Текст книги "Пробудившая пламя (СИ)"
Автор книги: Кира Вайнир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)
Глава 11.
Мир огня.
Империя Тер-ли-Осан.
Западная граница империи, крепость Галхур.
Оман Берс Марид-Нави
Со двора доносились крики, солдаты гарнизона заменяли повреждённые во время последних боёв крепостные катапульты и дальнобойные арбалеты. Что-то выкрикивали войсковые лекари. Сейчас уже реже, а вот несколько дней назад только их и было слышно.
Высадку противника в заливе мы сорвали, но бои прокатились волной по всему побережью. Сейчас я сидел над картой всего хребта, словно делящего наш мир пополам. Он начинался глубоко в море, выходил на сушу, рвался скалами к небу, и говорят, оканчивался в холодном море далеко на севере.
Когда-то в детстве мне было интересно, и учитель рассказал, что по легенде, когда-то давно наш мир был другим. Совсем другим. Но ветры, что властвуют безраздельно в вечной пустоши, что окружает наш мир, как вода маленький пузырёк воздуха, столкнули несколько таких миров-пузырьков с такой силой, что они навсегда вмялись друг в друга.
Говорят, что холодное море, это и не море вовсе, а вход в мир, полностью заполненный водой. А ещё, что на самом высоком пике, что всегда закрыт облаками, начинается дорога в мир, где царят ветра. Страшный излом на границе этих миров, стал Рубежом, который охраняет страж. Страж легендой не был. Я его видел.
Говорят, наш род ведёт своё начало от сосланного в этот мир опального принца, одного из сыновей повелителя стражей. Раз в сотню лет поставленный на рубеже страж приходит в мир, к правящему императору, смотрит, тяжело вздыхает и уходит. По крайней мере, этот сделал именно так. Так что может и те, другие миры существуют. Ну, а наш пограничный хребет, это всего лишь окончание Большого Хребта.
С той стороны тоже живут люди, и вся история нашего мира, это история войны наших народов. Раньше, до воцарения моего рода здесь, всё по той же легенде, они и вовсе творили, что их душе было угодно. Поэтому жители нашей империи приняли опального принца и сделали своим императором, принеся ему клятву верности на крови. Страшную клятву, потому что всё, в ком есть хоть капля крови клявшегося, хоть искра от его души, обязаны её соблюдать.
Да жители этого мира даже голову при нас опускают, потому что клятва принуждает к прочтению и послушанию. Мы с моим молочным братом, как-то пробовали ради интереса, что будет, если он передо мной не склонит голову. Таргос продержался всего пару минут. А потом у него несколько дней болела шея и голова, и он рассказывал, что держать при мне шею прямо, это очень больно и требует огромных усилий.
Война с соседями у нас не прекращается от слова совсем. Просто очередной Марид Нави сменяет своего предшественника. Брат брата или сын отца. Мой старший брат к войне никакого призвания не ощутил. Сколько не бился с ним отец. Клинками он владеет так, что хочешь не хочешь, а зависть берёт. Стреляет на такие расстояния... Силы то в руках немерено. В рукопашном бою с ним вообще лучше не встречаться! После каждой тренировки с ним, я отлеживался по несколько дней.
Но глядя на самую простую карту, которую даже самый рядовой бессмертный прочтёт, он ничего не понимает! Даже я не выдерживал и начинал ему подсказывать, и это при нашем вечном соперничестве. Поэтому отец войска ему и не доверил.
А самое главное, он не может призывать броню! Именно она дарит неуязвимость в бою, превращая нас в огромных закованных в шипастую броню зверей. И брат ничего не делает, чтобы это исправить! Даже гарем распустил и не ищет себе хоть одну лари. Лари...
Я себе нашёл, аж клыки ноют, как вспомню. Я тогда только пять лет как стал совершеннолетним и сменил детский титул илсир на взрослое оман. У меня уже была лари, и крылатый сын двух лет, Марс.
