Текст книги "Кто люб богам (ЛП)"

Автор книги: Кейт Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Что же, на первый взгляд, круг подозреваемых невелик – ваши слуги, грум миссис Фолькленд, мистер Клэр и вы – но нам нужно учесть, что кто-то из слуг мог быть подкуплен. Кроме того, ворота и конюшня были открыты вчера днём и этим утром. Кто угодно мог проскользнуть туда с улицы, когда грум, кучер и мальчишки были заняты чем-то другим.

– Иными словами, это мог сделать кто угодно!

– Я бы не заходил так далеко. Кто бы не подстроил это – будем называть его Икс – хорошо знал привычки миссис Фолькленд. Он знал, когда она выезжает верхом, где хранится её седло, когда Наджент чистит его и что он точно не трогает его до следующей прогулки. И предполагая, что Икс намеревался устроить ей выкидыш – что не совсем очевидно; он мог просто хотеть причинить ей вред – он должен был знать, что она в положении. Тогда первым вопросом, что нужно задать миссис Фолькленд, говорила ли она кому-то, что ждёт ребёнка.

Он задумчиво нахмурился.

– Вы знаете, я чувствую, что веду это расследование единственно возможным способом – я задаю правильные вопросы и ищу в правильных местах – и я всё ещё очень далек от цели. Я слишком много искал и слишком мало думал. Во всём этом есть некая закономерность, но я стою слишком близко, чтобы увидеть её. Мне нужна общая картина.

Сэр Малькольм добродушно положил руку Кестрелю на плечо.

– Сейчас нам обоим нужен обед.

В коридоре послышался шум – стук дверей, шаги, голоса. Потом раздался женский крик:

– Где она? Где моя госпожа? Мне нельзя было оставлять её! Если бы я была здесь, никто бы не посмел!

Джулиан и сэр Малькольм поспешили в коридор. Там обнаружилась Марта, что бросила капор и шаль Даттону, который, должно быть, только что передал ей новости о миссис Фолькленд. С ней же был Люк Хэллэм – высокий лакей-блондин, что видел встречу хозяйки с миссис Десмонд у Сигнетс-Корт. Люк смотрел на Даттона в ужасе – но Джулиан видел не только ужас. Если и был на свете юноша, совершенно раздавленный чувством вины, то это был Люк.

Глава 17. Оставь надежду

– Где миссис Фолькленд? – требовательно спросила Марта у Джулиана и сэра Малькольма.

– Она в библиотеке, – ответил вполголоса Джулиан. – Нам стоит пройти чуть дальше по коридору, чтобы не беспокоить её.

Хотя оторванная от хозяйки Марта кипела от нетерпения, она подчинилась. Люк же были слишком разбит, чтобы замечать, где находится и что делает.

– Мне нужно задать вам обоим несколько вопросов, – проговорил Джулиан. – Знали ли вы о ком-нибудь, кто хотел навредить миссис Фолькленд?

Марта встала на дыбы.

– Если бы я знала, что какой-то негодяй хоть волосок с её головы хочет сорвать, сэр, думаете, я бы уехала?

– Она ни с кем не ссорилась в последнее время?

– Ссорилась! – в глазах камеристки засверкало понимание. – Этот мальчишка!

– Юджин? Он не может быть в этом виновен. Он уехал слишком рано, чтобы подстроить ловушку.

– Но он был единственным, кто вздорил с моей госпожой. Если виновен не он, я не знаю, кто. Но если злодей попадёт в мои руки, я знаю, что с ним сделать!

Джулиан повернулся к Люку.

– А как насчёт вас? Вы знали о ком-то, кто таил зло на вашу госпожу?

– Нет, сэр, – прохрипел Люк. Он откашлялся и повторил более уверенно. – Нет, сэр.

Сэр Малькольм посмотрел на Джулиана, будто говоря: «Он что-то знает!». Кестрель коротко кивнул, но давить на лакея не стал. Если Люк страдает от чувства вины за что-то, связанное с миссис Фолькленд, он скорее сам признается, когда Марта и её мстительная ярость немного успокоятся.

– Вы знали, что ваша хозяйка ждала ребёнка? – спросил Джулиан Марту.

– Она никогда не говорила мне, но я догадывалась.

– Говорила ли она об этом кому-нибудь?

– Я не знаю, сэр.

