Текст книги "Кто люб богам (ЛП)"
Автор книги: Кейт Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
– Почему вы вернулись в Англию?
– Я хотел прожить свои последние дни здесь. Квентин вернулся, чтобы учиться, так что я решил ехать с ним. Не в Лондон, где меня могли узнать, но в какое-нибудь тихое место, где я смогу жить. Я хотел взять с собой Верити, но этого не случилось. Впрочем, Квентин часто приезжает осветить моё одиночество. Кроме того, я открыл для себя садоводство, что стало большим наслаждением.
Нам эта жизнь, далекая от шума
И суеты, открыла речь деревьев,
Язык ручья лесного, мудрость камня,
Всю щедрость бытия. Я жизнь другую
Теперь отверг бы.
[75]
.
Эти слова напоминали конец драмы. Нельзя не отдать Тиббсу должное – он успешно отвлекал Джулиана от расследования – до этого мига.
– А ваши племянник и племянница унаследовали актёрский гений?
– Верити унаследовала. Мы раньше ставили любительские пьесы – ничего изысканного или публичного, просто способ развлечься и развлечь наших друзей – и у неё был дар. Она могла подражать чужим манерам и речи – все актеры немного обезьяны – и прекрасно умела передавать характер. Она могла бы сделать себе имя на сцене, но для неё это несерьёзно. Её считала необходимым читать, и высказывать своё мнение на более широкой сцене, – он улыбнулся. – Настоящая Порция.
– А мистер Клэр – у него есть актёрский талант?
– Ни капли. Он слишком застенчив, чтобы выходить на сцену, и слишком честен, чтобы играть кого-то, кроме себя самого.
Джулиан прошёлся по комнате.
– Видите ли, мистер Тиббс, ведя расследование, я не могу закрывать глаза на то, что вы – это вы. Мистера Клэра вырастил человек, что бежал из страны, убив человека – да, я знаю, что дуэль и хладнокровное убийство сильно отличаются, но для неопытного молодого человека граница могла размыться. Если у Клэра был достаточно веский мотив убить Фолькленда, он мог оправдать себя тем, что следует вашему примеру.
– Он мог бы, – добродушно ответил Тиббс. – Продолжайте. Какие ещё несчастья я навлёк на своих подопечных?
– Мистер Тиббс. Я высоко ценю вашу былую профессию, но дело в том, что актёрство – это обман.
– И вы думаете, что моя племянница и племянник несут это проклятие в своей крови?
– Я думаю, наставляя их в актёрской игре, вы могли научить их играть правдой.
– Позвольте сказать, что вы очень развеселили меня, мистер Кестрель!
– С удовольствием позволю, если вы поделитесь со мной тем, что вас развеселило.
– Слышать, как театр сделал меня лжецом и убийцей! Услышь я это от другого человека, я бы пропустил такие слова мимо ушей! Однако же, прошу прощения, но это звучит нелепо от сына Джулии Уоллес.
Джулиан уставился на него и спросил изменившимся голосом:
– Вы знали мою мать?
– Уж будьте уверены. Не так хорошо, как хотелось быть – не сочтите за грубость, конечно. Я никогда не выходил с ней на одну сцену к сожалению. Она играла в королевском театре Ковент-Гарден, а я – в Друри-Лейн. И, конечно, её карьера была подобна падающей звезде – только моргни и просмотришь. Но какое она производила впечатление! Я видел её в роли леди Тизл – я никогда не думал, что эта героиня может быть так чарующа. Это всё равно, что во всей красоте увидеть веер, что до этого был всегда свёрнут, – он улыбнулся и тихо добавил. – Вы очень похожи на неё, особенно глазами.
Джулиан придвинулся ближе.
– Расскажите мне больше.
– То, что она делала, было похоже на колдовство. Она не была красивой, но стоило ей начать говорить, смеяться или рассказывать историю, как вы всё забывали. Мужчины, сегодня говорившие, что не видят в ней ничего особенного, через неделю были порабощены. Ваш отец был худшим из них. Он бывал в театре все часы, когда она играла. Он засыпал её письмами, цветами, книгами… подумать только, посылать актрисе книги! Более мудрые посылали драгоценности – и более мудрые никогда не получали от неё ничего.
