Текст книги "Предатель крови (СИ)"
Автор книги: Кира Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 46 страниц)
– Отжал у кого-нибудь, – пожала плечами Джинни, разрисовывавшая себе ногти крохотными нетопырями. У Луны они были украшены сиреневыми маргаритками и почему-то мухоморчиками.
Я не возражал, лишь бы они на занятия с таким маникюром не являлись, ну да миссис Лонгботтом успела объяснить, что позволено девушке из хорошей семьи, а чего ей делать не пристало. Ну а на каникулах пускай забавляются!
– Угу, – кивнул Том. – Так или иначе, спятил.
Он задумался о чем-то, а мы не стали выспрашивать, о чем именно. Когда Риддл вот так уходил в себя, лицо у него делалось совсем взрослым и очень невеселым. Я тогда старался уйти подальше и утаскивал с собой Невилла, Луна сама прекрасно чувствовала, когда нужно оставить человека в покое, ну а Джинни… Это Джинни. Указывать ей, что делать, я уже не рисковал. Вообще-то, я теперь в полной мере осознал, что такое блэковский темперамент: сестренка унаследовала если не внешность по той линии, так характер уж точно!
Жаль, бабушка Цедрелла так и не ответила. Лишь бы ее удар не хватил от нашего письмеца и поздравления с Рождеством…
Однако сюрприз на Рождество мы все-таки получили: рано поутру прилетела незнакомая сова с внушительным посланием от… Перси! Мы с Джинни чуть не подрались, пока потрошили конверт, а потом долго ругались – в письме оказалась всего пара фраз.
«Счастливого Рождества! – писал наш блудный братец. – Я устроился счетоводом в заповеднике, спасибо Чарли и Биллу. Бухгалтерия тут в ужасном состоянии, пока привел всё в порядок, чуть не умер. Но люди замечательные! Драконы тоже (жаль, меня к ним близко не подпускают). Передайте родителям, что экзамены я буду сдавать в Дурмштранге в следующем году, у них немного другая программа, догоняю. Удачи, мелюзга!»
Вместо подписи красовалась забавная очкастая драконья мордаха на фоне гроссбуха. Не замечал я прежде за Перси склонностей к таким шуточкам!
Кстати, рисовал он не хуже меня. Наверно, о чем-то это да говорило…
Глава 34. Корреспонденция
Каникулы промелькнули, будто и не было их. Подарки от миссис Лонгботтом в этом году оказались очень полезными: косметика для девочек для Джинни и Луны (ну а что, краситься им рано, а ухаживать за кожей нужно, Миллисента подтвердила и утащила их разбираться со всеми этими баночками и флакончиками), редкие книги для нас с Невиллом и отдельно – ни к чему не обязывающий сувенир для Тома. Это был ежедневник на будущий год. В черной кожаной обложке с серебряным тиснением. Том, увидев подарок, хохотал до слез, и на открытку миссис Лонгботтом ответил прочувствованным благодарственным письмом – он умел быть куртуазным, когда хотел.
Миллисенте родители прислали уйму всего, от сладостей (которые она мужественно раздарила первокурсникам, явно взяв пример с Невилла) до книг и каких-то девчачьих мелочей, в это я не вникал. Я, к сожалению, мог подарить ей только открытку и одну-разъединую хризантему, но она была воспитанной особой, а потому обрадовалась так, будто я пригласил ее в Париж. Ну и она одарила нас милыми, ни к чему не обязывающими сувенирами. Ясно же было, что отдариться чем-то мы не можем!
Луна преподнесла всем безделушки собственного изготовления, Невилл – симпатичные пустячки, а Джинни – вязаные салфеточки. Правда, когда я сказал ей, что она идет по стопам мамочки, то едва не получил вязальным крючком в глаз. Все-таки с самоконтролем у сестренки еще было не очень… И, кстати, Тому она подарила варежки, а не дурацкую салфетку! И еще меня подмывало спросить, кто это анонимно прислал Дамблдору полосатые шерстяные носки гриффиндорской расцветки (он ими хвастался за ужином), но я не стал. И так ясно…
И да, мамочка снова прислала нам свитеры. Даже в цветах факультета, если грязно-болотный с серым и салатовый с белым можно считать таковыми. Джинни вздохнула и принялась распускать это рукоделие, одновременно перекрашивая нитки. Надеюсь, Снейпу она на Валентинов день носки дарить не намерена…
Том самым наглым образом ничего никому дарить не стал, заявив, что он сам – лучший подарок из всех, какие только можно пожелать, а потому не хотят ли молодые люди получить на Рождество внеочередной мастер-класс по манящим и прослушивающим чарам? Мы очень даже хотели, поэтому почти все каникулы проторчали в Выручай-комнате, тренируясь до изнеможения.