– А вы говорили?

– Нет, сэр. Я бы никогда не стала болтать о делах хозяйки.

– Простите, что настаиваю, но вы должны понять, что это очень важно. Вы уверены, что никому про это не говорили?

– К гадалке не ходите, сэр. Я и слова не вымолвила.

– Люк, у вас были догадки о том, что хозяйка ждёт ребёнка?

– Нет, сэр, – кажется Люка возмутила сама мысль о том, что он знать нечто столь интимное о миссис Фолькленд.

– Об этом не было никаких разговоров среди слуг?

– Я об этом ничего не слышал, сэр.

У Джулиана больше не было вопросов к Марте. Сэр Малькольм отпустил её, и камеристка поспешила к своей госпоже.

Как только она ушла, Люк поднял голову. Он выглядел усталым, глаза лакея были красными, а обычно румяное лицо – совсем побелело.

– Мне нужно кое-что сказать вам, сэр.

– Я так и думал, – кивнул Джулиан. – Почему бы нам не пройти в кабинет?

Сэр Малькольм проводил их туда, успев отдать Даттону распоряжения насчёт обеда. Люк был очень взволнован и едва мог связать два слова, так что Джулиан начал с относительно безобидных вопросов. Нужно было установить, у кого из слуг Александра было алиби на время несчастья с миссис Фолькленд, потому Кестрель спросил, что Люк делал между вчерашним полуднем и половиной десятого сегодняшнего утра.

– Мы все были очень заняты, сэр. Марта приехала собрать вещи миссис Фолькленд и отложить то, что нужно забрать сюда, а что – отправить в Дорсет.

Люк объяснил, что Марта привлекла на помощь себе почти всех слуг. Горничные выглаживали и складывали одежду и укрывали мебель полотном, а лакеи носили тяжёлые коробки и мебель и начищали обувь ваксой.

– Я надеюсь, в кабинете ничего не трогали? – спросил Джулиан.

– Нет, сэр, мистер Николс велел нам ни к чему не притрагиваться.

Утром часть мебели отослали в Дорсет в фургоне, а остальное миссис Фолькленд собиралась продать. Её одежду и мелкие вещи упаковали и сложили в городской экипаж Фольклендов, на котором Марта и Люк приехали в Хэмпстед. Лакей поехал, чтобы помочь разгрузить вещи и вернуться к Лондон с возможными посланиями, что миссис Фольклнед пожелала бы передать.

– Вкратце, – подвёл итог Джулиан, – никто из вас не имел возможности ускользнуть в Хэспстед в промежуток от вчерашнего полудня до этого утра?

– Мистер Валери мог, сэр. Он нам почти не помогал – сказал, что таскать мебель или возиться с дамской одеждой не для него. Но все остальные работали весь день и почти всю ночь. Всё делали в спешке, потому что Марта хотела вернуться в Хэмпстед сегодня.

– Почему? – спросил Джулиан.

– Я думаю, они не хотела надолго оставлять миссис Фолькленд без своей помощи, сэр.

Джулиан задумался над этими словами. Едва Марта услышала о несчастье со своей госпожой, она воскликнула: «Если бы я была здесь, никто бы не посмел!» Значит ли это, что преступление было совершено в эти сутки именно потому что рядом не было Марты? Почему преступник боялся её? Что камеристка может сделать, чтобы предотвратить убийство, которое готовилось в конюшнях?

– А теперь, – сказал Кестрель, – вы сами расскажете, что вас беспокоит, или мне придётся угадывать?

– Это… Это касается того, о чём вы уже спрашивали, сэр. Вы помните, как на Стрэнде к миссис Фолькленд подошла какая-то служанка, а миссис Фолькленд пошла с ней, сказав, что к больной подруге?

– Да, – сердце Джулиана подскочило, но он сумел справится с голосом.

– Вот, сэр, я говорил вам правду, только не всю. Я хотел, как лучше! – он перевёл умоляющий взор на сэра Малькольма. – Я думал, что тут что-то личное, что не нужно вытаскивать на свет. Нет, я не думал, что хозяйка делает что-то дурное, но иногда люди замешиваются в скандалы и ничего не могут сделать. Но теперь я могу думать только о том, кто причинил ей боль, и о том, что скажи я раньше, этого бы не случилось. Вы могли бы понять, что она в опасности и помочь ей…

– Послушай, мальчик мой, – сказал сэр Малькольм, – что сделано, то сделано. Сейчас ты можешь только рассказать всё, как есть, чтобы мы были готовы отбить новый удар.

