Текст книги "Предатель крови (СИ)"
Автор книги: Кира Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 46 страниц)
Кира Измайлова
Предатель крови
Глава 1. Не зная брода
«Я это сделаю, – в который раз сказал я себе, садясь в поезд. – Я это сделаю, иначе сам же себе проспорю, а так дело не пойдет. Этак я к Рождеству останусь должен сам себе десяток галлеонов, которых у меня нет и сроду не было. Но, может быть, еще появятся…»
Моя решимость таяла при каждом возгласе дорогой мамочки и подколке старших братьев. Нет-нет, я очень люблю маму. Только если бы у нее была кнопка регулировки громкости и «пауза», как на маггловских магнитолах (папа тайком показывал), я любил бы ее раз в сто сильнее, это точно. Ну а братья… неизбежное зло. На старшего из присутствующих я плевать хотел, а вот со средними надо быть поосторожнее, а то они такого насоветуют! Вот! Точно, очередная шуточка, и, конечно, я сделал вид, что поверил. Они смеются про себя, пихаются локтями и думают что их младший братец-дурачок снова купился на уловку! Да купился я, купился, отстаньте только…
Когда у тебя пятеро старших братьев, жизнь в семье превращается в борьбу за выживание. Хорошо, двое самых-самых старших с нами уже не живут (а жаль, кстати, они-то адекватные, видимо, потому, что росли не в таком бедламе), но и то мне хватает. Большую часть года братишки проводили в школе, и мне нужно было только скрываться от мамочки и папочки, когда тот решал заглянуть домой со службы… Ну, хвала Мерлину, есть еще младшая сестренка, на которую я и спихнул мытье посуды и прочую занудную домашнюю работу. Выйдет замуж – пригодится, чего доброго, а я сковородки драить не намерен. На это есть заклинания и домовики, на худой конец – маггловские посудомоечные машины! (Как-то раз, битый час начищая липкую от жира сковородку песком, я мысленно поклялся, что моя жена никогда в жизни не прикоснется к такой мерзости. А папа, кстати, мог бы маггловское моющее средство притащить, на общем фоне его злоупотреблений этого бы вообще не заметили!)
Но увы. В этом году я сам ехал в школу. Первый курс, видите ли… До чего это меня радовало, даже передать не могу! Мантия перешита из чьей-то старой, палочка досталась от Чарли (что он с ней делал, чтобы так изуродовать?!), даже фамилиара мне всучили подержанного, мерзкую старую крысу, я едва удержался, чтобы тут же не выбросить ее в мусорное ведро. Такой вот сын… из секонд-хэнда. (Поскольку папа часто приносит домой маггловские газеты и журналы, то я многого оттуда набрался.) Честно скажу, все это только укрепило меня в моем желании. Ну ладно, мантия, не очень заметно, ладно, крыса, ее и выкинуть можно, родне сказать, что подохла от старости… но палочка! Главный инструмент волшебника!.. Каюсь, обозлился я страшно, но решил потерпеть до поры до времени.
Куда там! Мне еще и задание дали: непременно познакомиться со знаменитым Гарри Поттером и навязаться к нему в друзья или хотя бы приятели. На мой резонный вопрос, мол, что делать, если парень не захочет со мной общаться, папа потрепал меня по макушке и придал лицу глубокомысленное выражение. Как и всегда, когда не знал ответа на прямо поставленный вопрос.
Чтобы отловить этого несчастного Поттера, выросшего, как я слышал краем уха, с магглами (вот бред-то!), мы всей семьей битый час дежурили у прохода на платформу 9 Ў, рискуя загреметь в полицию. Было за что: выглядели мы откровенными психами. Ладно еще, родители в мантиях, ладно, я с крысой на плече и чемоданом наперевес, но бедняга Джинни в ночной рубашке и резиновых сапогах… Я знаю, братья умирали со смеху, она вообще не понимала, что не так, а от меня отмахнулись: кто я такой, чтобы указывать? Может, в этом и был какой-то глубинный смысл, вроде как Поттер заметит необычное… И, как ни странно, метод сработал.
