Текст книги "Пробудившая пламя (СИ)"
Автор книги: Кира Вайнир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)
Глава 39.
Оман Берс Марид Нави.
Крепость хоть и была в состоянии готовности к бою, но особой паники не ощущалось. Я шёл на встречу к Ярому, который ждал меня на месте нашего последнего разговора.
– Удивлён получить от вас вызов на переговоры, князь. – Сказал я после того, как мы обменялись приветствиями.
– Мне всё это время не дают покоя слова твоей видящей. Той целительницы с погасшим огнём. – Мне показалось, что он тратит огромные силы, не давая себе поверить. – Помнишь? Что моя кровь ещё жива?
– О том, что кто-то из вашей семьи жив? – припомнил я слова, которыми матушка Вали́ выкупила нам несколько дней передышки.
– Не кто-то... Что знают в империи о гибели княжеской семьи Севера? – спросил князь.
– Только то, что они погибли, а ты обвинил в этом нас! – ответил я. – Сам понимаешь, что мне нет смысла врать!
– Разговор будет долгим... Кир, мой близнец, взвалил на себя ярмо правления, позволив мне летать вольным ястребом. Ощутив свободу, я только с большей благодарностью думал о брате, и возвращение в наш родовой замок всегда было для меня желанным. – Князь говорил, но я понимал, что здесь и сейчас его нет, мысли и воспоминания унесли Ярого в прошлое. – Но особое чувство появилось, когда Далия подарила Киру дочь. Парни близнецы уже вовсю осваивали клинки, а в замке появилась она, Ярина, Яринка. Моя ледяная девочка, моя снежинка. Хоть она и была дочерью брата, взяв её впервые на руки, я навсегда оставил своё сердце рядом с девочкой-младенцем. Когда я возвращался, она бежала на пристань встречать мой корабль! И смеялась, взлетая в моих руках. Когда я узнал о нападении, я надеялся до последнего. Но... Тела брата, его жены, двоих племянников и старшего сына Димария мы нашли, но Ярины не было. Димарий хотел, чтобы два рода породнились, тем более, что сам он относит себя к северным родам. И его сын постоянно торчал в нашем замке, надеясь, что Яри к нему привыкнет и привяжется. Это его гонцы известили меня о гибели брата. К тому времени, как я прибыл, Димарий схватил тех, кто помогал предателям. Он их запытал без жалости. Все они признавались, что продались посланцам империи. Твой отец предложил связать Ярину с одним из его сыновей. Брат ответил отказом. Это была месть. Письмо твоего отца я нашёл среди бумаг брата. Добрался я и до разбойных племён, что продают димариек в рабство в вашу империю. Нашёл даже тех, часть рода которых участвовала в нападении, но живым никто не вернулся. Поэтому все посчитали, что эти уроды погибли сами и не добыли ценной добычи.
– Это ложь. Отец не мог отправить этого письма! – возмутился я.
– Я тоже недавно пришёл к этому выводу. Но хотел бы услышать тебя. – Сложил руки на груди князь.
– Наш род чужд этому миру. Нам сложно найти ту, которая сможет подарить нам ребёнка. У меня был гарем в четыреста наложниц. А забеременеть смогли только две. – Хоть здесь пригодился этот гарем. – Наложницей в гарем северную княжну никто бы не отдал, а сделать её единственной женщиной, это риск оставить одного из сыновей без наследников.
– Я примерно так и подумал. Что-то такое рассказывал наш отец, но не особо я его слушал. Отцу вообще, чтобы со мной поговорить приходилось приходить на ристалище или ловить меня между этим ристалищем и конюшней. – Согласился со мной князь. – Что произошло в ту ночь неизвестно. Если Ярина жива, то, скорее всего, её увезли те торговцы, которых даже свои посчитали погибшими. А куда они могли её увезти? Где можно продать девочку, не объясняя кто она и откуда, а её ценность доказать применением очень дорогого, но тем не менее имеющегося в наличии на каждом рынке невольников, амулета?
– То есть ты думаешь, что твоя племянница в империи? Северянка? – удивился я.