– Да, сэр. Это случилось, когда миссис Фолькленд вернулась домой в тот день. Её не было три часа, и я забеспокоился. Стрэнд – это не то место, где бы я хотел оставить её одну. Хозяин тогда переоделся к ужину и ушёл, а я сказал себе, что если он не волнуется, то почему должен беспокоиться я? Но я всё равно беспокоился. Я думал, что он может о чём-то не знать. Я не хочу сказать, что хозяйка лгала ему – по крайней мере, если не было веской причины…

– Мы понимаем, что вы не хотите обвинять её ни в чём, – сказал Джулиан.

– И никогда не обвиню, сэр. Так вот, я всё выглядывал её из парадной двери и окон, и она, наконец, вернулась. И… и она вела себя очень странно.

– Как именно? – спросил Джулиан.

– Она была напугана, сэр. Загнана. Она отшатнулась от меня и не дала мне взять её шаль – и даже не подняла вуаль. Но я видел её глаза, и… я не могу описать. Как будто она была в ночном кошмаре и не может проснуться.

– Моя бедная девочка! – тихо произнёс сэр Малькольм.

– Продолжайте, – велел Джулиан.

– Она спросила, где мистер Фолькленд, и я объяснил, что он ушёл ужинать. Потом она сказала, что не будет ужинать, что не голодна, а хочет подняться к себе. Я спросил, послать ли к ней Марту, но она отказалась. Сказала «Я хочу побыть одна» и поднялась к себе.

– Когда вы видели её в следующий раз? – спросил Джулиан.

– Следующим утром. Она была очень бледной и усталой, но снова стала собой. Я хочу сказать, у неё в глазах уже не было того ужаса, – Люк потупился и немного покраснел. – Я должен рассказать вам ещё кое-что. В тот день она надела новое платье – из лилового шёлка – и закуталась в шаль с узором из цветов и листьев. Она обернула шаль вокруг плеч, когда вернулась домой, а когда я попытался взять её, миссис Фолькленд отшатнулась. Шаль чуть сползла, и я увидел, что платье порвано. Один из рукавов был почти оторван у самого плеча.

Брови Джулиана взлетели.

– Она не рассказала вам, что произошло?

– Нет, сэр. Она вовсе ничего не сказала. Я подумал, что если она решила ничего об этом не говорить, то и я не буду – ни с ней, ни с кем другим. Я хотел бы решить по-другому. Как думаете, сэр, это бы что-то изменило?

– Я не знаю, – проговорил Джулиан. – Надеюсь, сейчас вы отвечаете на все вопрос без утайки и неуместных усилий кого-то защитить?

– Да, сэр, – ответил несчастный Люк.

Джулиан слабо улыбнулся.

– Тогда я больше не буду вас упрекать – вы и сами справляетесь. Вам стоит проявить к себе немного милосердия и учесть свои благие намерения. Поступить неверно из преданности – не худшее из преступлений.

Даттон объявил, что обед подан. Сэр Малькольм послал Люка есть в людскую. Они с Джулианом отведали стейков с устричным соусом, холодной птицы и лучшего портвейна сэра Малькольма. По негласному соглашению они не обсуждали несчастье с миссис Фолкьленд. Это дало Джулиану возможность пересмотреть факты и попытаться найти закономерность, в существовании которой он был уверен.

– Главный вопрос, – сказал он сэру Малькольму, когда они перешли к фруктам и кофе, – в кого целился преступник – в миссис Фолькленд или в её нерождённого ребёнка. Иными словами, правы ли мы, предполагая, что убийца Александра нанёс новый удар, намереваясь расправится с его ребёнком, или это был кто-то другой, кто хотел навредить миссис Фолькленд? И если так, знал ли он о ребёнке?

Сэр Малькольм, нахмурившись, изучал насаженную на вилку дольку апельсина, будто ища в ней ответ.

– Рассказ Люка предполагает, что на Сигнетс-Корт с Белиндой что-то случилось. Мне не нравится эта мысль, но возможно, она вступила с кем-то в борьбу – быть может, с человеком, что навещал миссис Десмонд? – и он затаил зло на неё. Если так, то гвозди могла забить в седло и сама миссис Десмонд. Вы сказали, что никто не знает, где она, так что она может быть, где угодно. И ещё вы сказали, что посторонний мог проникнуть в конюшни незамеченным.

