Текст книги "Сжигающее стекло (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Пурди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

это с нетерпением. Она даже привстала.

– Он сказал, что там написано?

– Не-а, – призналась она. – Но это же принц. Соня, он тебе написал тайное послание! Разве

это не романтично?

Если бы она задала мне этот вопрос до прошлой ночи, на моих глазах были бы слёзы. Но

то, какими счастливыми она видела нас с Антоном, не было реальностью. Хотя я хотела

бы верить, что это было так. Что бы сказала Пиа, если бы узнала, что принц видел меня

чаще, чем это подобало? А если ещё и добавить то, что в эти моменты я была в одной

ночной рубашке? К сожалению, правда разочаровала бы её. Антон никогда бы не

продемонстрировал своих чувств ко мне, как и я своих к нему.

– Пиа, думаю, это письмо с романтикой не имеет ничего общего.

– А докажи, – она схватила меня за запястье. – Пожалуйста! Я весь день сегодня чего-

нибудь захватывающего ждала.

– Тебе не хватило бала на прошлой неделе? – спросила я. Она рассказала мне, что Юрий

подарил ей жаркий поцелуй сразу после того, как их тайный танец закончился. Правда, я

не могла задать вопрос о Валко. Превзошёл ли поцелуй с Юрием тот поцелуй несколько

месяцев назад.

– Да, но теперь Юрию нужно уехать, по какому-то поручению императора.

Я снова посмотрела в письмо. Интересно, Валко уже разослал людей для того, чтобы

объявить, что призывной возраст понижен? Советом это было одобрено. Антон и Николай

в меньшинстве.

– Читать вслух не нужно, – Пиа коснулась моего колена. – Просто скажи: романтично или

нет. Пока Юрий не вернулся, чувства стыда ты во мне не почувствуешь.

– Этот солдат должен жениться на тебе как можно быстрее, – я покачала головой. – Иначе, пока он этого не сделает, каждый день ты будешь изводить меня.

– Давай читай! – хихикнула она. Я смеялась вместе с ней.

– Хорошо, – вздохнула я. – Но я гарантирую: ты ошибаешься.

Я встала и отодвинулась на несколько шагов, чтобы она точно не заглядывала мне через

плечо. Сломав печать, я развернула письмо и схватилась за сердце, чтобы угомонить

нервы.

Через час после полуночи встретимся у двери кухни. Той, что выходит на конюшню.

Надень простое платье.

Вот оно. Ни приветствия, содержащего моё имя, ни его подписи. Беспокоиться было не о

чем, но, зная Антона, это могла стать чем-то неожиданным, если он ставит меня под

угрозу. Конечно, меня бы наказали, если бы я захотела покинуть дворец, даже, если на

несколько минут. А в этом я была уверена – он не попросил меня взять с собой хоть что-

то. Только в своей одежде я пойти не могла. Скоро придёт Ленка и переоденет меня в мою

ночную рубаху. Антон об этом знает. Он знает, что моя одежда не хранится в спальне.

Именно поэтому он отправил сюда Пиа, с письмом. Чтобы я могла взять платье и не

попасться Ленке. Но я не могла придумать предлог, чтобы ни у кого не возникло

подозрений. Плюс, моё платье из парчи. Не слишком-то и сдержанно.

Однако Пиа была тем человеком, которому я могу доверять, во всяком случае, эту часть

плана. Антон тоже ей доверял. Настолько, что в её руках оказалось это письмо. Юрий

тоже доверял. Настолько, что собрание революционеров происходило именно в её

комнате. Но принц сказал, что Пиа не знала об этом. Она не входила в его круг, и теперь я

понимала, почему. Она была слишком рассеянной, быстро начинала волноваться и могла

довериться многим. Тем не менее, она была моим верным другом и единственным

союзником. Во всяком случае, сегодня.

– Ну? – её большие глаза округлились ещё сильнее.

– То, что я тебе сейчас скажу, не должен знать никто, – я свернула письмо.

– Я понимаю, – она стала медленно надвигаться.

– Кажется, этой ночью я куда-то уеду, – я закусила губу, понимая, что она может

неправильно понять. – Но, я думаю, мы вернёмся до расцвета.

Челюсть Пиа отвисла.

– И мне нужна твоя помощь, – продолжила я в спешке. – Мне нужно простое платье.

