Текст книги "Сжигающее стекло (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Пурди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

единым целым с его страданиями. Он понимал меня.

– Мне жаль, что так произошло с твоей подругой, – он погладил мои волосы. Я рыдала ему

в грудь.– Я знаю, что её смерть значит для тебя слишком много. Я сожалею о том, что ты

потеряла Юлию и своих родителей. Жаль, что то, что произошло в монастыре, произошло.

Сожалею, что ты никогда не была дома и что должна была приехать сюда.

Он не говорил больше о моих способностях. Он не видел целью моей жизни служение

идеалам свободы. Он просто позволил мне быть грустной. И за это я чувствовала

благодарность.

– Тише, тише, – пробормотал он. Принц поглаживал меня по спине, а в его голосе я не

слышала ни стука горной воды, ни приливов и отливов океана. Я чувствовала тишину.

Будто он говорил на языке, на котором общаются все дети, но с возрастом забывают.

Аккуратно подняв меня и пронеся над столом, он направился к углу, где стояла его

кровать, куда он меня и усадил. Затем, Антон распахнул свои объятья, и я снова укуталась

в них. Откинув мои волосы с одного плеча, он настоял на том, чтобы я развернулась и

прислонилась к нему. Он водил по моим волосам, будто расчёсывая, а вслух напевал

колыбельную. Вслушиваясь в тихую мелодию, я осознала, что мои рыдания постепенно

становились всё тише и тише. Я положила голову ему на плечо и сомкнула наши пальцы в

замке.

Мне казалось, что я плакала уже несколько часов. Мне становилось стыдно и из-за этого

хотелось плакать ещё сильнее, но я не могла. Я чувствовала себя будто выжатая тряпка.

Пытаться плакать было бесполезно. Несмотря на то, что сегодня произошло, я не хотела, чтобы эти мгновения прекращались. Антон был моим утешением. Наши ауры

перекликались настолько причудливо, что я уже точно сказать не могла: где его аура, а где

мои чувства.

Я посмотрела вверх, чтобы увидеть его лицо. Под его глазами были тёмные круги. Вот

уже вторую ночь как из-за меня он не может выспаться.

– Спасибо, – тихо сказала я.

– Рад помочь тебе, – ответил он сонным голосом. Принц перестал напевать, на его лице

появилась улыбка. Он поцеловал меня в макушку.

Я отодвинулась, чтобы рассмотреть его, а руки Антона упали на мою талию. Свеча горела

так низко, что только теперь я смогла заметить то, что его подбородок гладок. Я

обхватила его лицо руками, нежно поглаживая по подбородку.

– Дай угадаю. Ты не слышал о том, что закон о бритье перестал действовать. Поэтому ты

побрился.

– Ты почти поняла меня, – он улыбнулся, полуприкрыв глаза.

– Принц Антон, да вы беззастенчивый бунтарь.

– Правдивее слов я не слышал никогда.

То, каким он был сонным и вместе с тем то, как он улыбался, заставляло меня посмотреть

на него иначе. Его аура ещё никогда не казалась мне такой спокойной, открытой и

дружественной. Я поцеловала его.

Я поцеловала его.

Я отпрянула от его лица, пытаясь понять, что он чувствует. Он выглядел также удивлённо, как и я.

– Соня, – его голос был мягким, но предупреждающим. Я слышала, что он имел в виду. Я

хочу этого. Я не хочу этого.

Мои ладони всё ещё охватывали его лицо. И, как только я наклонилась ниже, моё сердце

стало биться ещё сильнее. От него пахло сосной, можжевельником и родниковой водой. Я

вдыхала этот запах, смакуя каждое его чувство, овладевавшее моей аурой. Сознательно, вкладывая так много нежности, как только могла, я поцеловала его вновь.

Его руки на моей талии стали увереннее, он исследовал мои губы, а то, что я соглашалась, придавало больше уверенности. Его ладони оказались у меня на бёдрах. Мы были будто

две птицы, дышавшие одним воздухом.