– Посторонний хорошо знал конюшни и привычки миссис Фолькленд. Возможно, миссис Десмонд и миссис Фолькленд были связаны в какой-то интриге – допустим, она провалилась, и миссис Десмонд искала мести. С другой стороны, если миссис Десмонд и была той женщиной, которую неизвестный джентльмен увёз из Сигнетс-Корт в двуколке, за чем наблюдал Джемми Отис, она сама может быть жертвой и не смогла бы устраивать злобных шуток.

– Хм-м, – сэр Малькольм налил себе ещё чашку кофе. – Вы собираетесь ещё раз опросить слуг Александра?

– Я осмелюсь сказать, что да. Но не думаю, что это кто-то из них вбил гвозди в седло. Если Марта так заняла их работой, как рассказывал Люк, никто из них не смог бы побывать в Хэмпстеде. Но остаётся Валери – Люк сказал, что он оказался помогать остальным. Нам нужно узнать, где он был в это время. Хотя мне сложно представить, что привередливый маленький француз осквернит свои руки гвоздями и сёдлами.

Таким образом, – подвёл он итог, – у Люка и Марты есть алиби на время несчастья с миссис Фолькленд, но не убийства Александра. То же верно для Юджина. Вы с противоположной стороны – у вас есть алиби на время убийства, но не этого случая. Клэр – единственный из известных нам людей, мог совершить оба преступления. Остальные подозреваемые – Валери, Адамс, Феликс и все прочие гости – не имеют алиби на время убийства, а что касается несчастья с миссис Фолькленд, то это ещё предстоит выяснить.

– Я не понимаю, как вы удерживаете всё это в голове. У меня она уже кружится.

Джулиан улыбнулся.

– Я не думаю, что это сложнее латинских глаголов или юриспруденции.

– Зато намного ценнее, как вы, вероятно думаете, и мне нечего возразить вам! – сэр Малькольм снова посерьезнел. – Нужно ли там сообщить властям о ловушке, в которую попала Белинда?

– Я расскажу Вэнсу, когда вернусь в Лондон. И я полагаю, вам стоит поделиться этими сведениями с местным судьёй. Так мы, по крайней мере, сможем узнать, не видел ли кто из местных сторожей подозрительных незнакомцев.

– Кажется, вы не слишком верите в государственное правосудие?

– Я думаю, оно желает добра, но при всём желании власти не могут заставить эту систему работать – по крайней мере, когда происходит серьёзное преступление, а виновный неизвестен. У людей, что должны расследовать преступления, нет опыта – чтобы стать мировым судьёй не нужно ничего, кроме дохода, что послужит защитой от обвинений в продажности. Констебли – это просто ремесленники, выбранные по жребию, и не сумевшие на кого-нибудь переложить эти обязанности, а в сторожа берут калек и стариков-пропойц, чтобы снять их содержание с приходов. Но хуже всего – методы. Они действуют пассивно и наобум там, где необходим деятельный и упорядоченный подход. Мировые судья вывешивают объявления, предлагают награды и ждут, пока что-то приплывёт к ним само. Ищейки с Боу-стрит прилежны и изобретательны, но их мало, и они не могут быть повсюду. Настоящее решение – устроить полноценную полицейскую службу, но противодействие этому огромно.

– Людям стоило бы быть разумнее! – вскипел сэр Малькольм.

Джулиан пожал плечами.

– Для многих преступление становится действительностью лишь, когда они сами становятся жертвой.

– Это правда. Я не могу сказать, что много задумывался об этом – а ведь я занимался уголовными делами, – сэр Малькольм печально улыбнулся. – Они всегда выглядели для меня как нечто, происходящее с другими людьми.

В дверях появился Даттон.

– Камеристка миссис Фолькленд хочет видеть вас, сэр, – сообщил он.

– Пришлите её сюда, – приказал сэр Малькольм.

Вошла Марта.

– Миссис Фолькленд чувствует себя лучше, сэр, и говорит, что, если у мистера Кестреля есть к ней вопросы, она готова отвечать сейчас.

Джулиан бросил взгляд на сэра Малькольма, что согласно кивнул.