Честно говоря, никто не ожидал, что он женится на ней. Она сохраняла достоинство – в театре это считается подвигом – но она всё равно оставалась актрисой, а он – молодым человеком хорошего происхождения. Можете представить, как он посрамил циников, сделав ей предложение. Я слышал, его семья восприняла это очень сурово. Они простили его?
– Нет, – коротко ответил Джулиан. – Никогда.
– Жаль. Они не смогли встретиться с ней, тогда бы она их покорила, клянусь, – он добавил, – вы никогда не знали её, верно?
– Нет. Она умерла родами.
– Вашему отцу тяжело пришлось.
– Да. Он пожертвовал ради неё всем – семьей, имуществом, связями – а всего через год она умерла, а вместо неё появилось кричащее, беспомощное существо, что будет зависеть от него годами. Некоторые мужчины сходят с ума от гнева или горечи, но не мой отец. Он простил меня, целиком и полностью, за то, что я был рождён.
Тиббс улыбнулся, не без доброты.
– Вам стоит подумать о том, чтобы самому простить себя.
Джулиан похолодел от потрясения. Ему нужно было быть более осторожным – то, что знал Тиббс, могло оказаться опасным. Кестрель позволил себя заговорить, и этот человек уже залез ему под кожу.
Кестрель с усилием справился со своим голосом.
– Мы сильно отклонились от темы, которую я хотел обсудить.
– Всего лишь краткое отступление и очень живописное. Я хотел, чтобы вы поняли, как много у вас общего с моей племянницей и племянником. Вы все дети театра. И вы сами показываете это, мистер Кестрель. Что есть ваш образ, как не часть пьесы – ваши костюмы служат реквизитом, а ум – текстом? Общество может гадать, кто вы такой и откуда, но у меня нет сомнений, что я найду пару-тройку старых друзей в театре, что вспомнят вашу мать и знают, из какой вы семьи. Не волнуйтесь – мы вам не выдадим. Вы один из нас.
«Один из нас, – повторил Джулиан про себя, – Интересно, они правы? У меня нет семьи, нет имущества, нет занятия. Неужели я – просто реквизит и текст, просто персонаж в своей пьесе? – ответ пришёл быстро: Нет. Потому что картонная фигура не смогла бы разгадать два убийства и идти по следам ещё двух. Странно, я всегда думал, что делаю это для собственного развлечения и, быть может, чтобы восстановить справедливость. Я никогда не думал, что тем самым спасаю собственную душу».
Вслух он сказал:
– Есть важное различие между мной и вашими племянницей и племянником. Меня не подозревают в убийстве.
– Никто не хочет, чтобы их имя было чисто больше, чем я. Но я уже сказал вам всё, что мог и больше, чем должен был.
– Вы несправедливы к себе, мистер Тиббс. Я не вижу, что вы чем-то пожертвовали.
– Но я сказал весьма нескромную вещь. Не просите меня повторить – ничто на земле не вынудит меня сделать это.
– Это слишком серьёзное дело, чтобы играть в загадки, мистер Тиббс.
– Слишком поздно, – вздохнул Тиббс, – я уже загадал вам эту – и очень надеюсь, что небеса не дадут вас разгадать её!
Глава 24. Да свершится правосудие
Джулиан вернулся в йовильский трактир и заказал почтовую карету в Лондон. Разыскав Брокера в пивной, он велел ему собрать вещи. Вместе они прошли через лабиринт коридоров и лестниц к комнате Джулиана. По пути им встретилась хорошенькая горничная, что страшно покраснела и убежала.
Джулиан искоса посмотрел на Брокера.
– Мне стоило бы держать тебя на привязи.
Брокер непонимающе огляделся, будто думая, что господин разговаривает с кем-то другим.
– Она просто немного смущается незнакомцев, сэр, – предположил он.
– Если здесь и есть кто-то, кого она считает незнакомцем, то это точно не ты. Когда я куда-то еду и беру с собой тебя, то чувствую себя злоумышленником. Ты настоящее оскорбление общественной морали.
– Всей морали, сэр? – спросил впечатлённый Брокер.
– Почему-то мне кажется, что это нравоучение работает не так, как нужно. Идём, нам нужно быть в пути как можно быстрее. У меня есть о чём поговорить с мистером Клэром.
Почтовая карета на той же сумасшедшей скорости доставила их в Лондон после полуночи. На следующее утро Джулиан под звон церковных колоколов отправился в Линкольнз-Инн.