Ну а потом начались занятия. На уходе за магическими существами мы полюбовались саламандрами, потом выслушали очередную лекцию профессора Люпина (выглядел он неважно), а затем с большим удовольствием отдались профессору Вектор. Я имею в виду, нырнули в пучину знаний…
Я слышал краем уха, что Люпин оставляет Поттера на дополнительные занятия, но не придавал этому значения. Нам самим хватало как основных занятий, так и дополнительных – с Риддлом. Он отчего-то загорелся идеей научить-таки нас вызывать патронуса, и теперь гонял в хвост и в гриву! Жаль, у нас не было теперь воображаемой Выручай-комнаты, только обычная, но и то хорошо.
Удивительно, но первый настоящий, овеществленный патронус получился у Луны. Лунный кролик, как она его назвала – серебристый, ушастый и прыгучий, он забавно подергал носом, пошевелил усами и ускакал в стену. Тогда и мы поднажали, и наконец я, чуть не сдохнув от усилий, сумел-таки вызвать своего патронуса – забавную маленькую собачку с бородатой мордочкой. Если честно, больше всего эта псина напоминала щетку для обуви, как сказал Том, когда прекратил ржать. Было б над чем – сам он вызвать патронуса так и не мог!
Ну да Джинни отомстила за меня: когда громадный серебристый першерон грянул в пол копытами размером с супницу прямо перед Томом, тот попятился, клянусь!
Невилл с присущей ему скромностью обошелся носорогом. Спасибо, не громамонтом, с него бы сталось! А у Миллисенты патронусом была сова. Симпатичная такая сипуха…
И нет, я не оговорился: Миллисента теперь занималась с нами (не всем и не всегда, конечно) – Том сам предложил пригласить ее в нашу компанию. Дескать, если я намерен на ней жениться, то лучше натаскать девушку до свадьбы, а не хвататься за голову после нее, оценив уровень знаний молодой супруги. Миллисента не возражала, хотя к такой муштре явно не привыкла. Впрочем, силы воли ей было не занимать, а с таким упорством да под руководством Тома даже ее средние способности расцвели буйным цветом! Я только боялся, как бы она не проговорилась другим девчонкам или родителям, но Том постучал моей головой о стенку и напомнил о кровных клятвах, после чего я успокоился.
Если честно, мне было до жути интересно, зачем Миллисента так старается угнаться за нами, но спросить напрямую я не мог. Вот честно, не мог! Стеснялся, чтоб мне провалиться…
Ну а учеба шла своим чередом. Гриффиндор обыграл Рейвенкло, отмечали они, как и мы тогда, заполночь, потом их угомонила МакГонаггал, рассказывали очевидцы наутро. Вот только еще до рассвета всех перебудил Финниган с воплями о том, что проснулся и увидел Блэка с ножом в руке. Шум стоял такой, что на ноги поднялся чуть ли не весь замок; полог кровати Финнигана и впрямь был изрезан, а портрет, охранявший вход в гриффиндорскую гостиную, чудаковатый сэр Кэдоган, сказал, что у незнакомца был пароль! Видимо, какой-то первоклашка записал его да и потерял бумажку… Все это я узнал от близнецов, ну и слухов тоже хватало. Каких только версий не строили, я поражался!
– Я не понимаю, зачем Блэку убивать Поттера, – сказал я, вычерчивая очередную схему – профессор Вектор задала уйму всего, но я уже почти закончил.
