Текст книги "Пробудившая пламя (СИ)"
Автор книги: Кира Вайнир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)
– Это ты мне расскажи. Про Ираидалу. – Прямо спросил я.
– Так ты же сам запретил упоминать её имя...
– Таргос! Всё что знаешь! Про отравление, про пожар... И почему о том, что моя лари потеряла ребёнка, я узнаю год спустя и случайно? – уже кричал я.
– Понял я, успокойся. Твоя лари... – невесело усмехнулся он. – Не будучи знаком с ней близко, я ведь не общался с ней до этих событий, я принимал на веру твои слова о лари и слова наложниц. Но увидел я совершенно другого человека. Ни так подробно описываемой спеси, ни высокомерия, ни одного требования особого к себе отношения. Она позаботилась о нас, предложив чай и закуски, которые вежливо попросила принести служанок. Заметь, вежливо, попросила служанок. Даже присланную майриме служанку, которая вела себя так, что я и то, хотел ей напомнить, что она забывается, лари долго терпела. И выгнала её, только когда та, начала кричать на служанок госпожи.
Таргос, как мог подробно, рассказал всё, что знал обо всём произошедшем за те несколько месяцев, что прошли с момента отравления Ираидалы и моей отправки на войну и до того момента, когда получив письмо от матери, где не было рассказано о слишком многом, я отправил лари в ссылку. Кормилица зашла в комнату, но на моё приветствие не ответила и сразу ушла, даже не обняв после долгой разлуки.
– За что? – спросил я молочного брата.
– Не все согласны с твоим поступком в отношении лари. – Ответил он. – Лари действительно уходила вместе с детьми и подолгу не возвращалась из города. Но я думаю, она просто боялась оставаться во дворце. Здесь некому было защитить её и детей. Да и ещё...
– Говори, как есть. – Сказал я ему, видя, что он не знает, стоит ли говорить или лучше промолчать.
– Лари Ираидала считает, что это ты виноват в том, что сделала Абилейна, и вообще, что это было сделано с твоего согласия и одобрения. Иначе бы ты не отказался выслушать служанку, которая прибежала к тебе с просьбой защитить и спасти её госпожу. К ней ведь даже лекари пришли нехотя, и когда уже поздно было что-то делать. Понятно, что не просто так они не торопились... – договорить он не смог.
Я схватил его за грудки́ и прижал к стене.
– Ты думай, что несёшь! – высказал ему я.
– Так думают многие во дворце и ещë больше за его пределами. – Ответил он тихо.
– И Ираидала...
– Да, это её слова. – Подтвердил он.
– Спасибо. И извини. Я потом зайду. – От новостей я был сам не свой. Чуть не снёс дверной проём в домике кормилицы. Но дойти до дворца я не успел.
– Гонец от императора! – вытянулся передо мной солдат в форме императорского дворца. – Оман, император требует, чтобы вы явились к нему немедленно! Новости о нападении димарийцев на Геликарнак!
– Чтооо? – взревел я зверем. – Что за нападение? Ираидала, дети живы?
Глава 21.
С такой скоростью, я не передвигался даже на войне. И хотя испугавшийся гонец сумел мне сообщить, что Ираидала и наследники живы, успокоиться не получалось. Бросив коня у крытой галереи широкого пешеходного моста, я даже не заметил, как пролетел сотню ступенек вверх.
Дворец отца располагался на скальном уступе, часть дворца и вовсе была высечена в самой скале. Насколько я знаю, там размещались самые охраняемые помещения дворца. Казна и покои лари Лайны. Чтобы спускаться в город и была построена эта пешая галерея. Она начиналась от центральных ворот императорского дворца и заканчивалась здесь, на границе площади наказаний, располагавшейся под мостом.
Выйдя на галерею можно было наблюдать за проходящей внизу казнью. Когда у отца был гарем, его наложницы часто посещали подобные мероприятия. А вот лари Лайна убегала и пряталась в самых дальних уголках сада, чтобы даже разговоров о происходящем не слышать. Из-за ограниченности места, сад императорского дворца располагался террасами на уступах, из-за чего создавалось впечатление, что у здания такой цветочный шлейф. Лари Лайна очень любила сад, по факту это было ещё одно её детище, она большую часть своего времени проводила там.
