, но Арни ухитрился влить в свои интонации столько яду, что его почувствовал бы и лапландец.

  – А как же, – подтвердил Арни. Каким бы швед ни был гигантом, вряд ли он сдюжит один с двумя норвежцами.

   «А швед-то, небось, человек не бедный. Хе-хе», – подумал Рагнар, с удовольствием рассматривая богатую кольчугу противника, надетую на ярко-красную рубаху, расшитый пояс и в особенности кошель, висевший на нем. (У самого Рагнара в кошель давно нагадили мыши).

   Но все оказалось не так просто.

  – Ко мне, – лаконично приказал швед.

   «Сношающиеся подземные духи!» – с запозданием подумал Рагнар. А ведь можно, можно было догадаться. Дорогая кольчуга, кошель, властный голос. Меч, наконец. Наверняка фамильный. С рунами. Какое-нибудь «Черное Жало». Не какой-то топорик. Эх, пропадай, молодость!

   Шесть человек, включая господина, причем остальные ненамного мельче. Все с мечами.

   Рагнар скрестил руки на груди и, поглядывая в небо, засвистал популярный мотив «Разорван лютыми врагами, упал берсеркер молодой, и грудь его во тьме дымится, луна смеется над вдовой». На этот раз в свисте исполнителя звучали неподдельный драматизм и искренность.

  – Итак, – сказал Олаф Гундельссон насмешливо, когда его люди выстроились позади, – вы жалкие хвастуны. – Но я – человек великодушный. Не в моих правилах устраивать бойню. Мы решим этот вопрос с тобой, – он ткнул пальцем в Арни, – один на один.

   «Прощай, друг», – подумал Рагнар. Хотя, хотя... Нет! Да! Ведь швед предлагает Арни бой один на один! Он думает, что Арни маленький, а он, швед – большой. Так, так. Швед – идиот. Швед все-таки. Рагнар воспрянул духом. Штука была в том, что маленький Арни дело свое знал туго, и Рагнар это знал. Этого не знал швед, но, как говорится, вот какую пользу мы можем извлечь из того, что знаем мы, и чего не знают другие.

   Арни Ловкач был ловкачом не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Наделенный от природы почти чудесной ловкостью, с очень быстрой нервной системой, Арни к тому же постоянно и упорно тренировался, так как страдал от стойкого комплекса неполноценности, часто присущего щуплым людям. (И даже некоторым великим полководцам, один из которых, родившийся много, много позже, и дал имя этой черте характера. Но в описываемое нами время она еще никак не называлась). Конечно, швед, возможно, тоже является мастером, но, судя по тому дурацкому виду, с которым он держится за рукоять своего богатого меча... Рагнар тихо хрюкнул, отворачиваясь в сторону, чтобы швед не заметил. Попутно он встретился взглядом с Арни и понял, что тот тоже оценил боевые достоинства противника. Арни просто светился. Он повернулся к Олафу, по дороге скосив глаза куда-то к кончику носа и страшным усилием воли принимая испуганный вид.

  – Уважаемый, – дрожащим голосом начал он.

  – Нет, нет, – швед понял его по-своему. – Я сегодня добр, но драться мы будем. Да, будем, – твердо повторил он.

   Арни аж зашелся в кашле. «Выдаст сейчас себя, дурак», – с раздражением подумал Рагнар. Но Арни овладел собой. На глазах его блестели слезы.

  – Нет, не то, что ты подумал, – сказал он. – Ты, конечно, можешь убить меня, – швед качал головою в такт словам Арни, и борода его колыхалось под слабым ветерком, – но боюсь я, что после моей смерти вы всей компанией надругаетесь над моим другом, – Рагнар возмущенно ткнул Арни в спину, – а я этого не хочу. – Швед дернул подбородком.

  – Так поклянись же, – голос Арни зазвенел, – что после скорой моей смерти от руки доблестного воина (а я не сомневаюсь, что ты, Олаф, именно таков) с моим другом не случится ничего плохого!

   «Переигрывает», – подумал Рагнар. Он понял, куда клонит Арни.