– Будто я понимаю, – ответил Том. Он валялся на кровати и читал что-то маловразумительное, но явно темномагическое, судя по его сдержанному смеху. Так Риддл хихикал, когда находил что-нибудь занимательное (в его представлении). – Меня больше интересует, как он сюда попал. Кстати, не в первый раз. Прятаться в замке он не может, его обыскали сверху донизу… ну, Тайную комнату я не считаю. Следовательно, он приходит снаружи, каким-то образом минуя дементоров. Вероятнее всего, через какой-то из потайных ходов, их тут предостаточно…
– Скажи проще, ты хочешь поймать Блэка, – хмыкнула Джинни. Они с Луной безуспешно пытались трансфигурировать моток пряжи в какое-то вязаное изделие, не морочась со спицами. Думаю, сестренка затеяла это ради мамочки, чтобы отомстить за ее подарочные свитера.
– Хочу, – подтвердил Риддл, положил раскрытую книгу себе на грудь и мечтательно добавил: – И непременно поймаю. Человек, ухитрившийся удрать из Азкабана и пробравшийся в Хогвартс – это же находка, дети мои! Вы думаете, я способен упустить такого гения?!
И вот тут я с ужасом понял, что наши приключения еще даже не начинались…
– Вот увидите, – добавил Том совершенно серьезно, – я изловлю этого Блэка до летних каникул. А вы мне поможете, змееныши вы мои…
– Слушай, хватит этих шуточек! – попросил я.
– Рейвенкловцев Флитвик называет цыпляточками, тебе это больше по нраву? – фыркнул он. – Не спорю, львята и барсучата – это звучит милее, но ты правда уверен, что хотел бы быть львенком?
– Уверен, что не хотел бы, – вздохнул я. – Гадкий ты все-таки тип, Том!
– Да, есть такое дело, – скромно согласился он. – Ну да ничего, переживете. Напомните-ка, чем мы собирались заниматься в эти выходные?
– Чем и обычно, строить планы по завоеванию мира, – подала голос Джинни, – но вообще ты обещал погонять нас по зельеварению или трансфигурации.
– Точно, – хлопнул Том себя по лбу. – Только не «или», а «и». Я тут откопал в букинистическом занимательную книженцию о применении трансфигурации в зельеварении. Это довольно спорная монография, поэтому опробовать приведенные рецепты рекомендуеся только под наблюдением Мастера в специально оборудованной лаборатории, но…
– Но? – с интересом спросил Невилл, давно уже сделавшийся фанатом бурлящего котла и жутких миазмов… то есть чарующих испарений, как выражался профессор Снейп. Каковой профессор вынужден был теперь прятаться не только от Риддла, но и от Лонгботтома, и неизвестно, кто был хуже.
– У нас есть еще нумерология, – напомнил Риддл, – поэтому мы можем высчитать, скольких пальцев или глаз лишимся, если попробуем приготовить что-нибудь, руководствуясь этой книжкой.
– Здорово, – сказала Луна и отложила пряжу (у них с Джинни уже получился сносный шарф, но останавливаться на достигнутом они явно не собирались). – А зачем ждать выходных? Давайте начнем! Позвать Миллисенту?
– Зови, конечно, – ответил Том и перебрался за стол. – На улице премерзкая погода, дементоры, Блэк где-то бегает, а у нас тут тепло и уютно, грех не позаниматься!
Ну, мы и занимались с утра до вечера. Честно скажу – уставали, но эта усталость была не сродни той, которую я порой ощущал на первом курсе, когда чувствовал себя абсолютным ничтожеством, не способным выполнить простейшее задание. То ли дело Том с его методом обучения, в смысле, прыжками от одного предмета к другому и резкими переходами между темами! Или плавными, не суть. Я временами пытался анализировать наши занятия, но так и не сумел вычислить, каким образом мы перешли от трансфигурации первого уровня к проблеме сохранения зелья в стабильном состоянии при постоянной температуре, зацепив по пути чары. Словом, усталость имела место, но приятная, а еще в голове самозарождались интересные мысли. Большая их часть была из разряда «все придумано до нас», как вскоре выяснялось, но Том говорил, что это хороший признак: если уж нам хватает мозгов на то, чтобы воспроизводить идеи давно почивших мэтров на основе наших скудных знаний, а не просто зазубривать параграфы учебника, то мы точно не безнадежны!
Ну а через пару дней снова случилось страшное: за завтраком незнакомая здоровенная сова отдала мне в руки зловещего вида конверт с сургучной печатью. Обратного адреса не было.
