Текст книги "Пробудившая пламя (СИ)"
Автор книги: Кира Вайнир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)
– Про обозы, откуда знаешь? – прикинул я, что парень здесь явно меньше года.
– Так у него заместитель, его же зять. – Кивнул парень в сторону казначея. – Они те цифры пять раз уже переписали, каждый раз увеличивая. А казначей говорил, что мало того, что лари уже за эти траты всыпали, так ещë и на войну же отправляли. Идите, считайте, кто там чего и сколько сожрал и поизносил.
– Да неужели? – развернулся я к казначею. – Рассказывай.
– Оман, правда, суммы немножко приврал, но траты эти были. Правда, были. Только вы, значит, за порог, а эта лари тут как тут. И давай всюду шарить, вынюхивать... Сколько воинов пошло, сколько в пути присоединятся, сколько в крепости ждут. – Вспоминал подробности казначей. – Что с собой взяли... Я уж всем строго настрого запретил ей что-то говорить, так всё равно эта проныра как-то узнавала. А потом начиналось! Как уж она тут истерила, как мне угрожала...
– Поподробнее об угрозах, чтоб я знал, что исполнять! – уже не выдержал я. – Ты почему, тварь, решил, что смеешь запрещать что-то лари? С чего решил, что можешь мешать ей? И почему столь необходимый нам на рубежах обоз, вдруг оказался записан не в военные расходы, а в траты лари?
– Звали, оман? – наконец-то появился Таргос.
– Звал. Забрать и вытрясти всё. Когда и сколько украл. И сколько приписал лари Ираидале. – Показал я на казначея. – И ответь мне на один вопрос. Почему не ты мне докладываешь о делах казначея, а я тебе?
– Казначей для меня неприкосновенен. Это доверенный человек майриме, из её личных слуг, – отчитался Таргос.
– Нет в этом дворце никого, кто не подчинялся мне! И не важно чей он или она доверенный человек, ясно? – вот почему он настолько обнаглел, оказывается. – Парень, тебя как зовут?
– Дербет, господин. – Поклонился мне он.
– Раз лари уверена, что ты отлично справишься со всеми этими цифрами, значит, ты и будешь казначеем. И вот тебе первое задание. Не знаю как, но мне нужно, сколько реально тратила лари Ираидала. Справишься? – парень задумался, но уверенно кивнул. – Таргос, зятя этого тоже захвати.
А вот теперь я шёл к матери. Хотелось, правда, остановиться и побиться головой об стену, чтобы хоть немного остыть и прийти в себя. Вернулся, твою мать, домой! Видит пламя, на рубежах было легче! Прав отец, ой как прав! Придурок, у которого голова только для рогов. Вот чего стоило хоть раз никого не слушать, и поговорить с Ираидалой обо всех этих тратах, скандалах и обо всём прочем?
Почему я не взял её за руку и сам не отвёл к лекарям? Чтоб при мне осмотрели и сказали что и как? Ведь сразу бы всё стало ясно. Уже заходя в покои матери без стука и предупреждения, я услышал, как одна из её служанок рассказывает ей о моих последних приказах. Удивительно. Я дойти ещё не успел, а о смещении казначея, матери уже успели доложить.
– И оман назначил крысеныша... – услышал я.
– Обнаглевшей и разжиревшей крысой, был прежний казначей. – Расставил все точки по местам я. – А у нового казначея, мастера Дербета, отличные рекомендации. Это мой доверенный человек. И я надеюсь, что это будет ясно всему гарему. А теперь пошла вон.
– Сын! Аманат моя личная рабыня... – возмутилась, было мать.
– И если не хочешь, чтоб она отправилась ко всем остальным твоим личным слугам, она сейчас вспомнит, что оман в этих землях я, а не лари Майхур. – Предупредил я.
Майриме поджала губы и кивнула служанке на дверь.
– Что происходит, сын? Я тебя не узнаю. – Тихо произносит мать, обнимая себя руками. – Врываешься к лекарям, отправляешь их на расправу за...
– За то, что оставили без помощи Ираидалу во время беременности? За то, что из-за того, что они не соизволили помочь лари, Ираидала потеряла третьего ребёнка? – не верил я своим ушам.