– А что, на ней печать стоит, что она северянка? Или у работорговцев именно тогда закончились зелья, отбивающие память? Ярина тогда была совсем ребёнком. Я тут предположил, что тот, кто её купил, может даже не знать о ней ничего. – Он немного помолчал, а потом выдал. – Ты сказал, что готов оказать любую помощь... Помоги найти Ярину. Я даже не буду мстить.
– Но если она сама может не помнить того, что она с Севера, то как её искать? – не понял я. – Как она хоть выглядит?
– Точная моя копия, вылитый я, только девочка. – С гордостью заявил Ярый.
Я окинул взглядом огромного мужика, выше меня ростом! С огромными руками и таким размахом плеч, что, даже не видя его в бою, становится страшно. Представляю себе такую красотку в гареме!
– А более подробного описания нет? Портретов, например? – осторожно уточняю я.
– Большинство портретов пострадали во время нападения, но остались некоторые из личных покоев. Только девочка там младше, чем была когда пропала. – Предупредил князь.
– Хоть что-то. Я оставлю здесь отряд, который примет портрет и доставит в столицу. – Ответил я. – Можешь отправить свой отряд, а мои только проводят до столицы.
– И так можно. Буду ждать вестей. – Кивнул князь.
Отправился домой я сразу после разговора, проведя в крепости не больше пары часов. Но усталости почти не ощущал. Домой меня гнало чувство, что меня там ждут.
Возле парадной лестницы меня встречали мать, Анаис, Таргос и целая толпа слуг.
– Сын! – с радостной улыбкой меня встречала мать.
– Мой господин, моё сердце так радо вас видеть! Я так страдала в разлуке, что решила прибегнуть к праву ночи лари. Я с нетерпением жду вашего возвращения в покои. – Присела с улыбкой в поклоне Анаис.
– Оман, ирлери Малис возглавила команду корабля, который поплыл к Глотке. Илсиры в гавани, проходят испытания вместе с учреждёнными по вашему приказу стражами улиц. – Отрапортовал Таргос.
– Где лари Ираидала? Её предупредили о моем приезде? – смотрю на лестницу в ожидании появления Далли.
– Да, сын, конечно. Не знаю, почему она не пришла. – Удивляется мать.
– Сейчас сам узнаю. – Не дожидаясь ответа, взлетаю по лестнице.
В покоях Ираидалы были только её служанки.
– Фарли, где твоя госпожа и почему она не вышла меня встретить? – спрашиваю спокойно, повторяю сам себе, что наверняка есть причины подобного поступка.
– Так... Оман, вы же сами запретили ей портить вам настроение, когда вы приезжаете. Вы запретили лари встречать вас. – Удивленно и с непониманием смотрит на меня служанка.
– Фарли, скажи, ты хорошо помнишь все, что я запрещал твоей госпоже? – мысленно обозвал себя идиотом, но успел порадоваться, что смог спокойно разобраться, прежде чем всё испортить.
– Проще запомнить, что ей было можно. – Ворчит служанка.
– Составь мне, пожалуйста, список. И где твоя госпожа? – напоминаю ей про ещё один свой вопрос.
– В купальню пошла... Вы куда? Оман, подождите! – несётся мне в след.
Приказав служанке вернуться обратно в комнату, я направился в купальню. Знаком заставил караул промолчать и вошёл. Даже представляя, я не мог нарисовать себе картины соблазнительнее.
Вода стекала по точёному телу, украшая её кожу сотнями капелек, в которых отражалось пламя светильников, превращая их в драгоценные камни. Устоять было выше человеческих сил. Я даже сам не понял, как оказался рядом, когда сорвал с себя кожаную дорожную куртку и рубашку. Сжал её плечи, притягивая к себе, провёл по рукам, накрыл ладонями её живот. Чувствую, как учащается её дыхание. Склоняюсь к её шее, там, где бьётся пульсом жилка.
И мне в голову прилетает тяжёлый каменный ковш, которым Ираидала лила на себя воду.
– Далли... – вырывается стон, пока я ощупываю рог, принявший на себя всю силу удара.
Сама лари за это время успевает укутаться в простыни.
– Вы... Ты! Да что происходит! – прячет испуг за возмущением Ираидала.
