Текст книги "Блитвуд (ЛП)"

Автор книги: Кэрол Гудман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

– «Куда? – спросила иная сестра. – Мы лишь потеряемся в лесу, и волки поймают нас одну за другой».

– Они могли слышать, как волки приближались… и затем они услышали ужасающий крик, который, как они уже поняли, исходил от одной из лошадей, которая вырвалась из их упряжи и была убита волками. Некоторые из сестёр начали плакать. Меропа посмотрела на своих сестёр и на семь колоколов, разбросанных по снегу. Она подбежала к одному из колоколов, который лежал на боку – это казался дискантовый колокол, тот самый, что был назван в её честь – и протянула руку внутрь, чтобы схватить язык. Затем, собрав все силы, она ударила языком по внутреннему ободу колокола. Чистый перезвон полился по лесу, настолько чистый, что он заглушил волков… как минимум, на мгновение.

– «Найдите колокола, – выкрикнула Меропа своим сестрам. – Мы будем звонить, чтобы удержать волков на расстоянии, пока принц не услышит и не пошлет нам помощь».

– «Как он узнает, что это мы? – спросила старшая сестра. – Если бы я услышала колокольный звон, лившийся из леса, я бы подумала, что это дело рук фейри и убежала бы как можно дальше».

– «Мы будем звонить трезвон, в котором мы упражнялись, чтобы сыграть его для принца. Кто ещё, кроме дочерей творца колоколов знает, как это делать? Они поймут, что это мы и придут».

– До того как старшая сестра смогла возразить, Меропа начала раздавать наставления для начала трезвона, – Жилли переместил свой вес на «коробке» и взглянул на меня. – Ты когда-нибудь исполняла трезвон, девочка? – я покачала головой. – Да, по праву, руки твои сейчас тощие как у клеща, чтобы бить в колокола, но несколько месяцев хорошей тренировки и ты будешь способна это сделать. Прекрасно осознавать, что являешься частью этого. Музыка колоколов берёт над тобой контроль и кровь напевает в унисон с вибрацией и кажется, что ты являешься частью звука. Ты чувствуешь пустоту, равно как и наполненность. Ощущаешь в себе часть чего-то большего. По правде говоря, не знаю, считала ли Меропа, что колокола удержат волков и придёт ли за ними принц, но она понимала, что если сестры будут исполнять перезвон, они больше не будут испытывать страха. Всё так и случилось. Они били в колокола всю ночь, Меропа призывала играть трезвон.

– В замке принц услышал колокольный звон. Сначала он посчитал, что это фейри опять сыграли злую шутку, но принц прислушался и насчитал бой семи колоколов, и сказал своим рыцарям: «Это дочери колокольных дел мастера звонят в мои колокола. Тот, кто пойдёт со мной, чтобы вызволить их, получит одну из этих смелых девушек в невесты».

– И вот принц и шесть его рыцарей поскакали в лес, ведомые звуком колоколов через густой туман. И всё же приблизившись, они заметили, что один колокол выпал из трезвона. Одна из сестёр, должно быть, чересчур устала бить в колокол. Принц пришпорил лошадь и принудил своих товарищей скакать быстрее. Пока они скакали, ещё один колокол выпал, а затем и ещё один и ещё один, пока не остался звонить лишь один колокол – дискантовый колокол. Звон был чистым и уверенным. Принц дал торжественное обещание своим рыцарям, что независимо от того, какая бы сестра ни звонила в этот колокол, она будет его невестой.

– Они добрались до сестёр как раз на рассвете. Как только они вышли на поляну, их лошади рассеяли окружение волков, а вместе с ними и туман. Сёстры лежали поверх каждого колокола, их руки были слишком изнурены, чтобы продолжать звонить, но они до сих пор были живы. Седьмой колокол, дискантовый, что лежал дальше всех от перевёрнутой телеги и был скрыт последними клочками тумана, всё ещё звонил. Но когда принц спешился и направился в ту сторону, колокол благовестил свой последний бой. Воздух всё ещё резонировал звуком, когда принц добрался до того места, но там никого не было. Он осмотрел близстоящий лесной массив, который теперь был полон солнечного света, но никаких признаков самой младшей сестры там не было. Ни единого следа, кроме одиночного чёрного пера, лежавшего на земле, на месте где она преклоняла колени рядом с колоколом.