– О, Соня! Как же я за вас рада! – она вскочила с дивана и обняла меня. – Разве я не

говорила, что это будет романтично?

Мне пришло в голову, что это – единственная отговорка, которую я могу ей рассказать.

Тем более, она уже верила в это. И вот, чувствуя себя глупышкой, я позволяю ей обнимать

себя и громко радоваться. Иногда её крики напоминали мне визжание свиньи.

– Ты была права! – ответила я.

Ленка вошла в комнату, как всегда в неподходящее время. Я спрятала письмо и отпрянула

от Пиа, которая метнулась к двери, и, пожелав мне спокойной ночи, даже забыла свой

поднос. Когда Ленка повернулась ко мне, она подмигнула мне и вышла. Её хихиканье

звоном неслось по коридору.

– Что это с ней? – Ленка напрягла брови.

– Да она такая всегда, – я подошла ближе к печи и незаметно кинула письмо за решетку.

За моим движением подсмотрела горничная, но она не могла видеть, что я конкретно

сделала.

– Я так рада, что вы пришли. Я так устала, – я повернулась к ней, предлагая расшнуровать

мой корсет. Ты переусердствовала, упрекнула я себя.

Ленка не сказала ни слова, ни в этот момент, ни в течение всего вечера. Её аура не

казалась раздражённой. Скорее всего, после стольких лет служения Изольде, она

научилась скрывать свои эмоции. Равно как и Антон. Я потратила много времени, пытаясь

зацепить ауру Ленки, но это было бесполезно. Пока она раздевала меня и заплетала

волосы, я думала о том, почему, во имя Фейи, я так быстро согласилась уехать с Антоном.

Я даже не знаю, что он намеревался сделать. Но теперь в этом принимает участие Пиа, и, скорее всего, я вызвала подозрения у своей горничной.

Возможно, я совсем не стремлюсь помочь Антону с его революцией, но он всё ещё

удерживал меня. Или, возможно, удерживала его я. Возможно, эта ночь вместе – способ

доказать, что он абсолютно во мне уверен. Оставалось только надеяться, что это не будет

стоить жизни ни одному из наших союзников…

ГЛАВА 25

Скорее всего, единственный ключ от моего гардероба хранила Ленка у себя. Пиа не знала, каким способом можно его утащить, поэтому она принесла мне одно из своих запасных

платьев.

– Я не могу прийти в одежде горничной, – сказала я.

– Оденешь моё платье – прошмыгнёшь на кухню незамеченной. И ещё кое-что.

Она помогла мне одеться, и мы ринулись вниз, опустим головы, чтобы напоминать слуг.

После того, как мы добрались до кухни, Пиа огляделась, чтобы убедиться, что мы одни и

впустила меня в кладовую. Она была настолько большой, что огромные погреба

монастыря, в котором я жила, показались мне небольшими погребками. Из-за бочки с

квашеной капустой она вытащила тёмно-синий сарафан. Крестьянское платье в форме

колокола. Идеально.

– Это моё, но, думаю, тебе тоже пойдёт, – она улыбнулась. – Цвет выбрала специально, чтобы подходило к вечерней прогулке.

– Тебе это и правда доставляет много удовольствия.

– Ага, – она смеялась. Заставить её улыбаться не так уж и сложно. Она помогла мне

укутаться в яркий платок со множеством цветов.

– А это зачем? – ухмыльнулась я.

– Не для чего, – она не подняла головы. – Но это скроет твои волосы, и твои карие глаза

будут выделяться. Думаю, неплохо, да?

Я позволила ей его надеть на меня. Было сложно отрицать ту часть меня, которая хотела, чтобы для Антона я выглядела красиво. А учитывая то, что в районе груди и бёдер Пиа

была немного пышнее меня, мне подходили любые методы это скрыть. Её туфли были

мне велики, поэтому я осталась в ночных тапочках, веря, что под длинным подолом моей

юбки они останутся незамеченными.

Форму Пиа мы оставили в кладовой, чтобы я не вызвала подозрений в случае, если Антон

привезёт меня как раз тогда, когда Кук и остальной персонал начнёт приготовления.

Затем, Пиа направила меня к кухонной двери, давай последние наставления.

– Не делай ничего того, чтобы не сделала я, – прошептала она.

– Тогда уж лучше ничего не делать.

