Текст книги "Кто люб богам (ЛП)"
Автор книги: Кейт Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
– Это было не вчера, – осторожно заговорил Джемми, – и не позавчера.
– Это было весной?
– Да, сэр, – в его глаза загорелась искра воспоминаний. – И тогда шёл дождь, лил как из ведра. Не когда я увидел джен-тель-мена, а позже. Я помню, потому что у меня были джорджики на горячий джин с водой, чтобы согреться.
Джулиан и Брокер переглянулись. Это могла быть та самая ночь, когда миссис Десмонд и её служанка покинули Сигнетс-Корт – ночь ливня, что уничтожил все следы Убийцы с кирпичного завода.
– А в какое время ночи это было? – спросил Джулиан.
– Знать не знаю, сэр.
– Хм… люди уж начали выходить из театров?
– Нет, сэр. Но билеты уже начали продавать за полцены. Я сначала подумал, что он из театра.
– Около девяти часов, стало быть. Итак, он дал тебе шиллинг и попросил подержать лошадь. Что было дальше?
– Он пошёл по улочке на Сигнетс-Корт.
Джулиан повернулся к Брокеру.
– Любопытно. Экипаж Фольклендов не помещался в проход, но двуколка могла проехать.
– Да, сэр.
– Тогда почему он не въехал во двор на ней?
Оба посмотрели на Джемми.
– Знать не знаю, сэр, – беспомощно отозвался мальчик.
– Возможно, он не хотел, чтобы его видели там, – пробормотал Джулиан. – Предположим, что эта та же ночь, когда исчезла миссис Десмонд, и что в двуколке приехал её покровитель. Молодой джентльмен в вечернем наряде и цилиндре – такое описание вполне подходит. Он был знаком с Сигнетс-Корт достаточно, чтобы знать, что в пятницу там не будет ни миссис Уиллер, ни её служанки. Тогда единственными, от кого он мог прятать двуколку, оставались миссис Десмонд и Фанни.
Он повернулся к Джемми.
– Пожалуйста, продолжай.
– Я держал лошадь, пока джен-тель-мен не вернулся. Он нёс леди.
– Нёс? Что ты хочешь сказать? Она была больна?
– Он сказал, что она спала. «Цыц! – сказал, – Она спит, и я не хочу будить её». Она чуть-чуть стонала и двигалась, как будто ей что-то снилось.
– Как она выглядела?
– Знать не знаю, сэр. Свет был только от фонаря в двуколке, а на ней был плащ, чепец и вуаль. Я видел её башмаки, когда он посадил её в экипаж. Они были белые и блестящие с золотыми нитками. Такие очень дамские туфельки.
– Вы думаете, это была миссис Десмонд, сэр? – спросил Брокер.
– Конечно, это скорее миссис Десмонд, чем её служанка. Хотя если миссис Десмонд могла надеть платье служанки, та могла переодеться в госпожу. С другой стороны, это могла бы совершенно другая женщина. Миссис Уиллер сказал, что у миссис Десмонд были гостьи, которых она по ночам приводила для своего покровителя.
Джемми было почти нечего больше сказать. «Джен-тель-мен» усадил женщину в двуколку и укутал пледом. Он дал Джемми обещанный шиллинг, сел на место кучера и уехал прочь.
Джулиан принялся ходить взад и вперёд, рассуждая:
– Итак, что мы знаем? Женщину увезли из Сигнетс-Корт – предположительно, в ночь Убийства на кирпичном заводе. Мы не знаем, кто это была, и кем был джентльмен, что увёз её. Если она – жертва убийцы, зачем он повёз её из окрестностей Стрэнда в Хэмпстед? Что стало с белыми туфельками, шитыми золотом? А если этот джентльмен отвёз её на завод, разбил лицо до неузнаваемости и забрал туфли, зачем, во имя всего святого, он поехал обратно на Сигнетс-Корт, чтобы наставить глиняных пятен по всему дому миссис Десмонд?
Джемми встревожился.
– Это нечто вроде игры, – пояснил Джулиан. – Мы пытаемся решить головоломку, и ты нам очень помог.
«Но, видит Бог, я бы хотел, чтобы ты мог рассказать больше, – подумал он, – дать любую подсказку, где искать следы этого джентльмена».
Он сделал одну последнюю попытку.
– Ты можешь вспомнить что-нибудь об этой двуколке и лошади?