– Что с ней случилось? – воскликнула я, рукой стиснув перо в своём кармане – одинокое чёрное перо, которое лежало рядом с телом моей мамы.

Именно поэтому моя мама хранила чёрное перо? Из-за истории? Жилли вскинул вверх руку и остановил лошадей.

– Прислушайся, – сказал он.

Сначала я слышала лишь шум падавших капель с деревьев по обе стороны от дороги, но затем я уловила звук: это были колокола. Первый и затем второй… и затем их хоровой ансамбль.

– Они взывают нас домой, мисс. Указывают нам путь сквозь туман. Видите, лошади знают.

И на самом деле лошади подергивали своими ушами в сторону звука. Жилли щелкнул поводьями, и мы повернули налево, с дороги, в направление к звуку колоколов.

Тёмно-серая чугунная арка неясно вырисовывалась из тумана. Проезжая врата, я смогла разобрать лишь слова: «Школа Блитвуд» и под ними «Tintinna Vere, Specta Alte». Дорога пошла круто вверх, туман посветлел, и когда мы поднялись выше и звук колоколов стал громче. Даже с такого расстояния я смогла прочувствовать, что подразумевал Жилли. Складывалось впечатление, что колокольный звон заставил мою кровь гудеть. Казалось, что колокола были внутри меня, также как и низкий звон, звонивший внутри меня, но эти звоны не заставляли меня бояться. Они давали мне такое же ощущение, как и тогда, когда я замедлила звон внутри меня, желая успокоить Этту. Безопасность.

Достигнув вершины холма, мы увидели, что под нами туман всё ещё льнул к земле, но квадратная башня, высеченная из камня медового цвета, возвышалась ввысь из белой мглы, как будто всплывала в воздухе. Едва колокола прекратили звонить, изморось рассеялась, первым явив контур замка, напоминавший по форме башню – точно такого же замка, как на одной из гравюр, которую моя мама держала у кровати. Он походил на замок из сказочной страны, и я задалась вопросом: а не перенесла ли меня рассказанная Жилли история каким-то образом в сказочную страну. Но затем, прислушавшись к колоколам, пока они один за другим смолкали, я кое-что подметила.

– Их только шесть, – сказала я Жилли.

– Да. Сотни лет семь колоколов звонили на звоннице замка принца. Рыцари и шесть дочерей творца колоколов установили семь колоколов на башню и превратили замок принца в аббатство с мужским монастырем для рыцарей и женской обителью для сестёр, которые сообща учредили Орден Колоколов. Молодые люди и дамы со всего мира, привлеченные боем колоколов, собрались в аббатстве. Они верили, что благовест удерживает диких существ и фейри в лесах на расстоянии и что до тех пор, пока на башне бьют семь колоколов, демоны будут оставаться на своей собственной земле. Орден Колоколов разросся до великого аббатства, известного за ученость его сестёр и монахов. Некоторые мужчины и женщины, которые получили там образование, выбирали монашескую жизнь, а другие – выходили в мир и становились великими лидерами. Орден раскинулся по всей Европе, учреждая школы повсюду, где присутствовало зло, с которым надо было бороться.

– Но, в конечном счете, Орден настолько хорошо справлялся со своей задачей, что люди больше не видели в нём надобности. Власть Ордена угасла, а аббатства пришли в упадок или были разрушены в войнах. Даже исконное аббатство в Шотландии, Аббатство Готорн, было разграблено во времена Реформации. Последние последователи Ордена по всей Европе собрались вместе и решили перенести истинную звонницу и обитель сюда и основать Блитвуд.

– Потребовалось три баржи, чтобы перевезти её сюда, вверх по реке. Последняя баржа несла в себе звонницу и колокола, сложенные внутри неё, в силу того, что легенда гласила, что колокола должны всегда оставаться в этой звоннице. Но когда баржа огибала вон ту излучину, – Жилли указал на реку, где высокий крутой обрыв выступал на западном берегу, – поднялся шторм. Говорят, что звон колоколов был слышен сквозь шум шторма, даже, несмотря на то, что они были упакованы в солому, и что их было слышно вплоть до Олбани. Судно сильно накренилось, чтобы пришвартоваться и башня начала соскальзывать в воду, но в последнюю минуту баржа выпрямилась, и был утерян лишь один колокол из башни.