Клэра не было у себя, а дверь оказалась заперта – похоже, он не собирался возвращаться в скором времени. Джулиан заглянул в часовню, полагая, что Клэр мог бывать здесь на службах, но не увидел его светлой, узкой головы среди собравшихся и склонившихся на молитвенниками. Он задержался ненадолго, чтобы послушать музыку, и ускользнул.
Следующей остановкой была Боу-стрит. Вэнса на месте не было, но скоро он должен был появиться. Джулиан надеялся, что ищейка наслаждается с трудом заслуженным досугом с женой и детьми в Кэмден-Тауне. Он оставил свою визитку, написав на обороте: «Есть продвижение. Я отправляюсь увидеть сэра Малькольма и зайду к вам позже».
Кестрель добрался до дома сэра Малькольма в полчаса пополудни и был немедленно препровождён в кабинет. Как он и ожидал, здесь был Клэр. Он и сэр Малькольм только что вернулись из церкви, а теперь, склонившись над книгой, обсуждали какие-то юридические тонкости.
– Мистер Кестрель! – сэр Малькольм вышел ему навстречу и с чувством пожал руку. – Я гадал, что с вами случилось. Вчера я видел Вэнса, и он сказал, что вы уехали из города по какому-то загадочному делу.
– В этом не было ничего загадочного. Я ездил в Монтакьют к мисс Верити Клэр.
Клэр поднял голову от книги, его серые глаза потемнели, а лицо было белым. Сэр Малькольм этого не заметил.
– И вы увиделись с ней? Что она… – он оборвал себя, внезапно почувствовал возникшее напряжение и поочерёдно посмотрел на Джулиана и Клэра. – Что случилось?
– Мисс Клэр не живёт в Монтакьюте, – проговорил Джулиан. – И никогда не жила. Как я понял со слов её двоюродного деда, Джорджа Тиббса, мистер Клэр прекрасно об этом осведомлен.
– Где… – Клэр облизнул губы, – где по его словам тогда Верити?
– Почему бы вам самому не сказать это? Так мы сможем сравнить две версии и выбрать более подходящую.
– Послушайте, – вмешался сэр Малькольм. – У меня нет причин думать, что Квентин может лгать!
– Он уже солгал, сэр Малькольм. Он сказал, что его сестра живёт в Монтакьюте, прекрасно зная, что это не так. Мне стоит узнать, что за историю он хочет рассказать сейчас.
– Что это значит? – спросил Клэр почти шёпотом. – Как Верити связана с вашим расследованием?
– Именно это я и пытаюсь понять.
– Но я клянусь вам моей… моей…
– Честью? – Джулиан позволил этому слову повиснуть в воздухе, а потом добавил более мягко. – Вы можете не сказать этого. Я не удивлён.
Клэр отвёл взгляд.
– Почему вы продолжаете эти обманы и увёртки – против своей воли, против своей природы, против закона, которому стремитесь служить? Ещё не поздно примириться со своей совестью и рассказать правду. Где Верити?
– Я не могу сказать вам этого.
– Не можете или не хотите?
– Не могу.
– Почему?
– Этого я тоже не могу сказать.
– Она убила Александра?
– Нет! – этот выкрик был почти вызывающим.
– Вы его убили?
– Нет, – Клэр уронил голову на руки.
– Вы в незавидном положении, мистер Клэр. Людей подозревали за меньшее.
– Я не вижу нужды опускаться до угроз! – резко вклинился сэр Малькольм.
– Это не угроза, – ответил Джулиан, – отказ отвечать на вопросы, когда дело идёт о расследовании убийства – это создание помех правосудию. Я чувствую себя немного глупо, напоминая об этом двум юристам, но что я ещё могу поделать?
– Он прав, и вы знаете это, сэр, – мягко сказал Клэр. – Мистер Кестрель, я не могу ничего рассказать вам о моей сестре. Если вы думаете, что это делает меня виновным в убийстве Фолькленда – пусть так. Я не уеду из Лондона. Вы всегда сможете найти меня в Инне, если решите послать за мной констебля, – он повернулся к сэру Малькольму. – Учитывая обстоятельства, сэр, думаю, что должен прекратить наше знакомство – это единственный честный поступок, что я могу совершить. Я не хочу пользоваться вашей добротой, не имея возможности отплатить вам искренностью. До свидания, сэр. И спасибо от всего сердца за всё, что вы пытались сделать для меня.