Мамочка отловила растерянного мальчишку с багажной тележкой чуть не вдвое больше него самого и принялась ворковать. Ну, это она умеет, другое дело, что на меня она в основном покрикивает, и это мягко сказано. Как выяснилось, очкастый пацан ничего не знал о волшебстве, о нашем мире, о том, как пройти на платформу, хотя бы… и это меня уже насторожило. Багаж есть? Есть. Сова вон в клетке имеется, красивая птица, наверняка дорогущая, я бы от такой не отказался… Значит, за покупками он ходил либо его водили. Скорее второе, если он правда рос с магглами. И что, провожатый ни полсловечка не сказал ему о том, как попасть на платформу? Тут что-то было не так…
– А это Рон, – закончила мамочка прочувствованную речь, и я заученно улыбнулся очкарику. – Надеюсь, вы окажетесь на одном факультете и станете друзьями!
«Надеюсь, нет», – подумал я, пожав протянутую руку. Поттер, однако, просиял: по нему видно было, что ему никто никогда не говорил ничего подобного. Как я определил? А поживите в семейке вроде моей, сами научитесь разбираться!
Джинни, идиотка мелкая, вытаращилась на парня, как на слона в зоопарке. Хотя что это я, слонов она хоть на картинках видела, а тут – целый Гарри Поттер со шрамом, живьем, спешите видеть, только у нас… Тьфу! Говорю, дура. А мамочка, вместо того, чтобы ее одернуть, принялась квохтать, мол, какой Гарри худенький да слабенький. Вот это правда: одет он был хуже меня, а это, знаете ли, показатель… Ну и какие бы ни были на мне шмотки, голодным я никогда не оставался, тут уж на мамочку не пожалуешься. Кормила она нас всегда очень вкусно и сытно, не деликатесами, конечно, но и из дешевых простых продуктов (которые папочка покупал у магглов, я как-то ради интереса порылся в мусорном бачке и нашел упаковки) умудрялась готовить так, что нам не надоедала то картошка с тушенкой, то тушенка с картошкой…
Слава Мерлину, после барьера нас с Поттером разделила толпа, и я потащился искать свободное место. Нашел, хоть и не без труда, кое-как устроился и начал думать. Значит, мамочка (то есть, на самом деле, папочка) хочет, чтобы я непременно подружился с Гарри и оказался на одном с ним факультете. Учитывая то, что на меня они вообще внимания не обращали последние лет… девять, это уже показатель. Мы с Гарри ровесники, о нем есть пророчество, это я все знаю, шрам его знаменитый видел своими глазами. Значит, ему что-то там такое героическое предстоит, а я… а я гожусь только на роль а) верной тени героя; б) осведомителя. Первое мне совсем не нравилось, потому что друзья главных героев всегда погибают каким-нибудь особенно нелепым образом, второе – тем более, мне было противно, тем более, что на это меня подписывал родной отец. Сочетание двух вариантов меня тем более не устраивало.
«Я это сделаю», – пообещал я себе в тысячный раз, прикрыл глаза и тут же услышал робкое:
– Можно?..
– Заходи, – сказал я, мысленно застонав: это был все тот же многострадальный Поттер со своей поклажей. – Место есть.
– Спасибо…
Он кое-как засунул сундук в багажное отделение, пристроил клетку с совой поудобнее и уставился на меня. А я болтать не хотел. Ну то есть вообще не хотел. Так вот заговоришь вроде как ни о чем – и правда приятелем окажешься, а таких проколов я допускать не собирался.
– Твоя мама очень мне помогла, – осторожно начал он.
Я кивнул.
– Меня Гарри зовут.
– Так мы знакомы, – напомнил я.
– А, точно…
На мое счастье, по вагону прошла продавщица сладостей, и Гарри отвлекся на нее, скупая все подряд. У меня денег не было (припрятанные в ботинке два сикля не считались), так что я и не посмотрел на нее.
– Ты не любишь сладкое? – предпринял очередную попытку Поттер, потроша упаковки с шоколадными лягушками.
Я неопределенно пожал плечами. Люблю я сладкое, Мерлин тебя подери, но подачку не возьму. И без того на каждом углу слышишь, что наша семейка живет впроголодь. Это неправда, но, признаться, со стороны так мы и выглядим.
– Есть много сладкого вредно для зубов! – выпалил кто-то с порога, и я увидел симпатичную девчонку с копной каштановых кудрей. – Так мои родители говорят, а они знают, они стоматологи!