– Самый маленький колокол? – спросила я – Дискантовый?

– Да, тот, что носил имя Меропы. Он упал на дно реки, где и остаётся по сей день. Но некоторые говорят, что когда сестры начинают звонить, до сих пор можно её услышать. Прислушайся.

К этому моменту последний колокол закончил свой бой. Наступила тишина и потом послышался слабый, но чистый звон другого колокола. Казалось, что он исходил из реки. «Возможно, это было просто эхо, – сказала я самой себе, – но могло ли эхо пронзить мою душу, как сделал этот звон?» Я смогла ощутить вибрацию в своей крови и в самой сути моей души. Я уже слышала этот звон раньше. Это был троекратный звон, который я услышала, когда темноглазый парень прикоснулся к моей руке.

ГЛАВА 9

Мы поднялись на холм и въехали на круговую подъездную дорожку, заполненную транспортными средствами, чемоданами, визжащими девушками и бормочущими извозчиками. Я сразу же отметила, что большинство девушек прибыло в Блитвуд на личных каретах, позолоченных со старыми фамильными гербами, либо на длинных автомобилях, нос которых украшали серебряные фигурки, подобно топу мачты на морских судах. Один такой левиафан пронёсся мимо нас, рыча как морское чудовище, и он едва чуть не столкнул нас на газон. Жилли тихо выругался на шотландском и слегка нахмурился.

– Монморанси по-прежнему ведут себя так, словно владеют этим местом, хотя здание было построено на заказ много лет назад.

Длинный чёрный автомобиль рассекал толпу подобно «Лузитании», заходившей в порт. Когда он подъехал к входной двери, появилась фигура – девушка – закутанная в бархатный плащ, как в кокон, увенчанный волосами цвета розового золота, которые ловили солнечный свет, будто солнце специально вышло, чтобы осветить их. Две другие девушки, стоящие в дверном проёме, бросили свои сумки в объятья слуг и закричали визгливыми голосами:

– Джордж!

Джордж?

Небольшая группа девушек быстро окружила Джордж, словно мотыльки слетелись на свет, и заблокировали проход. Слуги стояли загруженные чемоданами, пока те перекликивались.

– Фред!

– Уолли!

Имена (у всех девушек здесь мужские имена?) порхали по воздуху подобно маленьким птичкам. Конечно же, как я поняла, все они друг друга знают. Даже новенькие девушки, должно быть, росли вместе и ходили на танцы и чай. Я с болью вспомнила рыжеволосую голову Тилли, мчавшуюся через парк и кричавшую моё имя, или как мы переглядывались через ряды швейных машин, и я ловила ее улыбку. Я прекрасно помнила, каково это иметь подругу. Обрету ли я её когда-нибудь здесь, среди всех этих ярких и беззаботных девушек?

– Ох, можно подумать они год не видели друг друга, а не всего лишь лето, – пробормотал Жилли, пока помогал мне спуститься с «коробки». А затем, понизив голос, добавил: – Не беспокойтесь, мисс, они только звучат как гончие ада. Многие из них неплохи… хотя некоторые… – он прервался и шагнул к группе девушек, столпившихся у входа, и растолкал их как гусей.

Они даже звучали как гуси – которые, если задуматься, тоже звучали как гончие ада. Я приготовилась броситься в заварушку, когда из повозки раздался стук и остановил меня.

– Было бы вежливо помочь старшему спуститься с транспортного средства, – растягивая слова, высказалась мисс Фрост.

– Ой… сейчас.

Я открыла дверь и подала руку мисс Фрост. Она стиснула мою руку подобно захвату пинцета. Её юбки шуршали, пока она спускалась вниз. Я хотела убрать руку, но она сжала её ещё сильнее и притянула меня ближе к себе, настолько близко, что я смогла почувствовать запах духов с ароматом чайной розой, а за ним и горьковатый душок, который почему-то показался мне знакомым.