Он поклонился и быстро ушёл. Сэр Малькольм смотрел ему в след, но в следующий же миг бросился за ним.
– Квентин! Подождите! Мы должны поговорить об этом…
Вскоре он вернулся, чёрный как туча.
– Он ушёл. Я не смог остановить его. Чего вы добивались, оскорбляя его? Моего друга, моего гостя!
– Бога ради, сэр Малькольм, – устало ответил Джулиан, – это расследование убийства. Я предупреждал вас..
– Не повторяйте мне, что предупреждали меня о том, что может вскрыться. Вы не узнали ничего ужасного о мистере Клэре, кроме того, что он не скажет вам, где его сестра. Это не делает его убийцей.
– Но это очень сильно говорит против него. Он писал вам письма, подписываясь Александром, и не объяснил, почему. Я думаю, Александр имел какую-то власть над ним, и Клэр не может раскрыть её нам. Если это так, у него был двойной мотив убить Александра – от гнева до страха, что шантаж продолжится и станет более гнусным.
– И чем он мог его шантажировать? – холодно поинтересовался сэр Малькольм.
– Я могу предположить, что это связано с Верити. Александр мог знать какой-то секрет, что мог повредить ей, если будет раскрыт. Кроме того, у него могла быть интрижка с ней.
– Это переходит все границы! – сэр Малькольм зашагал по комнате, размахивая руками. – Сперва вы верите в россказни Адамса о миссис Десмонд и Александре, теперь вы придумываете моему сыну ещё одну любовницу!
– Всё может оказаться проще. Вы упускаете, что миссис Десмонд может быть Верити Клэр.
– Что?
– Они обе высокие, худые молодые женщины со светлыми волосами и глазами, и обе пропали. Я не знаю, как умная молодая дама, что обожает Мэри Уолстонкрафт, могла превратиться в недалёкую легкомысленную девицу, обставляющую свой дом как бордель и использующую его почти так же. Но если мисс Клэр решила сменить свой характер, у неё бы это получилось. Тиббс сказал, что она одарённая актриса и отлично умеет подражать манерам и голосу.
– Это просто домысел. Но предположим, что в этом что-то есть. Вы хотите сказать, что у Александра была любовная связь с Верити Клэр, которой он шантажировал Квентина, а Квентин убил его, чтобы прекратить шантаж и защитить репутацию сестры?
– Быть может. Но эту теорию можно вывернуть наизнанку. Александр шантажировал Клэра чем-то, что никак не связано с Верити. Верити узнала об этом и назначила Александру тайную встречу. Она убила его, чтобы помочь брату, Клэр знает это и пытается выгородить её. В некотором роде это даже более правдоподобно. Все говорят, что она отважна и менее разборчива в средствах.
– О, Господи! – сэр Малькольм обхватил руками голову, как будто пытался впихнуть в неё слишком много фактов, – Предположим, Верити – это и есть миссис Десмонд. Кто тогда правил двуколкой – кто был тот джентльмен, что увёз женщину из Сигнетс-Корт в ночь убийства на кирпичном заводе?
– Клэр, спасающий сестру? Александр, избавляющийся от Верити? Другой человек, укравший женщину за спиной Александра? Кто бы то ни был, он замешан в Убийстве на кирпичном заводе. Я готов спорить на что угодно, если это был не Александр, то Александр знал, что это и что он делал.
– Я не хочу, чтобы ваши подозрения касались Квентина – пока, – с каменным лицом проговорил сэр Малькольм. – Я не готов поверить в его виновность – по крайней мере, на основании тех фактов, что вы собрали.
– Я согласен, что теориями куда богаче, чем фактами. Я сделаю всё, что могу, чтобы исправить это. Я не думаю, что нам нужно сажать Клэра под замок. Он не сбежит.
– Он не трус.
– Он не дурак.
– Почему вы так суровы к нему?
– Отчасти, – задумчиво протянул Джулиан, – потом что я опасаюсь быть слишком мягким. Он вызывает симпатию – и это мне не нравится. Я становлюсь вовлечён, но не знаю, как и почему.
– Но вы доверяете Юджину, хотя против него есть доказательства.