– Повеселись там, – она хихикнула и в последний раз обняла меня. – А завтра я хочу

услышать всё!

– Конечно.

О, ложь, которую я должна была говорить!

На цыпочках, Пиа стала быстро уходить. Я осталась одна, прислоняясь к двери и

заламывая пальцы в темноте. В воздухе пахло мылом и кровью от вещей мясника. Вокруг

меня чувствовались ауры мёртвых животных. Я решила ничего не трогать.

Появившись на месте встречи слишком рано, я прождала ещё четверть часа, чувствуя, как

ноги становятся ватными. Наконец, неподалёку появился Антон. Я отошла в тень, пока не

убедилась в том, что это действительно он. Его широкие плечи могли служить хорошей

подсказкой, но его профиль, его аристократичный нос, сдал его. Часть меня всё ещё

хотела восхищаться им издали, ещё несколько минут. Осознание того, как сильно я

беспокоюсь о нём, было подарком. Я признала это, даже несмотря на то, что он не доверял

мне своих чувств. Для того чтобы признать это, мне понадобилось несколько долгих

месяцев. Теперь же я не стану этого отрицать.

– Я здесь, – я вошла в полосу света из соседнего окна.

– Ты пришла, – сказал он с удивлением в голосе, приблизившись ко мне. Я почувствовала

запах мускуса и сосны, исходивших от него. Он осматривал то, в чём я была одета.

– Ты во мне сомневался?

– Я мог только надеяться. Я знаю, что для тебя это опасно.

– Что мы собираемся делать?

Что-то скрипнуло. Антон бросил свёрток. С тихим стуком, он приземлился на пол. В этот

же момент он схватил меня и толкнул в тень двери.

Что-то ещё раз скрипнуло, но на этот раз далеко. Появился звук шагов, но они отдалялись, будто кто-то отходил. Когда шаги стихли совсем, в страхе, я заметила, как Антон обнял

меня руками, чтобы защитить. Мои пальцы сами схватились за рубашку на его груди.

Мы одновременно повернулись друг к другу. Я уже привыкла к темноте, поэтому смогла

рассмотреть его, немного прикрытые глаза. Его сердце стучало прямо у меня под рукой, а

аура одаривала теплом.

– Кто-то шёл за тобой? – спросил он. Его голос был таким басистым, что, казалось, на

шёпот он не способен.

– Нет, – я не сказала о Пиа. Она пришла со мной, а не за мной. Но, возможно, она

притаилась где-то рядом, чтобы точно заметить что-то скандальное. Но мимо неё я бы

точно не прошла.

– Хорошо, – кивнул он, но не отпускал.

Мои пальцы снова легли на него. Его взгляд же был определённо обращён на мои губы. У

меня было непреодолимое желание поцеловать его, но я отстранилась прежде, чем

наклониться. Увидев, что я сопротивляюсь, Антон отпустил меня.

Мы стали наступать друг другу на ноги, пытаясь найти больше пространства. Мне нужно

было больше воздуха. Он потёр затылок и наклонился.

Мы продолжали буквально бросаться друг в друга неудобными взглядами. Мои губы

стали дрожать, когда я вспомнила о нашем почти поцелуе. Но, если бы я поцеловала

Антона, он бы просто обвинил меня в том, что я отражаю его эмоции.

– Нам уже пора ехать? – спросила я, отводя взгляд в сторону.

– Почему ты думаешь, что мы уезжаем?

– Ну, ты попросил меня надеть другое платье, – я снова посмотрела на него и дважды

моргнула. Некоторое чувство разочарования заставило меня сутулиться. – Ты сказал о

двери, смотрящей на конюшню… Мы уезжаем, не так ли?

– Да, мы уезжаем, – он поднял голову и усмехнулся. Клянусь Богами, он меня дразнит. –

Ты заслуживаешь хотя бы немного свободы, не так ли?

– Думаю, ты многое обо мне знаешь, – я закатила глаза. Он и в самом деле надо мной

шутил? Подтрунивая, я добавила: – А, так как ты революционер, тебе положено молчать.

– Тише, – его манера поведения сразу же сменилась серьёзной. Он коснулся моих губ

рукой, и моё сердце стало биться быстрее. – Не здесь.

Я кивнула, и он отдёрнул руку.

– Я принёс нам плащи, – он разделил свёрток на две половины и отдал мне одну из них. Я

накинула его на плечи и надела капюшон поверх платка, который мог бы так много

сделать для подчёркивания моих глаз.

