Текст книги "Приключения Фарго"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Грант Блэквуд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 65 страниц)

Глава 32

Следуя за ярко-голубыми лучами светодиодных мини-фонариков, Сэм и Реми осторожно спустились к следующей площадке. Как и наверху, здесь в стене виднелась деревянная дверь, а рядом – еще один плакат из серии «Не входить». Сэм, ожидавший, что старинные петли громко взвизгнут, был удивлен: дверь открылась совершенно бесшумно. Они зашли внутрь.

Чтобы пройти по коридору (шириной не больше четырех футов и высотой футов пять), Сэму и Реми пришлось пригнуться. Вдоль стен через каждые четыре фута шли прямоугольные дверные проемы, но, в отличие от верхних этажей, здесь сохранились тяжелые двери с вертикальным засовом. Все двери были открыты, створки кусками бечевки привязали к небольшим проушинам в стене. Сэм посветил фонариком на ближайшую дверь: и замок, и защелка с ручкой по-прежнему были на месте.

– Только я подумала, что хуже некуда… – прошептала Реми.

Освещая фонариками стены, они двинулись в глубь прохода.

Примерно через шестьдесят футов налево сворачивал боковой туннель футов десять длиной. В конце виднелось прямоугольное отверстие на уровне пояса. Встав на четвереньки, Сэм заглянул внутрь. В полу был проделан люк. Сэм посветил туда фонариком.

– Еще лестница, – прошептал он. – Уходит вниз футов на шесть. Кажется, мы на месте.

– Я пойду первая, – сказала Реми, опустила ноги в люк и начала спускаться по лестнице. – Нормально. Вроде крепкая.

Сэм спустился следом, согнувшись в три погибели. Следующий туннель был еще уже: три фута в ширину и четыре в высоту. В полу, по центру, виднелся люк, за ним еще один, и еще – и так далее, на протяжении всего коридора – длинный ряд черных квадратов, каждый из которых, казалось, поглощал свет.

– Боже правый… – прошептал Сэм.

– Как думаешь, сколько их тут? – спросила Реми.

– Если этот туннель такой же длинный, как и проход наверху… Сорок или пятьдесят. – Долгие десять секунд Реми молчала. – Интересно, как быстро тут сходили с ума?

– Зависит от человека, но через день или два сознание начало бы пожирать самое себя. Ни ощущения времени, ни ориентиров, ни внешних раздражителей… Пойдем, давай поскорее закругляться. Как там звучит последняя строфа загадки?

– «Из третьего царства забытых…»

Внимательно глядя под ноги, они прошли по стеночке к третьему люку. В лучах фонарика Реми Сэм изучил темницу. Петли и засов были сняты, а решетку покрывал шершавый слой ржавчины. Он коснулся одного из прутьев – ржавые хлопья отслоились от металла и осыпались на дно ублиета. Сэм ухватился за решетку обеими руками, снял ее и отставил к стене.

Вниз вела узкая шахта в шесть футов глубиной, сама же камера была четыре фута в ширину и всего три в глубину: значит, узник не мог ни вытянуться во весь рост, ни встать прямо, – в этих камерах заключенным буквально приходилось сгибаться в три погибели.

– Полезу я, – сказала Реми. – Я меньше, к тому же тебя я обратно не вытяну.

Сэм нахмурился, но кивнул.

– Хорошо.

Он вытащил из-за пояса ломик. Реми сняла пальто, отложила в сторону, засунула ломик за пояс и с помощью Сэма спустилась вниз. Разжала руки и пролетела последние два фута до пола. Стоя на четвереньках, она включила свой фонарик, зажала его в зубах и принялась осматривать каменные стены и пол.

– Вот ты где… – минуты через две прошептала она.

– Цикада слюнявая?

– Ага, во всей красе. Вырезана в углу каменного блока. Ого, да тут здоровенная щель… Постой-ка.

Реми достала ломик и, поддевая камень то с одной, то с другой стороны, потихоньку выковыряла блок из стены. Кряхтя, сбросила его на пол и отпихнула в сторону, затем упала на живот и посветила фонариком в отверстие.

– Уходит вглубь фута на два… Черт!