Но мне было не до красот императорских садов. Я влетел в большой зал, чуть не снеся бессмертных у входа.
– Отец! Лари. – Поприветствовал я сидящего на полукруглом диване отца.
Лари Лайна попыталась сесть на ступеньку у дивана, как и положено особо приближенной лари, но отец удержал её рядом.
– Проходи сын. – Встал, чтобы обнять меня отец.
Его лари окинула меня взглядом, в котором, как мне показалось, промелькнула жалость и опустила голову. Моего рождения она отцу так и не простила. Но меня никогда не принижала, и даже рубашки нам с Файридом вышивала одинаковые. Сейчас по сжавшимся губам женщины, я понял, что мой вид ей не понравился. То, что год был непростым, по мне было заметно.
– Отец, что с Геликарнаком, как получилось, что мимо столицы прошло такое количество военных кораблей, и никто ничего не знал? Какие новости... – начал я засыпать отца вопросами.
– Не части. Самое главное, нападение отбили, наследники и лари не пострадали. А вот остальное, это долгий разговор. Так что садись. – Сказал отец.
– Я распоряжусь, чтобы накрыли стол. – Встала лари Лайна. – С дороги ведь...
Я и отец проводили взглядами вышедшую лари. Как бы она не относилась к моей матери, и признать было за что, воевали они за внимание моего отца жестоко, на мне она никогда не срывалась, и я не мог бы вспомнить плохого к себе отношения.
– Ты знаешь, что контролировать море мы не можем. Единственный наблюдательный пункт, задача которого просто вовремя сообщить, это не контроль. Тем более, когда наблюдатели старательно смотрят в другую сторону. – Начал отец.
– Предатели? – понять по-другому слова отца было просто невозможно.
– Да, и очень дорогостоящие для казны Димариев предатели. И ничем при этом не рисковали, ведь можно проплыть и чуть дальше, но это увеличит время в пути. – Отец отошёл к столу и вернулся с большой деревянной шкатулкой вроде той, что я видел у старшего Гарида. – А так, отвернулись, когда шёл флот, отвернулись, пропуская гонца к Дитриху Димарию от сына, доплывшего до Геликарнака. Только не учли торговцев, что плывут в Геликарнак, и сюда, к мастерицам вдовьего квартала. Они предупредили старших, а те подняли на уши весь дворец, не посмотрев, что посреди ночи ломятся в императорский дворец. Впрочем, бессмертные услышав с какой новостью, торопятся старшие кварталов, сами наравне с ними требовали поднять войска на помощь Геликарнаку. Но вышедший в море флот обнаружил только несколько кораблей, торопящихся обратно. Один из них, хоть и потрепанный в столкновениях, всё-таки ушёл. Просто оставшиеся встали на пути флота, стараясь выиграть время, для отхода тому кораблю. На нём уходил раненный Карл Димарий. Но уйти далеко не смог. От полученных ран наследник Дитриха умер. Мы узнали об этом раньше самого Дитриха, потому что преследовали корабль. А ещё, один из ушедших из Геликарнака кораблей был плавучим штабом. Тут вся переписка Карла с отцом, черновики его посланий, в том числе и илсиру Барлику, перед началом сражения за Карнак. Описание всего боя.
– И ответное письмо мальчика. – Смеясь, добавила вернувшаяся лари Лайна.
Пока слуги расставляли на столе блюда, я читал протянутый отцом черновик послания Карла моему сыну. И кулаки сжимались сами собой. Уверенный в том, что не встретит достойного сопротивления и заранее праздновавший победу, Карл вовсю изгалялся.
– А вот это ответ моего внука. – Протянул ещё один листок отец. – Почитай, почитай...
– А можно вслух? – попросила, улыбаясь лари Лайна, хотя она уже явно читала это послание.
