Текст книги "Сжигающее стекло (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Пурди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

удавалось держать ручку засова ограды. Моя грудь поднималась и опускалась в попытках

набрать как можно больше воздуха.

– Я не могу… не контролировать себя. Когда я не делаю этого, случаются очень плохие

вещи, – я задержала взгляд на чернильно-черной ленте на запястье.

Валко откинул мои волосы, его губы остановились у моего уха. Несмотря на холод

вокруг, я горела.

– Может, это случается потому, что ты слишком редко даёшь себе свободу, – он опустился

к шее, оставляя длительный, тёплый поцелуй. Мои колени задрожали. Ещё немного – и я

поддамся тому тёмному началу, которое было во мне. Но этого не случилось – император

отвернулся, направляясь к выходу.

– Если тебе так нравится эта лошадь – она твоя, – кинул он.

Я пыталась стать на ровные ноги, отойти от этого внезапного жеста и такого

неожиданного подарка.

– Но… – я пыталась говорить, даже несмотря на то, что запуталась в своих чувствах. – Мне

негде на ней ездить.

Посмотрев на меня через плечо, он улыбнулся. В его глазах вспыхнула искра хитрости, будто он точно знал, что это производит на меня впечатление.

– Да, – ответил он. – Но представь, сколько удовольствия принесёт тебе тот факт, что она –

твоя собственность.

ГЛАВА 14.

Шли дни, и я становилась более уверенной в своей роли Имперской Прорицательницы. Я

практиковалась каждый день, каждый день общалась с Пиа, на случай, если Валко снова

вызовет меня и погрузит в ту атмосферу, в которой мы были тогда. Но всё, с чем мне

приходилось к нему являться – это случаи в духе «Кук недоволен императором, так как

охотники вот уже третий день не могут подстрелить хорошего оленя» или «охотники

негодуют. Скорее всего, это потому, что им нужно ехать слишком далеко просто для того, чтобы достать императору его любимое мясо».

Ничего слишком важного. Никаких серьёзных угроз. Мне не хотелось признаваться Пиа, что всё, что я могу замечать – это синеватые прожилки в серых глазах Валко. Или

рассказать ей о том, что, когда он смотрит на меня в зале, я чувствую себя нужной.

Ключ, который дал мне Антон, я держала под одной из рыхлых досок, в своей комнате. Я

ждала той самой ночи, когда мне придётся его использовать, когда намёки Валко станут

слишком навязчивыми. Самое сложное для меня – это определить: а навязчивы ли эти

намёки?

Его безразличие исчезло, а вместо этого появились новые, яркие и смелые эмоции. Эти

чувства были настолько сильными, что я отвлекалась от того, что наделала в монастыре. Я

отвлекалась от всего. Его эмоции даже сделали залы, переполненные вельможами, более

приятными, переносимыми. Аура Валко была самой сильной из всех. И, когда моя

собственная находилась в дисгармонии, я пыталась отыскать мелодию его чувств и то, как

они раскрывались внутри меня со страстью и одновременно отчуждением. Я цеплялась за

его ауру и держалась так долго, как только могла. Только тогда я могла заснуть, не

касаясь статуи Фейи или следов от ногтей Изольды.

Если заседания совета проходили слишком долго и становились скучными, император

подзывал меня к себе, чтобы я сидела ближе. Под столом, под атласной скатертью, на

моей ладони он чертил только ему известные узоры. Моё дыхание становилось

прерывистым, а сердце билось, будто по наковальне. Оно хотело открыться Валко.

Казалось, каждый раз, когда император касался меня, в его ауре бушевал шторм. Он

отпускал меня, прежде чем я могла прислушаться к здравому рассудку. Иногда его

«приступы нежности» казались мне лишними, даже если до этого я не чувствовала его

ауру несколько дней. Иногда я думала о том, чтобы поднять дощечку и достать ключ.

Ночью, обходя коридоры замка, я всегда задавала себе одни и те же вопросы. Могу ли я

потерять себя? Позволю ли я себе когда-нибудь ещё раз потерять себя?