– Третьего ребёнка твоя Ираидала потеряла год назад, по вине Абилейны, а не лекарей. И Абилейна сполна заплатила за свою вину. Ираидале заплатили золотом за пережитое. – Широко распахнула глаза майриме. – Она просто наложница, которой повезло родить одарённых детей. И не более! Она рабыня, купленная на торге, имущество императорского дома!
– Именно поэтому ты мне врала про её беременность? Объясни мне, майриме, как ты могла не знать, что беременность наложницы от крылатого не может быть "обычной"? Почему ты мне сказала, что это лишь попытки привлечь внимание? – уже кричал я, понимая, что ни какими словами и обещаниями, подарками и поступками, я не верну обратно то время, чтобы исправить весь кошмар, пережитый Далли.
– Мой умерший первенец был бескрылым, и я всю беременность пила какой-то отвар и отлично себя чувствовала.– В голосе майриме зазвучали слёзы, как было всегда, когда она вспоминала моего старшего брата, умершего почти сразу после рождения. – А потом, моя повитуха варила мне отвар по своему рецепту. И хоть я тебя и не доносила, но ничего страшного не переживала во время беременности.
– Так что же ты не отправила эту чудесную повитуху к Ираидале? – впервые слезы матери меня не тронули.
– Она погибла после твоего рождения, её убили грабители, чтобы отнять награду за твоё рождение. Не могу себе простить того, что моя щедрость стала для неё приговором. – Подняла глаза к потолку, удерживая слезы мать.
– Про беременность ты получается, не знала, а оговаривала Ираидалу столько лет, тоже не зная? Или случайно? – мать плакала красиво, слезинки замирали в уголках глаз, делая их ярче и больше. – И ни разу совесть тебя не побеспокоила? Ни разу, пока ты и казначей обвиняли её в бешеных тратах, а ты принимала благодарность за поступки Ираидалы? Ты мне семь лет врала, говоря, что обозы отправляла ты! Семь! Лет!
– Я? Это ты решил, что их отправляла я! А я в первый раз не знала, как ты на это отреагируешь! Может, взбесишься, что Ираидала исправляет твои просчёты? – отреклась мгновенно от всего мать.
– То есть я виноват, что зная, насколько я благодарен за эту помощь, ты приписывала её себе? Даже зная, что растраты казны на эти обозы приписывают Ираидале, и поэтому я снизил ей содержание? Это подло, майриме! Просто подло и мерзко! И ты будешь наказана за эту ложь. – Я чувствовал себя не просто раздавленным, я ощущал себя преданным! – Я верил тебе, мама! Верил, как никому в этом мире. Твои слова принимал, как неоспоримую истину и никогда не подвергая сомнению. Я доверил тебе самое дорогое, моё сокровенное! А ты сделала меня палачом собственного сердца! Слушая тебя, я заставил безгранично любящую меня девочку пройти через настоящие пытки! Я уходил на войну, оставляя свой дом в ваших руках. Я верил, что вы бережёте его, чтобы я хотя бы на пару месяцев мог вернуться в тепло и покой.
– Берс, дорогой, это просто ошибка! Пламя! Главное, что двоих-то детей она смогла родить! Давай я прикажу, и тебе приведут лучших наложниц...– начала мать.
– Нет! Я еще, когда был ранен, сказал, что больше не потерплю ни одной новой девки в гареме. Хватит. Я понял, почему Файрид разогнал этот змеиный клубок. И тех, что есть, я в ближайшее время отправлю. – Озвучил смутно мелькавшее решение, и словно дышать стало легче. – Ты же, отправишься в нижний гарем, в прачечную. На семь недель. По неделе за каждый год лжи.
– Что? Ты не посмеешь так меня унизить! – воскликнула мать.
– Император приказал известить его, как будет наказана лгунья, присвоившая себе чужие заслуги. – Жёстко отчеканил я. – Или наказываю я, или тебя накажет отец!
– Нет! Я...
Майриме прервал стук в дверь, после разрешения войти, в комнаты матери вошёл новый казначей.
