Текст книги "Сжигающее стекло (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Пурди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

рука же сжала моё плечо, прежде чем он снова обратился к графу.

– Сколько дворян нас поддерживают? – спросил Антон.

– Ты хочешь бороться с ними? – ахнул Николай.

– У нас ещё есть надежда на то, что император отступится. Если валко отречётся от

престола, все жизни будут спасены, – его взгляд был прикован ко мне, и я сглотнула, зная, что дело во мне. Я понимала, что я – последняя надежда на то, чтобы революция мира и

свободы прошла без единой жертвы.

Граф наблюдал за нами, но я не чувствовала, что он верит также, как и Антон. В Николае

было только недоверие, которое отражалось и на мне. У меня нет времени слишком долго

уговаривать императора. Всё, что у меня есть – это один день, за который я должна была

убедить Валко в том, что власть нужно передать в другие руки, а сам он не заслуживает

доверия. И я должна была сделать это до того, как сюда придут крестьяне и сделают мою

задачу более чем невозможной.

– Если всё пойдёт по плану, – Антон продолжил. – Император сможет предотвратить всё

это, если передаст право управления народу. Но я хочу представлять всех людей. Мне

нужно знать, сколько дворян на нашей стороне. Мы не можем превратить это в

гражданскую войну.

– Их не так много, – будто извиняясь, пожал плечами Николай. – У меня не было

достаточно времени, чтобы убедить их в этом, поэтому людей не так много, как я

пообещал. Они согласились с тем, что крестьянам и крепостным стоит дать некоторые

права. Но они против того, чтобы их лишили титулов и земель, что произойдёт

непременно, если власть перейдёт к людям так быстро. Антон, это будет хаос. Мы

должны придумать что-то получше. Если это то, что мы готовы предложить дворянам,

боюсь, что ты останешься один.

– А как насчёт тебя, Николай, – Антон скрестил руки на груди и одарил графа

пристальным взглядом. – Если никто меня не поддержит, то поддержишь ли ты?

– Да, конечно, поддержу, – палец, на котором было надето аметистовое кольцо, дрожал.

– Независимо от того, что произойдёт, ты не причинишь вреда Соне, – глаза принца

сузились, и он подошёл к графу ближе, будто наступая. – Ясно?

Предчувствия Николая глубокими ранами жгли мою грудь. Что он имел в виду? Как граф

может мне навредить?

– В любом случае, она должна оставаться в целости и сохранности, – Антон столкнулся с

князем нос к носу. – Если нет, то, будь уверен, я отомщу. Я не брезгую насилием, если оно

действительно оправдано. И у меня есть достаточно союзников, готовых мне помочь. Всё

ли тебе понятно?

Я сразу же вспомнила то, как принц, в ночь бала, был готов занести клинок над Валко и

ударить в любой момент.

– Да, – я не знаю, блефовал ли Антон о количестве своих союзников, но Николай сделал

шаг назад. Его руки стали трястись ещё сильнее.

– Тогда мы должны вернуться в зал заседаний, но подозрений возникнуть не должно. Нам

нельзя появиться там вместе. Николай, выходи первым. Через несколько минут, Соня, ты

выходишь за ним. А когда почувствую, что это безопасно, выйду и я.

– Замечательно, – сказал Николай так, будто порядок того, как мы покинем эту комнату, стал единственным достойным планом, который мы обсудили. Николай поклонился и, не

теряя ни минуты, вышел из комнаты.

– Почему ты ему так угрожал? – я кивнула Антону. Граф уже закрыл дверь, а я пыталась

понять, что произошло. – Это на тебя не похоже. Ты ведь веришь в то, что все должны

делать свой выбор без принуждения.

Он не ответил. Он взял меня за локоть и подвёл к ближайшему окну.

– Что ты делаешь, – спросила я. В моей ауре появилось чувство его внезапной тревоги. Я

нахмурилась, всматриваясь в большую оконную раму: она начиналась у ног и

заканчивалась аркой под потолком. Занавески приятно шелестели, когда он прижал меня к

ним. Почему он сделал это?

– Не имеет значения, что со мной произойдёт, – сказал Антон. Его аура обжигала мой

позвоночник. – Но ты должна выжить. Без тебя всё потеряно.