– Поздравляю, вы смогли разговорить мистера Даффи, – прошипела она сквозь пожелтевшие зубы. – Я не слышала, чтобы он говорил так много за все двадцать лет, что тут преподаю. Но он кое-что упустил.

Мысль о том, что мисс Фрост, притаившись, словно чёрный паук, слушала наш разговор, обескуражила меня.

– Когда рыцари нашли седьмой колокол, – продолжила она, – на снегу был отпечаток женского тела. И он был полон крови. Но никаких признаков того, что тело утащили, не было.

Покачав головой как приготовившаяся к атаке змея, она приложила свой лорнет к моему лбу.

– Как ты думаешь, что бы это означало?

– Что утащили её не волки? – я представила окровавленное тело девушки на снегу, и мне стало несколько дурно.

– Точно! – мисс Фрост наградила меня ещё одним касанием лорнета. Затем она наклонилась вперед, снова напустив на меня горьковато-сладкий душок, и прошептала: – Её унесли. Никогда не забывай «Tintinna vere», но в особенности… – она тут же приложила лорнет к моей щеке и столь резко подняла мою голову, что я услышала, как щёлкнули мои зубы. – «Specta alte»! Девушки, которые не возводят взор свой от земли, имеют привычку исчезать, – прошипела она.

Вслед за этим она развернулась и пронеслась мимо слуг с чемоданами и группы хихикавших девчонок, которых появление мисс Фрост заставило умолкнуть.

Мой собственный чемодан лежал на нижней ступеньке. Рядом с ним стояла худая девушка в чёрной юбке, белой блузке и с клетчатой повязкой, прижимая тетрадь к груди. Её каштановые волосы были разделены ровным пробором и собраны в тугой пучок. Она напомнила оду из социалистических подруг Тилли.

– Не переживай из-за мисс Фрост, – сказала она, направившись ко мне. Пока она шла, я услышала исходивший от неё тихий монотонный звук, будто она урчала как кошка: – Наша теория заключается в том, что она стала экспериментом натуралистов, в котором всё пошло совершенно не так – некая попытка сохранить представителя вида Старушки приблизительно 1893 года. Отсюда и запах.

– Она действительно пахнет так, как если бы ее… замариновали.

Девушка улыбнулась, явив ямочку на левой щеке и поубавив хмурости на своём лице.

– Это особенность её вида. И как же мне повезло, её ассистентом в этом году буду я. Вероятнее всего я закончу тем, что буду пахнуть как она, – она скорчила рожицу и затем, увидев моё замешательство, сказала, – извини, у тебя голова, наверное, идёт кругом, а мне положено быть твоим путеводителем. Все немного в суматохе с прошлой недели потому что… ну, неважно. Я Сара Леман, – она протянула голую руку. И я сняла перчатку, чтобы её пожать: – Но все зовут меня…

– Лимон!

Крик исходил от девушки с волосами цвета розового золота и со странным именем Джордж. По команде Жилли она сместилась немного в сторону от проёма, но по-прежнему занимала большую часть пространства на лестнице, в окружении кожаных чемоданов, полдюжины бледно-голубых шляпных коробок и своей свиты. Судя по расширившимся ноздрям и напряжению в плечах, я могла сказать, что Сара услышала ее, но она продолжила стоять ко мне лицом.

– Кислый Лимон! – громче выкрикнула Джордж. – Я с тобой разговариваю.

– Как я уже говорила, – сказала Сара мне, проигнорировав девушку по имени Джордж, – все зовут меня Лимон. И только одна девушка довольно грубо называет меня «кислым лимоном».

Сара развернулась на каблучках и посмотрела на Джордж, которая одновременно ступила вперёд и была вынуждена теперь шагнуть назад, отступив к чемоданам и попутно опрокинув несколько шляпных коробок.

Две девушки, поприветствовавшие её первыми – Фред и Уолли – побежали за шляпами, которые вывалились из коробок шквалом перьев. Выглядели они так, словно преследовали стаю диких индеек, и это зрелище было настолько комично, что я расхохоталась.