– Вскроем в спальне, – сказала Джинни, видя мои колебания. – У вас что, полеты? А у нас история магии. Так что идем!
– У Тома прорицания, – напомнил я.
– Я предвижу, что сегодня у профессора Трелони немного затуманено внутреннее око, поэтому моего отсутствия она не заметит, – живо отозвался Риддл. – Так что доедайте и идем живее! Кто это вам написал, интересно?
– У Луны чары, она их прогуливать не будет, – сказал Невилл.
– Мы ей потом перескажем, – махнул рукой Том. Видимо, ему не терпелось узнать, кто же одарил нас с Джинни вниманием…
Мне тоже не терпелось вскрыть конверт, и как только закончился завтрак и мы закрылись в Выручай-комнате (она была надежнее, чем спальня), я сломал печать, развернул письмо и принялся читать вслух. Почерк был незнакомый: старомодный, с многочисленными росчерками и завитушками, но при этом на редкость твердый и разборчивый.
«С прошедшим Рождеством, – начиналось письмо. – Я долго не могла решить, стоит ли отвечать тем, кого я видела только на дешевой колдографии. Тем не менее, собрав сведения о скандале, с коим вы водворились на Слизерине, а также наведя справки о вашей успеваемости и поведении, я решила, что вы отличаетесь от своих родителей в выгодную сторону. Мнение мое подтвердила миссис Лонгботтом, заверившая, что вы наиблагоприятнейшим образом влияете на ее внука и являетесь воспитанными и небесталанными детьми, а это само по себе немалое достижение, если учесть, в какой обстановке вы росли. Однако абсолютно недопустимо, чтобы вы пользовались добросердечием миссис Лонгботтом и жили в ее доме и за ее счет в то время, как у вас имеются родители и близкие родственники. Вы ни словом не упомянули о деньгах, лишь о родстве, и я вижу, что Слизерин научил вас сдержанности, либо это ваше врожденное качество, в отсутствие которого вы не попали бы на этот факультет. Я имела удовольствие пообщаться с миссис Лонгботтом с глазу на глаз, и мы пришли к определенному соглашению…»
Тут я перевел дыхание, сглотнул и посмотрел на остальных.
– Ну же, давай дальше! – потребовала Джинни.
– Ага… – ответил я, глотнул воды и нашарил взглядом нужную строчку.
«То, что вы вынуждены быть приживалами в чужом доме – вина ваших родителей, однако и моя тоже. Мне следовало поинтересоваться, каковы младшие отпрыски моего сына: случается, что внуки наследуют черты не родителей, но бабушек и дедов. В любом случае, хочу сообщить вам, что отныне вы не будете зависеть лишь от доброты и скромных финансовых возможностей уважаемой миссис Лонгботтом. Я прилагаю именные сертификаты на вклады для вас обоих. До совершеннолетия вы сможете пользоваться лишь процентами, которых вам будет более чем достаточно для того, чтобы купить учебные пособия, одежду и те мелочи, которые, насколько я еще помню, важны для детей вашего возраста. Вы не будете чувствовать себя хуже однокурсников. Если же вы оправдаете мои чаяния и окончите школу с отличием, то сможете распоряжаться этими средствами, как вам будет угодно.
С миссис Лонгботтом я рассчитаюсь сама, это отныне наше личное дело. В случае, если вам потребуется репетитор либо же возникнут непредвиденные необходимые траты, мы уладим этот вопрос.
P.S. Благодарю за поздравление с Рождеством. Это было неожиданно, но мило. Надеюсь увидеть вас летом.
Цедрелла Уизли, урожденная Блэк.»
Я замолчал, и сестра подсунула мне стакан с водой, потом нетерпеливо развернула приложенные к письму документы, вчиталась… и остолбенела.
– Да мы с тобой теперь в шоколаде, братец! – со смешком сказала она, сунув мне бумаги.
Я ознакомился с ними и выронил стакан. Мерлиновы подштанники, да я одним махом перешел в разряд пусть небогатых, но и не нищих парней! А Джинни стала невестой с приданым, пусть и небольшим по меркам аристократов…
– Я же говорил, что бабушек нельзя сбрасывать со счетов, – ухмыльнулся Том, заглянув мне через плечо. – Кстати, рекомендую написать ей о Перси, думаю, ей понравится.