– Спасибо, – поблагодарил Кестрель, – пожалуйста, передайте миссис Фолькленд, что я иду прямо к ней.

Первое, что бросилось Джулиану в глаза, когда он вошёл в библиотеку, было пустое пространство у стены. Портрет Александра сняли и повернули лицом к стене.

– Я попросила Марту сделать это, – тихо сказала миссис Фолькленд, – его глаза сводят меня с ума.

Она полулежала на кожаном диване, одеяло укрывало её до талии, под ним явственно топорщилась перевязанная ступня. Женщина сменила чёрную амазонку на белую ночную сорочку и нежно-голубую кашемировую шаль. Её волосы были распущены, и тонкие золотые нити, только что расчёсанные, окружали её голову, словно нимб.

Джулиан присел рядом, лицом к миссис Фолькленд. Она смотрела не на него, а в чашку чаю, которой медленно, монотонно помешивала.

Он спросил:

– Вы уверены, что в силах поговорить со мной?

– Да. Что вы хотите узнать?

Он заколебался, внезапно устрашённый стоящей перед ним задачей. Как он может задавать женщине вопросы о ране, столь свежей, о потере, столь мучительной? Но это придётся сделать. Он сама попросила о разговоре; ему придётся поверить на слово в том, что она выдержит.

– Во-первых, – мягко начал он, – если вы простите невежество холостяка – вы знали, что ждёте ребёнка?

– Да.

– Вы говорили кому-то об этом?

– Нет.

– У вас были на это причины?

– Да. Я ничего не говорила, потому что не думала, что ребёнок выживет.

Это застигло Кестреля врасплох.

– Вы хотите сказать, что ожидали несчастья, вроде сегодняшнего?

– Ожидала? Нет. Но если бы вы прошли через то же, что и я, вы бы больше не верили ни во что хорошее, полезное или прекрасное.

Он вспомнил, как миссис Фолькленд спрашивала, не бывал ли он в аду. И он вспомнил, что написано над воротами преисподней: «Оставь надежду, всяк сюда входящий» ^[62].

– Миссис Фолькленд, вы можете предположить, кто сделал это?

– Нет.

– Не случалось ли у вас недавно какой-нибудь ссоры? Вы не получали угроз?

– Нет. Если не считать Юджина, но Марта сказала, что он вне подозрений.

– Да, он уехал слишком рано, чтобы подстроить ловушку. Быть может, вы подозреваете кого-то из слуг сэра Малькольма?

– Нет. Я считаю их все надёжными и хорошими людьми. Я уверена, что никто из них не хотел повредить мне.

– А что касается вашего грума, Наджента?

– Наджент безупречно честен и верен. Он не может быть виновным, – она добавила. – Даже если бы он решил навредить мне, он бы не тронул Феникса.

«Это звучит убедительно», – подумал Джулиан.

– Мистер Клэр имел возможность вбить гвозди в седло этой ночью. Он никогда не выказывал вам враждебности?

– Нет, никогда.

– Вы хорошо знали его?

– Не очень. Кажется, он очень скромен, особенно с дамами. Но он всегда был вежлив и предупредителен со мной.

Джулиан задумался.

– Вы не замечали в последнее время подозрительных людей, что ходили бы вокруг конюшен или издалека наблюдали за вашими прогулками?

– Нет.

– Наджент упомянул, что вчера вы были в конюшне с корзиной яблок для Феникса. Вы можете вспомнить, не заметили ли вы что-нибудь в вашем седле?

– Нет. Мне незачем было рассматривать седло.

Джулиан почувствовал, что разговор выходит пустым.

– Попытайтесь вспомнить. Заметили ли вы тогда в конюшнях что-то необычное?

– Я не могу ни о чём вспомнить. Но я полагаю, что тот, кто это сделал, позаботился, чтобы не оставлять следов. Наверное, это просто. Я приходила к Фениксу каждый вечер в одно и то же время. Тот, кто знает дом, мог знать и это.

– Но вы только что сказали, что все домочадцы вне подозрений, – мягко указал Кестрель.

– Я не могу решить эту загадку. Я думала, это вы здесь, чтобы пролить на неё свет.

– Это так, – с сожалением признал он, – но я был недостаточно быстр. Это произошло, когда я был рядом, и я больше сожалею об этом, чем могу выразить.