  – Клянусь, – раздраженно подтвердил швед. Разговоры не были его стихией, ему не терпелось начать.

  – Еще одна вещь, – сказал Арни, как бы извиняясь, что он отнимает время у доблестного воина. – В жизни всякое бывает, у судьбы порой причудливые извивы, и раз в сто лет даже медведь может поскользнуться на собственном дерьме и переломить копчик. – У Арни сверкнули глаза, но швед не понял. Ну, швед же! – Поэтому, о доблестный сын Гунделя, поклянись быстренько и прикажи своим воинам как положено, что, если ты будешь ранен или – уж не приведи нам такого несчастья! – убит, – чтобы они с нами не расправились в нарушение слова и не покрыли бы тебя и имя твое навеки позором...

  – Я понял тебя, – перебил Олаф, поворачиваясь к своим рабам, – говорю и приказываю при свидетелях: если я буду ранен или убит, не чинить вреда этим двум людям, или вы покроете меня и мое имя вечным позором, и по голове вас за это не погладят. Мы можем наконец начать или нет?!

  – Можем, – разрешил Арни, и топорик скользнул в его руку. Швед тяжело вытащил меч. Ему, наверное, казалось, что он делает это величественно.

   Противники встали друг против друга.

  – Ну ты, тухлая, грязная, развонючая шведская дырка! – дружелюбно произнес Арни.

   Гундельссон заревел и бросился на него. Он нанес четыре подряд страшных свистящих удара, ни один из которых в Арни не попал. Зрители (а все, занятые на погрузке, понятно, собрались смотреть бесплатное представление) затаили дыхание. У противника Арни появилось на лице озадаченное выражение, и, возможно, он начал понимать. Однако было поздно, потому что после пятого свистящего удара Олафа (такого же успешного, как и первых четыре) топорик Арни прочертил в воздухе быструю дугу и на полной скорости поздоровался с правым боком шведа.

   Раздался треск. Зрители сказали: «О-о-ооо!» Гундельссон сказал: «Ой!» Его кольчуга была пробита, кровь текла и снаружи, и под кольчугой, и, наверняка, внутреннее кровотечение тоже было. Арни отпрянул назад.

  – Ах ты... – начал швед, размахнулся, но вдруг выронил меч и опустился на колени. К нему сейчас же подбежали. Арни молча смотрел. В его крови бушевал адреналин – это было видно. Сейчас он, не колеблясь, принял бы бой с остальными пятью противниками одновременно.

  – Мы продолжим бой... после... мне кажется... я отравился рыбой! – сумел-таки выдавить Гундельссон.

  – Да, да, конечно, – сказал Арни, великодушно давая противнику сберечь лицо. – Сегодня за завтраком. Обязательно лечись. Отравления треской очень опасны для здоровья шведов. Тут даже волшебная плесень не всегда помогает. Главное, помни, о чем ты недавно клялся...

  – Да, да, я помню! – зарычал Олаф и лишился чувств, упав на руки своих людей.

   После чего Арни, не обращая больше внимания на павшего Олафа, под аккомпанемент восторженных возгласов дошел до капитана и положил тому руку на плечо.

  – Уважаемый Олаф сегодня не поедет, – сказал он. – И его спутники тоже. Вот так, дорогой мой капитанчик. Похоже, что ваш корабль показался им недостаточно роскошным.

   Капитан побагровел.

  – Мы с моим другом, – продолжил Арни, – после всего, что здесь произошло, а особливо после того, как вы, господин капитан, показали свое не слишком приглядное подлинное лицо, – мы тоже, как ты, наверное, уже догадался, не горим пламенным желанием пускаться в путь на твоей лоханке.

  – Однако, – закончил Арни, помахивая топориком, с которого еще капала кровь Гундельссона, – ты можешь несколько восстановить свое, как говорят франкские норманны, реноме и подправить подпорченную репутацию, если продашь нам билеты со скидкой, ну, хотя бы...

  – Хотя бы в жалкую половину, – подхватил Рагнар. «О, да ты ловкач!» – прочитал он в глазах Арни.

   Капитан задохнулся от возмущения. Правильнее всего, конечно, было бы приказать своим людям прикончить Арни и его наглого компаньона прямо на месте. Однако были препятствия.