– "Уважаемый наследник. – Начал читать я вслух, уступая просьбе лари отца. – Я прибываю в искреннем недоумении, зачем вас обучали тому, как должен вести себя раб в присутствии хозяина? И цель вашего визита нам тоже непонятна. У нас здесь и так столько наследников, что наследства столько нет! А если вы так намекаете, что хорошо подготовлены для роли раба, то вынужден отказаться. Правила поведения раба вам преподали хорошо, но в голове у вас такие поганые мысли, что слышит пламя, стыдно в дом привести и в знакомстве признаться. А в вашем возрасте обучать заново весьма проблематично. Ваши же громкие заявления о том, что если вы победите, то сравняете Карнак с землей, заставляют меня вам ответить, что тот, кто к нам с мечом придёт, тот мечом и огребëт, да так, что и не разогнëтся. Впрочем, мы можем решить этот вопрос один на один, обещаю, что упавшего и в голову бить не буду. Судя по письму, она у вас и так сильно пострадала. Что же касается остального, то вам донесли абсолютно верно, моего отца, льва Тер-ли-Осана, здесь нет, потому что эти земли отец передал мне. И здесь есть я, его львёнок. И я говорю тебе, услышь мой рык".
– Лари Ираидала отлично воспитала сына! – с блестящими от смеха глазами сказала Лайна.
– Да там и внучка так отжигает, что ею теперь димарийских моряков пугать будут. На, тут штатный писарь очень подробно описал ход всего боя. Про нашу оторву во второй части. – Отец пододвинул ко мне толстую тетрадь для записей.
Такие есть у каждого писаря, в них записываются все события походов, боёв или осуществления больших и значимых проектов. Иначе нет возможности понять, не ошибся ли ты где.
– Перед отходом северных войск, князь Ярый вызвал меня на разговор. Он сказал, что с детоубийцами он вместе не выступает, и чтобы я передал своему львëнку, что его рык долетел до северных гор. – Рассказал я отцу. – Я ничего не понял из его слов. А оказывается речь шла о нападении на мою семью.
Ужинать я не стал, просто кусок в горло не лез. Отец дал мне время узнать о бое, который вели мои дети, отстаивая свою жизнь, пока я был на дальних границах империи. Были моменты, когда сердце просто замирало.
Не страшно самому идти в бой, или отправлять в бой других. Но видя, словно со стороны, как эту ношу принимают твои собственные дети, узнаёшь что такое страх. Особенно, когда понимаешь, что под этот удар собственных детей ты подставил сам! Если бы я не отправил их из столицы, этого нападения просто не было бы.
Но и то, что они вытворяли на поле боя... Особенно Малис. Вот откуда это только взялось! Но был и момент, который меня смутил.
– Только я не помню таких укреплений в Карнаке. – Вернул я отцу записи и письма, которые он бережно и с довольной улыбкой убирал обратно.
– А вот это вторая часть разговора. – Заявил отец.
Глава 22.
– Сын, после того, как я выделил тебе оманлир, я не касался дел этих земель, не лез в твой гарем и не контролировал твоих слуг. – У отца, словно разом испортилось настроение. – Но тут уже ситуация такая, что я вынужден вмешаться! Я хотел это сделать еще, когда ты выслал лари Ираидалу с детьми, но меня остановили Лайна и Файрид.
– Я, пожалуй, пойду, проверю, как прижились саженцы глицинии и павлонии. – Тут же покинула нас лари Лайна, оставив меня с отцом наедине.
– Вот-вот. – Кивнул в сторону двери отец. – Одна на одно ухо поёт: "мальчик всё время на войне, ему некогда отдохнуть и в себя прийти. Ты много с него требуешь"! Второй с другого уха не слезает: "надо выяснить и разобраться, брат просто так не будет чудить, значит, другого выхода уже не осталось". Твой брат, с отрядом лично ему присягнувших воинов, отправился сопровождать лари Ираидалу и наследников, как только стало известно об её изгнании. И пропал. Точнее, обратно решил не возвращаться. Что происходит в землях твоих детей, он не сообщает, только передаёт иногда с мастером бессмертных короткие письма, мол, всё хорошо, шпионить за Ираидалой не буду, жалею, что в своё время отправил её в гарем брата.
– Что? Что за бред он несёт? – сам не понял, отчего взбесился я.
– А ты не знал? – удивился отец. – Ираидалу купила на торгу Лайна, ещё до того, как девочку выставили на помост. Пожалела запуганного и заплаканного ребёнка, как она мне сказала. И отдала в гарем Файрида. А тот как раз от гарема избавлялся. И всех, кого только купили, отправил к тебе.
