Текст книги "Приключения Фарго"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Грант Блэквуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 65 страниц)

Глава 14

Ромовый остров, Багамы

Казалось бы, чего проще – найти секретную базу на острове, площадь которого не более тридцати квадратных миль… Неискушенные искатели приключений наверняка решили бы, что Ромовый остров им «на один зубок», и тут же подавились бы: береговая линия, изрезанная сотнями гротов, бухт и заливов, на самом деле по меньшей мере в шесть раз превышала обманчивый «периметр» острова. Но Сэм и Реми уже собаку съели в подобных делах и прекрасно представляли, какой объем работы им предстоит.

Коренные жители, индейцы-лукаяны, некогда называли остров Маманой, затем Христофор Колумб дал ему имя Санта-Мария-де-ла-Консепсьон, а своим окончательным названием Ромовый остров обязан испанским исследователям, переименовавшим его в честь бочонка с ромом, который загадочным образом выбросило на один из местных белоснежных песчаных пляжей.

Ромовый остров худо-бедно существовал за счет туризма. В последние десять лет тут производили ананасы, сизаль и соль. Единственный населенный пункт, претендующий на гордое звание деревеньки, Порт-Нельсон, находился на северо-западном берегу в окружении кокосовых пальм. Согласно переписи 1990 года, на острове жило от пятидесяти до семидесяти человек, большинство – в Порт-Нельсоне. От других поселений, давным-давно заброшенных и исчезнувших, остались лишь экзотические прозвища, такие как Черный Утес или Холм Джина. В былые времена острые скалы, коралловые рифы и глубокие прибрежные воды привлекали на остров пиратов – если верить брошюре, которую Сэм и Реми прихватили в Нассау.

– Кстати, где-то тут затонул знаменитый корабль, – сказала Реми, когда Сэм накренил «бонанзу» вправо, следуя за береговой линией.

Пускай было мало шансов заметить ориентиры с воздуха, оба сочли разумным облететь остров – чтобы получить представление об области поисков.

– Корабль Синей Бороды? – спросил Сэм. – Или капитана Кидда?

– Ни тот ни другой. «Конкерер», первый винтовой корабль ВМС Великобритании. Затонул в тысяча восемьсот шестьдесят первом году на глубине около тридцати футов в узком проливе, наткнувшись на рифы у Самнер-Пойнт.

– Звучит заманчиво. Может, стоит сюда как-нибудь вернуться?

На Ромовом острове находилось несколько шикарных курортов и еще больше сдаваемых внаем коттеджей. Лазурные воды, холмы, покрытые бурной растительностью, и относительная удаленность от цивилизации – идеальный укромный уголок, где можно спрятаться от всех проблем.

– Аэродром, – сказала Реми, указывая вниз.

В нескольких милях от Порт-Нельсона пролегли четыре с половиной тысячи футов взлетно-посадочной полосы – усеченная белая «Т» посреди клочка леса, который явно вознамерился отвоевать свою территорию. Сверху было видно, как на краю полотна суетятся похожие на муравьев фигурки рабочих, прорубая путь через заросли при помощи мачете. К востоку от аэродрома виднелось Соленое озеро, а в нескольких милях к северу – озеро Джордж.

Несмотря на то что Сэм не боялся приземляться на местном аэродроме, он заранее попросил Сельму подыскать гидросамолет. Осмотр острова на машине занял бы по меньшей мере несколько недель, не говоря уже о долгих милях пути по неосвоенным местам через непроходимые заросли. На гидросамолете они могли свободно перелетать с места на место и приводняться где захотят.

Сэм сбросил высоту до двух тысяч футов, связался с диспетчерами Порт-Нельсона, а затем, дождавшись подтверждения, заложил вираж вокруг северо-восточного мыса и повел самолет на юг вдоль береговой линии. Они с Реми посчитали, что поиски лучше начать отсюда, с наименее заселенной части острова. Западная половина была хорошо изучена и заселена – по крайней мере, по стандартам Ромового острова. Если бы там находилась секретная военная база, ее бы давно уже нашли. Сельма покопалась в архивах, но не нашла нигде и намека – и Сэм с Реми посчитали это добрым знаком. Оставалось лишь надеяться, что секретная база – не выдумка впавшего в маразм престарелого немецкого подводника.

– Подходящее место для оперативного пункта, – сказал Сэм, кивком указывая на почти круглый залив с белоснежными песчаными пляжами.

