Текст книги "Сжигающее стекло (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Пурди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

прекрасно. С ним я была рада чувствовать себя смешной, даже если мы говорили о таких

серьёзных вещах. Как когда-то, когда мы с Юлией высмеивали Надю перед сном.

Его взгляд скользнул к моей руке. Там, где я теребила оторванную нить своей накидки.

Он придвинулся ближе и взял ткань в руку, чтобы осмотреть внимательнее.

– Я вырвала мех, – увидев, что он вот-вот задаст вопрос, сказала я.

– И ради этого ты коснулась смерти?

– Я не хотела, чтобы Вы видели меня в одной сорочке. Кроме того, хотела выказать вам

уважение, – я кивнула. В общем-то, не вся правда, однако, похоже, этот ответ его

удовлетворил. Я откинулась на подушку, дым самовара действовал очень успокаивающе.

Я даже и подумать не могла, что в присутствии императора смогу чувствовать себя

настолько спокойно.

– Для тебя, Соня, я введу новый образец одежды, – Валко подпёр подбородок рукой. – Я

хочу, чтобы Эсценгард увидел тебя во всей красе и для этого мех тебе не потребуется.

– Спасибо, – я задрожала. – Мы отправимся в Эсценгард?

Я поеду через горный перевал вместе с императором. Час назад эта задача показалась бы

мне самой сложной, учитывая, что с этой частью суши у Рузанина были недопонимания.

Но теперь перспектива путешествия буквально заразила меня.

– Нет, – ответил он. – Эсценгард приедет сюда. Во всяком случае, поступят они именно так

после того. Как получат письмо, – Валко указал на запечатанное письмо на столе. – Антон

думает, что с этими разговорами еде и войсках выглядит умным. Но у меня есть план

получше.

– Что за план? – внутри меня появилось непреодолимое чувство абсолютной

легкомысленности.

– Брак, Соня. Я собираюсь сделать предложение мадам Дофин Валуа, племяннице короля.

– Это же прекрасно! – ответила я. Его энтузиазм был слишком заразительным, а я

слишком любила свадьбы.

– Скоро снег станет таять и послы смогут пересечь горы, чтобы приехать в Торчев. Тут мы

обсудим приданое, политику и прочие детали. А после, весной, мы с Дофин сыграем

свадьбу.

Я вздохнула. Весенняя пора всегда прекрасна. Улыбка Валко стала спокойнее. Его рука

скользнула по моей пряди, оказавшейся на его подушке.

– Соня, ты такая красивая.

Дыхание перехватило. Мне нужно было быть осторожнее.

– Надеюсь, я могу это говорить и ты не будешь в обиде, – добавил он.

Его приглушенное самолюбие принесло облегчение в каждую клеточку тела. Теперь я не

беспокоилась о каждом шорохе. Кажется, здесь было так безопасно, что я могла заснуть.

– Конечно, – легла, повернувшись на его сторону. Так мы были ближе. Внутри себя я

почувствовала томление и это заставило меня пододвинуться ещё на пару сантиметров.

Он не боялся моей тёмной стороны – она была ему интересна. Он принял меня такой.

Через несколько мгновений, я всё же позволила себе посмотреть на него. Его глаза –

океаны с серебряно-голубой водой. Кажется, я чувствовала их холод.

Он повернулся. Так резко, что наши лица оказались в паре сантиметров друг от друга. Его

дыхание было сладким, как смородиновый чай. Мне было печально, ведь часть своей

жизни он должен был завещать стране, женившись на девушке из Эсценгарда и заключив

с ними союз. И я понимала: это далеко не то, чего он по-настоящему хочет.

Он неуверенно протянул руку, нежно проводя пальцем по моим губам. В свете множества

свеч, его лицо казалось таким красивым и открытым. Он заставил моё сердце биться

быстрее. Если бы я поцеловала его, всего-то один раз, это показалось бы подарком,

который один друг дарит другому перед собственной свадьбой.

Аромат еловых шишек заставлял глаза с упоением закрываться. Моя аура пульсировала

также, как и аура Валко, в абсолютном единстве. Я могла поделиться с ним своим тайным

желанием; желанием, которое у нас оказалось одним на двоих; желание, на пути которого

стояли преграды наших жизней.