– Ну, ты-то явно сладкого не ешь, вон зубы какие шикарные, – сказал я, и девчонка смутилась: передние резцы у нее были крупноваты. – Извини, мы твоего совета не спрашивали, сами разберемся. Или тебе места не хватило? Так заходи, тут есть еще свободные…
– Нет, – чуточку смешалась она, – я просто помогаю Невиллу искать его жабу!
Девчонка посторонилась, и я увидел чуть полноватого мальчишку наших лет. Точно. Лонгботтом, второе, неудачное дитя пророчества… На ловца и зверь бежит, как выражается мой второй по старшинству брат.
– Невилл? Заходи к нам, присаживайся, – пригласил я. Лонгботтом чистокровный, это может пригодиться.
Он несмело вошел и сел на краешек лавки.
– Гарри, дай ты ему шоколаду, – сказал я, – не жмись!
– Я не жмусь! – тут же возмутился он и всучил Невиллу несколько упаковок сладостей.
– Спасибо… – застенчиво сказал тот. – Мне много нельзя…
– За знакомство можно, – улыбнулся я. Так говорил мой первый по старшинству брат. – Слушай, а может, твоя жаба – вроде моей крысы, только наоборот?
– То есть? – не понял Лонгботтом.
– Я от своей мечтаю избавиться, но никак не выходит. А ты свою постоянно теряешь. Вот бы нам поменяться!
– И правда! – заулыбался он. – Ой, а что же мы девочку не пригласи… А где она?
«Надеюсь, очень, очень далеко от нас, – подумал я. – Явно магглорожденная, даже полукровки не бывают такими… такими… Короче, ясно с ней всё!»
Мы с Невиллом мирно болтали, рассуждая о факультетах и всем таком прочем, Гарри слушал нас в оба уха, изредка вставляя пару слов, и я убеждался, что мне-то детство досталось просто сахарное! Меня не пытались утопить и не выкидывали из окна, чтобы пробудить магический дар, как Невилла. Меня не били, не запирали в темном чулане и не держали впроголодь, как Гарри. Да, по дому я работал, но тут уж никуда не денешься, домовиков-то у нас нет (а надо бы узнать, почему, сделал я себе мысленную пометку). Да, надо мной прикалывались старшие братья, но все-таки без членовредительства, мои собственные промашки не в счет…
– Говорят, в этом поезде едет Гарри Поттер? – высокомерно спросили с порога.
– Ага, это вот он, – ткнул я пальцем в Гарри и продолжил выспрашивать Невилла о том, как же дядя Энджи умудрился не угробить племянничка.
Драко Малфой – а это был он, кому ж еще! – чуточку смешался, видимо, не ожидал такого приема. И такой компании.
Невилл съежился. В исполнении парня с его комплекцией это выглядело жутко забавно. Гарри насупился и всем своим видом дал понять, что разговаривать не намерен (он уже успел рассказать, как столкнулся с Малфоем у мадам Малкин). Я знал, что папочка мой находится в очень натянутых отношениях с Малфоем-старшим, но продолжать семейную традицию портить отношения со всеми нужными людьми не желал, поэтому примирительно сказал:
– Малфой, ты его напугал. Полегче на поворотах, ага? Он же с магглами рос, вдруг за контролера тебя принял?
Двое вечных спутников Малфоя заржали, значит, глупую шутку поняли.
– Ну конечно, Уизли, уж ты-то контролера наверняка чуешь за милю и спешишь удрать, как вечный безбилетник, – выдал Драко, чем поразил меня до глубины души. От него я знания маггловских реалий не ожидал!
– А сам-то ты сегодня что, с билетом едешь? – не остался я в долгу.
Лонгботтом несмело хихикнул, видимо, тоже что-то такое слышал.
Малфой переварил сказанное и – вот диво-то! – соизволил усмехнуться.
– Неужто не все Уизли – записные идиоты? – произнес он.
– У тебя еще будет время в этом убедиться, – сказал я, даже не подумав оскорбиться. Если он скажет такое близнецам, то я ему не завидую… впрочем, ему инстинкт самосохранения не позволит. Старших тут нет, кроме Перси, а Перси – болван, это даже папочка признает, пусть и со вздохом.
– Мерлин великий, как интересно начинается учебный год, – покачал головой Малфой и удалился.
Я украдкой вытер пот со лба. Дома у нас было заведено так: увидел Малфоя – найди повод его оскорбить. Даже если это колдография в газете… Тренировочка такая!