Ближайшее строение, судя по виду, заброшенная плантация, виднелось в глубине суши, в шести милях от берега.

Сэм заложил еще один вираж, постепенно сбрасывая скорость и высоту, затем подождал, пока до поверхности воды останется футов двести, и повернул к пляжу. Взглянул вниз, убедился, что ненароком не пропустил торчащую из моря скалу, и перед самым приводнением выровнял планирующий самолет. Понтоны мягко соприкоснулись с водной гладью; самолет, шурша песком, заскользил вперед на холостом ходу, по инерции выскочил на берег и замер в шести футах от линии прибоя.

– Шикарная посадка, мистер Линдберг, – сказала Реми, отстегивая ремень.

– А я-то считал, что все мои посадки шикарные.

– О, дорогой, ну разумеется. Если не считать того раза, в Перу…

– Эх!

Реми выбралась из самолета, и Сэм едва успел передать ей рюкзаки и вещмешки с туристическим снаряжением, как зазвонил его спутниковый телефон. Сэм ответил.

– Мистер Фарго, это Сельма.

– Вовремя. Мы только сели. Постой-ка… – Сэм подозвал Реми и поставил телефон на громкую связь. – Самое главное: что с охранной системой?

Узнав от Руба о длинном послужном списке Бондарука, Архипова и Холкова, Сэм тут же распорядился, чтобы Сельма, Пит и Венди переехали в особняк на мысе Голдфиш и активировали сигнализацию – инженерное чудо техники, которое Сэм смастерил как-то на досуге. Система выдержала проверку ЦРУ: знакомым Сэма из особого отдела, взломщикам-профи, пришлось изрядно попотеть. К тому же всего в полумиле от их дома жил комиссар полиции Сан-Диего (он, как и Сэм, увлекался дзюдо, и трижды в неделю они устраивали спарринг). Подобное соседство могло оказаться весьма кстати; во всяком случае, полицейские машины в их районе на удивление оперативно реагировали на вызовы.

– Все работает. Мы тут как за каменной стеной.

– Продвигается там у вас?

– Потихоньку. У меня кое-что для вас припасено. Во-первых, хорошие новости: я выяснила, что за насекомое на донышке. Если взглянуть на фамильный герб Наполеона, справа заметно что-то вроде пчелы. Историки до сих пор не пришли к единому мнению, большинство считает, что там изображена – ну, или, по крайней мере, изначально была изображена – вовсе не пчела, а золотая цикада. Впервые символ был обнаружен в тысяча шестьсот пятьдесят третьем году в гробнице Хильдерика Первого, первого короля династии Меровингов. Золотая цикада – древний символ бессмертия и возрождения.

– Бессмертие и возрождение… Явно присутствует доля пафоса – впрочем, мы ведь говорим о Наполеоне.

– Позволь мне задать один прямой вопрос, – сказал Сэм. – В качестве своей метки Наполеон использовал золотую цикаду?

– Почти, но не совсем, – сказала Сельма. – Другого представителя семейства. Цикада с печати ближе к цикадке обыкновенной и цикаде слюнявой.

Сэм рассмеялся.

– Точно-точно, цикада слюнявая.

– Цикада, инициалы Анри Аршамбо – все сходится: к нам в руки попала бутылка из утраченной коллекции Наполеона.

– Молодец, – сказал Сэм. – Что еще?

– И еще я закончила анализ перевода дневника Манфреда Бема. Там в одной из строк упоминается «Козлиная голова».

– Я помню, – отозвалась Реми.

Они с Сэмом еще предположили, что речь о таверне на Ромовом острове, в которую захаживал Бем и другие моряки с «Лотарингии».

– В общем, я тут немного поэкспериментировала с переводом, попробовала верхне– и нижненемецкий, и мне кажется, «Козлиная голова» – что-то вроде ориентира, может, даже навигационного средства. Проблема в том, что я все обыскала, но нигде нет ни слова о «Козлиной голове» на Ромовом острове – да и на других островах, если уж на то пошло…

– Будем смотреть в оба, – ответил Сэм. – Если ты права, это окажется какой-нибудь скальный выступ или утес необычной формы.

– Согласна. А еще я хочу… попросить прощения.

– Что случилось?

– Я ошиблась.

– Ни за что не поверю!

Сельма была строгим начальником, но строже всех она судила себя. Сама она ошибалась редко, да и то обычно по мелочи – и тем болезненней воспринимала любую, даже самую пустячную, оплошность.