Гуляя по саду я встретил совсем молоденькую девушку, почти девочку, но с такими огромными и красивыми глазами, что почти утонул. Сладкий дурман длился недолго. Мягкая и нежная со мной красавица оказалась лживой, лицемерной и жадной дрянью. Плачущая надо мной после тренировок с братом и шлющая ему все невзгоды мира за каждый мой синяк или ссадину пташка, с остальными была груба и жестока.
Её зависть и непомерная гордыня не знали никаких границ. Даже моя мать пыталась прятать от меня свои слёзы от обид, нанесённых ей Ираидалой. Красивое имя. Как и та, что его носит. И такое же лицемерное, имеющее несколько значений. Как и её глаза, что меняют цвет в угоду её настроению.
Постоянные слёзы, капризы, требования быстро открыли мне глаза на её истинную натуру. Мать, что без конца читала мне нотации, что я должен делать и как себя должен вести, ведь у девочки такая редкая кровь, довела меня уже до ручки. Находясь во дворце, я только и слышал: " Ты обязан, Ираидала хочет, повелитель моего пламени как вы можете...". И я терпел из последних сил.
Ираидала забеременела почти сразу, как стала моей наложницей. Слёзы почти не прекращались, выливаясь на меня рекой, стоило мне оказаться с ней рядом. Жалобы на мою холодность и невнимательность, упрёки, что я развлекаюсь с наложницами, пока она так страдает. Жалобы на дикие боли.
Сначала я испугался, но матушка только улыбнулась и сказала, что у девочки первая беременность, хочется внимания, ну и нормальная в её положении мнительность, приравнивающая каждый сквознячок к урагану.
– Сын, ну неужели ты думаешь, что если бы действительно, что-то было не так, то лекари не поставили бы дворец на уши? – мягко улыбалась мама. – Вспомни, как протекала действительно тяжёлая беременность Анаис. От неё лекари не отходили.
Выйдя от матери, я столкнулся с Ираидалой и впервые не выдержал.
– Хватит! – прервал я бесконечный поток жалоб. – Сколько можно! Ты из всего создаёшь проблему! Всё у тебя нормально!
Я обогнул её и пошёл в свои покои. Брошенный напоследок за спину взгляд, заставил меня остановиться. Ираидала согнулась, обхватив живот, и почти упала на пол. Я чуть было не рванул назад, но меня опередила мать. Видимо услышав шум в коридоре, она вышла из своих покоев и кинулась к Ираидале. Но та, не видя меня из-за выступа стены, оттолкнула мою мать с такой силой, что та ударилась об угол коридорного камина боком. А эта лицемерка встала, выпрямила спину и пошла.
Но развернулась она вовсю, когда родила детей. Двоих сразу, мальчишку с крыльями и девочку с яркой вязью. Рождение двойни само по себе было большой редкостью, но чтобы оба ребёнка были одарёнными, такого не вспомнил даже отец. Но крылья, судя по всему, у Ираидалы прорезались нешуточные!
Подарок отца, колье, браслет, серьги и диадему, из редчайшего мариона она отвергла. Этот камень переливался зелёным, синим и розовым цветами, и именно из-за розового она и отказалась, сказав, что видно низко ценит император рождение двоих одаренных внуков! Мать была в ужасе, она и думать боялась, как сообщить об этом отцу! Как вернуть императору такой дорогой подарок, да ещё и с таким ответом.
– Оставь себе! – рыкнул тогда я.
И таких моментов становилось всё больше! То весь дворец встречает меня с похода, одна Ираидала первым делом побежала смотреть добычу. Нет, потом-то она сказала, будто бы её известили, что встреча будет там. То мать благодарит за подарки, переданные после похода в гарем, спрашиваю, что выбрала Ираидала и вижу испуганный взгляд матери.
– Она сказала, – неуверенно пытается ответить мать. – Что всё слишком просто и безвкусно и ей нечего выбрать. Сынок, я прошу тебя, не горячись! Девочка ещё молодая, ну характер ещё играет. Она не со зла...
– Мама, сколько ты будешь её оправдывать и выгораживать? Не нравятся подарки? Ираидала больше не получит ни одного! Я запрещаю! – потерял терпение от такой наглости я.
