Текст книги "Сжигающее стекло (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Пурди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

собирать посуду так быстро, как только могла. Ленка будет в ярости, если узнает, что она

ко мне приходила. Хоть по этому поводу правила и не существовало. Но, когда я

коснулась двери, внутри меня пульсировала энергия, не принадлежавшая моей горничной.

Как только Пиа поставила всю посуду на поднос, я приоткрыла дверь и уставилась в щель.

У меня перехватило дыхание. Это был Антон. Он стоял прямо за моей дверью, его лицо

терялось в свете двух подсвечников снаружи. На нём не было кафтана, но его сапоги всё

ещё были на нём, а ночная рубашка была неаккуратно заправлена в штаны. Его волосы

были растрёпаны так, будто весь прошлый час он перебирал их руками. Я никогда не

видела его таким печальным, таким человечным.

– Можно войти? – спросил он. Его голос звучал естественно, казался по-настоящему

аристократическим. С низким тембром, которым, кажется. Невозможно шептать.

Я колебалась, моя рука стала перебирать ленты на вырезе ночной рубашки. Это прилично: запускать мужчину в комнату, когда я одна? Тем более мужчину, который всё ещё злился

на меня. Но тогда, в зале, я была не одна. Я оглянулась на Пиа, на лице которой уже сияла

широкая улыбка.

– Антон? – сказала она одними губами. Я закатила глаза.

– Пожалуйста, Соня, – сказал принц. Когда я снова обратила на него внимание, он

посмотрел на дверь в покои императора. – Впусти меня. Я должен с тобой поговорить.

Боль на его лице отзывалась у меня в сердце, и мне ничего не оставалось, кроме как

смиловаться. Я застонала от разочарования, ведь я жалею его. Впрочем, это не остановило

меня – я разрешила ему войти. Он прошел мимо меня, закрыл дверь и только потом

заметил Пиа.

– О, прошу прощения, – он дал ей понять, что ему неудобно говорить при ней. Я пыталась

сдержать смешок. Он оправдывается перед горничной? Она заставила его волноваться?

– Уже ухожу, – ответила она, расплываясь в реверансе. Антон открыл ей дверь. Она в свою

очередь проводила меня заманчивым взглядом, поднимая и опуская брови. Но Антон

закрыл дверь.

На этот раз глаза закатила я.

Принц продолжал расхаживать туда-сюда по моей прихожей. Он вытер пот с подбородка

и запустил руку в растрёпанные волосы. Я стояла в центре комнаты, босиком на ковре, чувствуя, как под сорочкой трепетало сердце от того, как он пытался поправить прическу.

Его взгляд блуждал по полу, по предметам вокруг, но не падал только на меня.

– Зачем вы здесь? – спросила я. Теперь, когда аура Пиа исчезла, аура Антона поглотила

меня. Мои нервы были на пределе; я не знаю, сидеть мне или стоять. Я хотела только

одного – спрятаться в своей спальне, но заставить себя уйти не было сил. Почему принц

так растерян?

Он подошёл к моей печи и всмотрелся в пламя в камине. Он вдыхал очень быстро, а

пальцы сжимались в кулаки. Мои эмоции были настолько разными, что я не могла понять, что я чувствую наверняка.

– Антон?

– Как ты можешь быть такой глупой? – он повернулся ко мне, но не смотрел в глаза,

только на ночную рубашку.

– Что я сделала? – я вздрогнула.

– Ты никогда не должна защищать меня перед Валко, тебе понятно? – он рассмеялся,

ущипнул себя за нос и пнул ногой камин.

Мои губы приоткрылись в изумлении. Я не могла понять его гнев.

– Я сказала только то, что знала наверняка. Или же вы мне соврали?

– Да тебе бы самой стоило бы беспокоиться о своей жизни! – его голос стал громче и мой

тоже подражал ему, зараженный его эмоциям.

– А Вам – о своей! Император обвинил Вас в убийстве, в измене. Как он мог обвинить в

этом принца.

– Но я не убивал свою мать.

– Я верю Вам! Но хочу, чтобы поверил и Ваш брат. Я хочу, чтобы вы жили мирно, -

тяжесть настоящего зимнего снегопада обрушилась на меня. Антон наконец-то посмотрел

на меня, его гнев стал утихать. Его лицо выражало абсолютную беспомощность и

глубочайшее горе. Увидев это, я навсегда простила его за то, что он меня игнорировал.