– Что?

Реми встала на колени и посмотрела на него снизу вверх.

– Это основная порода. Ни щелей, ни других отверстий… Сэм, тут пусто.

Реми еще пару минут шарила внутри, желая убедиться, что ничего не упустила, затем вернула камень на место. Сэм свесился сверху и вытянул ее к себе. Она набрала воздуха и сдула упавшую на бровь прядку волос.

– Этого я и боялась. Карл Мюллер достал бутылки отсюда. Вряд ли здесь что-то осталось.

Сэм кивнул.

– Не думаю, что Лоран спрятал все бутылки в одном месте. Будем искать дальше.

– Что ж, попытка не пытка. Одно мы знаем наверняка: Лоран на самом деле использовал печать в форме цикады.

– Пойдем, вечеринка закончилась, пора расходиться по домам.

Они установили на место решетку и направились дальше по туннелю: Сэм по стеночке с одной стороны, Реми – с другой. Когда до конца коридора оставалось десять футов, Сэм вдруг почувствовал, что стены сзади нет, и, ойкнув, плюхнулся на зад.

– Сэм? – выкрикнула Реми.

– Кажется, тут что-то есть.

Сэм огляделся. Он сидел в небольшой нише, в полу позади него был вделан незапертый люк.

Реми обогнула разделявший их ублиет и нырнула к Сэму. Он достал фонарик, посветил в люк и спрыгнул вниз. Реми последовала за мужем. Сэм еще раз включил фонарик: перпендикулярно верхнему туннелю вдаль тянулась узкая нора, по которой можно было продвигаться разве что ползком.

Они поползли дальше на четвереньках: Реми впереди, Сэм сразу за ней. Чтобы случайно не пропустить боковые ответвления, каждые несколько футов Фарго ощупывали стены норы.

Прошла минута. Сэм похлопал Реми по заду, прося об остановке, и снова включил фонарик. Туннель тянулся дальше.

– Ты заметил, какие тут стены? – прошептала Реми.

– Да.

Стены норы были сделаны не из кирпича и не из каменных блоков, скорее просто вырезаны в скальном основании. Когда ползешь вот так, в темноте, на четвереньках, каждый дюйм пути кажется милей.

Они ползком двинулись дальше. Через полминуты Реми остановилась.

– Стена, – прошептала она. – Разветвление справа.

Они поползли в боковой проход, через двадцать футов наткнулись на еще один туннель, на этот раз уходящий налево. После короткого прямого участка, еще по разу свернув налево и направо, они очутились под люком в потолке. Реми просунула голову в люк, выпрямилась в полный рост, потом нырнула обратно со словами:

– Тут что-то вроде полки, а сразу за ней спуск в какую-то комнату.

– Пролезешь?

– Наверное. – Она подтянулась на руках и исчезла в дыре. Через десять секунд Реми окликнула Сэма: – Порядок.

Сэм выпрямился, перелез через полку и спрыгнул на пол рядом с Реми, которая уже осматривала комнату. Размером десять на десять футов, помещение было вырезано в скальной основе, как и стены норы. На трех стенах висело что-то вроде деревянных ящиков для оружия, каждый делился на несколько вертикальных ячеек, предназначенных для шпаг или мушкетов. В стене слева виднелся арочный проем.

– Должно быть, осталось еще со времен, когда здесь был форт, – прошептал Сэм. – Что-то вроде последнего прибежища и оружейной для защитников.

– А значит, отсюда должен быть другой выход.

– Если только его не перекрыли, когда замок стал тюрьмой.

– Не шути так!

– Есть только один способ выяснить…

Они нырнули в арку и дальше, в открывавшийся за ней туннель.

И очутились в лабиринте. Следующие несколько часов Фарго петляли по сводчатым коридорам, несколько раз попадая в проходы, которые оканчивались тупиками, поднимаясь и опускаясь по лестницам. Наконец Сэм объявил привал. Впереди туннель снова разветвлялся: три прохода расходились под углом, как спицы колеса.

– Что это за место? – с трудом проговорила Реми.