– Я неточно перевела один отрывок архивного документа. Вольфганг Мюллер не был капитаном «Лотарингии». Он, как и Бем, был пассажиром. А точнее, капитаном подлодки. Сверхмалой субмарины «UМ-77». Значит, Бем и Мюллер и их подлодки находились на борту «Лотарингии», когда корабль пересек Атлантический океан и зашел на базу Ромового острова для обновления запасов и переоборудования…

– Это ведь то самое слово, которое Фрох употребил в своем блоге? Переоборудование?

– Верно.

– Затем, неделей позже, «UМ-34», лодка Бема, оказывается в реке Покомок, а «Лотарингия» тонет. Вопрос: куда подевалась «UМ-77», подлодка Мюллера?

– В немецких архивах она числится как пропавшая. Согласно архивам ВМФ США, когда «Лотарингию» захватили, корабль ничего не перевозил.

– А это значит, что «UМ-77», вероятно, отправилась на задание, – готова поспорить, что-то вроде миссии Бема, – подхватила Реми.

– Согласен, – сказал Сэм. – Но существует еще и третий вариант.

– Какой?

– Что, если лодка все еще здесь? Что значит слово «переоборудование»? Какой длины была «Лотарингия»? Сто пятьдесят футов?

– Около того, – ответила Сельма.

– Чтобы отремонтировать судно такого размера, потребовалось бы не менее внушительное сооружение – находись такое поблизости, его бы давным-давно обнаружили. Я все больше склоняюсь к мысли, что под «переоборудованием» подразумевалось техобслуживание «UМ-34» и «UМ-77». Если мы правы и вся операция проходила под грифом «сверхсекретно», то ясно, что ремонтные доки были надежно спрятаны – иначе их заметили бы американские самолеты-наблюдатели, вылетающие из Пуэрто-Рико.

– А это значит… – начала Реми.

– А это значит, что вскоре нам, возможно, придется попрактиковаться в спелеологии, – закончил Сэм.

Они разгрузили «бонанзу», зарыли швартовы поглубже в песок и стали подыскивать место для лагеря. Приближался закат. Было решено приступить к поискам с утра – так сказать, на свежую голову.

– Надо же, у нас конкуренты, – сказала Реми, махнув рукой вдоль пляжа. Сэм поднес к бровям ладонь и прищурился.

– Ого, такое не каждый день увидишь.

В четверти мили от них, на фоне полосы деревьев вдоль северного рукава залива, располагалась дощатая хижина, выполненная в особой стилистике маори, так называемой тики – с конической крышей из пальмовых листьев, – но «с закосом» под Голливуд. У входа, между двумя сваями, висел гамак; внутри, свесив ногу через край и раскачиваясь взад-вперед, лежал человек. Он даже не посмотрел в их сторону, а просто поднял руку в приветственном жесте и воскликнул:

– Эге-гей!

Сэм и Реми приблизились. Перед хижиной было место для костра, а вокруг него – импровизированные сиденья в виде отшлифованных морем бревен.

– Милости прошу к нашему шалашу, – улыбнулся незнакомец. Благородная седина, ухоженная эспаньолка и искристые голубые глаза – его легко можно было бы принять за аристократа на отдыхе… И лишь те самые искорки в глазах да лукавая улыбка выдавали в своем обладателе бывалого искателя приключений.

– Простите за вторжение, – сказал Сэм.

– Ерунда. Всегда рад интересной компании. Присаживайтесь.

Сэм и Реми побросали вещи на песок и расположились на бревне. Сэм представил себя и Реми гостеприимному хозяину хижины, а тот просто сказал:

– Хорошо, что вы заглянули. Будет кому оставить участок. Ну а мне пора – засиделся я тут, дорога зовет.

– Только не говорите, что уезжаете из-за нас, – сказала Реми.

– Ни в коем случае. Заранее договорился… Придется провести два-три дня в Порт-Генри.

С этими словами мужчина исчез за деревьями и появился через несколько секунд, толкая перед собой скутер «Весна».

– Удочки, приманка, котелки, сковороды – все внутри. Располагайтесь. Будьте как дома. Под хижиной есть винный погреб. Можете раскупорить бутылочку.

Некое шестое чувство подсказывало Сэму, что новому знакомому можно доверять. Он спросил:

– Скажите, до вас, случайно, не доходили слухи о секретной базе, расположенной на этом острове?

– Нацистская база подводных лодок?

– Точно.