Зачем он пришёл сюда? Неужели, он переживает за меня?

– Соня, разве ты не видишь? – сказал он. – Мы с братом никогда не будем жить в мире. И

даже ты не сможешь что-то изменить.

Огонь за решеткой трещал, а искры вспыхивали в воздухе. Я обняла себя, но это не

потому, что мне холодно. Я чувствовала боль. Несмотря на то, что я чувствовала

беспокойство принца, я понимала, что стесняю его. Я пыталась сделать так, чтобы его

эмоции не влияли на меня. Но это оказалось невозможным. Когда сегодня он был там, в

зале заседаний, я увидела, как он величествен, как предан Рузанину. Он стал бы

прекрасным императором, хоть одна такая мысль и уже была предательством. Часть меня

хотела быть такой же благородной, такой же преданной Империи. Так что, несмотря на

мою горечь, он пришел ко мне в покои ночью, чтобы сказать, что он разочарован мной.

Его слова обжигали.

– Почему ты здесь, Антон? Почему ты сказал, что я должна беспокоиться о своей жизни?

Его глаза, не отрываясь, смотрели на меня. В них было тепло и мягкость, яркость свеч. Он

приблизился, и моё сердце стало биться быстрее в тоске, в муках того, что он разочарован

мной. Принц остановился в полуметре от меня. Я немного покачалась на ногах, не зная, что мне выбрать: сделать шаг назад или потянуться вперёд, окунаясь в вихрь его эмоций.

– Мой брат жаждет власти, – сказал он. – Прежде всего, власти надо мной.

Я изо всех сил пыталась понять, что он имеет в виду. Его эмоции были непонятными: они

колебались от тёмных, и по-настоящему мужских, до хрупких, как сосновые иглы. Но он

выжидал.

– Как это относится ко мне? – спросила я. Мои руки всё ещё обнимали тело, пальцы

сжимали локти.

Брови Антона напряглись в каком-то даже страдальческом выражении. Мой желудок

сжался и будто загорелся, будто я съела что-то горькое и хотела добавки. Необъяснимым

образом мой взгляд пал на его губы. Во мне разливалось тепло. К шее и лицу прилила

кровь, а мой самоконтроль был сломан. Я посмотрела в его карие глаза. Глубокие, полные

бесконечной тайны глаза.

Это чувство принадлежит мне или в этом мне помог он? Или я влюбилась в принца,

которого постоянно разочаровываю и раздражаю? Я искала его взгляд. Может, он по-

прежнему считает меня проклятьем, которое он так неохотно забрал из монастыря?

– Валко сказал, чтобы ты пришла в его покои, – жилы на его шее оставались

напряженными, он сглотнул.

– Почему? – спросила я. Мои нервы остыли, но руки всё ещё дрожали, а сердце

колотилось в тревоге. Я вспомнила о том, как Пиа рассказывала о поцелуе и о том, как он

неотразим, как она не могла остановиться.

– Мой брат жаждет власти, – повторился Антон. Его слова говорились шепотом. Таким, каким раньше он не шептал никогда. Его глаза казались потерянными, беспомощными. –

Ты не должна защищать меня, Соня.

– И он заставил тебя позвать меня к себе? – я стала задыхаться, пытаясь понять, что это

значит.

– Да, – он покачал головой, будто хотел соврать, но не мог.

– Чего же он от меня хочет? – я попятилась назад, будучи ошеломлённой таким

заявлением. Я – самая молодая из Прорицательниц, которых вообще видел этот двор.

Возможно. Что, если Валко использует меня для плотских утех? Волна тошноты

подступила к горлу. Антон не отвечал.

– Скажи ему, что мне плохо, – приказала я.

– Этот ответ его не остановит.

– Я здесь не для этого! – я развернулась так, что моя сорочка закружилась, обнажая

лодыжки. В моих словах проступили рыдания. – Я и так даю ему достаточно.

– Значит, не позволяй ему взять больше, – его рот тут же закрылся.

– Как? – в отчаянье, мои ладони прижались к вискам. – Как я могу отказать императору?