– А почему ты не написал бабушке или деду? – спросила вдруг Джинни. – Они же были живы, когда ты пошел в школу и разузнал, кому приходишься родней!
– Я был юн, глуп и ненавидел весь мир, – преспокойно ответил он, – и их тоже, за то, что оставили мою мать без помощи. Тогда я не думал о том, что она сама этой помощи не желала и не просила, а осчастливить человека против его воли не так-то просто…
– Хочешь сказать, теперь ты бы поступил иначе? – Джинни подсела поближе к нему, заглядывая в глаза. – Написал бы, попросил о поддержке? Даже если думал, что откажут, а?
– Пожалуй, – кивнул Том и машинально потрепал ее по рыжей косе. – Кажется, второй я оставил юношеский максимализм и обиду на всех и вся при себе. Как ни ищу, не могу найти у себя в голове ничего подобного, так, по мелочи разве что…
– Вот хорошо, – с явным облегчением выдохнула сестренка. – Иначе ты бы нам такое не присоветовал, правда? Ну, написать бабушке?
– Конечно, нет. Прежний я, скорее, предложил бы найти ее и убить в отместку за загубленное детство, – без тени иронии сказал Том. Помолчал и добавил: – Знаете, а интересно думать о себе в прошедшем времени! Тот я и нынешний я – два совершенно разных человека! И, честно скажу, нынешним я себе нравлюсь больше.
– Нам тоже, – серьезно произнесла она – Невилл? О чем ты задумался?
– О том, что теперь у нас будет две бабушки, – с тяжелым вздохом произнес он.
– И я, – ревниво напомнил Том.
– И ты, – подтвердила Джинни и широко улыбнулась.
Глава 35. Военный совет
Не считая этого письма (о котором мы, разумеется, помалкивали), ничего не изменилось. Мы с Джинни битых два часа сочиняли ответ бабушке Цедрелле, стараясь написать так, чтобы это не выглядело, как подхалимаж, извели уйму бумаги… В итоге я плюнул и написал просто, что мы очень признательны за такой подарок, но отправляли письмо не в надежде поживиться, а потому лишь, что обнаружили – мы толком не знаем ближайшей родни. В ответ мы получили вопиллер (видимо, это действительно семейное). Эта штуковина хорошо поставленным (хотя заметно было, что старческим) голосом обозвала нас неблагодарными щенками, думающими лишь о выгоде и смеющими переносить свое ущербное мировосприятие на других людей. Ей-ей, так и было сказано, я аж заслушался! Это же не мамочкины крики, речь бабушки Цедреллы была хоть и эмоциональна, но коротка и крайне убедительна! Хорошо еще, этот вопиллер мы получили лично, а не в Большом зале с общей почтой, а то была бы потеха…
Мы решили затаиться и помолчать, и следом пришло уже обычное письмо, в котором бабушка писала, что крайне огорчена тем, что нынешняя молодежь настолько меркантильна, что ожидает подвоха даже от ближайших родственников. К письму прилагалась колдография – на ней была запечатлена сухопарая пожилая дама с крайне суровым выражением лица. Она сидела в кресле, чопорно сложив руки на коленях, а рядом с нею, положив руку ей на плечо, стоял худощавый мужчина, до ужаса похожий на папочку.
– Это, должно быть, дедушка Септимус, – сказала Джинни. – Ты не знаешь, он жив еще?
– Понятия не имею, – честно ответил я. – А напрямую спрашивать как-то неловко…
– Я у бабушки спрошу, – предложил Невилл, – она-то точно знает. А вы тоже отправьте колдографию! Тут какой-то мальчишка с колдоаппаратом бегал, помните? Вот его можно попросить снять…
Мы отловили малолетнего Криви – тот с восторгом нащелкал добрый десяток кадров, мы выбрали лучший (тот, на котором не было Тома, просто на всякий случай) и отправили бабушке. На этот раз она разразилась длиннейшим посланием, суть которого заключалась в том, что я – вылитый Септимус (слава Мерлину, дедушка еще был жив, только не горел желанием общаться с малолетними внуками), а Джинни – просто она сама в юности, только волосы другого цвета! Хорошо еще, нам удалось немного переключить ее внимание на Перси, которому тоже досталось (если судить по его короткой записке со словами «Что вы наделали, мерзавцы, мне что, в Австралию теперь бежать?!»).