Постоянные траты лари, доводили до трясучки казначея! Он с такими трясущимися руками сообщал мне каждый раз после возвращения о расходах гарема, что я боялся, не помрет ли он прямо сейчас. И даже спрашивать не надо было, на кого шла большая часть расходов.
Проклиная тот день, когда впервые увидел Ираидалу и свое желание прогуляться в саду, я старался дать ей понять, что она мне просто неприятна.
Несколько раз я порывался осадить зарвавшуюся нахалку, но каждый раз мать буквально висла на мне, останавливая и не позволяя "обижать девочку, которая так меня любит и так страдает от этой любви". В конце концов, я махнул рукой, урезал ей содержание до минимума, запретил вообще о ней мне рассказывать и перестал даже мимо того крыла, где она жила, проходить.
Но она нашла способ доставать меня и так. Мать регулярно передавала просьбы и упрёки от лари.
Словно в ответ на мои мысли в дверь постучали.
– Входите. – Поднял голову и очень удивился, увидев одного из дворцовых евнухов. – В чём дело?
– Письмо от майриме, господин. – Склонился евнух в поклоне, протянув мне свиток.
– Что такого могло произойти? – удивился я, потому что мать никогда не писала мне.
Я начал читать, и с первых строк впал в такую ярость, что захотелось, чтобы именно сейчас на нас напали! Я лично уничтожил бы всех, чтобы хоть как-то успокоиться! Мать писала, что Абилейна сцепилась с Ираидалой и что-то ей подсыпала, та начала лечить себя сама, в результате лекари не справились, сказав, что лари уже не выживет. Даже волю, она высказала не сразу.
Но потребовала права крови для детей, то есть выделения равных частей из моего оманлира и отдельный двор. И фарлаку для виновника своей смерти. Но потом пришла в себя и потребовала, чтобы её волю выполнили.
Нет! То, что Ираидала потребовала смертной казни за покушение, это абсолютно верное решение. Как бы ни была выделена мной наложница, это не позволяет ей травить других. Тем более ту, кто как бы там ни было, была матерью моих детей! И я лично отправил бы к Абилейне евнухов с удавкой. Но фарлака? Бабья ревность воистину не знает ни границ, ни разумных мер. Одна другой не лучше. Тем более, что расследование вёл Таргос, и это он выявил вину наложницы перед лари. Но дальше...
Ираидала захотела увековечить свое имя и превратила две площади и склон горы между ними в огромные и шикарные фонтаны, маги работали день и ночь. Представив, что будет со стариком казначеем, когда он мне будет сообщать о расходах, я испугался, выживет ли он? Дальше ещё лучше.
Ираидала таскает детей в город, они постоянно носятся по всяким трущобам вместе с беспризорниками и детьми городской нищеты, срывает занятия, позволяет ходить на головах. Стала брать с собой и Марса, настраивает его против матери. Тот уже кричит на Анаис и грубит ей при всех, и всё это при поддержке Ираидалы!
Сама Ираидала всем жалуется на мою жадность, разгуливая повсюду в одежде красных цветов, позорит меня, мол, я не обеспечиваю мать своих детей. Мать попросила её принять от неё ткань на платья, белую и зелёную. Но она сшила одежду для детей, а сама ходит, чуть ли не в одинаковых платьях со служанками. Но и это ещё не всё.
Она расчистила гиблую гавань, выстроила там причалы, склады, строит прямую и широкую дорогу ко дворцу. Она соображает, что делает?
Так, враги сейчас связаны боями здесь! Так глубоко на территории страны, они прорывались ещё при отце моего прадеда, погибшем во время боёв за столицу, четыреста лет назад. Тогда всех спасла девушка, у которой проявился дар огня, прадед защищал город со стороны суши, его отец погиб, и атака с моря почти увенчалась успехом. Но та девушка, Валисандра Тардаранская, выжгла свой дар дочиста, но огненная волна, вырвавшаяся из её тела, сожгла напрочь всех, даже корабли в гавани. Да даже вершину торчащей из воды скалы почти снесла, оставив ровную площадку.
Она сама потом пропала, говорят, сгорела от количества огненной силы, тела так и не нашли.
