Текст книги "Сжигающее стекло (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Пурди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

усилий, чтобы этот брак состоялся. Вы действительно этого хотите, правда?

– Мне нужен этот союз, Соня, – с его лица исчезла улыбка. Ревность, которую он

испытывал пару дней назад, снова вернулась. – Это слишком важно. Я хочу быть не

слабее моего отца, который правил до меня. Наша династия обязана распространять

культуру, религию, образ жизни нашей империи по всему миру, чтобы наш народ жил

лучше, – он говорил так, будто я была его советником. – От этого зависит будущее

Империи Рузанин. Мы должны стать больше, прежде чем кто-то захочет на нас напасть.

Мне нужно завоевать Шенгли, – он указал на свой сапог так, будто это была карта. – И

мне нужна сила Эсценгарда, чтобы я мог противостоять армии Шенгли.

Непреклонность и страсть валко текли по моим венам. Мне было страшно. Он был также

сильно озабочен этим планом вторжения, как и Антон. И, всё же, я не могла понять,

почему он может рискнуть всем этим из-за меня.

– Если есть риск разорвать союз, – спросила я его осторожно. – Почему Вы просите меня

станцевать с Вами?

Его взгляд блуждал по мне, он всматривался в мои глаза. Его настроение переменилось, как только он коснулся пряди моих волос. Волос, которые я, по его просьбе, распустила.

– Потому что я хочу, чтобы ты была рядом, – сказал он, покачав головой, будто знал, что

этот ответ неверный. Будто он хотел объяснить это самому себе. – Я не знаю, что мне

готовит каждый новый день. Твоё присутствие успокаивает меня. Я чувствую себя в

безопасности, – он нахмурился и закусил губу. – Нет, даже больше. Ты знаешь обо всём, что я чувствую. Ты знаешь кто я и принимаешь меня таким. Ты – единственная, кто в этот

вечер будет со мной.

В груди появилась сладкая боль. Мне хотелось погладить его по щеке, успокоить,

шептать, что всё будет хорошо.

– Пообещай, что станцуешь со мной, – он поднёс палец к губам. Ало-жёлтая комната

казалась блеклым, размытым пятном. Я чувствовала ауру Валко всё сильнее и сильнее. Я

не чувствовала ничего, кроме сплетения наших аур.

– Обещаю, мой Император.

Он наклонился ко мне ближе, я тянулась к нему. Мы одновременно закрыли глаза в

ожидании поцелуя, но тут двери открылись.

В зале появился концертмейстер. Валко слишком быстро отстранился, отпустил мою руку

и сел на середину трона. За считанные секунды он преобразился в достойного императора

с гордо поднятой головой и королевским взглядом. С его внезапно появившимся величием

в моей груди появилась и тяжесть. Я выровнялась, стараясь даже на своём небольшом

престоле выглядеть ему под стать.

На противоположной стороне зала, стал собираться оркестр. Они рассаживались и

настраивали инструменты. Через считанные секунды, концертмейстер взял в руки бумагу

и указал музыкантам, заставляя оркестр играть полонез. Внутри меня снова появилась эта

тяжесть. Это происходит прямо сейчас. Они приближались. Все семьсот гостей.

Концертмейстер был так взволнован, что дважды уронил бумагу. Моё сердце колотилось

в трепете. Я тянулась к жемчужинам на своём головном уборе, только бы отвлечься от

всех тех эмоций, которые должны были меня окружать.

– Надеюсь, когда они будут входить по одному, тебе станет лучше, – пробормотал Валко, не отводя взгляда от парадного входа. Наконец, концертмейстер принялся объявлять

первых гостей.

– Что вы имеете в виду? – я нахмурилась, но из-за беспокойства разум отказывался думать, как подобает.

– По традиции, мы с тобой должны были бы замыкать колонну и появиться последними.

Но тогда в зале будет слишком много людей. И тебе пришлось бы бороться со всеми

аурами сразу. А в этом случае ты сможешь рассмотреть каждую ауру по очереди.

– Вы хотите сказать, что устроили это… – украдкой, я удивлённо посмотрела на него …

ради меня?