А отец у Драко человек непростой, мало того, что богатый, так еще и со связями, и портить отношения с младшеньким прямо в поезде мне никак не хотелось. И пусть папочка потом говорит что угодно, я не желаю, как Перси, после школы идти в министерство клерком… Старшим хорошо, они нашли дело по душе (ну и, видимо, тогда в семье еще были средства на учебу): один служит в «Гринготтсе» (кстати, если там такие большие оклады, как говорят, мог бы и нам отсыпать немного), второй – в драконьем заповеднике (и домой носа не кажет, а это о многом говорит). Близнецы, я знаю, намерены открыть свое дело, как подрастут, и им это удастся, уверен. Джинни спихнут замуж за какого-нибудь неудачника, который только за чистотой крови гонится… а бедняга Ронни вынужден заботиться о себе сам.
«Я позабочусь, – подумал я. – Я так позабочусь, что вы еще наплачетесь!»
Пока я приводил мысли в порядок, Гарри с Невиллом успели сцепиться по поводу того, какой факультет лучше. В итоге оба сошлись на том, что лучше Гриффиндора ничего и быть не может: у обоих родители заканчивали именно его. У меня тоже.
– Ты же чистокровный, Невилл, – только и сказал я. – Как и я. Почему ты уперся в Гриффиндор?
– А… да меня бы хоть куда взяли, хоть на Хаффлпафф, и ладно, – смутился он, – а то вдруг я вовсе не волшебник?
– Раз письмо пришло, значит, волшебник, – ответил я. – Невилл, подумай, ты учиться хочешь или подвиги совершать?
– Учиться, – сразу сказал он.
– Тогда Рэйвенкло или Хаффлпафф. Или Слизерин. Не сверкай на меня глазами! Я от братьев наслушался, как на Гриффиндоре «учатся». Дурака они там валяют… Старшие выучились, потому что сами по себе умные, близнецы разбирают только то, что им для фокусов нужно, а что с… – я чуть было не сказал «с нами», – с первым курсом будет, понятия не имею. А если хочешь знать, где в самом деле всерьез занимаются, дойди до купе старост и расспроси тех, что с Рэйвенкло и так далее. Перси не спрашивай, он идиот.
Лонгботтом недоуменно заморгал, а я прислонился к стенке и задремал. Вроде бы Поттер спрашивал о чем-то, но я уже не слышал…
Глава 2. Распределение
Распределения я ждал, как первой в своей сознательной жизни рождественской елки (и неважно, что, судя по колдографиям, она была жутким кривобоким уродищем из ближайшего леска, обмотанным десятком футов нарезанной цветной фольги вместо игрушек, хотя, казалось бы, кто мешал трансфигурировать из этой самой фольги шары и прочее?).
– Лонгботтом, Невилл!
Тот на негнущихся ногах отправился к табурету, надел Шляпу и замер. Надолго замер, а такое бывает, я слышал от старших, если Шляпа никак не может сделать выбор, или же если поступающий пререкается. Пререканий от Невилла я, честно говоря, не ожидал, но когда Шляпа вдруг выдала решение, чуть не сел на пол…
Лонгботтом, спотыкаясь, подошел к слизеринскому столу и сел с краешку. У директора, по-моему, задергался глаз.
Малфой с приятелями ожидаемо отправился на Слизерин.
Поттер… Тут Шляпа снова очень долго думала, но все же заявила:
– Гриффиндор!
О, что началось в зале! Овации, шум, грохот, и никто даже не подумал, что дети тряслись весь день в поезде, где нечего поесть, кроме сластей (спасибо, мамочка завернула мне с собой бутерброды, но я бы и от чая не отказался), устали и хотят спать – не все ведь могут дрыхнуть в поезде под развеселый шум из соседних купе: это я закален жизнью в «Норе», но есть и другие… Нет, мы сперва героя почествуем! И опять же – я не завидовал. Я уже очень хорошо представлял, каково быть героем. Врагу не пожелаешь!
Ну, дошла очередь и до меня…
Шляпа бубнила что-то про способности, про логическое мышление, еще что-то, но я так упорно повторял в уме одно-единственное слово, что она сбилась с мысли.
«Ты рехнулся, что ли?» – горестно вопросила она.