– Не думаю, что у него есть название, – ответил Сэм. – Если развивать мою теорию, то это часть последнего прибежища: нападающие спускаются сюда, попадают в ловушку, а защитники атакуют их из засады. – Он облизал палец и поднял его вверх. – Есть ветерок. – Он покрутился вокруг, стараясь уловить направление, и покачал головой. – Не могу понять откуда.

Реми не слушала. С закрытыми глазами она встала лицом в одну сторону, затем в другую, держа руки у пояса и поочередно отгибая указательный палец то на правой, то на левой руке.

– Попробовала мысленно вернуться по нашим следам. Двор там, – она указала налево. – Наверное… Если где-то и есть запасной вход, то там.

– Как скажешь.

Он взял ее за руку, и они снова отправились в путь.

На каждой развилке Реми повторяла свой ритуал: закрывала глаза, крутилась на месте, а затем указывала, куда идти.

Примерно через час блужданий они уперлись в тупик – или, скорее, почти тупик. У стены стояла грубо сколоченная деревянная лестница. На вид древесина напоминала красный дуб, ступеньки и опоры были слегка искривлены. Сэм и Реми посветили фонариками. Лестница уходила вверх на добрых тридцать футов и упиралась в деревянный люк.

– Чувствуешь? – сказала Реми. – Пахнет дождем. Сэм, мы почти пришли.

Он рассеянно кивнул, пристально разглядывая ступеньки.

– Должно быть, старинная, – прошептал он. – Ей столько же лет, сколько самому форту. Наверное, стоит здесь уже много веков.

– Все это, конечно, замечательно, но сейчас меня больше волнует, выдержит ли она наш вес.

Сэм проверил устойчивость лестницы, затем поставил ногу на нижнюю ступеньку. Ступенька заскрипела, но выдержала.

– Передашь мне ломик?

Он засунул ломик за пояс и полез вверх.

– Заперто, – сообщил он.

Просунул ломик в щель между люком и потолком и дернул: раз, другой, третий – с третьего раза защелка подалась. Сэм распахнул люк. Свежий воздух хлынул через отверстие в туннель внизу.

– Мы в одной из башен, – прошептал Сэм.

Он подтянулся на руках и вылез наружу, Реми вскарабкалась следом. Едва ее голова показалась над полом, снаружи по каменному полу зашаркали ботинки. Сэм помог Реми выбраться. Вместе они тихонько, на цыпочках, приблизились к выходу.

Перегнувшись через ограждение, они увидели, как охранник – по всей видимости, тот же самый – вышагивает по двору, светя фонарем по сторонам. Мужчина развернулся, мельком осмотрел дорожки и снова исчез в проеме арки.

Фарго подождали секунд тридцать, пока он отойдет подальше, а затем рванули вниз по тропинке. Сбежав налево по ступенькам, они метнулись напрямик через внутренний двор и юркнули в арочный проход, через который попали в замок.

Снаружи по-прежнему лил дождь, к тому же резко похолодало. Ледяной ветер пробирал до костей. Сэм и Реми огляделись по сторонам, пытаясь сориентироваться: сейчас они стояли там, откуда начали. На другой стороне площади виднелись красные крыши. Освещая себе путь фонариком, по направлению к выходу брел охранник.

– Ну как тебе прогулочка? – спросил у Реми Сэм.

– Повеселились на славу, – отозвалась Реми. – Впрочем, зная тебя, рискну предположить, что это только начало.

– А то!

Вместе они вышли наружу, под дождь.

Глава 33

Гранд-отель «Бово»

Часом позже, приняв душ и устроившись на балконе, с которого открывался великолепный вид на Старый порт, Сэм и Реми с удовольствием потягивали по второму заказанному в номер коктейлю «Бомбей-Сапфир». Огни города отражались в воде красной, желтой и синей мозаикой, переливаясь и подрагивая под каплями дождя. Где-то вдалеке скорбно завывал туманный горн, чуть ближе мерно постукивал, качаясь на воде, бакен.

Ожил телефон. Сэм взглянул на экран: звонок от Руба. Вернувшись в гостиницу, они первым делом позвонили Хейвуду, намеренно в самых общих чертах описали события прошедшей ночи и попросили перезвонить.