Лица Киры и Даши появились у меня перед глазами. Такие они делали, когда хотели

убежать далеко и никогда не вернуться. Я не могла не исполнить свой долг, но от всего

услышанного становилось гадко.

– Ты сделала то, что я тебя попросил? – спросил Антон. – Нашла ли ты место внутри себя, которое принадлежит только тебе?

– Это не так просто, – я пожала плечами. Паника душила меня.

– У тебя есть сила, Соня! – он схватил меня за плечи. – Я видел это, когда ты пришла на

помощь подруге там, в монастыре, когда ты отказалась от меха, когда колебалась с

принятием мяса в зале, полном прожорливой знати. Страсть Валко – вещь очень сильная.

Но ты можешь защитить себя.

Антон поднял брови, наклонился ближе, будто пытаясь успокоить:

– Наверное, мальчики Ромска тебя целовали? Что ты тогда делала?

– Отвечала на их поцелуи! – раздраженно развела руками я.

Черты его лица будто стали темнее, отражая… искру ревности? Но он слишком быстро

спрятал свои чувства, чтобы я нащупала его пульс или ауру и поняла, что же заставляет

его себя так вести.

– Послушай меня, – сказал он, стараясь держать свой гнев в узде. – Я верю в тебя. Ты

можешь казаться скромной, но тебе точно нужно прочертить грань ваших отношений.

– Ты предупредил меня насчёт своего брата, – я тяжело выдохнула. – Ты веришь в него

достаточно, чтобы уважать меня, если я буду сдержанной?

– Если я не верю в него в этом смысле, то отказываюсь верить в него вообще, – он не

ответил на мой вопрос прямо, но я поняла, что он хотел сказать. Он хотел верить в Валко

хоть немного. Не имеет значения, каким бы был его ответ. Его ответ не отменяет того, что

у меня нет выбора – нужно покориться просьбе императора.

– Я пойду, – напугано сказала я, понимая, что Антон чего-то не договаривал. Вечером мне

что-то угрожает? Я думала о том, что, скорее всего, он имел в виду то, что я стану другим

человеком, если Валко ко мне привяжется. И я решила убедиться в том, что этого не

произойдёт.

– Помни, что я тебе сказал, – принц вздохнул. Его руки ещё лежали у меня на плечах. –

Скромность, но твёрдость характера. Постарайся, чтобы этот вечер был коротким,

оставайся более приземлённой. Думай о чём-нибудь другом, но не о нём.

Пустыми глазами, я посмотрела на Антона. Хотелось, чтобы он пошел за мной. Он отвлёк

меня от толпы людей на площади. Он же оставался моим шансом на то, что он отвлечёт

меня и от своего брата.

– Когда попрощаешься с ним, – продолжил он. – Постучи три раза в мою дверь. Так я буду

знать, что ты в безопасности. Я не приду сюда снова и не буду тебя снова беспокоить.

Я кивнула, как кивнула бы девушка, отправлявшаяся на виселицу.

– Возьми это, – Антон наклонил голову, чтобы вынуть что-то из своего кармана. Это был

старый ключ.

Он положил ключ в мою ладонь и положил свои пальцы на неё. У меня внутри вспыхнуло

чувство, будто я слишком сильно хотела защитить его. Он так сильно хотел защитить

меня? Мне хотелось почувствовать спокойствие, но как я могла это сделать, если Антон

не может предотвратить встречу с императором?

– Эта комната когда-то принадлежала моей двоюродной тётушке, – продолжал он. –

Палаты соединены между собой, но об этой все забыли. В комнате рядом с твоей –

балетный зал. Но он больше не используется. Если сегодняшнего вечера Валко будет

мало, ты можешь пойти туда. Возможно, он захочет прийти к тебе в покои. В будущем.

Скорее всего, он больше не будет использовать меня, чтобы ты точно пришла к нему. Он

может явиться сам.

Я чувствовала вес ключа; то, как руки Антона легли поверх моих. Внутри меня

ощущалось тепло его прикосновения, его беспокойства за меня.

– Я никогда не видела этой двери, – ответила я.

– Она прямо за твоей кроватью. Не думаю, что даже слуги о ней знают.

А знала ли Изольда? Я оглянулась на открытую дверь в спальню.