Джемми поднял умное, настороженное лицо.
– Двуколка была покрашена чёрным, сэр, а колёса и дышло – белым. Она была довольно крепкая, но рессоры уже никуда не годились – на плохой дороге вам бы все кости растрясло. Лошадь была чалая со светлым пятном у левой ноздри. Зубы у неё длинные, и ещё оленья шея, а на передней ноге накостник[58].
«Что я за глупец! – подумал Джулиан. – Как я мог забыть о том, что мальчишка обожает лошадей?»
– Джемми, ты бесценен. Держи, – он высыпал монеты из кармана, – вот тебе кое-что за услуги. Если твои сведения окажутся полезными – а я думаю, что окажутся – ты получишь куда большую награду.
Пока Джемми пялился на новообретённое богатство, Джулиан отвёл Брокера в сторону.
– Отведи его домой и заприметь, где он живёт – он может снова нам понадобиться. Я пока что напишу Вэнсу и попрошу перевернуть небо и землю в поисках этой лошади и двуколки.
Глава 16. Пара гвоздей
На следующее утро Джулиан приехал к сэру Малькольму в Хэмпстед. Тот принял его в библиотеке.
– Я не смог заставить себя пойти в Инн, – признался он. – Я хочу быть рядом, когда вы будете расспрашивать Белинду.
– Она ждёт меня?
– Нет. Вы просили не говорить ей того, что вы узнали о миссис Десмонд, и чтобы не заходить на запретную территорию, я вовсе не упоминал вас и расследование.
– Спасибо. Я понимаю, что вам неловко держать от неё что-то в тайне, – сказал Джулиан. – Она не интересовалась, как идёт расследование? – с любопытством добавил он.
– Нет. Я думаю, она слишком подавлена потерей, чтобы интересоваться тем, кто убил Александра. Но она начала думать о будущем без него… это хороший знак, верно? Вчера она послала Марту в Лондон, чтобы забрать свои вещи и отправить их сюда или в Дорсет. Марта очень не хотела покидать её, но Белинда настояла. Она хочет продать лондонский дом, хотя не может избавиться от него достаточно быстро – не после того, кто там произошло.
Он позвонил Даттону и спросил, где сейчас миссис Фолькленд. Даттон доложил, что хозяйка у себя и одевается для верховой езды.
– Попросите ей зайти к там и поговорить, когда она спустится.
Даттон поклонился и вышел.
– Есть ещё кое-что, что нужно рассказать вам, – нерешительно заговорил сэр Малькольм. – Это может показаться очень странным. Прошлым вечером ко мне приехал мистер Клэр и просил прощения за письма. И я не уверен в том, как это случилось, но он пробыл здесь три часа.
– Должно быть, это было очень долгое извинение.
– Нет, но мы разговорились о других вещах… в основном, о классиках. И он отлично знает хорей.
– В самом деле?
Сэр Малькольм выглядел удручённым.
– Вы думаете, заводить дружбу с Клэром неправильно?
– Я не хочу сказать, что вы сделали что-то неправильно, сэр Малькольм. Но я думаю, что вы сделали это на свой страх и риск.
– Что же, пусть это будет мой страх и риск. Мне нравится мистер Клэр, и я не думаю, что он плохой человек. Просто его… запутали?
– Александр?
– Да, – стойко ответил сэр Малькольм. – Мой сын был подло убит, но это не делает его святым. Он поступил дурно. Я должен принять это. Мистер Клэр тоже поступил дурно, но он моложе Александра и хуже знает свет.
Джулиан подумал, что не сэру Малькольму говорить о знании света. Та наивность, с которой он взял Клэра под крылышко, раздражала не меньше, чем трогала. Несмотря на свою вечную неловкость, Клэр мог очаровывать – он служил живым примером того, как обратная сторона обаяния может быть до странности обаятельна. Но это лишь ещё больше насторожило Джулиана. Если Клэр попытается воспользоваться этим добрым и одиноким человеком, ему придётся считаться с Джулианом.
– Вы хотели видеть меня, папа? – в дверях появилась миссис Фолькленд, чья строгая чёрная амазонка идеально сочеталась с белой кожей и золотыми волосами. Она холодно кивнула Джулиану. – Доброе утро, мистер Кестрель.