   Во-первых, он видел, как Арни умеет драться. Капитан, несмотря на свою вероломную и алчную сущность, не был трусом. Но не был он также и дураком, и хорошо знал, что каждый матрос стоит денег, и знал, каких (мы, к сожалению, не в курсе этой коммерческой тайны). Во-вторых, общественное мнение в настоящую минуту было явно на стороне Арни, подкупленное его доблестью. Весьма вероятно, что, если завяжется заваруха, кто-то из пассажиров может ввязаться в нее на стороне Ловкача. А это никуда не годилось. Капитан поиграл желваками, но и только.

  – Ладно, – сказал он, махнув рукой.

   После того, как Гундельссон со своим отрядом отказался от мест, на шнеке стало очень просторнее. Выяснилось, что чуть не большая часть груза принадлежала им.

   Бедный богач Олаф Гундельссон! Какая судьба приготовлена для тебя? Ожидает ли тебя медленная и мучительная смерть от некроза печени, или же, чудесным образом исцеленный волшебной плесенью, ты прославишь свое имя как участник бесшабашного и кровавого десанта на берега Британии? Или, женившись на доброй и красивой шведке, ты оставишь после себя многочисленное потомство, а одна из твоих правнучек станет женой великого конунга в далекой южной стране Гардарики? Ничего этого мы, к сожалению, не знаем, а потому препоручим Олафа на попечение его дружины, а сами последуем за неутомимым Ловкачом Арни и его верным спутником Рагнаром Длинноухим.

  – Вот это дело! – говорил Арни, с хозяйским видом расхаживая по палубе и попинывая оставшиеся немногочисленные сундуки и лари (он, впрочем, следил за тем, чтобы это были, по возможности, сундуки капитана). Тот, однако, отыгрался, пригрозив, что заставит Арни грести, и Арни быстро убежал на нос, к зубастой голове.

   Наконец, корабль был готов к отплытию. Все барахло погружено, гребцы на веслах, рулевой на руле, и капитан скомандовал отдать швартовы. В этот момент к нему со спины подкрался Рагнар и рявкнул. Капитан подпрыгнул – шнека заплясала на воде.

  – Как называется этот корабль? – спросил Рагнар, с трудом удерживая равновесие, хватаясь за капитана.

  – «Изрыгающий пламя Дракон», – процедил сквозь зубы капитан, тыча пальцем в направлении красной головы раскормленного зверя крокодила и одновременно пытаясь отогнать Рагнара от себя.

  – Ненужный пафос! – прокричал в ответ Рагнар, мертвой хваткой вцепившись в шведа, как в поручни. – И слишком длинно. Пускай лучше будет – «Рыгающий Дракон»!

  – Полуумок, – прошипел капитан.

  – Тоже можно, – согласился Рагнар, отпуская, наконец, моряка.

   «Рыгающий Дракон» вырулил на фарватер и пустился в путь.

3. Клад и карта

   Однако оставим на время, о бесстрашный читатель, быстровесельного «Рыгающего Дракона». Пусть себе без помех вспенивает он узким корпусом тихие в это время года волны Северного моря. И вернемся к началу нашей саги, – для того, чтобы объяснить, какую такую интересную сказку скальдов рассказал своим не знающим устали языком Ловкач Арни Рагнару Длинноухому, что потомок ярлов оторвал благородный зад от валуна, бросил все, покинул родовой хутор Укус Сокола и помчался Локи знает куда.

   Когда Арни устал препираться с Рагнаром и понял, что легким мановеньем руки от насиженного места его не оторвать, – а ему, честно говоря, очень нужен был компаньон, – тогда он наклонился вплотную к длинному, заросшему блондинистыми волосами уху Рагнара и прошептал:

  – Ну ладно. Я видел цверга.

  – Болтун брехливый, – сказал на это в полный свой зычный голос правнук ярлов и обидно расхохотался Арни в лицо.

  – Я? Болтун? – Арни хотел было вспылить, но передумал. Он опять огляделся по сторонам, долго шарил под рубахой...