Прикинув, что несколько дней в запасе у меня есть, я сорвался в столицу. Я пытался убрать броню, но и в спокойном состоянии, это давалось нелегко, а сейчас, когда в душе бушуют гнев и ярость, и подавно не получалось.
Едва влетев во двор, почти загнав коня и переполошив весь дворец, я наблюдал очередное подтверждение жестокости Ираидалы. За поступок наложницы наказание одно! Но лари выбрала максимально жестокое! Отец так карает предателей и тех, чьи преступления противны самому пламени: убийц детей и стариков!
Но в этот раз, Ираидала даже не потрудилась хотя бы при мне напялить свою маску. Явилась, как и писала мать, почти на закате. От детей пахнет кострами. Сама в какой-то бордовой тряпке. И стоит, даже не поприветствовала, тратит столько сил, терпит боль, но не склоняет голову! И тычет мне, что я ей не указ. Цитирует мне законы, надменно глядя мне в глаза, словно перед ней не оман в боевой ипостаси, а последнее ничтожество!
Да пошло оно всё! Здесь нет матери, что вечно меня останавливает! Пора уже ей вспомнить о своём месте! В ссылку, и если она так хочет, то как раз в выделенные детям земли, по их праву крови.
Уходя, поймал себя на том, что стараюсь побыстрее отойти от упрямицы, что мучается от боли, но старается не поклониться, завтра же с ума сойдёт от головной боли. И эта мысль, что даже после всего, меня всё равно заботит, что с ней будет, вызвала омерзение к самому себе, к своей слабости.
– Передай смотрителю гарема, как только лари покинет свои комнаты, запечатать их! И никогда больше не открывать! Я накладываю забвение на эти комнаты и запрещаю упоминать имя лари в стенах этого дворца! – Приказал первому попавшему евнуху.
– Комнаты? – удивился тот.
– Да! Все комнаты, сколько бы их не было! Хоть полдворца!– рявкнул я на тупицу.
Уже в пути, на рассвете, кольцо-печатка полыхнула на моем пальце. Значит, печать наложили. Рано же лари убралась из дворца, поди, всю ночь собиралась. Ничего. В карете выспится.
Глава 12.
Едва оман ушёл, мы просто рванули в мою комнату. Детей и вовсе собирать не надо было, у них всё сгорело, а то, что есть сейчас, это пара узлов. А у меня из ценного, только остатки денег из содержания за этот месяц, которое принесли буквально утром.
– Я с ним поговорю. – Вдруг встала и решительно направилась к двери матушка Вали́. – Это уже совсем ни в какие ворота!
– Не надо, матушка, пожалуйста! – остановила её я. – Слушать вас, он может и вообще не станет. Да и ни к чему нам, чтобы он отменял своё решение. Я не верю, что нас оставят в покое и что эти покушения были последними. А если я не успею? Если рядом с детьми никого не останется в тот момент, когда кто-то решит опять напасть? И потом... А что если решат, что нападать на меня или детей слишком опасно? Кто тогда окажется под ударом, на кого выльют всю свою злость на меня? На Фарли и Гульнизу. Ведь именно они беспокоятся о нашей безопасности, чтобы больше никто и ничего не смог добавить нам в пищу или питьё. Они мои доверенные лица, близкие мне люди и моя защита. Именно они забили тревогу в прошлый раз, именно они, поняв, что лекари из дворца не собираются мне помогать, пригласили вас. Они всюду со мной, закрывают собой мою спину. Когда кто-то решит, что девочки стали слишком мешать? Матушка, может быть в глазах обитателей гарема я, и потеряю в статусе, но для меня это, прежде всего, возможность уйти вместе с близкими мне людьми из-под удара, который может обрушиться на нас в любой момент. Это для других я уезжаю в ссылку, но я всего лишь получила шанс вырастить детей в нормальных условиях.
– Но ты вложила столько труда... И что теперь? – матушка Вали́ устало опустилась на край кровати.