– Ты тоже должен выжить, – я не понимала, что на него нашло. Мои ноги подкосились от

одной-единственной мысли, которая пришла мне в голову. – Ты же не уезжаешь?

– Я останусь с тобой так долго, как только смогу, – почему всё это звучит так, будто в

скором времени мы должны расстаться?

– Если ты говоришь обо всё, что происходит здесь, то ты будешь бороться, – сказала я. Это

больше напоминало приказ, чем вопрос. – Если ты не хочешь брать в руки оружие, чтобы

защитить себя, то это сделаю я, – он не был единственным, кто хотел защищать. – Я

возьму твою саблю и буду твоим щитом.

Он улыбнулся, но улыбка была слишком печальной. В зареве солнца, можно было

увидеть, как пыль ложится на его освещённое лицо. Это напомнило мне о том дне на

заседании совета. Так он казался святым, хоть мы и стояли слишком близко друг к другу.

– Ты прекрасно справишься, – сказал он, хотя я понимала, что он подразумевает что-то

другое. – Ты была рождена, чтобы это сделать.

– Антон, – я положила руку ему на грудь.

– Пусть ты и не была рождена, чтобы быть со мной, – он напрягся, лишь только я

прикоснулась к нему, а его вид стал более решительным.

– Я думала, ты веришь в равенство, – я опустила руку, сжимая пальцы. – Неужели я

недостаточно хороша для тебя?

– Соня, – он нахмурил брови, будто его поразила боль. – Я когда-нибудь заставлял тебя

думать, что это так? Равенство – это идеал и часто едва ли достижимый. Во всех

отношениях, ты – лучшая.

Моё сердце наполнилось любовью к нему. Я моргнула, и слёзы стали падать на щёки.

Почему у меня было чувство, будто это – финал? Будто сейчас кто-то выстрелит и стекло

разобьётся?

Нет, это не может быть концом. Я не позволю этому быть концом всему. Только если он

действительно не понимал, что я к нему чувствую.

За дверью послышалось волнение. Топот сапог становился громче и приближался всё

ближе.

– Сюда! – закричал кто-то.

– Николай, – выругался Антон и сплюнул.

– Граф предал тебя? – мои глаза расширились от недоумения, которое это у меня вызвало.

– И ты знал, что всё произойдёт именно так.

Для того чтобы спасти свою собственную голову, Николай, возможно, рассказал о том, что Антон причастен к революции, даже несмотря на то, что присягнул принцу на

верность.

Приглушённый звук сабель, рассекавших воздух. Натиск Императорской Гвардии. Они

близко.

– Обещай, что даже не пикнешь, – Антон толкнул меня за штору.

Я опёрлась об оконную раму и прищурилась, всматриваясь в лучи солнца. Моё сердце

билось слишком сильно.

– Нет! – я повернулась к нему, откинув назад ткань. – Ты не можешь бросить меня. Я не

буду сидеть, сложа руки, когда они уведут тебя!

– Послушай меня! – Антон скользнул к шторе и схватил меня за плечи. – Я сыграл свою

роль. И теперь я хочу, чтобы ты сыграла свою.

– Но…

– Спрячься, выживи и дойди до императора. Соня, пожалуйста, если ты беспокоишься обо

мне, сделай так, как я говорю, – его лицо в темноте стало более суровым, а мешки под

глазами… Но, всё же, его глаза казались золотыми. Для меня он навсегда останется

королём.

Хриплый шум стражей стал ещё громче. Я же захлёбывалась от волнения. Я не могла

сказать ни слова, поэтому просто кивнула, понимая, что моё сердце разрывается. Затем, его лицо исчезло за шторами, а я вжалась в стекло. Двери буквально слетали с петель.

– Взять его! – скомандовал кто-то из вошедших. Я узнала этот голос. Голос Валко. Его

аура встретилась с моей, отравляя её.

Как только стражи заковали принца в кандалы, лязг сапог прекратился. Антон не застонал

и даже не сопротивлялся. Я хотела кричать, выйти из-за шторы и бороться с этими

мужчинами, хоть у меня и не было никакого оружия. Но вместо этого я сжала губы,

пытаясь заставить себя молчать.