– Думаешь это смешно? – набросилась на меня Джордж, её фиолетовые глаза засверкали, а волосы цвета розового золота тлели, словно только что зажженный фитиль.

Взгляд этих фиолетовых глаз пробежался по моей мокрой от дождя шляпе, влажному плащу, промокшему подолу платья и грязным ботинкам, которые кричали о том, что приехала я сюда на поезде, а не на личном автомобиле. Но именно моя голая рука попала под её прицел; я только недавно сняла перчатку, чтобы пожать руку Саре.

– Ох, – сказала она. – А ты случайно дверью не ошиблась? Уверена, дверь для прислуги с другой стороны здания.

Кровь прилила к моим щекам, и я услышала громкий звон колокола в своей голове. «Нелепо, – отругала я себя, – эта глупая девушка неопасна! Тилли быстро сбила бы с неё спесь».

Неожиданно Джордж согнулась и прижала руки к ушам, словно испытывала боль. Увидев, как она съёжилась, мой гнев поутих, как и колокол в голове. Она подняла вверх полные неверия фиолетовые глаза. Её подруги запорхали вокруг неё, но она не отводила от меня взгляд.

Я улыбнулась.

– Нет, это моя дверь, но… – я бросила взгляд на истоптанные головные уборы. – Я так понимаю, шляпы уже не спасти.

Но прежде чем она смогла ответить, Сара протолкнула меня мимо неё и завела внутрь через входную дверь.

– Боже мой! – воскликнула Сара. – Джорджиана до вечера будет в шоке. У Альфреды и Уоллис будет много работы.

– Почему они все используют мужские имена? – спросила я, пока Сара протискивала меня через другую группу воссоединившихся лучших подружек, толпившихся в холле.

– Им дали имена в честь своих отцов: Джордж Монморанси, Альфред Дрисколл и Уолленс Резерфорд, три самых богатых мужчины Америки и благодетели Блитвуда…

Она была прервана туманом перьев, промчавшимся по воздуху и сопровождавшимся пронзительным криком. Я нырнула под летящую ракету, которая чуть было не сбила мою шляпу. Запыхавшаяся девушка, приподняв юбку, преследовала её. На её руку была натянута кожаная перчатка со свисающими с неё ремнями.

– Вы не видели сапсана⁴? – вскрикнула она.

– Он полетел в холл, Шарлотта. Ты же знаешь, что должна держать его на привязи.

– Конечно, знаю, но он высвободился из своих пут, проклятое существо! Свифт оторвёт мне голову, – девушка развернулась и побежала в холл в погоне за соколом.

– Это Шарлотта Фалконрат. Колокола знают, она была избрана Дианой, только ввиду того, что Фалконраты – древний род. Даже их фамилия означает «хранитель сокола»! Дианы должны тренировать своих соколов перед школой и вначале бодрствовать с ними три дня и три ночи. К настоящему моменту сокол и девушка должны быть уже связаны узами, но не похоже, что птица Шарлотты хочет сблизиться. Не могу винить её в этом.

– Так только Дианы могут иметь соколов? – спросила я, почувствовав внезапный укол желания.

Хоть я лишь мельком разглядела сапсана, у меня появилось странное чувство восторга, когда я увидела, как он пронёсся надо мной.

– Да, – сказала она с задумчивым вздохом, – и почему-то Дианы всегда девушки из старейших и богатейших семей… Ох, но для тебя проблемой это не станет, не так ли?

Я посмотрела на неё в ещё большем замешательстве, чем когда-либо, пока не поняла, что она относит меня к числу привилегированных. В тот же миг я заметила явные следы штопки вокруг манжета рубашки Сары Леман и изношенную часть пояса, что говорило о том, что ей пришлось затянуть его на одно деление туже. В своей новой одежде, я видимо, представлялась ей богатой девушкой.

– Ой, я не богата! – ляпнула я. – Я работала на фабрике!

Я не стала добавлять, что последние пять месяцев провела в «Бельвью» в отделении для душевнобольных.

– Правда? – Сара сощурила глаза, посмотрев в свою тетрадь. – Но ты не числишься стипендианткой.

– Моя бабушка отправила меня в Блитвуд. А тут есть стипендии?