Сэм закрыл балконную дверь, подошел к телефону и включил громкую связь.

– Руб, порадуй нас, пожалуйста. Скажи, что Холков и его веселая команда задержаны!

– Прости, Сэм. Французы нигде не могут их найти.

– И почему я не удивлен?

– Увы. Ну и что вы решили? Сворачиваетесь и домой?

– Ни за что.

– Реми?

– Однозначно нет.

– Что ж. По крайней мере, имя и фотография Холкова разосланы по всем отделениям. Если он попытается выехать из страны, его задержат в первом же аэропорту, порту или на вокзале.

– Насколько я помню, – сказал Сэм, – ты говорил, что спецназовцев учат просачиваться через границу. И Холков не настолько глуп, чтобы заявиться в аэропорт.

– Тоже верно.

– А что с Бондаруком? – спросила Реми. – Есть шанс докопаться до скелета в его семейном шкафу и выяснить, что он ищет?

– Может быть. Мы тут копнули и выяснили, что иранский полковник, который работал с Холковым еще в Туркмении, через несколько лет впал в немилость. Подробностей мы не знаем, но полковник, его зовут Ареф Хасеми, сбежал в Лондон и теперь работает на англичан. Я попробую с ним связаться.

– Спасибо, Руб, – сказала Реми и повесила трубку.

На следующее утро они проспали до девяти и позавтракали на балконе. Ночной ливень прекратился, и теперь Фарго любовались синим небом в россыпи перьевых облаков. Попив кофе, они позвонили Сельме, которая еще не ложилась спать, несмотря на то что в Калифорнии уже наступила полночь. Судя по всему, их руководитель исследований спала часов по пять в сутки. К счастью, недостаток сна никак на ней не сказывался.

Опустив мелкие подробности, Сэм поведал Сельме об их вылазке и о пустом тайнике.

– Зато там была цикада, и она идеально подходила под штамп из склепа Лорана, – добавила Реми.

– Это уже кое-что, – сказала Сельма. – Мы продвинулись с расшифровкой первых двух строк, а с остальным пока туго. И я, кажется, знаю почему: существует третий ключ.

– Объясни, – потребовал Сэм.

– Книга Лорана – первый ключ, наша бутылка – ключ второй. Насколько я понимаю, третьим ключом должна быть еще одна бутылка. Нам нужны все три ключа, чтобы сверить символы и расшифровать остальные строки.

– Как все запутано, – сказала Реми.

– С нашей точки зрения, возможно, но мы должны принять во внимание некоторые вещи. Во-первых, Лоран собирался спрятать все двенадцать бутылок, свои «указатели на карте», подальше от конечного пункта и в разных местах. Не знаю, на какое сокровище они указывают…

– Мы должны придумать ему название, – сказал Сэм.

– «Золото Наполеона»? – пожала плечами Реми.

– По-моему, отличный вариант.

– Ладно, допустим, «золото Наполеона», – согласилась Сельма. – Подозреваю, что Лоран задумал это так: находишь одну бутылку, расшифровываешь ее при помощи книги и, разгадав загадку, переходишь к следующей…

Сэм подхватил:

– И снова используешь шифр с этикетки вместе с книгой, чтобы расшифровать следующую строку…

– Разгадав которую, получаешь ключ к следующей бутылке… и так далее… Если моя догадка верна, Лоран не соблюдал какой-то особой последовательности – и это хорошо. Получается, что к следующей загадке ведет любая из бутылок.

– Если все верно, то почему он спрятал сразу три бутылки в одном месте?

– Понятия не имею.

– Слона-то мы и не приметили, – сказал Сэм. – Мы точно знаем, что одна бутылка потеряна. Осколок с реки Покомок – прямое тому доказательство. А без нее нам ни за что не разгадать финальную загадку – ту, что ведет к «золоту Наполеона».

– Я думала о том же, – отозвалась Реми. – Мы не узнаем, пока не дойдем до конца.

– Сельма, каковы шансы, что они смогут использовать бутылку, которую у нас перехватил Холков? – спросил Сэм.

– Практически нулевые. У них ведь нет книги. Думаю, они в тупике. Потому и следуют за вами повсюду.