Во мне проснулось странное покалывание. Я думала, что Валко хочет произвести

впечатление гостеприимного хозяина, впуская дипломата последним.

– На балу присутствуют мои самые пылкие сторонники и худшие враги. О, это настоящий

рецепт самого опасного блюда. Разве не в моих интересах сделать так, чтобы моя

Имперская Прорицательница не подвергалась слишком сильному давлению?

– Да, конечно, Ваше Величество, – я уселась на стуле, немого смутившись его

самомнению. Если дело заходило о политике, то он оценивал себя слишком высоко.

– Это то, что я сказал своим советникам, – уголки его рта едва изогнулись в улыбке. Так он

выглядел ещё моложе, ещё прекраснее. – На самом же деле, Соня, я просто хочу, чтобы

комфортнее было тебе.

Наконец, Валко отвёл взгляд от двери. Теперь он смотрел на меня, с настоящим теплом и

даже любовью. Лёгкое покалывание снова появилось в моей груди, распространяясь по

всему телу: от головы до пальцев рук и ног.

Я улыбнулась в ответ, затем резко вдохнула, когда церемониймейстер вновь объявил

очередных гостей.

В дверях появлялись маршалы, государственные служащие, военные офицеры в лучшем

своём обмундировании, дипломаты из Шенгли и Абдары со своей свитой, придворные

Рузанина всех чинов, герцоги и герцогини, графы и графини, бароны и баронессы.

Как и говорил Валко, то, что гости заходили по одному, и правда, облегчало мою

ситуацию. Я должна собрать в кулак всю свою силу, чтобы проявить её в нужный момент.

Вдохнув, я вспомнила о том, как много мы тренировались с Пиа, чтобы я была готова к

этому пиру. Я вспомнила всё, что знала.

Сначала я пыталась прочувствовать тех, кто присягнул Рузанину на верность. Все эти

люди были разодеты в алые и золотые одежды, но от одежды императора они отличались

достаточно сильно. В аурах некоторых мужчин, помимо недовольства от сбритых бород, я

чувствовала неприятные эмоции от того, что их шеи болели. Стало быть, все они брились

неумело.

Но я могла чувствовать больше, чем всего лишь это.

Теперь, когда я могла отвлечься от ауры императора, меня окутали новые эмоции,

упавшие на меня с новой силой.

Я смогла сконцентрироваться только на одном из баронов. Несмотря на то, что он

опирался на трость, он танцевал как девчонка, которой хотелось, чтобы молодой хозяин

заметил её новое платье. Я вздрогнула, когда две герцогини обменялись неприятными

взглядами. Желудок сжался, когда одна из дам положила руку на свой собственный. Стало

быть, действие чая. Многие же дворяне с трепетом и ужасом смотрели на меня, наблюдая, как я сижу выше всех, на почётном месте, которое до этого момента никогда не

принадлежало Имперской Прорицательнице.

Один за другим, гости подходили к трону императора и кланялись ему, отдавая долг

чести. Я же боролась с тем, чтобы всё, что было во мне, не вырвалось наружу.

– Сложно угадать, что произойдёт этим вечером, – тихо сказал Валко, чтобы это было

услышано только мной. – Расскажешь мне, как иностранные дипломаты относятся к

дипломату Эсценгарда и как он относится к ним. Во дворце мы улыбаемся друг другу. Но

не забывай: на границах всё ещё идёт война.

– Я не подведу Вас, мой Император, – мой голос звучал так спокойно и собрано, как звучал

церемониймейстер, объявляя каждого гостя. И, всё же, внутри меня что-то билось всё

сильнее и сильнее, готовясь выйти на поверхность. Я чувствовала себя, будто чайник, из

которого вот-вот выльется чай. Скорее всего, императрицу убили в этой самой комнате.

Я снова сжала в руке жемчуг. Я вся дрожала. Как я смогу это сделать? Как я смогу и

контролировать себя, и охранять императора? Я с трудом сглотнула и стала рассматривать

прекрасно одетых людей. Их было гораздо больше, чем крестьян у ворот монастыря.

– Мы находимся слишком далеко от пограничных войн, – напомнила я себе. – Все эти люди

пришли на празднество. Они в хорошем настроении. Они – не голодающая толпа. Мне

нечего бояться.