Мужчина поставил скутер на подножку. Зашел в хижину и вынес оттуда странный предмет, похожий на прямоугольный металлический поднос. Он передал его Сэму.

– Поднос для нашего ужина? – спросил Сэм.

– Это руль глубины, сынок. Судя по размеру, запчасть от довольно маленькой субмарины.

– Где вы его нашли?

– В северной части Либерти-Рок, возле Порт-Бойда.

– Думаете, стоит там поискать?

– Я его нашел в лагуне. Видимо, его принесло туда подземным течением. Здесь, в восточной части острова, все реки текут с юга на север. Проблема в том, что течение недостаточно мощное, чтобы донести до моря что-либо крупнее этой пластины.

– Только не обижайтесь, – сказала Реми, – но скажите: если вы знали, что это за предмет, почему сами не занялись поисками?

Мужчина улыбнулся.

– Видите ли, если б я каждой подобной находке уделял столько времени… Я рассудил, что рано или поздно кто-нибудь появится и задаст правильные вопросы. И вот вы тут.

Он вернулся было к скутеру, но помедлил.

– Знаете, будь я немецким подводником времен Второй мировой, в поисках укрытия я бы попытал счастья в пещерах.

– И я, – сказал Сэм.

– К счастью, на Ромовом острове их пол но. Только вдоль этого берега несколько дюжин, большая часть не изучена – и многие соединяются с подземными реками.

– Спасибо. Кстати, а название «Козлиная голова» вам ни о чем не говорит?

Мужчина почесал подбородок.

– Да вроде нет. Ну, мне пора. Удачной охоты!

Мужчина забрался в скутер и исчез вдали.

Сэм и Реми ненадолго затихли, а затем Сэм воскликнул:

– Будь я проклят!

– Что?

– Мы ведь даже не спросили, как его зовут…

– Кажется, я и так знаю, – сказала Реми, указывая на хижину. На круглой деревянной дощечке, прибитой у входа, крупными красными буквами по-испански было выведено: «CASA DE CUSSLER». – «Дом Касслера», по-испански.

Глава 15

– Начинаешь привыкать… – сказал Сэм, не отрывая взгляда от костра.

– Это точно, – отозвалась Реми.

Они решили принять приглашение и провести ночь в хижине. Пока солнце медленно погружалось за горизонт, Сэм прогулялся по пляжу и набрал из прибитых к берегу деревяшек сухих дров для костра, а Реми смастерила из разборной бамбуковой удочки три снасти поменьше и на каждую изловила по рыбине. К тому времени как на лагерь опустилась ночь, супруги успели набить животы морским окунем, тушенным в собственном соку, и, сытые и довольные, устроились на бревне возле потрескивающего костра. Ночь выдалась ясная – на черном небе россыпью бриллиантов сверкали звезды. Было тихо, лишь с шипением и свистом накатывал на берег прибой, да время от времени, шелестя огромными опахалами листьев, сонно переговаривались пальмы.

Гостеприимный хозяин не шутил, говоря о винном погребе: несмотря на скромные, с небольшую полку, размеры, туда помещалось около двух дюжин бутылок. В конце концов они остановили свой выбор на бутылке калифорнийского шардоне, которое послужило прекрасным дополнением к рыбе.

Они сидели, потягивали вино и любовались звездами. Наконец Реми спросила:

– Как думаешь, они нас найдут?

– Кто, Архипов и Холков?… Вряд ли.

Билеты на самолет, гостиница и аренда автомобиля каждый раз оплачивались с разных счетов фонда Фарго, заведенных специально для этих целей, но по одной и той же кредитке. Сэм не сомневался, что головорезы Бондарука рано или поздно выйдут на их финансовый след, но надеялся, что к тому времени они с Реми будут уже далеко.

– Если только, – добавил он, – у них нет какого-нибудь способа нас вычислить.

– Не шути так. Сэм! У меня из головы не идет случай с Тедом… Тот русский, Архипов, – он ведь собирался его убить?

– Думаю, да.

– Из-за вина? Кем надо быть, чтобы пойти на подобное? Если Руб прав, то Бондарук нажил свои грязные миллионы на крови. Деньги от продажи утраченной коллекции – для него пустяк, мелочь. Сам подумай, зачем убивать ради разменной монеты?

– Реми, убивать для них так же естественно, как для нас с тобой – дышать. Не крайняя мера, а законное право.

– Может, ты и прав…

– Ты до сих пор не уверена?