– Я ещё ни разу не ловил Юджина на лжи. Если это случится, я не выкажу к нему милосердия.
Сэр Малькольм махнул рукой, признавая себя побеждённым.
– В любом случае, какое вам до этого дело? Если Юджин или любой другой подозреваемый, разочарует или предаст вас, это ничего не будет значить. Что для вас один человек – другом больше, другом меньше? Но я потерял сына, потерял внука, а от Белинды не осталось ничего, кроме пустой оболочки. Потом появился Квентин, и всё стало выносимым. Лучше, чем выносимым – я был счастлив, как Бог знает когда. Я был рад ему… Он был нужен мне… А теперь вы его отняли.
«Чего вы хотите от меня? – подумал Джулиан. – Чтобы я бросил расследование? Вернул Клэра? Похоронил правду под грузом чувств и оставил всё? Но это будет преследовать вас всю жизнь – не из-за Александра, а из-за правосудия, что не было совершено».
Он спросил напрямую.
– Вы хотите, чтобы я оставил расследование?
Сэр Малькольм посмотрел на него и ничего не ответил.
Вошёл Даттон.
– К вам пришёл Питер Вэнс, сэр, и два молодых человека.
– Молодых человека? – эхом отозвался сэр Малькольм.
– Да, сэр. Он сказал, что вы бы хотели поговорить с ними.
– Нам лучше принять их, я полагаю, – сэр Малькольм подождал, пока Даттон не уйдёт и сказал. – Я не могу сейчас ответить на ваш вопрос. Поговорим об этом, когда уйдут Вэнс и молодые люди.
Молодые люди оказались худенькой девушкой лет шестнадцати с маленьким, острым личиком и большими, тёмными глазами и парнем с песочного цвета волосами на год или два старше, чья загорелая кожа, короткие, мозолистые пальцы и запах сказали Джулиану, что он работает в конюшнях или на почте. Оба были одеты в лучшие воскресные костюмы – девушка была в милом муслиновом платье в цветочек, а юноша явно неловко чувствовал себя в накрахмаленном чистом шейном платке и начищенных ботинках.
– Добрый день, сэр! – поприветствовал Вэнс хозяина. – Рад застать вас дома. И вы, мистер Кестрель – я увидел вашу записку и надеялся поймать вас тут. Сэр Малькольм Фолькленд, мистер Джулиан Кестрель, это мисс Рут Пайпер и мистер Бенджамин Фоули. Они пришли на Боу-стрит этим утром, отозвавшись на объявление о двуколке и лошади.
Он вытащил из кармана кусок грязной бумаги и зачитал:
Магистратский суд Боу-стрит
6 мая 1825 года
Награда 50 гиней
Памятуя, что в ночь 22 апреля Александр Фолькленд, эсквайр, был подло и жестко убит, а в ночь 15 апреля неизвестная женщина была забита до смерти на кирпичном заводе к юго-востоку Хэмпстеда,
Настоящим уведомляется, что любой, кто сообщит сведения о двуколке и лошади, описанных ниже, которые, как предполагается, имеют отношение к одному или обоим упомянутым преступлениям, получит указанную награду, обратившись к главному секретарю Магистратского суда Боу-стрит.
Ниже следовало описание двуколки и лошади.
– Я прибыл в участок как раз, чтобы побеседовать с ними, – сказал Вэнс, – потом я повёл их посмотреть двуколку и лошадь, и они узнали их мгновенно. Сегодня не было судьи, чтобы принять показания, так что я привёл их сюда, чтобы они рассказали вам то же, что и мне.
Рут сделала книксен. Бен прикоснулся ко лбу и переступил с одной ноги на другую.
– Я очень рад, что вы пришли, – тепло сказал сэр Малькольм. – Вы должно быть слышали, что мой сын был убит несколько недель назад. Мы повсюду ищем сведения, что привели бы нас к преступнику, и я буду благодарен за всё, что вы можете мне рассказать.
Джулиан был впечатлён. Какими бы не были личные сомнения и конфликты сэра Малькольма, он смог отложить их в сторону, чтобы допросить свидетелей, притом говоря с ними ласково и успокаивающе. Джулиан мог понять, почему этот человек был так успешен в суде. А ещё он впервые увидел, сколько много своего знаменитого обаяния Александр унаследовал от отца.