– Доброе утро, миссис Фолькленд, – он поклонился. – Я пришёл, надеясь поговорить с вами о тех открытиях, что нам удалось сделать. Мы позволите сопровождать вас на прогулке?
На миг в её глаза появилось негодование и страх ловушки. Он через всю комнату чувствовал это. Но она сказала лишь:
– Как пожелаете.
Сэр Малькольм подплыл к невестке, будто не желая выпускать из-под своей защиты.
– До свидания, моя дорогая. Если я понадоблюсь тебе, когда ты вернёшься, я буду здесь.
– Спасибо, папа, – она повернулась к нему, а потом быстро отвела взгляд. Джулиан заметил, что заставило её потупить глаза – не свекор, а смеющиеся глаза Александра на портрете.
Она оперлась на руку Джулиана, и они вышли на конюшню через заднюю дверь. Ворота, что вели на извилистую дорогу, уже были открыты. Нерон, вороной конь Джулиана уже был готов. Рядом стоял прекрасный гнедой[59] миссис Фолькленд – Феникс. Это был очень норовистый конь для дамы, и в нем было шестнадцать хэндов[60], но хозяйка прекрасно с ним управлялась.
Один из мальчишек придержал Нерона под уздцы, пока Джулиан садился. Другой хотел подержать стремя миссис Фолькленд, но Майк Наджент, её грум, прогнал его. Наджент был известен на Роттен-роу не меньше, чем его хозяйка. Это был маленький, жилистый ирландец с загорелым, обветренным лицом и пронзительными чёрными глазами, который бы не позволил никому чужому подойти к Фениксу. Он подставил руки, чтобы миссис Фолькленд могла опереться. Она легко взлетела в седло, а грум принялся подтягивать подпругу.
Феникс дёрнул головой, в его глазах появилось бешенство, ноздри начали раздуваться. Он встал на дыбы, сбросил всадницу и понёсся к воротам. Нога миссис Фолькленд запуталась в стремени, и её потащило за конём.
Джулиан пришпорил Нерона и перекрыл Фениксу путь. Тот повернулся в другую сторону, но Наджент успел перехватить поводья.
– Снимите с него седло, ради любви Иисуса! – рявкнул он мальчишкам. – Вы что, не видите, что оно сводит его с ума?
Джулиан спешился и побежал на помощь миссис Фолькленд. Он высвободил её юбку из стремени и, отнеся женщину на безопасное расстояние, положил на землю. Миссис Фолькленд, бледная как мел, была без чувств. Её шляпка куда-то потерялась, и ярко-золотые волосы рассыпались и измазались в грязи.
Кучер сэра Малькольма услышал шум и выбежал из конюшен.
– Есть тут что-нибудь, что можно использовать вместо носилок? – крикнул ему Джулиан.
– Есть старая дверь. Я застелю её холстом.
– Хорошо. И принесите одеяло и спиртное, если есть.
Мальчишки расседлали Феникса. Конь успокоился, хотя все ещё дрожал и бил копытами. Наджент что-то пробормотал ему, поглаживая морду и шею.
Кучер и мальчишки вернулись с импровизированными носилками, одеялом и бутылкой бренди. Джулиан обернул миссис Фолькленд в одеяло и, бережно приподняв голову и плечи женщины, опёр на свою руку, а потом поднёс к её губам бутылку и заставил сделать несколько глотков. Женщина закашлялась, её веки задрожали, и лицо исказила боль.
Джулиан метнул взгляд на мальчишек.
– Пошлите за доктором.
Они переглянулись, и миг спустя один побежал прочь.
– Мы можем перенести вас в дом? – спросил Джулиан.
Она закрыла глаза и судорожно кивнула. Джулиан и кучер осторожно уложили её на носилки и внести внутрь. Второй мальчишка побежал вперёд, чтобы открыть дверь и предупредить домашних.
Сэр Малькольм уже был в холле.
– Моя бедная девочка! Белинда, дорогая… О, Боже, она в обмороке! Быстрее, несите её сюда!
Джулиан и кучер понесли женщину в библиотеку. Сэр Малькольм помог им переложить её с носилок на кожаный диван. Все трое в ужасе выдохнули, стоило им взглянуть на освободившиеся носилки. Прямо посредине холста расплывалось большое, липкое, красное пятно.
Сэр Малькольм отчаянно помахал рукой, подзывая женщин, появившихся в дверях – Джулиан предположил, что это кухарка и горничная.