– Всё-всё, ухожу. Просто скучал и хотел тебя увидеть по приезду, но ты не вышла меня встретить. – Поднимаю руки и уже за дверьми понимаю, что в одних штанах, да ещё и весь мокрый и в пене мыльного корня.
А в моих покоях, поди, уже Анаис... Тут де прачечная рядом, а там всегда есть чистые вещи. Я уже успел найти себе брюки и переодеться, и даже обнаружил в этих кучах собственные рубашки, когда услышал, что сюда кто-то идёт, и по детской привычке спрятался в простенок между большим шкафом и каменной стеной.
Оказалось прачки вернулись к работе, видимо ходили обедать. Я уже хотел выйти и пройти мимо, не смотря на всю нелепость ситуации, когда в прачечную прибежала ещё одна припозднившаяся работница.
– Ой, что сейчас было! Лари Анаис чуть ли не в занавеску завернулась и в таком виде, через весь дворец, направилась к оману! – громко и со смехом рассказывала она. – Да у самой лестнице к покоям омана встретила лари Ираидалу. И такая ей: "Я иду к господину, сегодня моя ночь лари"!
– А Ираидала что? – оживились остальные.
– Говорит, мол, это вы у меня разрешения спрашиваете или совета просите? Я-то, мол, чем вам помочь должна? И спокойно пошла к себе. Анаиска постояла ещё, на дверь глазами похлопала и пошла к оману. Только оман её не ждёт! Некогда ему, в себя приходит! – рассмеялась рассказчица.
– Никак и его против шерсти лари пригладила? – усмехнулась, судя по голосу, самая старшая.
– А то! Приехал, значит, оман, а лари его не встречает, он к ней, а её служанка ему, мол, сам запретил, теперь орёшь? А лари в купальнях. Ну, оман как услышал, так в те купальни чуть ли не бегом сорвался! Вот охальник! Видно лари не особо в его покои-то рвётся, вот он и решил с козырей, так сказать, пойти, напомнить, значит. – И опять закатывается.
– Да хватит тебе смеяться! Лари-то что? – жадно ждали продолжения прачки.
– А лари козырей, похоже, не оценила. Говорят, грохот на весь коридор стоял, и ковш лопнул. – Еле досказала работница.
– И чего он интересно ждал? Козырями поманит и всё? – усмехнулась старшая. – Что же это по его мнению у лари Ираидалы совсем уважения к себе нет, чтоб в те покои идти? Сколько она там перетерпела, скольких девок он туда перетаскал, а теперь её на ту же кровать? Я, конечно, не лари, но ноги бы моей там не было. И ложиться в ту кровать я бы побрезговала.
В голове моментально щёлкнуло! А ведь и правда, воспоминания связанные с моими покоями могут быть для Ираидалы неприятны. И создать совершенно не нужные мне проблемы.
– Доброго вечера вам, уважаемые! – прошёл я мимо обалдевших прачек.
Найти смотрителя оказалось делом нескольких минут.
– Как продвигаются ремонтные работы в тех покоях, которые я велел подготовить вместе с покоями лари? – спрашиваю его.
– Готовы, господин, вчера только мебель выставили и закрыли до вашего распоряжения. – Поклонился он,
– Отлично. Теперь это мои покои. Мебель из моей спальни сжечь и подготовить покои для наследников. – Это решение вернуло мне отличное расположение и настроение. – Выполняйте.
Дождавшись, когда смотритель скроется в коридорах, я решительно толкнул дверь в комнаты лари. Дети еще видимо не вернулись, служанки не осмелились мне перечить, а Шторм нехотя встал и пошёл следом за мной на балкон.
Ираидала сидела в кресле и разбирала какие-то бумаги. При моём появлении она вскинула голову и только вскрикнула, когда я подхватил её на руки и, усевшись в кресло, посадил её к себе на колени.
– Извини, но я опасаюсь за сохранность некоторых частей своего тела в присутствии твоего Шторма. – Улыбаюсь, видя её возмущённый взгляд. – А что это ты здесь рассматриваешь?
– Записки Масула об обследовании мысов под строительство охранных крепостей в гавани. Но рассказать об этом, я могу и сидя на диване. – Она делает попытку встать.
– Но там не хватит места на двоих, а так удобнее. Расскажешь, что вы там придумали? – заглядываю в её глаза. – Я так устал за эти дни. Почти не вылезал из седла. Даже на споры совсем нет сил.