Когда ответа не было, когда мёртвое лицо Юлии снова появлялось перед глазами, я

оказывалась у двери Антона, пытаясь отыскать его ауру, её тонкие нити. Я представляла

его и глубоко вдыхала, как когда-то вдохнул он, чтобы очистить свой ум и тело от чувств, чтобы препятствовать мне, моему дару, в последнюю нашу встречу.

Но, когда ответ находился, я подходила к двери императора. Откроет ли он её? Может ли

он ощущать биение моего сердца? А то, что биение моего сердца сопротивляется ему?

Валко не был таким диким, как Ромска, его не делали таким крестьяне. То, что он жаждал

власти – чистая правда. Но он принял всё, что предлагалось вместе с этим: скучные обеды

с дворянами, долгие часы споров с советниками и те брошюры, разбросанные по городу, которые утверждали, что он всего лишь ребёнок и его голова слишком мала для короны.

Хоть он и был молод, он, казалось, был рождён для роли императора. Он понимал, что в

политике тоже необходимо очарование, что, если дворяне снова сердятся, необходимо

вернуть их благосклонность, а женам герцогов стоит льстить и дарить тайные улыбки, которых они жаждали. Казалось, никакой попытки погубить императора или же смерти

вдовствующей императрицы никогда и быть не могло. Слухи о том, что Валко –

самозванец, утихали с течением времён года. Жизнь при дворе оказалась сложной игрой.

И Валко знал, как играть. Но это не означало, что он был манипулятором всегда и везде.

Часто, когда вес его короны его слишком отягощал, когда дворяне снова начинали

роптать, он приходил ко мне, в конюшню, где стояла и Райна. Иногда император не

прикасался ко мне, не разговаривал. Но иногда он садился на стул в дальнем углу и

жаловался на происходящее в его жизни. Должен ли он так часто развлекать дворян?

Подозревал ли Ильин о том, что «наследника подменили»? Но ведь если Валко вырос

подле Императора Айзеа, он должен был научить его править так, чтобы не обмануть

ожиданий?

В один из таких обычных дней, Валко молчал, отдыхая после очередного разговора по

душам, обо всех его печалях. Последний раз, погладив Райну щёткой по гриве, я

посмотрела на императора. Он прислонился к доскам, лениво теребя между пальцев

соломинку и слишком пристально на меня смотря. Когда наши взгляды встретились, он

улыбнулся.

– Ты поняла, о чём, я Соня, правда?

– Это мой долг, – я опустила руки на платье.

– Нет, я не об этом. Я о том, что ты должна знать, что я чувствую.

– Я чувствую то же, что чувствуете Вы, Император, – после сказанного, во мне вспыхнуло

слишком сильное любопытство, которое грозилось перерасти в головокружительную

страсть, которую я обычно чувствовала и в ауре Валко.

– Я вообще не об этом, – его усмешка стала сильнее. Он отпрянул от деревянных балок. –

Ты понимаешь, что я чувствую, даже если меня рядом нет. Я влияю на тебя.

Я сглотнула. Он хочет сказать, что меня тянет к нему? Может, он хотел, чтобы я

призналась?

– Не задавалась ли ты вопросом, что бы было, если бы тебя вырастили твои родители? – в

его серых глазах появился блеск, но он вовсе не был тревожным. Скорее таким. Будто кто-

то сделал великое открытие. Он говорил мягко. – У меня, например, такой вопрос

возникал. А мы ведь… похожи.

Моё дыхание стало более прерывистым. Как же хорошо он меня знает. Любопытство

внутри будто продолжало цвести, будто принося весну в каждый зимний уголок.

– Так и есть, Ваше Величество, – я улыбнулась так, будто забыла о том, почему росла не с

родителями.

Той ночью мы с Пиа снова практиковались в чтении, а я снова пыталась учиться, чтобы

контролировать свою способность, свой совершенно неподвластный контролю ум. После

того, как мы позанимались и письмом, она листала книги со сказками, рассматривая

иллюстрации. Я же должна была отгадать их, основываясь только на том, что она

чувствует. Я чувствовала, как её пульс участился от страха. Она смотрела в книгу, затаив

дыхание. Мне показалось, это история о замёрзшем мальчике, который оттаял, только

лишь познав настоящую любовь, но это оказалась сказка о женщине с костяной ногой,

которая поедала заплутавших в лесу детей.