– Подойдите! Осмотрите её и узнайте, куда она ранена!
Трое мужчин повернулись спинами, пока женщина осматривали миссис Фолькленд. Их поиски подтвердили то, чего боялся Джулиан. Это была не обычная рана. Миссис Фолькленд потеряла не только кровь, а сэр Малькольм потерял надежду на внука.
Горничная принесла чистое бельё, нашатырный спит и горячую воду.
– Где Марта? – спросил Джулиан у сэра Малькольма.
– Она ещё не вернулась, – убито ответил сэр Малькольм. – Вы помните, я говорил, что Белинда послала её в Лондон за своими вещами. Мы ждали её только сегодня днём.
Внезапно в коридоре поднялся шум. До библиотеки донёсся повышенный голос Даттона:
– Я повторю вам, вы не можете увидеть сэра Малькольма прямо сейчас, он заботится о миссис Фолькленд.
Сэр Малькольм повернул измученное лицо к двери.
– Я пойду, – сказал Джулиан и вышел, чтобы узнать в чём дело.
Он обнаружил, что Даттон спорил с Майком Наджентом, что держал в руках дамское седло миссис Фолькленд[61]. Увидев Джулиана, грум перевернул седло вверх ногами и бросил на пол.
– Посмотрите! Я спрашиваю, вашчесть, видано ли такое злодеяние?
Джулиан почувствовал покалывание в затылке. Он присел на корточки и тщательно осмотрел седло. Сперва он не заметил ничего необычного. Это было обычное седло – толстая подбивка, узкая канавка, что идёт вдоль. А потом он увидел два длинных, уродливых гвоздя, почти незаметных на тёмно-коричневой коже, вбитые в канавку так, что их острия торчали из седла с другой стороны. Простая, эффективная ловушка. Пока седло просто лежит на спине лошади, она не чувствует боли. Стоит только там оказаться всаднику, а подпруге – натянутся, как гвозди впиваются в плоть животного.
Джулиан мрачно посмотрел на Наджента.
– Кто нашёл эти гвозди?
– Это точно был я и никто другой, вашчесть. Как только Феникс успокоился так, чтобы его можно было оставить одного, я осмотрел седло – знал, как на Масленицу, что он бы так не взбесился, если бы с седлом всё было в порядке. Вы добрее животного не видели, вашчесть, – кроток как ягнёнок, хотя очень ретивый, а хозяйку любит как мать…
– Я всецело готов простить его за любой проступок. А теперь, касательно седла…
– Да, вашчесть. Я сказал себе: «Кто-то поработал с ним, ведь разве не я чищу и осматриваю его после каждой хозяйкиной прогулки?» Клянусь, вашчесть, когда я повесил его вчера на подставку, оно было таким чистым и блестящим, что леди могла бы смотреть в него и причесываться, и с ним всё было в порядке, совершенно всё!
– Когда это было?
– Я бы сказал – между полуднем и часом дня, вашчесть.
– А когда вы брали его в следующий раз?
– Этим вот утром, вашчесть, когда я примостил его на спину Фениксу, около половины десятого. Лучше бы мне отрубили руки! Но я не заметил гвоздей. Я должен был лучше осмотреть седло, а я никогда этого не делал. Со вчерашнего дня никому и в голову не приходило прикасаться к нему, – он нахмурился и потряс кулаком. – Не повезёт тому, кто сделал это – мучить бедное животное, что никому не причиной вреда, и делать из него орудие, чтобы навредить его хозяйке…
Раздался резкий стук в парадную дверь. Даттон впустил хирурга и провёл его в библиотеку. Сэр Малькольм и кучер, кухарка, служанка и мальчик с конюшни высыпали в коридор. Сэр Малькольм собирался отпустить слуг, но Джулиан попросил кучера и мальчика задержаться. Сэр Малькольм моргнул и посмотрел на своего гостя, потерянный и несчастный.
– Зачем?
– Мне нужно кое-что сказать вам, сэр Малькольм. Я боюсь, это станет для вас потрясением. Но сперва, не прикажете ли Даттону проследить, что никто не покидал дом без вашего разрешения, и особенно – чтобы никто не заходил на конюшенный двор?
– Хорошо. Даттон, сделайте то, о чём говорит мистер Кестрель.
Джулиан провёл сэра Малькольма в кабинет и сообщил, что падение миссис Фолькленд не было несчастным случаем. Сэр Малькольм был вне себя.