– Готова? – принц тоже надел свой плащ.

Я последовала за ним, к конюшне и ждала, пока он, скорее всего, приведёт Райну. Я

чувствовала себя немного глупо, когда вместо неё он вывел рыжеватую простую лошадь.

Конечно, ему нужно было выбрать менее заметную породу. Может быть, Пиа была не

единственной, кто хотел этой ночью увидеть что-то романтическое. Мне нужно было

вернуть себя же в реальность. Я до сих пор не знала, куда мы направляемся. Я не задала

ни единого вопроса, пока Антон собирал лошадь. Когда мы уже готовились покинуть

территорию дворца, в моём животе появилось какое-то бодрое чувство. Я едва могла

удержаться от того, чтобы не подпрыгивать от счастья. То, что наш побег тайный, только

сделало его более захватывающим.

Мы всё ещё не сидели на лошади. Мы шли рядом с ней, пока Антон вёл нас не к

центральному выходу из дворца, а тому, что находился в южной части. Он пробормотал

что-то охранникам и передал кошелёк. Кажется, принц плёл интриги не только с Юрием, но и с множеством солдат.

Ворота открылись, и мы выбрались на улицу. Я вдохнула чистый и холодный ночной

воздух полной грудью. Мои ноги становились всё более устойчивыми с тем, как мы

продвигались дальше, вниз, по тускло освещённой дороге, занавешенной ветвями

вишнёвого дерева. Их белые цветы над нами напоминали звёзды. Мы были одеты в

простую одежду, и я представляла, что мы просто парочка влюблённых крестьян, которые

решили уехать прочь хотя бы на одну ночь. Если бы жизнь в Рузанине была таким же

сладким сном.

Когда мы свернули в третий раз, Антон понял, что теперь нас точно никто не увидит, и мы

можем сесть на лошадь. Он поднял меня на седло, а затем и сам сел позади. Его руки

скользнули по моей талии, когда он решился взять бразды в свои руки. Я улыбнулась, чувствуя, как его аура заставляет меня согреться. Он мог дразнить меня тем, что просто

хочет, чтобы я почувствовала свободу, но его рвение было таким же ощутимым, как и

моё.

Когда он подтолкнул лошадь, чтобы та двигалась рысью, мы выехали из района для

аристократов в ту местность, где проживали простолюдины. Они до сих пор, в глухую

ночь, бродили по улицам. При одном виде этих людей, ощущение тепла внутри стало

уменьшаться. Сегодня я не ожидала почувствовать ауры беспризорников. Я надеялась, что мы останемся с Антоном один на один, чтобы он не придумал.

Речь простолюдинов Торчева казалась резкой и ленивой, даже когда они смеялись над

черепками или кричали дамам, прогуливаясь около борделей. Те же стояли на балконах и

чуть ли не выпрыгивали из своих корсетов.

Все их ауры стали смешиваться внутри меня: люди с тёмными помыслами, всё ещё

бодрые горожане, чувство бунта… и печали. Многие из них устали после долгого и

трудного рабочего дня и всё, чего они хотели – это отдыха. Я прижалась к Антону, не

желая, чтобы все эти чувства проникли слишком глубоко. Его руки приблизились ко мне, будто он понимал, как мне плохо.

– Мы почти на месте, – шептал он мне на ухо, дыша на него теплом.

Взрыв хриплого смеха раскалывал воздух. Я вздрогнула, но это адресовалось не там. Пять

или шесть молодых людей играли в какую-то игру с камнем на дороге. Они хлопали

одного из своих товарищей по плечу. Должно быть, он выиграл. Долговязый, но

круглолицый, вероятно, ему не больше четырнадцати. Его друг достал несколько монет из

кармана и бросил их в сторону двери борделя. Он улыбнулся, но, всё же, плохие

предчувствия закрались внутри меня. Я закрыла глаза, чувствуя, как во мне просыпается

отвращение и жалость, но это было лишь отражением его собственных эмоций. Пытаясь

очистить свою ауру так, чтобы, вместе с тем, не очистился и желудок, я повернула голову

к груди Антона и вдохнула исходивший от него сосновый аромат.

– Ещё немного, Соня, – пообещал он.