Он выдохнул и потянул меня ближе. Руки принца скользили по моим рёбрам вниз, а затем

– назад, прямо к волосам. Моё сердце для него было открытым. Швы, которыми было

сшито моё горе, разрывались. Как же долго я этого хотела. С ним я чувствовала что, наконец, освободилась. Я чувствовала, как наши ауры переплетались в прекрасном танце, подтверждая то, что мы должны были сделать. Я проникала всё глубже и глубже. Он

казался мне туманом елового леса. Мои пальцы сжались у него на затылке. Тепло его

ауры, излучавшей настоящий солнечный свет, соприкасалось с моим теплом.

Это чувство было таким лёгким, будто я плыла по воде. Наши поцелуи стали сильнее, а

руки блуждали по телам всё быстрее. Я дышала так прерывисто, что, мне казалось, мне не

хватает воздуха. Даже когда я слегка отстранилась, я понимала, что мне нечем дышать.

Чувство любви к Антону не утихало даже после этого. Но принц схватил меня за руки и

оттолкнул.

– Я не могу… – его лицо покраснело, а на лбу показались капли пота. – Мы не можем

сделать это.

– Почему? – голова кружилась. Каждой частичной тела я чувствовала, что хочу оставаться

с ним, чувствовать нашу связь. Мне потребовалось время, чтобы осознать, что это была

его паника.

– Уже поздно… И у тебя была ужасная ночь, – он вздохнул, пытаясь восстановить

дыхание. Он смотрел в пол. – Сейчас не время… Соня, сейчас у тебя не лучшее время. И я

не хочу на тебя давить.

– Ты не давишь на меня, – сказала я. Он прильнул к стене, отстраняясь от меня. – Антон, это не так. Я не чувствую себя так рядом с тобой. Ты мне нужен, особенно сейчас. Я хочу, чтобы мы были вместе. – Почему он не мог понять, что всё то, что я чувствую,

принадлежит мне? – Я хочу тебя, – сказала я и взяла его за руку.

– Пожалуйста, – он отстранился и запустил пальцы в волосы. Его голос звучал обиженно.

Моя взгляд скользнул к его руке, к предплечью, где всё ещё находилась родинка в форме

рыси. Если бы я могла убрать эту родинку. Если бы я могла сделать так, чтобы та гадалка

никогда не сказала тех слов. Если бы я могла вернуться в то время и отыскать того

маленького мальчика и сказать ему, что мать любит его до сих пор, несмотря на то, что ей

нужно было его отпустить. Я чувствовала то, как предана императрица своей семье тогда, когда прикоснулась к её крови. Почему боль в его сердце невозможно уничтожить?

Почему на это не способна я?

– Помнишь, ты сказал мне, чтобы я отыскала в себе то, за что смогу держаться. Я нашла, -

я приблизилась к нему. Настолько, насколько он позволял. Я улыбнулась, чтобы показать

ему то, что на самом деле чувствую. – Это то, что заставляет меня быть уверенной. Это

мои чувства к тебе, Антон. В этом я не сомневаюсь. Они дают мне веру в то, что в этом

мире я могу сделать что-то правильное, хорошее.

Когда он смотрел на меня, его брови сдвинулись к переносице. Я чувствовала, что ему

хотелось верить в то, что я говорю, однако он не знал, как.

– Ты потерял столько, сколько я могу тебе дать, – сказала я. – И ты тоже сломлен. Я не

единственная, кому нужно утешение.

Мне хотелось коснуться его, но я не посмела. Он сидел так уверенно и так глубоко ушёл в

себя. В груди я чувствовала угрызения одиночества и печали. Я не могла потерять его

сейчас, когда всей своей аурой я чувствовала, что мы созданы друг для друга.

Я запомнила каждую черту его прекрасного лица ещё будучи в тройке тогда. Я видела

маленькую родинку возле глаза, нежную линию его верхней губы. Это всё, что удавалось

увидеть с первого взгляда. На щеках у него были едва заметные веснушки, на правой щеке

был виден крошечный шрам, а на аристократическом носу виднелась горбинка. Казалось, я больше не увижу его никогда, будто из-за того, что мы отстранились друг от друга всего

лишь на некоторое время, его аура ускользает от меня, будто песок в руках.

– Ты сказал, что я – твой спаситель, – сказала я. – Но сейчас ты не даёшь мне спасти тебя.

– Я не знаю, как спастись, – он пожал плечами.

Я прислонила колени к груди. Мы были в том же тупике, в который заходили всегда,

когда он понимал, что не может доверить мне свои чувства. И, возможно, это было что-то

глубокое. Что-то, чего он не мог доверить никому.