«Нет. Хочу туда, и точка. Иначе до утра тут просидим, – подумал я в ответ и добавил по наитию: – Лонгботтом и Поттер же вас упросили? А я чем хуже?»
«Ничем», – согласилась Шляпа и рявкнула на весь Большой Зал:
– Слизерин!
Честное слово, обрушившаяся после этого на зал тишина была намного круче, чем овация в честь Поттера. И еще я очень пожалел, что у меня нет колдоаппарата, и я не могу заснять лица братьев. Впрочем, можно посмотреть воспоминания, а это лучше колдографий…
В мертвой тишине я слез с табурета, прошел ко столу и сел рядом с Лонгботтомом.
– Мерлин великий… – прошептал Малфой, картинно закатывая глаза. – Куда мир катится?!
– Иди в задницу, – некуртуазно ответил я. – Я тоже чистокровный. И я не хочу дерьмо за драконами выгребать или там бумажки перекладывать, как мои братцы. А чего наши папаши не поделили, не знаю. Это их дело. Усек?
– Какой лексикон! Шарман, шарман! – продолжал веселиться Драко, но опасный огонек в его глазах угас, и хорошо. А то знаю я таких, мелкий-то он мелкий, но подлости на троих хватит. – Извольте видеть, смертельный номер: Уизли на Слизерине, первый сезон, только в нашем шапито!
За столом посмеивались, но негромко. За гриффиндорским непременно начали бы ржать во всю глотку, а тут предпочитали делать все втихомолку. И это меня более чем устраивало!
* * *
– Ты что, рехнулся? – подлетел ко мне Перси, едва закончился ужин. – Ты… ты… а родители?!.
– Первый курс отправляется по спальням, – легко отодвинул его плечом один из старшекурсников, капитан квиддичной сборной. Против Маркуса Флинта Перси был все равно что волшебная палочка против бейсбольной биты. Ну, если без волшебства. Хотя и колдовал Флинт наверняка лучше. (И еще явно ухлестывал за старостой, Джеммой Фарли, иначе с чего бы ему ей помогать конвоировать стадо первокурсников?) – Поговорите завтра.
– Это же мой брат!
– Меня не касается, – буркнул Флинт, построил нас в колонну по двое и повел в подземелье, инструктируя: – Запоминайте сразу, я повторять не стану. Эта лестница… видите красное пятно на ступеньке? Вот, она поворачивается по часовой стрелке на двести семьдесят градусов раз в полчаса, и если кто-нибудь спросит меня, что такое «двести семьдесят градусов» и «часовая стрелка», я лично сдам его на отработки Филчу на весь год. А вот эта…
С этого момента я влюбился в Слизерин.
Лестницы были отмечены особым образом, проходы тоже, оставалось только выучить график движения этих лестниц, и мы оказывались где угодно раньше остальных! Разумеется, посторонним сведения разглашать запрещалось, это подразумевалось само собой. Да никому и в голову бы не пришло сдать тайные проходы ненавистным «грифам»! Одно дело, если старшекурсник приводит в гости девушку с другого факультета (даже если это рэйвенкловка, то она не вычислит сходу, как именно движутся лестницы, у нее голова другим будет занята), а другое – прямой «слив» информации. За это, я так понял, тут не устраивали темную, как на Гриффиндоре. Тут… впрочем, об этом позже.
Я оказался в одной спальне с Лонгботтомом, и еще две койки пустовало: на Слизерине было мало новичков.
– Мерлин, я думал, меня вообще никуда не распределят! – выдохнул Невилл, упав на кровать.
– А сюда-то тебя каким ветром занесло, чудо? – спросил я, разбирая немудреные пожитки. – Ты ж на Гриффиндор хотел, как родители!
– Так-то оно так, – серьезно сказал он, сев прямо, – но ты верно тогда сказал насчет учебы. Я сходил и поговорил со старостами. Вот. Рэйвенкло и Хаффлпафф – они хорошие, но… ну…
– Теоретики, – подсказал я.
– Точно! Гриффиндор ты сам описал. А… – Невилл помрачнел. – Если я хочу бороться с темными силами, я должен знать, что они из себя представляют, верно?
– Ну?
– На Слизерине этому лучше научат, – сказал Лонгботтом. – И как творить зло, и как от него защищаться. Я неправ?