Это желание было таким сильным, что я должна была его воплотить. Он заставил

напрячься каждую мышцу в моём теле, каждая клетка молила меня о том, чтобы я

поддалась. Не в силах держаться больше ни секунды, я прильнула к его губам,

преодолевая расстояние между нами.

Он закрыл глаза, губами прижимаясь к моим. Удовольствие от этого поцелуя, от того, с

каким рвением он впился в мои губы, будто душило меня. Я обвила руки вокруг его шеи, касаясь пальцами горячей кожи. Его руки скользнули по моей рубашке, в поисках талии.

В его ауре вспыхнуло какое-то тёмное, до этого неведомое мне чувство. Его тело дрожало

и я, не зная почему, дрожала вместе с ним. Я целовала его, становясь менее сдержанной, освобождаясь от оков, потакая лишь той тяге друг к другу, которая так внезапно

вспыхнула в наших телах. Это было слишком прекрасно, чтобы останавливать себя, чтобы

стыдить себя, чтобы корить себя, чтобы вспомнить о том, что такое «пристойно». Я с

головой окунулась в Валко. Только на мгновения я вспомнила, кто я. Но, может, стоило

принять себя? Возможно, такую себя, раскрепощённую, я подавляла в себе слишком

долго.

Что-то в моей голове застучало трижды. Я пыталась не обращать внимания, но они

возвращались. Тройное постукивание и молчание. Три постукивания и молчание.

Это был знак, который я кому-то должна была подать.

Но зачем?

Валко не прерывал поцелуя. И я этого не хотела. Что-то во мне стало разрушаться. И

почему-то я боялась, что это произойдёт. Я никогда не думала о разрушении, когда меня

накрывала волна подобных диких чувств. Я больше не хотела бороться за то, чтобы быть

такой, какой меня создала природа.

Тройное постукивание.

Я схватила Валко за затылок, становясь к нему ещё ближе.

Стук, стук, стук.

Он взял меня за талию и резко перекинул на себя. В этом безумии я чувствовала себя

свободной. Здесь я свободна от преследований. Здесь я свободна от империи.

Стук, стук, стук.

Но Валко и есть империя. Он принимал законы; законы, которые ставят владение

прорицательницами в рамки закона. Законы, которые заставили моих родителей отдать

меня, заставили меня лишиться всего, кроме какого-то несчастного кусочка меня, который

никто не сможет отобрать.

Быстрое шипение смешалось с назойливым звуком свистка. Мои глаза распахнулись.

Самовар закипел.

Я снова напряглась, отстранившись от Валко. Мои губы горели, а желудок болел слишком

сильно. Трижды постучать в дверь Антона. Я чувствовала, как всё внутри скручивается от

боли.

Я не могла утонуть в этих чувствах к Валко. Даже сейчас, когда у меня появился

настолько чёткий шанс убежать от моей реальности, а желание было настолько сильным, что всё тело дрожало. Как я могла потерять себя? Как я могла оказаться очернённой

настолько? Ведь не так давно из-за своего рвения спасти крестьян, я сожгла монастырь и

Прорицательниц.

– Спасибо, благословленный Богами император, – сказала я, осторожно поднимаясь на

ноги. Его волосы растрепались, от чего он казался настоящим мальчишкой. И, наверное, мне просто хотелось утешить одинокого мальчишку. – Желаю Вам счастья в вашем браке.

– Соня, не уходи, – он сел на подушках. Его взгляд блуждал по комнате, пока он не

заметил самовар. – Выпей со мной чаю.

– Завтра мне нужно будет вставать рано, – я покачала головой. – Мне нужно хорошо

высыпаться, чтобы служить Вам. Я не могу относиться к своему долгу безответственно.

– Только одна чашка!

– Спокойной ночи, – я быстро присела, затем выбежала из комнаты, слыша, как вслед он

кричал мне «подожди!».

Я бежала вдоль коридора, пытаясь как можно плотнее закрыться халатом. Слёзы

наворачивались на глаза. Мне удалось остановиться только когда я добежала до своей

двери. Но, всё же, я оглянулась на дверь Антона. Я прижалась к двери. А ладонью – к

резьбе. Сколько он ждал? Сколько Валко держал меня в объятьях?