Неудивительно, что я не могу понять, что сама чувствую.

После этого урока, я как всегда гуляла по коридорам. Мой взгляд задержался на двери в

покои Валко. Я щелкнула костяшками, думая, что можно было бы прочитать его эмоции

сквозь дверь, но меня остановил взгляд верховного бога, Зорога. Он смотрел на меня

прямо с вырезанного на двери барельефа. Он знал, что я сделала в Ормине, что я пролила

кровь невиновных, что теперь это преступление запятнало моё имя. Он знал, что я сделала

это, закрыв сестёр и Прорицательниц в том крыле. Я хотела так поступить. Вот почему

Валко думал, что мы похожи. Может, из-за своего желания я потеряла контроль и

поддалась чувствам крестьян? Может, я и знала, что случится, ворвись они в монастырь.

Может, моя тёмная сторона хотела, чтобы Прорицательницы умерли?

Я согнулась. Внутри было слишком пусто, а боль буквально прогрызала мой желудок. С

каждым днём она становилась всё сильнее.

Моя рука отпрянула от двери. Я должна вернуться к себе. Мне хотелось снова коснуться

статуи Фейи, как можно быстрее. Но, как только я настигла дверь Антона, мои шаги

замедлились. Внутри я почувствовала его энергию. Но я не могла постучаться в его дверь, как и в дверь Валко. Император ответит, он будет говорить со мной. Но его брат –

никогда.

Однажды, в дождливый весенний день, я сидела в зале заседаний и смотрела, как в свете

витражей по ним стекает вода. Мне не хотелось вздыхать или проявлять хоть какие-то

эмоции, когда рука императора снова легла на моё колено. Сейчас он был увлечён мной

сильнее, чем несколько дней назад; его пьянящие эмоции циркулировали у меня внутри.

Они буквально умоляли, чтобы я бросилась на него, даже несмотря на то, что вокруг нас

было много мужчин. К счастью, Антона не было рядом. Иначе он увидел бы, как я

восхищаюсь его братом. Сомнения нет – нам нужно разорвать всякие отношения. Куда

мне до него?

– Соня, что думаешь о моём предложении? – спросил Валко. За окном моросил дождь,

стекая по гербу династии Озеровых. Я оторвалась от созерцания, чтобы ответить ему.

– Предложение? – он имеет в виду предложение Дофин Валуа? Я не часто вспоминала о

том, что он должен на ком-то жениться. Не хотелось думать о том, что кого-то другого он

будет целовать так же, как меня. Тем не менее, я знала, что он ожидает, когда дипломаты

прибудут с окончательным решением Дофин.

Рука Валко оторвалась от моего колена, его ноготь прошёлся по моей спине так быстро, что я задрожала. Я даже стиснула зубы. Только бы на щеках не проступил румянец. Я не

могу позволить ему играть со мной, когда в скором времени у него будет свадьба с другой

девушкой.

– Моя дипломатическая миссия в Шенгли, – пояснил он, улыбаясь. Его взгляд пронизал

меня. Кажется, он пытался понять, что я чувствую, о чём думаю.

– О, да, конечно, – я пыталась собрать все свои мысли. Он никогда не спрашивал о том, что

я думаю по таким вопросам. Он вообще никого в таком случае не спрашивал. Но у меня

было своё мнение о ситуации. После десятилетнего мира, Эсценгард снова стал воевать с

границей, Шенгли. Теперь же, с помощью брачного союза, он хотел подготовить Шенгли

осаду, после чего сделать их частью своей империи. Нас не разделял горный хребет,

поэтому вторгнуться на их территорию было куда проще. Кроме того, там находилось

множество драгоценных камней, а армия была настолько мастерски дисциплинированной, что могла стать полноценной ширмой между нами.

Советники обсуждали с Валко свой последний план целый час. Они называли его «планом

привлечения большего богатства в Рузанин» или, как они выразились, «планом

распространения культуры на восток, чтобы защитить себя от угрозы». И теперь все они.

Напустив маску толерантности, ожидали моего ответа. Но на самом деле они негодовали.