– Прав, – ответил я, потому что мыслил точно так же. – Как спасаться от темных сил, если ничего о них не знаешь? Сперва их изучить надо! Молодец, Невилл!
– Ох, от бабушки мне влетит… – пробормотал он.
– А как мне от мамочки влетит… – вздохнул я.
Мы переглянулись и рассмеялись.
Глава 3. Слизерин
Ночь прошла спокойно, к завтраку мы вышли чинно и благородно.
Да, мамочка готовила вкусно, но она не научила меня правильно обращаться со столовыми приборами, поэтому я поглядывал на старшекурсников: у них это получалось легко и непринужденно. Да и Лонгботтом ловко орудовал ножом и вилкой, а я ковырялся еле-еле…
– Меньше съешь, Уизли, нам больше достанется, – не преминул подколоть Малфой, видя, что я никак не совладаю с омлетом.
– Иди в задницу, – привычно ответил я. – Показал бы лучше, как это делается, чтобы я первый курс и весь факультет не позорил!
– А я тебе нанимался в гувернеры?
– Разве Слизерин – не одна большая семья?
Повисла пауза. Флинт покосился на нас и нахмурился.
– Возьми вилку в левую руку, нож в правую, – другим тоном сказал Малфой. – Повторяй за мной. Лонгботтом! Что замер? Ты тоже действуй… хотя ты-то как раз умеешь. И – раз…
К концу завтрака я уже усвоил, как есть левой рукой, выслушал лекцию о столовых приборах (я очень хотел заткнуть Малфоя с его шуточками, но знал, мне это пригодится, поэтому сцепил зубы, слушал и запоминал), немного разобрался в сортах чая и кофе… Бедная моя мамочка! Она, повторюсь, замечательно готовит, но вот чай заваривать не умеет, я тут впервые попробовал такое… такое…
И вот тут-то и появились почтовые совы. Лонгботтом съежился, предчувствуя разнос от бабушки, а я просто прикрыл голову руками. Ясно было, что мамочка развернется на всю катушку…
И верно, громовещатель ка-ак раскрылся!.. Да так и закрылся. Эту заразу мгновенно сбила староста.
– Мистер Уизли, – холодно сказала она мне, – пожалуйста, передайте вашей матушке, что на нашем факультете, – эти слова она особенно выделила голосом, – не принято присылать детям вульгарные крикливые… хм… открытки. Или, быть может, вы предпочитаете, чтобы я сама это сделала?
– Если вам не трудно, – ответил я смиренно. – Боюсь, матушка может меня и не послушать…
– Хорошо, я ей напишу, – кивнула она.
Лонгботтом тоже получил послание – длиннющее письмо с массой подчеркнутых слов, закапанное слезами… и с припиской в конце: «Ты вылитый Фрэнк!»
– Это мой отец, – напомнил Невилл, улыбаясь. – Ну вроде она не очень сердится…
Перси явно ненавидел меня. Близнецы выплатили мне выигрыш – они не верили, что я попаду на Слизерин, – и теперь думали, чтобы еще такое провернуть. А мне, чтоб его, было просто хорошо: я чистокровный, с этой стороны ко мне было не подкопаться. Я ни к кому не приставал, общался с Лонгботтомом и изредка с Малфоем (ну, когда тому хотелось подурачиться), не лез в драки, учился… не очень здорово, но все же получше Крэбба с Гойлом! Вот наш декан явно был в шоке, пару раз протер глаза, обнаружив за партой нас с Невиллом, но быстро успокоился. Главное было вовремя хватать Лонгботтома за руку, чтобы не сыпанул в котел, чего не надо, а то он как задумается – так и валит, что попало. Невилл и не мыслил получить на зельях больше «удовлетворительно», но у меня были совсем иные планы, так что я старался не отставать от большинства. Вот на Поттера с той самой кудрявой девочкой вечно сыпались громы и молнии: у него руки не оттуда растут, а она вечно умничает…
…-Уизли, сколько лет вашей палочке? – спросил Флинт, переговорив с Фарли.
– Не знаю, сэр, много…
– Ясно. Держите, – он протянул мне позвякивающий кошелек. – Купите новую, ради Мерлина, иначе школа может не пережить вашего присутствия!
– Я… – рука дернулась было за деньгами, но я ее удержал. – Я не возьму подачку.