Я постучала в дверь трижды т как же удивилась, когда дверь тут же открылась. Антон всё

ещё не снял сапоги, хоть его рубашка казалась более мятой, а волосы – слишком

растрёпанными.

– Ты уже должен спать, – не ожидая увидеть его, пробормотала я. Это лучше, чем

рассказать, какая я слабохарактерная глупышка, со слабым сердцем и абсолютно

непотребным даром Прорицательницы.

– Что-то случилось? – он смотрел на меня как-то даже безразлично, замечая и

растрёпанные волосы, и халат в складках. – С тобой всё хорошо?

– Всё хорошо, – я улыбалась, но на моих глазах появились слёзы.

– Он тебя ударил? – он поднял брови.

– Нет, конечно же, нет, – я вытерла слёзы, пальцами дрожащей касаясь губ. Антон ждал, понимая, что всё не было так хорошо. – Мы целовались. Вот и всё. И я не знаю, как это

произошло.

Вздохнув, он опустил взгляд. Я была так растеряна, что не знала, это вздох облегчения

или разочарования. Я не могла чувствовать.

– Мне жаль, – слёзы вновь катились из моих глаз. Почему я плачу? Почему я так

оправдываюсь перед принцем? Неужели, мне и правда не всё равно, что он думает обо

мне? Я только и умею, что подводить его и нести позор на свою голову. До него мне

слишком далеко.

– Думаю, брат останавливаться на поцелуе не хотел, – он наклонил голову.

– Да, – снова вытерла слёзы, понимая, что не смогу признаться, что начала первой.

– Но ты вовремя остановила его, так?

Я выдохнула и кивнула.

– Тогда я буду верить, что ты справилась замечательно. И тебе не нужно извиняться, – на

его лице появилась радостная, ободряющая улыбка.

Я смотрела на Антона, пытаясь понять, правильно ли я его расслышала. Он коснулся моей

руки, её тепло эхом пронеслось у меня в животе.

– Спи спокойно, Соня, – его рука оставалась на моей некоторое время, пока он не убрал её

и не закрыл дверь. Я не успела пожелать ему спокойной ночи.

Забежав назад, в свою комнату, в оцепенении, я тут же легла в жуткую ящик-кровать. Я

слишком устала, чтобы спать на полу. Мне хотелось приложить руку к следам от ногтей

Изольды, сделать их глубже только от того, что в голове всё ещё звучали его слова: буду

верить, что ты справилась замечательно.

Я убрала руку от потолка своей кровати. Слишком много всего произошло. Сон настиг

меня слишком быстро.

ГЛАВА 13

На следующее утро, Пиа не пришла ко мне с самоваром и подносом. Когда я спросила об

этом у Ленки, она ответила, что Пиа наказана – явилась на кухню не вовремя. Кук

заставил её чистить один из каминов. Хоть мне и было жаль, что моя подруга не пришла

из-за такого задания, я всё-таки облегчённо вздохнула. Во всяком случае, мне не придётся

отчитываться перед ней о том, что ночью от меня хотел принц, да и император тоже.

В тот же вечер, сразу после обеда, меня призвали. В большом зале, Валко развлекал

дипломатов из Шенгли и Абдары. Я пыталась понять, что же чувствуют иностранцы,

чтобы понять, какие отрицательные эмоции они могут скрывать. Но все мои чувства

могли касаться только Валко.

Он сидел рядом со своими советниками, возвышаясь на своём кресле, часто переводя

взгляд на меня. Я мяла рукав платья, пытаясь распознать что-то в его ауре. Может, это

необычное чувство внутри меня значит, что я просто нервничаю от того, что мы

находимся в одной комнате? Или, может, это просто какой-то неизвестный мне порыв? Я

коснулась шеи и сглотнула. Скорее всего, всё это было лишь от чувства стыда за то, что

произошло прошлой ночью. Насколько это трудно для императора: после этого

относиться ко мне только как к Имперской Прорицательнице?

Я посмотрела на пустой стул слева от императора. Антона не было видно до обеда. Принц

думал о том, что я поцеловала его брата? Злился ли он на меня?

После последнего блюда, когда гости уже веселились, Валко жестом подозвал меня к себе, оставаясь в своём кресле. Моё сердцебиение стало слишком быстрым, когда я поднялась

на помост, но присела на колени, чтобы не быть выше, чем император.