– Отведите его в темницу, – теперь слова валко звучали бесчувственно. Теперь, когда

Антона взяли под стражу, они звучали так, будто в аресте собственного брата нет ничего

особенного. Но я знала, что это не так. Я чувствовала, как ликует его аура. – Теперь-то он

будет рядом со своим любимым цыганским предателем.

Цепи стали греметь, а сапоги снова стучали по мраморному полу. Стражи не грохотали

каблуками – их топот был тихим. Я чувствовала, что, несмотря на свои обязанности, они

совсем не хотят запирать принца в тюрьме.

– И проследите за Имперской Прорицательницей, – крикнул Валко им вслед.

– Она не имеет к этому отношения! – гнев Антона прожигал мою кожу.

– Она не предупредила меня о том, что принц – предатель, – император горел от гнева. Его

голос уже не был бесстрастным. Он пылал от ярости. – Она должна быть приговорена к

смерти!

Холод удивления процветал в моей ауре. Валко действительно убьёт меня? Я дрожала, когда почувствовала, как Антон пытается вырваться из оков.

– Ты – ублюдок! – крикнул он.

– Нет, брат, – голос Валко звучал так высокомерно, что я почти могла увидеть усмешку на

его лице. – К сожалению для тебя, я не умер. И я не подменыш.

Гвалт каблуков и оружия стал громче, когда Антона вывели из зала. Я едва могла дышать.

Если бы я могла, я бы закричала.

И как мне помочь Антону теперь? Как мне его спасти? Как мне спасти хоть кого-то?

Аура Валко всё ещё чувствовалась в комнате. Я чувствовала, как подаренный им сапфир

давит на кожу тяжким грузом. Будто замороженные, мои пальцы обернулись вокруг него.

Я боролась с желанием сжать его. Уходи, молча взмолилась я. Я не могла столкнуться с

Валко прямо сейчас. У меня не было ни малейшего шанса убедить его, ведь всё, что я

чувствовала – это собственные ярость и отчаянье.

Наконец, надменной поступью, император удалился из зала. Он вышел из комнаты,

захлопнув дверь.

Я выдохнула весь воздух, что был во мне. Мои лёгкие наполнялись новым, а тело

соскользнуло вниз по стене. Я отвернулась к окну, прижимаясь к нему щекой. Солнце

светило, но не приносило мне никакого тепла.

Снаружи, человек с тёмными волосами и широкими плечами вышел из дворца и спешно

побрёл к воротам.

– Трус! – сдавленным шёпотом закричала я, ударив по стеклу кулаком. У меня не было

никакого сочувствия к нему. Только ярость.

Я заставила себя не двигаться, пока не поняла, что аура Валко отдалилась достаточно.

Затем, я ринулась в танцевальную часть зала, после вниз, к главному коридору, а тогда –

через янтарное фойе, вверх по витиеватой лестнице, в свои покои. Отодвинув свою

кровать в сторону, я мчалась через красную дверь, через дверь с лавандой и мятой, к

детской комнате. Небольшая лошадь и матрёшка пристально наблюдала за мной. Я взяла

самую большую куклу и уже готова была кинуть её в стену, когда порыв любопытства

заставил меня замолчать.

Я прислушалась. Через несколько мгновений я услышала, как распахнулась дверь, мебель

с глухими стуками стала падать на пол. Через две комнаты, стражи обыскивали покои

Антона.

Моё сердце билось так сильно, что я схватилась за волосы. Сколько ещё мне прятаться?

Как это могло помочь тому, о ком я забочусь? Я не могла действовать быстро – и Пиа

умерла. Когда я пошла просить за неё, Валко сказал, что её уже нет в живых. Теперь

Антон и Тося следующие.

Когда я согласилась участвовать в этой революции, я знала, что мне придётся

противостоять Валко. Мне придётся убедить его с помощью своего дара. Я надеялась, что, когда придёт этот момент, я стану такой же храброй, как и безрукая служанка. Она

смотрела на меня сверху вниз с картинок из рузанинских сказок. Пиа смогла её прочитать

лишь спустя семь долгих ночей.

Я снова представила себе сладкий голос подруги. Она говорила так, когда читала

любимую часть сказки. Когда ей пришлось действовать быстро, девушка не была храброй.