– Оман, содержание кверхов бессмертных мы считаем, как прихоть лари, тратившей своё содержание, как ей вздумается, или это государственные нужды? – спросил он, глядя на меня.
– Это действительно так важно, что вы пришли даже в мои покои в поисках омана? – почему-то заволновалась мать.
– Таак... Какое отношение Ираидала имеет к содержанию кверхов? Которым, как я знаю, ежемесячно выделяются деньги из доли военной добычи, причитающейся императорскому роду? Да ещë и наложницы ежемесячно в качестве благотворительности помогают. – Спросил я мать, заверявшую меня вместе с казначеем именно в этом ещё года четыре назад.
– Чего? – непосредственно удивился мой юный казначей. – Что за бред! И близко такого нет. С рождения наследников и уже больше семи лет, госпожа Ираидала каждый месяц со своего содержания лари отдаёт деньги старшим кверхов. Они за счёт этих денег и существуют. Да вы любого стражника спросите, все знают, если сегодня выплата содержания, то завтра придут старшины. Сейчас-то конечно им легче. Барлик, Марс... Ой! Илсиры Барлик и Марс и их сестра заботятся. А так только лари и помогала.
Утихнувший было гнев всколыхнулся с такой силой, что казалось, я сам сейчас полыхну не хуже Валисандры.
– Содержание кверхов это строго государственные нужды. – Чеканю, не отводя взгляда от побледневшей матери. – Так сколько всего в месяц тратила именно на себя госпожа Ираидала?
– Восемнадцать – двадцать монет. Сюда же включается и содержание её личных рабынь, Фарли и Гульнизы. – Отчитался парень, а я с трудом проталкивал воздух в лёгкие. – И кстати, я точно знаю, что старшие оставляли лари расписки в получении денег. Может она их не забрала с собой?
– Сейчас посмотрим. Смотрителя гарема сюда, живо! – боюсь, что ещё немного, и я начну убивать. – Я требую своим именем, снять наложенные печати на покои лари Ираидалы. И веди, хочу посетить новые комнаты лари, ведь она поселилась там после рождения наследников и я там ни разу не был.
– Берс, не стоит! – попытался остановить меня Таргос, используя даже свое положение моего молочного брата.
– Теперь тем более пойду. И если я ещё хоть кому-нибудь буду повторять приказ дважды, вам фарлака нежной лаской покажется! – рявкнул я.
Смотритель посеменил вдоль коридора, всё время оглядываясь и трясясь. И вдруг остановился у самых крайних дверей в коридоре, ведущем к комнатам прислуги. И именно с них снял хорошо видимую, после моих слов о снятии, печать.
– Никто ничего не перепутал? – на всякий случай уточнил я.
– Нет, именно здесь жила лари Ираидала. – Ответил мне Таргос, так как смотритель даже стоять не мог от страха.
– Здесь? Фактически в комнатах прислуги? Как служанка? Тому, кто поселил её сюда, лучше сдохнуть самостоятельно и до того, как я из этой комнаты выйду. – Толкнул я дверь и вошёл.
И лучше бы не входил! Тут не было даже необходимых удобств. Сквозь проплешины ковра был виден пол. Самое дорогое, что я здесь нашёл, это было зеркало в купальне и секретер в углублении.
Бумаги, книги, было видно, что какие-то забрали. Толстые тетради. А вот и доказательства того, что обозы готовила Ираидала. Все расчёты, списки, цены. Одна из последних тетрадей привлекла внимание датами. Аккуратно расчерченные страницы, когда и сколько получено, на что потрачено... Столбик подарки просто исчез. Развернулся к последней двери, гардеробная. Передо мной вырос Таргос.
– Послушай, хватит. У тебя и так глаза полыхают! – говорит он.
Просто отодвигаю его в сторону и захожу. Пустые несколько вешалок. Немного же Далли забрала с собой. Фактически детей и коня.
– Берс, я попробую объяснить... – попыталась влезть в мои мысли мать.
– Что дословно сказала Ираидала, когда отказалась выбирать подарки? – потребовал я.
– Я... Я не знаю, мне передали служанки. – Пискнула мать, видя моё лицо.
– Зови, живо. – Я уже хотел обратно на войну!