– Ваше Величество, – сказала я, вспоминая Киру и Дашу. Надеюсь, он всё ещё мог

относиться ко мне любезно.

– Как настроение у дипломатов? – он покрутил кольцо на пальце.

Я посмотрела на двух мужчин: один из них, из Шенгли, был в шелковых одеждах, с

символом изумрудного дракона, другой же, из Абдары, надел на голову высокий тюрбан, а на его ногах были туфли с загнутыми вверх носками. Зря я не обращала на них особого

внимания. Теперь, стоя к ним также близко, как и Валко, со своим даром, из-за его ауры, я

совсем не чувствовала их.

– Они… хм… довольны. Им понравилась та еда, которую вы им подали и они не могут

дождаться, когда появится танцующий медведь.

– Я хочу, чтобы они чувствовали себя так настолько долго, насколько это возможно, -

Валко кивнул, приняв мой отчёт, который я придумала чуть ли не только что. – Они не

будут рады, когда узнают о моём брачном союзе с Эсценгардом.

– Да, Ваше Величество. Я дам Вам знать, когда это произойдёт.

– Соня. Ты хорошо спала прошлой ночью? – его взгляд скользнул по моему лицу, в глазах

промелькнула искра.

– Да, – я не хотела шептать это, но воздух оставался в лёгких, будто в клетке.

– Рад слышать, – его губы изогнулись в улыбке.

Мы замолчали, хоть я и чувствовала его тёплую энергию. Всё, о чём я могла думать – это

тот поцелуй. Я вспомнила вкус смородины, его губы, сладкий аромат еловых шишек,

исходивший от горячего самовара. Внезапно, мне захотелось, чтобы мы остались наедине.

– Будешь рядом, когда появятся танцоры? – спросил Валко. – Я хочу…

– Да, – шепотом ответила я.

– Я хочу, – его усмешка стала более хитрой к концу предложения. – Чтобы ты

рассказывала мне об изменениях в аурах дипломатов.

– Да, – снова сказала я, чувствуя, как щёки становятся красными.

Я оставалась рядом с ним, пока не пришли танцоры. На некоторых были медвежьи

шкуры, а другие были одеты, как охотники. Когда музыка началась, я всё ещё была в

своём положении, около императора. Ритм танца становился быстрее, а все придворные и

дипломаты смотрели на охотников. Это и не удивительно – они стали подталкивать

медведей копьями, даже иногда перепрыгивали через животных, когда ритм становился

напряжённым. В один из таких моментов рука Валко коснулась моей шеи. Он слегка задел

моё платье, проведя рукой по позвоночнику. Я выдохнула. Моя голова кружилась так

сильно, что на коленях руки сжались в кулаки.

Танец закончился слишком быстро. Император убрал руку. Он встал и зааплодировал, как

раз в тот момент, когда охотники склонились над своей добычей. Не сказав мне ни слова, Валко покинул помост, отдав предпочтение компании дипломатов. Сидя у его кресла, я

дрожала, пытаясь понять свои собственные чувства. Всё то, что во мне сейчас,

принадлежит мне или же внезапному порыву императора к его Имперской

Прорицательнице? Он больше не спрашивал меня о дипломатах. Замечательно. Потому

что настоящего ответа у меня не было.

После того, как всё закончилось, мне не хотелось идти в свои покои. Я взяла яблоко с

банкетного стола и побрела на улицу, прямо в конюшню. Воздух, который я выдыхала,

превращался в пар, но, всё же, ветер не превращал мои кости в лёд. Это было

межсезоньем: зима плавно переходила в весну.

Я переходила от стойла к стойлу, любуясь лошадьми, пока не остановилась у стойла

красивой белой кобылы, с тёмным, напоминавшим по форме звезду, пятном на лбу.

– Здравствуй, Райна, – сказала я, протягивая яблоко. Она заржала в ответ, схватив зубами

яблоко и пережёвывая его. Я погладила её гриву свободной рукой.

– Я скучаю по тебе, – я уткнулась носом в её гриву. Аура была спокойной, мирной. Я

закрыла глаза, пытаясь уловить её запах, её силу, её грацию.