– Что-то тут не сходится. Бондарук коллекционирует редкие вина? Или мы имеем дело с наполеонофилом?

– Все может быть. Проверим…

Реми разочарованно покачала головой. Она ненадолго задумалась, а затем спросила:

– Итак, с чего начнем?

– Давай для начала предположим, что Сельма права и «Козлиная голова» на самом деле ориентир, а Бем и его команда выбрали самую глухую часть острова для обустройства ремонтной мастерской. Без сомнения, береговая линия говорит о том же. На рассвете погрузим снаряжение в шлюпку…

– А как же самолет?

– Не думаю, что самолет сгодится. Ориентир Бема должен быть виден снизу, с моря. А с воздуха «Козлиная голова» может выглядеть как угодно: например, как утиная лапа или ослиное ухо.

– Логично. Эрозия почвы… За шестьдесят лет риф мог измениться до неузнаваемости.

– Вот именно.

Багамы – настоящий рай для исследователей пещер и ныряльщиков-спелеологов. Сэм знал, что здесь можно найти четыре основных типа пещерных систем: «голубые дыры», которые встречаются как в открытом океане, так и у берега, – по сути, огромные вертикальные туннели, уходящие на сотни футов в океанские глубины; тектонические пещеры – возникают в любых породах в местах образования тектонических разломов; карстовые – образуются вследствие растворения пород водой и встречаются только там, где есть залежи растворимых пород, таких как известняк, мел или соль; и, наконец, эрозионные – результат тысяч лет механической эрозии – над ними поработала вода, содержащая крупинки твердого материала. И хотя такие пещеры редко бывают глубже ста футов, при этом они довольно просторны и имеют широкий, скрытый под водой вход – то, что надо, если вы ищете подходящее место, где спрятать субмарину.

– Кстати, – сказала Реми, – ты кое о чем забыл…

– В смысле?

– Ты забыл предположить, что в погоне за дикой «Саламандрой» мы не потратим время даром.

Они проснулись ни свет ни заря, позавтракали диким виноградом, инжиром и голубиными сливами – ягодами, которые в изобилии росли вокруг хижины, – затем сложили снаряжение в надувную шлюпку и отплыли. С троллинговым мотором не приходилось рассчитывать на рекорды скорости, зато он был энергоемким и достаточно мощным, чтобы пересечь риф, справляясь с прибрежными течениями. К тому времени как солнце поднялось над горизонтом, они не спеша двигались вдоль берега на север, параллельно линии рифа. Сквозь кристально чистую бирюзовую гладь было видно, как в двадцати футах под ними, у белого песчаного дна, резвятся стайки разноцветных рыбок.

Сэм вел лодку, стараясь держаться как можно ближе к берегу – на расстоянии пятьдесят – сто футов, Реми сидела на носу, поочередно рассматривая в бинокль скалистый берег и делая снимки «зеркалкой». Время от времени она просила Сэма развернуть лодку и еще раз проплыть мимо того или иного участка. Каждый раз повторялось одно и то же: Реми выбирала удобный ракурс, щурилась на солнце, пристально вглядывалась и фотографировала, затем отрицательно качала головой, и они плыли дальше.

Часы и скалы проносились мимо, пока около полудня они не обнаружили, что доплыли до северной оконечности острова и утеса Джанкану, за которым на северном побережье лежали Порт-Бойд и западная, более населенная часть острова. Сэм развернул шлюпку, и они поплыли обратно на юг.

– По-моему, мы проплыли несколько десятков пещер, – сказала Реми.

Так оно и было. Многие обращенные к морю склоны были увиты зеленым пологом; низкорослый кустарник оккупировал скалы и обрывы. С этого расстояния они могли смотреть прямо на вход в пещеру и даже не догадываться об этом. Впрочем, выбора не оставалось. Проверка всего берега, каждого рифа, фут за футом, заняла бы годы. И что всего обиднее, основная часть поисков пришлась на время отлива, а значит, свой лучший шанс они упустили.

Внезапно Реми села прямо и вскинула голову – поза, которую Сэм узнал мгновенно: его жену посетило очередное сиюминутное озарение.

– Что? – спросил он.

– По-моему, мы выбрали неправильный подход. Мы исходим из того, что Бем использовал «Козлиную голову» в качестве ориентира перед отправкой на задание, когда испытывал подлодку, так? Ведь они бы проверили оборудование после ремонта?

– Наверняка.