Дождаться обоза, чтобы знать, что ещё есть шанс, что не всё я уничтожил вот всем этим скотством. Не важно, сам или веря кому-то.
Служанка прибежала быстро, та же самая, что доносила майриме, когда я пришёл к ней.
– Я точно не помню, – начала мяться она, но по бегающим глазкам я понял, что это очередная ложь.
– Вспоминай! Или мне Таргоса без сна и отдыха оставить, чтобы он всё из вас вытрясал? – не стоит сейчас пытаться увернуться от ответа.
– Она... Она сказала...
– Хватит блеять! – терпение подходило к концу.
– Она сказала: " Всё это оплачено кровью. Мне не хочется таких подарков, лучше бы Берс поменьше воевал и подольше был рядом"! – выпалила и зажмурилась служанка.
– И как слова о том, что лари не хочет, чтобы я был на войне и никакие подарки это не изменят, смогла превратиться в заявление, что среди этого хлама нет ничего достойного? – прошипел я. – В нижний гарем на самую тяжёлую и грязную работу! Без права даже близко подходить к верхнему гарему или его обитателям. Сразу, как оправится после порки. Сорок ремней. Прямо сейчас! С теперь все вон!
Почти всех словно ветром снесло, только мать задержалась на пороге.
– Ты унизил меня, сослал, как последнюю наложницу в прачечную, лишил служанок... И за всё это я должна благодарить Ираидалу! – прошептала она.
– Только своё враньё! – ответил я, закрывая дверь.
Придя в свою комнату, я упал без сил на пол рядом с кроватью. Стук в дверь удивил. Оказалось, наш повар принес тонкие сладкие блинчики, горький отвар и кизиловое варенье. Опять оно! И причём получал я такой приём каждый раз, возвращаясь из похода домой.
– Чей приказ? – сразу решил уточнить я.
– Ну... Это... Лари, которую нельзя называть. – Нашёлся повар.
– И откуда только узнала, – усмехнулся я, задавая вопрос и не ожидая ответа.
– Ну, если как слуга оману, то скажу, откуда я могу знать. – Ответил вдруг повар. – А если по-человечески... Да много ли надо по-настоящему любящей бабе, чтоб узнать, что её мужику по нраву? Раз увидела или услышала, и всё.
– Спасибо, что по-человечески. – Ответил я.
Повар ушёл, а его слова о любящей, всё крутились в голове. И слова майриме о том, что отец держит лари Лайну при себе, и это как-то влияет на броню.
А ведь проблемы с броней начались именно около года назад, после того, как Далли чудом выжила после покушения. Примерно с того времени, как начались разговоры о том, что той ночью её сердце умерло.
Глава 23.
Мир огня.
Геликарнак (за пару часов до начала боя).
Тихий голос волны за кормой пытался подбодрить и заставить бороться за жизнь и свободу. Хоть я и был чужим для вод этого мира, они чувствовали во мне кровь повелителя мира морей, и спешили отозваться, хотя я даже и не пытался звать, ведь внутренняя мембрана сил ещё не порвалась.
Да и что я смогу? Ведь для призыва сил, нужно пройти три ступени и главная из них – обретение наири, своего сердца. Моему отцу это не удалось. Усмехнулся, вспомнив жемчужину его гарема, стерву Райнис, с удивительными глазами сиреневого цвета.
Единственная дочь наместника восточных провинций. Она с детства росла с мыслью, что мир течёт вокруг неё и корона наири мира морей создана именно для неё. Правда к короне прилагался отец, его наследники и куча обязанностей. Но это такая досадная мелочь!
Брат и лучший друг пропал где-то год назад. Три месяца назад и я с отрядом сопровождения попался в сети охотников из мира огня. Ворота нашего мира, которые здесь называли холодным морем, стали смертельной ловушкой. Тонкие стальные нити сетей пронизывали воды даже на глубине. В эти-то сети мы и попали, как до этого попал брат.
Я и мои сопровождающие в качестве забавных зверушек были доставлены ко двору местного повелителя мира. Его сын назвал себя моим хозяином и похвастался своей коллекцией. Чучела различных животных, о которых я и не знал. И среди них... Чучело моего брата. Тогда я обезумел, пытался вырваться и отомстить. Но что я мог? По возрасту я всё ещё считался мальком.