Запутанные в чувствах к Валко мысли слишком быстро переметнулись к Антону. Я

чувствовала его руку на своей талии, когда мы ехали по городской площади, во дворец. Я

слышала голос принца, когда он говорил со мной, о том, какие у него волосы, глаза. Всё

для того, чтобы я думала о нём, чтобы не путалась в чувствах толпы. Ты справилась

замечательно, сказал он мне вчера.

Райна доела последний кусочек. Обеими руками я обхватила её шею, буквально касаясь её

тепла. Мне хотелось остаться здесь на всю ночь, в безопасности, в компании её спокойной

ауры.

Я вздрогнула, когда услышала несколько громких, низких мужских голосов. Райна тоже

отшатнулась, топнула копытом.

– Всё в порядке, девочка, – прошептала я, поправляя накидку. В скором времени Райна

успокоилась и я наконец-то смогла услышать, что обсуждали эти люди.

– Он скоро приедет. Феликс занимается всеми приготовлениями, – послышался один из

голосов, сопровождавшийся цоканьем. С ними была лошадь. – А как ты съездил к

Николаю? Он всё ещё верит?

– Он думает, что сможет убедить и герцога Краева, – ответил второй голос, он был чуть

выше.

Пока они говорили, я старалась. На цыпочках, как можно тише, я пыталась подобраться к

выходу. Голоса приближались, хоть и по-прежнему они разговаривали в тишине.

Хотелось почувствовать их ауру, но она была недосягаемой. Я слишком сильно

пристрастилась к ауре Райны.

Откуда-то издалека раздался громкий смех. Я выглянула: группа охранников

направлялась за слугами, прямо во дворец.

– Иди к ним. Ты должен быть с ними, когда они войдут, – сказал первый, пытаясь шептать, хоть его голосом подобного проделать было невозможно. В его речи слышалось волнение, спокойным он точно не казался. Оба мужчины стояли в конюшне, в тени, поэтому их лица

было разобрать слишком трудно. – А я останусь с лошадьми.

Когда человек с более высоким голосом принял поводья. Я забралась под ограду одного

из стойл.

– Тссс, – шепнула я, похлопывая коричневого жеребца.

Ведя двух лошадей, около стойла появился Антон. Я хотела что-то сказать, но моё горло

будто душило любые попытки. Он не слышал меня. Я отошла к самому тёмному углу

стойла. Удушье мучило меня ещё пару минут, пока он находился рядом, потом же

отступило.

Что со мной? Почему я прячусь? Антон определённо что-то скрывал и, скорее всего, уже

давно убедил меня скрывать его тайну. Я чувствовала, что он решился на что-то, о чём

явно император знать не должен. Я стала Имперской Прорицательницей. Принц знал, что

я должна докладывать императору обо всём, что чувствую.

Я вспомнила о разговоре, который просто подслушала. Антон упоминал некого Феликса.

Я помнила это имя. Тот самый голубоглазый парень; тот самый, которому Антон отдал

тройку на площади. Но кто такой Николай и что имел в виду Антон, когда сказал, что тот

человек всё ещё верит в какую-то идею?

Это касается того письма, которое Антону передал тот таинственный человек с

аметистовым кольцом? Полночь и Канун Морвы – вот и всё, что я знала. Но до Кануна

Морвы ещё неделя. Что там задумал Антон?

Я подождала, пока дверь дворца закроется за Антоном, после чего подобрала платье и

кинулась к главному входу.

– Просто прогуливалась по саду, – сказала я охранникам, уже вопросительно поднявшим

брови. Прогуливалась. Без пальто, по холоду. Слегка улыбнувшись им, я спешила внутрь, минуя янтарное лобби и три из четырёх лестниц, ведущих на третий этаж, где я должна

была перехватить Антона.

Удача. Он вошел в свои покои через минуту после того, как я закрыла за собой дверь. У

меня осталось время отдышаться, вытащить из волос сено. Но сердце билось так сильно, будто я на своих собственных ногах оббежала весь Торчев. Я положила руку на ручку

двери, будто собираясь выйти. Пусть эта встреча будет случайной. Пусть всё выглядит

более правдоподобно и не искусственно. Прошлой ночью мы немного сблизились,

постепенно становясь друзьями. Он может прийти ко мне, доверить свои секреты.