Пытаясь уговорить себя, я поймала себя на мысли, что рукой прошлась по чёрной ленте на

запястье. Я и думать забыла о жемчужинах. Вспомнив о монастыре, я тут же вспомнила и

обо всём, что там происходило. Казалось, приведения Прорицательниц собрались вокруг

меня. Я вспомнила о том, что говорила Надя. «С тобой что-то не так».

– Ты уничтожила меня, – так бы сказала Юлия, если бы у неё были силы хотя бы

пошевелить губами. В числе призраков был и мёртвый крестьянин. Как он был рядом, как

его кожа покрывалась волдырями, как он обуглился, как умер из-за меня.

Я простонала, рассматривая гостей в зале. Я заметила даже стражей, стоявших прямо за

ними. Они были дисциплинированными, организованными. У каждого входа, у каждого

окна. И я чувствовала каждого.

После некоторого затишья, церемониймейстер вновь стукнул жезлом. Я ощущала, что

откинулась на спинку. Создавалось впечатление, будто волосы тянут меня назад.

– Его Императорское Высочество, принц Антон Озёров.

Я тут же повернулась к парадной двери. В сиянии свеч стоял Антон, в чёрно-золотом

кафтане, который был сшит точно по его фигуре. В его эмоциях не было точной

определённости, но брови слегка нахмурились. И такая суровость делала его ещё

прекраснее.

Внутри меня стало разливаться тепло. Я не единственная в этом зале, кто может

симпатизировать принцу. Но в одном я уверена: это тепло принадлежит только мне, это

чувство моё.

В моей ауре появилась необъяснимая уверенность, любые другие эмоции оттеснялись на

второй план. Уходили и призраки моего прошлого, страшась того чувства, что так сильно

грело грудь. Я вдохнула, стараясь держать себя, соответствуя нормам приличия.

– Мой брат привлёк твоё внимание? Я угадал, Имперская Прорицательница? – сказал

император, как только последние дворяне из дома Дионович отдали честь Его Величеству

и побрели к своим местам. Валко слегка улыбался, но я чувствовала, как его ревность

скребётся у меня внутри.

– Только потому, что он одет в чёрно-золотой кафтан, а не в ало-золотой, как остальные

дворяне, – сказала я как можно естественнее, пожав плечом.

– Ммм, – взгляд Валко метнулся от меня к Антону. Его чувства внутри ранили ещё

сильнее. – Он всегда из своего появления делает представление.

– Да, мой Император, – ответила я, хоть и считала, что Антон – мятежник и он выше всего

этого. Император не имеет ни малейшего представления о том, что произойдёт сегодня, в

Канун Морвы. В общем-то, как и я сама.

Я взглянула на Антона только однажды. Не получив ответа, перевела взгляд на оркестр. Я

пыталась сосредоточиться на музыке, пыталась не думать о принце. Это дало свои плоды.

Даже скребущие внутри чувства Валко утихли.

Через минуту после того, как принц был представлен гостям, люди стали громче. Их

энергия стала сильнее, она была определённо презренной. Они знали, кто зайдёт

следующим.

– Его Благородие, господин Флокруа де Бонпре, – объявил церемониймейстер. Антон

отошёл от двери, не удостоив императора чести, как это следовало бы сделать по этикету, и проследовав на своё место. Вместо него рядом с церемониймейстером появился

дипломат.

Кажется, мода Эсценгарда диктовала монохромность и лаконичность, так как его одежда

была исключительно серых оттенков: шёлковый жилет, пышные галифе, чулки, а туфли

на каблуках были украшены атласными бантами. На воротнике и манжетах красовались

кружева; парик, собранный сзади в хвост, был сильно припудрен.

Он двигался вперёд, ведя за собой также одетых эсценгардцев. Но все они остановились, как только дипломат достиг трона и поклонился. Его рука будто «кувыркнулась» в

воздухе.

– Мсье Бонпре, – император встал и улыбнулся, разговаривая с мужчиной на ужасном

эсценгардском, с диким акцентом. Это заставило меня улыбнуться, но, всё же, я

сдержалась. – Добро пожаловать в Торчев, сердце Рузанина.