Я кивнула. Ауры крестьян давили на меня всё сильнее. Противостоять им было намного

сложнее, чем аурам знати во дворце. Горожане были более дерзкими и открытыми. В то

время как дворяне хоть и внутри не были слишком приличными людьми, однако умели

искусно скрывать свои чувства, чтобы выжить в той политической игре, в которую они

играли.

Антон сдержал своё обещание. Через несколько секунд мы обогнули бордель и заехали в

более узкий проулок, к счастью для меня безлюдный. Ближе к концу, мы прошли через

ворота небольшого помещения. Принц помог мне с лошадью и привязал её к одинокому

дереву. Взяв меня за руку, он повёл меня к одной из дверей. Затем, постучал трижды.

– Он сказал, что ты явишься, – крякнула вышедшая на порог женщина. У неё были

вьющиеся волосы и красный нос картошкой. Её маленькие глаза смотрели на принца

впритык. – Но он не сказал, что ты приволочёшь с собой ещё кого-то. Тебя и так

достаточно.

Я бы обиделась, но аура женщины излучала больше страха, чем отвращения. Я надеялась, что Антон был прав и нас никто не узнает.

– Не оскорбляйте её, – он расправил плечи и ещё крепче сжал мою руку. – Она порядочная

девушка. И он будет рад её видеть.

О ком он? Кто будет рад меня видеть?

– Если он скажет нет, она уйдёт. И точка, – женщина поджала губы.

– Добро.

Женщина хмыкнула, и, перед тем, как уйти, ещё раз окинула меня взглядом. Мы вошли в

тесный вестибюль с облупившейся на стенах краской. Едва ли не единственным

украшением служила вешалка с несколькими пальто на ней. Женщина же оставила нас и

пошла на второй этаж. Хромая, она плелась по шаткой лестнице. Казалось, у неё что-то с

ногой.

– Что это за место? – спросила я у Антона.

– Дом для тех, у кого нет денег, беглецов или тех, кто не желает, чтобы об их визите знали

власти, – он отпустил мою руку и отдёрнул капюшон. Антон стал расшнуровывать плащ, вешая его к остальным пальто.

– Почему женщина так рискует? – я повторила за ним и поправила свой платок.

– Её зовут Рута и ей нужны деньги, – вздохнул он. – Нужны сильнее, чем кому-либо в этом

квартале. У неё нет семьи, поэтому обеспечивает себя как может.

– Кого ты сказал Руте позвать? – казалось, они знали друг друга. Даже моё окружение во

дворце казалось более благородным.

– Университетский друг «цыгана», как она называет меня, чтобы он понял, о чём я.

Цыгана? Моё сердце стало биться быстрее.

– Антон, с кем мы должны встретиться?

– Называй меня Гавриилом.

– Хорошо, Гаврила, – нетерпеливо сказала я. – К кому мы пришли?

Лестничная клетка заскрипела, и на ней показался молодой человек, держащий в руке

свечу. На нём был жилет и типичная цыганская рубашка, с закатанными рукавами.

Благодаря которым я смогла рассмотреть его длинные руки. На ногах были брюки и

потёртые кожаные ботинки. Вообще, он весь казался вытянутым, и даже его лицо. Я

ахнула, а мой рот сам собой растянулся в улыбке. Тося?

ГЛАВА 26

Тося сделал лишь один шаг вниз, затем его глаза сузились. Неужели он, и правда, не узнал

меня? Я видела его каждую весну, целых восемь лет, хотя в последний раз мы виделись

два года назад. В кругу Ромска, Тося был мне как брат, он стал моей семьёй. Я сняла с

головы платок. Одно движение – и моя русая коса оказалась на плече. Его глаза снова

расширились. Его губы приоткрылись так, будто он шептал моё имя.

– Миша, – сказал Антон, обращаясь к Тосе его вымышленным именем. Он положил руку

мне на плечо. – Помнишь Клару?

– Да, да, конечно, – Тося стал быстро моргать, пытаясь вникнуть в то, что здесь

происходило. Он повернулся к Руте, которая всё ещё наблюдала за нами. – Всё хорошо.

Эта девушка… Она приходится Гавриле…

– Двоюродной сестрой, – Тося и Антон хотели заговорить, но я завершила их разговор.

– Жена.

Я резко повернулась к Антону. Даже в тусклом свете я замечала, как к его щекам

подступает румянец. Он откашлялся:

– Да, мы теперь женаты. Я женился на двоюродной сестре.