Антон шел по коридору, но замер, увидев, что из своих покоев вышла я. У него был

красный от мороза нос, а руку он положил на пальто, готовясь расстегнуть его и снять. Я

вдохнула, пытаясь отыскать в себе искру надежды.

– Добрый вечер, Антон, – я отпустила дверную ручку и расплылась в улыбке. Во мне

кололся каждый нерв от того, как же он близко. Я стала загибать пальцы.

Он медленно подошёл ко мне, всё также теребя застёжку на пальто. Он не знал, куда деть

свои руки. Как и я. Я понимала, что связана обещанием разобраться в своих чувствах, но

теперь его образ омрачился той секретностью, с которой он тайно разговаривал с кем-то в

конюшне.

Я нахмурилась. Как он смел скрывать свои эмоции? Должен же кто-то его читать! Хотя я

едва могу отличить и понять свои собственные чувства, что уж говорить о ком-то другом, тем более об Антоне. Всё, что я могла почувствовать в принце – это то, что он нервничал.

Мне хотелось упрекнуть его в такой скрытности, и, наверное, именно поэтому я не могла

почувствовать большего. Может, это нервничаю я?

– Как ты? – спросила я. – Я думала, что увижу тебя за ужином, вечером.

Он раздвинул губы. Скрипнула дверь. Я обернулась – из комнаты рядом с императором

вышли двое охранников. Когда же я вновь повернулась к принцу, его лицо изменилось.

Он был на чём-то сосредоточен, но черты лица стали будто каменными. Мы

одновременно вдохнули слишком много воздуха, слишком надолго задерживая дыхание.

С помощью этого вдоха, его аура закрылась от меня, закрывая и его самого. Моя голова

стала болеть, я ощущала спокойствие, но внутри всё немело. Я вдохнула слишком много

воздуха.

Антон ускорился, просто пройдя мимо, делая вид, будто не заметил меня.

Я удивлённо моргнула. Что только что произошло? Он использовал трюк с вдохом только

для того, чтобы отвлечь меня? Видимо, ему известно, что если он успокоит все свои

эмоции, прочитать их для меня будет невозможной задачей. Мне оставалось наблюдать за

тем, как он кивнул охранникам.

Всё ещё концентрируясь на своей ауре, не позволяя ей быть другой, Антон зашел в свои

покои и даже не посмотрел в мою сторону.

Я откинулась к стене, пытаясь бороться с тем, как только что мне отказал принц. Я могла

свыкнуться с мыслью о том, что он не посмотрел мне вслед. Но, мне казалось, что вчера

ночью между нами что-то изменилось. Я думала, он заботится обо мне на самом деле.

Мне никогда не приходило в голову, что он будет применять какие-то уловки, чтобы

держать такого любопытного, наделённого даром, человека, как я, как можно дальше от

себя. Но, всё же, он сделал это. Можно было по пальцам пересчитать тех, кто хотел иметь

со мной хоть какие-то отношения.

Я закрыла глаза, пытаясь утихомирить боль в голове тем, что тёрла виски. Какая же я

дура, если подумала, что, только появившись здесь, могу рассчитывать на то, что принц

встретит меня как подругу, с которой он не виделся несколько лет; что он будет похож на

Тосю, который ушёл от Ромска и добрался сюда просто для того, чтобы пожелать мне

спокойной ночи.

Я пнула дверь. Она открылась передо мной, а, когда я вошла, за мной и захлопнулась. Я

ходила взад-вперёд по прихожей, сжав руки в кулаки. Сколько ещё раз я буду переживать

это: верить, что для Антона я смогу стать больше, чем той, кого он был обязан привезти, а

потом становиться частью вот таких моментов? Он бы никогда не свернул со своего пути, обернулся, улыбнулся или сказал «привет». Я не нужна ему, он не обязан мне доверять.

Настоящими друзьями нам никогда не стать.

Я остановилась, положив руку на грудь. Всё, чего я от него хочу – это быть друзьями?

Хочу ли я этого и от Валко?

Во всяком случае, с императором я чувствовала себя нужной, ценной, хорошей. Он тоже

хотел, чтобы я стала его другом.