Флокар осмотрел зал так, будто он был самым настоящим городом. Я вспомнила, как сама

впервые оказалась в подобном помещении. Но ничего схожего в его взгляде я не заметила.

Он был ослеплён тем, как много света здесь. Возможно, ему потребуется монокль.

– Весьма приятно, – сказал он достаточно низким тембром. По тому, как он выглядел, я

ожидала услышать скорее звон колокольчика. Но, несмотря на такую внешность, я смогла

заметить и широкие плечи, и накачанные икры, и крупные вены на руках. Кроме того, он, судя по ауре, требовал уважения. Я чувствовала, что даже Валко, несмотря на ровное

дыхание, побаивался этого человека.

– Прошу Вас, займите своё место, – сказал он Флокару. – Должно быть, вы устали.

Валко подозвал пару слуг, и они тут же поставили серебряного цвета кресло около

престола, на свободном месте. Я сдала руки в кулаки. Мне пришлось ещё раз подняться и

сесть выше. Я чувствовала себя отвергнутой.

По залу покатилась волна внутреннего возмущения. В этот вечер Валко нарушил

протокол дважды: позволив мне сидеть рядом с престолом и пригласив иностранца к нам

присоединиться, восседая выше всех.

Но император не обращал внимания на все эти предрассудки. Я в свою очередь позволила

этим эмоциям отойти на второй план. Мне нужно было задействовать всё своё мастерство, накопленное за последние несколько недель, чтобы поддерживать внутри себя хотя бы

шаткий баланс.

После того, как дипломат занял своё место, Валко подал слуге знак и тот тут же поднёс

два бокала на серебряном подносе. Один из них взял Флокар, другой же схватил Валко.

Когда он поднял его, настроение музыки оркестра стало более резким. Посмотрев на зал, я

поняла, что у всех гостей есть напитки и они ожидают тоста императора. Я повернулась к

прислуге в надежде взять кубок, но их подносы пустовали.

– Дамы и господа, гости Рузанина и из дружественных нам соседних земель! – голос

Валко отражался от мраморных полов. Он широко улыбнулся. – Я не стану томить вас

долгой речью. Я знаю, зачем вы здесь. Вы хотите праздновать! Так пейте же со мной и да

начнутся танцы!

Люди закричали в унисон, опрокидывая свои бокалы. Бодрая энергия быстро

промелькнула вверх, по моему позвоночнику. По повелению палочки дирижёра,

инструменты музыкантов изгалялись в ритме эсценгардского вальса. Мои ладони

загорелись с тем чувством паники, которое у меня возникло. Не подумав, я пообещала

императору станцевать с ним. Даже несмотря на то, что единственный танец, который я

знала, да и вообще танцевала в своей жизни – это танец с юбками, у Ромска.

Наклонившись вперёд, я следила за тем, как танцуют пары, как они вращаются, какой

ритм отбивают ногами, что происходит с их руками. Я пыталась это запомнить.

Валко, снова занявший своё место, сделал лёгкое движение. Я напряглась, ожидая, что в

этот раз он снова поднимется и пригласит меня на танец. Однако он только сместился

ближе к Флокару. Я была разочарована – между ними завязалась деловая беседа. Как же

быстро император позабыл обо мне. В любом случае, это и к лучшему. Учитывая то, как

много свидетелей здесь сегодня, его ухаживания могли бы стать весьма опасными для

нашей репутации. К тому же, я должна была сосредоточиться на более важных вещах.

Снова всматриваясь в танцующих дворян, я изучала их, наблюдала за тем, как

вспыхивают их чувства, когда рядом с ними оказываются интересные им люди. Мне

приходилось всматриваться в их ауру глубже, чтобы понять, что скрывается за этим. Я всё

ещё держалась за жемчуг, чтобы меня отвлекало хоть что-то, чтобы я не заражалась их

эмоциями, чтобы я концентрировалась только на чувствах иностранных дипломатов.

Что-то внутри меня сжалось, когда я увидела их. Как и подозревал Валко, они оставались

недовольными. Их взгляды были прикованы к трону и тому, как он общается с де Бонпре.

Конечно, они уже сделали выводы и о будущей сделке, и о самом Валко.