Их гнев скручивал мне желудок, однако, чувства, будто кто-то протыкает меня ножами, не

было. Значит, они не опасны. И, после долгих недель молчания, я решила высказаться.

– Я думаю, вы обманываете себя, если думаете, что это приведёт к расцвету империи, -

начала я. – Я видела, как радуются люди даже в бедности, не доминируя друг над другом,

– я ссылалась на Ромска, но не думаю, что император был в курсе этой части моей

истории. – Рузанин способен процветать и без грабежа соседей, особенно если учесть то, что соседи славятся своей историей и способны защитить себя. Иногда ведь они даже

пытались нас покорить. Зачем идти на риск? Я считаю, что Империя может поддерживать

себя внутренними силами.

Дождевые капли стекали по стёклам. Несколько секунд все молчали. Я сглотнула,

чувствуя биение своего сердца. Я пыталась почувствовать ауры людей в комнате.

Некоторые из них насмехались: и правда, моё предложение едва ли пришлось бы

императору по вкусу. Единственное, что он сделает – это улыбнётся. Но края его рта

сжались, паучьи пальцы замерли на моей ноге. В нём бушевало множество знакомых и

незнакомых мне чувств, но эмоция восхищения заставила меня увереннее развернуться на

стуле.

Антон спокойно стоял прямо у входа в зал, своего взгляда он не отводил от меня.

Валко обратил внимание туда же, куда и я, только тогда заметив своего брата. Принц же

отвернулся от меня слишком поздно:

– Ваше Императорское Величество, – он откашлялся и поклонился. – У меня для Вас

письмо.

– Не сейчас, – Валко повернулся к своим советникам.

– Свободны, – сказал он им.

Они принялись собирать документы, бросая на него любопытные взгляды. Я тоже

поднялась.

– Не ты, Соня, – он рассматривал свежее пятно чернил на своей манжете.

Я прикусила губу, возвращаясь на место, но, не отводя глаз от Антона. Пока советники

быстро покидали комнату, принц переводил взгляд то на меня, то на императора. Его рот

искривился. Между двумя братьями повисло ощущение неудобства – каждая мышца в

моём теле казалась лишней.

Когда в зале остались только я и Валко, император вывел Антона из зала за руку и

захлопнул двери. Пытаясь удержать участившееся дыхание, он расстегнул верхние

пуговицы. Его боль сплелась с моей собственной. Пытаясь казаться абсолютно

спокойным, он вернулся ко мне.

– Встань, – сказал он, заложив руки за спину.

Я сделала, как он приказал. Мои колени тряслись, а желудок явно мог разразиться

молниями. Валко был в ярости, но сейчас он мог её сдерживать. Фейя, сделай так, чтобы

он сдерживался до последнего.

– Соня, как давно ты при дворе?

– Три месяца.

– А как давно я унаследовал престол? Нет… – он попытался исправить. – Как долго мне

уготовано править Рузанином?

– Всю свою жизнь, мой Император, – мой голос дрогнул.

– Всю свою жизнь, Соня, – глубоко вдохнув, ответил он. – Даже раньше. До того, как я

родился. Сами Боги нарекли меня правителем. Неужели я не достоин носить эту корону на

своей голове в самый тёмный для своей империи час?

– Мой Император, вы спросили моего мнения, – тучи надо мной сгущались.

– Я думал, что моя Прорицательница, – за окном блеснула молния. Его лицо стало

пунцовым, а жилы стали выделяться на фоне кожи. – Я думал, что моя наделённая

талантом защитница, поддержит меня! Да ты хоть представляешь, сколько я это

планировал? А ты, по секундной прихоти, подняла меня на смех перед всеми

советниками! – я отпрянула, боясь, что он меня ударит. Но вместо этого он просто

положил руки на бёдра. – У тебя есть, что сказать?

Моё тело тряслось от того, что теперь мне хотелось его ударить. Я встала, пытаясь

бороться со своей собственной яростью. Прежде, чем он убьёт меня, прежде чем я

потеряю контроль. Он хотел извинений, но он их не получит. Даже если заберёт Дашу, даже если сюда приедет Кира, даже если я сама буду казнена. Во мне подогревалось

безумие, и только оно придавало мне решительности. В душе я понимала, что, по его

просьбе, я должна была высказать своё собственное мнение. То, что я почувствовала в

ауре Антона, подтвердило мои домыслы. Император не собирался повесить меня потому, что однажды я предала его ожидания.