Свет свечи рядом с нами стал мерцать, плавя остатки воска. Когда, наконец, она догорела, я отряхнула своё платье и поднялась.

– Спасибо за сегодня, – сказала я. Внутри меня расцвело чувство вины и сожаления. И эти

чувства не принадлежали мне. – Я не знаю, что бы делала без тебя.

– Подожди, – прерывисто выдохнув, Антон поднялся. – Останься.

Я нахмурилась, чувствуя неопределённость в его словах.

– Обещаю, я не буду больше тебя целовать, – он сделал шаг вперёд.

– Я хочу, чтобы ты меня целовал, – вздохнула я.

– Останься.

Я скрестила руки, пытаясь держать дистанцию между нами. Я не была уверена в том, что

мне хотелось доверять ему в тот момент, когда он не может открыть мне своё сердце.

– Ты поддерживаешь меня, – сказал он. – Даже в тяжкие времена. – В его ауре появилось

какое-то чуждое чувство робости. – И я хотел бы тоже поддерживать тебя, – он

поморщился, чувствуя, что говорит что-то не так. – То есть… я прошу тебя. Я пытаюсь, Соня. Это лучшее, что я могу сделать.

Я прикусила губу.

– Останься, – он пытался отыскать мой взгляд.

Ветер гудел, проходя меж стёклами. Позолоченные ставни скрипели. Мой надуманный

барьер, который я возвела против принца, пал. Я ушла. Но не в дверь с полуночными

пейзажами. Я забралась в его постель. Лунный свет из окна, из-за не плотно закрытых

штор, дорожкой падал на одеяло. Глубоко вздохнув, принц направился за мной. Мы

сидели рядом. Я сложила ноги, а он – лишь одну. Затем, мы сели ближе, будто это был

самый нежный танец в нашей жизни, будто мы обнимали друг друга всю ночь. Это было

иначе. Он стал относиться ко мне теплее. Он чувствовал себя хрупким, будто фарфоровая

посуда.

Я легла на одну из подушек, а он примостился около моей ключицы. Я протянула одну

руку к нему, а губами нежно коснулась его лба. Он сполз ниже. Его волосы прошлись по

моему лицу, и тогда я почувствовала, что они пахнут мылом и еловым лесом. Я

поглаживала его так же, как до этого он поглаживал меня.

Затем, я поняла, что грудь Антона медленно опускается и поднимается. Он видит мирные

сны. Две едва заметные слезы скатились по моим щекам. В этот момент я думала о Пиа.

Затем, я закрыла глаза и укуталась в запах волос Антона.

ГЛАВА 30

Меня разбудило что-то светлое. Луч солнца проходил сквозь щель в шторах, будто

разрывая их словно нож. Я поёжилась и отвернулась, чтобы спрятаться от луча. Потом я

увидела Антона и с удивлением поняла, что спала рядом с ним. Ночью мы ворочались и

наши «позиции» изменились. Его голова лежала на моём животе. Открыв рот, он всё ещё

спал, а его руки были распростёрты. Мои же руки тоже сместились: одна оказалась у меня

под головой, а другая – окунулась в его волосы. Спящим он казался младше, уязвимее, прекраснее. Я хотела, чтобы так было всегда.

Со вздохом блаженства, я бросила взор к окну. Потом нахмурилась, щурясь от луча света.

Тумана и зари не было. Облака были располосованы яркими лучами.

– Вставай! – ахнула я и подтолкнула Антона.

– Соня? – он поднял голову и посмотрел на меня сонно, одним глазом. Он говорил так, будто и это тоже ему всё ещё снилось.

– Я должна вернуться в свои покои! – прошипела я. Каждый раз, когда я спала в комнате с

гобеленами, я никогда не засыпала так крепко, что не могла проснуться, когда приходила

Пиа.

Пиа.

– Я должна идти, – сказала я. К горлу подступил ком при мысли о моей подруге, но я не

могла снова довести себя до слёз. Почему я пришла в комнату Антона прошлой ночью?

Из-за меня он в опасности. – Ленка будет искать меня.