Я сосредоточилась на членах делегации, пытаясь заметить каждое их движение, каждое

подёргивание глаза, каждую деталь. Так мне было проще настроиться на то, что они

чувствуют. Надёжнее было бы установить контакт с помощью касания, но, я думаю,

Валко не будет благодарен мне, если весь вечер я буду ощупывать его гостей. Поэтому

мне пришлось смириться с тем, что я смогу лишь наблюдать. И, всё же, связь с ними

завязалась в прочный узел, даже несмотря на то, что, если я буду слишком сильно

сконцентрирована, это может вызвать у них плохое самочувствие. Я продолжала. Так или

иначе, как бы послам это не нравилось, это было достаточно безопасно. Во всяком случае, не смертельно.

Немного расслабившись, взглядом я отыскала Антона, перед этим рассмотрев всех

танцующих людей. Принц вёл себя предприимчиво. Если он и обязан присутствовать на

балу, то распорядится временем мудро. Он обсудит проблемы своей провинции с любым

вельможей, который мог бы выделить спасительную сумму денег. Возможно, именно в

этом и заключалась суть его схемы с Кануном Морвы.

Пытаясь отыскать Антона, я заметила и Пиа рядом с одним из банкетных столов. Она

многообещающе подмигнула, наполняя чей-то кубок крепким напитком. Нашла ли она

время, чтобы побыть с Юрием наедине? Я ждала, что она посмотрит на меня снова, и я

смогу указать ей на стража. Он стоял в другом конце зала. Но её взгляд был весьма

печальным.

Перед ней встал какой-то дворянин и закрыл её от меня. Он взял серебряный кубок и что-

то добавил в напиток. Свет падал на его аметистовое кольцо. Я глубоко вдохнула. Кольцо

на его мизинце.

Он – тот самый мужчина, который передал Антону письмо в тот раз? Человек с запиской о

Кануне Морвы?

Мужчина обернулся, будто чувствуя, что я смотрю именно на него. Этому достаточно

худощавому, с копной волнистых волос мужчине, было не больше сорока лет на вид. Из-

за своей одежды, он напоминал цветок с коричневыми лепестками. Если бы мы

встретились случайно, я бы не обратила внимания ни на что – только на слишком

задумчивый взгляд. Он потягивал свой напиток, его глаза кого-то искали, и он точно знал, кого.

Когда я поняла, кто это был, моё сердце ушло в пятки, прямо к моей атласной обуви.

Антон танцевал. Антон, человек, который не обременяет себя протоколом, танцевал.

Торжественно, принц положил руку на дамскую талию, зажимая вторую руку в её

протянутой руке. У неё были рыжие волосы, на лице выступал румянец, но самое

прекрасное – её грация: она буквально скользила по мраморному полу.

Во мне проснулось что-то горькое и тёмное, а по венам побежало резкое тепло. Кто она?

Кто эта женщина, с которой он танцует? Почему он обращает внимание на неё? Почему

он не смотрит на меня? Почему не обращал на меня внимания, пока я не оказалась в его

комнате?

Я стиснула зубы, чувствуя, как на лице появляется самодовольная улыбка. Антон мог

танцевать со столькими партнёршами, со сколькими бы захотел. Неужели он думает, что и

правда так сможет отвлечь меня от того, зачем он действительно здесь появился? Если это

так, то он неправ. Потому что теперь я точно знаю: в сговоре с ним и дворянин с

серебряным кубком, и Юрий. То, как мужчина выискивал принца в толпе и само его

кольцо были достаточно подозрительными вещами, чтобы включить их в список

доказательств.

Я стиснула зубы, хоть мой внутренний голос и молил меня о том, чтобы я подошла к

Антону, чтобы сошла с престола, чтобы помешала ему. Но мне нужно было оставаться

спокойной. Если бы я отошла хоть немного, император тут же отвлёкся бы и стал за мной

следить. Я не хочу, чтобы он подозревал меня в том, о чём я ещё сама не знаю. Как бы

меня это не раздражало, мне приходилось смотреть часами на Антона, Юрия, того

дворянина. И ждать. Скоро наступит полночь. Его Антон думал, что сможет уберечь меня

ото всей этой дворцовой политики, то он ошибался. Я не наивная девочка, не простушка.