Рут снова сделала книксен.
– Я уверена, мы сможем помочь вам, сэр. Но, сэр, я не верю, что джентльмен, который правил двуколкой, мог убить кого-нибудь. Он был очень добр. Он бы никому не повредил.
Бен сердито посмотрел на неё. Она задрала нос и вызывающе посмотрела в ответ.
– Быть может, начнём с начала? – предложил Джулиан. – Где и когда вы видели этого джентльмена?
– Ночью, пятнадцатого апреля, – с готовностью ответила она.
– Как вы можете помнить так точно?
– Потому что я веду дневник, сэр. Я записала, что видела джентльмена прежде чем лечь спать.
– Вы бесценная свидетельница, мисс Пайпер, – с улыбкой сказал Джулиан. – А где вы его видели?
– В «Рыжей клячонке», сэр. Это трактир моего отца в Суррее, к югу от Кингстона.
– Суррей, – пробормотал Джулиан. Это было совсем неблизко от Хэмпстеда и кирпичного завода – с другой стороны Лондона, за рекой. Какие у загадочного джентльмена там могли быть дела? – Пожалуйста, продолжайте.
– Он приехал около одиннадцати, сэр, или почти полдвенадцатого. Он оставил лошадь, чтобы её покормили и напоили – о ней позаботился Бен, он конюх – а сам прошёл в кофейную, чтобы погреться. Вечер был очень сырой и туманный, а потом пошёл ужасный ливень, но тогда уже уехал.
– Так, – кивнул Джулиан. – Теперь, очень важный вопрос: он приехал один?
– Да, сэр, – ответила Рут.
– Он говорил с кем-нибудь?
– Только со мной, сэр. Когда он зашёл в кофейную, я спросила, не хочет ли он поесть или выпить. Я помогаю обслуживать посетителей. Он заказал кофе с «Кюрасао», а когда я принесла, спросил меня, долго ли я тут работаю, и нравится ли мне. Потом он… ну, пофлиртовал со мной немного... спросил, есть ли у меня жених, вот так. Но он ничего такого не имел в виду – он просто убивал время, пока отдыхала его лошадь. Он был добрым. Я как будто была… я не знаю… как будто я была самой красивой девушкой, что он встречал.
Бен стал ещё более сердитым. Джулиан повернулся к нему.
– Тем временем вы кормили и поили его лошадь?
– Да, сэр. И это была не очень подходящая лошадь для такого джентльмена! Тощая чалая кляча с оленьей шеей, прямо как тут написано, – он указал на объявление. – А его экипаж был старой, потрёпанной скорлупкой. Я так Рут и говорил, что он не из высшего света – настоящего джентльмена всегда узнаешь по коню. Да разве она меня послушает? Уж точно не она!
– Я говорила тебе, – нетерпеливо возразили Рут, – что это не может быть его обычный экипаж. Он был инго… инкон… он маскировался. Прямо как в книжках!
– Тогда зачем он так оделся? – парировал Бен. – Запряг такую клячу, а сам оделся в гладенький чёрный плащ и напялил цилиндр! В нём было что-то неправильно – я это с самого начала приметил. И когда увидел это, – он снова указал на объявление, – то принёс домой, чтобы показать Рут и сказал, что её друга ищет Боу-стрит. Но она всё равно не верит! – он поднял руки, будто призывал небеса в свидетели её упрямства. – Для неё он – чистое золото, что твоя гинея!
– Джентльмен не сказал, откуда приехал? – спросил Джулиан.
Рут и Бен покачали головами.
– Или куда едет?
Снова нет.
– Когда он уехал?
– Почти в полночь, сэр, – сказала Рут.
– Он волновался, тревожился или пытался не привлекать внимания?
– Нет, сэр, вовсе нет. Но у нас в тот вечер было не очень много посетителей, так что никто не обратил на него внимания
Оставался один вопрос – самый важный. И его задал сэр Малькольм.
– Как этот джентльмен выглядел?
Рут и Бен обменялись взглядами.
– Я видел его только снаружи, его освещал фонарь экипажа. Он был нестарый – почти как вы, сэр, – он кивнул на Джулиана.
– Но вы видели его в кофейной, мисс Пайпер, – сказал Джулиан. – Там было достаточно света, чтобы вы могли разглядеть его.