Почему моя мама никогда об этом не говорила?

– По одной на каждый класс «для девушек, которые показывают исключительный талант, несмотря на их печальные обстоятельства». Под печальными обстоятельствами понимают рождение в бедной семье. В моем случае, в семье бедных польских эмигрантов… но ты не обязана слушать мою грустную историю. Нас призывают не зацикливаться на семейных обстоятельствах, как только мы были вырваны из них и стали девушками Блитвуда, даже если при этом мы обязаны выполнять с дюжину заданий в дополнение к стипендии. Мы должны быть все едины в нашей великой миссии здесь в Блитвуде, но ты познакомишься с девушками, такими как Джорджиана Монморанси, которые достаточно беспощадны, когда дело доходит до социального статуса. Предлагаю о фабрике тебе здесь помалкивать.

– Думаю, что секрет раскрыт, – сказала я, подняв свою ладонь.

Сара взяла мою натруженную руку в свою.

– Тогда мы будем держаться вместе, – сказалась она, сжав её. – Приятно знать, что в этом месте есть ещё одна такая же девушка, как и я.

Я с благодарностью кивнула. Я так переживала, что не впишусь к беззаботным девушкам в белых платьях, которых видела на фотографиях у мамы, что мне и в голову не приходило, что я смогу встретить тут кого-то похожего. Было огромным облегчением узнать, что, по крайней мере, с одной девушкой в Блитвуде, я смогу быть самой собой, даже если она подтвердила мои подозрения и мне придётся скрывать это от других одноклассниц.

– Пойдём, – сказала Сара, ведя меня через узкий коридор в огромный сводчатый зал.

Я запрокинула голову так сильно, что моя шляпа ещё раз чуть не упала. Единственным местом, где я видела подобное великолепие, был Собор Святого Патрика на Пятой Авеню в Нью-Йорке, в котором мама оставляла меня дожидаться её, пока она разносила шляпы по домам к северу от собора.

Но это была не церковь. Длинная комната заканчивалась не алтарём, а возвышенным подиумом, где стоял длинный стол, на котором расположились семь колокольчиков. Не было никаких религиозных витражных окон вдоль стены. Зато были изящные женские фигуры, вооруженные луком и стрелами и державшие колокольчик.

– Главный Зал, – сказала Сара позади меня. – Не волнуйся, ты его ещё увидишь. Сегодня вечером здесь будет ужин.

Теперь я заметила, что стайка девушек в чёрных юбках и белых накрахмаленных передниках накрывали длинные столы белыми скатертями.

– Пойдём, нам нужно преодолеть четыре пролёта. Птенцы – первокурсники, как и ты – размещаются в комнатах на четвёртом этаже в западном крыле. Второкурсники или неоперившиеся юнцы живут на третьем этаже; третьекурсники или соколы на втором этаже. Другими словами, – добавила Сара, когда мы достигли первого пролета, и она сделала остановку, чтобы я отдышалась, – ты должна заслужить комнату ближе к столовой и классам. То бишь, кроме Диан, комнаты которых находятся в Северной башне. К тому моменту, когда ты доучишься до третьего курса как я, ты уже привыкнешь подниматься по лестнице. Честно говоря, я скучаю по видам с верхних этажей. Думаю, они должны полностью отменить порядок этажей, только я предполагаю, что они боятся…

Сара была прервана звуком мужского смеха на лестнице.

– Этого не может быть, – пробормотала она себе под нос, заторопившись на следующий лестничный пролёт.

Она оказалась права насчёт привыкания к лестнице. Хотя я уже давно привыкла подниматься наверх в жилых зданиях, где я жила с мамой, время пребывания в «Бельвью» ослабило ноги, и Сара легко меня обогнала. Когда я достигла третьего этажа, Сара выражала протест высокой светловолосой красотке в вычурном синем платье и в кокетливо наклонённой большой шляпе с перьями.

– Ты должна быть в своей комнате и распаковывать вещи, Хелен, – сказала она блондинке. – Я исполняю обязанности заведующей этим этажом и могу назначить тебе штрафные баллы за нарушение правил. Ты даже не переоделась!