Со стоном разочарования, я провела пальцами по волосам. Я осмотрела свою спальню. На

меня смотрела только деревянная статуэтка Фейи, стоявшая на своей подставке, на

подоконнике. Я не хочу больше думать, не хочу пытаться понять, что я чувствую.

Сглотнув, я вошла в комнату и схватилась за статуэтку с брызгами крови Юлии.

На следующее утро, Пиа снова не пришла ко мне с подносом и завтраком. На этот раз, Ленка не была точно уверена, что моя подруга делала на этот раз. Всё, что она сказала –

это о новом наказании за то, что «сделала то, что не входило в круг её обязанностей».

Так как императору до вечернего заседания понадобиться я не могла, я поспешила в

библиотеку, и, взяв оттуда несколько книг со сказками (учитывая и ту о безрукой

служанке), отправилась на кухню. На плитках тут и там были куриные перья, а на

деревянных столах были следы крови свиньи. Пиа не было нигде. Я осторожно кралась по

комнате и вздрогнула, когда мясник отрубил кусок сырого мяса и красные брызги

разлетелись вокруг.

– Ты не видел Пиа? – спросила я маленького мальчика, ощипывавшего курицу. Её шея

свисала со стола. Я не подходила слишком близко – боялась соприкасаться с ней.

Мальчуган посмотрел на меня. Его глаза расширились, судя по всему потому, что он

увидел имперскую прорицательницу своими глазами.

– Её отправили доить коров, – ответил он, сдув с губы прилипшее перо. Он украдкой

посмотрел на повара, затем перешел на шепот. – Прошлой ночью она пирог стащила.

Я еле удержалась, чтобы не засмеяться. Стащила пирог? О, Пиа.

прогуливаясь по улице, я всё-таки отыскала Пиа там, где мне и сказал мальчик. Она

сидела на низком табурете, волосы были заправлены в чепец. Она согнулась рядом с

большой коровой, выдавливая из её вымени молоко в наполовину полное железное ведро.

– Простите, – я положила подбородок на изгородь, как в конюшне. Пиа же покосилась на

меня, в солнечном свете её глаза были тёплыми и красивыми, как мёд. – Тут

похитительница пирогов не пробегала? Она немного выше меня и красивее, а ещё по уши

влюблена в Юрия.

Пиа засмеялась, но потом стала более серьёзной. Она вздохнула и покачала головой. Я

сгорбилась – её аура была слишком печальной.

– Это не смешно, Соня. Я украла пирог, чтоб с тобой поделиться, а Кук меня поймал. И

вот теперь, на ближайшую неделю, быть мне дояркой. От стыда умру, если родители

Юрия узнают. Это унизительно! Хватит и того, что они уже знают.

– Так что вчера произошло? – я прислонилась к забору. – Почему ты опоздала на работу?

– Проспала, – она выдавила ещё пару струй молока, потом слегка усмехнулась. – У Юрия

был свободный вечер. Мы гуляли по реке.

Я кивнула, стараясь держать рот на замке. Не буду говорить, что император отпустил всех

стражников. А ещё я не хотела, чтобы Пиа знала, что я целовалась с Валко. Слишком

много новостей, они определённо перевешивают моё: « друзья делятся секретами».

– Юрий сказал, что мы сыграем свадьбу, если он поднакопит денег, – Пиа продолжала, но

улыбки на лице уже не было. – Его родители и поддерживать нас не хотят. Они и правда

думают, что он образумится, женится на аристократке.

– Но он же не передумает, да? – спросила я, хоть и знала ответ.

– Соня, – Пиа отпустила вымя коровы и повернулась на табурете ко мне, чтобы видеть

меня. – Два года тоже нужно прожить.

Я чувствовала, как болит её сердце, и какие у неё холодные руки от вымени. И то, что она

в отчаянье от того, что не может сделать то, что так желает.

Она фыркнула и провела пальцем под глазом.

– Прости, у тебя сумасшедшая подруга, – несмотря на печаль, её удалось выдавить улыбку.

– А теперь я хочу слышать все подробности. Зачем к тебе Антон явился? Вот чего я пирог

украла.

– Во-первых, я не хочу говорить о принце, – я прижала руки с книгами к груди.