  – Видать, совсем завшивел в походах, – прокомментировал Рагнар.

   Наконец, Арни извлек на свет засаленный свиток.

  – Это половой коврик от щедрот ярла Хакона? – поинтересовался Рагнар.

   У ярла Хакона Сигурдссона Арни одно время был в дружине, и даже – ничтоже сумняшеся! – пытался свататься к его приемной племяннице, но, несмотря на храбрую службу, получил от ворот поворот по причине того, что он, видишь ли, недостаточно знатен, недостаточно богат и вообще лысый коротышка. Оттого упоминание о достойном ярле вызывало у Арни Ловкача приступ ярости, иногда сопровождавшийся попыткой убить насмешника или хотя бы лишить его самого в дальнейшем способности жениться. Так что по этому замечанию мы можем судить, насколько отчаянно смелым парнем был Рагнар Длинноухий – и ведь недаром, видно, в его жилах текла голубая кровь, росомаха его задери...

   И сейчас лицо Арни налилось темной кровью, и он схватился за топор, но вдруг прикусил себя за губу и остановился.

   Рагнар насторожился. Чтобы Арни вот так простил кому-то насмешку – это случалось нечасто.

  – Какой это был цверг? – быстро спросил он.

  – Красный, – так же быстро ответил Арни.

  – В таком случае ты действительно ловкач. Цвергов видят один раз в десять лет, и обычно это черные цверги. Мой прапрадед видел черного цверга, но видел его со спины, на большом расстояньи и сразу же влез высоко на дерево, а когда цверг скрылся, тотчас пустился прочь и не останавливался, пока не сделал несколько переходов.

  – Храбрец, – пробормотал Арни.

  – Все равно, – не обращая внимания на реплику Арни, продолжал Рагнар, – нетрудно увидеть, в какой страшный упадок пришел после этого проклятого случая наш род...

  – У меня был красный цверг, бояться нечего. Всем известно, что красные цверги владеют несметными сокровищами, надо только знать места, где они их прячут. Ты понимаешь, какой шанс нам представляется? Это тебе не служба у ярла Хакона, морской змей да отгрызет ему все, чем ярл гордится...

  – Постой, – перебил Рагнар, – так ты что, отнял свиток у цверга? Может быть, ты еще пришил его?

   Арни пришлось признаться, что он побоялся убивать цверга, пусть даже красного. Никому и никогда еще не удавалось убить цверга. Да и вообще неизвестно, можно ли его убить. Конечно, было заманчиво произвести эксперимент, чтобы выяснить этот вопрос, мешающий спать не одному поколению колдунов. Однако Локи ведает, каким образом отреагируют родственники покойного на такой поступок человека и что выкинут в ответ. Кто знает, что у цвергов на уме?

   Поэтому Арни ограничился тем, что оглушил цверга и привязал его к верхушке вековой ели, предварительно завязав глаза и набив в пасть побольше лесного мха, чтобы цверг не кусался и не вздумал позвать на помощь. Арни подчеркнул, что очень хорошо привязал цверга, и вряд ли тот скоро освободится.

  – Пришлось попотеть, – хохотнул Арни, закатывая рукава и показывая ободранные руки. – Дерево было дюже высоким, дул та-акой ветрило, а цверг вырывался так, что напоминал берсерка Бьяртмара Бешеного, после того как тот обожрется волшебных мухоморов.

   Рагнар посмотрел на Арни с уважением.

  – А если он за нами погонится? – тем не менее засомневался он.

  – Не погонится, – сказал Арни, но как-то не очень уверенно. – Ведь известно, что цверги не могут действовать днем. Потому у нас есть фора. А ночью мы будем дежурить по очереди.

  – Да кто вообще знает, на что способны, а на что не способны цверги?

  – Да, но ты смотри, – пригрозил Арни, – если ты откажешься составить мне компанию (что само по себе уже порядочная тупость), цверг, коль он вздумает меня преследовать, пойдет по моим следам через твой хутор. Неизвестно, как он отнесется к другу человека, который так с ним обошелся. Выбирай хорошо, дорогой друг!