– Нет, отец, я не знал. – Бешенство внутри никак не спадало.
– Не об этом сейчас речь. Я и без посторонних докладов могу два и два сложить. – Отец протянул мне две бумаги с цифрами. – Вот такой налог платил Геликарнак, пока туда не приехала лари. А вот это, последняя опись. Видишь разницу в цифрах?
– Она огромна. – Удивился я действительно несопоставимым суммам.
– Ты не на "итого" смотри. Там и роспись интересная. Налог с верфи, заметь последний раз, поступал лет десять назад. Пришлось напрячь казначея, чтобы нашёл описи. Потом корабли. Военные и вовсе не делали, незачем было. А последний списали пять лет назад. Вылов рыбы увеличился в разы. Марион. Раньше добывали необработанными самоцветами, просто обломками друзы. Сейчас идут огранëнные. Значит, как минимум, там появились мастера. Гончарное производство и изготовление деревянной утвари вовсе появилось только вот. Понимаешь, о чём это говорит?
– О том, что этого и близко не было. А появилось с приездом в Геликарнак Ираидалы и детей. – Способности Ираидалы к наведению порядка можно посмотреть и, не выходя из моего дворца. – Она вообще оказывается любительница строить.
– Укрепления, которые тебя так удивили, были построены по приказу лари, за счёт прибыли, что получала провинция. Чуть более года спустя, после того, как уехал вместе с лари, Файрид ненадолго возвращался. – Отец барабанил пальцами по колену. – Он передал собранный досрочно налог, так как до Геликарнака дошли вести о том, что бои на границе не прекращаются. И обоз с провиантом.
– Так обоз, который пришёл, был не от тебя? – переспросил я.
– Нет. Его собрали лари и дети. – Подтвердил отец. – Со слов Файрида, лари Ираидала первым делом забеспокоилась, что воины сидят на голодном пайке, потому что ты никогда не мог правильно рассчитать необходимое количество провианта. И этим всегда занималась она.
– Ложь! Этим всегда занималась мать! – возмутился я.
Приписывать себе дела другого человека, просто подло. Тем более, настолько значимые дела, от которых зачастую зависела жизнь на рубежах, наверное настолько же, насколько она зависела от клинков и воинской взаимовыручки.
– Да? Странно. А что же в этот раз ни разу не озаботилась? – отец спросил с откровенной насмешкой, и мне было нечего ответить. – Наверное, решила, что раз лари отправила, то больше и не надо?
– Я разберусь. – Пообещал больше себе, чем отцу. – И если Ираидала солгала, ей придется ответить за присвоение чужих заслуг!
– Разберись. А ответить у лари возможность будет. Я лично желаю знать, какое наказание понесëт обманщица. – Усмехнулся отец. – Я никогда не ограничивал тебя в расходах, необходимых на оборону и защиту. Императорская казна была открыта, и ты мог распоряжаться поставлять всё необходимое. Но затяжная война заставила собирать налоги с провинций досрочно. Процесс не новый и сборщики давно знают, что и как делать. А Геликарнак считается одной из самых богатых провинций, поэтому первым делом направились туда. И получили от ворот поворот. Лари очень резко высказалась по поводу сбора налога с провинции, которая уже уплатила всё, что могла в казну, сама выстроила укрепления, которых не было, и опять же, сама отразила нападение. Более того, она обвинила императорский род в нарушении клятвы о защите народа.
– Отец... – похолодел я, представив последствия такого заявления для Ираидалы.
– Чего "отец"? Сказала-то она всё по факту. Да и Файрид её поддержал. Именно по этому, сборщики пришли с жалобой на твою лари ко мне. А я вызвал её в столицу. Обида твоей лари на тебя, обоснована она или нет, это не важно, не должна сказываться на том, какое отношение формируется к тебе у детей. Да и Лайна права, я уже год не видел внуков и необходимо решить вопрос о том, чтобы они хоть на время приезжали к нам. Тем более, что комнаты для лари и детей готовы и ждут ещё с того времени, как нам стало известно о том, что ты прогнал лари. – Сказал отец. – Лайна уговорила меня вернуть лари в столицу и поселить у себя. Описание боя за Карнак и письмо внуку можешь взять. Но с возвратом! Буду перечитывать на досуге. А теперь иди, отдыхай, только вернулся же.