– Но…

– Пиа, я ему не интересна, – она нахмурилась, но я продолжала. – Во-вторых, для того, чтобы меня навещать, пирог красть совсем не обязательно. Ты же понимаешь, что в нашей

дружбе это не главное. И последнее. Надеюсь, приходить ты ко мне будешь в любую

свободную минутку, потому что у меня к тебе предложение, – она подняла бровь. А я –

стопку книг. – Я собираюсь научить тебя читать.

Её глаза округлились. Она одарила меня самой красивой улыбкой, какую я только видела

в своей жизни.

– И прежде, чем ты подумаешь, что я слаще медовых оладий, я должна тебе сказать, – мой

желудок заурчал от чувства вины. – У меня есть мотив.

– Какой? – её глаза озорно сузились. – Я должна буду хранить втайне от принца Рузанина

то, какие сжигающие чувства ты к нему проявляешь?

– Нет, – надеюсь, по моему взгляду она всё поняла абсолютно точно. – Мне нужна твоя

помощь. Мне нужно практиковаться. Наверное, ты заметила, что училась я не так уж и

долго. И мне правда не хватает практики, чтобы моя голова осталась на моей шее.

– А шея у тебя красивая. Думаю, принц того же мнения.

– Пиа.

– Хорошо, буду ночью, – она засмеялась.

После того, как наша сделка была заключена, через сад я направилась к конюшне. Солнце

поднималось, облака уже надвигались на небо, а воздух нагревался. Я утопала в

хрустящем снегу. Зимы в Рузанине были такими длинными, что иногда казалось, что

другого времени года не существует. Но я верила в лучшее, и мне нужно было

поблагодарить Пиа. Мы могли помочь друг другу, а, если я стану с ней практиковаться, то

и рядом с Антоном и валко буду чувствовать себя безопасно. Во всяком случае, лучше

бороться со своей неуверенностью так, чем постоянно сжимать статую Фейи, как я это

делала.

Когда вошла в конюшню, я посмотрела на ноги, утопавшие в соломе. Райна всё также

коротала дни в своём стойле. Я протянула ей руку и она тут же коснулась её, даже

несмотря на то, что там не было яблока.

– Когда же у тебя будет возможность побегать?

– Её вообще не часто выводят. Бедная кобыла, – ответил кто-то. Я развернулась, но

удивилась, понимая, что голос принадлежал императору. Он стоял буквально в шаге от

меня, позади, будто шел по пятам, за мной.

– Что вы здесь делаете? – он вопросительно поднял брови, и я вздрогнула, поняв, что

только что сказала. – Простите меня, Ваше Императорское Величество. Вы удивили меня.

– Я думал, моя аура должна была тебе хоть что-то сказать, – он подошёл ближе, до самой

ограды Райны.

– Иногда, Ваша аура слишком похожа на мою, – я коснулась своей щеки, которая

ожидаемо покраснела. – Поэтому её слишком трудно отличить.

– Тогда я не единственный нуждаюсь в небольшой утренней прогулке? – его губы

изогнулись в улыбке. Он был одет в обычное серое шерстяное пальто, сохраняющее

тепло.

– Нет, не единственный, – я улыбнулась.

Мы одновременно касались лошади. Резкое сердцебиение – первое предостережение

моего тела перед тем, как Валко коснулся моей спины. Его пальцы медленно спускались

вниз, по линии позвоночника.

– Мне больше нравилось. Когда твои волосы были распущенными, – сказал он.

– Вам? – вздрагивая, я вдохнула.

– Да. То, какими они были, когда я впервые тебя увидел, – он взял в руку прядь моих

волос, спускаясь по ней вниз. – То. Какими они были, когда ты меня поцеловала.

Руки дрожали так сильно, что я решила прятать их, поглаживая гриву Райны.

Император медленно прошелся по моей косе. Его прикосновение было лёгким как

пёрышко. И это заставило мою кровь вскипеть самым притягательным теплом.

– Почему ты ушла тогда? – спросил он.

– Я не могу ослушаться своего долга, – я убрала руку от гривы, вцепившись в ограду.

– Не верю в это, – он подул на волосы за моей спиной. Пальцами он проводил по моим

волосам, будто расчёсывая их. – Я никогда себя не чувствовал безопаснее, чем рядом с

тобой. Соня, почему ты ушла?

Я закрыла глаза. Его аура стала смелее, а вместе с ней становилась смелее и я. Мне