– Мне нужно идти, – сказал он. – И тебе нужно торопиться. Валко нетерпелив, это не в

твою пользу, – принц сжал руку. Я резко выдохнула, когда он отошёл, направляясь к

двери.

– Подожди, – я подошла ближе. Антон повернулся ко мне. Я прижала ключ к груди. – Ты

сказал, что нужно постучать трижды.

– Да.

– Я не знаю, где твои покои, – я замялась.

Свеча возле него будто собиралась затухнуть, а свет от неё плясал в его глазах.

– Через две двери, – тихо ответил он. – Ближе к покоям императора.

Я кивнула. Мои пальцы покалывало, но я сильнее сжала ключ. Всё это время он был так

близко. Он казался ближе, даже несмотря на то, что нас разделяли две двери, покои и один

балетный зал. Осознание того, что принц находится недалеко, заставляло меня

успокоиться, ведь мне угрожал приступ паники.

– Я не лягу спать, пока ты не постучишь, – сказал он. – Я постучу в ответ трижды, чтобы

ты знала, что я услышал.

Он сглотнул и опустил глаза, избегая встречи с моим взглядом. Меня охватил прилив

сложных чувств, переплетавшихся с сильным теплом.

– Да защитит тебя Фейя.

Его слова звенели у меня в ушах, вместо того, чтобы пройти насквозь. Это то, что он

сказал мне вместо « прости меня».

ГЛАВА 12

Я шла вперёд по длинному коридору, мои ноги ступали по красной ковровой дорожке,

раскинувшейся по всей длине. Когда я проходила мой взгляд задержался на двери Антона.

Я заставляла себя идти вперёд, не нарушая ритм походки. Чем раньше я с этим покончу, тем лучше.

Передо мной была дверь покоев Валко, украшенная позолотой, рельефной резьбой

семиконечного солнца. Верховный Бог, Зорог, стоял будто в лучах света, с одной короной

на голове, а с другой – в руках. Вторую корону украшали семь рубинов. Эта

предназначалась для настоящего императора, выбранного богами, принявшего эту судьбу

от отца. Валко носил эту корону.

Я волновалась, пытаясь держать своё дыхание в обычном ритме. Он был просто

человеком. Нет. Он просто парень, с самыми обычными чувствами, свойственными

смертным людям. Чувствами, которые не должны меня окутать.

Я постучала в дверь, затем свела два края моего халата вместе. Мне не следовало

приходить к нему в одной сорочке, а Ленка держала все мои платья в неизвестной мне

комнате, в другой части дворца. Единственный предмет одежды, который мне довелось

найти – это моя накидка Имперской Прорицательницы. Перед тем, как накинуть её, я

отстегнула мех, даже несмотря на то, что ощущение смерти животных омрачило меня, а

безмолвными криками я выражала моё чувство к этим зверям. Это – цена, которую я

заплатила за то, чтобы хоть что-то придавало мне дополнительную защиту от императора.

– Заходите, – отозвался изнутри Валко.

Повернув защёлку, я проскользнула внутрь.

Мои губы приоткрылись в страхе. Роскошь моей прихожей казалась нищенской в

сравнении с покоями императора. Все три части покоев можно было рассмотреть,

разделялись только разными куполами и колоннами, поддерживавшими их внизу.

В комнате справа была золотая ванная. Её окружали экзотические растения, будто это был

естественный водоем. Вода была так глубоко, а сама ванна такой широкой, что император

мог бы плавать в ней на спине.

В комнате слева стояла огромная кровать с массивным балдахином. Полупрозрачные

шелковые вуали, будто шторы, свисали вниз. И всё это было таким прекрасным.

В центре же сидел Валко. В этой части своих покоев он принимал неофициально.

Посередине стоял деревянный черный лакированный стол. Вокруг него было множество

тонированных подушек всех цветов и размеров. Их было больше пятидесяти, наверное:

какие-то нужны были для того, чтобы на них сидеть, другие же – для того, чтобы

опираться на них, а третьи были такими маленькими и так дорого украшенными, что не

могли приносить какой-либо пользы вообще.