– Уизли, вы идиот?! Какая подачка?! Для малоимущих студентов на факультете давно заведен фонд, кто сколько может, тот столько и вносит. А учитывая ваши обстоятельства, – сказал он, окинув меня взглядом, – мы можем потратиться. Хотя бы ради того, чтобы вы нас не покалечили этой, с позволения сказать, палочкой!
– Спасибо, – понуро выговорил я, хотя ликовал в душе. – Но я же не смогу купить новую раньше каникул…
– Я сам вас отведу в выходные, со мной отпустят. Лишь бы не находиться рядом с этой жертвой… гм… Не знаю, что ваши братья делали с палочкой, только не колдуйте рядом со мной!
– Спасибо! – уже искренне произнес я. У меня вообще-то имелись деньжата, близнецы ведь отдали долги, но если платит факультет… Почему нет?
– И еще, Уизли, – произнес Флинт, – ваш фамилиар…
– А что с ним?
– Уберите либо поменяйте. У нас на факультете крыс не было, нет и не будет, – многозначительно произнес он.
– С огромным удовольствием! – выпалил я, выудил из кармана носовой платок, из рукава мантии – крысу, завернул ее понадежнее и сунул узелок Флинту. – Передайте ее, пожалуйста, Перси, скажите, я был рад подарку, но это его крыса… вот… Извините, я боюсь лично с ним говорить.
– Я понимаю, – неожиданно мягким тоном сказал Флинт. – Все предки, братья – «грифы», а тут вдруг Слизерин, который они ненавидят за одно название.
– Точно. Я на каникулы не поеду домой, ну его…
Я стиснул зубы.
– Страшно? – опасным тоном спросил Флинт.
– На слабо брать не надо, дешевый прием, – ответил я. – Просто не хочу. Достали. Старшие то, старшие сё… Устал я от них. Нет, про отца не спрашивайте. Его работа – это его работа, я тут ни при чем.
– Да, вижу, достали вас, молодой человек, основательно…
– Угу, – сказал я и молчал до самого вечера, когда меня застукал в душевой Малфой.
– Ай-ай, – сказал он, – вот так картина! Уизли плачет! Сокрушается, что не попал на Гриффиндор?
Первым моим порывом было взять его за шкирку и подолбить башкой о стенку, спасибо, я вовремя одумался, а то мог бы и убить. А так – утерся полотенцем и с каменной мордой пошел на выход…
– Постой, – нормальным тоном сказал Драко, – что случилось? Наши тебя не травили, ты же чистокровный… хоть и…
– Предатель крови, – я сумел вымучить улыбку.
– Ты же пытаешься вернуть семье… – он не сумел завершить фразу, но я понял.
Я пытаюсь вернуть семье уважение, чтобы вслед неслось не ядовитое «А-а-а, Уизли, те самые!», а хотя бы «Уизли? Знаю, знаю, сталкивался». Папочка пытался такое провернуть, но ему оказалось не по силам. Перегнул он с магглолюбием!
– С ума сойти, – произнес Малфой без издевки. – Не думал, что скажу такое, но… Тянуть на себе грешки всей семьи – тебе не по силам, Уизли.
Я посмотрел на его бледную физиономию и понял: он знает, о чем говорит.
– Себя бы вытянуть, – закинул я пробный камень.
– Не выйдет. Родители, братья-сестры… кто еще не может о себе позаботиться, их бросать нельзя, – отрезал Драко.
– Мои родители худо-бедно выживут, – ответил я. – Все старшие братья – тоже, ну уж и сестренку не бросят. Малфой, пойми, я изучал генеалогическое древо и плакал кровавыми слезами!
– Верю, – вставил он.
– Ты сам знаешь, кто там у меня в родичах… А папочка разбирает древний маггловский автомобиль! И живем мы… не приведи тебе Мерлин узнать, как мы живем! – меня сжигала злоба. – Причем виноват не дядя с улицы, а папочкины опыты… Денег и так мало было, а он спустил последние! Видел бы ты нашу «Нору»… лучше бы правда нора была, не так стыдно…
– Не заводись, – сказал мне Драко. – Родителей не выбирают.
– Но мама такая деловая, из ничего может состряпать обед… почему она папу не остановила?
– Может, потому, что в ее интересы входит только кухня?