– А вот и слон номер два, – сказала Реми. – Рано или поздно нам придется нанести им визит и забрать бутылку.

– А это значит, – сказал Сэм, – что мы отправляемся прямо в логово льва!

Севастополь

За две тысячи миль к востоку от Марселя Гедеон Бондарук сидел за письменным столом и сжимал кулаки. Перед ним на подстилке из бордовой кожи были разложены цветные снимки, сделанные в высоком разрешении, каждый – с изображением отдельной строки символов. В десятый раз в течение последнего часа он взял в руки увеличительное стекло с подсветкой и по очереди изучил фотографии, отмечая малейшие отличительные особенности каждого символа – правый угол квадрата, завиток на усеченной омеге, наклон полумесяца…

Ничего. Тишина. Символы молчали!

Отшвырнув лупу, он разметал фотографии по столу.

Несмотря на ее стоимость, бутылка сама по себе была для него бесполезна. Теперь, когда Фарго заполучили книгу Арно Лорана, они быстро распутают код. Проклятье! Несмотря на соблазн обвинить Холкова в потере книги, Бондарук вынужден был признать, что и сам он недооценил Фарго. Ни он, ни Холков не ожидали, что из-за этих кладоискателей возникнет столько проблем. Нет, ну какая находчивость! Вероятно, стоило это предвидеть. Ведь с самого начала было ясно, что они имеют дело с прожженными искателями приключений.

И все же их возможности не сравнятся с его ресурсами. На одного Наполеона он потратил сотни тысяч долларов. Его исследователи препарировали жизнь императора, разобрали по крупицам, от колыбели до могилы, вычислили не только всех его известных потомков, но и потомков каждого из десятков его друзей, доверенных лиц и любовниц – всех, кому Наполеон мог доверять, Арно Лорана в их числе. Все до единой книги о Наполеоне были загружены в единую компьютерную базу и проштудированы в поисках подсказок. Все картины, от батальных сцен и портретов до карандашных набросков, осмотрены под лупой в надежде найти хоть малейший намек – символ на пуговице мундира, палец, указывающий вдаль, книга на полке позади императора…

Сколько усилий вложено, сколько денег потрачено… И ради чего? Ради никчемной бутылки вина и пиктографии проклятой букашки?!

На столе зазвонил телефон, и Бондарук снял трубку.

– Это я, – произнес Владимир Холков.

– Куда вы пропали?! – прорычал Бондарук. – Я ждал вашего звонка еще ночью. Рассказывайте, что там у вас.

– Вчера днем мы их выследили у Марселя. Я с ними встретился и предложил перемирие… и сотрудничество.

– Что предложили? Я вам ничего подобного не разрешал!

– Предложить перемирие и соблюдать перемирие – это не одно и то же, мистер Бондарук. Как бы там ни было, они не повелись.

– Где они сейчас?

– Остались в Марселе.

– Остались? Что вы имеете в виду?

– Мне пришлось покинуть Францию; я нахожусь в Ла-Хонкере, на границе со стороны Испании. Меня ищет французская полиция. Кто-то объявил меня в розыск.

– Фарго. Больше некому. Как им это удалось?

– Я выясняю. В общем, это уже не важно. Если они покинут страну, я узнаю первым.

– Как?

Холков объяснил.

– Что с книгой?

– Мой человек следит за их домом, но Фарго не блефовал. Дом под надежной охраной. Думаю, не стоит туда соваться. Раз мы отслеживаем все их перемещения, не проще ли будет позволить им сделать за нас всю трудную работу?

– Договорились.

Бондарук повесил трубку, подошел к окну и заставил себя сделать глубокий вдох и успокоиться. Холков прав: еще не поздно. Время работает на них. Фарго их опередили, но им предстоит долгий путь, на котором множество препятствий. Рано или поздно они допустят ошибку. И тогда Холков будет рядом.

Глава 34

Севастополь

Сэм свернул с грунтовой дороги и припарковал взятый напрокат «опель» в нескольких футах от края обрыва. Закат начался еще час назад, солнце почти целиком скрылось за горизонтом на западе, окрасив поверхность Черного моря в золотисто-красные тона. Внизу, под ними, сине-зеленые волны бились о скалы мыса Фиолент, обнажая десятки острых зубцов и шпилей скал, торчащих из пены прибоя.