– И они не стали бы рисковать и погружаться вблизи от берега, а значит, испытание, по всей вероятности, проходило подальше, на глубине… «Лотарингия», корабль-носитель, наверняка была оборудована современной системой навигации в открытом море, а вот мини-субмарине приходилось полагаться на навигационное счисление скорости и расстояния и, вполне вероятно, на некие визуальные ориентиры.

– Совершенно верно.

– А что, если Бем полагался на ориентир один-единственный раз: когда возвращался на базу после проверочного погружения…

– …из открытого моря, – закончил Сэм. – Вблизи от берега «Козлиная голова» может не выглядеть как козлиная голова, а вот за милю-две…

Реми расплылась в улыбке и закивала.

Сэм развернул нос шлюпки и взял курс на океан.

Отплыв примерно на милю, они повторили свою экскурсию вдоль берега, возвращаясь тем же маршрутом – мимо пляжа, на котором высадились, к юго-восточному окончанию острова, Сигнальному мысу и Порт-Нельсону, – а там развернулись и снова поплыли на север.

К половине четвертого они находились в миле от северного мыса, усталые, изнывающие от жажды и даже – несмотря на шляпы и несколько слоев солнцезащитного крема – умудрившиеся слегка обгореть. И тут Реми, которая разглядывала побережье в бинокль, вскинула вверх сжатый кулак. Сэм заглушил мотор и подождал, пока она передаст ему бинокль.

– Посмотри-ка на тот утес, – указала она. – Курс двести восемьдесят градусов.

Сэм навел бинокль на утес и настроил изображение.

– Видишь два баньяна? – спросила Реми.

– Постой-ка… ага, вижу.

– Представь, как они выглядели шестьдесят лет назад, в одну третью размера и веток поменьше. Мысленно дорисуй кончик утеса…

Сэм подкорректировал картинку и взглянул снова. Через несколько секунд он покачал головой.

– Прости…

– Прищурься, – предложила Реми.

Он последовал совету и вдруг увидел, о чем она говорит, – словно кто-то переключил слайд. Шестьдесят лет эрозии сгладили верхушку утеса, и все равно сомнений быть не могло. В совмещенной картинке двух баньянов и скального выступа смутно угадывался профиль козлиной морды, увенчанной парой ветвистых, непомерно разросшихся рогов.

Вопрос был лишь в том, на самом деле они напали на след или, став жертвами самовнушения, видят то, что хотят увидеть. Судя по выражению лица Реми, она думала о том же.

– Есть только один способ проверить, – сказал он.

Разрыв в полосе рифа был узким, не шире восьми футов; издалека казалось, что верхушка коралла исчезает в пенистых волнах прилива, но вблизи становилось ясно: стоит чуть ошибиться, и резиновый бок лодки разорвет в клочья об острый край, прячущийся под высокой водой.

Реми сидела на носу, держась за борта, и, наклонившись вперед, вглядывалась в воду.

– Левее… левее… еще! – кричала она. – Так, выравнивай! Прямо…

У другого борта Сэм заметил сквозь пену, сразу под бирюзовой поверхностью, зазубренный кинжал коралла. Он старался одновременно рулить и управлять регулятором подачи топлива, нащупывая хрупкий баланс между мощностью и минимальной скоростью хода. Не рассчитаешь мощность – толкнет на коралл; слишком увлечешься – и не успеешь отреагировать на сигналы Реми.

– Хорошо… резко вправо!

Сэм вдавил руль, и лодка вильнула перед самой волной, которая разбилась о риф и задела корму.

– Держись!

Он добавил оборотов и выровнял лодку.

– Налево… еще левее… еще…

– Сколько осталось?

– Еще десять футов, и мы прорвемся!

Сэм взглянул через плечо. В двадцати футах за ними, у внешнего края рифа, вздымалась волна.

– Сейчас ударит! – крикнул Сэм. – Сгруппируйся!

– Еще чуть-чуть… напра-а-аво… и прямо… отлично! Поднажми!

Сэм вывернул рукоять, отрубая подачу топлива, как раз вовремя: в следующий миг мощный удар сотряс корму. Сэму показалось, что желудок подкатил к горлу. На долю секунды винт мотора с воем и брызгами подняло в воздух, а затем лодку швырнуло обратно, в тихую воду лагуны.

Реми перекатилась на спину, оперлась о борт и перевела дух.

– Ну, Сэм Фарго! Ты знаешь, как развлечь девушку!

– Стараюсь как могу. Добро пожаловать в лагуну «Козлиная голова»!