– Тогда примите мои поздравления, – Тося приподнял брови в попытке не рассмеяться, однако принц посмотрел на него с опаской.

– Хорошо, – нахмурилась Рута. – Но я проблем не хочу. Поэтому прочь в гостиную. И

разговаривайте тихо. Не хочу, чтоб вы разбудили других гостей, – как только Тося

спустился с лестницы, рута дёрнула его за рубашку. – Там на подносе хлеб с вареньем

остался. А ещё в шкафу квасу бутылка.

– Всё будет хорошо, – заверил её Тося. – Выспитесь хорошенько.

Ковыляя назад, видимо, в свою комнату, она ворчала и бормотала что-то себе под нос.

– Думаю, ты ей нравишься, – прошептала я, когда была уверена в том, что она исчезла из

поля зрения.

– Меня любят все барышни, – Тося выровнялся, поглаживая жилет.

Я засмеялась и он, преодолев последний шаг между нами, поднял меня на руки, а затем –

поцеловал в щёку.

– Кто-то тут стал ниже?

– Нет, – я слегка толкнула его в грудь. – Это ты вырос.

– Мои друзья мне это каждый раз говорят. Но у меня существует теория, по которой все

вокруг уменьшаются в росте. А я – нет.

– Хмм… Думаю, получив образование, ты стал настоящим эгоистом.

– Поэту нужно быть эгоистом. Так он больше уверен в своих силах.

– Я так рада видеть тебя, – я снова смеялась, затем покачала головой, вдыхая его запах. От

него веяло лесом и костром – то, что окружает караваны Ромска. Внешне его аура

казалась такой тёплой и знакомой, а, когда я погрузилась ещё глубже, я чувствовала, будто море обмелело, и на него падают лучи солнца.

– И я рад, – его смешливое настроение стало чем-то более искренним. Он похлопал Антона

по плечу. – Не могу поверить, что ты ушёл и женился, не сказав мне!

– Не начинай, – принц закатил глаза. – Я должен был что-то сказать. Вы оба слишком

долго думали над тем, что сказать. С пером управляться мастак ты, а не я.

– А твой муж до ужаса честный, – Тося сердито посмотрел на него и бросил на меня

дразнящий взгляд.

– Нам стоит перейти в гостиную, – простонал Антон.

– А ещё до ужаса высокомерный, – добавила я.

– Видимо, сводить вас было лишним, – Антон прошёл мимо нас.

Тося и я хихикали, как непослушные дети, а затем последовали за ним.

Оказалось, что гостиная находилась вниз по коридору, она прилегала к кухне. Здесь

небольшой беспорядок был везде: от неправильно построенных этажей до кривых

подоконников и дверей. Но, так как Тося был на моей стороне, это место становилось для

меня чем-то необычным.

Мы сели вокруг небольшого стола, по-видимому, предназначенного для игры в карты.

Под столом – три пары колен, почти соприкасающихся друг с другом. Антон сел ближе ко

мне, а Тося – дальше, так как его ногам не хватало места.

– Никогда не думал, что смогу увидеть вас под одной крышей, – Тося поставил свечу на

стол и подпёр подбородок рукой. Как вы нашли друг друга?

– Она – Имперская Прорицательница, – Антон прошептал это тихо, перед этим

оглянувшись в коридор, не идёт ли кто.

– О, Соня, – глаза Тоси округлились, но он достаточно быстро успокоился. – Я не знал.

Мне жаль, очень жаль.

– Это не так уж и плохо, – я сглотнула, пытаясь противостоять его чувству жалости. Но, когда он ничего не ответил, чтобы его аура не поглотила меня, я решила продолжить. – Во

всяком случае, у меня есть Антон.

Я прошептала эти слова достаточно тихо. Однако это прозвучало так, будто я владею им

или принадлежу ему или между нами было что-то… большее, чем то, что между нами

было сейчас.

Нога Антона придвинулась ко мне, и я почувствовала, как их энергии переплетаются с

невообразимой силой. В то же время, я ощущала любопытство Тоси, будто он решил, что

нужно поговорить серьёзно и разузнать, что между нами с принцем на самом деле. Если

бы он сам спросил нас, я не уверена, что кто-то из нас смог бы ответить точно.