Кто-то резко постучал в наружную дверь. Принц и я резко поднялись. Я перекатилась на

другую сторону кровати, стремясь к двери к гобеленовой комнате, но дверь скрипнула и

ручка повернулась, будто кто-то хотел её открыть.

Я не могла думать. Я не смогу выйти отсюда вовремя. Но движения Антона были быстрее.

Он не слишком-то осторожно бросил меня на кровать, и я скатилась на пол, упав при этом

на мягкое место, но я выронила лишь короткий визг.

– Доброе утро, брат, – дверь скрипнула.

Валко. Я нырнула ниже, а в ауре почувствовался холод. Под кроватью я наблюдала, как

его чёрные полированные сапоги приблизились к босым ногам принца. Их звук слышался

в каждом углу комнаты.

– Доброе утро, – принц откашлялся, когда сапоги перестали отбивать свой ритм. – Ваше

императорское Величество.

– Эти два дня были слишком напряжёнными, – император подошёл на три шага ближе. Я

стала дышать тише, когда заметила, что он стал ближе к кровати. – Приём людей удался

на славу. А потом этот ужасный случай со служанкой… – он слегка качнулся на каблуках, то отдаляясь от Антона, то приближаясь к нему. – Но что сделано, то сделано. Это было

важно.

Я сконцентрировалась на чёрной коже его сапог. Зачем сюда явился император? Для него

это обычное дело, врываться в покои брата и говорить о нудных делах Империи? Уже не

говоря о том, что они обсуждали смерть моей подруги.

– А какие новости сегодня? – я заметила, как жила на лодыжке Антона набухла. – Всё

также сложно?

Мой желудок свело от их аур. Их голоса казались спокойными, но напряжение между

ними было сильным как никогда.

– Наоборот, – ответил Валко. – Боги милостивы ко мне. Только вчера я говорил о трёх

беглецах, а сегодня я получил весть о том, что один человек был захвачен. – Он

усмехнулся. – Кажется, люди поняли, что я могу дать деньги не только лишь охотникам за

головами, особенно, когда дело касается слухов о местонахождении преступников.

– И правда, – ответил Антон сухо. – Можно предположить, что был пойман Юрий?

– Нет, нет. Кто-то, чья цена гораздо выше, – каблуки его сапог щёлкнули друг с другом. –

Печально известный цыганский поэт.

– Тося? – пальцы Антона вжались в пол, а я не могла дышать. После небольшой паузы, принц прошёл мимо брата, естественно, чтобы тот не заметил волнение. – Тося…

Пашков?

Антон пытался казаться спокойным, но в его голосе я чувствовала дрожь. И из-за этого

дрожала и я сама. Как и я, он знал, что судьба поэта предрешена.

– Собственной персоной, – ответил Валко.

– И он сейчас здесь? – Антон немного приблизился к императору. – Заключён под стражу?

– Я сам видел его. Чудак. Такой высокий, что, наклонившись, едва сможет достать до

стола.

– Мой Император, я бы посоветовал не казнить его так скоро, – принц развернулся к брату

так, чтобы тот видел его лицо. – Он сыскал славу среди людей, а они станут требовать

справедливого разбирательства. А вы не хотели бы, чтобы, помимо бунтов по случаю

понижения призывного возраста, люди устраивали забастовки и по другим причинам.

Я молча похвалила Антона за то, какой быстрой оказалась его логика. Это – единственный

козырь, который затянет казнь Тоси. Может быть, имея достаточно времени, мы могли бы

найти способ помочь нашему другу бежать.

– Тосю будут судить, – император отстранился, опираясь на левый сапог. – Публично. Так

что все те, кто верил в его слова, увидят, какой он богохульник.

– Хорошая мысль. Я согласен, что это лучше, чем поспешное решение, – Антон ответил

мастерски, будто идея о суде принадлежала самому императору.

– Мне нужно обсудить это с советниками, – Валко направился к двери, будто говоря, что

обсуждение закончилось, но, в волнении, он повернулся к князю. – Ты не видел Соню?

Я прислонилась к полу сильнее. Ревность в его ауре отразилась горьким привкусом на

моём языке. Это ли та причина, по которой император пришёл к брату?

– Нет, не видел, – Антон не замешкался и отреагировал тут же. Он лениво направился к

печи, где стоял самовар. – Может, она решила прогуляться в саду.