– Соня, ты вообще не думаешь обо мне, правда? – он спокойно расправил плечи. Грозовые

тучи отступали.

Мои руки сжались. Думаю ли? Слишком ли глубоко пустила корни моя любовь?

Насколько сильно я его уважаю, откидывая всё моё влечение?

А он думает обо мне? Он собирается заключить брак. И, тем не менее, я мечтала о том, чтобы он позвал меня к себе ещё раз или же постучал в мою дверь. Должна быть причина, почему я всё ещё не использовала ключ от балетного зала. Может, я и правда чувствовала

к нему что-то?

Валко смотрел на меня слишком долго, не желая уступать. Прежде, чем я успела ему

ответить, он ринулся ко мне, и, приблизившись, резко коснулся моих губ своими. Он

снова прижимал меня к себе так, как это происходило и в прошлый раз.

Резкий порыв его страсти столкнулся с моей нерешительностью. Я старалась держаться

уверенно и холодно, чтобы понять, что же на самом деле я к нему чувствую. Но он

углубил поцелуй, касаясь более грубо, запустив в мои волосы руку, толкнув меня на

острый угол стола. Только тогда я издала крик боли.

– Не хочу вам мешать, но письмо нужно прочитать срочно.

Антон.

Восстанавливая возбуждённое томное дыхание, Валко отстранился, взглянув на меня

исподлобья. Он не хотел, чтобы я смотрела на его брата в дверях.

– Быстро рассказывай, в чём дело, – сказал император, не оборачиваясь.

– Эсценгард получил Ваше письмо, – Антон говорил монотонно, будто бури ярости,

запертой у него внутри, и не бывало совсем.

Я напрасно пыталась выпутаться из рук императора. Я не могла увидеть принца, чтобы

понять, точно ли аура ярости исходит именно от него. А что, если Антон подслушивал за

дверью? Почему он беспокоился? Он ясно дал понять, что и думать обо мне не станет.

– Более того, – продолжал принц. – Люди из Эсценгарда уже на пути к нам. Их посланник

выехал вслед за письмом и прибудет через два дня.

Валко удовлетворённо выдохнул. Его гнев превратился во что-то яркое, будто солнце в

пасмурный день. Его не смущало то, что за окном всё ещё моросил дождь. Он снова

поцеловал меня, но на этот раз глубже, дольше, не обращая внимания на своего брата.

Или же он делал это ради того, чтобы как раз брат и увидел.

Смущённая тем, что рядом с нами находился принц, я чувствовала императорский упрёк.

На секунду захотелось, чтобы моё тело превратилось в камень. Внутри меня же было

огромное множество чувств: сильные, буквально громкие и страстные, тёмные, словно

полночь. Я пыталась успокоить свой предательский ритм сердца.

Валко, похоже, не замечал моих чувств. Он оторвался от губ, с удовлетворённой улыбкой

убирая волосы с моего лица.

– Что я тебе говорил? – сказал он, целуя мой нос. – Боги благословили мой план. Моя

империя будет простираться от моря до моря, – он слегка похлопал меня по руке. – Соня, иди и отдохни. Тебе сейчас это так необходимо. Потому что я хочу, чтобы ты была

внимательнее, когда сюда прибудет посланник Эсценгарда.

Боясь, что хоть одно моё слово или даже неправильный вдох сломает тонкую грань тьмы

где-то внутри меня, всё, что я смогла сделать – это кивнуть.

Утешало лишь то, что он отвернулся, давая мне посмотреть на Антона. Наши взгляды

встретились. В его карих глазах чётко виднелось страдание, будто у него была открытая

рана, становившаяся глубже каждый день. Я чувствовала его боль в своей груди. Я не

могла понять, почему ему больно? Как это возможно? Он не виделся со мной неделями.

– Иди, Антон, – Валко жестом указал брату. – У нас много работы.