Описание и письмо я забрал, прочитать более вдумчиво и не торопясь. Но на выходе из дворца я увидел мелькнувший край платья лари Лайны.
– Лари? – позвал я. – Я хотел бы спросить... Зачем вы уговорили отца поселить Ираидалу здесь?
– Не столько Ираидалу, сколько детей. Ведь ты же будешь скучать... – мягко улыбнулась лари, не утратившая своей нежной красоты с годами, Файрид был очень на неё похож. – Да и до нас доходили разговоры о ней. Знаешь, я никак не могу поверить, что тот ребенок, каким я её увидела, превратился в капризную, истеричную притворщицу и интриганку.
– Лари, это вы не видели её во время беременности! Постоянные жалобы на боль и тошноту, головные боли. Вечные инсценировки падений в обмороки и невозможности стоять от боли в спине... – вырвалось наболевшее у меня, но по мере того, как я говорил, лицо лари Лайны удивленно вытягивалось, словно я нёс несусветную чушь.
– А с чего ты взял, что это были инсценировки, и все эти жалобы были без повода? – раздался за спиной голос отца.
– Потому что я поначалу поверил, и пошёл к матери, узнавать, что можно сделать, ведь она выносила двоих. И мать мне объяснила, что ничего страшного не происходит, обычная беременность, просто Ираидале хочется почувствовать свою исключительность. – Ответил я.
– Обычная беременность? Это Майхур так сказала? Быть не может! Как этот ужас можно назвать обычной беременностью? – то ли удивилась, то ли возмутилась лари отца.
– Сыночка! – настолько ласковым голосом отец разговаривал со мной и братом, только когда намекал, что мы тупицы и сморозили просто дичайшую глупость. – Вот иногда, на войне, к примеру, кто-то из воинов теряет огромное количество крови, и если перелить ему подходящую кровь от другого, указанного лекарским амулетом, то воина можно спасти, да?
– Да. – Осторожно согласился я.
– А если ты, бравый командир, решил лично спасти своего солдата и отдашь ему свою кровь? – всё тем же голосом спрашивал отец.
– Бесполезно. Боец умрет в муках, потому что мы, императорский род и большинство аристократов, пришлые в этом мире. Даже кровь бескрылого потомка, для местных яд. – Озвучил я то, что знали многие.
– А беременность, это когда внутри женщины оказывается носитель нашей крови. Понимаешь? Именно поэтому, беременность от нас так редко случается, а крылатые дети и вовсе сокровище! Наша ядовитая кровь оказывается внутри будущей лари, понимаешь? – тон отца менялся, в нём всё больше слышались раскаты гнева. – То есть будущая мать всё время испытывает боль. Если ребёнок бескрылый, то ещё можно заглушить боль отварами, ведь в нём кровь отца равнозначно смешалась с кровью матери. Но если ребёнку суждено родиться крылатым, то есть он полностью взял нашу кровь, то муки матери можно облегчить лишь на короткое время! Фактически её травят всю беременность, у неё кровь заживо горит! Крылья ребёнка пока растут внутри, выламывают рёбра и позвоночник будущей матери! А Ираидала вынашивала сразу двоих. Какая, к хребту, обычная беременность, придурок?
– Пламя моего сердца, но откуда мальчик мог знать про беременность? Он же воин, а не лекарь. – Кинулась на грудь к орущему в гневе отцу лари, успокаивая его злость.
– А сложить элементарные вещи и сделать выводы он, по какой причине не в состоянии? Мне тоже этого никто не объяснял. У него голова для чего, чтобы рога носить? – буйствовал отец. – Иди, сынок, пламенем прошу, иди. Пока я сомневаться не начал, в кого ты такой, недогадливый, уродился.
Просто кивнув на прощанье, я покинул дворец отца, в душе соглашаясь с его словами. Ведь о свойстве нашей крови я знал, и о том, что наша кровь плохо приживается, поэтому и потомство так малочисленно, тоже знал. Так почему мне и в голову не пришло, что ребёнок, это, прежде всего, носитель нашей крови?