Такая обстановка меня удивила. Я ожидала, что его покои будут обставлены типичными

для рузанинских домов кушетками или диванами, но император сидел на полу, как это

принято в землях Абдары. И такая неформальность умерила мою панику. Он сидел на

самой большой подушке, малиновой, бархатной, с золотыми кисточками. Если бы не она, я бы предположила, что он – мой друг Тося, развалившийся около костра и

рассказывающий о том, что, когда он поёт свою новую песню, сердца девушек Ромски

разбиваются. Но это был не он, хоть улыбка Валко и очень сильно напоминала моего

друга.

На голове императора не было короны, его мягкие волосы были зачёсаны назад. На нём

была сорочка с V-образным вырезом, слегка оголяя мышцы на его груди, подпоясанная

черным кушаком. Во мне вспыхнула вспышка тепла, но всё же я заставила себя

посмотреть ему в глаза.

– Неужели все могут так просто попасть в Ваши покои? – спросила я, после чего

вспомнила о том, что нужно добавить. – Ваше Императорское Величество.

Это был первый раз за всё моё пребывание здесь, когда разговор первой начала я.

Надеюсь, это не прозвучало неуважительно. Я всего лишь хотела задать тон вечеру, чтобы

Валко не вообразил слишком многое. Император, возможно, и улыбался мне, но его аура

была радостной только слегка. Помимо радости, он был чем-то озабочен. Моё горло

пересыхало, как и его.

Он улыбнулся тому, как я бросила ему вызов. Я слишком поздно поняла, что не

расплылась в реверансе.

– Никто не приходит сюда, если я не захочу, – уверенно ответил он, после чего стал

приближаться. – К тому же, мне нечего бояться. У меня есть ты.

Я знала, что в этой комнате мы одни, но я не представляла, что наедине со мной он будет

таким. Днём, когда он занимался своими повседневными делами, мы всегда были в

окружении хотя бы одного человека.

– У Вас нет ни одного стража, который проверял бы, кто к Вам приходит? – я отступила и

прижалась спиной к двери. Я пыталась говорить легко, чтобы он не замечал того, как моё

тело буквально кричит о страхе. – Я могу Вас предупредить, но, знаете, науке сабли или

мушкета я не обучена.

Он подошел ближе. Я задержала дыхание и завела руки за спину.

– Расслабься, Соня, – его улыбка стала такой широкой, что в уголках глаз показались

морщинки. – Свита Императорской Гвардии либо в бараках, либо в комнатах рядом. Если

они услышат шум, они будут здесь. Во всяком случае, были бы. Я отпустил их. Сегодня, -

он шептал это слишком заговорческим тоном. – Стены покоев тонки, так что они служат

хорошо. Но сегодня у нас с тобой будет разговор тет-а-тет.

– Очень хорошо, – сглотнула я.

– Рядом со мной тебе неудобно? – он наклонил голову. Слова Антона тут же всплыли в

памяти. Скромность, но твёрдость характера.

– Да, – призналась я. – Меня учили, что никогда нельзя оставаться в одной комнате с

мужчиной, тет-а-тет, после полуночи.

Нет, меня такому никогда не учили. К тому же, пару минут назад я была один на один с

твоим братом.

– Хммм… – глаза Валко сузились. – Разве я просто мужчина?

– Нет, – я опустила взгляд, делая скромный вид. – Вы, мой император, посланы нам

богами, благословлены высшими силами. Вы не из тех мужчин, которые будут очернять

честь дамы.

Это прозвучало слишком? Все, что я могла делать – это пытаться провести границу в

наших отношениях. Я посмотрела на него и сделала голос более высоким, чтобы казаться

ещё невиннее. – Я знаю, что могу доверять Вам.

Он искал мои глаза буквально пару секунд, после чего разразился смехом. Изменение в

его ауре было таким быстрым, что я даже не успела заметить.

– Что тебе там о моём приглашении наплёл Антон?

Я удивлённо смотрела на него, не желая выдавать принца.

– Ну и Соня, – он вернулся к своей подушке. – Я ведь только хотел, чтобы ты подала мне

отчёт о прошедших неделях. Я должен был сделать это раньше, сразу же по твоему

приезду в Торчев. Прости, я был в трауре по моей матери, – при этих словах, его смех

прекратился. Он откашлялся, ближайшие несколько минут раскладывая свои подушки,

пряча от меня своё лицо.