Как-то незаметно разговоры между нами стихли, уплывая в дрёму, я чувствовал её размеренное дыхание на своем плече. Проснулся от неясного шума, оказалось, дети вернулись и удивленно нас рассматривали.
– Прохладно же уже. – Кивнула на прижавшуюся ко мне в поисках тепла Далли Малис.
– Ага. Добрых снов! – пробурчал детям, и понёс свою лари в спальню.
– До маминой ближе. – Подсказал Марс, показывая в какую сторону идти.
Двери первой по коридору комнаты были открыты, а увидев букет, сделанный мною для Ираидалы, я смело в неё вошёл. Опустил свою ношу на кровать и вытянулся рядом, даже не вспомнив про незакрытую дверь.
Далли начала сонно ворочаться, просыпаясь, но мои крылья обернулись вокруг нас, смыкаясь коконом. Мягкая темнота и тепло крыльев вернули мою лари в спокойствие сна. Кровать прогнулась под тяжестью гронха, устроившегося в ногах.
Пользуясь тем, что крылья скрывают нас от зверя, чмокнул мою добычу в нос и блаженно выдохнул, закрывая глаза.
Глава 40.
Ираидала, лари Марид Нави.
Утро началось с неожиданного для меня ощущения, что я не понимаю, где я нахожусь. Вспоминать, чем закончился вчерашний вечер, для меня было новым и непривычным занятием. Но последнее воспоминание было о том, как мы обсуждаем с Берсом необходимость совместить план императора и наличие собственных оборонительных крепостей столицы, сидя на балконе. А сейчас я в своей спальне.
– Уже проснулась? – голос Берса от двери заставил подскочить. – Пойдем завтракать, а то дети всё сметут.
– Я сейчас... Оденусь. – Наблюдаю, как оман уходит, и поворачиваюсь к Шторму. – Он так рано пришёл?
Шторм посмотрел на меня с непонятным выражением, а потом растянулся на второй половине кровати рядом со мной.
– Ты что хочешь сказать, что он спал здесь? – всё также шёпотом спрашиваю у гронха, тот вздохнул и ещё и лапы на меня положил. Видно, чтоб мне совсем всё стало понятно.
К столу я вышла, всё ещё смущаясь, и хитрый взгляд всё прекрасно понимающего омана спокойствия мне не добавил.
– Смотритель передал, что сейчас готовят ваши покои для нас. – Огорошила меня новостью Малис, хоть и спрашивала она отца. – И с утра вашу мебель жгли.
– Да, вам уже нужны свои отдельные покои. Мои для этого самые удобные. Они самые большие во дворце, а с балкона видно не только сад, фонтаны и торговую площадь, но и гавань. – Объясняет оман. – А я займу соседние комнаты, что в башне под библиотекой.
– А кровать-то, зачем сжигать? – не понял Барлик.
– Чтоб не напоминала о прошлом. – Берс отвечает сыну, но смотрит при этом на меня.
Еле удержалась, чтобы не сказать, что его спрятанный гарем, вызывает куда более неприятные эмоции, чем связанные с его кроватью воспоминания. Сегодня я собиралась к матушке Вали́, оман заявил, что тоже хочет посмотреть на новую стражу, и поэтому тоже идёт с нами. И вот такой толпой мы и отправились в порт.
Мальчишки шли, положив руки на рукояти клинков. Берс указал мне на них взглядом. Чтобы не случилось, дети всегда дети, и красоваться мальчишки не перестанут никогда. Впрочем, без оружия шла только я.
На пристани было много народа, у всех были свои дела. Старшего Гарида последний раз видели именно там. А нам был нужен только он и никто другой. Так уж сложилось, что именно этому старшему пришлось принять на себя самую большую часть участия во всех строительствах.
К тому же, именно он неосторожно заявил оману, что всё совсем не так, как ему расписывали и ничего сверх сложного в строительстве на мысах нет. А оман оказался злопамятным и собирался именно старшего Гарида озадачить помощью и в этом проекте.