– Пожалуйста, не вините себя, – устало сказала миссис Фолькленд. – Этим вы всё усложняете. О чем вы ещё хотите меня спросить?

– Если только одно, чего мы ещё не коснулись – миссис Десмонд.

– Миссис Десмонд?

Он не отрывал взгляда от её лица. Он готов был поклясться, что женщина слышит это имя впервые в жизни.

– Миссис Десмонд – это та молодая женщина, что повела вас в Сигнетс-Корт.

Её пальцы сжались вокруг чашки.

– Правда? Я не знала её имени.

– Миссис Фолькленд, Люк был в отчаянии, узнав о случившемся. Он боялся, что утаив некие сведения, подверг вас опасности. Сейчас он рассказал нам правду о том, как вы вернулись домой после визита в Сигнетс-Корт. Он сказал, что вы были в ужасе, не хотели поднимать вуаль, а один из ваших рукавов был почти оторван.

Теперь она походила на загнанное в угол животное.

– И?

– И – что напугало вас? И как вы порвали платье?

– Я порвала его о парковую ограду. И я не была напугана, а просто устала. Я и сейчас устала. Пожалуйста, уходите.

– Если у вас есть враг, Бога ради, скажите там. Если он нанесёт новый удар…

– Что мне его удар? Что мне теперь терять? Мой муж мёртв, мой ребёнок мёртв! У меня осталась только моя жизнь, потому что Бог не захотел забрать меня, Бог не позволил мне умереть!

Она спрятала лицо в ладонях. Чашка перевернулась, чай пролился на одеяло. Её плечи содрогались, из горла вырывались рыдания.

Джулиан вскочил, подхватил чашку и блюдце и протянул женщине платок. Она прижала его к лицу.

– Пожалуйста… приведите Марту.

Он поспешил к дверям, думая, что Марта неподалёку. Она и правда ждала в коридоре и появилась мгновенно. Увидев в каком состоянии госпожа, камеристка метнула на Джулиана свирепый взгляд и, поспешив к своей подопечной, обняла её своими большими, сильными руками и принялась укачивать, как дитя.

Джулиан вышел, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Его потрясение от вспышки горя миссис Фолькленд улеглось, но на смену ему пришло нечто более глубокое. Закономерность, которую он искал, наконец, проявилась. И она была чудовищна.

Глава 18. Погубленное алиби

Джулиан вернулся в Лондон ранним вечером и отправился на Боу-стрит. Ему повезло встретить Вэнса прямо там. Ищейка скорбно покачал головой, услышав про покушение на миссис Фолькленд.

– Кажется, нашему герою недостаточно убить мистера Фолькленда – он хочет избавиться и от миссис Фолькленд. И это очень дурно, сэр, – покушаться на даму или ребёнка, даже нерожденного.

У Джулиана были на этот счёт свои идеи, но они едва складывались, так что он пока придержал их у себя.

– Я предложил сэру Малькольму доложить обо всём местным властям и попросить их навести справки в округе – не было ли незнакомцев, подозрительных бродяг и так далее.

– Рад это слышать, сэр. У нас с этим расследованием и в Лондоне хватает дел.

– Вы узнали что-нибудь о той двуколке и лошади?

– Не очень много, сэр. У нас был тяжёлый день – из почтовой кареты увели свёрток ассигнаций, а на Хаунслоу-роуд шалит целая банда. Впрочем, какое вам до этого дело, верно, сэр? Я скажу вам, что я сделал – я послал Билла Уоткинса в Лонг-Акр. В этом районе живут каретники, и он рядом с Сигнетс-Корт, прямо по ту сторону Ковент-Гардена. Если кто и запомнил особенную двуколку и лошадь, то уж наверное, те ребята, что живут, продавая кареты, не так ли?

– Это хорошая мысль. А ещё в этом районе было просто избавиться от двуколки и от лошади – просто продать одному из местных.

– Если только у него была причина от них избавляться, сэр.

– Мы знаем от Джемми, что неизвестный на этой двуколке вывез из Сигнетс-Корт бессознательную леди прямо в ночь, когда случилось Убийство на кирпичном заводе. В доме миссис Десмонд следы кирпичной глины, а сама миссис Десмонд, как и её служанка, пропали. Сложно не думать о том, что этот человек, его двуколка и лошадь замешаны в чём-то очень скверном.