Я не та, кого он мимолётно пытался спасти от страданий. Почему он не может быть со

мной на публике? Почему мы выясняем отношения только за закрытыми дверями?

Дипломат смеялся над шуткой Валко, и я немного приблизилась к ним, пытаясь услышать

её конец. Он рассказал её Флокару, однако не поделился ею со мной. И мне было досадно.

Очередной брат Озёров, который решил сделать вид, будто меня не существует. Я знала, что это смешно. Я не должна жаловаться на то, что чувствую себя брошенной, но я ничего

не могла с собой поделать. Я была Имперской Прорицательницей, но, кроме этого, я

оставалась девушкой. Девушкой, которую, пусть и против её воли, но наряжали целый

день; девушкой, которая в жизни заводила слишком мало друзей. И, как и любая гостья

этого бала, девушкой, которая хотела быть замеченной. Девушкой, с которой будут

разговаривать и которой подарят обещанный танец. Вместо этого я сидела на троне, рядом

с императором, будто в ловушке своего собственного одиночества. В тот момент как все

остальные гости были абсолютно свободными. Они веселились и делали всё, что им

заблагорассудится.

Мои печаль и обида росли как на дрожжах, кажется, уже начиная гноиться. Хотелось

уничтожить в себе любые девчачьи мечты. Когда я посмела подумать о том, что я такая

же, как и они? Я – Прорицательница. У меня нет ни прав, ни свободы. К тому же, я не

заслуживаю счастья. Если Ромска ошиблись и Боги существуют, однажды, за всё то, что я

сотворила, я окажусь в глубокой-глубокой яме под всем этим миром. И я это заслужила. Я

– часть тьмы.

Моё сердце забилось в медленном, мучительном ритме. Я посмотрела на синие, тонкие

вены на запястье императора. Я представила, как их разрезает острый край лезвия. Так, как делала Юлия, чтобы облегчить свои страдания. Их кровь была бы такого же цвета, как

рукава Валко и ковёр под его ногами.

Вальс закончился, а вместе с ним в прошлом остались и мои мысли. Я стала дышать чаще.

Мне хотелось, чтобы я больше не вспоминала об этом, чтобы вина, кровь, смерть, всё это

ушло навсегда. Может, мне не стоит мучить себя во время бала? Неужели я не могу

подождать, чтобы потом остаться наедине со своей фигуркой Фейи?

Пытаясь отыскать способ отвлечься от самой себя, я зацепилась за ауру Валко, продолжая

подслушивать его разговор с Флокаром де Бонпре.

– Когда мадам Валуа приедет в Торчев, её визит не будет незамеченным, – сказал Валко.

Он взмахнул рукой перед собой так, будто рисовал картину. – Она будет ехать в карете, запряженной десятью прекраснейшими лошадьми. Её будут сопровождать лучшие

конницы, самые благородные лорды Рузанина. Перед ней весь путь будет устлан

лепестками роз, а ворота во дворец откроются с мелодией сотен волшебных

колокольчиков.

Я была удивлена тому, что сказал император, но его слова и правда меня отвлекли. Его

брак с Долфин и правда уже оговорен? Так скоро? Заседание совета вместе с дипломатом

было назначено завтра днём. Я ожидала, что это будет оговорено завтра, а не сегодня.

– Долфин просто обожает, когда к ней проявляют так много внимания, – сказал Флокар, закидывая ногу на ногу, как это было модно в Эсценгарде. Он облокотился на спинку и

жестом подозвал слугу, чтобы тот обмахивал его лицо. – Хотя пристрастие к белым

лошадям с тёмными пятнами на шкуре, я точно разделю с ней. Имеются ли у Вас такие

лошади?

– Конечно же, – Валко наклонился, чтобы посмотреть на Флокара. В его ауре было так

много лжи, что она текла по моим венам. Император понятия не имел где достать таких

лошадей. Они были типичным явлением для Эсценгарда, и я почувствовала, что дипломат

понимает эту ложь.

– Ромска торгуют такими лошадьми на Орельхельме, каждое лето, – сказала я, чувствуя, что должна поддержать Валко. Будто это могло бы ему помочь.