– Да… возможно.

Я сжалась, ожидая, что Валко скажет больше. Например, то, что знает, что прошлой

ночью я не явилась в свои покои, да и на расцвете меня там не было. Но, когда он больше

ничего не сказал, я поняла, что Ленка прикрыла меня во второй раз.

– Если увидишь её, передай, что в её гостиной я оставил подарок, – император открыл

дверь. – Предложение мира. Она поймёт.

– Как пожелаете.

Стук ботинок отдалялся. Дверь стукнула, возвещая о том, что её закрыли. Я закрыла глаза

и обхватила себя, заставляя себя глубоко дышать. Валко не заметил меня. И, всё же, я не

осмеливалась двигаться. Что делать, если он снова вернётся?

Казалось, у Антона были такие же опасения. Прошло несколько долгих минут, после чего

я услышала скрип половиц и его тихие шаги.

– Всё хорошо, Соня. Он ушёл.

Я поднялась на дрожащих ногах и схватилась за спинку кровати для того, чтобы хоть как-

то держаться. Моя одежда была слишком мятой.

– Наверное, у тебя нет ключа, – едва посмотрев на меня, он бросился к небольшому ящику

в своём комоде. Он отыскал там копию ключа и подошёл к двери с пейзажами полуночи, затем открыл её. – Мне нужно уйти сейчас же. А тебе нужно вернуться к себе.

– Куда ты идёшь? – я застыла за кроватью.

– Мне нужно поговорить с Николаем и Феликсом. Если я смогу это устроить.

– О Тосе?

– Да.

Казалось, моё сердце стало тяжелее в несколько раз. Казалось, рушится весь мой мир.

Антон вернулся назад, взял меня за руку и повёл меня к двери. Он не вёл себя сурово и не

торопил, хоть я понимала, что задерживаю его.

– Могу я пойти с тобой? Я надену то платье Пиа.

– Нет… я не могу… – он не посмотрел на меня, но его голос звучал нежно. – Я не могу

потерять и тебя.

Меня буквально затопило разочарование, но спорить я не стала. Моё место здесь, на

стороне императора. Мой долг – беречь Империю и быть частью революции в придачу.

– Я вернусь к нему, – пообещала я, зная, что должна это сделать. – Я попытаюсь убедить

его, чтобы он освободил Тосю, – во всяком случае, сейчас у меня был хоть какой-то шанс.

В отличие от Пиа, до поры до времени Тося был жив.

– Пожалуйста, будь осторожна, – сказал Антон.

– И ты.

В конце концов, наши взгляды встретились. В его глазах я видела всё, что произошло

между нами в прошлую ночь. В своей ауре я чувствовала лёгкий туман от нашего

вчерашнего поцелуя. Мне хотелось коснуться его губ снова, чтобы хоть как-то успокоить

его; чтобы он понял, что всё получится, даже несмотря на то, что я сама едва ли в это

верила.

– Я должен идти, – сказал он и закрыл дверь, когда я подалась к нему. От неожиданности я

моргнула, смотря на вихрь звёзд на двери.

В моей прихожей, будто ожидая меня, уже стояла ваза синих гиацинтов. Рядом с ней

лежала небольшая блестящая коробка. Лента, обёрнутая вокруг неё, была запечатана

воском с тиснением «V» и короной с семью рубинами. Я сломала её и подняла крышку.

Внутри, на подушке из бархата, в окружении алмазов, находился сапфир. Он был на цепи

из алмазов. Его грани переливались в солнечном свете, показавшегося в моём окне.

Я закрыла коробку и оттолкнула от себя. Неужели Валко думает, что меня можно купить?

Неужели этот камень сможет заменить подругу? Запах гиацинтов сжигал мой нюх. Я

ходила взад-вперёд. Я согнула руки, понимая, что меня переполняет гнев. Ожерелье

стоило достаточно, чтобы прокормить семью. За эти деньги можно отремонтировать

пансион Руты, с этими деньгами дети Ромска могли бы дольше играть на полях, а не

выпрашивать деньги у городских.

Я присела на стул у письменного стола и попыталась успокоиться, отогнать всё своё

отвращение. Подарок Валко нельзя вернуть. Если я хочу восстановить с ним хорошие

отношения, я должна принять этот подарок. Я чувствовала, насколько это невыносимо: соединяться воедино с его аурой, чтобы убедить императора и отпустить Тосю, и сойти с

престола.