– Старший Гарид, с сегодняшнего дня вы становитесь эльхумом, под вашу руку отходят не только красный квартал и дорога лари, но и целительский квартал, квартал кверхов, вся набережная с гаванью и оба мыса. – Не скрывая злорадства, обрадовал старшего Гарида оман.
– Вот, матушка, вы всё мне говорите, что мне нужно жирка поднаростить, а у меня такое чувство, что и кости скоро рассосутся! – пожаловался матушке Вали́ эльхум Гарид, но было видно, что он очень доволен.
– Малис, что с тобой? – Берс, а следом за ним мы все, обратили внимание на напрягшуюся, словно кошка перед броском, дочь.
– Что-то не так с этим кораблём. – Показала она на начинающий швартоваться корабль. – Штормов не было, вдоль побережья спокойно, а у него вся оснастка помята и поломана.
Берс мгновенно поменялся, ленивая расслабленность, и любой намёк на веселье исчезли.
– Гарид, отводи людей. Вестников в корпус, живо! – уже бежали уличные стражи, только начавшие свою работу на улицах столицы, бессмертные, что пришли на набережную вне службы отдохнуть или навестить родных, торопились оказаться на пристани.
Но было понятно, что они не успеют встретить первый удар. Как и предсказывал когда-то Берс. Оман и его наследники не отступали, давая возможность увести простых людей, они перекрыли широкую полосу пирса.
С борта корабля, просто врезавшегося в причал, на камни пирса с грохотом опустились доски самодельных трапов. Сам корабль явно получил повреждения, но те, кто прибыл на нём, на возвращение похоже и не рассчитывали. С перекошенными от ярости и злобы лицами они соскакивали на пирс и бежали к набережной.
– Они все не в себе, их всех чем-то опоили! – опознала признаки матушка Вали́.
Четыре гронха одновременно сделали большой прыжок вперёд и первыми приняли на себя нападавших, тех, кто просочился мимо их лап и пастей встречали клинки правящей семьи.
Я уже слышала слитный топот бегущих бессмертных, оставались минуты до того момента, как они вступили бы в бой. Сначала я не поняла, что происходит, потом просто не могла уйти, оставив всю семью сразу в опасности, хоть и понимала, что толку от меня совсем мало. Единственное, я подобрала отлетевший в сторону клинок одного из нападавших, чтобы не стоять безоружной.
Моя ярко-красная одежда привлекла ко мне ненужное внимание, и я оказалась сразу против двух нападавших. Я поняла, что моя задача, просто продержаться совсем немного, судя по крикам за спиной, бессмертные заметили нападение на меня.
Удар первого нападающего я отбила, развернулась, уходя из-под удара второго, полоснув своим клинком у него под рукой. В это время первый с бешеным криком напал со спины, я не успевала ничего сделать, но меня резко накрыло темнотой, а в следующий момент, оман, принявший удар на своё крыло, не смотря на полученную рану, продолжил бой. Одно молниеносное движение и только голова нападавшего падает в воду.
Бессмертные вступили в бой, сминая нападавших, как соломенные фигуры, уже нет поединков между стражами и неприятелем, на пирсе никого из напавших не осталось в живых. Малис, Барлик и Марс ещё не вышли из боя. Вместе с гронхами они врываются на корабль, ведя за собой бессмертных. От начала нападения до полного разгрома прошло не больше четверти часа.
Я, не отрываясь, смотрела на повисшее тряпкой крыло Берса, которое заливало кровью.
– Ну и чего стоим, чего разглядываем? От твоих взглядов он здоровее не станет! – привела меня в чувство матушка Вали́
– Но дети... – немного растерялась я.
– Твои дети в твоей помощи не нуждаются! Там от них скоро помощи попросят! – пресекла все метания целительница.
Первым делом мы промыли рану и остановили кровь, к этому времени вернулись и дети. Берса уложили на носилки и доставили во дворец, в его новые покои. Здесь уже я и матушка Вали́ занимались раной до конца. Снова промывали, накладывали швы, матушка, конечно, я только помогала. Компрессы, отвары... Помогали и дворцовые лекари.
Только час через два матушка Вали́ ушла, оставив меня сиделкой при омане. Берс после всех отваров, которыми его напоили, спал. А я решила дойти до лекарского крыла, чтобы взять обезболивающей мази, потому что у матушки с собой её было совсем немного.