Адресовав мне последний взгляд, полный страдания, принц оставил меня стоять одну, в

одиночестве, в этом зале совета. Рука Валко всё ещё была на моей спине. Нас окружала

тишина, только дождь за окном всё ещё бил по окнам. Он смывал все ауры, кроме моей

собственной.

Я больше не могла этого вынести.

Позже, этой ночью, я подняла деревянную доску и взяла ключ.

ГЛАВА 15

Я попыталась сдвинуть свою кровать с места. Она казалась очень тяжёлой, но скользила

на удивление хорошо. На её ножках были колёсики, а пол был достаточно скользким,

поэтому работа облегчалась. Как и говорил Антон, за ней оказалась дверь. На ней была

выцветшая алая краска с золотыми вкраплениями, дверь едва доходила до моих плеч,

будто сделанная для маленькой девочки. Для сестры. Скорее всего, двоюродной тётки

Антона. Она была из первых Озеровых, которые восстанавливали этот дворец для своей

семьи.

Я открыла дверь, затем нырнула внутрь. Это был зал для балета – я поняла это по

сосновым полам и лакированным дубовым панелям. Все украшения, коих было не так уж

и много, были под слоем пыли, огромные зеркала на стенах, а станки крепились к ним. Я

подняла свечу, всматриваясь в едва заметное под слоем пыли отражение. Наверное,

Изольда не знала об этой комнате. Возможно, никто не знал. Кроме Антона.

Этот зал слишком сильно напоминал мои покои, будто близнец. Может, моя комната была

чем-то вроде гримёрной, из которой выходили актёры и играли для королевской семьи. Я

представила, как девушки, будто призраки из прошлого, юркали в мою комнату для того, чтобы переодеться или напудриться для выступления.

В этом зале, в отличие от моих покоев, не было двери в главный коридор. Зато была

другая, такого же размера, как и первая, вот только на ней были изображены лаванды и

ромашки.

Я закусила губу, сжимая ключ в руке. Антон сказал, что этот балетный зал соединён с

моей комнатой. Есть ли ещё такие же? Может, все комнаты связаны и ведут в покои

принца? Но, судя по всему, эта дверь с лавандами – не его. Слишком уж она близко.

Сколько тайных комнат разделяют нас?

Я пошла в самый конец зала, пытаясь отыскать безопасное место. Мне нужно было

спрятаться от Валко. Его внимание становилось всё более неприятным, нетерпимым с

каждым днём. Мне нужно было что-то сделать, чтобы он прекратил это делать, чтобы это

никогда больше не повторялось. Прошёл ещё час, прежде чем я нашла выход. Нужно

было рассказать об этом Антону. После того, что он испытывал сегодня, в зале совета, думаю, он готов помочь мне.

Осознавая, что делаю, я схватила кровать и закрыла ею стену с красной дверью. Так Ленка

меня не найдёт, даже если обыщет всю комнату. Я встала, осмотрела весь балетный зал, всё также удерживая ключ в руках. Я вошла в дверь с ромашками.

Вокруг кое-где были разбросаны и детские игрушки, они будто спали под толстым слоем

пыли. Лошадь-качалка, глиняные свистульки и марионетки. Даже матрёшки были

выстроены по величине, в ряд. А стены… на них оживали сказки Рузанина. Вот и

безоружная служанка, которая только и хочет, что спасти своего сына из колодца, а вот и

Морозко, предупреждает невежливого ребёнка о том, что произойдёт.

И вновь ни одна дверь не вела в общий коридор. Только одна-единственная дверь, которая

ведёт в чьи-то покои.

Когда я приближалась, сердце стало бешено колотиться. Дверь с елями и заснеженными

вершинами, с пейзажем заходящего солнца. В эту мог пройти человек повыше. Открыв её, я оттолкнула комод, закрывавший мне выход. Опочивальня за ним была прекрасной, в

зелёных, освежающих тонах. На стенах – гобелены с пышными лесами, ручьями,

зелёными травами.