Карл Димарий был любознателен, как он это называл. Он сдирал с моего тела чешую, разрезал перепонки между пальцев, порвал губы железными скобами, пока изучал мои челюсти, выломал жаберную дугу. На груди, животе и спине кровоточили раны от ожогов. Держал он меня в узкой клетке, где я даже лечь не мог. А сама клетка стояла в невысокой лохани, наполненной давно уже стухшей водой. Раз в несколько дней мне давали есть. Сырую рыбу.
Я смирился с близкой смертью, ведь я так и не попал в храм на острове среди врат мира морей, не прошёл ритуала пробуждения. Как и мой брат. Я знал, что без этого мои дни сочтены, и просто ждал.
Звук шагов по лестницы не вызвал у меня никакой реакции. Всё равно, зачем пришёл мой мучитель.
– Эй, рыба! Не сдох ещё? – ударил набалдашником трости по моей голове Карл. – Велю сменить тебе воду. А то от тебя воняет. А у нас сегодня гости. И даже гостья. Сыновья и дочь Льва Тер-ли-Осана, омана Берса. Мерзкой падали, что до сих пор не желает признавать власти моего отца, истинного повелителя этого и всех сопредельных миров.
– "Лошшшьь"– шелестели волны за бортом.
– Ваше высочество! Плот с ответом. Барлик Марид-Нави прислал вам письмо. – Прибежал один из слуг.
– А сам значит побоялся? И что же он пишет? Пробует договориться или торгуется? Молит о снисхождении? – самодовольство Карла просто заполнило трюм вместо воздуха. – Читай, давай. Я ещё каракули какого-то ничтожества не разбирал.
Слуга начал читать. По мере прочтения его голос всё больше дрожал, а я всё с большим трудом сдерживал смех. И заочно проникся симпатией и уважением к этому дерзкому Львëнку. А как взбесился Карл! Настолько, что велел разнести в щепки плот и начать атаку.
– Ваше высочество, может вы всё-таки перейдëте на флагман? Не достойно командующего быть где-то в задних рядах. – Сказал один из офицеров.
– Молчаааать! Я принц! Я наследник престола! Мне лучше знать, где я должен находиться и не лезьте со своими подсказками! – визжал Карл, пока поднимался наверх.
А я впервые за время плена откликнулся на голос морских вод. Я просил помочь смелому и гордому Барлику, хоть и знал, что об этой помощи никто и не узнает. И волны откликнулись.
Они жадно глотали воинов Карла, били их о прибрежные камни, задерживали его корабли и несли на своих спинах корабли его врагов. Мои глаза перестали видеть в трюме, и смотрели на чуждый мне мир сотнями капель непривычных вод драгоценного красного цвета.
И я увидел её, стихию в человеческом обличье. Девушку, нет, почти девочку, без страха балансирующую на тонкой игле, выступающей на носу корабля. Её голова была повязана алым платком, длинные волосы, цвета самого чистого жемчуга, заплетены в косу. Тонкие короткие брючки и рубашка обтягивали хрупкую фигурку. А голос, звонче подземных ручьёв, разносился над морем.
От неё невозможно было отвести взгляд. Неукротимая, буйная и смертоносная, словно стихия в гневе. Я смотрел на неё из каждой капли, взлетающей над бортом корабля.
Участь армии Карла была незавидна и печальна. Все решилось за несколько часов. Увлекшись разглядыванием юной красавицы, я пропустил момент, когда в борт корабля, в трюме которого я сидел, вломился усиленный нос корабля-тарана. От удара клетка упала и покорежилась. За время плена я сильно исхудал и смог протиснуться между изогнувшимися прутьями. В пробоину хлынула вода, позволяя мне вынырнуть из моей тюрьмы.
Я стремительно уворачивался от обломков кораблей и горящих капель, что не гасли даже в воде. Воды сами несли меня подальше от места боя. Я с трудом понимал, где я, ныряя в какие-то узкие норы и щели, скрытые в глубине вод.