Но почти уже у самого коридора в лекарское крыло я остановилась, как вкопанная и даже дыхание затаила.
– Анаис! Неужели ты не понимаешь? Всё, что сейчас делает Берс, продиктовано волей императора, пляшущего под дудку Лайны! – говорила майриме.
– Но вчера он не пришёл в покои, хоть я и объявила о ночи лари! – прохныкала Анаис. – Весь дворец теперь насмешничает.
– Потому что нужно не просто объявить, но и получить ответ. Молчать господин может не более трёх дней. Вспомни, как Ираидала бегала за ним собачонкой! – сочится ядом голос Майхур. – От неё нужно избавляться! Не дать ей и шанса! Ты должна остаться единственной лари во дворце и в постели Берса! Слушай меня, сейчас твой единственный шанс.
– Я... Что мне делать, майриме? – со слезами в голосе просит помощи Анаис.
– Я уже всё за тебя сделала, моя дорогая. В последнюю порцию отвара для Берса я смогла подлить того самого зелья, которым сама однажды воспользовалась. – Я холодею, слыша эти слова. – Уже скоро им овладеет такая похоть, что он даже не поймёт кто рядом, а ты точно понесёшь. Времени у тебя немного, после недолгой активности, он заснёт так, что и не скоро добудятся! Твоё дело только прийти к нему!
– Да, но там Ираидала! – напомнила Анаис.
– Ей придётся уйти, её гронх нападёт на мою служанку. – Уверенно заявляет майриме.
Я отступаю, стараясь не выдать своего присутствия, и срываюсь в свою комнату. Я точно знаю, что гронх там. Я оказалась возле своей комнаты вовремя.
Из-за нападения, караулы со всех комнат, где в этом не было необходимости, сняли. В моих покоях, где никого не было, кроме гронхов, точно охранять было некого. Служанка уже в окровавленном платье только зашла в комнату.
– Что ты здесь забыла, да ещё и в таком виде?– Говорю громко, оставив дверь открытой. – Позовите смотрителя!
Пробегавший мимо слуга бросился исполнять приказ. Смотритель себя ждать не заставил и обещал передать служанку Таргосу, чтобы он выяснил, с какой целью она хотела очернить Шторма. А передо мной встал выбор.
Я знаю, что Берс сейчас опоен, как когда-то его отец. Но даже это обстоятельство не изменит для меня произошедшего. Если я позволю сейчас исполниться замыслу майриме, то навсегда вычеркну для себя возможность принять его, как своего мужчину. Если сорву, дам ему понять, что выбрала его!
Но я же не выбрала, я не уверена, я не понимаю, что со мной происходит! Да ещё и его припрятанный гарем! Я металась по балкону, не находя себе места и не решаясь сделать выбор.
Развернувшись в очередной раз, я остолбенела. Берс сидел на одном колене на перилах своего балкона и буквально прожигал меня взглядом. В следующий момент моё сердце оборвалось, словно сорвалось в пропасть. Оман встал, отклонился и прыгнул! Я рванула к перилам, потому что Берс висел, зацепившись за них руками.
– Ты что творишь! – вцепилась я в его плечи, но он хоть и с усилием, но подтянулся и с моей помощью перевалился на балкон. – Ты с ума сошёл!
– Ты же говорила, что веришь в мои крылья. – Его голос звучит странно, и я не сразу понимаю, что он говорит, немного растягивая слова, как пьяный. – Ты ушла, а сейчас ты злишься или испугана? Кто посмел?
– Посмел что? – пытаюсь сообразить, что делать теперь, видимо мои метания взбесили саму судьбу, творца или пламя, раз опоенный оман здесь и всё крепче сжимает в своих руках.
– Без разницы что. Ты моя лари! Моя пара! Вот вся моя! Я хочу, чтобы ты поверила, чтобы простила, приняла... А кто-то осмеливается тебя злить? Пугать? Уничтожу! – приходит в бешенство Берс. – Всех! Пойдём со мной! Покажешь, кто тебя обидел. Выпотрошу же заживо, остальные даже глаза потом не посмеют от земли поднять!
– Не надо никого потрошить! – похоже, зелье майриме смешанное с лекарством дало совсем не тот эффект, который ожидался.