– Так этот труд не пропадёт. Фонтаны, пристань с набережной, купальня, целительский городок, который я надеюсь, вырастет в отдельный квартал, дома... Всё это по-прежнему будет служить людям. – Присела я рядом с целительницей. – Ещё когда старшие кварталом пришли ко мне после открытия фонтанов, мы составили план, что, как и в какой последовательности строить и на что расходовать прибыль от причалов и теневого налога. Мы всё заверили и назначили смотрителей. Даже если бы со мной что-то случилось, ничего не прекратилось и не замерло бы на месте. И я надеюсь, что старший Гарид и вы, матушка, не бросите наше общее дело. Пусть приписка по рождению не позволяет вам покинуть город, но запретить вам обучать талантливых лекарей, лечить и следить за строительством и всеми остальными работами, никто не может.
– Если бы не эта приписка, тут пара кварталов вслед за тобой уехала бы. – Тяжело вздохнула матушка. – Во многом ты права. Раз так, собирайтесь. А я тоже, кое-что соберу!
Матушка со стремительностью, которую сложно ожидать от человека ее возраста, направилась к двери, в которую кто-то решительно постучал.
– Войдите! – ответила я, готовясь к очередным новостям, но за дверью оказался мастер Азуф.
– Лари, илсиры, ирлери! – поклонился он сразу всем. – Отряд бессмертных готов выступать в любое удобное для вас время.
– Отряд бессмертных? Мастер? – удивилась я.
– Оба илсира и ирлери Малис мои ученики, и вне зависимости от должности, я обязан последовать за ними, если моё наставничество не истекло. – Довольно улыбался мастер. – Также, каждому наследнику положен отряд сопровождения для охраны. Так как едем далеко и, что говорится, надолго, отряд увеличенный. А так как во владение ирлери Малис отошла военная крепость, то вдобавок положен отряд для гарнизонной службы, равный одному набору новобранцев для крепости стратегического значения. А к ним конечно старшины и мастера. Я каждого лично отобрал и отправил вперёд. Потом выступаем мы.
– И сколько человек вы лично отобрали? – осторожно уточнила я.
– Как положено по уставу. Пятьсот бессмертных, и конечно офицерский состав. – Отрапортовал мастер, как то хитро улыбаясь. – Шестьдесят мастеров и сотня старшин.
– Сколько? Это из дворца уедет шестьсот шестьдесят бессмертных? – я попыталась представить такую толпу.
– Почему уедет? Уже уехало. Остались только те, кто входит в три усиленных отряда для сопровождения наследников и один малый для вас, лари. Больше вам к сожалению не положено. – Опечалился мастер.
– Малый отряд это сколько? – уточнила я.
– Сорок бойцов мам, один мастер и четыре старшины. А усиленный сотня. Один мастер и десять старшин. – Подсказал мне Барлик. – Ещё войсковой лекарь. И наш наставник.
– То есть, шестьсот шестьдесят бессмертных уже уехало, и сейчас с нами ещё триста шестьдесят уедет. В дворцовых казармах, хоть кто-то останется? – озвучила я несложные вычисления.
– Конечно, останется. Я выбирал лучших. Гвардейцев, за плечами которых опыт, сила и преданность. В бою каждый из них стоит десятка. Так что можете не переживать за свою безопасность в пути. Каждый готов отдать жизнь за вас и наследников! Минут через двадцать начнется общая присяга на верность илсирам и ирлери на площади памяти. – "Успокоил" меня мастер, а я с опасением посмотрела на дверь. Ожидая, что вот-вот в комнату ворвётся оман, желая лично свернуть мне шею.
Ну, вряд-ли он собирался вместе со мной отправить и весь костяк своей армии. Тысяча бессмертных! И я ни секунды не сомневалась в словах мастера. Если он сказал, что это лучшие бойцы, значит, так оно и есть.
– Не переживайте госпожа. – Правильно поняла мой взгляд Фарли. – Оман влетел во дворец, отдал приказ запечатать ваши комнаты после вашего отъезда, схватил с кухни мешок с водой и, сменив коня, сорвался в ночь в обратную дорогу. Его сейчас нет во дворце. Так что узнает обо всём он не скоро, а и узнает... Мастер прав, всё по закону. А злость срывать может вон, на своих наложницах.