Я проследовала за ним до лестницы. Но затем колебалась. Тяжесть его чувств давила на

мою грудь, и, наблюдая за императором, я обняла себя. Его печаль была настоящей. Он

страдает своей потери также сильно, как и я от своей.

Он сел на подушку и посмотрел в свои руки, затем одарил меня улыбкой. Она была такой

же, как и всегда, хоть печаль и накладывала на неё определённый отпечаток. Император

положил подушку справа.

– Садись.

Мой пульс забился сильнее, когда я спустилась по лестнице и опустилась рядом с ним. Я

просто хотела увидеть в нём того, кто очаровал Пиа или того, о ком меня предупреждал

Антон. Ничего из этого мне не открывалось. Несмотря на этот факт, я старалась закрыться

от него, чтобы аура императора не слилась с моей. Все эмоции были моими

собственными, хоть в нём сейчас и было много энергии и я не знала, в какой момент она

изменится. Не стоило забывать о тех перепадах в настроении, которые происходили с ним

в зале совета. И ещё более тревожным было то, его аура может меняться без заметных

изменений на лице.

– Прошу прощения за столь поздний час, – он поднёс спичку с самовару и из-под него, из-

за находившихся там еловых шишек, стал литься успокаивающий аромат. – Мои дни

наполнены утомительными делами, поэтому по ночам страдаю бессонницей. А, возможно, это просто моё упорство: не желаю видеть свою лицо с утра. Или просто хочу выделить

хоть немного времени не кому-то, а именно себе.

– Всё в порядке, – ответила я. То, что у нас было хоть что-то общее, расслабляло. – Я не

ложилась. У меня тоже проблемы со сном.

– Правда? – он дунул на свечу и ладан запах сильнее. – Ну, да, естественно, ведь внутри

тебя так много аур других людей.

Мне удалось выдавить лёгкую улыбку. Я чувствовала, что он пытался понять меня. Но, по

сути, сделать этого не мог. Этого не поймёт никто. Никто не поймёт, как я себя чувствую

после того убийства.

– Это больше, чем ауры, – сказав это, я сжала губы. Не хотелось признаваться даже самой

себе, что весь путь сюда в мыслях была только Юлия или то, как я покинула Киру и Дашу, сестру Мирну хоронить мёртвых.

Валко ожидал, что я скажу что-то ещё, но, когда осознал, что я не скажу ничего больше, ответил:

– Мне очень жаль, что твой переезд сюда был трудным, – он положил руку на мою. – Если

это – та причина, по которой ночью ты не спишь.

Пол лёгким прикосновением его пальцев, я почувствовала его ауру. Такую же спокойную

и подбадривающую, какая была у Антона. Император… сочувствовал мне. В нём тоже

была щемящая печаль и сожаление, как и у меня. Даже несмотря на то, что он не знал о

моей тёмной истории.

– Я хорошо понимаю, что такое «трудный переезд». Когда я был ребёнком, по пути к

тайной усадьбе, которая должна была стать моим домом, был убит невинный мальчик,

только бы моя жизнь была в безопасности, – продолжал Валко на одном дыхании. Он

провёл рукой по волосам и тяжело выдохнул. – Уверен, ты знаешь мою историю.

Я кивнула, вспоминая, что Пиа говорила о подмене принца.

Император отпустил мою руку и посмотрел на свой большой палец.

– На самом деле, это сложно: чувствовать угрызения совести, живя в прекрасной усадьбе и

зная, что обязан жизнью тому, кто умер ради тебя. Боль не ослабела, когда я взошёл на

престол – стало только хуже. Выбор, который я сделал, убил больше людей, причинил

больше страданий. Это – другая сторона правления Рузанином: кто-то должен

пожертвовать собой, чтобы большинство выжило, – он сложил руки и посмотрел на меня с

грустной улыбкой. – Но от этого спать по ночам не легче.

Его взгляд задержался на моём лице, но он не видел во мне девушку, он видел во мне

друга.

– Я рад, что отыскал наконец того, кто меня понимает, – сказал он. На секунду он стал

маленьким мальчиком, чуть старше меня, на плечи которого взвалили целую империю и

все её проблемы.