Я заметила, что хотя Сара и уступала другим девушкам по социальному статусу, у неё не было никаких проблем в общении с ними. Она мне напомнила Тилли своей прямолинейностью, только вот у Тилли никогда не было шанса пойти в закрытую школу.

– Не будь занудой, Леман, – сказала девушка, подбрасывая свои чудесные локоны. – Моя кузина Софрония рассказала мне, что работа смотрителя это просто подачка, чтобы добавить немного грошей к стипендии. Кроме того, Натан говорит, что синий подчёркивает мои глаза.

Обе девушки развернулись в сторону окна. Я проследила за их взглядами к молодому человеку, который развалился на подоконнике: руки в карманах полосатых брюк, ноги скрещены. Солнце освещало его волосы и превращало их в серебро, но падавшие на него тени не позволяли прочитать выражение его лица. Его поза выражала скуку, и он весьма томно растягивал слова, когда обратился к девушкам.

– Я так и сказал. Не хотел бы я провести девять месяцев среди девушек, похожих на монахинь, – он пренебрежительным взглядом окинул юбку и блузку Сары. – Ты не можешь упрекнуть меня в желании насладиться цветом, прежде чем завеса опустится на всех нас.

– Что ты подразумеваешь под девятью месяцами? – спросила Сара ледяным голосом, и я ощутила этот холод, даже находясь в трёх шагах от неё. – Хочешь сказать, что тебя выгнали из очередной школы? Я думала, тебя отправили в Готорн.

– Пожалуйста, никогда не упоминай при мне это ужасное место, – сказал он, изобразив дрожь. – Ты знаешь, что они будят на рассвете, чтобы бегать с голым торсом по болотам?

Он вздрогнул и снова скрестил ноги, сдвинувшись при этом чуть вперёд, достаточно, чтобы я смогла увидеть черты греческой статуи, его кожа была бледна как мрамор, а глаза, словно серый потертый гранит. И сердце его как камень, судя по его манере поведения. Но потом эти глаза посмотрели из-под бахромы серебристых ресниц, и в них вспыхнула искра жизни. Это как спички для растопки. То, что казалось холодным, теперь было тёплым или может быть грела мысль, что глаза зажглись при виде меня.

– Это новая девушка, о которой ты мне рассказывала, Хелен? Та, чья мама…

Хелен ударила носом ботинка по голени парня. Вот почему он смотрел на меня с таким интересом. Я была чем-то вроде позора.

– Не удивительно, что тебя выгнали из Готорна, Натан Бекуит, – сказала Сара. – В тебе смысла не больше, чем в поганке. Иди, создавай проблемы в другом месте. Даже если твоя мама начальница, не думаю, что она дала тебе полную свободу действий в спальнях для девушек.

Ах, это объясняет его присутствие здесь, Натан спустился с подоконника, поднял воображаемую шляпу для Сары и Хелен, а затем низко мне поклонился. Он чувствовал себя исключительным. Он вёл себя скорее как лорд манер, чем их нарушитель. Когда он проходил мимо меня на лестнице, я услышала, как он достаточно тихо сказал, чтобы услышала только я:

– Ты должна чаще краснеть – тебе это идёт.

Покраснев ещё больше, я поспешила вверх по лестнице к Саре и Хелен, которые были слишком заняты друг другом, чтобы заметить мой конфуз.

– Серьёзно, Хелен, ты решила отыскать единственного во всей округе мужчину и сразу же броситься на него? Ты такая же, как и твоя кузина Софрония.

– Я ни на кого не бросаюсь, Леман. Это не моя вина, что мужчины находят меня привлекательной. Просто потому, что ты закончишь как старая дева…

– Лучше я останусь старой девой, чем выйду замуж за такого подлеца как Натан Бекуит…

– Жилли мужчина, – вставила я. Обе девушки посмотрели на меня так, словно заговорила мебель: – Ты сказала, что мистер Бекуит единственный мужчина в округе, – я добавила, – но ещё есть Жилли Даффи.

Хелен наклонила голову, обнажив окружённую жемчужным колье шею, и рассмеялась.

– Я даже не уверена, что Жилли человек, но замечание принято. Ты должно быть Авалайн. Мы будем жить в одной комнате, – она протянула изящную руку в перчатке.