– Ничего-ничего, – посмеивался Том. – Хотели родственного внимания – получите!
– Зато я, кажется, усвоила наконец, как нужно сочинять письма по всем этим старомодным правилам, – невозмутимо ответила Джинни, очиняя перо.
Миллисента просмотрела ее черновик и указала, где лучше поубавить эмоций, потому что так писать неприлично. Она-то в таких вещах разбиралась лучше некуда! И, к слову, когда я намекнул, что теперь не вовсе уж нищ, спасибо бабушке, только смерила меня холодным взглядом и заявила, мол, она полагала, что дружит с мальчиком, а не с его банковским счетом. После этого я преисполнился уважения к родителям Миллисенты, воспитавшим такое вот… чудо.
На Гриффиндоре меж тем что-то бурлило. Кажется, Трелони в очередной раз предсказала гибель Поттера, а Грейнджер ухитрилась проспать занятие по чарам. Ну да немудрено, я ведь говорил, что она успевает слишком много всего!
Вдобавок в школу нагрянула комиссия, проверявшая технику безопасности – Малфой таки нажаловался папе, а папа поставил на уши Попечительский совет. Нервов всем помотали преизрядно, но все-таки неохотно признали, что имела место банальная неосторожность и пренебрежение техникой безопасности. Хагрид отделался выговором, и ему еще очень повезло – многие свидетельствовали о том, что он внятно объяснил, как вести себя с гиппогрифами, а если Малфой нарывался – так сам виноват! Гиппогрифа тоже не тронули – Хагрид всё боялся, что его ликвидируют, – но запретили подпускать этих зверей к школьникам. И вообще любых потенциально опасных зверей! Пускай, мол, изучают по книге, а посмотреть можно и издали, а обниматься с соплохвостами вовсе необязательно. С этим решением я был согласен целиком и полностью!
– Ну и когда ты наконец поймаешь Блэка? – спросил я в очередную субботу, в которую мы снова не пошли в Хогсмид. И что остальным там будто медом намазано?
– Я его уже почти поймал… – протянул Риддл. – Он уже рядом, мои маленькие друзья, осталось только руку протянуть, и Блэк будет моим… Только не говорите мне, что вы ни о чем не догадались!
– Том, выражайся доступно, а? – попросила Джинни. – Выкладывай!
– Что выкладывать? Это же на виду, бестолковые! – засмеялся он и сел на кровати по-турецки. – Ладно, подскажу, с чего надо начинать… Вы заметили, что профессор Люпин периодически недомогает?
– Конечно, – сказал Невилл, поежился и добавил: – И тогда его заменяет Снейп.
– Именно.
– А я слышала, как Гарри рассказывал Гермионе, что был на дополнительном занятии у Люпина, а Снейп принес ему какое-то зелье… – сказала Луна.
– Думаешь, Снейп его травит? – нахмурилась Джинни.
– Нет, вроде бы Люпин сказал, что это лекарство, – развела руками Лавгуд.
– Да-да, дети мои, это явно лекарство… – ухмыльнулся Том и выудил из кармана неразлучную черную тетрадку. Новую, я имею в виду, старую он припрятал. – Вот тут я отметил, когда именно отсутствовал Люпин. Поглядите-ка на календарь… Насмотрелись? А теперь скажите, дорогие вы мои, какой у Люпина боггарт? Вы ведь его видели, а?
– Хрустальный шар, – припомнил Невилл. – Хочешь сказать, он боится, что Трелони ему напророчит какую-нибудь пакость?
– О, нет, безмозглые вы мои, ненаблюдательные олухи, – пропел Риддл. – Люпин действительно боится шара, только не хрустального, а каменного…
– То есть? – не понял я. – Каменного ядра, что ли?
– Луны, идиот! – рявкнул Том, потеряв терпение. – Или ты думаешь, что она сделана из сыра?
– Погодите, кажется, я поняла… – произнесла Джинни.