– Фарли, что-то случилось? – спросила я, услышав злость в голосе девушки.
– Госпожа, как только стало известно, что оман отправил вас в ссылку, наложницы устроили праздник в гареме. – Виновато опустила голову Гульниза.
– Пфф. Нашли повод для расстройства. Я б тоже праздник устроила, что наконец-то уезжаю из этой смеси гадюшника с курятником. – Рассмеялась я.
– Вот значит, как ты заговорила, Ираидала. – Вошла в открытую дверь майриме.
– Вы не хуже меня знаете, что я сейчас сказала чистую правду, майриме. – Даже присела в поклоне я, не скрывая счастливой улыбки.
– Так легко ты покидаешь дворец... А ведь он столько лет был тебе домом, да и Марс к тебе привязался. Мальчику будет сложно отвыкать. – Сделала грустное лицо майриме.
– А зачем это ему от меня отвыкать? Оман велел мне убираться с моими детьми, а Марс мой ребёнок! – ответила я резко побледневшей майриме.
– Что? Но я... Мы думали... Зачем тебе его забирать? Тебе со своими двумя нелегко придётся, ещё и чужой ребёнок... – начала убеждать меня почему-то явно испугавшаяся майриме.
– Майриме! Марс мой ребёнок! Вы сами были свидетелем того, как и почему он им стал. – Выделила голосом слово "мой" я.
– Упрямишься! – покачала головой майриме. – Что же. Я прикажу подать карету.
– Мы поедем верхом. – Дружно заявили дети.
– Ну, не ради меня одной тащить карету, которая будет нас задерживать. Так что я тоже верхом. – Сообщила предельно удивлённой майриме я.
– Лари мы собрали вещи и книги. Можно относить, чтобы грузили вьючных лошадей? – подлила масла скромница Гульниза.
– Да конечно. Я только переоденусь. – Разрешила я и выразительно посмотрела на майриме, мол, мешаете, уважаемая.
Передаваться я действительно пошла. Хорошо, что девочки успели сшить мне костюм для тренировок. Вот и пригодился. Плотные штаны с кожаными вставками спереди, потому что при ползании во время бесконечных прохождений полосы препятствий, ткань стиралась до дыр, обтягивали ноги и легко заправлялись в сапоги. Рубашка с воротником стойкой и платье-накидка. Без рукавов, длиной всего до колена и с высокими разрезами до бёдер, оно не мешало во время бега или тренировок, и в тоже время прикрывало всё то, что обтягивали штаны. А за прошедшее время с учётом ежедневных тренировок обтягивать там давно уже было что. У меня оказалось очень отзывчивое к нагрузкам тело.
А вырез, заканчивающийся плотной шнуровкой под грудью, служил дополнительной поддержкой этой самой груди, которую для тренировок, и сейчас, в дорогу, приходилось бинтовать.
Спустившись во двор, я направилась к конюшням. На рождение наследников майриме подарила мне жеребца какого-то совсем адского вида, наверное, в надежде, что я сверну себе шею. Лоснящаяся зверюга с перекатывающимися под шкурой мышцами носил гордое имя Адалькар. Сокращённо, как мне сообщил конюх, Адик. Очень говорящее имя.
Ираидала его боялась до ужаса. И вообще близко к нему не подходила. Жеребец тоже мне рад не был, в первые мои появления в конюшне он меня демонстративно не замечал. При попытке погладить по крупу, чуть не укусил и зарычал, пытаясь выдать это рычание за лошадиное фырканье. Но потихоньку оттаял.
Были ли причиной тому мои настойчивые посещения, или прогулки, на которые я его провожала на специальный луг у дальней дворцовой стены, ну или лакомства, которые я ему исправно таскала. Опытным путем было выяснено, что больше всего ему нравится, когда огурцы или помидоры обильно посыпались солью с двух сторон и клались на черный хлеб. Один раз я попробовала положить сверху кусочек отварного мяса.
– Нет, ну а вдруг? – ответила я на возмущенный взгляд жеребца. – Ты свои клыки видел?