– Д-да, сэр. Ну, я знаю, что он выглядел как джентльмен, и у него были выразительные глаза. Но я не уверена, какого цвета были и глаза, и волосы. Он сидел в углу, а там вечером мало света. Свечи ведь стоят дорого, – внезапно она оживилась. – Я узнаю его, если увижу снова – я уверена.
Джулиан взглянул на сэра Малькольма.
– С вашего разрешения, сэр, я думаю, там стоит пройти в библиотеку.
– Зачем?
– Потому что я думаю, это может всё упростить.
– Очень хорошо, мистер Кестрель, если вы этого желаете.
Они прошли в библиотеку через сообщающуюся дверь. Рут и Бен с любопытством глазели вокруг. Внезапно Рут издала радостный крик.
– Это он! Это этот джентльмен! – она указывала на портрет Александра.
– Боже… – сэр Малькольм опёрся рукой на колонну, чтобы не упасть.
– Мне очень жаль, сэр, – сказала Рут, – это ведь ваш сын… тот, кого убили?
– Да, – тяжело сказал сэр Малькольм. – Он был моим сыном.
– Вы узнаёте его? – спросил Джулиан у Бена.
– Да, сэр, – Бен выглядел разочарованным – возможно, жалел, что джентльмен оказался не преступником, а жертвой. Он бы взбодрился, узнай, что Александр в ту ночь избавился от одной женщины и, возможно, убил другую.
Джулиан потратил несколько мгновений, чтобы собрать воедино всё, что узнал о той ночи. Около девяти часов Александр подъезжает на двуколке к Сигнетс-Корт. Вместо того, чтобы заехать туда, он оставляет экипаж Джемми Отису и идёт пешком. Возвращается он со спящей женщиной в плаще, чепце и шитых золотыми нитями туфельках. Он кладёт её в повозку и уезжает.
В следующий раз его видят уже одного. Он заезжает в «Рыжую клячонку» между одиннадцатью и половиной двенадцатого, сидит там до полуночи, заигрывает с Рут и даёт отдохнуть лошади. Александр будто никуда не спешит и не волнуется – можно предположить, что он уже сделал то, что хотел. Куда-то увёз женщину, как-то от неё избавился? Не убил, это точно – по крайней мере, эта женщина не была жертвой с кирпичного завода. У него не хватило бы времени ехать в Хэмпстед, а потом возвращаться в Суррей на ту сторону реки – не говоря уже о том, чтобы совершить убийство и привести себя в порядок.
Нет, если Александр совершил Убийство на кирпичном заводе, это было после того, как он посидел в «Рыжей клячонке». Он совершил убийство и вернулся в дом миссис Десмонд, по пути бросив двуколку и лошадь в Лонг-Акре. В доме миссис Десмонд он отмылся от крови и глины и покинул дом на рассвете. Отлично. Но когда и как тогда вещи миссис Десмонд пропали из Сигнетс-Корт? Кто был жертвой с кирпичного завода? И почему Александр лишил её лица?
Тут Джулиан осознал, что отошёл от остальных и стоит прямо перед портретом Александра. К нему присоединился сэр Малькольм.
– Вы думаете, это он убил женщину на кирпичном заводе, верно? – спросил он вполголоса.
– Улики указывают на это. Но им может быть и иное, невинное объяснение.
– Спасибо вам за эти слова. Я не верю им, как и вы. Мы уже знаем, что Александр лгал мне, изменял жене, и втянул в свои тёмные дела Квентина, а может быть и Адамса. Александра убили не разбойники, он не погиб на дуэли, это не был несчастный случай. Никто не выигрывал от его смерти столько, чтобы стоило рисковать. Я думаю, нам давно стоило задуматься над тем, что он мог сделать, чтобы заставить кого-то ненавидеть себя так, чтобы попытаться убить.
Джулиан посмотрел на него в сочувственно молчании. Наконец, он сказал:
– Вы говорили, что не можете сейчас ответить на вопрос, а хотите сперва поговорить с Вэнсом. Так вы хотите, чтобы я оставил расследование?
– Нет. Мы доведём его до конца.
– Нам может открыться больше тайн Александра. Мы можем узнать, что его убийца был кем-то, кто близок ему и дорог вам.