В этих покоях не было ничего, что меня бы смущало. Мебель и оконные стёкла были

только слегка припорошены пылью, будто их не протирали всего лишь три месяца, а

кровать с кремовыми одеялами так и манила к себе. Она стояла напротив стены. Стены, в

которой есть дверь, которая выходит в общий коридор – яркий луч света пробивался через

щель в ней. Но я продолжала осматриваться. Накинутое на изголовье кровати из кедра, висело махрово-зелёное вышитое одеяло, которое в нашу с ним поездку брал с собой

Антон. Скорее всего, это его покои? Нет, скорее всего, его матери.

Валко точно должен был знать об этом скрытом месте, но тогда… Почему же Антон дал

мне ключ, открывавший комнату, в которой я буду в безопасности, если его брат

определённо знает? Но, если бы этот зал не был бы нужным, по приказу Валко, двери

были бы заколочены, а дверь закрыли бы шкафами. Нет. Антон не отправил бы меня

сюда, если бы не был уверен в том, что тут безопасно.

Я глубоко вдохнула, рассматривая оставшуюся, последнюю из дверей. Она была тёмно-

синей, с серебряными звёздами.

Антон. Наверное, когда-то это была его комната. Каждая из них была прекрасной по-

своему, но я уверена, что он выбрал бы именно эту. Зная его, я могла предположить, что

именно её.

На цыпочках, подбираясь к покоям, я почувствовала, как слабо пульсирует его аура. Он

спит?

Я поставила свечу на маленький столик, туда же положила и ключ. С тихим щелчком, я

открыла дверь.

Воздух, насыщенный влагой, проникал под мою сорочку. Медная ванная, на подобие той, что приносили мне в комнату в момент купания, была прямо передо мной. Рядом, стоял

табурет с выжатой мочалкой.

– Соня?

Я вздрогнула от голоса Антона так сильно, что волосы откинулись за спину. Он встал со

стула рядом. На нём были только штаны, грудь всё ещё была мокрой, а волосы около шеи

и на висках сворачивались от того, какими мокрыми были. Вцепившись в ночную

рубашку, я пыталась заставить себя глубоко дышать. Нужно было рассуждать здраво. Я

удивила его тем, как зашла в его покои. Хоть я и не думала, что смогу удивить его таким

способом.

Как бы я ни старалась, но взгляд отвести от него мне не удавалось. Я не могла строить из

себя скромную девочку, которая опускает глаза вниз. По моим венам разливалось

возбуждение. Трудно было сказать, что Антону всего лишь девятнадцатый год, особенно

этого не скажешь по его телу. Несмотря на то, что аура его казалась уязвимой, его тело

определённо было сильным.

С дрожью вдохнув, я расправила плечи и спросила в первую очередь саму себя, зачем я

пришла сюда? Я не стала дожидаться, пока Антон натянет рубаху, хоть он и кинулся к

изголовью кровати, хватая её.

– Антон, Валко и правда твой брат? – спросила я, даже не дав вступления.

– Что ты имеешь в виду? – он нахмурился. Надевая рубаху. Белая ткань цеплялась за всё

ещё влажные участки кожи. Я щёлкнула пальцами. – Вечером к тебе наведывался

император?

– Я всё ещё не могу понять. Он точно твой брат? – снова спросила я.

– Да, он мой брат, – свеча на письменном столе освещала его лицо, кидая тень на скулы и

впадины вокруг глаз.

Будучи неуверенной, я подошла ближе. На столе лежала книга с бледно-синим

переплётом, но, заметив, что я пытаюсь рассмотреть хотя бы название недописанного

письма, он быстро закрыл книгу и положил на бумагу. Антон, наверное, что-то писал, когда я зашла к нему. В ауре принца появилась скрытность, покалывавшая мои руки. Я

почувствовала, как он снова проделывает трюк с дыханием, чтобы скрыть от меня все

свои эмоции.

– Ты уверен? – я попыталась вдохнуть по собственной воле, а не из-за окутавших его

чувств. – Я была маленькой, когда родители отослали меня к Ромска. Ни лица мамы, ни

лица папы, я вспомнить не могу. Как же ты можешь быть уверенным в том, что Валко –

тот самый мальчик, которого ты видел в детстве?

– Уверена в этом была моя мать, – Антон отошёл от стола и скрестил руки на груди.

– А как могла быть уверенной она? У Валко были какие-то отличительные черты?

Родинки? Шрамы?