В собственном дворце я немедля направился в лекарское крыло.
– Оман, все спят... – начал молодой слуга, дежуривший на пороге коридора, где располагались лекарские покои.
– Чего? Ты не забылся? – рявкнул я. – Главного лекаря сюда, живо! Пока я не велел со всех вас шкуру содрать!
– Оман, с возвращением! – раздался вскоре лебезящий голос главного лекаря. – Вас беспокоят ваши раны?
– Объясните мне, когда наложница беременна, что она испытывает во время беременности? – спросил я.
– О! Неужели нас скоро ожидает великая радость? Я немедленно отправлю лучших лекарей, чтобы постоянно наблюдали за девушкой. – Угодливо улыбался и суетился главный лекарь. – Беременность будущей лари – процесс очень болезненный и опасный...
– То есть вы об этом знали? – спокойно Берс, разорвëшь его потом, пусть сначала на вопросы ответит.
– Конечно, знал, иначе бы я не стал главным лекарем. – Улыбается без пяти секунд мертвец.
– Берс, сынок, о чём речь? Почему ты не зашёл в мои покои? – на весь коридор спрашивает мать, которую видно только разбудили, потому что только халат накинут на ночную рубашку.
– Майриме, идите в свои покои, я зайду позже. – Не дал себя обнять я.
– Но что тут происходит? – продолжает спрашивать она.
– Майриме! – повысил голос, еле себя сдерживая. – Я сказал, вернись в свои покои!
– Что... Я... Да, конечно. – Растерялась мать, но быстро взяла себя в руки и ушла, только окинув меня обиженным взглядом.
– А сейчас, раз вы так хорошо знаете особенности беременности, то наверняка ваши лучшие лекари следили и за здоровьем лари Ираидалы, когда она вынашивала моих детей в первый раз. Позовите. Я хочу задать им несколько вопросов. – Вернулся я к главному лекарю, стремительно бледнеющему с каждым моим словом. – Так, кого именно, вы отправили к лари Ираидале, когда стало известно, что она забеременела?
– Я... Я...
– Вспоминайте быстрее! – потребовал я.
– Никого, оман. Но лари, тогда ещё наложница, не просила... – запинался главный лекарь.
– То есть вы, зная насколько это болезненный и опасный процесс, по вашим же словам, оставили девушку без присмотра и помощи? Ждали, когда она попросит помощи? Впервые забеременев и сама не понимая, что происходит? – меня начинало колотить от осознания, что Ираидала просила помощи, просила! Только у меня! А я счёл капризами и желанием привлечь к себе внимание, разыгранными представлениями. – Кто роды принимал.
– Я принимала, – сделала шаг вперёд настолько старая лекарка, что выглядела старше матушки Вали́.– Ну как принимала... В моём возрасте уже тогда и глаз не тот, и руки подводят. Да и поздно помогать-то было. Лари никто не сказал, не объяснил про схватки. И что ходить-то это хорошо, но не дальше порога комнаты. А она в сад, да поздней осенью... Если б не тот смертник и девчонки её, служанки которые, родила бы у нас лари детей, как сучка щенят, под кустом в саду! А что помощи просить... Так видно не ждала уже. Мы ж только когда илсира и ирлери к обычной пище приучали, узнали, что лари их кровью кормила.
– Зачем? – опешил я.
– Да уж явно не по своей воле. – Усмехнулась лекарка. – Детишки то с отличным аппетитом были, да родились как положено, с клычками, а ей, откуда знать, что сцеживать надо было, да с рожка кормить? Вот дети клыки о материнскую грудь и чесали. Грудь, между кормлениями подживëт, а как кормить опять в кровь. Как девка только выдержала, ума не приложу. Оттого она новой беременности и боялась больше смертной казни.
Боялась... Даже слушать это всё было страшно. А я повидал немало. Что же тогда говорить о молоденькой девочке, которая всё это пережила? И я ещё тратами из казны попрекал? Да после такого она дверь в казну с ноги открывать должна была и по первому требованию все, что душе угодно получать. Конечно, марионы отца после пережитого показались ей недостойными. Боялась забеременеть, но, тем не менее, по словам Таргоса, была единственной, кто не принимал ту дрянь, от которой мой гарем превратился в бесполезный курятник. Хотя вот её упрекнуть в подобном решении даже язык не повернулся бы. И, тем не менее, вторая беременность была...