Возможно, Антон недооценивает Валко. Он не мог знать его хорошо, ведь росли они

порознь. Наверное, то, что нужно было императору – это верный друг, которого у него

никогда не было.

– Я понимаю Вас больше, чем Вы думаете, – ответила я. – Мне тоже пришлось занять моё

место, пережив чью-то смерть.

Когда эти слова слетели с моих губ, я поняла, что сказала, а глаза расширились от

удивления. Я не могла поверить, что призналась в этом. Я посмотрела на чёрную ленту на

запястье. Чувства ли это императора, которые распустили мой язык или я просто поняла, что могу разделить с кем-то хотя бы часть той боли, которую пережила.

– В том, что Изольда не защитила мою мать, нет твоей вины, – сказал Валко.

– Я не о ней. В монастыре всполохнул огонь, – я продолжала говорить, несмотря на то, что

что-то внутри подсказывало, что этого лучше делать не стоит. – И я его разожгла. Это был

несчастный случай, но от этого моя вина не слабеет. Так что многие Прорицательницы

были бы живы, если бы я была более послушной.

Укротить себя. Быть скромной, но уверенной. Я зарыла руки в мою ночную рубаху.

– Вы пригрели Имперскую Прорицательницу с запятнанной репутацией, вместо чистой

девушки.

Меня окатило волной стыда: от ушей и прямо до шеи. Я хотела спрятать это, но никак не

могла отвести взгляда от Валко. Я тщетно пыталась отыскать на его лице хотя бы намёк

на потрясение или отвращение. Я хотела найти в себе хотя бы намёки на упрёк с его

стороны, проявлявшийся в губах, глазах, стиснутых зубах или урчания в животе. Но нет –

стыд был моим собственным. Он стал исчезать по мере того, как сердце Валко снова

приобретало обычный ритм. Его грудь поднималась, когда он вдохнул достаточно

воздуха. Он успокаивался.

– Знаешь, что сказал мне отец перед тем, как отправить из замка навсегда? – он смотрел на

меня несколько мгновений. О чём он думал?

Я нахмурилась и покачала головой.

– Возвращайся императором или не возвращайся вообще, – Валко снизил голос, будто

пародируя угрожающий тон императора Айзеа, после чего удрученно усмехнулся. – Я

уверен: отец сделал это для того, чтобы я поддерживал в себе желание вернуться в Торчев

со всем величием, будучи готовым стать императором, потомком династии. Но, тогда я

думал, что так он хотел показать, что в моей жизни нет места неудаче.

– Это ужасно, – пробормотала я, хоть моя тревога и смешивалась с жалостью к нему. Он

говорил это только для того, чтобы отдалиться от моей исповеди?

– Слава Богам, у меня была и мать, – продолжал он, мягко, с нежностью улыбаясь. – Она

дала мне более обнадёживающее напутствие: живи, не оглядываясь слишком далеко назад

или заглядывая слишком далеко вперёд, – он вздохнул. – Как видишь, не следую ни тому, ни другому совету. Как и ты, прошлое заставляет меня бояться, а насчёт будущего

сомнений у меня слишком много. Иногда мне даже думается, что я проживу жизнь, так и

не достигнув собственной судьбы, – он приблизился, будто пытаясь удержать мой взгляд в

ловушке. Он продолжал со всем тем пылом, который хотел до меня донести. – Сюда нас

привела кровь невиновных людей. Но, как думаешь, мы совершили худшее в их жизни

преступление? Может, они были просто недостойны тех мест, на которых сейчас стоим

мы? Может, нам лучше думать о сегодняшнем дне и жить сегодняшним днём?

Он положил руку мне на плечо, обнадеживающе и только слегка сжав его. Мне стало так

уютно, будто кто-то накрыл меня тёплым одеялом.

– То, что произошло в монастыре, печально. Но я не сожалею о том, что здесь оказалась

именно ты, Соня. И я не хотел бы, чтобы на твоём месте был кто-то другой.

Я смотрела на него удивлённо. На его лицо падал свет, придавая его серебряным глазам

особую красоту, глубину, которой я раньше я заметить не могла. Я сглотнула, пытаясь

сдержать слёзы. Хотелось открыть рот и поблагодарить императора, но я не знала, что

сказать. Что я могу ответить на такую его милость и сострадание? Спасибо? Слишком

коротко, банально. По правде говоря, я не смела выразить свою признательность. Скорее, я бы разрыдалась.