– Боже мой, кто мог решиться на такое варварство? Кто мог ненавидеть Александра так, чтобы пытаться убить ещё и его ребёнка?
– Я не думаю, что там нужно считать, будто в обоих преступлениях виновен один человек.
– Бога ради! Вы хотите сказать, что мою семью преследуют два жестоких убийцы?
– Это крайне маловероятно. Я лишь имею в виду, что в этом расследовании ничего нельзя принимать как должное.
– Но ведь это второй удар врага Александра – будто кровная месть, что передаётся следующим поколениям!
Джулиан поднял бровь.
– Вы знаете, что миссис Фолькленд была в положении?
– Наверняка – нет. Она никогда не говорила мне.
– Что же, если даже вы, сэр Малькольм, не знали, как об этом мог догадаться человек, что вбил гвозди?
Сэр Малькольм вздрогнул.
– Я не знаю, – он рухнул на стул и затряс головой. – Я чувствую себя беспомощным. Что теперь делать?
– Я думаю, нужно выпить, а потом задать несколько вопросов слугам с конюшни.
Прислуга из конюшни ждала в приёмной. По пути туда сэр Малькольм и Джулиан столкнулись в холле с хирургом.
– Как она? – спросил с нетерпением сэр Малькольм.
– С ней все будет в порядке. Надежды спасти ребёнка нет, но она молода, так что у неё будут другие… – хирург оборвал себя, слишком поздно вспомнить, что миссис Фолькленд потеряла не только дитя, но и мужа. – У неё будут боли день или два. Растянута лодыжка и сильный ушиб на голове. Я перевязал лодыжку, и ей лучше не вставать на ноги хотя бы неделю. Другие ранения, кроме ушиба на голове, несерьёзны, но о пациентке нужно хорошо заботиться первые дни. Если она потеряет сознание, даже всего на минуту, немедленно пошлите за мной. Больше делать ничего не нужно – просто постельный режим и покой. Если у неё начнётся лихорадка, омывайте ей лоб уксусом и водой. Если лихорадка продолжиться, я сделаю кровопускание. Она хочет, чтобы её унесли наверх в её комнату, но я не вижу, почему нужно сделать это сейчас, если её можно перенести позже, когда она наберётся сил.
– Она может отвечать на вопросы? – спросил Джулиан.
– Если она будет в состоянии говорить, лучше поощрять её к беседам. Это поможет ей оставаться в сознании и отвлечёт от мыслей о ребёнке. Впрочем, лучше немного выждать. Ей нужен отдых.
Сэр Малькольм поблагодарил хирурга и проводил, а потом пошёл проведать миссис Фолькленд. Из библиотеки он вышел, скорбно качая головой.
– Ей очень плохо – она скорее мертва, чем жива. Её сердце и так было разбито, а когда она только начала поправляться, случилось это! Я говорю вам, Кестрель, что когда мы найдём того, кто это сделал, не подпускайте меня к нему! Я начинаю понимать, почему люди совершают убийства.
Сэр Малькольм через Даттона попросил кухарку или служанку посидеть с миссис Фолькленд и посылать за ним, если ей станет хуже.
– И принесите больше одеял и подушек и всего остального, чтобы ей было удобнее.
– Да, сэр.
Сэр Малькольм и Джулиан прошли в приёмную. Слуги из конюшен – то есть кучер Боб Чивер, два мальчишки и Наджент – чувствовали себя там довольно неловко, непривычные бывать в большом доме.
– Здесь все собрались? – спросил Джулиан.
– Да, – ответил сэр Малькольм. – Мне никогда не требовалось больше. У меня две лошади, которых запрягают, экипаж, в котором я езжу на прогулки, и фаэтон, которым я правлю вам.
– А сколько у вас домашних слуг?
– Даттон, который служит дворецким и лакеем, кухарка и горничная. О, и ещё садовник, но он живёт не в доме.
Джулиан повернулся к Надженту.
– Вы сказали, что чистили седло миссис Фолькленд вчера около полудня, а повесили на подставку, вплоть до половины десятого сегодня, когда оседлывали Феникса. Значит, гвозди появились там в период со вчерашнего полудня до половины десятого сегодня. Я правильно вас понял?
– Точно, вашчесть ухватили всё, что я сказал.
– Где в конюшне находятся подставки для сёдел?