Она была напугана. Её ребёнок упал в колодец, и достать его нужно было любой ценой.

Не имея рук дальше локтей, она совсем не верила в то, что у неё это получится. Но, когда

старик попросил её поверить и возжелать этого так сильно, как она этого только могла, она смогла. Она перестала быть жертвой своего собственного прошлого, она уверовала в

своё будущее, где всё начнётся с чистого лица. Её руки стали расти, пока она не

дотянулась до своего сына.

Я была в столь же плачевной ситуации. Обстоятельств для того, чтобы переубедить

императора, не было хуже: я находилась в розыске, Антон и Тося – в тюрьме, а люди идут

штурмовать дворец.

Я покачала головой, стала ходить взад-вперёд. Слишком сильное давление. Слишком

большая вероятность того, что всё пойдёт не так. Слишком многие могут погибнуть от

того, что я потерплю неудачу.

Я посмотрела на безрукую девушку на картинке. Её лицо было в форме сердца, как и у

Пиа.

Попробуй, Соня.

Попробуй.

Я вспомнила, какие глубокие у моей подруги были глаза, какой солнечной была её аура.

Я должна была сделать это для неё.

Тем не менее, дрожа, я встала рядом с дверью, вытерла слёзы с глаз. Я отряхнула платье

от пыли и прошла через дверь с елями, дверь с полуночными пейзажами.

– Полагаю, император ищет именно меня, – встретив удивлённые взгляды стражей,

обыскивавших покои Антона, собрав всю свою силу, сказала я.

ГЛАВА 32

Ведя меня в покои Валко, гвардейцы держали меня так сильно, что, мне казалось, меня

сжали в тески. Они держали меня даже несмотря на то, что я сдалась сама. Я

рассматривала покои. Император стоял в дверях балкона. Шторы развивались, а ветер

взъерошил его волосы. Так он выглядел нежным и прекрасным. Это чувствовалось и по

тому, что он был босым. В довершении всего на нём была свободная рубашка. Он

прислонялся к косяку, его взгляд терялся в разнообразии, когда он смотрел на город. В его

ауре тоже что-то затерялось, что-то исчезло.

Самый сильный страж толкнул меня в спину и поторопил, чтобы я шла вперёд. Он

сильного удара, я скривилась. Пока не прошла боль. Этого было достаточно, чтобы я

вновь вернулась к тому, зачем сюда пришла.

Теперь я смотрела на императора совершенно другими глазами. Я чувствовала каждую

мышцу своего тела, каждую кость. Меня охватила волна отвращения. У меня не было

никакого желания чувствовать печаль Валко и сопереживать ему. Он убил Пиа, он

арестовал Тосю и Антона. Он был чёрствым, бессердечным. Я не верю, что он может быть

ещё более жестоким.

Но, на самом деле, это было то, что мне нужно было почувствовать. Он страдал, он был

жалким. И на это у него были свои причины. Только осознав это, я могла бы найти с ним

связь. Чтобы использовать свой дар и убедить его отречься от престола, мне нужно было

чистое сопереживание. Без этого, я не смогла бы контролировать его эмоции.

– Мы привели Имперскую Прорицательницу, Ваше Величество, – объявил самый сильный

и приклонился. При этом его рука не отпустила мою и даже через ткань я чувствовала всю

ту гордость, которая была в нём. Гордость – не так эмоция, которая сможет мне помочь.

Услышав объявление своего стража, взгляд Валко рассеивался на всё вокруг. В его глазах

я видела тоску, будто он не верил, что перед ним стою именно я. Моё сердце стало биться

чаще, но мне было легко. Я удивлённо нахмурилась. Может, он по-прежнему думает обо

мне?

Тепло, которое можно было рассмотреть в его взгляде, быстро сменилось на холод. Я

опустила плечи, чувствуя, как внутрь ворвалось ощущение страха. Его любви, должно

быть, больше нет, и я рассчитывала на то, что смогу использовать это.

– Оставь нас, – приказал Валко. В моём горле пересохло.

Я уже была напугана тем, что должна остаться с ним наедине. Эмоции стража

удерживают меня. Он слишком сильно удивлён. Конечно же, он ожидал, что вот-вот

утащит меня прямиком в подземелье. Но я знала Валко. Сначала, он станет корить меня в

происходящем. Ничего меньше. Я была бы счастлива, даже если бы его гнев закрыл меня

в тюрьме.