– Мы так хорошо тебя прятали, – вздохнул Тося, смотря на меня и кусая ногти. Я знала, о

чём он. О сотнях дней, проведённых в его и других караванах. – Я думал, что мы сможем

прятать тебя вечно. Теперь, встретив тебя в … таком статусе… – он покачал головой. –

Сколько испытаний.

Его слова перенесли меня в воспоминания. Тогда мне было не так уж мало лет, и я думала, что теперь, когда могу контролировать свою силу, императору меня не поймать. Несмотря

на то, что благоразумие никогда не было моей основной чертой, я избежала охотников за

головами. Мне так казалось. Потому что они выслеживали меня с пятнадцати лет. Тогда

же убили и моих родителей, как людей, скрывавших Прорицательницу от властей. И в

конце прошлой весны, когда Тося был в академии, охотники за головами наконец-то

отыскали меня. Они так сильно и крепко тащили меня, что все мои руки были в синяках.

– Ты привёз её, чтобы снова спрятать? – потирая лоб, Тося повернулся к Антону. – Я бы

сделал это с удовольствием. Ты знаешь, я готов.

В груди появилось неловкое чувство вины. Почему за то, что случилось со мной, он винит

меня? Даже если бы той весной он был с караваном, ничего бы это не изменило. После

того, как обнаружил моё местоположение, охотник за головами, Бартек, взял в плен пять

детей Ромска и затребовал меня как выкуп. Тося не позволил бы им умереть. Он сделал

бы выбор в пользу их семей.

Антон молчал, давая мне возможность ответить на вопрос Тоси. Я же пыталась понять,

что он чувствует. Мысль о том, что я могу покинуть Торчев, была очень заманчивой. Но я

вспомнила о Кире и Даше; о том, как они прижимались к сестре Мирне, как хватали её за

складки юбки; как смотрели на меня в один из самых трудных дней моей жизни. Теперь

они стали теми детьми, которых я должна спасти.

– Я хотела бы снова увидеть Ромска, – призналась я. – Но мои дни побега уже сочтены.

– Как ты с этим справляешься? – с грустью посмотрел на меня Тося. – Ты прислуживаешь

императору? Ты заключена в замке? С таким огромным количеством людей?

Он всё ещё считал меня девочкой-призраком; девочкой, чьи раны от смерти родителей

ещё не зажили; девочкой, которая просыпалась от ужасных снов, радуясь, что

возвращалась в реальность. Тосе как-то удавалось вызвать у меня улыбку, иногда даже

настоящий смех. Он отвлекал меня словами и спокойными размышлениями. И теперь я

прочитала книгу его стихов. Правит не один, а все. Слова, которые сказал мне Антон во

дворце.

– Я выросла и стала сильнее, – ответила я. Мне не хотелось, чтобы Тося считал меня

слабой.

– Она, и правда, невероятная, – добавил Антон. Я же чувствовала в его ауре нарастающую

гордость.

– Ты показал ей свою родинку? – меня вновь поразило любопытство Тоси. Он смотрел

точно на Антона.

– Кто-нибудь хочет есть? Рута сказала, тут есть хлеб и варенье, – аура Антона стала

беспокойной. Он отстранился от меня.

– Так сказал? – не успокаивался Тося.

– Какая родинка? – повернулась я к Антону. – О чём это он?

Никто не ответил. Антон не мог выдерживать тяжёлый взгляд Тоси слишком долго. Он

встал и отправился назад, на кухню.

– Что за родинка? – снова спросила я у Тоси, но тихо, чтобы этого не услышал Антон.

– Ничего. Я просто думал, что она у него есть… – он лениво потёр пятно на его

предплечье, затем его взгляд снова обратился к принцу. – Ничего.

Понятно, что это совсем не «ничего». Мою кожу что-то покалывало, скорее всего, от

воспоминаний о том, что однажды Антон снял с моей руки халат и осмотрел руку в том

же самом месте.

Не в силах сдержать себя, я оттолкнула стул и ринулась к принцу, на кухню. Я провела

слишком много времени во тьме, ничего не зная о его тайнах. Я думала, все его

стремления направлены к свету, но я была не права. И принц тоже, если думал, что

сможет что-то от меня утаить.

Антон стоял у плиты. Он старательно избегал моего взгляда, разворачивая хлеб.