Брови Флокара поднялись. Я слишком поздно поняла, что, подслушивая их разговор,

нарушила этикет. Он прищурил один глаз, рассматривая меня. Я же чувствовала, как мои

щёки горели. Надеюсь, это относилось не к Валко. Надеюсь, он не смущается и не

стыдится, если я открываю рот. Если же это так, позже он перекинется со мной парой

слов. А может и не только слов. После того поцелуя у меня до сих пор болела спина.

Император поднял голову, чтобы посмотреть на меня. Я посмотрела на его шею. Такая же

длинная, как и у Нади была когда-то, когда я заперла её в восточном крыле монастыря. А

что, если часть меня хотела, чтобы Надя умерла? Мы с Юлией часто представляли, как

кто-то душит её, как её мёртвые глаза смотрят вверх. Мы с ней шутили об этом. Но я

должна была понимать, что рано или поздно эти мысли овладеют мной настолько, что я

решусь на что-то кровавое и безумное. Тогда я не представляла, скольких жизней мне это

будет стоить.

– Что молодая Прорицательница может знать о цыганах? – я вздрогнула, когда Флокард

стал говорить. – Разве ты не провела всю жизнь в монастыре, в Ормине?

Моё сердце стало биться чаще, когда я попробовала прогнать поток ужасных мыслей. Я не

могла смотреть Валко в лицо. Я боялась, что в моих глазах он увидит боль. Мне

потребовалось время, чтобы вспомнить о том, о чём мы разговаривали. Я сказала

дипломату, где Ромска торгуют лошадьми.

– Мой брат имел дело с лошадьми этой породы, – ответила я. – Он писал мне письма.

Ложь. У меня был старший брат, но он умер, когда абдаряне напали Бовален, мой родной

город, пять лет назад. Во всяком случае, так рассказали мне Ромска. Сама я не помню ни

этого, ни даже лица брата.

Некоторое время, он изучал меня. Его взгляд остановился на том месте, где я прижалась

плечом к трону императора. Он посмотрел на Валко так, будто он должен был едва ли

терпеть такую со мной близость. Возможно, такое с людьми вроде меня, терпеть ему было

запрещено.

Стыд и тьма вновь поглотили меня. Я старалась держать рот на замке изо всех сил, только

бы ничего постороннего, выражавшего мои чувства, не вырвалось.

В конце концов, Флокард поджал губы и поправил кружева на своих рукавах.

– Надеюсь, ваши законы строги к цыганам, – отметил он, обращаясь к императору. – Они

отвратительны. Всегда просят, всегда переезжают. Настоящая чума культурного мира.

Вот почему Эсценгард приложил немало сил, чтобы уничтожить их. Несколько лет назад, когда их стало слишком много.

– Как печально для вас, – выплюнула я. Теперь он был ужасен. Желчь в голосе поднялась

так быстро, что я забыла и думать о своих воспоминаниях.

– Это и правда было печально, – не обращая на мою злость внимания, Флокард вздохнул и

покачал головой.

Я царапала ногтями ладонь, ощущая ложное сострадание.

– Но, для поддержания порядка, королевство… или же, позволю себе сказать, империя, -

добавил он, посматривая на Валко. – Монархия должна быть готова к разным решениям, если они послужат благому будущему. Даже если придётся уничтожить цыган или…

упразднить блудодеяние, – сморщив нос, он посмотрел на меня. – Широко известно, что

эсценгардские дамы ценят в партнере, прежде всего, верность.

Я отпрянула, поняв, что меня смутили и оскорбили. Он намекал, что это я здесь

блудница? О каких деяниях Прорицательниц в Эсценгарде я не в курсе?

Я вдохнула, чтобы сказать ему, что его идеалы – это убийства, что я думаю о нём и его

«благом будущеу». Но тут Валко резко встал.

– Могул и я показать Вам нашу казну, господин де Бонпре?

Флокуар моргнул, но быстро оправился от удивления, а я не скрывала своего. Что

император сделал? Он защищает меня?

– Спасибо, – сказал дипломат, встав и выпрямив всю свою одежду, поправляя затем свои

кружева.