Тут впервые заговорил Чивер – его голос оказался удивительно мягким для такого крупного, дородного мужчины.
– В седельной комнате, сэр, рядом со стойлами.
– Эту комнату держат запертой?
– Нет, сэр. Там даже нет замка.
– А как насчёт самой конюшни?
– Я сам запираю её каждый вечер, сэр, около девяти вечера, и отпираю около пяти утра.
– И ворота на дворе?
– Их я тоже запираю и отпираю в то же время, сэр.
– И вы так же сделали вчерашним вечером и сегодня утром?
– Да, сэр.
– У кого ещё есть ключи от конюшни и ворот?
– У мистера Даттона есть и те, и другие.
Сэр Малькольм кивнул.
– У Даттона есть ключи от всех дверей, внешних и внутренних.
– Где он их держит?
– Кажется, он носит в кармане те, что использует чаще всего, – сказал сэр Малькольм, – остальные обычно висят на колышках в его комнате в цоколе. Боюсь, мы не слишком внимательно за этим следили – но как мы могли подумать, что кто-то из домочадцев окажется в опасности?
– Вы не могли, – успокоил Джулиан. – Комната дворецкого запирается?
– Я так не думаю. Получается, кто-то мог украсть оттуда ключ от конюшен и пробраться туда ночью.
– Но, сэр, – возразил Чивер, – ему пришлось бы пройти мимо стойл, и это обеспокоило бы лошадей. И мальчики, и я услышали бы это – мы спим совсем рядом.
– А мог ли кто-то, кого лошади знают, пройти мимо стойл, не потревожив лошадей, если бы был осторожен? – предположил Джулиан.
– Думаю, случится так может, сэр. Но я сплю очень чутко, и думаю, что услышал бы, как кто-то там ходит.
– Очень хорошо, – сказал Джулиан. – Стало быть, почти невероятно, что ловушку подстроили в отрезок от девяти вечера до пяти утра. У нас остаётся время между вчерашним полуднем и девятью вечера, а также это утро от пяти до половины десятого. Был ли в этом время в конюшне или на дворе кто-то, кроме вас четверых?
– Хозяйка выходила к Фениксу, – проговорил Наджент. – Она приходит каждый вечер, Боже благослови её, и приносит ему корзину яблок.
– Ещё был джентльмен, – вставил Чивер, – но он пришёл поздно, когда конюшня была уже заперта. Его лошадь привели, когда уже смерклось, а потом он сам пришёл за ней. За ней ходил Фред, – он ткнул пальцем в сторону одного из мальчишек.
– Это был мистер Клэр, – медленно проговорил сэр Малькольм.
– Когда он уехал? – спросил Джулиан.
– Вскоре после полуночи, – ответил сэр Малькольм. – Я позвонил Даттону, чтобы он посветил гостю и проводил до конюшни.
– А как Даттон попал в конюшни? Открыл своим ключом?
– Должно быть, сэр, – сказал Чивер. – Меня не звали, чтобы впустить его.
– Тогда мы знаем, что его ключ не был украден, – Джулиан повернулся к Фреду. – Мистер Клэр заходил в конюшню?
– Да, сэр.
– Надолго?
– Я не знаю, сэр, – замялся Фред, смутившись от того, что внезапно оказался в центре внимания.
– Что он там делал?
– Ничего, сэр, просто ждал, когда я привёл его коня. А потом уехал.
– Я полагаю, Даттон был с ним?
– Нет, сэр. Мистер Даттон пошёл отпереть ворота.
– Ты всё время видел мистера Клэра, когда он был в конюшнях?
– Что вы предполагаете, мистер Кестрель? – резко вмешался сэр Малькольм.
– Я ничего не предполагаю, сэр Малькольм. Я просто хочу исследовать все возможности.
– Нет, я не всегда его видел, сэр, – вставил Фред. – Борей раскапризничался, и я пошёл в стойло успокоить его.
– Мог ли мистер Клэр пройти в седельную комнату и выйти оттуда, пока ты занимался лошадью?
– Не знаю, почему бы не мог, сэр.
– Тогда откуда он взял гвозди? – потребовал объяснений сэр Малькольм. – Вы думаете, он принёс их в кармане на тот случай, если подвернётся возможность испортить чьё-то седло?