Тут я и умолк. Мамочка числилась хорошей волшебницей, но я не видел ее истинного мастерства. Она прекрасно готовила, прибиралась, вязала кошмарные свитеры… и все.
– Я не знаю, – честно ответил я. – Мне все равно что там и кто, но я землю есть буду, чтобы моя фамилия звучала не хуже твоей, понял, Малфой?
– Я и не сомневаюсь, Уизли, – странным тоном произнес он. – А что Лонгботтом?
– Он до сих пор в шоке, бабушка его ругалась не сильно… переживет. Он, видишь ли, решил вплотную заняться Темными искусствами.
– Что?!
– Что слышал. Логично же: чтобы побороть, сперва надо изучить. А Невилл упрямый, он изучит от и до… Ты не смотри, что он тюфяк с виду, там силы воли на троих меня хватит!
– Да я верю… А Поттер?
– Мне почем знать? Я с ним и не разговариваю…
– Поссорились?
– С чего бы нам ссориться, если мы даже познакомиться толком не успели?
– Ну ма-а-ало ли, – своим обычным противным голосом протянул Малфой. – Взять хоть тот случай с напоминалкой…
– Ну а что с ним? Поттер ее в воздухе подхватил, а я попросил отдать, я все-таки с Невиллом живу в одной комнате… Почему из этого такой скандал вышел, я так и не понял.
– Потому что мы, Уизли… да-да, «мы», ты же теперь один из нас… Так вот, мы – моральные уроды и вообще свиньи. И ты не отдать эту дурацкую игрушку Лонгботтому собирался, а разбить ее или, не знаю, забросить куда подальше. Ясно?
– Ты бы так и сделал?
– Ага, – честно ответил Малфой. – Чтобы соответствовать образу. А то, знаешь ли, обидно: тебя за вселенское зло принимают, а ты любишь маггловскую камерную музыку и средневековые рыцарские романы. А вздумаешь заржать – в морду дам, ты не думай, я умею…
– Чего мне ржать-то, – буркнул я. – Я тоже маггловскую музыку люблю, у нас же слушать вообще нечего. И книжки у них интересные. Папочку в магглолюбии обвиняют, конечно, но у него много чего достать можно. Притащит добычу, свалит кучей, мол, потом разберусь, да и забудет, а я таскаю то одно, то другое. Все равно же не вспомнит!
– Они сошлись, вода и камень, стихи и проза, лед и пламень… – явно процитировал Малфой и захихикал.
– Это что такое?
– Маггловский поэт девятнадцатого века, не британский, перевод вольный, – пояснил он. – Аналогию, думаю, ты уловил. Ты совсем не такой тупой, каким кажешься… или прикидываешься, Уизли!
– Спасибо за комплимент, – буркнул я.
– Не за что. Кстати, решение поступить на Слизерин хорошо для тебя хотя бы в одном…
– В чем это?
– Красно-золотой галстук при твоих волосах – это же ужас что такое! – выдал он и удрал. А я посмотрелся в зеркало и решил, что, в самом деле, зелено-серебряный к рыжей шевелюре идет намного больше. Надо еще научиться носить мантию так же непринужденно, как прочие чистокровные… а для начала – купить новую.
* * *
Флинт, как и обещал, подписал для меня разрешение у декана сам (я к тому соваться искренне опасался), взял за шкирку и сказал:
– Так, Уизли… Шаг влево, шаг вправо расценивается как побег, ясно?
– А прыжок на месте – как попытка улететь? – вспомнил я продолжение старой маггловской хохмы.
– Вы откуда знаете? – удивился он, ответа не дождался и протянул мне руку. – Давайте, молодой человек, живее! У меня еще тренировка сегодня!
На палочку хватило с лихвой. В принципе, я мог бы оплатить ее и из собственных средств, но на них у меня были другие планы.
– Э-э, мистер Флинт, – произнес я. На Слизерине по имени друг к другу почти никто не обращался, особенно к старшим.
– Чего еще?
– Если у вас еще минуточка найдется, можно заглянуть к мадам Малкин? Или хоть в магазин готового платья… Ну не могу же я ходить в таких обносках и позорить факультет!
– А вы полагаете, ваш гардероб тоже будет оплачивать фонд? – ядовито осведомился он. – Палочка – предмет первой необходимости, а ваша поношенная мантия никого, слава Мерлину, покалечить не сможет!