– Ступайте! – рявкнул он на стражей. Они же неохотно поклонились и отступили, а затем

закрыли за собой дверь.

Я прерывисто вдыхала. Я не знала, что буду делать, когда мы останемся одни. Мне не

стоит нарушать протокол и говорить первой, ведь сейчас я пришла на покаяние. Всё ещё

находясь у двери, я ждала, пока Валко разрешит мне подойти или сам подойдёт ко мне.

Но ни того, ни другого он не захотел. Император молча наблюдал за мной, с другой

стороны комнаты.

Когда его холодность стала медленно утихать, гнев внутри него стал слишком сильным.

Создавалось впечатление, будто в нём – огромная яма, в которой месят огромные сгустки

тёмной расплавленной энергии. Я старалась не паниковать при мыслях о том, как он

может мучить меня.

– Подойди ко мне, Соня, – наконец сказал он, но его голос казался спокойным.

Сердце колотилось в груди, но, всё же, я направилась к кровати. Я должна была обойти

вокруг, чтобы очутиться рядом с императором. Его кровать была настолько большой, что, мне казалось, в ней человек только может почувствовать себя крохотным и несчастным. Я

прильнула к этой мысли, чтобы вызвать в себе жалость, которая заставит меня

почувствовать хоть что-то к человеку, который убил моих друзей.

Его гнев был оправданным. Конечно же, под этим скрывалась боль. Я была тем, кого он

держал слишком близко к себе, кому верил и понимал, что я вне любого альянса, кого

осыпал похвалами и словами привязанности, несмотря на то, что я ниже его. Почему я

должна была предать его после всего того, что мы доверили друг другу? Почему я

защищала его брата? Почему среди всех я выбрала Антона? Антона, его непримиримого

врага и человека, с которым он был готов сделать всё, только бы подчинить.

Я присела, когда оказалась рядом с Валко, но слова «Мой Император» застряли в горле.

Мои зубы будто свело от моего собственного гнева, от того, почему я чувствовала себя

обманутой. Когда Валко начинал меня хвалить, я всегда чувствовала унижение. Вся его

доброта напоминала мне, какой же низкий у меня статус.

– Соня, – сказал он всё с тем же спокойствием. Император отошёл от балкона и

приблизился ко мне. Его пальцы прошлись по сапфиру на моей шее.

Всё моё тело будто кричало о том, чтобы я отшатнулась, но я всё ещё держалась. То, что

он касался меня, могло мне помочь. Так я могла лучше понять то, что он чувствовал.

– У тебя заплаканные глаза, – сухо заметил он. – Этот день, и правда, был таким ужасным?

– А был ли он ужасным для вас? – спросила я, пытаясь сделать свой голос спокойным, чтобы не раздражать его. Что он хочет сказать? Он прекрасно знал о том, что я должна

страдать из-за убийства Пиа и ареста Антона. – Когда я пришла сюда, то почувствовала

ваше горе.

– Какая умная Прорицательница, – он улыбнулся, исследуя взглядом моё лицо. Когда его

пальцы коснулись моей ключицы, я почувствовала, как его ярость отступает в какое-то

тайное место в его ауре, где он мог держать её.

Моя растерянность заставляла моё сердце трепетать. Где же его месть? Как он может

дразнить меня своими прикосновениями, когда это не так чудовищно? Единственное, что

я могла сделать – это играть с ним. Вести себя так, будто он не лишит меня жизнь так, как

сказал Антону. Это не игра, но, всё же, император мог бы меня помиловать. Тогда бы я

могла использовать это и возобновить связь между нами. Я могла бы открыть ему то, что

он может быть доброжелательным и заставить его отречься от престола.

– Ваша печаль оправдана, – ответила я, пытаясь сделать вид, будто я его понимаю и заодно

убедить в этом себя. – Должно быть, это было для вас большим ударом: узнать о том, что

единственный ваш оставшийся родственник готовит против вас заговор.

– Нет, – на его лице больше не было улыбки, а рука опустилась. – Никаких «должно быть».