Вдалеке одиноко вскрикнула чайка, а затем все стихло, остался лишь свист задувающего в открытое окно ветра.

– Чует мое сердце, быть беде, – пробормотала Реми.

– Есть немного, – согласился Сэм. – Оно и понятно, учитывая его репутацию.

Под словом «он» имелся в виду Гедеон Бондарук. Понимая, что без его бутылки им не расшифровать загадку, Сэм и Реми решились на единственный доступный шаг. Они собирались выкрасть бутылку у Бондарука.

Затея опасная, если не сказать дурацкая, но за годы приключений Фарго кое-чему научились: в частности, Сэм вывел для себя «закон об обратной взаимосвязи власти и чувства собственной неуязвимости». Учитывая власть и репутацию Бондарука, кто в здравом уме решится его обокрасть? Долгие годы являясь непререкаемым авторитетом украинской мафии, он, скорее всего, поверил в собственное всесилие – как и многие другие избалованные властью люди. Безусловно, сам Бондарук и его собственность надежно охранялись, но, подобно мышцам без ежедневных тренировок, охрана могла слегка заплыть жирком – но крайней мере, такова была теория.

Разумеется, ни один из супругов не пустился бы в столь рискованную авантюру, полагаясь лишь на догадки, поэтому они попросили Сельму провести небольшое исследование и решить, насколько осуществим их план.

Имелись ли в охране дома слабые места, и если да, то как их лучше использовать? Оказалось, что слабые места есть. Во-первых, Бондарук держал дома коллекцию древностей – вместе с небольшим штатом экспертов, которые следили за состоянием экспонатов. Во-вторых, само поместье имело богатую историю, и, по мнению Сельмы, именно в истории дома таился ответ на вопрос, как пробраться внутрь.

Они вылезли из машины, подошли к краю обрыва и устремили взгляды на север. В миле от них, на холмистом берегу, взгромоздившись на высокий каменный уступ, который уходил далеко в море, на ста акрах земли вокруг замка Хотын раскинулось поместье Бондарука. Уступ в форме моста образовался под натиском воды, которая тысячелетиями подтачивала камень. Мост уходил далеко в море и оканчивался высокой скалистой колонной, что подобно небоскребу вздымалась из морских глубин.

Сам пятиэтажный особняк, площадью в тридцать тысяч квадратных футов, был построен в древнерусском стиле, с покатыми крышами, глубоко посаженными щипцовыми окнами и луковками медных куполов, в окружении невысокой белокаменной стены и извилистой полоски вечнозеленых рощиц.

Хотын соорудил в середине семнадцатого века один из правителей Крымского ханства, чей род обособился от Золотой Орды в пятнадцатом веке и обосновался на этой земле. Через сто лет Крымское ханство пало под натиском русских войск, объединившихся с запорожскими казаками.

Во время Крымской войны Хотын использовался талантливым адмиралом Черноморского флота Павлом Степановичем Нахимовым как опорная база. После дворец выступал в разных качествах: одно время там размешался музей, посвященный осаде Севастополя; затем, во время Второй мировой, немцы использовали здание как штаб-квартиру; а в советские времена поместье обустроили под правительственную дачу. Ко времени развала Советского Союза особняк сильно обветшал, пришел в плачевное состояние и пустовал до 1997 года, когда Бондарук выкупил его у отчаянно нуждавшегося в деньгах украинского правительства.

Покопавшись в богатой истории поместья, Сельма без труда отыскала множество интересных зацепок, но в итоге остановилась на самой перспективной. По иронии судьбы брешь в защитных укреплениях Хотына образовалась благодаря одному из основных человеческих пороков – а именно алчности.

– Расскажи мне эту историю еще раз, – попросил Сэм Реми, разглядывая поместье в бинокль.

– Его звали Богдан Абданк, – отозвалась Реми. – Запорожский казак, которому Хотын достался от монголов.

– Угу.