Мы уже разговаривали, мне позволяли расчёсывать свою гриву и хвост, и мы даже спокойно стояли, пока я натирала щеткой его шкуру. Но в седло я ещё ни разу ни садилась. Да я в принципе никогда в жизни не ездила верхом и таких желаний не испытывала.
Когда к коню подошёл конюх с седлом, даже жеребец посмотрел на меня с недоумением.
– Да, серьёзно! А что делать? Жизнь заставила. – Развела я руками, обращаясь к коню.
Умное животное стояло спокойно, пока конюх его седлал. А вот когда тот отошёл, несколько раз тряхнул шкурой, седло сидело, как влитое. Адик развернулся ко мне боком и замер, скосив взгляд, словно наблюдая за цирковым представлением "Ираидала и седло".
Но к удивлению, своему и не только, стоило ноге оказаться в стремени, в седло я взлетела, легко перенеся вес. Странно, уж я точно таких навыков не имела, значит это память тела, а Ираидала, не смотря на свой страх конкретно перед этим животным, видимо была неплохой наездницей. Только вот в моей памяти таких воспоминаний не было. Но, тем не менее, я спокойно миновала двор и выехала за ворота.
На улицах города наше появление встретили криками. Сотни людей с зажжёнными факелами стояли вдоль дороги. В нашу сторону полетели маленькие букетики, перетянутые красными лентами. Ехали мы достаточно медленно, потому что то и дело приходилось наклоняться, чтобы пожать или хотя бы прикоснуться к тянущимся к нам рукам. Но к счастью давки не случилось.
К моменту, когда мы поднялись на верхнюю площадь, бессмертные, кроме тех, что сопровождали нас, уже стояли ровными шеренгами в свете больших костров. Присяга была короткой и чёткой. Бессмертные хором повторяли, что с этого момента их судьба в служении илсирам и ирлери.
В какой-то момент над площадью установилась просто звенящая тишина. Бессмертные слитно сделали шаг вперёд, одновременно ударяя себя в грудь напротив сердца.
– Залог нашей верности, наши сердца! – загремело над площадью одновременно произнесённое тысячью воинов обещание, прозвучавшее, как девиз.
От этого звука у меня прокатилась волна озноба по спине. Шеренги уже начали разворот, чтобы спускаться и отправляться в путь.
– Бессмертные! – окликнул всех сразу Барлик, заставляя развернуться обратно. – Я илсир Барлик Марид Нави, принимаю вашу верность! И клянусь в верности вам! Ваш клинок – мой клинок, мой хлеб – ваш хлеб, наша жизнь – одно! Залог моей верности – моё сердце!
Следом за ним, то же самое повторили и Марс с Малис, только с поправкой на имя. Среди бессмертных началось какое-то движение. Трое бойцов вышли вперёд, на ходу развязывая широкие пояса, отличительный знак бессмертных. И в полной тишине собственноручно повязали их на талии детей.
Площадь словно взорвалась криками "Агул". Да уж в ссылку нас провожали поистине с императорскими почестями.
Мы с детьми попрощались со старшими кварталов и кверхов, Масулом. Дети обнимались на прощание со своими друзьями из красного и вдовьего кварталов. Последней к нам подошла матушка Вали́. Рядом с ней стояла молоденькая девушка.
– Это Рагни, самая талантливая моя ученица. Не смотри, что она юна, сила в её руках очень велика. – Знакомила нас матушка. – Она поедет с тобой. Она кровью поклялась заботиться о вас и не допустить зла в отношении вас. Поверь, лари, если что она жилы вывернет, но вытащит вас или детей.
– Подожди! Но как же она поедет? Кто её выпустит из города? – приписка по рождению, скреплённая кровью, не позволяла жителям покидать, те земли, где они родились и жили. Иначе бы половина столицы опустела бы.
– Свободный человек не смог бы. А вот раб должен следовать за своим хозяином. Рагни сирота и жила очень плохо. Поэтому продала мне свою свободу в обмен на хлеб и кров. А я дарю её тебе. – Улыбнулась матушка. – Вместе с ней я тут собрала вам всего понемножку. В дорогу, так сказать.