Я потянулась к ногам, моё тело ныло от одной только мысли, что я должна провести с

ними ещё час. Это всё, что я могла сделать, чтобы сдержать свои чувства и не выцарапать

ему глаза.

– Соня, ты останешься здесь, – голос Валко был твёрдым. Он сжал мою руку, когда я

попыталась подняться вместе с ними.

– Но, – сказала я, посмотрев на дипломата. – Я ваша защитница.

– Значит, защищай меня отсюда, – император стиснул зубы. Он отвернулся и спустился с

возвышения, на котором находился его трон. Флокуар печально улыбнулся мне, затем

последовал за императором.

Я скрестила руки на груди, наблюдая за тем, как спускается де Бонпре, изо всех сил

сдерживая своё кипящее бешенство. Человек, смотрящий сквозь пальцы на «убой скота».

Бездушный щёголь. Я вспоминала все ругательства, которые только знала. Я готова была

лопнуть. Почему Валко сердится на меня за о, что я его «оскорбила»? Его речь перед

началом банкета заставила меня чувствовать себя кем-то почитаемым. Почему он не

защитил меня, когда Флокуар буквально назвал меня девкой?

Когда Валко и де Бонпре приблизились к парадному входу, оркестр смолк и дворяне

поклонились императору. Несколько рузанинцев и эсценгардцев последовали за ними. Я

ходила взад-вперёд. Во всяком случае, император будет защищён. Не то, чтобы я

волновалась. Может, так даже и лучше. Учитывая то, какие мысли меня одолевали, может, будет лучше, если Валко окажется дальше от меня.

Когда последний страж из окружения Флокуара покинул зал, я обернулась на девушку-

эсценгардку, которой лет было почти столько же, сколько и мне. Вместо серых шелков, которые надели на себя её земляки, она отдала предпочтение чёрному платью, которое

совершенно не шло к её коже землистого цвета. Печали образу добавляли и запавшие

глаза, унылое выражение лица. Единственное, на что можно было полюбоваться – это

прекрасный каштановый оттенок волос. Если бы она улыбалась и показала хотя бы искру

жизнерадостности, она была бы очень красивой девушкой.

Как бы я ни старалась считать её эмоции, как бы я не пыталась сосредоточиться, мне не

удавалось угадать, почему она здесь, с дипломатом. Но, как только она шагнула к порогу

зала, она окинула меня взглядом. Волосы на моих руках поднялись, её любопытство было

абсолютно точным отражением моего. Её энергия была слишком знакомой. Она ворвалась

в меня и будто расшатывала клетку, пытаясь освободиться.

Именно тогда я осознала, кем она была. Я поняла, почему не могу понять её чувств, также

как и чувств Даши, Киры, когда они были в монастыре в Ормине.

Она была такой же Прорицательницей, как и я.

ГЛАВА 18

Я ахнула. Эсценгардка посмотрела на меня, затем скрылась с глаз долой. Мои мысли были

слишком громкими, я пыталась понять всё то, что только что почувствовала.

Прорицательниц было слишком мало. Как девушки, способные чувствовать весь спектр

эмоций других людей, мы притягивались друг к другу, будто в нас текла одна кровь. Это

давало мне надежду, что в монастыре я отыщу друзей. Но я выделялась даже среди них. Я

была слишком странной, слишком необычной. Я коснулась ленты на запястье. У меня

было слишком черное сердце.

Я ринулась к краю помоста, чтобы последовать за девушкой, но опустилась назад, на своё

место, когда поняла, что не могу. Она должна была сопровождать Валко и Флокара по

пути в казну. Мне же император приказал оставаться на месте. Я села на своё место также

грациозно, как жаба восседает на грибе.

По мере того, как возобновились танцы, я гордо подняла голову, вспоминая о своём долге

Прорицательницы. Наблюдая за балом, я смогу отвлечься, пока эсценгардка не вернётся.

У меня к ней так много вопросов. Она служит Флокару – дворянину, не члену

королевской семьи. Интересно, это правда, что в её стране Прорицательницы не

принадлежат двору? Они и правда, продаются как рабы, но за самую высокую цену? Я

слегка усмехнулась. Здесь так часто хвалят культуру Эсценгарда. А что по поводу