Соня, Антон готовил против меня заговор.

– Ох, – я попыталась сыграть шок и сочувствие. – Людям будет сложно воспринимать это, тем более учитывая то, что поэт Тося уже в тюрьме. Должно быть, вы обеспокоены тем, что люди восстанут, – я коснулась его руки и поняла – обида усилилась. Я позволила

этому чувству пройти сквозь меня. Каким же обиженным он себя чувствовал. Всю свою

жизнь он готовился к тому, чтобы стать императором. Эта судьба требовала того, чтобы

из другой семьи украли мальчика и принесли его в жертву, только бы он был спасён… И

теперь, после того, на какие жертвы ради него шли люди, Валко мог стоять в оппозиции к

народу. – Мой долг – предупредить вас, мой император, что простолюдины недовольны.

Его челюсть сжалась, когда он обернулся, чтобы посмотреть в окно. Отсюда в солнечном

свете блестела река. Река Азанель казалась чистой, а высокие дома дворян закрывали вид

на грязь и нищету Торчева, которой император видеть не желал.

– Может, если вы осознаете причину, почему они бунтуют… – я нежно погладила его по

руке, но едва успела отстраниться, когда почувствовала ожог его внезапной ярости.

– Я не хочу говорить о людях! – он повернулся ко мне. Я видела, как горят его глаза. Он

приблизился ко мне. – Какой мне толк в твоих предупреждениях, если ты говоришь об

этом слишком поздно! Что ты подозревала последние месяцы? Когда ты планировала

предупредить меня о моём брате?

Мои руки сжались в кулаки, когда я пыталась побороть его гнев. Я не могу позволить его

ярости сокрушить меня. Но почему я борюсь с этим? Я должна поддаться.

– Я никогда не чувствовала в Антоне ненависти к вам! – я попятилась, давая его ярости

захлестнуть меня. Так сильно, что всё моё тело стало дрожать. – Как я могла вас

предупредить, если принц никогда не желал вам зла? Он не жестокий человек!

Валко ухмыльнулся, затем рассмеялся, наклонив голову. В одно мгновение его ужасное

настроение изменилось. Вместо ярости возникло любопытство.

– Кажется, ты слишком хорошо знаешь Антона, – сказал он, а я вновь была сбита с толку

его эмоциями. Я чувствовала, будто кукольные нити окутывают меня, не его.

– Мне знакома аура принца, – призналась я, подавляя свой гнев. Я стала говорить тише, чтобы не провоцировать его. – Это моя работа: чувствовать ауры тех, кто рядом с вами и

защищать вас.

– Тогда ты не могла не видеть того, что к тебе испытывает Антон, – он выгнул бровь, хотя

в его серых глазах не было ни намёка на заинтересованность. Я же поморщилась, чувствуя

очередную волну его гнева.

– Я считаю, что он любит вас, – я решила противостоять ему, направляя его же обвинения

против него.

– Любит меня? – он рявкнул со смехом. – Он никогда не перестаёт плести интриги у

трона!

Поражённая новой волной гнева, я отступила. Поимка предателей дала о себе знать: Валко

казался нестабильным, и я чувствовала, что он выглядел, будто сумасшедший. Я боялась, что он потеряет над собой контроль.

– Он стал благодетелем одного из цыган. Это просто ещё одна уловка Антона, чтобы вести

за собой народ, – он стал расхаживать взад-вперёд. Слова императора сопровождались

такими сильными маниакальными эмоциями, что мои ногти стали впиваться в кожу. – Он

уже склонил на свою сторону дворян, и теперь они предпочитают его мне. Я это вижу.

Соня, я не дурак, – он постучал по голове будто сумасшедший.

– Но он ваш кровный родственник, – возразила я. Понять его ауру было невозможно. Она

была слишком скользкой и рассеивалась от любой тревоги. – Я лишь думала о том, что

принц может претендовать на справедливый суд.

Уголки глаз Валко приподнялись, но это не было чем-то весёлым. Он перестал ходить

взад-вперёд и приблизился ко мне так близко, что я чувствовала, как от мощного потока

его ауры волосы на руках становятся дыбом.