Вдруг вода над головой засветилась, переливаясь перламутром, и взорвалась брызгами, когда я вынырнул на половину своего роста по инерции. Я оказался в гроте, усеянным редкими жемчужницами-плевуньями.
Жемчуг, что мог созревать внутри них веками, однажды. они просто выплевывали и начинали растить другой. Из-за этого воды грота и каменные уступы были усеяны жемчугом нежно-розового цвета. За нитку такой красоты наложницы отца удавились бы! Я невесело усмехнулся, теряя последние силы, и подумал, что у меня будет шикарнейшая могила.
Разбудил меня предупреждающий плеск воды. В грот кто-то шёл. А потом, сквозь пелену беспамятства, я услышал её голос.
– Смерч, смотри, кто это? У него хвост? – голос звучал уже прямо надо мной. – Эй... Парень... Да ты же живой!
– Убей меня, сарли! Сама. – Попросил я, пока мир вокруг наливался темнотой.
Темнота вокруг таяла, сменяясь жемчужным мерцанием. В себя я пришёл от странного ощущения и от того, что кто-то меня трогал, тщательно ощупывая плавники, вызывая непонятную мне дрожь, и что-то втирая. Я открыл глаза и не поверил тому, что я увидел.
Красавица, что вела морской бой, втирала во все мои раны, полученные за время плена, какую-то мазь. Я дёрнул хвостом от неожиданности, и она подняла на меня глаза.
– Жгëт? Просто у меня немного пощипывает, а как у тебя будет, я не знала, но раны обработать надо было. – Улыбалась она, не убирая рук, она разве не знает, что так прикасаться может только лекарь и женщина к своему мужчине? – Я Малис, а это мой друг Смерч. А ты?
– Саар-Чен. Моё имя. – Назвался я, опуская всякие титулы, не желая её напугать.
Малис приходила каждый день, приносила еду и лекарства. И много разговаривала. Её Смерч, в котором я чувствовал кровь демонов, ложился в стороне и наблюдал или дремал. Хотя я был уверен, что просто подумай я причинить вред Малис, и это будет последней мыслью в моей жизни.
На третий день знакомства я принял человеческую форму, благо додумался заранее попросить одежду. Малис принесла мне одежду своего старшего брата, которая мне подошла. Я боялся отпугнуть её титулом, а оказалось, что она сама принцесса. А тот самый Барлик, это её брат, родившийся с ней в один день.
Её мама, которая сейчас отправилась к императору и дедушке моей спасительницы, по словам Малис, чуть не умерла в родах, и долгое время вообще боялась их. Я искренне поздравил её с тем, что её мама всё-таки выжила и даже приняла её и братьев. Ведь стать матерью в моём мире, это приговор к страшной и болезненной смерти. Сейчас, когда отец остался без наследников, ему придётся вновь проходить через ритуал благословения.
Пользуясь отсутствием мамы, Малис легко ускользала от братьев, считавших, что она с дядей, и от дяди, считавшего, что она с братьями. Однажды, когда она пришла, я заметил, что рукав её рубашки оборван, а края ткани опалены.
– Да это земляная смола булькнула, а я не успела увернуться. Пришлось быстро рвать рукав. И всё равно рука покраснела.– Непонятно сказала она.
Я усадил её и начал сам наказывать её руку, пока она объясняла мне, что это за смола такая.
– Ты больше не должна сюда приходить. – Сказал я ей, выслушав до конца. – Мне всё равно осталось жить, около двух недель, а думать, что каждый раз, приходя сюда, ты так рискуешь, для меня непереносимо, сарли.
– Как это жить осталось две недели? – резко развернулась она ко мне лицом.
– Есть определенный срок, до которого мы, дети моря, должны приплыть в храм на острове в море, которое вы зовёте холодным, и смешать свою кровь с морской водой на алтаре. – Объяснил я. – Иначе иссохну, как остальные, неразвившиеся икринки одного со мной нереста. Именно для этого я и отправился с охраной туда. Почему-то старшим родичам, запрещено сопровождать детей. Этот путь малëк должен проделать сам. Но отец все равно отправил со мной усиленную охрану.