– Я – не брат, – сказал Валко. – Он судит людей по одной ошибке. А мне знать лучше.

Люди выше своих ошибок, – его рука двигалась всё ближе и ближе к моему лицу. Во мне

проснулось странное чувство, когда он слегка задел мой подбородок. – Это то, на что

стоит рассчитывать, если хочешь рассчитывать на людей. И вперёд идут только те, кто

сильнее, – он посмотрел на меня несколько секунд, после чего убрал руку.

Сидя чуть выше его, я сглотнула, стараясь бороться со своими эмоциями. Я хотела найти

хоть какую-нибудь причину, чтобы понять, что недостойна доброты Валко. Мне нужен

повод, чтобы точно знать, что Антон не будет в курсе моего тёмного прошлого.

– Я… хм… Я не чувствую угрозы со стороны дворян, – начала я, стараясь правильно

подобрать слова для своего должностного доклада. – У меня были сомнения насчёт

советника Ильина, ведь он так говорил о смерти Вашей матери. Но, я считаю, он

безвреден, скорее, просто раздражает больше, чем остальные, – я заломила пальцы, не

зная, что ещё можно было бы добавить. – Я должна приходить каждый день, оповещая

Вас о чувствах господ? Вы хотите знать больше?

– Честно говоря, нет. Надеюсь, ты бы сказала мне, если бы поняла, что кто-то точит на

меня зуб, – он улыбнулся так, будто думал, что я не скрываю своих чувств к нему, затем

пододвинулся ближе, сгибая колени. – Когда же ты поняла, что родилась

Прорицательницей?

– Простите? – я моргнула дважды.

– Извини уж, но я больше не хочу обсуждать то, как кто-то из дворян на меня злится. Я

знаю, это то, зачем ты сегодня здесь, но… – он засмеялся так, что даже в его ауре появился

яркий свет и чувство невесомости. После этого Валко пересел на свою сторону,

устраиваясь удобнее на своей подушке. – Я хотел узнать больше о тебе.

Я пыталась отыскать искренность в его ауре. И, всё же, он говорил правду – я тоже

откинулась на подушку, совершенно не напрягаясь.

– Мне было пять лет, когда я точно поняла, что у меня дар, – сказала я. – Ночью я

проснулась, чтобы предупредить родителей. Тогда вор крался через поле, чтобы забраться

в дом.

– Интересно, – поднял брови Валко.

Я пожала плечами, хоть и не чувствовала чего-то особенного. История была правдой, но

это было так, будто её мне передали как слух. Я не могла вспомнить даже родной дом, лица родителей, будто мою память пропустили сквозь сито. Это историю мне рассказали

Ромска. Они говорили, это им когда-то рассказала я.

– Твой дар… – император покачал головой. – Я часто думал, почему же боги не

награждают им императоров Рузанина.

Десятки свеч располагались на столе, а в комнате было так светло, что даже приступы не

могли откинуть свою тень на его лицо.

– Скорее всего, Боги знали, что слишком много величия – это не благословение, – рискуя, сказала я.

– Хочешь сказать, твой дар – проклятье.

– Думаю об этом. Часто.

Он снова засмеялся, и, откинув голову, вновь залился смехом. Император так

заразительно смеялся, что и я не смогла сдержать улыбку. С того момента, как я прибыла

в Торчев, так легко мне было только с Пиа.

– Люблю тебя, Соня Петрова, – сказал он. – Надеюсь, мы проведём много лет вместе.

– И я на это надеюсь. А ещё, надеюсь, переживу Изольду.

– Обещаю, переживёшь, – Валко поморщился. – Если не будешь бегать за мной с

выпученными глазами, болтать без умолку и пахнуть уксусом.

– Не буду жаловаться, – я засмеялась. – Пока над моими губами не появятся усы, а на

подбородке – борода.

Он вспрыснул с таким сильным смехом, что меня буквально затопило его тепло. Но это не

от стыда. Просто мне льстило то, что моя шутка ему понравилась. Я чувствовала

покалывание вины, ведь он обсмеял мою предшественницу, но всё равно это было