– Только помимо службы гетману Абданк успевал прокручивать темные делишки. Он был контрабандистом. Перевозил меха, каменья, горячительное, крепостных крестьян – все, что имело спрос на черном рынке. Проблема заключалась в том, что было полно желающих нажиться на его добре.

– Но старый лис Абданк был хитер, – подхватил Сэм, которому не терпелось дойти до сути.

– И трудолюбив.

Согласно информации, которую Сельма раздобыла на сайте Киевского университета имени Тараса Шевченко, Абданк использовал рабскую силу, чтобы прокопать под холмами и скалами, на которых стоял особняк, целую сеть потайных туннелей, где и стал прятать свое добро. Торговые корабли, груженные сибирскими соболями, турецкими алмазами и грузинскими проститутками, по пути на Запад бросали якорь у Хотына, чтобы выгрузить на берег товар, который исчезал во мраке ночи – вероятно, чтобы занять свое место в пещерах контрабандиста.

– Итак, нас ждут новые пещеры, – сказала Реми.

– Похоже, да. Вопрос в том, насколько хорошо осведомлен Бондарук. Знает ли он о существовании туннелей, и если знает, не запечатал ли все входы?

– Есть вариант и поинтереснее: а что, если он последовал примеру Абданка и использует туннели как склады?

Сэм посмотрел на часы.

– Что ж, вскоре выясним.

У них была назначена встреча.

Исследование Сельмы дало неожиданный, но приятный результат: она не только выяснила способ проникновения в особняк, но и отыскала человека, который предложил им подробную карту.

Петро Богуслав, архивариус из университета имени Тараса Шевченко, страстно ненавидел свою работу и не менее страстно мечтал переехать в Италию, в город Триест, и открыть там книжный магазин. Поломавшись немного, он все-таки решился и сделал деловое предложение: за разумную цену он был готов передать им папку с редкими, не попавшими в архив чертежами Хотына, а также поделиться собственными знаниями.

Богуслав назначил встречу в небольшом уютном ресторанчике с видом на Балаклавскую набережную. К тому времени как Фарго прибыли на место, уже совсем стемнело, и зал, который освещали лишь крохотные фонарики, горевшие на каждом столе, был погружен в полумрак. Из динамиков лились протяжные звуки кобзы. В воздухе пахло жареной колбасой и луком.

Как только они вошли, мужчина в угловой кабинке встрепенулся, изучал их долгих пять секунд, а затем снова уткнул нос в меню. К ним подошла официантка, одетая в национальный костюм – ярко-красную юбку и белую блузку. Сэм улыбнулся, кивком указал на мужчину, и они стали пробираться между столов к его кабинке.

– Мистер Богуслав? – спросила Реми по-английски.

Мужчина оторвал взгляд от меню. У него были редеющие седые волосы и мясистый, картошкой, нос, который выдавал в своем обладателе сильно пьющего человека.

– Я Богуслав, – кивнул он. – А вы мистер и миссис Джонс?

– Они самые.

– Прошу, садитесь.

Они сели.

– Хотите что-нибудь? Поесть? Выпить?

– Спасибо, нет, – сказала Реми.

– Собираетесь забраться в Хотын?

– Мы этого не говорили, – ответил Сэм. – Мы писатели. Пишем книгу о Крымской войне.

– Да, ваша помощница мне сказала. Кстати, сразу заметно, сильная женщина.

Реми улыбнулась.

– Она у нас такая.

– А книга, которую вы пишете, – она об осаде Севастополя или о Второй мировой?

– И о том и о другом.

– Вам нужны особые подробности. Готовы заплатить?

– Зависит от того, какие именно подробности вы готовы нам предоставить, – ответил Сэм. – И оттого, насколько они особые…

– Сперва скажите вот что: вам известно, кто нынешний владелец особняка?

Реми пожала плечами.

– Нет, а это важно?

– В девяностые годы Хотын приобрел один нехороший человек. Бандит. Зовут его Бондарук. Теперь он там живет. Много охраны.

– Спасибо за информацию, но мы не собираемся проникать внутрь, – солгал Сэм. – Расскажите о себе. Откуда вам столько известно об этом месте? Надеюсь, не только из чертежей…

Богуслав ухмыльнулся, блеснули три железных зуба.