Рука принца потянулась к предплечью, его палец прошелся по пятну под белой тканью. В

моём животе же что-то затрепетало. И я точно не знала, что это было и почему.

– Нет, родинок у него нет, – Антон пристально наблюдал за тем, как я реагирую. – А моя

мать… Она по очереди посещала нас, когда отец ей это позволял. Но она не говорила мне, выжил ли мой брат.

Печально выдохнув, я зашагала от него прочь. Свет свечи отбрасывал тень на леса на

гобеленах, тёмно-синие тона комнаты.

– К чему всё это? – Антон подошёл ко мне.

– Иногда мне хотелось бы, чтобы Валко был самозванцем, – я покачала головой, пытаясь

собрать все мысли воедино. – Тогда ты бы смог занять его место.

– У меня нет желания быть императором, – Антон остановился.

– Я не верю, – я подошла поближе, чтобы в темноте видеть его глаза, чтобы более ясно

чувствовать его ауру. Его внимание становилось пристальнее с каждым моим шагом.

Он сглотнул, расправив плечи.

– Ты сам делаешь так, чтобы это место стало твоим, – сказала я. – Я слышала то, что ты

говорил в зале совета. Я вижу, как сильно ты любишь свою империю, сколько ты можешь

сделать ради неё.

– Но я принц. Я – второй по очереди и это не даёт мне права претендовать на трон, – сказал

Антон. – Ни у кого в этом мире нет такого права.

Я пыталась отыскать его чувства, проникая сквозь эмоции, которые он придумывал,

чтобы я не чувствовала его. Я пыталась понять, что чувствую я сама. Мне пришлось

прийти сюда только для того, чтобы узнать, как помешать Валко. Мне сложно было

понять, чувствует ли он какое-то ко мне влечение. Однажды, я могла бы покориться всей

той тьме, что была во мне заключена. Я могла бы потерять рассудок, не сдерживать себя, нанося вред всем окружающим.

Антон не был похож на меня, он не был таким, как Валко. Принц был достаточно

осторожен в своих эмоциях и пытался их успокаивать. Он не пытался давить на меня, но и

делал так, чтобы я не могла влиять на него. Империя могла доверять ему всецело.

– Но что, если… – я повернулась к двери, окрашенной в тёмно-синие оттенки. Мне

казалось, что нас кто-то подслушивал. Потому что то, что я собиралась спросить, было

весьма опасным. – Что если ты продолжишь настаивать на том, что Валко – самозванец?

Как много людей тебя поддержат?

Взгляд Антона быстро скользнул к письменному столу.

– К сожалению, императрица уже не с нами, и она не сможет подтвердить, её это сын или

нет, – я решила добавить это так учтиво, как только могла. Мне не хотелось позорить мать

принца, но я предательски напряглась, как только эти слова были сказаны. В нём что-то

вспыхнуло.

Он подошёл ко мне ещё ближе, медленно, его тяжёлые шаги эхом тяжести отзывались и

во мне.

– Соня, будь осторожнее, – его низкий голос дрогнул. – Твои слова звучат как измена. Если

Валко узнает об этом, ты лишишься головы.

– Я не лишусь своей головы, если он окажется самозванцем, а корону будешь носить ты, -

я подняла голову выше.

– Подумай о том, что ты говоришь! – он схватил меня за руки, чуть ниже плеч, его взгляд

буквально впился в меня. – Ты – его защитница. Если мы и правда докажем это, он будет

казнён. Ты сможешь с этим жить?

В горле пересохло так сильно, что я не могла сказать ни слова. Да, у меня был план, но в

нём не было шага, который включал бы в себя смерть императора. Мне не хотелось,

чтобы произошло именно это.

– Ты уверена, что это чувствуешь именно ты? – спросил Антон. – Советники Валко

находятся не так уж и далеко. Они были в зале в течение нескольких часов, обсуждая

грядущую встречу посла. И, думаю, ты не была приглашена только из-за своего

поведения. Но в своих суждениях ты можешь быть не одинока. Возможно, некоторые

члены совета тоже не рады союзу с Эсценгардом.

Я тряхнула головой. Я и подумать не могла о том, что могут сотворить советники. Из-за