Я потёрла глаза. В костях чувствовалась усталость, но я стиснула зубы. Я не хотела

поддаваться чувству жалости и отчаянья к самой себе. Моё задание может быть

невыполнимым, но, моё дар и в то же время проклятье – единственное, что поможет мне

изменить этот мир к лучшему.

ГЛАВА 31

День тянулся слишком долго. Перед тем, как появилась Ленка, ко мне в покои пришла

новая горничная. Казалось, она добра и хорошо исполняет свои обязанности, но мне

становилось холодно, моё тело будто становилось пустым, когда я пыталась сравнить её с

Пиа. Её веснушчатая кожа против оливковой кожи Пиа. Аура Пиа была чувствительной.

Новая горничная не улыбалась. Она просто пришла в мои покои, сделала реверанс и

поставила на стол поднос с ужином, который показался мне безвкусным. Вскоре после

этого пришла и Ленка. Должно быть, её уже предупредили о том, что я вновь появилась.

Я не отвечала на её вопросы о том, где я была прошлой ночью. После моего отказа, мы

обе не проронили ни слова. Я всего лишь поручила ей сделать так, чтобы перед

императором я выглядела потрясающе. Она выполнила свою задачу прекрасно и облачила

меня в бледно-серебристое платье.

Я знала, что император весь день провёл на встрече со своими советниками. Если бы он

узнал, что я вернулась, мне бы пришлось провести всю встречу с ними.

Я спустилась к винтовой лестнице и направилась к зале заседаний. Сапфир, будто лёд, обжигал моё горло. Моё шею, словно воротник окутало ожерелье. Я не была готова

увидеть радость императора от того, что я надела его подарок.

Как только я дошла до второго этажа, я остановилась, хватаясь за перила. Мою ауру

охватила паника. В это же время, через вход со стороны сада, прошёл Антон. Он поднял

голову. Принц вдохнул глубже, когда заметил меня, но я чувствовала, что его тревогу

невозможно скрыть. Слуги практически не замечали его и лишь сновали по своим делам.

Он запрокинул голову. Движение было едва заметным, но я всё поняла.

Когда он шёл по направлению к большому залу, его сумеречно-синий плащ развивался за

его плечами. Выдержав немного времени, я спустилась на ещё один пролёт и затем снова

поймала его след. Я пыталась делать вид, будто мой маршрут случаен, однако я двигалась

быстро, чтобы не упускать его из виду. Антон остановился для того, чтобы снять свои

перчатки и осмотреться, не обращают ли на него внимание зеваки. Затем, он проскользнул

в большой зал.

Моё сердце стало биться быстрее, чувствуя, как волнение Антона отображается и на мне.

Я ускорила шаг, и, немного осмотревшись, скользнула в зал, после чего быстро закрыла за

собой дверь.

– Ты здесь для того, чтобы встретиться с союзниками? – спросила я, прижимая руку к

животу в небольшом приступе тошноты. – Из-за твоей ауры мне больно.

За тёмными шторами не было видно окон, лишь только лёгкое свечение по краям

просвечивалось сквозь них. Этого было достаточно, чтобы я заметила нечёткие контуры

мебели, большие, завёрнутые в ткань, чтобы не попадала пыль люстры, всё ещё стоявший

на возвышении трон. Это всё, что напоминало о величии того бала, который состоялся в

канун Морвы.

Антон прижал меня вплотную к стене с двойной дверью, чтобы тот, кто решит сюда

зайти, увидел нас не сразу. Его взгляд упал на сапфировое ожерелье, а я смущённо

коснулась его. Он чувствовал, как оно становится железными оковами для меня. Принц

покачал головой, затем, будто проклиная кого-то, бросил перчатки на пол. Я хотела

коснуться застёжки, чтобы снять ожерелье, однако замерла.

– Это Феликс! Кровожадный дурень! Он разрушил всё, над чем мы работали.

Я отпустила ожерелье и представила человека, которого в своей жизни видела лишь

дважды. Я всегда чувствовала, что он держится на расстоянии. Всё, что я могла увидеть –

это мистические голубые глаза и то, как таинственно он взял то письмо с надписью

«канун Морвы»; то, как он появился в зале, когда колокол пробил двенадцать.