– Кто из лекарей был здесь, когда служанки госпожи Ираидалы пришли просить о помощи в ночь, когда её отравили? – глухо спросил я, про себя признавая, что начинать надо с себя. Ведь это ко мне прибежала одна из её служанок с просьбой заставить лекарей сделать хоть что-то. И опять я не стал разбираться.
– Мы, господин. – Раздалось из толпы. – Но мы были заняты...
– Что? – обманчиво спокойно спросил я. – Это чем?
– Я изучал труды знаменитых лекарей прошлого, а Сирик готовил крем для рук одной из наложниц. – Ответил мне лекарь, обманувшись тоном моего голоса.
– Сколько времени прошло между тем, когда вас попросили прийти к лари, и когда вы, наконец, соизволили откликнуться? – спросил я у понявших свою ошибку лекарей.
– Около шести часов. Целительница Арахи вернулась из города, где навещала детей в свой выходной, и именно она откликнулась на просьбы Фарли и Гульнизы, служанок лари. Но к тому моменту, сохранить беременность лари Ираидалы было невозможно, а вопрос стоял, выживет ли сама лари. – Ответил мне подошедший Таргос.
– Тех, кто посчитал, что могут не реагировать на жалобы лари на самочувствие и не оказавших всю необходимую помощь, вместе с главным лекарем удавить. Целительница Арахи, примите на себя лекарские заботы. В случае необходимости, обращайтесь в целительский городок. Матушка Вали́ и её ученики не откажут. – Отдал я распоряжение, не обращая внимания на испуганный визг главного лекаря и мольбы остальных.
– Стоять! – крикнул Таргос уже подошедшим к жертвам евнухам. – Господин, я прошу отменить ваше решение. И передать этих лекарей мне, с целью выяснения, не сделано ли всё это было специально, по злому умыслу или в чьих-либо интересах.
– Спасибо, что остановил, Таргос. – Признал я правоту молочного брата. – Забирай, они в твоей власти. Для меня они умерли.
Ритуальная фраза, означавшая одно, смертный приговор. Мои шаги разносились по каменным коридорам, да ещё и бессмертные, стоявшие в карауле по всему дворцу, выкрикивали титул и моё имя по мере моего приближения. Я шёл разбираться во всём до конца.
Но уже сейчас знал, что чтобы я не узнал у казначея, наказать Ираидалу за приписанные себе обозы, я не дам. И тут я даже с шага сбился. Эти её слова передал отцу Файрид, который чувствует ложь. Услышав от Ираидалы, что это она собирала обозы, брат не усомнился. А значит...
Я виноват. И вина эта только усугублялась все последние годы. Вспомнилась моя гордячка, какой я видел её в последний раз, злое, изумрудное пламя глаз, упрямо вздëрнутый подбородок и голос, уверенный и холодный. Впервые на моей памяти, Ираидала назвала меня просто "оманом". Видно обида в ней говорила тогда нешуточная, раз она лишила меня титула повелителя своего сердца. Для многих мелочь, для неё важное.
Исправлять придется слишком многое, и её затянувшаяся и незаслуженная ссылка в этом, мне совсем не поможет. Примет ли она моё сожаление? Как ей доказать моё раскаяние? Шепчутся же по дворцу, и громко шепчутся, раз эти слухи даже Таргос мне передал, что в ту ночь сердце лари умерло.
Мои мысли прервала появившаяся дверь, ведущая к казне. Тут же была и рабочая комната казначея и его помощников.
– Оман, как я рад вас видеть! – встал мне на встречу из-за своего стола казначей. – Как ваше здоровье, как раны? Не беспокоят.
– Беспокоят, только не раны, а траты. Траты лари Ираидалы. Фонтаны, облагороженная площадь, гавань, построенные почти заново два больших квартала. – Давал я шанс всё разъяснить казначею. Ведь почему-то мать была уверена, что всё это делается на деньги из казны.