– Дай мне руку, – сказала я. Но он снял крышку с глиняного горшка с джемом, не обращая

на меня внимания.

– Антон.

– Не думай об этом, Соня.

Не обращая внимания на его слова, я взяла его за правую руку и повернула к себе, затем

отодвинула рукав. Он вздохнул. Там, на предплечье, как и сказал Тося, была родинка. Она

была розовато-коричневой, не больше ногтя, напоминала рысь: разинутая пасть,

остроконечные уши больше, чем были бы у кошки. Я провела по ней пальцем и его

мышцы напряглись, будто струны балалайки.

– Это имеет ко мне какое-то отношение? – спросила я.

– В том-то и дело, что нет.

– Тогда почему в ту ночь ты посмотрел на мою руку?

– Я не знаю, нахмурился он.

– Почему ты не сказал мне? Ты мне не доверяешь?

– Это не важно, – Он закрыл глаза. Вернее, они были приоткрыты, но смотрели в пол. Мой

вопрос о доверии – клин, забитый между нами. – Просто это то, чем меня часто дразнит

Тося.

– Но он не дразнил.

– Соня… – он жалобно посмотрел на меня.

– Пожалуйста, – я смягчила свою хватку, давая понять, что открыться мне он мог без

страха. Но, всё же, он наконец-то сдался.

– Когда мне пришлось уехать из Манора, – начал он, вздохнув. Он стал запинаться и

говорить достаточно медленно. – Когда валко потребовал, чтобы я вернулся в Торчев и

был под его надзором. Я смирился со своей судьбой, но слухи о моём брате уже гремели

по всем сёлам. Я не был уверен, что смогу быть с ним рядом… Люди говорили, что

Рузанин обрушится в первые годы его правления.

Услышав это, я подумала, что эта ситуация едва ли может быть связанной с родинкой, но, всё же я не осмелилась прерывать Антона. Я хотела, чтобы он закончил свою историю.

– Это был конец второго лета Тоси в университете. Он отдыхал. Он решил, что сможет

меня подбодрить. Мы напились и… – Антон пожал плечами, будто не мог поверить в то, что признаётся в этом. На секунду он запнулся и постучал носком сапога по полу. – Тося

отвёл меня к старой цыганке, которая умела читать судьбу. Полагаю, он думал, что это

меня утешит.

– И что же она тебе сказала, – спросила я.

Тук, тук.

– То, что я… – он посмотрел назад, на гостиную, и вздохнул. – Я живу только для того, чтобы увидеть рассвет нового Рузанина, что слова моего друга, из Ромска, станут будто

облака в этом расцвете.

Я размышляла над тем, что сказал Антон. Он не был из тех, кто доверяет гадалкам. Тем

более он достаточно хорошо знал Ромска, чтобы понять: в таких талантах нет ничего

мистического. Ромска делали то, что умели, только бы прокормить свои семьи. Как и

многие люди здесь. Но я знаю, почему он ей поверил. Она сказала ему то, что он больше

всего хотел услышать.

– Что-то ещё? – в его сердце всё ещё оставалось беспокойство.

Стук, стук, стук.

– Антон? – прошептала я, рукой постепенно добравшись до его пальцев.

– Она сказала мне… – он поднял глаза на меня и в них отразился лунный свет. – Она

сказала, что я повстречаю девушку, которая навсегда изменит мою жизнь. Наши души

будут близки.

– И у неё будет такое же родимое пятно? – Боль в груди стала сильнее и поднялась к

горлу. Я подозревала, что понимаю, о чём он. Родимое пятно, которого у меня нет.

– Да, – ответил он. Я же медленно кивнула.

– Я же говорил, что это глупость, – он улыбнулся, но его улыбка на лице явно казалась

лишней.

– Старуха была Прорицательницей? – нет, с помощью своего дара я не могла видеть

будущее. Да и, насколько я знала, не мог никто из Прорицательниц. Но, по крайней мере,

Прорицательница могла ощутить то, что он хочет услышать и поэтому «предсказать

будущее» верно. Хотя отчаянье многих людей можно было считать довольно легко, даже

без моего таланта.

– Я не знаю… она была другой. Иногда я думаю о том, что магия окружает нас повсюду и, если бы мы были достаточно чувствительными, мы бы почувствовали её. Посмотри на то, как ты видишь ауру мёртвых. Таких Прорицательниц как ты ещё не было.