– Что он сделал?

Одна из дверей рядом с нами открылась. Я ахнула и отступила назад.

– Есть здесь кто-то? – тихо спросил мужчина. В тусклом свете я смогла рассмотреть

большую копну волос.

– Николай, сзади, – сказал Антон.

– А что она здесь делает? – мужчина обернулся, но, увидев меня, некоторое время смотрел

на меня.

– Соня с нами. И ты это знаешь.

– Император ищет её, – Николай потёр ладонями лицо. – А ещё, думаю, он ждёт моего

возвращения. Я ушёл из зала заседаний, чтобы прийти сюда, – добавил он, будто это было

преступлением. – Я сказал, что у меня срочное дело. Уверен, император до сих пор не

может понять: какие такие дела могут быть важнее совета.

– Почему он захотел, чтобы ты приехал во второй раз? – нахмурился Антон.

– Он настаивает, чтобы я поделился с ним опытом нападения на Шенгли, – Николай развёл

руками. – Я не знаю даже о том, что такое стратегия боя! Солдатом был мой отец, не я, -

он стал говорить быстрее, а мои нервы будто звенели в предчувствии чего-то

неизвестного. – У меня есть предположение, что император что-то заподозрил и поэтому

держит меня ближе к себе.

– Валко презирает всех, – пожал плечами Антон, будто это было одним из пунктов нашей

заинтересованности. – Но что, если использовать это в нашу пользу? Если восстание

провалится, у тебя будет больше шансов, чем у меня и всех советников вместе взятых

убедить его отложить наступление. Это даст нам больше времени, чтобы мы

перегруппировались.

– Убедить его? – Николай снова рассмеялся, на этот раз с отчаяньем. – Его вообще можно

в чём-то убедить?

Я могу ему только посочувствовать.

– Ты говоришь так, будто мы обречены на провал, – сказал Николай. – Всё так? – когда

принц не ответил так быстро, как мог бы, граф осмотрел комнату и провёл руками по

волосам. Он вздохнул. – Почему мы встретились здесь, под носом у императора и всей

прислуги? Только скажи мне, что это действительно важно.

– Я бы не позвал тебя, если бы это не было срочностью, – сказал Антон. – Николай, нам

нужно всё твоё мужество. Наша ситуация становится всё плачевнее.

– Становится? Разве может быть хуже? Тося в тюрьме, а за Юрием отправились охотники

за головами. И я понимаю, что я – следующий.

Челюсть Антона отвисла. Его терпение было на исходе. Мне хотелось лезть из кожи вон,

такими разными их ауры казались.

– Мы все в опасности, – огрызнулась я. – Нам всем есть что терять.

– Ты – Имперская Прорицательница, – граф стал издеваться надо мной. – Как мне сказали, ты сирота. И кроме собственной жизни терять тебе нечего.

Я отпрянула. Он ничего обо мне не знал. Я уже потеряла Пиа. Я в ответственности за

судьбы Даши и Киры. И за судьбу Антона… К горлу подступал комок при мысли о том,

что со мной станет, если я потеряю его.

– Будь осторожнее в выражениях! – Антон набросился на Николая. Мои колени согнулись

от его гнева. – Это не состязание мучеников.

– У меня есть жена и ребёнок! – ответил граф. От его эмоций у меня покалывало в носу.

Я вновь вспомнила место, где мы с принцем остановились по пути в Торчев.

Всматриваясь в окна, я видела две пары рук. Одна из них, с аметистовым кольцом, точно

принадлежала Николаю, ведь именно из них Антон получил письмо. Другая пара рук,

измученная работой, принадлежала женщине. Я понимала, что они из разных классов. Эта

женщина была женой Николая?

– Наш брак – тайна, сказал граф. Он снова повернулся ко мне, будто хотел, чтобы я

поняла, почему он в таком отчаянье. – Мы живём отдельно. Моя семья… Они – дворяне

и… они никогда не примут её. Я верил, что эта революция – шанс. Шанс, что нас будут

видеть равными.

Думал, поймала я его на слове . Думал. В прошедшем времени. Звучало так, будто в нём

больше не было веры.