– Так год уже прошёл с тех трат. – Забегали глазки казначея.
– А меня как раз год и не было. – Заявил ему я, видя, как его привычно начинает трясти. – Сколько потрачено денег из казны?
– Сейчас, я принесу записи. У меня всё подсчитано. – К моему удивлению заверил меня казначей, и ведь действительно принёс.
И суммы там были в полтора раза больше тех, за которые отчитывались перед душеприказчиком, как называли следящих за исполнением воли в народе, старшие кварталов. И был такой маленький незначительный нюанс. Отдающий, клялся, что эти деньги его смертные. И магия мира мгновенно карала того, кто пытался соврать. То есть, Ираидала точно отдавала свои деньги.
– Как много. – Заметил я.
– Так всё же с магами строилось. Работников нанимали. А в гавани такие течения! Многие гибли, приходилось семьям платить. – Тяжело вздохнул казначей. – А вот эту сумму лари потребовала перед отъездом, для обустройства значит...
– А если я велю привязать тебя к стулу, и сунуть твои ступни в огонь, сумма затребованная лари на строительство и с собой не уменьшится? – решил заканчивать этот фарс я.
– Что? Пррростите... – вытаращился на меня казначей.
– Не прощу. Как давно ты воруешь, приписывая лари траты? Позовите Таргоса. – Крикнул я в открытую дверь. – Всё строительство в городе, ведётся на смертные, полученные лари за два покушения! С оформленной при свидетелях волей и передачей денег под клятву!
– Я не знал, не знал, оман, простите! – завизжал свиньёй казначей.
– Рассказывай! – тряхнул его я. – У тебя же всё записано. Давай показывай траты лари за прошлый поход.
Казначей метнулся вглубь своих стеллажей и вынес толстые прошитые тетради.
– Вот, господин. Смотрите. – Я пролистал до примерной даты отправки обоза. Суммы с пометкой "лари Ираидала" нашлись быстро.
– Это что за траты? – ткнул я пальцем в эти строки и заметив, как мнется казначей рявкнул. – Живее!
– Обоз. – Еле слышно просипел он.
– Какой обоз? – терял терпение я.
– Да обычный обоз, вам на рубежи. – Вышел из-за стеллажей парнишка с синяком под глазом.
– Ты кто такой? – рявкнул я.
– Помощник казначея. – Прозвучало в ответ.
– Бывший, бывший помощник, оман. Сегодня выгнал, вот отбудет наказание... – зачастил казначей.
– За что выгнали? – понял, что уж очень не по нутру казначею появление этого парня, я.
– Много видел, много слышал, а ещё больше говорил, и память у меня хорошая. – Ответил парень.
– И что же ты такого наговорил, что таким украшением обзавёлся? – спрашиваю, а сам прикидываю, сможет ли он принять дела.
– Что доворуется старый крысюк, сдерут шкурку за его дела. Прибьют вас, оман, на очередной войне, а илсиры и ирлери за мать спросят. Да так спросят, что кровавыми слезами умоются все, кто её обижал. И поделом. – Заявил этот много говорящий.
– Парень, а ты случаем не бессмертный? – спросил я, даже растерявшись от такой прямоты. – А то ведёшь себя так, словно твоя смерть в пламени не отражается.
– Нет, оман. Я не бессмертный. Не взяли бы меня. – Приподнял он край халата, показывая деревянную ногу, покрытую какой-то смолой. – А смерть может и не отражается. В тот день, когда лари пришла к нам в квартал, как раз наш дом рухнул. Среди тех мертвых, что везли в перевернувшейся телеге, увидев которую лари пошла узнавать, что происходит, были мои соседи и родственники. А мне ногу передавило, даже матушка Вали́ спасти не смогла. И крови много потерял, но выжил. Только сам не знал для чего. Как калеке в бедном квартале выживать, если и здоровые с голоду гибнут? А лари попросила илсира Марса и ирлери Малис научить меня считать, и всё время говорила, что у меня словно счëты в голове, а с моей памятью и вовсе цены мне нет. Илсир Марс меня и устроил сюда, когда место свободное было. А ирлери вон, новую ногу мне прислала, сказала, сносу не будет.