– Я не дурак, Соня, – шёпотом сказал он, затем провёл пальцем от моего солнечного

сплетения до губ. – Мой брат заручился и твоей поддержкой? Ты отдалась ему тогда,

когда отказала мне?

Между нами повисло тёмное чувство, природу которого я не могла разобрать. Я смотрела

в глаза валко и ясно понимала, что разочаровывало его больше всего. Эта причина была

сильнее, чем любое предательство. Он думал, что я влюбилась в Антона. И он был прав.

Моё сердцебиение стало сильнее от надвигающейся волны страха. Я бы никогда не

сдалась охранникам, никогда бы не пришла сюда. Мне нужно было попытать удачу с

охранником в тюрьме и убедить его выпустить Тосю и Антона. Сейчас у меня не

оставалось никакой надежды на то, что я смогу управлять эмоциями Валко, ведь всё, чего

он хочет – это наказать меня. Я ударила его по тому, в ч1м он был больше всего не уверен

– в том, что его брат любит его больше, чем он думает. И теперь Валко сделает все, что в

его силах, чтобы я за это ответила.

– Что такое? – палец императора всё ещё был у моих губ. – Неужели, я угадал?

Я покачала головой, ведь не могла признаться перед ним в своих чувствах к Антону.

Потому что это будет означать то, что принца казнят раньше.

– Нет, просто… Валко, вы меня пугаете. Ваша аура…

– Да, – он опустился к моим глазам. – Как насчёт моей ауры, Соня? Может, я чувствую

страсть? Или я всегда должен быть сдержанным императором? Ты видишь, каждый день я

доказываю то, какой я император каждому, кто делает вид, что поддерживает меня во

дворце. Что мне сделать, чтобы доказать это тебе? Я дал тебе богатство, – он поднял

сапфировое украшение и потянул меня за воротник так, что наши носы соприкоснулись. –

Статус, – его губы прижались к моей щеке, около уголка рта. – Ради тебя я отказался от

Эсценгарда, – он поцеловал меня в другую щеку, но я втянула её, чтобы не закричать от

ужаса. – Соня, я не уверен, что готов отправить тебя на виселицу, – его губы ринулись к

моему уху, обдавая кожу теплом. – Я до сих пор верю в то, что ты можешь подчиниться

мне во всём.

Я задыхалась от его страстного желания. Оно расцветало внутри него, а затем и внутри

меня. Дикий аромат, который обжигал мой нос.

– Соня, ты неотразима, когда противишься мне. И то, какие тёмные страсти бушуют

внутри тебя, манит меня больше всего, – Валко откинул прядь моих волос за плечо и

прошёлся по коже ногтем. – Я не буду делить тебя со своим братом. Ты принадлежишь

мне. Ты – Прорицательница из Рузанина, которая родилась с даром лишь для одной цели –

служить защитницей императора. Когда, наконец, ты полностью отречёшься от своих

эмоций, я буду единственным, кто будет смаковать это.

Я закрыла глаза. На этот раз я не могла кусаться или хныкать. Всё, что мне оставалось –

это воспользоваться последним шансом? Нужно ли мне обнажить всю тьму своей души,

чтобы стать единой с аурой Валко и достигнуть той точки эмпатии, в которой я могу

проникнуть в его душу, а он – в мою?

Как мне выдержать это?

– Соня, ты хочешь выйти за меня? – спросил он. Его поцелуи чувствовались то на одной

стороне шеи, то на другой. Он будто пытался выпить из моей кожи всю влагу. – Вот

почему ты сдерживаешься? Древний закон Рузанина гласит, что у императора может быть

три жены. Может, после того, как я женюсь на ком-нибудь из высокого класса, я смогу

снизойти и до женитьбы с тобой?

Я вздрогнула, меня пронзило отвращение. Чем больше Валко касался меня, тем больше

ненависти к самой себе я чувствовала. Он не хотел устанавливать со мной связь, но он

выражал какие-то чувства. И все они не исходили из чувства любви.

– А до тех пор… – платье соскользнуло с моего плеча, и его зубы коснулись моей кожи. –

Для тебя найдётся место в моей постели.

– Пожалуйста… – я не могла уйти, чувствуя, как с каждой секундой отвращение к себе

становится всё сильнее и сильнее.