Рядом с матушкой строители из красного квартала поставили две огромные плетёные корзины, едва ли не с меня ростом. Под груз быстро нашли лошадь, да и девушка была готова продолжать путь уже вместе с нами. Со всеми сборами и прощаниями, город мы покинули на рассвете, не дожидаясь, когда минуют отпущенные нам оманом сутки.
Ехали мы спокойно, я не опасалась нападения, так как знала, что впереди, опережая нас всего на полчаса, идёт отряд почти в семьсот бессмертных. Любую засаду они бы уже снесли. Да и остальные воины, что присягнули минувшей ночью на площади, окружили нас плотным кольцом.
В какой-то момент, детей перетянули к себе на лошадей мастера. Обернувшись, я увидела, что дети спят. Что ж. Какими бы они не были умненькими и решительными, они оставались детьми и почти сутки без сна для них были тяжёлым испытанием.
А сама я задумалась, ведь еду в неизвестность. И при этом сама не знаю, чего от себя ждать. Клинком я овладела достаточно быстро, я не могла сражаться на равных против старшины или мастера. Но с новобранцами сражалась достойно, могла продержаться, и неплохо продержаться, в схватке с бессмертным, уже ни раз ходившим на войну. Но ведь это явно не мой талант.
Как сказал мастер, я словно вспоминаю привычный хват, стойки, связки и движения. Иногда руки сами делали какое-то движение, заставляющее задуматься не только меня, но и мастера. С удивлением мы обнаружили, что хоть и гораздо слабее, чем правой, но я могу управляться с клинком и левой рукой.
– Лари, вы явно занимались. И видна хоть и давняя, но серьёзная подготовка. – Сказал мне мастер Азуф, придя к таким выводам.
– Мастер, я бы и хотела вам ответить, но я не знаю что. – Я действительно не могла этого объяснить. – Свою жизнь до попадания в гарем я вообще не помню, и как не пытаюсь вспомнить хоть что-то, результатов никаких.
– Да, я слышал, что бывает такое. Но спокойнее мне от этого не становится. – Не сомневался в моих словах мастер, но и своих мыслей не скрывал. – Видите ли, лари, вы не похожи на девушку, которую готовили в наёмники. Там замашки совсем другие. Да и оружие метательные ножи, кинжалы, удавка. Но никак не боевые клинки. Амулет, при помощи которого торговцы невольниками проверяют наличие огненной крови, на вас горел ярко, поэтому и цена у вас была столь высока. Дар может проявиться у простой девушки, но наследовать огненную кровь, может только девушка из сильного рода, который смог в своё время завоевать дочь огня. Поэтому я сильно сомневаюсь, что вас продали родные. Скорее бы отдали единственной женщиной за такой выкуп, что разом поправил бы все дела. И вот мучает меня вопрос последнее время, а как вы попали на торг? Почему не помните кто вы и откуда. Ведь кроме имени, как я узнал, вы ничего не произносили. Служанка, что вместе с вами была на торгах, только Абилейне сказала, что знала вас до торгов. Но что конкретно она знала, она не рассказала, и её уже не расспросить. Возможно, вас похитили из дома и опоили зельем, отбивающим память. Или уничтожили род, чтобы захватить именно вас. И как бы жестоко это не звучало, но мне больше по душе второй вариант. Потому что тогда некому за вас мстить! Тот, кто учил своё дитя сражаться благородным оружием, никогда не смириться с тем, что его дочь похитили. И рано или поздно, но он найдёт свою кровь. И сможет ли ответить наш оман за годы вашего рабства? А ведь спросят...
Сейчас я снова вспоминала те слова. Мастер уже несколько раз бросал в мою сторону взгляды, и я понимала, о чём он думает. Ираидала не ездила верхом, сейчас я села в седло по необходимости. Но проблем ни с посадкой, ни с ездой не возникло.
Тело само принимало нужное положение при переходе с шага на рысь и обратно, корпус наклонялся в нужную сторону при поворотах. Руки сами легли под поводья, правильно зажимая ремни между пальцами. Значит это опять память тела.