– То есть, как это не надо? – удивляется оман. – Вот смотри, я привожу тебя в свой дом, так? Говорю всем, что ты моя госпожа, так? Предупредил заранее, что казню любого даже за одно проявление неуважения, так? А они тебя злят. Значит, что? Они меня не уважают. Значит, будут бояться! А ты не бойся!
– Берс, я не злилась и не боялась, я переживала! – пытаясь удержать этого кандидата в местные страшилки, я вываливаю ему правду. – И я не знала, что мне делать? Идти к тебе или нет? Что сказать...
– Почему не знала? Боялась, что я опять тебе не поверю? Я поверю. Только тебе и верю. – Улыбается он так, что создается впечатление, что он решил весь набор зубов показать. – Ты выбрала, Далли! Выбрала! Я тоже тогда выберу!
Его речь становится медленнее, он начинает моргать, точнее глаза у него закрываются, а он их открывает с явным усилием.
– Берс, тебе нужно лечь, ты засыпаешь на ходу. – Говорю ему как можно более ласковым голосом, нового всплеска пьяной агрессии нам не нужно. – Пойдём, ты ляжешь спать.
– Я помню, до твоей спальни ближе. Мне так дети вчера сказали. – Он подхватывает меня на руки и идёт в мою комнату, при этом его ощутимо шатает в разные стороны. – Шторм! Шторм, ты где? Мы идём спать!
– Осторожно! Крыло! – предупреждаю его, видя, что он собирается укутать меня им, но он меня не слышит, потому что уже спит.
Его крыло, не взирая на рану, обернулось вокруг меня, создавая уютный и теплый кокон. Такие грозные и внушительные с виду крылья могли становиться очень мягкими и нежными на ощупь. Пользуясь тем, что Берс спит, я провела кончиками пальцев по шелковистому ворсу мембраны. Улыбка, расплывшаяся по губам Берса, говорит о том, что спит он не так крепко, как мне кажется. Кокон стал плотнее, прижимая меня к Берсу.
С той стороны кокона из крыльев слышится только тяжёлый вздох Шторма и хихиканье детей.
– Выглядит, конечно, жутковато! – хмыкает Малис.
Но утром я оказалась в кровати одна. Меня вообще разбудила Фарли, с сообщением, что смотритель передал приглашение мне и детям на завтрак в большой зале.
– Мама, подожди! – засверкала хитрыми глазами Малис.
– Куда она? – поинтересовалась я у мальчишек.
– Я на кухню! Надо проследить, что бы к столу подали перец. Папа очень любит его на завтрак! С недавних пор! – рассмеялся Барлик.
– А вот и я! Я, конечно, не лари Лайна, но мне помогали Фарли, Гульниза и Рагни. А огранкой и подбором камней занимался мастер Ларис. – Просто горя от предвкушения щебетала Малис.
Не менее хитрая улыбка была и у Фарли, наблюдавшей за тем, как Малис аккуратно развязывает достаточно объёмный свёрток. Внутри оказалось платье, точнее комплект.
Нижнее платье было нежно сливочного цвета. Глубокий вырез каре, края длинных и узких рукавов, прикрывающих руку почти до пальцев, и край подола широкой юбки в пол были отделаны плотной вышивкой с мелкими камнями, среди голубых и синих самоцветов мелькали хорошо узнаваемые капли мариона.
А вот второе платье, верхнее, держалось только за счёт плеч. Оно полностью закрывало спину, а спереди сходилось углом на талии. Края ткани соединялись свободно висящими цепочками из белого метала, похожего на серебро.
Юбка расходилась углом от талии, открывая нижнее платье, напоминая этим платье, которое мы шили для Малис на открытие фонтанов. Как и рукава, она имела несколько отдельных слоев, расшитых серебряной нитью и белым бисером. На насыщенно голубой ткани платья это смотрелось очень ярко.
Фарли распустила мои волосы и переплела в них несколько ниток розового жемчуга. Мальчишки особо не мудрили, одевшись в черные брюки и белые рубашки. А вот Малис видимо решила подчеркнуть свое увлечение морским делом. Чёрные обтягивающие брючки, белая, как у братьев, рубашка и ярко-алый пояс-корсет, перетягивающий и без того изящную фигурку девочки.