– Тут только тупой не догадается, – любезно сказал Риддл, и сестренка швырнула в него первым попавшимся учебником. Не попала, что характерно.
– Боггарт, периодические исчезновения, а еще лекарство… – продолжила она. – Том, но ты же не хочешь сказать, что Люпин…
– Оборотень, – преспокойно закончила Луна. – Я тоже думала об этом. Но удивлялась – разве Дамблдор позволил бы оборотню жить в замке?
– Так затем Снейп и варит какое-то лекарство, – хмыкнул Том. – Видимо, оно снижает агрессию или что-то в этом роде, словом, делает Люпина условно-безопасным. Надо будет, кстати, разузнать об этом побольше, я прежде таким не интересовался, а зря!
– Ладно, это все здорово, – сказал я, переварив новость, – а при чем тут Блэк?
– О… – Риддл встал во весь рост, заложил руки за спину и задрал нос.
Джинни невольно хихикнула: недавно Том схлопотал отработку за то, что передразнивал профессора Снейпа. Том не обиделся, он ржал, как ненормальный и предлагал нам представить, что сказал бы декан, если бы узнал, кто кого передразнивает!
– Не тяни, – попросил я. Любовь Риддла к театральным эффектам иногда выводила из себя.
– Помните, мы говорили о том, что мимо дементоров и мышь не проскочит? – спросил он, дождался наших кивков и продолжил: – Это преувеличение. Мышь как раз и проскочит… сказать, почему?
– Дементоры ее не заметят? – живо спросила Джинни. – Потому что… потому что у мыши нет хороших воспоминаний, ей лишь бы поесть и поспать, так?
– Именно, – улыбнулся Том. – Они не обращают внимания на животных…
– А при чем тут Люпин? – спросил я. – И Блэк?
– Рональд, пораскинь мозгами, это же элементарно! – вскричал Том. – Я что, даром трачу на вас время? Вы простейшую логическую цепочку восстановить не в состоянии!
– Да не ори ты… – пробурчал я, поковыряв пальцем в ухе. – Так… Люпин – оборотень. Волк. Животное. Дементоры не обращают внимания на животных. Следовательно, Блэк может становиться животным, и так попадает в замок. Ходов тут предостаточно, ты сам говорил… Так что, Блэк – тоже оборотень? Но он нападал не в полнолуние, это точно!
– Ты близок к разгадке, о мой рыжий друг, – ухмыльнулся Риддл.
– Он анимаг, – сказал вдруг Невилл, все это время сосредоточенно размышлявший над чем-то. – Как МакГонаггал. Она становится кошкой, а он, должно быть, псом. Тем самым, которого видел Поттер и ты, Том, на стадионе! Гримом…
– Браво! – воскликнул тот. – Именно так, ребята!
– То есть Блэк ошивается тут уже неизвестно, сколько времени, возможно, с сентября, – медленно выговорил я, – и при желании давно мог убить Поттера, хоть загрызть, хоть шею свернуть, взрослому дядьке это раз плюнуть! Вон хоть когда Поттер тайком в Хогсмид бегает – подкараулил бы его, да и…
– И что это означает? – с интересом спросила Джинни.
– Ему нужен не Гарри, – серьезно ответила Луна, – так ведь, Том?
– Именно. Рональд прав, у Блэка было множество возможностей убить Поттера, но он этого не сделал. Следовательно, ему нужно что-то другое. Или кто-то… Зачем-то он ведь забрался в гриффиндорское общежитие! Что же он там искал? И ведь не нашел, судя по всему…
– А полог он изрезал просто так, чтобы попугать? – скептически произнес я.
– Может, так, а может, от злости, что не обнаружил искомого… – задумчиво ответил Том. – Даже если допустить, что он раздобыл нож и притащился убить Поттера, но ошибся кроватью… кстати, если он анимаг, то чуять должен отлично, вдобавок ему никто не мешал откинуть полог и посмотреть, кто там дрыхнет. Ошибся – проверил бы следующего, все же спали. А наутро обнаружили бы труп в луже крови, вот и всё, и ищи-свищи!
– Так Финниган же проснулся и заорал, – напомнил я.