Я рассматривала его прекрасную одежду, идеально ухоженные усы, аметистовое кольцо, которое, скорее всего, было семейной реликвией. Без сомнения, сердце его было добрым: он женился по любви, присоединился к революции, попытался склонить других

аристократов на сторону равенства. Но насколько добрым это сердце было? Я не могла

забыть о том, что, будучи женатым, он не отказал бы мне в танце на балу. Кроме того, на

последнем заседании он не поддерживал Антона. Я боялась, что, возможно, поддерживать

нас он сможет не так уж и долго.

Несмотря на всё им сказанное, я подозревала, что виной всему его трусость, нежелание

рисковать своей собственной жизнью.

– Мне жаль, что ваши условия настолько плохи, – ответила я. – Так как ваш брак тайный, если вас схватят за принадлежность к революции, ваши жена и ребёнок не будут

привлечены к ответственности вместе с вами. У моей подруги Пиа такой роскоши не

было, – мне удалось выдавить из себя улыбку. Будучи Прорицательницей, я умела

сопереживать. Может, я становлюсь бессердечной, но этого чувства к графу я испытать не

могла. – Как вы видите, мы с вами равны. У нас обоих на кону лишь наши жизни.

Он лишь посмотрел на меня, после чего то чувство позора, которое он почувствовал,

захлестнуло меня.

– Итак, – я посмотрела на Антона. – Я считаю, теперь мы можем услышать, зачем ты нас

здесь собрал.

Принц благодарно кивнул мне. В его ауре я по-прежнему чувствовала беспокойство, но я

понимала, что он пытается держать себя в руках только для того, чтобы показать, что он

силён Николаю. А, может, даже и мне.

– Феликс больше не поддерживает меня в том, чтобы революция была мирной. Он был с

Тосей, когда его арестовали. С этого момента он наказал своим последователям пустить

слух, что «Голос свободы» должен быть подавлен до казни. Казни, которую назначит

император.

– Но будет суд, – вставила я. – Ты сказал ему об этом?

– Ему всё равно, будет суд или нет. Я верю даже в то, что ему всё равно, выживет Тося или

умрёт. Люди не смогут сдержаться и схватятся за оружие, чтобы пойти против императора

сразу же после казни, – Антон покачал головой. – Я не понимал, как далеко всё зашло. Я

приказал Феликсу распространять философию Тоси, но он сделал больше. Он превратил

отчаянье людей в ненависть. Они собираются сейчас, они готовы к бунту. Всё, что им

нужно – это спусковой рычаг. Понижение призывного возраста не стало таковым. Но

заключение Тоси – то, что заставит их сорваться.

– Антон, говори начистоту, – сказал граф. Его аура будто потеряла весь цвет и всё, что мне

удавалось рассмотреть – это бледный пепел страха. – Что это значит для нас? – наверное, он хотел сказать, «что это значит для меня?». – Что происходит?

– Революция стала массовой, – широкие плечи Антона расправились так, будто он пытался

сопротивляться весу каждой души каждого жителя Рузанина. – Они собираются.

– Люди собираются? – выдохнул Николай. – Они хотят идти на дворец?

– Завтра в полдень, – угрюмо добавил принц. Николай рассмеялся, хотя на его лице не

было улыбки.

– У них нет ни шанса! – он сцепил пальцы на уровне носа, затем провёл ими по лицу. –

Император сидит здесь, за настоящей крепостью. Тут – множество стражей с

огнестрельным оружием. Это будет бойня! Мы едва сможем пойти на компромисс.

– Николай, ты нужен мне сейчас. Мы не должны бояться, – Антон сжал руку своего друга.

– Пути назад у нас нет. Мы должны держаться вместе…

Слова принца, казалось, увядали, ведь я его не слушала. Всё, что я могла слышать – это

стук моего сердца. Я представила толпы крестьян под монастырём. Тогда я не смогла

совладать с той яростью, с которой они хотели проникнуть внутрь. Конечно, те, кто хочет

революции… завтра их будет гораздо больше и у них будет намного больше

решительности. Как я смогу удержаться от того, чтобы поддержать их?

– Соня, с тобой всё в порядке? – прошептал Антон. Его рука коснулась моей спины.

– Да, – я резко выдохнула, пытаясь бороться с воспоминаниями и взять себя в руки. Его