Я колебалась. Я могла проигнорировать то, что сказал Натан Бекуит, но тогда я всегда буду задаваться вопросом. Я уже победила Джорджиану Монморанси. И если эта девушка будет моей соседкой по комнате, я не могу притворяться, что ничего не слышала.

– Авалайн Холл, – сказала я, пожав ей руку. – Похоже, вы уже слышали о моей матери.

Сара сдавленно вздохнула, а Хелен покраснела. Её голубые глаза распахнулись, и она прикусила губу. Я перепугалась, что нажила себе ещё одного врага, но затем она покачала головой, её белокурые локоны задрожали, и она взяла мою руку в ладони.

– Я должна извиниться, мисс Холл. Натан услышал эту историю от своей матери. Я должна была сказать ему, что не интересуюсь сплетнями, но, по крайней мере, я могу сказать, что ваша мать однажды исчезла, когда была здесь.

– Исчезла? – повторила я, мой голос эхом разнёсся по лестничной площадке.

Сара приложила палец к губам и с тревогой огляделась по сторонам, проверяя, не подслушивает ли нас кто-то. Затем она подошла ближе и приглушённым голосом сказала:

– На протяжении многих лет в Блитвуде было несколько исчезновений, девушки которые ушли… исчезли. Сейчас истории снова возродились после недавнего происшествия.

– Какого недавнего происшествия? – спросила я, вспомнив, как мисс Шарп высказала Агнес похожую фразу после моего интервью. – Хочешь сказать, что пропала девушка?

– Да, – начала Сара, но Хелен её прервала.

– Уверена, она просто сбежала. Кто может винить её за бегство из этого места? – она покачала головой, от чего перья на её шляпе задрожали как взволнованные птицы. – Лучше исчезнуть, чем быть в ловушке в этом монастыре. И вы не можете винить бедных заключённых здесь за то, что они придумывают истории, дабы развеять скуку. Держу пари, большинство пропавших девушек дома, наслаждаются сезоном или путешествуют.

– В любом случае, я повторяю то, что сказал Натан. Я ответила ему совершенно искренне, что ничего не знаю об исчезновении твоей матери. И вот это вся история, – она распрямила плечи, словно услышала команду на расстрел. – Ты найдёшь у меня много, – она метнула косой взгляд на Сару Леман, – много недостатков, но лесть не один из них.

Сара издала сдавленный звук, словно сдерживала смех. Хелен всё ещё смотрела на меня, ожидая моей реакции на признание.

– Спасибо, что рассказала мне о том, что он тебе поведал, – ответила я. – У моей мамы были трудные обстоятельства… – я поймала беспокойный взгляд Сары и вспомнила, что она советовала мне никому не рассказывать о своей жизни. Я вполне могла представить, что Хелен ван Бек могла сказать, если бы я призналась, что провела свою юность, обрезая шляпы, подобно той, что была на Натане или что я могла сшить себе блузку как у Сары: – Но она никогда не говорила мне о своём исчезновении из Блитвуда.

Конечно, мама многого не рассказывала о своей жизни в Блитвуде, но я ободряюще улыбнулась Хелен, желая показать, что простила её за сплетни. Её плечи мгновенно расслабились, а на лице появились ямочки.

– Значит, ты простила меня! – воскликнула она. – Спасибо Колоколам! Я бы не хотела начинать год со злой соседкой. Пойдём, там ещё кое-кто ожидает нас.

Хелен собрала пышные юбки и направилась вверх по лестнице, оставив меня с Сарой позади. Мы постарались держаться достаточно далеко от неё, чтобы не наступить на её юбку, и чтобы она не услышала комментарий Сары.

– Хорошо, что ты указала Хелен на её сплетни. Ты не должна позволять ей вести себя неправильно. Я знала её кузину Софронию, когда та училась здесь. Все ван Беки импульсивны, тщеславны, упрямы и ленивы и все они говорят, что отец избаловал Хелен. Это окажется чудом, если она в свой первый год не попадёт сама в беду или не вовлечет в это друзей. Особенно при общении с Натаном Бекуитом.