– Ему не пришлось бы, сэр, – застенчиво заметил Чивер. – В седельной есть гвозди, прямо как те, что нашлись в седле миссис Фолькленд.
Сэр Малькольм спросил опасно мягким голосом:
– Так вы предполагаете, что мистер Клэр проник в седельную комнату, увидел валяющиеся гвозди и подумал, что было бы весело вколотить их в седло, чтобы моя дочь упала?
Джулиан прервал этот перекрёстный допрос.
– Я повторяю, сэр Малькольм, я ничего не предполагаю, я лишь собираю сведения. У мистера Клэра были средства и возможность совершить преступления. Вы же не ожидаете, что мы закроем на это глаза?
– Нет. Нет. Забудьте мои слова, пожалуйста, продолжайте расспросы, – сэр Малькольм зашагал взад и вперед, чтобы дать выход напряжению.
Джулиан принялся разбираться с алиби. У слуг его не было – любой из них может проникнуть в седельную комнату между полуднем и половиной девятого утра. Более того, грум или мальчишка с конюшни умели работать с сёдлами. Конечно, у них было сложно найти мотив навредить миссис Фолькленд. Но имея дело с слугами – самыми мало уважаемыми и скверно оплачиваемыми из работающих людей – всегда нужно было помнить, что их можно купить. Сэр Малькольм заявил, что все слуги пришли к нему с рекомендациями, и никто никогда не выказывал никаких признаков бесчестности или жестокости. Но это значило не то, что они неподкупны – просто понадобились бы большие деньги, чтобы преданный слуга обманул хозяина.
По просьбе Джулиана сэр Малькольм послал за Даттоном, кухаркой и служанкой, а сам отправится заменить одну из женщин у постели миссис Фолькленд. Все сказали, что ничего не знают о гвоздях в седле хозяйки; и никто, кроме Даттона, что водил Клэра за лошадью, не подходил к конюшням в период со вчерашнего полудня до половины десятого утра сегодняшнего утра. В целом Джулиан не слишком верил, что преступником был кто-то из них – хотя бы из-за большого риска, на который пошёл бы любой из домашних слуг, готовя такую ловушку. Конюшня не была их владением, и стоило кому-то их тут заметить, им было бы трудно это объяснить.
Джулиан спросил у всех слуг, не видели ли они каких-нибудь незнакомцев рядом с домом. Все уверенно заявили, что никого не видели.
Следующим шагом должен был стать осмотр конюшни. Кестрель попросил Чивера сопровождать его, а остальных слуг – остаться в доме. Они вышли во двор через заднюю дверь. Это было огороженное пространство примерно прямоугольной формы. Войти сюда или выйти можно было лишь через дом или ворота, выходящие на дорогу. Напротив дальней стены располагалась конюшня – здание из коричневого кирпича, напоминающее солидный коттедж, если не считать дверей для карет. С одной стороны конюшни было свободное пространство для экипажа и фаэтона сэра Малькольм. С другой устроились стойла и дверь, что вела в седельную комнату.
Туда Джулиан и отправился. Она была тесной, скверно освещённой и забитой обычными для такого места предметами – щётками, ножницами, фонарями, корзинами, попонами. Три седла стояли на подставках – четвёртая оставалась пустой.
– Здесь хранится седло миссис Фолькленд?
– Да, сэр, – ответил Чивер.
– Здесь больше нет дамских сёдел, – пробормотал Джулиан. – Это значит, что тот, кто устраивал ловушку, знал, на кого. А где хранятся гвозди?
Чивер указал на открытую коробку на соседней полке. В ней обнаружились гвозди всех размеров – в том числе того же вида и длины, что были вбиты в седло.
«Ещё одно простое, безупречное преступление, – подумал Джулиан, – в духе Убийства на кирпичном заводе и смерти Александра. Преступник пользуется тем, что оказалось под рукой – кирпичом, кочергой, коробкой гвоздей – и причиняет такие раны, какие нужны, чтобы отнять жизнь. Исключая разбитое лицо жертвы с кирпичного завода. Это он сделал лишь для того, чтобы скрыть её личность. Если предположить, что все три убийства совершены одной рукой, это очень экономный преступник – он предпринимает минимум усилий для того, чтобы достичь цели».
Джулиан тщательно осмотрел седельную, но не нашёл ничего, что указало бы на личность преступника. Он расширил круг поисков, но успеха не достиг. Понять можно было лишь то, что ни один вход в конюшню не был взломан.