– Нет. Гораздо больше. Понимаете, после войны, когда мы выдворили отсюда немцев, меня распределили сюда. Я был поваром, готовил для одного генерала. Потом, в пятьдесят третьем, переехал в Киев и поступил в университет на исторический, параллельно устроившись туда на работу. Начинал уборщиком, постепенно поднялся до младшего научного сотрудника. В шестьдесят девятом, когда правительство решило разместить в Хотыне музей, университету было поручено разработать проект. Я поехал туда в числе группы, занимавшейся землемерной съемкой. Провел внутри целый месяц, составляя карты, фотографируя… У меня сохранились все записи, все рисунки и снимки.

– И чертежи тоже?

– Да, и чертежи.

– Проблема в том, – сказала Реми, – что с тех пор прошло сорок лет. За столь долгий срок многое могло измениться. Кто знает, может, новый владелец перестроил дом?

Богуслав расплылся в лукавой улыбке и поднял вверх палец.

– Ха! Новый владелец, Бондарук, нанял меня в прошлом году. Он хотел, чтобы я вернулся в Хотын и проконсультировал нанятых им реставраторов. Он хотел переделать особняк в соответствии с первоначальным видом. Я провел там две недели. Не считая внешней отделки, ничего не изменилось. Я свободно ходил по дому, практически везде без сопровождения.

Сэм и Реми покосились друг на друга. Когда Сельма рассказала о предложении Богуслава, они первым делом подумали, что Бондарук готовит им ловушку, но, поразмыслив, пришли к выводу, что это маловероятно, в первую очередь из-за «закона об обратной взаимосвязи власти и чувства собственной неуязвимости», выведенного Сэмом, но еще и подругой причине. С самого начала путешествия их терзали сомнения: а что, если Бондарук, у которого из-под носа уплывают все ниточки, ведущие к разгадке в охоте за «золотом Наполеона», решил загрести жар чужими – а точнее, их – руками? Такая вероятность была, но это ничего не меняло.

И все-таки их интересовали мотивы самого Богуслава. Запрашиваемая им сумма – пятьдесят тысяч украинских гривен, или десять тысяч долларов, – казалась слишком незначительной, если учесть, что сделает с ним Бондарук, когда предательство раскроется. Сэм и Реми подозревали, что архивариус находится в отчаянном положении… Но что именно заставляло его так рисковать?

– Почему вы нам помогаете? – спросил Сэм.

– Ради денег. Я хочу поехать в Триест…

– Нам говорили. Но зачем вам связываться с Бондаруком, если он такой страшный человек…

– Он очень опасен.

– Тогда зачем рисковать?

Богуслав медлил с ответом. Он крепко сжал губы и вздохнул.

– Вам известно название Припять?

– Городок недалеко от Чернобыля, – отозвалась Реми.

– Да. Моя жена, Олена, жила там в юности. После взрыва ее семья переехала одной из последних. Теперь у моей жены… рак яичников.

– Нам очень жаль, – сказал Сэм.

Богуслав обреченно пожал плечами.

– Она всегда мечтала побывать в Италии, пожить там, и я обещал, что когда-нибудь отвезу ее туда. Пока она жива, я должен выполнить обещание. Бондарука я могу предать, а свою жену – нет.

– А вдруг вы пойдете к Бондаруку и сдадите ему нас с потрохами за более высокую цену? Что вас удерживает?

– Ничего. Если не считать того, что я не дурак. Как вы себе это представляете? Я подойду к нему и скажу: «Я тут собирался вас предать, но если вы заплатите мне больше, я, так и быть, обещаю этого не делать»? Бондарук не торгуется. Последний человек, который пытался на него надавить – был тут один жадный милиционер, – бесследно исчез вместе со всей семьей. Нет, друзья мои, мне проще иметь дело с вами. Меньше денег, зато я хотя бы успею ими воспользоваться.

Сэм и Реми обменялись взглядами и снова повернулись к Богуславу.

– Я вас не обманываю, – сказал он. – Заплатите мне, и даю слово: вы будете знать о Хотыне больше, чем сам Бондарук.