– Да будет так. В таких случаях закон говорит: Fiat justicia, ruat coelum. Да свершится правосудие, и пусть рухнут небеса.
Глава 25. Дом без окон
Сэр Малькольм, Джулиан и Вэнс обсудили, что делать дальше. Джулиан рассказал, что думает о ночи Убийства на кирпичном заводе.
– Конечно, остаётся много неучтённого. Но я думаю, что мы твёрдо можем предположить одно: женщина, что видел Джемми Отис, была миссис Десмонд.
– Она не подходит под описание жертвы с завода, – указал Вэнс.
– Да. Именно поэтому я и думаю, что это она. Александр не мог увозить из Сигнетс-Корт жертву с кирпичного завода. Если предположить, что убийство на заводе было совершено после того как он заезжал в «Рыжую клячонку», то нужно задуматься, где была жертва, пока он сидел в трактире? И зачем везти жертву в Суррей, а потом возвращаться в Хэмпстед? Кроме того, Джемми говорил, что на женщине были шитые золотом туфли. Это напоминает скорее миссис Десмонд, чем её служанку – которая тоже пропала в ту ночь, и которая похожа на жертву с завода.
– Разве вы не говорили, – спросил сэр Малькольм полным отвращения голосом, – что миссис Десмонд водила других женщин в свой дом? Что она… предоставляла их… Александру? Разве в двуколке он не мог увезти одну из таких?
– Это возможно. Но у Александра были веские причины избавиться от миссис Десмонд. Она слишком много знала о нём. Она знала, что он изменяет жене, а на людях изображает верного мужа. Хуже того, она участвовала в его плане против миссис Фолькленд. Она переодевалась в собственную служанку и заманила миссис Фолькленд в Сигнетс-Корт. Что бы не крылось за этой загадкой, это было не к его чести.
На самом деле Джулиан подумал, что знает, что кроется за загадкой. Но никто не спросил об этом, и он не стал говорить, желая пока придержать эту теорию.
– Учитывая всё, что вы сказали, сэр, – проговорил Вэнс, – что с ней случилось?
– Мы знаем, что миссис Десмонд не была жертвой с завода, ergo, она может быть ещё жива. Александра видели в Суррее после того, как он увёз её из Сигнетс-Корт. У него должны были быть причины приехать в Суррей. Быть может, у неё оставались родственники или друзья, которым он её отдал. Я думаю, вам нужно подать новое объявление в окрестностях «Рыжей клячонки» – описать миссис Десмонд и посулить награду за сведения о ней.
– Верно, сэр, – кивнул Вэнс. – Я ещё пошлю Билла Уоткинса расспросить о ней и мистере Фолькленде в трактирах и у платных ворот. Что скажете, сэр?
– Отличная мысль.
«А что буду делать я сам? – задумался Джулиан. – Я уже потерял целый день на путешествие в Сомерсет, и сейчас совершенно не хочется ждать у моря погоды, а от Вэнса – результатов. Но в чём смысл бесцельно носиться по городу? Делать что-то просто для того, чтобы сделать – дурная идея».
Он пошёл домой и принялся упорядочивать все собранные сведения. Никаких озарений это не принесло. Кестрель послал Брокера за газетами и пробежал последние известия о деле Фолькленда в надежде, что найдёт там свежий взгляд. Но расследование было делом Джулиана, и он сам знал о нём куда больше газет. Без коронерских расследований и публичного допроса свидетелей, журналистам было просто неоткуда брать новости. «Таймс» сокрушалась положением дел, при котором расследование серьёзного преступления стадо джентльменским развлечением. «Колокол лондонской жизни», напротив, восхищался ролью Джулиана и жеманно рассказывал читателям, как столь известный денди «заглядывает под каждый камень в поисках жестокого убийцы некоего А. Ф., чьи модные приёмы очаровали весь высший свет». Александр всегда был любимцем таких газет.
Джулиан поужинал с друзьями в гостинице Ковент-Гардена, но отклонил приглашение пойти в девичью обитель[76]. Он был не в настроении покупать любовь. Вернувшись домой, Кестрель вспомнил письмо Филиппы Фонтклер, забытое на письменном столе. Взяв перо и бумагу, он принялся писать ответ. Он не сказал ничего о расследовании – девочка уже натерпелась подобного в прошлом году, когда убийство ворвалось в спокойную сельскую жизнь её дома.