– Две недели... Значит, ты должен добраться до этого вашего храма! – твёрдо заявила она. – Держи! Это моя печать, здесь розовый жемчуг и моя кровь. Любой житель империи почувствует, чьё это кольцо, и будет знать, что ты под охраной императорского рода. Здесь во время изготовления применяли магию, наш ювелир очень старался для меня и братьев, вину заглаживал, о которой кроме него никто и не помнит уже, поэтому и тебе оно подойдёт. Я же этот грот нашла, когда решила жемчуг поискать для этого кольца. По землям нашей империи ты проплывëшь беспрепятственно. На границе, город Саркалат. Там живëт торговец Михó, покажешь ему это кольцо, он сопроводит тебя до холодного моря. Если отправишься сегодня, то за две недели должен успеть. Жди меня здесь.
Она вскочила и убежала, чтобы вернуться через несколько часов. С собой она принесла странного вида сумку, заявив, что в ней ничего не промокнет. Там оказалось две смены одежды, деньги, мазь от ран и отвар, придающий сил. Так же Малис уложила туда кожаный сосуд с водой и еды на несколько дней. Крепилась эта сумка ремнями через плечи на спине.
Проследив, чтобы я все правильно закрепил, Малис взяла меня за руку и повела на выход из грота. Поднявшись по природному спуску в толще скалы, мы оказались на берегу самого красивого озера, какое я только видел. Или дело было в Малис, держащей меня за руку.
Малис уверенно направлялась к почти отвесному склону одной из оконечностей озера. Она без всяких сомнений забиралась наверх. Оказавшись там, я увидел море и узкую полоску берега вдоль каменистого склона. Спустившись, мы замерли на краю между сушей и водой.
Морские воды ластились к ногам и шептали, что их сёстры, воды подземные, домчат меня куда нужно, минуя грязные человеческие города, что меня уже ждут. А я не мог разорвать сплетение рук.
Такая юная, Малис оказалась младше, чем выглядела, и такая прекрасная. Первые красавицы подводного дворца казались по сравнению с ней унылыми водорослями рядом с редким цветком. Решившись, я прижался губами к её щеке и произнес древнюю фразу-признание, что говорил счастливчик, нашедший свою наири.
– Я буду в каждой волне, что прибежит к твоим ногам. – Несколько шагов в море и я развернулся, желая увидеть её ещё раз.
Она стояла, широко распахнув глаза и прижав кончики пальцев к щеке, к тому месту, куда я её поцеловал. Легко толкнувшись ногами, я упал в гостеприимно принявшие меня воды, ещё падая ощутил, как вместо слабых человеческих ног появился сильный хвост.
Тёплые воды красного моря, сменились холодными подземными реками. Но кольцо-печатка с каплей крови Малис, словно грело. Силы покидали меня с каждым днём. Подземные течения вынесли меня почти к берегам сакрального острова, и я быстро добрался до устья реки, берущей свое начало у самого алтаря внутри храма.
Оставались считанные минуты. Либо я не успею и погибну. Либо успею и уйду в свой мир через пещеры молчания, ведь войти в храм всех вод, можно только один раз.
Речные волны буквально швырнули моё обессиленное тело на алтарь. Легкого прикосновения к острым граням алтарной надписи оказалось достаточно, чтобы пролить кровь. Почувствовав, что навалившееся было, удушье отступает, я свалился с алтаря и ползком добрался до широкого зева желоба, ведущего в пещеры молчания.
Падал я туда уже без сознания от нехватки сил и боли в груди. Сын повелителя морей уходил из этого мира, оставив своё сердце огненной принцессе.
Проснулся я от ощущения, что такое со мной уже происходило. Кто-то аккуратно и бережно обрабатывал мои раны. Открыв глаза, я столкнулся со взглядом сиреневых глаз своей мачехи, Райнис.
– Больно? Извини, я старалась поосторожнее. Ты поплачь, если больно. Я никому не скажу. – Сказала она голосом полным сострадания и сочувствия, чувствами, которых Райнис никогда не знала.
– Спасибо. И я тоже никому не скажу, что вы не моя мачеха. – Ответил я незнакомке.