– Что же, если кто-нибудь в Лонг-Акр купил эту двуколку и лошадь, мы их найдём, сэр. Если повезёт, что получим и описание того, кто их продал.

– Быть может, – Джулиан невесело покачал головой, – но иногда я думаю, что наш джентльмен способен на хитрость, что побьёт наши.

В дверях квартиры Джулиана встретил Брокер.

– У вас гость, сэр. Мистер Толмедж.

– Юджин? Он должен быть в Йоркшире!

– Он не может быть там, сэр, – разумно возразил Брокер, – потому что сейчас он здесь.

– Твоя логика не знает себе равных, – вручив Брокеру свою шляпу, перчатки и хлыст, Джулиан мрачно спросил. – Где он?

– В кабинете, нет. Я принёс ему харчей и пивца из кофейни, а то он был ни жив, ни мёртв, когда пришёл. Выглядел так, будто бродил по улицам ещё заодно с фонарщиками. А обувь у него для этого не годится.

– Ад и проклятие! Что этот беспокойный птенец делает в двух сотнях миль от того места, где должен быть?

– Спит, сэр. По крайней мере, спал, когда я в последний раз заглядывал.

– Тогда его ждёт грубое пробуждение. Он его заслуживает.

Джулиан прошёл в кабинет. Тёплый воздух, запах пива и аромат мяса обрушились на него. Камин полыхал так ярко, что маленькая комната казалась жаркой и тесной. Юджин спал в кресле у огня. Он выглядел намного чище, чем при последней встрече с Джулианом. Вместо полураспущенного и засаленного платка он носил блестящий и чёрный, причём столь высокий и жёсткий, что спать, не снимая его, можно было только смертельно устав.

Джулиан немного смягчился, увидев до какой крайности юноша последовал его совету.

– Мистер Толмедж.

Юджин пошевелился, заморгал и вскочил на ноги.

– Мистер Кестрель… Я… Вы, должно быть, гадаете, что я тут делаю…

– Вы выражаете лишь слабые отголоски моих чувств, – Джулиан пересёк комнату и открыл окно. Порыв холодного воздуха заставил гостя поежиться.

Джулиан жестом предложил ему сесть и занял кресло напротив.

– Давайте начнём сначала – вы не против? Вчера сэр Малькольм посадил вас на почтовый экипаж до Йоркшира в девять утра. Это верно?

– Я… Я думаю, да, – замялся Юджин. – Я не помню точного времени.

– Мы называем это время «девять утра». Теперь я хотел бы точно знать, где вы были и что делали с девяти утра до этой минуты.

– Но почему?

– Позвольте мне пока что задавать вопросы. Поверьте, вы не в том положении, чтобы ставить условия.

Юджин неуверенно посмотрел на Кестреля, потом сделал глубокий вдох и заговорил:

– Я не хотел уезжать в школу. И уж точно я не хотел в йоркширскую школу – что бы не говорила Белинда, такие школы созданы для никому не нужных мальчишек, и там творятся ужасные вещи – но разве ей есть дело! Я понял, что она не изменит решения, так что решил убежать. Я не знал, что буду делать или куда пойду – я знал лишь, что не хочу встречаться ни с учениками, ни с учителями. Они все знают о моём отце, и хуже того – знают об Александре. Они скажут, что это я убил его. Они могут даже попытаться повесить меня. Я знаю, что там делают.

У меня не было никакого плана. Но когда мы в третий раз остановились поменять лошадей, я увидел лондонский дилижанс. Тогда я всё и решил. Я заплатил почтальону, и понёс свой чемодан к дилижансу. Я поговорил с охранником, тот – с кучером, и мне позволили ехать снаружи.

Джулиан был не удивлён. Дилижансы часто «сажали на плечо» пассажиров по дороге. Деньги от таких «лишних» путников кучер и охранник могли поделить между собой, а не отдавать владельцу.

– Продолжайте.

– Я залез на крышу. Мне пришлось сесть рядом с мужчиной, что жевал табак и всё время плевал за борт, а иногда попадал на мой сюртук. Ещё там была женщина с ребёнком, что плакал всю дорогу до Лондона. Но вид сверху был потрясающий. Я никогда раньше не ездил так. Мы въехали в город и остановились у постоялого двора, что назывался «Прекрасная дикарка»…

– В котором часу это было?