В большом зале, когда мы туда пришли, за столом уже сидели майриме и Анаис. Майриме заняла место с торца, оставляя противоположный конец Берсу. По правую руку от майриме, только ближе к свободному торцу сидела Анаис. Дети заняли всю левую сторону стола.
Я не успела сообразить куда садиться мне, когда вошедший с шкатулкой в руках оман, взял меня за руку и посадил на своё место. Он кивнул слуге и тот быстро перенес еще один прибор на край стола, где теперь располагались я и оман. Но сам Берс присаживаться не торопился.
– Я рассчитывал застать вас в вашей комнате, лари. – Перешел он на официальный тон, Анаис при этом пожирала глазами шкатулку и переводила взгляд с неё на омана и обратно. – Но даже рад, что смогу преподнести вам этот дар официально. И прошу принять его, вместе с моим сердцем.
Крышка шкатулки открылась со щелчком, внутри я увидела какое-то переплетение золотых цепочек и камней, которые я знала, как Лондон-топаз.
Первым делом оман застегнул на моей шее колье, состоящее из нескольких цепочек, идущих параллельно друг другу и соединяющих между собой хаотично расположенные камни. Следующими были длинные серьги. Никогда бы не подумала, что Берс может быть настолько аккуратным. Но я чувствовала только легкие прикосновения, больше похожие на ласку.
От удивления и ощущения, что происходит что-то необычно важное, я даже не спорила, дети следили за каждым движением отца всё с нарастающим, каким-то хищным азартом. Анаис казалось, сейчас заплачет, а вот майриме даже побледнела от гнева.
На моё запястье лёг браслет, выполненный в том же стиле, что и колье. После этого Берс опустился на одно колено и поцеловал мою ладонь с внутренней стороны. Прижав место поцелуя на пару мгновений к своей щеке, он взял из шкатулки крупное кольцо, где вокруг одного большого камня были закреплены несколько камней разной формы.
Тишину нарушил голос Анаис.
– Оман, я заявила о ночи лари, и сегодня последний день, когда вы можете отказывать мне в моём праве. – Она сидела, словно проглотив кол. – Сегодня ночью, я хочу получить то, что мне полагается, как лари, по закону.
– Я с огромным уважением отношусь к законам и не позволю никому их нарушать, даже самому себе. – Ответил ей Берс и при этих словах взгляд, который Анаис не отводила почему-то от меня, наполнился торжеством победителя.
А мне вспомнилась моя бабушка, объяснявшая мне про мужскую измену.
– Если мужик спьяну, ничего не соображая, не в ту сторону свернул, то мозг ему конечно вынести надо, чтоб не повадно было, но из-за такой мелочи хорошего мужика терять? Дурь! Поплакать, пострадать, но по-тихому, чтоб он думал, что случайно увидел, да и забыть. – Учила меня она, правда бестолку. – А вот если у него азарт, мол, нельзя, а я попробую, тогда гнать со двора! Это ж таракан, а не мужик! Не расплодиться, так нагадить!
– Как забыть? Противно же! – возмущалась я.
– Тююю, противно ей! В кипятке прополоскать, уксусной эссенцией продезинфицировать и хлоркой присыпать на три дня. Через три дня считать новым! Если не отвалится. – Отрезала бабушка.
Вот у неё бы сейчас эта Анаис быстро бы огребла, да так, что без единого матерного слова глаза от земли боялась бы оторвать!
Пока у меня в голове, теми самыми тараканами метались мысли одна другой мрачнее, оман вытащил из шкатулки ещё один браслет, поставил мою ногу себе на бедро и погладил меня по щиколотке, прежде чем на моей ноге защёлкнулся ножной браслет, у которого в этом мире было особое значение, просто так это украшение не носили. Его вообще только мужчина мог одеть женщине.
– Ты пламя моего сердца, единственная звезда на моём небосклоне, та кого моя кровь приняла своей госпожой. – Почти шепчет он, глядя мне в глаза. И в мои руки опускается широкий браслет-обруч из золота, с теми же камнями, что и в моём комплекте. – Застегнёшь на моей руке, когда будешь уверена в своём выборе.