– Я считаю, – сказал Кестрель Чиверу, – что у преступника хватало возможностей проникнуть в седельную незаметно – хоть вчера днём, хоть рано утром сегодня.
– Я так и думаю, сэр. Мальчишки и я моем экипаж, выводим лошадей на воздух, работаем. За день случается много раз, что в седельной никого нет, и никто за ней не следит.
Джулиан осмотрел стойла.
– Какую лошадь успокаивал Фред, когда здесь был Клэр?
– Это Борей, сэр, – Чивер показал. – Он вечно буянит. А Зефир спокоен как агнец.
Джулиан подошёл к стойлу Борея.
– Отсюда Фред не мог видеть, заходил ли гость в седельную. Так или иначе, отличная возможность для мистера Клэра.
Он поблагодарил Чивера за помощь и вернулся в дом. Слуг с конюшни уже отпустили из приёмной и отправили на кухню перекусить.
– Они могут вернуться к себе, – сказал Джулиан Даттону, с которым встретился в холле.
– Да, сэр. И, сэр, сэр Малькольм спрашивал, не присоединитесь ли вы к нему в его кабинете, когда вернётесь.
Джулиан поделился с сэром Малькольмом скудными плодами своих поисков. Потом он спросил, в сознании ли миссис Фолькленд и может ли немного поговорить.
– Она снова попросила перенести её в её комнату, но я решил, что сперва ей лучше отдохнуть. Ещё она хотела узнать, что с Фениксом. Она беспокоилась за него – у него никогда не было таких припадков. Я решил, что лучше рассказать ей о том, что произошло – о седле.
– И что она сказала?
– Она долго молчала. Потом сказала только «Мой бедный мальчик». Я думаю, она говорила о коне, но в этом трудно поверить. Она закрыла глаза, будто не хотела ничего видеть, и я не стал на неё давить.
– Мой бедный мальчик, – повторил Джулиан, а потом резко продолжил. – Когда Юджин уехал в новую школу?
– Вы не можете думать… Он её родной брат, ему шестнадцать!
– Я надеюсь, что это не так, сэр Малькольм. Но факты остаются фактами – он был единственным, кому было выгодно, чтобы Александр умер бездетным. От этого зависело его наследство.
– Да, это правда, – признал сэр Малькольм, но тут же его лицо прояснилось. – Но он уехал слишком рано. Я сам посадил его на почтовую карету в девять утра.
– Значит, он вне игры, – с облегчением заметил Джулиан. Ему нравился Юджин, и ему было бы жаль осознать, что этот юноша мог спланировать хладнокровное и вероломное преступление. – А что с Мартой? В котором часу она вчера уехала в Лондон?
– Около десяти утра. Я сам её отвёз, а потом отправился к себе в Линкольнз-Инн.
– Стало быть, вычёркиваем и Марту. Остаётесь вы, сэр Малькольм. Где вы были между вчерашним полуднем и половиной девятого утра?
– Я понимаю, что вы должны это спросить, – сказал сэр Малькольм, сжав зубы, – но ваши методы меня потрясают. Как вы можете спрашивать… Очень хорошо. Я бы у себя в Инне с одиннадцати часов до раннего вечера – мы ведь встречались там. Потом я встретился с несколькими другим старшинами по делам Инна и поужинал там же. Домой я вернулся где-то от восьми вечера до половины девятого. Мистер Клэр приехал на полчаса позже, и мы с ним беседовали до полуночи. Потом я лёг спать. Так что у меня было мало возможностей испортить седло. Но этим утром я встал в семь, и за мной никто не следил. Я мог бы прокрасться в конюшню.
– Спасибо, сэр Малькольм, – Джулиану уже надоело, что его упрекают в излишней дотошности. Что сэр Малькольм ему обещал всего несколько дней назад? «Какие бы вопросы вы не задавали и что бы не обнаружили, я ничем вас не упрекну…» Такие благие намеренья…
Он сказал:
– Я думаю, мы оба немного переутомились. Возможно, лучше пообедать и осознать всё, что мы узнали.
Сэр Малькольм улыбнулся.
– В вашей невероятно тактичной манере, вы хотите сказать, что я немного переутомлён, и мне нужно поесть и отдохнуть. И вы совершенно правы. Просто скажите мне: у вас есть предположения, кто напал на мою дочь?