– Пожалуйста, что? – он выпрямился, и его аура вновь покрылась тьмой. – Разве ты не

понимаешь? Будь ты хоть Прорицательницей, хоть моей любовницей. Ты всё равно

будешь моей.

– Тогда, как ваша Прорицательница, я должна попросить вас уйти, – я отшатнулась в

сторону и уже направилась к двери. – Я должна отдохнуть перед судом над принцем и

поэтом.

– Никто из них не появится в суде, – он схватил меня за руку и щёлкнул языком. Его голос

стал холодным и угрожающим, когда он наклонился к моему уху и прошептал: – Их

казнят с первыми лучами солнца.

В ужасе, я открыла рот. Моё сердце вырывалось из груди. Мне казалось, я забыла, как

дышать. Мне нужно было уходить. Сейчас. Найти как попасть в темницу. Найти способ

освободить Антона и Тосю.

– Сегодня ты не бросишь меня, – пальцы Валко сжались, будто кандалы. – Сегодня ты

останешься со мной.

Я ахнула, чувствуя, каким слабым и умоляющим был этот звук. Он притянул меня к себе.

Медленно, ведь он знал, что намного сильнее меня. На моих глазах уже появились слёзы.

Я столько раз убегала от него. Теперь солнце почти скрылось за горизонтом, а последние

солнечные лучи забирала ночь. Я знала, что этот момент в моей волне переломный. В

войне, которую я сама начала. Ведь с первого дня, как только ступила во дворец, я

пыталась сохранить в себе то, что от меня осталось. Мне было необходимо удержать ту

часть меня, которая принадлежит лишь мне, которая является моей честью и свободой.

Часть меня, которую я не буду делить ни с кем. И теперь он лишит меня и его, говоря обо

всех достоинствах и том, какого он обо мне высокого мнения. Всё это ложь. Он не любил

меня. Для него я была не больше, чем грязь под ногами. И он хотел безжалостно

растоптать меня, превращая в ничто, пока Сони не останется в этом мире. Только та, кем

владеют. Ещё один клад, который он держит под замком.

Когда его губы приближались к моим, когда слёзы прожигали моё лицо, моё лицо

обрамляло оранжевое свечение от… медленно уходящего заката? Это выглядело почти

как… огонь. Я посмотрела за его спину, на город, на широкую тропу, которая была

коротким путём к дворцу. Там, на расстоянии, шли несколько... Нет, целый батальон

людей. В моём сердце появилась надежда. Отсюда они выглядели небольшими пятнами,

но они шли. Оранжевое свечение, должно быть, исходило от их факелов.

– Валко, – сказала я, указывая на город, на то, что ночь расплаты близка. Люди должны

были прийти завтра, но они уже были рядом, будто каким-то образом узнали о том, что

завтра будет слишком поздно.

– Они не посмеют, – выдохнул он. Глаза императора расширились. Он опустил руки и

бросился к балкону.

Я медленно попятилась к двери его покоев. Мои пальцы вцепились в дверную ручку,

когда он заметил меня.

– Что ты делаешь? – он сузил глаза.

– Как ваша Прорицательница, я обязана предупредить вас, что сейчас ваша жизнь в

опасности, – я укуталась в свою мантию и открыла дверь. – Тем не менее, не мне

сражаться за вас. И уж тем более не мне умирать вместе с вами. Я прощаюсь с вами.

Скоро вы поймёте, как высоко боги ценят вашу жизнь.

– Если ты бросишь меня, – его лицо будто стало камнем. – Если ты бросишь меня, то

будешь сожалеть об этом всю свою жизнь.

– Может быть, – я поднялась на носках. – Но я буду жить. Не могу сказать того же о вас.

Я развернулась и побежала вниз по коридору.

– Соня! – чуть ли не ревел Валко. – Стражи, схватить её!

Я задыхалась, мои лёгкие горели. Конечно, он послал свою стражу для того, чтобы

преградить мне путь, а вовсе не затем, чтобы укрепить позиции снаружи. Я знала, что, будучи настолько смелой, сама прокляла себя, но с этим я ничего не могла поделать.

Народ дал мне силы. Это были те самые люди, которым ни Антон, ни Николай не давали

шанса прорваться к императору. Я верила в них. Я чувствовала их энергию внутри. И я