– Ну и почему Блэк не заткнул ему рот или не перерезал глотку? – резонно спросил Риддл. – Человеку, взорвавшему больше дюжины магглов с половиной улицы вместе и охотящемуся за собственным крестником это должно быть раз плюнуть! Особенно после Азкабана, сами же знаете, что там и нормальные крышей едут, а Блэк, если верить описаниям, на голову был не совсем здоров.
– Так остальные бы уже проснулись на крик, – с удовольствием включилась в игру Джинни.
– А по-твоему, взрослый мужик не в состоянии совладать с пятью полусонными пацанами? Или, если ему это было так принципиально, расшвырять всех, прикончить Поттера и смыться?
– Преподаватели бы тоже сбежались, – неуверенно сказал Невилл.
– Ну так он взял бы да прорвался с боем, он же бывший аврор, если я правильно помню. Прихватил бы палочку любого из пацанов и дал дёру. Или превратился в пса и затаился где-нибудь под лестницей А то и вовсе погиб при попытке к бегству… – Том ухмыльнулся и развел руками. – Нескладная версия, согласитесь же!
Мы вынуждены были согласиться: версия действительно не выдерживала никакой критики. Если предположить, что Блэк свихнулся, тогда непонятно, почему он до сих пор бездействует (в смысле, маячит поблизости, но никого не трогает). А если он не псих, чего он тогда добивается?
– А вот это мы узнаем, когда поймаем Блэка, – улыбнулся Том, и я понял, что задал вопрос вслух. – Но это дело, считай, решёное, а меня больше интересует пронырливость Поттера…
– В каком смысле? – не понял Невилл.
– В прямом. Он же шастает в Хогсмид вместе со всеми, – пояснил тот, – хотя разрешения у него нет. Мы же его видели.
– Луна тогда сказала, что он шмыгнул в подвал, – припомнил я.
– Да, так и было, – подтвердила она. – А до того он сидел под столом. И наверняка слышал всё то же самое, что и мы.
– Вот-вот… – Том подошел к окну и побарабанил пальцами по стеклу. – А теперь попытайтесь перевести переключатель в ваших маленьких мозгах из положения «выкл.» в положение «вкл.» и объясните мне, чего ради нашим уважаемым профессорам, пришедшим пропустить по стаканчику в компании самого министра, в подробностях пересказывать историю Поттера хозяйке заведения… как бишь ее? А, Розмерте! – Риддл повернулся к нам. – Так вот, зачем они это делали? Могли бы ведь ограничиться парой слов: по-моему, об этой драме не знают только слепоглухонемые сквибы! Вы же сами говорили – когда Волдеморт развоплотился, это отмечали так, что даже магглы заметили! Не поверю, чтобы мадам Розмерта не знала вообще ничего.
– Вдобавок она задавала прямо-таки наводящие вопросы в нужных местах, – сообразил я. – И ты прав, Том! Она примерно ровесница нашему папочке, живет здесь, значит, вполне могла знать отца Поттера хотя бы понаслышке. И уж точно знала, что случилось на тот Хэллоуин!
– Ну да, паб – самое место для сплетников, – ухмыльнулся Риддл.
– Я вот не знаю, была она тогда хозяйкой «Трех метел» или нет.
– Даже если нет, то, раз жила здесь, слышала много интересного. Хогсмид, прямо скажем, не Лондон, а новости такого масштаба все узнают мгновенно, – авторитетно заявил Том. – И что, в таком случае, мы с вами наблюдали?
– Спектакль, – тут же ответила Джинни. – Мне еще показалось, что они говорят, как лекцию по бумажке читают. По очереди, с подробностями…
– Один только Хагрид себя вел, как обычно, – добавила Луна. – Он взаправду переживал, как будто это случилось вчера.
– Ну, Хагрида, мягко говоря, никогда нельзя было причислить к интеллектуалам, – серьезно сказал Риддл. – Думаю, он просто принял всё это за чистую монету и искренне отреагировал на болезненное воспоминание, вот и всё.
– Не очень-то красиво это со стороны профессоров, – пробурчал Невилл. – Использовать Хагрида втёмную… Он ведь правда добрый и Поттера очень любит!
– Зато получилась очень достоверная постановка, – пожал плечами Том. – Поттера она наверняка убедила.