– Около шести вечера. Все вышли из дилижанса и пошли по своим делам – но у меня-то не было никаких дел. Я не знал, что делать, а чемодан был очень тяжёл. Так что я заказал комнату и ужин. Я был так измотан, что потом сразу пошёл спать.

– Кто-нибудь видел вас на этом постоялом дворе в тот вечер?

– Вы не верите мне? – Юджин посмотрел на него с недоумением. – Зачем мне врать?

– Будьте добры ответить на мой вопрос. Кто-нибудь вас видел?

– Я думаю, сэр, – сказал Юджин очень вежливо, – что ваш вопрос оскорбителен. Но поскольку мне не к кому обратиться, я думаю, что вы можете спрашивать то, что вам вздумается. Да, люди видели меня в кофейной комнате, но я никого из них не знаю. Слуги видели меня. Ещё горничная, что пришла забрать мои ботинки, чтобы вычистить к утру.

– В каком часу это было?

– Я не знаю! Возможно, в девять вечера или чуть позже. Было рано, потому я и проснулся на рассвете. Все вокруг было серым и мрачным. Я вышел… Я думаю, вы хотите узнать время… Я думаю, это было около шести. Я позавтракал на улице кофе и хлебом с маслом. Потом я бродил по округе, видел, как клерки идут на работу в Сити. Некоторые были моложе меня, и я думал: как они счастливы, что им есть куда идти…

– А они, вероятно, думали, как счастливы вы, которому не нужно никуда идти.

– Да, но у них есть работа, они получают собственные деньги, они независимы! Я же должен идти туда, куда мне велят, даже если это школа-живодёрня в Йоркшире. Я задумался, могу ли найти работу, но не знал, как это сделать, и у меня нет рекомендаций. Ведь нельзя же найти работу без рекомендаций, верно?

– Это зависит от того, насколько щепетильны вы будете в отношении закона и приличий.

Юджин кивнул.

– Я боялся этого. Так или иначе, я просто слонялся по городу – мне нравилось осматривать районы, которых я раньше не видел, но у меня быстро заболели ноги, и я начинал всё больше и больше беспокоиться о том, что буду делать, когда у меня кончаться деньги. Наконец, я так отчаялся, что решил прийти к вам.

– Как прямолинейно.

– Я не хотел, чтобы это прозвучало так. Я хочу сказать, что я для вас никто, и у вас нет причин помогать мне, но я знаю, что вы человек чести и отнесётесь с уважением к моей вере в это и не прогоните. И вы знаете мир – вы могли бы дать мне совет. Я потерян. Вы не знаете, что это такое – быть моего возраста и чувствовать, что все против тебя, а тебе некуда идти, кроме дома, но ты скорее умрёшь, чем вернётся туда.

– На самом деле, – тихо произнёс Джулиан, – именно это мне отлично знакомо.

Юджин посмотрел на него с уважением.

– Я верю вам.

– Это очень приятно, – Джулиан не дал развить эту тему, – но мы отвлеклись. Есть ли кто-нибудь, кто может подтвердить, где вы были с шести утра до половины десятого?

– Нет. Я просто гулял по Сити. Почему вы спрашиваете? – взмолился он. – Что я наделал?

– То, что вы наделали, несносное вы дитя, ввергло вас в большую опасность, – не сводя глаз с Юджина, Кестрель продолжил, – У меня для вас дурные новости. С вашей сестрой сегодня утром случилось несчастье.

– Несчастье! С ней всё в порядке?

– Она подвернула лодыжку. И потеряла ребёнка, которого вынашивала.

– О, бедная Бел! Она очень больна? Она поправится?

– Хирург думает так.

– Как это случилось?

– Её сбросил конь.

– С ней такого никогда не случалось! Она отличная наездница!

– В этот раз ей помогли. Кто-то вбил в седло два гвоздя.

– Вы хотите сказать – чтобы она упала? Но это чудовищно! Кто бы стал делать такое?

– Некоторые люди, возможно, захотят узнать, есть ли у вас какие-то мысли по этому поводу.

– Я… Я не понимаю…

– Тогда я выскажусь прямее. Ваше наследство зависело от того, умрёт ли Александр бездетным. Теперь это так.

– О, нет, – прошептал Юджин, тряся головой, – о, нет.