  – Гм. Цверга я, конечно, не боюсь. Так ты утверждаешь, что у тебя в руках свиток с указанием места, где цверг зарыл свои сокровища?

  – Да. Вот здесь, – Арни ткнул пальцем в свиток.

  – Здесь – это где?

  – На берегу Неудачного Фьорда. Вот тут рядом раньше был небольшой городишко, но теперь его забросили.

  – Ясное дело, Неудачный Фьорд, – пробормотал Рагнар. – А знаешь ли ты историю, которая случилась со старым ярлом Сигурдом?

  – Которым Сигурдом? – Арни сделал вид, что не знает.

  – Сигурдом Вшивая Борода. Он со своими людьми поехал воевать шведов, да остановился как раз в тютельку в том месте...

  – Ты, наверное, с ним вместе ездил, – съязвил Арни.

  – Не ездил. Люди говорят. Так вот, напала на дружину ярла непонятная болезнь. Сначала человека пронимало с животом, потом он начинал смеяться как бесноватый, потом его буркалы вылезали на лоб от всего этого, а уж потом он синел и отбрасывал лыжи. Так старый ярл Сигурд похоронил за неделю всю свою дружину. Все они там лежат – только лыжи их остались. А ярл Сигурд, как умер у него на руках последний воин, сел один-одинешенек на корабль, да поплыл в направленьи севера. И больше никто ничего о нем не слышал. – Рагнар помолчал. – Так что жуткое это место, Арни, проклятое.

  – Ничего, – беззаботно сказал Арни, – смелого человека нечисть боится, и срамная хворь сторонится. А что касается Сигурда Вшивобородого – все знают, что он и воин, и ярл был неудачливый. У него всегда все болело – то живот, то ухо, то голова, то мошонка. Он все свое родовое состояние спустил на лекарей. Как они его совсем не залечили – ума не приложу.

  – Вестимо, не так неудачлив ярл Сигурд был, – глухим голосом сказал Рагнар. – Да только то место его извело подчистую.

  – От норн не уйдешь, – сказал Арни. – И что кому предначертано, не изменишь. Так что нет смысла бояться. Я так думаю – если уж мне в руки свиток попал – кто-то хотел, чтобы мы им воспользовались, – тут Арни изящно заменил единственное число на множественное. – А если этот кто-то хотел именно так, то он может обидеться, если мы пренебрежем его намерениями, – Арни потыкал пальцем вверх. – Как раз в этот момент, будто в подтверждение его слов, налетел порыв ветра, и далеко в лесу протяжно и тоненько завыли. – О, вот смотри, предзнаменование, – сказал Арни. – Что я прав.

  – А может, цверг освободился, – подумав, добавил он.

  – Дай посмотреть свиток.

  – На. Мы станем богачами, мой друг! Мы станем ярлами, и твой род вернет былое величие. Мы наймем большую дружину и станем конунгами на всем полуострове!

  – Да-а? – Рагнар внимательно посмотрел на, по-видимому, несколько переутомившегося друга.

  – Ну, на крайний случай, откроем новые земли, как Эйрик Красный, – не смутившись, поправился Арни. – И станем конунгами там.

  – Значит, говоришь, большие сокровища? – оставив последнее замечание без комментариев, переспросил Рагнар, водя пальцем по бледным, еле читавшимся рунам и карте, такой же истертой.

  – Богатейшие! Никем не охраняемые!

  – И это все здесь написано? – усомнился Рагнар.

  – Конечно, – обиделся Арни. – Да ты что ж, читать не умеешь, что ль?

  – Не дразнись. Ну-ка, проверим, – надменным тоном произнес Рагнар, поднося к самым своим глазам толстую дубленую кожу неизвестного животного. – Он сделал из большого и указательного пальцев левой руки кружок, и стал рассматривать знаки через дырочку. Через некоторое время он сдался. – Ну, ладно, я вижу, что ты прав. Действительно. Все правильно. Гм. Н-да... Ну, хорошо, – вздохнул Рагнар, возвращая свиток.

   Штука состояла в том, что Рагнар Длинноухий, как и все потомственные аристократы, читать и в самом деле не умел.